ПИСЬМО XXII

За завтраком мы спровоцировали Лу на посвящение в истинные тайны Венеры. На замечание Тома, что мы должны провести еще одну ночь, так как это было так восхитительно и для нее, и для нас, она возразила, что, если он принудит ее к этому чрезмерному разврату, он не должен удивляться, если она в дальнейшем вздумает ублажать себя компаньоном, отличным от того, которого он выбрал; что он не может ожидать, что возбудит ее до такой степени непристойности, как вчерашняя ночь, не вызвав при этом вожделения к другим.

— Дорогая моя, - сказал Том, - Гарри здесь свидетель, и я даю тебе карт-бланш делать все, что ты захочешь, только постарайся, чтобы я всегда был твоим соучастником. Я, со своей стороны, всегда буду способствовать тому, чтобы ты заполучила любого, кто тебе приглянется.

— Что ж, - ответила она, - это вполне справедливо, и, конечно, я всегда предпочла бы, чтобы ты участвовал в этом деле, хотя иногда может оказаться необходимым вступить во владение поодиночке. Я также со своей стороны возьму на себя обязательство сделать все возможное, чтобы обеспечить тебе обладание любой представительницей моего пола, которая тебе приглянется.

— Что ж, - сказал я, - это очень честная сделка с обеих сторон, но я должен заявить, что являюсь третьим участником ваших ожидаемых завоеваний.

— Cela va sans dire (Само собой разумеется – фр.)!- воскликнули оба милых создания одновременно.

Мы от души посмеялись над совершенной взаимностью, установившейся между нами всеми, и уже начали составлять планы восхитительных оргий с такими друзьями, как ты, мой дорогой Чарли; и я тут же взялся сделать все возможное, чтобы убедить тебя приехать и присоединиться к нашим восхитительным забавам. Том, со своей стороны, написал своему кузену Фрэнку. И хотя Том еще не знает ни о восхитительном семейном кровосмесительном сношении, ни о моем участии в нем, мы с Лу, обсуждая его, полны решимости вовлечь Фреда и, по-видимому, инициировать его в наш круг. Так что умоляю тебя, дорогой Чарли, постарайся как можно скорее провести у нас хотя бы месяц.

Наша вторая ночь была еще более восхитительной, чем первая. Дорогая Лу, не имея больше никакой роли, сказала Тому, что теперь, когда он посвятил ее в Дионисийские мистерии, она должна сделать все возможное, чтобы увидеть, не сможет ли она улучшить наши похотливые забавы. И она славно реализовала свое предложение.

Такая похотливая, пылкая, страстная женщина, как она, имеет в своем воображении в тысячу раз больше похоти, чем мы, люди нашего слабого пола. Она приложила все свои необычайные силы для возбуждения и побудила нас к почти неслыханным усилиям. На самом деле милая девушка давала выход всем потаённым порывам своих желаний, которые она до сих пор сдерживала в течение первых нескольких недель замужества. Поступки Тома теперь позволили ей полностью расслабиться, и ее первая ночь настоящего наслаждения всеми похотливыми и сладострастными излишествами пришлась на эту, нашу вторую ночную оргию.

На этот раз она превзошла саму себя и полностью истощила силы нас обоих, к нашему величайшему удовольствию - до тех пор, пока мы могли его поддерживать.

Хотя во время наших частых омовений для освежения наших сил мы дважды гамахучили ее и неизменно ебали ее вдвоем или поодиночке, заставляя ее тратиться гораздо чаще, чем мы, она избивала нас до полусмерти и хвасталась, что может свести счеты еще с двумя мужчинами так же хорошо, как и с нами.

Я думаю, что она действительно была способна удовлетворить четырех, потому что ее похоть казалась ненасытной, и ее восхитительная огненная пизда могла проглотить любое количество хуев, которые она могла иметь, и не казаться хуже от крайнего их избытка. Напротив, даже после тех четырех, с которыми она трахалась всю ночь у своего отца, снова и снова, она всегда появлялась еще свежее на следующий день.

Я считаю, что все прекрасные, здоровые, крепко сложенные женщины, как она, могут выдержать любое количество ебли и быть от этого только лучше.

Одна моя милая подруга, такая же славная, честная женщина, как Лу, однажды сказала мне, что у нее было восемь мужчин, все её друзья сразу, и она истощила их всех, и чувствовала, что могла бы иметь их всех снова, и от этого ей не стало бы хуже. Она была замужем и много времени провела за границей. Она позволила камердинеру своего мужа, дьявольски красивому молодому немцу, заполучить ее при условии, что он будет участвовать в ее интригах с другими; а так как, как и Луиза, ее прелестная пизда ненасытно любила хуи, причем хуи разнообразные, то у нее всегда было много любовников.

Они занимали большой палаццо во Флоренции, и у нее часто было четыре или пять любовников, введенных в дом услужливым камердинером, который укладывал их в разные, далеко друг от друга расположенные комнаты, а затем она присоединялась к одному, пока не вытягивала из каждого все, что могла достать, притворяясь, что должна присоединиться к мужу, и таким образом оставляя его в руках камердинера, чтобы проводить его, затем присоединялась ко второму, третьему и так далее, отпуская их всех полностью удовлетворенными и неспособными поднять дальше свой хуй и всегда вознаграждая камердинера в конце концов славным трахом, прежде чем отправить его спать.

Я иногда видел этого парня, и он часто рассказывал мне, что после того, как его любовницу трахнули по меньшей мере двадцать раз, он обнаружил, что ее влагалище так же плотно и так же восхитительно прижимается к его хую, как будто это был первый и единственный ее хуй. Он сказал, что она обожает всех, кто к ней приближается, и заставляет их делать все, что ей заблагорассудится.

Ее искусство поднятия хуев к новым усилиям было совершенно уникальным и неизменным до тех пор, пока оставалось что-то из них вытягивать. Это было восхитительное создание, хотя и в высшей степени изменчивое и с дьявольским характером.

Увы! Она умерла; при всех своих недостатках она была несравненно очаровательна и могла обвести вокруг пальца любого мужчину и снова привлечь его к себе даже после того, как он обнаружил, что её изменам нет конца, и он ушел от нее в гневе и ярости ревности.

Она часто хвасталась, что может сделать самого ревнивого мужчину добровольным участником известных ему измен, даже позволяя ей покинуть его объятия и быть трахнутой другим, а затем вернуться к нему.

Она и в самом деле была удивительно соблазнительным созданием, потворствуя своему избытку похоти в объятиях всех рангов без всякого различия и подчиняя всех своей воле.

Но вернемся к нашей непосредственной цели - побудить тебя прийти и принять участие в наших оргиях. Я так часто восхвалял тебя перед дорогой Луизой и говорил ей о превосходных размерах твоего великолепного хуя, что она стала совершенно непристойна и требует, чтобы я настаивал на твоем приезде.

Мне нет нужды добавлять, мой дорогой друг, какое удовольствие доставит мне, совершенно независимо от этих ожидаемых удовольствий, еще раз обнять моего дорогого старого школьного и университетского товарища, так что, прошу тебя, решись и приезжай.

У меня были еще кое-какие приключения, которые приготовила для меня моя дорогая Лу, но о них я либо расскажу тебе лично, либо напишу, если ты не приедешь.

ПИСЬМО XXIII

Твоё письмо было большим разочарованием для всех нас, однако мы должны довольствоваться твоим обещанием приехать как-нибудь.

В конце своего последнего письма я сообщил тебе, что дорогая Луиза обеспечила меня новыми приключениями. Это было с ее монастырской компаньонкой Маргаритой де Лаваль, твердый сосок груди которой действовал как стимулятор для возбужденных пёзд ее двух компаньонок, как рассказывалось в одном из моих предыдущих писем. Луиза, будучи теперь замужней женщиной, легко добилась разрешения увезти Маргариту на несколько дней к себе в гости, и по предварительной договоренности со мной они обе пришли в мою студию, чтобы устроить небольшую предварительную оргию вместе. Маргарита уже была осведомлена о совершенно интимном характере моих отношений с Томом и Луизой и была в восторге от перспективы стать еще одним звеном в сладострастной цепи любви, которая восхитительно связывала нас вместе.

Я нашел ее очаровательной, откровенной и любезной девушкой; не совсем красавицей, но очень милой, с мягкими карими глазами, которые излучали любовь в каждом взгляде; не такой высокой, как Лу, но удивительно хорошо сложенной. Раздетая, она была совершенна во всех отношениях, с одной из самых маленьких талий, которые я когда-либо видел, что делало ее вдвойне привлекательной благодаря необычайно широким бедрам. Фигура ее была в точности такой, какой, как показывают картины и статуэтки, обладают индуистские женщины, а великолепная выпуклость ее груди и смелая, выдающаяся упругость совершенно соответствовали тем же моделям.

Это великолепное тело поддерживала пара самых великолепных бедер, которые я когда-либо видел, с хорошими ногами и крошечными ступнями; она была идеальной моделью для скульптора. Ее великолепные ягодицы были достойны других ее совершенств и выступали так широко, что на них мог бы стоять ребенок, обнимая ее за шею. Они были так упруги, что я едва мог взять их щепотку, потому что мой палец и большой палец скользили по мраморной твердости и гладкости этих чудесных полушарий. Грудь соперничала с ягодицами в этих качествах упругости и гладкости. Соски, от сосания ее двух похотливых спутников, торчащие больше обычного, но такие крепкие, что я снова заставил их задрожать, слегка ударив по ним тыльной стороной ладони.

Ее живот был великолепно вылеплен, с очаровательным mons veneris (лобок, холм Венеры) у основания, не столь развитым, как у Луизы. Ее пизда была восхитительно маленькой и с плотно сжатыми губками, но при раскрытии обнажало внутренние входы, которые были самого нежного розового цвета, вместе с маленьким клитором, очень легко возбуждаемым до совершенства. Куст ее был невелик, но красивого насыщенного каштанового цвета, шелковистый, плотный и густой, обещающий в более зрелом возрасте более полный урожай; в настоящее время ей семнадцать лет.

Как только они вошли, я заключил ее в объятия и крепко обнял, просовывая свой нетерпеливый язык в ее прелестный маленький ротик, обещавший столь же маленький вход внизу, результат, которому не противоречил последующий опыт. В ее ответе не было ни застенчивости, ни нерешительности, так что мы мгновенно оказались на совершенно знакомой почве.

Не теряя времени на комплиментарное вступление, я предложил перейти к действиям, раздевшись догола. Восхитительное создание мгновенно подчинилось без малейшего колебания, и в мгновение ока мы все трое оказались обнаженными, как легендарные Адам и Ева, прежде чем они выполнили цель своего творения.

Тогда-то я и увидел впервые совершенство форм этой очаровательной девушки и не мог удержаться от восхищения. Я поворачивал ее круг за кругом и ставил во все позы, которым она поддавалась с удивительной свободой и грацией, если бы я не знал, что это не так, я бы подумал, что она уже много лет была натурщицей художника, привыкшей быть обнаженной и позировать в любом виде, так без колебаний легко и грациозно она делала все, что я от нее требовал, смело спрашивая меня, что я думаю о ее фигуре, без малейшего намека на притворную скромность или нерешительность. Сама Луиза была не более свободна и непринужденна.

Я не мог оторвать глаз от юных и дивных прелестей этой славной девушки. Лу прервала мое восхищение и настояла на том, чтобы приступить к настоящей работе. Мы начали с общего гамахуча, когда Луиза взяла мой хуй в рот, а я оперировал изящную маленькую пизду Маргариты, свежую, как роза после летнего душа, и сладкую во всем истинном восхитительном запахе юной пизды. Ее маленькая, розовая, узкая, маленькая дырочка была очаровательно привлекательна. Я просунул язык, чтобы смочить его, а затем, применяя палец, действовал на нее в обе стороны сразу, в то время как она предоставляла те же самые добрые услуги дорогой Лу, которая яростно сосала мой хуй и щекотала мою дырочку с такой силой, что я быстро влил в ее жаждущий рот поток спермы, к ее великому удовольствию.

Она жадно проглотила его и, возбужденная этим волнением и действиями Маргариты, сама пришла в агонии восторга, в которой за ней быстро последовала возбужденная Маргарита.

Мы все лежали несколько минут, высасывая все, что могли, и, вновь возбужденные своими похотливыми действиями, воспряли, готовые к еще одной, более серьезной, встрече. Самая восхитительная маленькая пизда Маргариты привлекла мое вожделение в этом направлении. Милая Лу, с ее обычной бескорыстной любезностью, поощряла меня следовать моим наклонностям. Она легла, и, когда Маргарита перелезла через нее в обратном направлении, Луиза направила мой твердый хуй в сладкое тугое вместилище, в которое, если бы не смазка ее предыдущих трат, было бы трудно войти. Я был так глубоко, как только мог, и мой живот был прижат к ее выпирающим, как слоновая кость, ягодицам.

Какое-то время я лежал, наслаждаясь пульсацией ее пизды на моем восхищенным пего. Между тем Лу действовала постилионом в моем заду и активно дрочила клитор Маргариты, в то время как сама Маргарита была в равной степени занята более развитым органом Лу и действовала там, одновременно постильоня Лу. Такие восхитительные и сладострастные действия скоро привели наши пылкие страсти в крайнее неистовство, и мы достигли нашего второго кризиса так же нетерпеливо, как и первого, и закончили хором радостных криков, прежде чем замерли в мягкой истоме удовлетворенной похоти.

Я остался, да и все мы остались такими, какими были. Дорогая Лу, которая была очень довольна тем, как замечательно Маргарита прооперировала ее, а также с удовольствием наблюдала за тем, как я воздействовал на Маргариту, попросила нас повторить нашу дозу. Но я предположил, что на этот раз мне хотелось бы доказать, что прелести меньшего отверстия равны прелестям переднего.

Конечно, возражений против этого не было. Маргарита, будучи очень взволнована, предпочла его. Итак, вытащив мой пенистый хуй из восхитительных ножен, Лу безошибочно направила его в их очаровательную соседку. Терпением и кротостью он скоро был вложен в задние ножны по самую рукоять. Лу жадно вцепилась ртом в освободившуюся пизду, высасывая вытекавшую из нее двойную перегонку и возобновляя свои действия на моей жопе, в то время как Маргарита продолжала свои возбуждающие манипуляции в двух частях тела Лу. Вскоре мы, но еще более похотливо, чем раньше, закончили наш третий трах, с еще более дикими криками восторга по мере приближения последнего кризиса, за которым последовала более длительная пауза во всем последующем восторге.

Затем мы поднялись, и эти две славные женщины соединились, чтобы освежить мой расслабленный инструмент. Затем мы предались какой-то восхитительной игре объятий и похлопываний по попкам, теребили груди, хуй и яйца, пока снова прилив страсти не унес нас в другие моря похотливой радости.

Теперь, конечно, настала очередь Лу хорошенько потрахаться в обеих дырочках, а Маргарита легла и пошла по тому же пути, что и Лу. Эти два последних блюда были всем, что мы могли сделать в настоящее время, так как время не позволяло дольше продолжать наш восхитительный флирт. Я был так очарован восхитительной свежестью Маргариты, что умолял Лу позволить ей остаться со мной на ночь, а на следующий день обещал привести ее на обед и на общую оргию всех четверых.

— Том должен смириться с этим, - сказал я, предвидя его разочарование, если Маргарита не появится.

Я держался своей цели, тем более что видел луч удовлетворения, играющий на лице милой девушки, которая впоследствии призналась, что я завоевал ее восхищение и привязанность с первого взгляда и что мое предложение было самой мыслью ее сердца, прежде чем я дал ему выражение.

Поэтому Лу оставила нас дома. Я послал заказ в соседний ресторан какой-то знаменитости и вскоре поставил перед нами сочный и отборный обед, которым мы оба наслаждались. Поскольку мне предстоит многое рассказать о работе этой ночи, я изложу подробности в другом письме.

ПИСЬМО XXIV

После приятного обеда, к которому нас обоих привел обострившийся аппетит, милая Маргарита изъявила желание пойти в Итальянскую оперу. Она страстно любила музыку и сама была сносной исполнительницей с тонким голосом, который пел сладко, если не мощно. Поэтому я отвез ее туда. Это было представление всегда приемлемого и очаровательного “Цирюльника” Россини с Марио, Гризи и Лаблаше в главных ролях, и, конечно, в самом превосходном исполнении.

Дорогая Маргарита была в восторге. Ее редко баловали, и поэтому это было для нее настоящим удовольствием. Этот очень красивый парень Марио возбуждал ее похоть, и она потом призналась мне, что ее пизда пульсировала, когда он занимался любовью с Розиной, и она могла бы приветствовать его там с величайшей жадностью. Действительно, в наших встречах после нежного турнира любви я умолял ее дать волю своему воображению и представить, что я Марио.

Милая девушка уступила этой мысли и трахнула меня с удвоенной энергией и удовлетворением, которое возбуждало ее похоть до предела, давая мне также значительно усиленное удовольствие от самого избытка ее похотливости, вызванного ее воображаемым наслаждением обладанием этим благородным итальянским певцом. Она так наслаждалась мыслью наслаждаться его обладанием, что впоследствии призналась, что не верила, что реальность может сравниться с тем, что дало ей ее воображение, подкрепленное обладанием настоящим хуем в полном действии. При этом сияв в своем развратном и похотливом заблуждении она до предела напрягала всю дикую похоть своих страстей и доставляла мне самое изысканное наслаждение.

Я воспользовался ее чрезмерным возбуждением и погрузил свой хуй, как будто это был хуй Марио, в ее восхитительную, тугую маленькую дырочку. Мы изрядно истощили себя в этих реальных встречах с воображаемым человеком, и наконец, после самого изысканного траха сзади, но в законном канале, мы погрузились в сон, тесно связанные, как мы и были.

Это прелестное создание, не обладая всей необычайной сжимаемой силой Луизы, обладало любовной силой восхитительного всасывания, которое было почти столь же сладострастно удовлетворительным. Во всяком случае, мы спали так крепко, что просыпались в одной и той же позе, а мой хуй все еще был полностью погружен в очаровательное отверстие. Как всегда, проснувшись утром со стойким хуем, я обнаружил, что мой хуй уже окоченел и пульсировал в складках этой восхитительной пизды.

Дорогая Маргарита была разбужена тем же стимулятором, так что, не меняя положения, мы пробежали очаровательный раунд восторга и замерли во всех радостях последнего кризиса. Затем мы взаимно обтерли друг друга губкой и, таким образом освежившись, предались изысканному гамахучу, стимулируя себя при этом всеми посторонними способами и жадно глотая результат, продолжая наш флирт, пока оба снова не были возбуждены до должной степени. С первыми лучами рассвета у нас была еще одна восхитительная ебля спереди и вторая сзади.

После того, как восторженная истома последней миновала, мы повернулись друг к другу, чтобы болтать о любви и ласкать прелести друг друга, что закончилось еще одним самым любовным объятием в ленивой позе сибарита, то есть Маргариты на спине с ногой, перекинутой через мой бок, и меня на боку, с моими двумя бедрами, обхватившими ее другое бедро, ее попка немного приподнялась ко мне, и мой хуй восхитительно окутал ее тугая маленькая пизда. Это оставляло место для моей руки, чтобы блуждать по ее животу или дрочить ее очаровательный, возбужденный клитор, в то время как мой рот попеременно целовал ее или сосал соски полной и красивой груди рядом со мной - превосходная поза для того, чтобы взять ее спокойно и продлить удовольствие себе, а также для того, чтобы позволить вам исчерпать похоть вашей спутницы, сдерживая при этом собственные силы для окончательного удовлетворения обеих ваших похотливых страстей.

Таким образом, я привел ее в то мечтательное и томное состояние полностью удовлетворенной похоти, когда женщина откроет всю свою душу мужчине, который знает, как воспользоваться счастливым моментом, чтобы вытащить всю ее сокровенную историю и всю тайну ее души.

Я уже говорил вам, что умел пользоваться таким состоянием ума, и постепенно она доверила мне следующий рассказ о своей прошлой жизни и посвящении во все тайны любви. Я узнал, что она была одной из семи дочерей; что ее собственный отец впервые трахнул ее в раннем возрасте; и что она также точно знала, что он сделал то же самое с тремя другими ее сестрами. Более того, у нее не было причин сомневаться в том, что и остальные прошли через его руки.

Она была самой младшей, и когда ее старшие сестры поженились, и она осталась одна, без кого-либо, кто мог бы следить за ней и предотвратить неожиданность, ее мать обнаружила их кровосмесительную связь. Разгорелся настоящий скандал, который, вероятно, должен был стать публичным скандалом, но дело замяли, и бедная Маргарита стала жертвой примирения Папа и Мама.

Поэтому она была отправлена в монастырь и никогда не возвращалась домой на каникулы, но вынуждена была оставаться почти одна и часто очень несчастной, в то время как все ее компаньонки были в отъезде, наслаждаясь отдыхом после долгих месяцев монотонной работы в монастыре.

Она, однако, находила много утешения у милого старого дядюшки, который часто приезжал в Париж и часто брал ее с собой на несколько дней. Он выебал ее, конечно, хотя, будучи старым и изношенным распутником, у него не осталось большой силы, но потом он научил ее совершенству.

Она сказала мне, что он в восторге от ее упругой свежей пизды. В тот момент, когда он привез ее к себе в отель, слова "сорвать с себя одежды" были самыми подходящими, и вскоре они оба были так же обнажены, как и при рождении.

Он неизменно ложился на спину, подложив под голову подушки, и всегда лицом на большое наклонное зеркало у изголовья, так что, когда она становилась на колени верхом на него, прижимаясь своим великолепным задом к его лицу, и устраивалась на животе, беря в рот его вялый хуй, чтобы пососать его до нужной консистенции, его жадный язык искал и проникал: то в ее восхитительную пизду, то в ее не менее восхитительную розовую маленькую дырочку; и он упивался видением ее великолепных ягодиц, спины и плеч, представлявшихся прямо перед его глазами в наклоненном зеркале.

Его было трудно возбудить, и поэтому он обычно заставлял ее разрядиться по крайней мере три раза, прежде чем был готов выебать ее.

Затем, вылезая из-под нее и вставая сзади на колени, причем вся эта поза отчетливо отражалась в зеркале перед ним, он продолжал трахать ее медленно и восхитительно, снова заставляя ее разрядиться два или три раза, прежде чем позволить великому кризису овладеть им, неизменно, как и ее отец, кончая в меньшее отверстие ее попки, чтобы не рисковать обрюхатить ее по-семейному.

Она, конечно же, сделала своего дорогого старого дядю конфидентом своего предыдущего кровосмесительного секса с отцом и причиной того, что ей не разрешали уезжать домой на каникулы. Она открыла ему всю свою душу, потому что горячо любила старика, и рассказала ему не только о своей связи с Луизой, маленькой Эммой и другими, но и о своей любви к двум своим учителям, учителю французских танцев и учителю итальянского, о том, как она щупала их хуи, и как они дрочили её пизду, но еще не имели возможности выебать ее.

Затем дядя разрешил ей отдаться им обоих под предлогом того, что хочет, чтобы она продолжала свои уроки, когда он уезжал по делам, отчасти для улучшения самочувствия, а отчасти для того, чтобы занять себя, когда они останутся одни, как он сказал.

Соответственно, он платил им за дополнительные уроки, которые, по сути, были целиком посвящены ебле. А так как оба были красивы и молоды, и вполне способны удовлетворить самую дикую похоть, то у нее был самый восхитительный трах, какой только можно себе представить, потому что она действительно любила обоих и давно хотела обладать ими. Кроме того, она всегда была хорошо обучена и частично выебана своим дорогим старым дядей перед часом номинальных уроков.

Когда он оставлял их вдвоем, дядя всегда позволял им видеть, как он выходит из гостиницы, но тотчас же возвращался и, поднявшись по черной лестнице, входил в другую смежную комнату, откуда ему удалось сделать глазок, и так как она знала, куда лучше всего смотреть, то позаботилась о том, чтобы он видел все с наибольшей выгодой.

Таким образом она получала от пяти до шести хороших трахов от энергичных молодых парней за полтора часа номинальных занятий. Затем, как только ее учитель отсылался, к ней присоединялся ее дорогой дядюшка и восхитительно отсасывал, а затем трахал ее затопленную пизду, ибо по его указаниям она даже не вытирала сочащиеся губы.

К тому времени, как он заканчивал, подходил час ее второго учителя. Итак, очищая себя, чтобы он не мог узнать о ее прежних действиях, она следовала той же процедуре с точно такими же результатами; так что к тому времени, как она истощала обоих атлетов и удовлетворяла более умеренное возбуждение своего дяди, как до, так и после каждой схватки с молодыми мужчинами, она сама была в восхитительном состоянии полностью удовлетворенной похоти, а затем спокойно спала ночью в объятиях своего дяди.

Все они неизменно следовали плану ее отца кончать в её жопную дырочку, а иногда и полностью трахать ее туда, за исключением ее старого дяди, который иногда кончал в ее пизду, так как считал себя неспособным завести ребенка.

Далее она призналась, что даже иногда обманывала своего старого дядю, позволяя хорошенькому молодому официанту в гостинице трахать ее, и что он представил ей своего товарища-слугу, который был в значительной степени снабжен чудовищным хуем, который причинял ей настоящую боль каждый раз, когда он входил, но когда он был вложен в ножны по самую рукоять, доставлял ей самое изысканное удовольствие. Она был такой толстый, что полностью заполнял все пространство, и такой длинный, что, казалось, действительно доходил ей до самого сердца.

Бывший ебарь тем не менее сумел найти место для своего несколько меньшего хуя в ее жопе, и таким образом он впервые подарил ей невыразимое удовольствие от двойного одновременного воздействия.

Однажды дядю вызвали телеграммой на две ночи, и он оставил ее в гостинице. В этот раз оба ее учителя провели у нее по два часа, каждый трахал ее до предела своих сил, и каждую ночь она спала с двумя ее любовниками-слугами.

Это было величайшее из сладострастных удовольствий, которые она когда-либо испытывала, и теперь она с нетерпением ждала, что мы с Томом сделаем для нее то же самое, тем более что ее дорогая подруга Луиза полностью доверилась ей и рассказала о других, более многочисленных комбинациях, которые были запланированы.

Все это взволновало меня до предела, и ее очаровательный рассказ о различных ее еблях, так наивно связанных, перемежался несколькими восхитительными нашими совокуплениями, пока не пришло время вставать.

ПИСЬМО XXV

Дорогая Маргарита провела со мной целый день. Я повел ее на выставку современных картин, где к нам присоединилась Луиза, и мы вернулись с ней к обеду.

Том крепко обнял Маргариту, заявив, что она вдвое красивее, чем описывала его дорогая жена. Сразу же приступив к ощупыванию ее великолепного, упругого зада, он настоял на том, чтобы трахнуться перед ужином. Итак, поднявшись наверх, мы с милой Лу расположились там, где могли видеть и быть замеченными, и Том с Маргаритой последовали нашему примеру, мы все сняли остроту нашей похоти и, замерев в хоре радостных криков, некоторое время лежали во всей роскоши загробных наслаждений. Потом мы встали, умылись и спустились на ужин, который, конечно, был веселым пиршеством веселья и резвости, закончившимся ночью всякого разврата и похоти, к бесконечному восторгу Маргариты.

Мы истощили все наши силы и все наше искусство, чтобы удовлетворить ненасытные желания этих двух самых похотливых женщин, трахая и гамахуча их до предела, чтобы истощить их похоть частыми тратами, в которых мы не участвовали. Чем больше мы делали, тем больше они, казалось, желали, пока, наконец, довольно измученные, мы не оставили их гамахучить друг друга во всей ярости неудовлетворенной и ненасытной похоти.

Было восхитительно видеть дикие изгибы их великолепных тел во всех муках взаимно возбужденного желания. Это было воплощение вакханальных оргий жриц Бога праздников. Мы чувствовали, что должны и дальше помогать нам в наших оргиях, иначе мы заставим этих непристойных привержениц искать в других руках полного удовлетворения их ненасытных желаний, которые, казалось, только пробудились от всех усилий, уже истощивших наши слабые страсти. Именно тогда нам не хватало мощи твоей помощи, и не только удовлетворяя их, но стимулируя нас соперничать с твоими большими возможностями.

Наши прелестные спутницы, несмотря на целую ночь, проведенную во всяком похотливом излишестве, на следующий день казались только свежее и оживленнее. Это был день для Les Grandes Eaux (Больших купаний) в Сен-Кло. Мы отправились туда, прихватив с собой корзинку с провизией, в которой не было забыто искрящееся шампанское.

Сидя в желанной тени благородных деревьев парка, мы наслаждались веселым и восхитительным зрелищем тысяч людей, развлекавшихся далеко внизу. Восхитительный пикник, отдых, освежающий воздух и бодрящее шампанское - все это в тот вечер способствовало увеличению наших усилий; но опять же эти либидозные девушки намного превзошли в своей похоти все, что могли сделать наши менее активные страсти, чтобы утолить их. В очередной раз только повторным гамахучингом мы, наконец, несколько успокоили их чрезмерную похотливость.

На следующий день Маргарита, отправившаяся вместе с Луизой в монастырь за новой одеждой, нашла там письмо от дяди, о котором она уже говорила, сообщавшее о его приезде в Париж и о том, что он привезет с собой ее младшего брата Децима, чтобы поместить его в Сент-Барб, лучшую коллежскую школу во Франции. Она была в экстазе удовольствия от этой мысли. Она поведала нам о своих любовных похождениях с этим юным братом, которого в четырнадцать лет посвятила в прелести Венеры. Она показала нам короткую записку в которой он говорил ей, как страстно желает ее видеть и как она найдет его действительно улучшившимся - последнее слово было подчеркнуто трижды, что, как она была уверена, относится только к увеличению размеров его мужского органа.

Я уговорил ее повторить Тому все очаровательные эпизоды ее предыдущей эротической жизни. Мы сразу же начали строить планы, как привнести в наши оргии не только эту более молодую и свежую кровь, но и побудить милого старого дядюшку прийти и согреть свою старую кровь, наблюдая за нашими восхитительными оргиями и присоединяясь к ним, когда будет достаточно возбужден. Единственная трудность состояла бы в том, чтобы начать и покончить с этим делом, и мы с Маргаритой должны были справиться сами.

В тот же день мы получили письмо от Фрэнка, двоюродного брата Тома, в котором он сообщал, что будет у нас через пару дней, так что все мы радовались нашей предстоящей удаче.

Для того, чтобы быть на высоте нашей ожидаемой общей оргии, я в тот же вечер вернулся в предместье Сент-Оноре, к большому неудовольствию милой Маргариты и к некоторому удивлению Луизы, которая немного подбодрила меня в моем недостатке мужества, которого она до сих пор никогда не находила недостающим.

Но я тем не менее упорно держался и спокойно выспался. На следующий день приехали дядя и брат Маргариты, она приехала к ним в гостиницу и провела там ночь. Потом она рассказала мне, что дядя отправил ее брата с поручением в Сен-Барб, чтобы убрать его с дороги и таким образом иметь возможность хорошенько вылизать ее и потом трахнуть. А так как он прекрасно знал, что она посвятила Децима в искусство ебаться, то устроил так, чтобы, по-видимому, отсутствовать по возвращении мальчика, которому уже исполнилось шестнадцать лет, чтобы позволить им хорошенько потрахаться, на что он будет смотреть из своего привычного глазка. Тогда он войдет к ним и застигнет их врасплох в полном действии их второго совокупления, будучи сначала ужасно потрясен, но она, все еще почти обнаженная, должна будет умолять его о прощении и ласкать его таким образом, чтобы возбудить его, так что он не только простит их, но и фактически станет участником ее искренней и уговаривающей просьбы в удовольствиях, к которым она должна была убедить присоединиться своего брата.

Все вышло так, как было условлено. Брат был к этому готов, так как она заранее предупредила его, что, если дядя когда-нибудь их обнаружит, они должны сделать все возможное, чтобы он присоединился к их любовным играм, и таким образом обеспечить не только его молчание, но и согласие на продолжение потакания им.

Ее брат ухватился за эту идею и подумал, что было бы так приятно увидеть, как настоящий мужской хуй трахает ее, потому что он еще был маленьким в своем хуе, хотя и имел честное обещание быть похвальным в будущем.

Таким образом, фарс был разыгран с восхищением, и добрый старый дядюшка успокоился и позволил себе, хотя и с видимым трудом, исполнить все их желания.

Сначала он трахнул ее пизду, все еще обильно покрытую спермой ее брата, а затем руководил еблей брата и сестры, но не позволяя им в данный момент истощать свои силы дальше, потому что, начав, он намеревался, чтобы они все спали вместе. Так они и сделали, и провели чудесную ночь. Дядя научил своего племянника трахать ее жопу одновременно с тем, как он трахал ее пизду, а потом убедил его засунуть свой хуй в жопу дяди, пока он был в ее жопе, и все это было только прелюдией к тому, как дядя потакает своей похоти, ебя самого Децима, в то время как последний трахает ее пизду в коленопреклоненной позе, тем самым обучая его всем радостям педерастии. Все это было великолепной новостью для нас, так как, очевидно, расчистило бы путь для наших собственных замыслов против них.

Когда Маргарита рассказала мне об этом, она заехала ко мне в мастерскую по дороге к Луизе, с которой ее дядя хотел познакомиться (он знал об их монастырской близости) и которую он хотел иметь, и Маргарита поощряла его. После восхитительного траха, который ее волнующий рассказ сделал крайне необходимым, я проводил ее к Луизе, и мы сразу же договорились, что она не только поедет с Маргаритой и отдаст ее дяде, но и настоит на том, чтобы взять Децима. Обе девушки должны были сделать его доверенным лицом в их совместных любовных похождениях со мной, и уговорить ее дядю и Децима прийти и посмотреть мои фотографии любовных игр.

Все прошло так, как мы только могли пожелать. Милый старичок был в экстазе от прелестей формы и лица очаровательной Луизы и, отлизав и трахнув ее, помогал ей с Децимом, направляя хуй красивого мальчика в ее жаждущую пизду. Когда они закончили, он отсосал хуй парня до твердости для второго траха в ее изысканную дырочку. Лежа под ней, он поглаживал языком благородный клитор Луизы и одновременно вводил палец в анальную дырочку племянника. Милая Лу изо всех сил старалась поставить его ленивый хуй обсосом, но, к ее удивлению, ей это не удалось.

Они без труда уговорили его прийти ко мне в студию. Отнюдь не возражая, он был рад услышать, что его дорогая племянница нашла себе такого хорошего любовника, каким они меня описывали. Итак, около трех часов дня все они появились, и я был официально представлен. Я обнаружил, что дядя - высокий пожилой человек могучего телосложения, который, очевидно, в молодости был очень способным участником всех спортивных состязаний святой матери Венеры, какими бы ни были его нынешние силы.

Милая Лу сразу же успокоила всех, сказав мне, как изысканно ее только что отымел красивый молодой человек, присутствовавший тогда, и, бросившись на мою кушетку, умоляла меня не колебаться, а сразу же гамахучить ее и насладиться всей восхитительной молодой спермой, капающей из ее пизды, потому что она знала, что это доставит мне больше удовольствия, чем что-либо другое, и успокоит нас всех.

Я не колебался ни минуты, но, бросившись на колени, тотчас же облизал все и, резко поднявшись, притянул к себе милую Маргариту, когда я занял место Луизы на кушетке.

Милая Лу расстегнула брюки дядюшки, который теперь был тронут последним зрелищем и прекрасными ягодицами племянницы, вздымающимися над моим хуем, так что вскоре он достиг консистенции, достаточной для того, чтобы проникнуть в изящную маленькую попку Маргариты. Он быстро преуспел в том, чтобы войти туда, чему способствовала нежная обработка его хуя Лу, которая, взяв некоторое количество спермы из своей пизды, смазала его старый инструмент и легко заставила его войти в заднюю дверь Маргариты, так что мы провели очень восхитительный раунд, заставив нашего похотливого промежуточного компаньона потратиться дважды на наш один раз.

Пока все это происходило, дорогая Лу вызвала своего юного спутника на новую встречу. Он, со всей энергией молодой крови, был более чем готов принести жертву на любом алтаре. И такова была его юная энергия, что он в равной мере шел в ногу с ее горячими страстями, и они оба трижды проводили время в агонии любовных радостей, в то время как мы шли своим более обдуманным одиноким курсом.

После этого мы очистились и подкрепились бокалами шампанского и весьма забавной беседой, дорогая Лу блистала во всей эквивокации, которую предполагали наши поздние рассуждения.

Вскоре мы восстановили свои силы под воздействием стимуляторов, которые эти два милых и непристойных существа умели применять.

На этот раз Лу пожелала, чтобы я был в ее пизде, а Децим - в ее нижней дырочке, в то время как Маргарита, стоя верхом над коленопреклоненными телами, представляла свою восхитительную пизду жадным губам и языку своего любящего дяди. Мы снова заставили женщин потратиться дважды к нашему одному разу, а затем умудрились умереть все вместе в восхитительном экстазе последнего кризиса.

К тому времени, как закончился последний бой, настал час расставания на этот день. Лу отправилась домой обедать, чтобы поприветствовать кузена Тома Фрэнка, который спал с ними в ту ночь и был отжат несколько раз.

Я проводил милого старого дядюшку в его гостиницу, пообедал с ними троими и оставался там большую часть ночи, чрезвычайно возбуждая дядюшку, так как на следующий день ему предстояло покинуть Париж. Мы практиковались во многих комбинациях, начиная с меня на спине, Маргариты сверху, ее дяди в ее тугой маленькой дырочки, а Децим содомизировал своего дядю сзади; варьируя позу: теперь Децим трахал свою сестру, пока я имел ее в зад. Потом Децим залез в жопу своей сестре, а я его содомизировал, а дядя исполнял обязанности церемониймейстера, проводя каждый хуй в его надлежащее вместилище, так сам уже не мог кончить.

К тому времени, как мы полностью насладились этой последней восхитительной позой, дядюшка проявил признаки готовности снова вступить с нами в любовные отношения. Он предпочитал жопку своей племянницы, которая ложилась на всегда готовый хуй своего брата, а я колотил в зад их милого старого дядюшку.

Это было наше последнее усилие на эту ночь, и я оставил их спать, прижавшись друг к другу в любящих объятиях, и добрался до своей спальни, где долгожданный сон вскоре восстановил мою измученную природу.

На следующий день дядя отвез племянника в Сент-Барб, распорядившись, чтобы с каждой субботы до утра понедельника ему разрешалось проводить время с Томом и его женой. Он также договорился с настоятелем монастыря, чтобы его племянница проводила то же время с теми же партнерами, и так как Лу была выпускницей монастырской школы, это было нетрудно.

В тот же день он уехал из Парижа, а Маргарита вернулась в монастырь, так как ее разрешение на отсутствие уже истекло. Однако, поскольку это было в среду, до нашей новой встречи оставалось всего два промежуточных дня. Что касается меня, то я не жалел об этом перерыве, так как чувствовал, что после крайностей наших поздних распутств мне необходим небольшой отдых. Том и Лу оба хотели, чтобы я присоединился к ним и Фрэнку, но не было достаточно женского начала, чтобы заставить меня сделать это, поэтому я сбежал из города, чтобы прийти в себя.