Я Не Слабак: Еще Одно Продолжение / I Am Not A Wimp: Another Sequel by jack_straw ©

Глупая ошибка или серьезное предательство?

Примечание автора:

Несколько недель назад cageytee опубликовал рассказ под названием "Я не слабак" и пригласил других авторов попробовать закончить его. Недавно fdkman262 попробовал это, и, хотя его история неплохая, она действительно ничего не решила и была слишком короткой. Это возбудило мой интерес, и, поэтому, я решил посмотреть, что я могу с этим сделать.

Сюжет довольно запутанный, поэтому вам нужно прочитать оригинал "Я не слабак", чтобы вы могли познакомиться с персонажами и действиями, которые они совершают. Повествование здесь чередуется с рассказом о Теде и Дженни, когда они преодолевают кризис, поставивший под угрозу их брак.

Эта история начинается с того, что Роб, брат Дженни и лучший друг и деловой партнер Теда, покидает хижину Теда в северной Джорджии после того, как умолял того вернуться домой и попытаться спасти свой брак, но все безрезультатно. Но, прежде чем уйти, Роб делает прощальный выстрел, который потрясает Теда до глубины души…

*****

…"Тед, ты мой лучший друг, и я, как и ты, не мог бы любить тебя больше, если бы ты был моим родным братом. Я восхищался тобой и уважал тебя в течение довольно долгого времени. Я наблюдал, как ты пристально смотрел на крупного заказчика, демонстрируя мужество отстаивать свои принципы, даже если это означало огромные финансовые потери. Твое мужество было важнейшим фактором огромного успеха твоего бизнеса… но… видеть, как ты так ведешь себя, как ты ведешь себя с женщиной, которая любит тебя безоговорочно и которую ты любишь до такой степени, что рискуешь всем, чтобы осуществить ее мечту, не желая рисковать тем, что она, возможно, снова заденет твои чувства когда-нибудь в будущем… ну, Тед, я могу только сказать, что в этом вопросе… ты — слабак!

Тед

Я сидел ошеломленный, когда услышал, как машина Роба завелась, отъехала, а затем уехала.

Слабак? Я? Бизнесмен, сделавший себя сам? Бывшая футбольная звезда колледжа? Слабак?

За годы, проведенные на этой планете, меня называли по-разному, не все из них были лестными, но меня никогда не называли слабаком.

Я почувствовал, как жар поднимается от моей груди к лицу, когда мой гнев закипел. Слабак, да?

Мой отец был слабаком. Он был слабым, бесхребетным человеком, которого так подкосила смерть моей матери, что он потерял способность постоять за себя. После трех лет вдовства он встретил и женился на Дженис — пусть она гниет в аду, где ей самое место.

Дженис, очевидно, оценила моего отца и увидела кого-то, кого она могла бы использовать в своих собственных нездоровых целях. Она быстро начинала изменять ему, он узнал об этом, она умоляла его принять ее обратно, и он уступил. В последующие разы все было еще хуже, но он всегда принимал ее обратно. Я любил своего отца, но мне было больно видеть, как она выставляет его таким дураком, и однажды я сорвался. Даже сейчас в моей памяти запечатлелось воспоминание о том, как этот мужчина прижимал лицо моего отца к обнаженной пизде Дженис, которая была переполнена мужской спермой.

Я взял табуретку и трижды ударил сукиного сына, прежде чем тот остался лежать. Меня арестовали за нападение, но обвинения были сняты, когда правда вышла наружу.

После того инцидента папа наконец-то навсегда прогнал Дженис, но он всегда сожалел об этом. Он скулил, что все еще любит ее и что ему плохо без нее, но что он держит ее подальше ради меня.

Все это было вызвано чувством вины, которое он использовал, чтобы оправдать свое безжалостное пьянство и общее отсутствие интереса к уходу за собой. Он умер девять лет спустя, превратившись в разбитую человеческую оболочку.

Из-за того, через что прошел отец — через что прошел и я — я твердо решил, что ни одна женщина не будет относиться ко мне так, как она относилась к моему отцу.

И именно так я расценивал действия Дженни. Хотя Роб, Диана, даже ФБР были убеждены, что у Дженни не было секса с Джерри Крейгом, я все еще не был уверен.

Более того, ее действия оставили у всех отчетливое впечатление, что у них был роман. Она тайком встречалась с ним в течение трех недель, пила, ужинала и танцевала с ним, пока я пытался построить её "хижину мечты".

Какой-то сон, да?

Теперь место, которое я намеревался сделать нашим романтическим убежищем, стало моим убежищем, местом, куда я мог пойти, чтобы зализать раны своей уязвленной гордости, где я мог пожарить горькие плоды того, что я считал предательством Дженни.

Еще долго после того, как Роб ушел той ночью, я сидел на крыльце, слушая звуки холмов, пил бурбон и размышлял о том, как до этого дошло.

Боже, я любил ее! Даже несмотря на мою боль, даже перед лицом ее предательства, я все еще любил Дженни с пылкой страстью. Я был так счастлив с ней; она сделала мою жизнь полной. Мне до боли хотелось, чтобы моя жизнь вернулась к тому, какой она была до того, как все это разразилось вокруг нас.

Но я не собирался опускать руки, как это сделал мой отец, постоянно ожидая, когда упадет другая туфля, ожидая, что Дженни снова все испортит.

И для моего лучшего друга назвать МЕНЯ слабаком было абсолютно самой неприятной вещью из всех. Я понимал, что она была его сестрой, и он должен был защищать ее. Но называть меня слабаком из-за того, что я отказался даже подумать о том, чтобы забрать ее обратно, было непростительно для меня.

Я был слабаком, потому что не проявил слабость и не простил Дженни? Я был слабаком, потому что не смог увидеть ее предательство? Я был слабаком, потому что она убедила всех в своей невиновности?

Как я стал плохим парнем в этой картине?

Надеясь получить какую-то перспективу или, может быть, просто услышать сочувствующий голос, я позвонил Бэбс, моей тете Барбаре. Она была старшей сестрой папы, и если кто и мог дать мне хороший совет, то это была она, моя тетя Бэбс.

Я рассказал ей все, и я рассказал ей, что Роб сказал обо мне. Я не уверен, чего я ожидал, но я не ожидал, что она согласится с ним.

— Тедди, ты позволяешь своей упрямой гордости затуманить твой разум, — сказала она. — Я не уверена, что слабак — вполне подходящее слово, но я думаю, что он на верном пути. Нужно быть более сильным человеком, чтобы простить любимого человека, чем просто подвернуть хвост и убежать. А ты, сынок, убежал, как испуганный щенок.

— Но, тетя Бэбс, я не могу, я не буду такой, как папа, — решительно сказал я. — Я не собираюсь всю жизнь мучиться от душевной боли, гадая, останется ли Дженни верна мне.

— Послушай, Тед, я не могу указывать тебе, что делать, — сказала она. — Но я думаю, что ты совершаешь ошибку, не пытаясь разобраться во всем.

— Ты так говоришь только потому, что ты женщина, — сказал я.

— Я говорю это, потому что ты мой племянник, и я люблю тебя и хочу для тебя самого лучшего, — сказала она с жестким тоном в голосе. — Ты долго и упорно думаешь о том, что хочешь сделать со своей жизнью, но не удивляйся, если Дженни решит, что ей нужен мужчина с сердцем. Прямо сейчас, судя по всему, ты не тот человек.

Это задело, и у меня возникло искушение сказать своей тете сердечное "пошла ты…", но я этого не сделал. Она и моя двоюродная сестра Карен — единственная семья, которая у меня осталась, и я не хотел их отталкивать.

Я был подавлен и жалел себя, поэтому сделал единственное, что гарантированно заставило меня чувствовать себя еще хуже. Я напился.

Я начал пить "Джек Дэниелс" со льдом, как цивилизованный человек. К концу я пил его из бутылки, как однажды видел, как это делает Стивен Тайлер на концерте Aerosmith, прежде чем он бросил наркотики. Это было неприятное зрелище тогда, и оно не было приятным зрелищем и сейчас.

Ближе к концу мои пьяные мысли кружились в беспорядочной путанице, пока я пытался понять, что я собираюсь делать. Развод был в подвешенном состоянии; Редж, мой адвокат, ждал, когда я дам ему добро на продолжение. Дженни уже вручили документы, но мы еще не подали их.

В какой-то момент я понял, что должен заставить Дженни раз и навсегда понять, как именно она меня предала. Я решил, что если она увидит это с моей точки зрения, то, возможно, прекратит и остановит свою кампанию по возвращению меня домой, чтобы исправить наш брак.

Должно быть, я потерял сознание, потому что в следующее мгновение что-то зажужжало у меня над ухом. Когда я хотел отшвырнуть его, я потерял равновесие, выпал из кресла-качалки, в котором сидел, и ударился лбом о подлокотник кресла, вызвав у себя милое маленькое бо-бо.

Более того, острая боль, внезапное резкое движение и большое количество виски, которое я выпил, ничего не съев накануне вечером, немедленно взбунтовали мой желудок. Я быстро обнаружил, что стою на коленях в траве перед верандой, и меня выворачивает наизнанку.

Когда я закончил, мне удалось, спотыкаясь, войти в хижину, найти немного ибупрофена и стакан воды, затем я нашел кровать, куда и рухнул, пока смутно не услышал, как зазвонил мой мобильный телефон,

Я уже привык к тому, что голосовая почта отсеивает мои звонки, чтобы избежать разговора с Дженни, поэтому я не сразу ответил. Но что-то подсказывало мне, что лучше хотя бы проверить, и когда я это сделал, то услышал голос Ларри Басби. Ларри был агентом ФБР, который вел расследование небольшой аферы Джерри Крейга.

— Тед, я должен сообщить тебе, что это произойдет завтра, — говорилось в сообщении. — Мы арестовываем Крейга завтра в 1:30 пополудни. Я думаю, было бы неплохо, если бы ты был здесь, чтобы помочь с прессой. Твоя компания окажется на линии огня, и это может показаться подозрительным, если тебя не будет рядом, чтобы защитить ее. Позвони мне, и я сообщу тебе подробности.

Это заставило меня сосредоточиться.

Когда я встал, принял душ и перекусил, мне стало немного лучше, поэтому я позвонил Ларри, и он рассказал мне, что происходит, где я должен быть и что мне нужно делать. Он собирался попытаться дать понять, что я полностью сотрудничал в расследовании, но не был уверен, на что набросятся стервятники СМИ в качестве своей добычи.

Я провел часть дня, убирая беспорядок, который я устроил, затем собрал сумку на пару ночей, заранее заказал номер в отеле "Марриотт" и отправился обратно в Атланту.

Выезжая на шоссе, я знал, что мое будущее висит на волоске. Моя компания будет на виду у публики – и не в полностью положительном свете, – и кризис в моем браке также приближался к развязке.

К тому времени я решил, что у меня будет последняя встреча с Дженни по поводу того, что она сделала со мной.

Дженни

Мне позвонил Роб около 10:30 того же утра. Я знала, что он поехал встретиться с Тедом, умолять его дать мне шанс все исправить, вернуть наш брак в то состояние, в котором он должен был быть с самого начала.

Весь следующий день я была как на иголках, и когда Диана позвонила, чтобы пригласить меня на ужин, я охотно согласилась.

Но в тот момент, когда я увидела ее лицо, а затем увидела выражение лица Роба, я поняла, что он потерпел неудачу.

— Прости, сестренка, он не стал слушать, — сказал Роб. — Он продолжает говорить о твоем предательстве, а я продолжал говорить ему, что ты ничего не сделала. Но он упрямый ублюдок, а ты причинила ему боль каким-то образом, который я не могу понять. Его реакция на это просто настолько экстремальна; я просто не понимаю, почему он ведет себя так жестко по этому поводу.

— Я тоже не знаю, — сказала я со слезами на глазах. — Я имею в виду, мы все согласны, что я совершила глупую ошибку, но стоит ли из-за этого отказываться от действительно хорошего брака? Я этого не понимаю.

Я думала, что выплакала все слезы, какие только могла, но когда Диана потянулась ко мне, я снова потеряла самообладание. Я устала, устала биться головой о стену из-за того, что я считала необоснованной непримиримостью Теда.

Но более того, я начинала злиться. И чем больше я злилась, тем больше думала о своем браке и задавалась вопросом, действительно ли стоило его спасать. Я думала, что знаю Теда, думала, что понимаю его. Но это было настолько… настолько не по правилам, что я не могла понять, что к чему.

Излишне говорить, что в ту ночь я плохо спала. Черт возьми, я не спала все ночи с тех пор, как Тед бросил меня, и это повлияло на меня множеством способов.

Компания предоставляла мне большую свободу действий для решения моих личных проблем, но как старший вице-президент я все еще должна был работать на достаточно профессиональном уровне, а я не делала этого на постоянной основе.

Я теряла вес, постоянно уставала и ни от чего не получала удовольствия. Я просто работала на автопилоте. Я вставала, принимала душ, одевалась, ехала на работу, отработав восемь или девять часов, возвращалась домой, готовила что-нибудь на ужин — обычно в микроволновке, — немного смотрела телевизор и ложилась спать.

День за днем это было моей рутиной; единственное изменение было по выходным, когда я обычно сидела дома и хандрила. Роб и Диана делали все возможное, чтобы вытащить меня из дома, но они мало что могли сделать.

Поэтому, когда зазвонил телефон и я услышала голос Роба в трубке, я не ожидала многого. И я не получила ничего особенного. Он сказал мне, что Джерри будет арестован через несколько часов, что Тед будет присутствовать на пресс-конференции, и что она, вероятно, будет вестись в семичасовых новостях.

Сказать, что я был шокирована внешним видом Теда, когда он выступал перед прессой — после того, как мы все получили удовольствие увидеть Джерри Крейга с пиджаком, натянутым на голову в тщетной попытке скрыть свое лицо, — значит сильно преуменьшить.

Тед выглядел хуже, чем я, а я знала, что выгляжу чертовски плохо. У него были мешки под глазами, он выглядел осунувшимся, он не улыбался — ни разу — и у него был неприятный порез на лбу. А его голос… Он звучал так… скучно, как будто ему было все равно.

Я качала головой, слушая спортивный репортаж, когда услышала звонок в дверь. Мне было интересно, кто бы это мог быть в такое время дня, и я пошла посмотреть, кто это, а когда я открыла дверь, там стоял Тед.

Мое сердце на секунду подпрыгнуло в груди, но выражение его лица не было похоже на выражение человека, готового к примирению. У него было решительное, сжатое выражение лица, и я содрогнулась от того, что это предвещало.

— Э-э, Тед, почему ты решил, что должен звонить в дверь? — сказала я немного неуверенно. — Это все еще твой дом; ты волен приходить и уходить сюда, когда тебе заблагорассудится.

— Вероятно, это ненадолго, — сказал он, и я думаю, что мои колени ослабли.

Но потом что-то сломалось в моем сердце, и у меня внезапно вырос позвоночник. Я устала быть в обороне, и пришло время либо бороться за свой брак, либо забыть о нем.

— Хорошо, тогда почему ты здесь? — – спросила я.

— Мне нужно снять кое-что с души, и я устал иметь дело с твоими посредниками, — сказал он.

— Это и твои друзья тоже, и они делают это по собственной воле, — сказала я. — Я никого не посылала к тебе с тех пор, как ты в последний раз сказал мне не беспокоить тебя. Я дала тебе твое пространство, но… Ладно, заходи и садись. Я приготовлю кофе. Да, я действительно думаю, что нам нужно немного прояснить ситуацию.

Тед

Отношение Дженни удивило меня. Я ожидал, что она будет более раскаивающейся, более извиняющейся, но она казалась… не совсем злой, но она точно не отступала от меня, и это меня немного смутило.

Но я был там по определенной причине, поэтому после того, как Дженни принесла нам кофе, и мы сели в кабинете, я начал свою речь.

— Дженни, я действительно не думаю, что ты полностью понимаешь последствия своих действий, — сказал я. — Ты говоришь так, будто это ничего не значило, безобидная мелочь… флирт. Но для меня это было не что иное, как предательство.

— Как? — спросила Дженни. — Как, черт возьми, я могла предать тебя? Я ничего не делала с этим клоуном, кроме ужина и нескольких раз выпивки. Я понимаю, что проявила неверное суждение, но ничего не должно было случиться. Я бы не трахнула Джерри Крейга, даже если бы у него был последний член на планете. Этого не должно было случиться. И я до конца не могу понять, почему ты считаешь, что из-за этого стоит расторгнуть наш брак.

Я несколько секунд смотрел на нее, не совсем понимая, что здесь происходит. Это была моя встреча, но она не сидела сложа руки и не позволяла мне объяснять свою точку зрения.

— Просто послушай меня, Дженни, — сказал я наконец. — Вот что я должен заставить тебя понять. Восприятие — это девять десятых реальности, и то, что люди видят, то, что они слышат, формирует основу для того, что они считают правдой. Когда Род, когда Роб и Диана, когда Чак Сандерс и его жена, когда все они видели, что ты делаешь с Крейгом — когда они слышали, что он говорит о тебе и обо мне — их восприятие было таким, что у тебя с ним роман. Не имело значения, трахалась ты с ним на самом деле или нет. Ты вела себя подло за моей спиной, а для меня это равносильно измене. Ты можешь притворяться как угодно, но все равно все сводится к одному и тому же. Я больше не могу тебе доверять.

Я глубоко вздохнул, ожидая, что Дженни что-нибудь скажет, но она просто смотрела мне в глаза смущенным взглядом. Поэтому я ринулся дальше.

— И еще вот это, — сказал я. — О чем думают мои поставщики, мои конкуренты, потенциальные клиенты, когда вокруг шепчутся, что Дженни Конден спит с каким-то слизняком, который собирается надолго сесть в тюрьму. Как это восприятие влияет на мой бизнес, на создание которого я потратил 10 лет? Вот почему я не могу обойти то, что ты сделал. Ты воткнула нож мне в спину с единственным человеком, с которым тебе было бы хуже всего это сделать, и это то, что я просто не могу простить или забыть.

— Ты закончил? — сказала Дженни почти бесстрастно.

— Почти, — сказал я. — Дженни, я все еще люблю тебя, наверное, всегда буду любить. Но я не думаю, что мы можем продолжать в том же духе. Я хочу, чтобы ты… Черт возьми, Дженни, может быть, нам нужно идти разными путями, как бы мне ни было больно это говорить.

— Ну, это дает мне представление о том, где ты находишься в своем уме, — сказала Дженни. — Но я должна спросить тебя еще раз. Почему это такая большая проблема? Здесь происходит что-то, что не сходится, что-то, о чем ты мне не говоришь. Ты просто слишком иррационально относишься ко всему этому. Тед, я знаю, что облажалась. Я совершила глупую ошибку, но я сделала это, потому что люблю тебя и хочу, чтобы мы росли, а не увядали. Но твоя крайняя реакция на это заставляет меня задуматься, знала ли я тебя по-настоящему, как мне казалось.

Тогда я понял, что должен рассказать ей об отце и Дженис. Я был обязан ей по крайней мере этим. Ей нужно было раз и навсегда узнать, откуда я родом, почему я не мог позволить ей сделать со мной то, что Дженис сделала с папой.

Поэтому я выложил все это ей, и когда я закончил, у нее на глазах были слезы.

Дженни

Я тяжело опустилась на стул и задумалась над тем, что только что сказал мне Тед. Это многое объясняло, но потом я в мгновение ока поняла, что это все еще не было достаточным основанием для того, чтобы он просто отказался от нашего брака.

Более того, это на самом деле дало мне боеприпасы, чтобы, возможно, пробить его толстый череп тем, что я пыталась донести. Тогда я встала и подошла к панорамному окну, которое выходило на запад, на последние лучи угасающего дня.

— Это действительно объясняет некоторые вещи, но мне все еще нужно кое-что тебе сказать, а потом ты можешь пойти и решить, чем ты хочешь заниматься всю оставшуюся жизнь, — сказала я. — Ты говоришь о восприятии. Что ж, давай поговорим о восприятии и о том, почему они довели нас до этого момента. Я поняла, что ты – в третий раз менее чем за год – возвращаешься в режим трудоголика, который так дорого нам обошелся, прежде чем мы отправились в хижину в первый раз. Ты лгал мне о том, куда направляешься, и, конечно, твои намерения были хорошими, но факт в том, что ты не доверял мне настолько, чтобы рассказать, что происходит.

— Но это должно было быть сюрпризом! — воскликнул Тед.

— Значит, это позволяло тебе лгать мне о том, куда ты направляешься? — сказала я, повышая голос. — Даже несмотря на то, что ты должен был знать, что это подпитывало мое негодование из-за того, сколько времени твоя работа отнимала у меня, у нас? Не имеет значения, что ты на самом деле не работал; важно то, как я это восприняла. Так что я отчаянно пыталась найти способ вернуть тебя к реальности, и в отчаянии я сделала глупость с этим скользким мудаком. Мне следовало бы думать лучше, но я шарила вокруг в поисках чего-нибудь, что могло бы сработать. Дважды до того, как ты пообещал мне сократить рабочую нагрузку, и дважды до того, как ты, казалось, вернулся к той же старой схеме.

Сейчас я была в ударе и только разогревалась.

— Но вот в чем загвоздка, Тед, — продолжила я. — В ту самую ночь, когда ты ушел от меня, я решила, что больше не буду обижаться на твою работу. Я решила, что немного тебя лучше, чем много кого другого. Я бы взяла и ценила любое время, которое могла бы провести с тобой, и если бы мне пришлось сидеть в одиночестве несколько ночей из-за твоей работы, то это была цена, которую я готова была заплатить. Дело в том, что я хотела быть с ТОБОЙ, и ни с кем другим.

Я подошла к столу, взяла наши кофейные чашки, прошла на кухню и снова наполнила свою, после того как Тед покачал головой, показывая, что не хочет повторения. Эта интерлюдия дала мне минуту или две, чтобы собраться с мыслями.

— Ты, кажется, хочешь сравнить меня со своей мачехой, — продолжила я, снова наполнив свою чашку кофе. — Но в чем именно заключается сравнение? Неужели я ходила в грязные бары и подцепляла незнакомых мужчин, чтобы трахаться? Нет. Я встретила парня из вашего офиса, парня, которого ТЫ нанял, для случайного обеда и нескольких ужинов в хорошем ресторане и клубе. Возможно, это было не совсем правильно, но сравнивать не с чем. Я втянула тебя в какой-то похабный секс-треугольник и заставила тебя съесть сперму какого-то ублюдка из меня? Нет. Однажды я немного потанцевала с этим парнем. Опять же, не самое лучшее решение, которое я когда-либо принимала, но это все равно не то же самое. Дело в том, Тед, что ты, похоже, клеймил каждую женщину, с которой вступал в контакт, как клонов своей мачехи, и это ТВОЙ недостаток характера, а не мой.

Я посмотрела прямо в глаза Теду, и они слегка остекленели, как будто он услышал что-то, о чем никогда раньше не задумывался.

— Теперь, вот как это будет происходить, — сказала я наконец. — Я извинилась с одной стороны и с другой, и я умоляла, пока не посинела. Но я больше не буду извиняться и больше не буду умолять тебя дать мне шанс восстановить этот брак. Я люблю тебя больше, чем когда-либо любила КОГО-ЛИБО другого, включая мою мать, моего отца и моего брата. Я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить. Я хочу иметь от тебя детей и стареть вместе с тобой. Но если у тебя такое жестокосердие, что ты не можешь проявить немного прощения, немного веры в меня, в нас, тогда, может быть, нам стоит просто прекратить это. Тед Конден, тебе нужно решить, чего ты хочешь от своей жизни. Ты хочешь быть счастливым с женщиной, которая любит тебя без каких-либо условий или оговорок, или ты хочешь жить одиноким и озлобленным, человеком, застрявшим в прошлом из-за того, что кто-то сделал с кем-то другим, пока ты просто наблюдал. Я думала, что ты выше этого, но, может быть, я ошибалась.

— Дженни, я… — начал он, но я не дала ему закончить.

— Просто уходи, Тед, — сказала я, начиная дрожать. — Возвращайся в свой отель и подумай о том, что я сказала. Ты хочешь смотреть вперед или оглядываться назад? Иди и подумай об этом, но не слишком долго. Я буду ждать тебя, но я не буду ждать вечно. Пожалуйста, просто… оставь… меня… одну.

К тому времени я уже была на кухне, склонившись над раковиной, и почувствовала, как слезы катятся по моему лицу. В тот момент я поверила, что потеряла любовь всей своей жизни, и могла видеть только страдания и отчаяние, ожидающие меня в будущем.

Я едва слышала Теда, когда он тихо вышел из дома, сел в свою машину и уехал. Я была на том этапе, когда мне пришлось серьезно подумать о жизни без Теда, и мне это ни капельки не нравилось. Нет, мне это совсем не понравилось.

Тед

Честно говоря, я ничего не помню о поездке обратно в "Марриотт", и только когда я вернулся в свою комнату, я действительно начал думать о том, что сказала Дженни.

Я приехал сюда накануне, ожидая, что все разрешится к моему удовлетворению. Я увижу, как Джерри Крейга насильно уберут из моей жизни, и я окончательно рассчитаюсь со своей женой.

Я получил удовлетворение от того, что Крейга увезли в тюрьму, но Дженни удалось полностью перевернуть наше противостояние. Она перешла в наступление, и даже известие о моем отце не остановило ее порыв.

Чем больше я думал об этом, тем больше восхищался ею. Если раньше она была плаксивой, умоляющей и извиняющейся, то на этот раз она была откровенной и сдержанной, уверенной и безмятежной.

Я подумал о том, что она сказала, и о том, какое решение она приняла. Она поняла, что допустила ошибку, и я смог донести свою точку зрения о последствиях ее действий. Но она не отступила и терпеливо указала на то, как я, по-видимому, подвел ее.

Я тоже подумал о Дженис и моем отце, и тогда меня осенило, что я все еще играю роль жертвы. После всего этого времени я все еще позволял Дженис командовать в моей жизни, хотя и из могилы. Она умерла от СПИДа пять лет назад, но ее разрушительное влияние все еще окрашивало мою жизнь.

Почему? Почему я позволил этой женщине победить? Почему я жил своей жизнью, прикованный к памяти о особенно злой женщине, которая разрушила свою жизнь, жизнь моего отца и пыталась разрушить мою?

И я подумал о том, чего я хотел, подумал о том, что сказал Роб о том, что я слабак, подумал о том, что сказала тетя Бэбс, и вдруг я понял, о чем они говорили. Я не проявлял силы, чтобы освободиться от оков прошлого, не был достаточно силен, чтобы открыть свое сердце и сделать то, что, как я знал, было правильным.

Конечно, Дженни совершила ошибку, серьезную ошибку. Но я тоже сделал это, солгав ей о том, что мы делали, и не имело значения, что наше дело было благородным. С ее точки зрения, ее дело тоже было благородным, и мы оба сделали ложные предположения, которые вбили клин между нами.

Говорят, что дорога в ад вымощена благими намерениями, и мы с Дженни оба проделали потрясающую работу по прокладке дороги к погибели. Это было мое дело — найти выход из болота, в котором мы застряли, и вырваться на свободу.

На самом деле это была простая вещь. Мне просто нужно было задать себе один вопрос, и когда я свел все к этому одному вопросу, мой план действий стал кристально ясен.

В ту ночь я лег спать и спал лучше, чем за последние недели.

Дженни

Когда Тед не позвонил и не появился на следующий день, я поняла, что потеряла его.

Роб позвонил тем утром, и я рассказала ему о визите Теда, о том, что он казался чужим в доме, который мы создали вместе. Я также рассказала ему о том, что Тед сказал о своем отце и мачехе. Ни один из нас ничего об этом раньше не слышал.

— Это многое объясняет, — сказала я. — Но это все равно отговорка. И я так ему и сказала. Он позволяет мертвой женщине управлять его жизнью из могилы.

— Итак, что ты собираешься делать? — сказал Роб.

— Я? Я сделала все, что собиралась, — ответил я. — Роб, я выложила ему все это черным по белому, сказала, что мне надоело умолять и жалеть себя. Теперь мяч на его стороне. Он тот, кто должен решить, чем он хочет заниматься всю оставшуюся жизнь. Я оставила дверь открытой для него, но он должен принять решение, возвращаться ли ему. Он должен решить, хочет ли он быть счастлив со мной или несчастен в одиночестве.

Мы еще немного поболтали, и Роб пригласил меня присоединиться к нему и Диане на игре "Смельчаков" в субботу днем. Они играли с "Метс", так что это была большая игра.

Я играла в софтбол в средней школе, так что бейсбол — это единственный вид спорта, о котором я немного знаю и могу следить. Я не фанатик в этом, но я слежу за "Смельчаками", и мы обычно стараемся попасть на несколько игр каждый сезон.

Мы решили, что это будет хороший способ вывести меня из дома, а не сидеть без дела.

На следующий день была пятница, и у меня была стопка отчетов, которые я должна была просмотреть до конца дня. Поэтому я пришла в офис пораньше, а затем сказала своей секретарше Кэти, чтобы она отвечала на все мои звонки и никого не пускала в мой офис, кроме самого президента компании. Я даже заказал на обед китайскую еду, чтобы закончить свою работу.

Я знала, что если отношения между мной и Тедом продолжат разваливаться, мне понадобится моя работа для моральной поддержки, и я позволила событиям начаться.

Было чуть больше 4 часов дня, когда Кэти позвонила мне и сказала, что меня кто-то хочет видеть.

— Это Ральф? — сказал я, имея в виду своего босса.

— Нет, но я думаю, тебе нужно увидеть этого человека, — сказала Кэти.

Честно говоря, я была так сосредоточена на работе, что не подумала о том, кто бы это мог быть, и я почти сказал Кэти, чтобы она просто сказала человеку, что я занята и не могу его видеть, но потом я решила, что мне нужен перерыв, поэтому я сказала ей, чтобы она его пригласила.

Дверь в мой кабинет открылась, и вошел Тед. Он закрыл за собой дверь и тщательно запер ее. Я заметила, что одна его рука была спрятана за спиной, и если бы я не знала лучше, то могла бы немного испугаться, что он решил окончательно решить наши семейные проблемы.

— Я не хочу, чтобы нас что-то беспокоило, — тихо сказал он.

Я изучала его лицо, и он выглядел безмятежным, намного лучше, чем два дня назад.

— Должна сказать, это сюрприз, — сказал я. — Что привело тебя сюда?

— Это, — сказал он и протянул свою копию заявления о разводе. — Дженни, я вернулся в отель прошлой ночью и много думал о том, что ты сказала, много искал себя. Я верю, что теперь ты понимаешь, откуда я и почему мне было так трудно простить тебя за то, что ты сделала с Крейгом. Но я понял, что я тоже совершал ошибки, и что бы ты ни делала, ты делала это со своими лучшими интересами в глубине души. Ты выбрала ужасно плохой способ сделать это, но… Что ж, я верю тебе, когда ты говоришь, что с Крейгом ничего не было.

— Тед, я все время тебе это говорила, — сказал я. — Что изменилось?

— Просто. Я задал себе знаменитый вопрос дорогой Эбби, который она советует своим читателям задавать себе, сталкиваясь с подобной ситуацией, — сказал он. — Я спросил себя, буду ли я счастливее всю оставшуюся жизнь с тобой или без тебя. Как только я дошел до этого момента, это стало легко. За последние несколько недель я понял, какой была бы моя жизнь без тебя, и, честно говоря, это отстой.

Я чувствовал, как мое сердце колотится со скоростью 90 миль в час, и я чувствовал, как растет уровень моего возбуждения.

— Я тоже, Тед, — сказала я голосом, близким к истерике. — Мне было так одиноко без тебя.

— В любом случае, я взял это с собой, чтобы официально продемонстрировать тебе свои намерения, — сказал Тед, поднял петицию, разорвал ее пополам, затем на четвертинки, затем на восемь частей и бросил кусочки в мусорное ведро. — Прости меня за то, что я был такой упрямой. Я люблю тебя, Дженни, и я не хочу жить без тебя.

— О, Тед, — воскликнула я, бросаясь в его ожидающие объятия. — Мне так жаль, что я была такой глупой. Ты всегда был единственным мужчиной в моей жизни.

Затем мы неистово поцеловались, и когда мы это сделали, похоть, как цунами, захлестнула нас, и я была чертовски рада, что Тед запер дверь моего кабинета.

Прошло шесть недель с тех пор, как у кого-либо из нас была какая-либо сексуальная разрядка. Я не знала, чем занимался Тед, но я была слишком подавлена, чтобы даже мастурбировать.

Каждый раз, когда я испытывала легкий приступ возбуждения, я думала о Теде и о том, через что мы проходили, и это было все равно, что лить холодную воду на мой огонь.

Поэтому, когда он сказал мне, что вернется ко мне, плотина просто взорвалась, и я захотела его прямо здесь и сейчас. Мне было все равно, кто подойдет к двери моего кабинета; мне нужно было кое-что наверстать с мужем, и я не собиралась ждать.

Очевидно, он тоже, потому что его руки быстро нашли мои груди через блузку, а его рот неистово целовал мою шею, до внезапно обнажившейся груди.

Он быстро расстегнул блузку, вытащил мои сиськи из чашечек лифчика и принялся ласкать мои соски. Мои руки ласкали его ягодицы, втягивая его в точку опоры моей похоти. Я скользнула одной рукой ему за пояс брюк и почувствовала его растущий член, горячий и твердый.

— Боже, Тед! Трахни меня, пожалуйста, ты мне так сильно нужен, — прошипела я.

Его рот снова опустился на мой, когда я почувствовала, как одна из его рук скользнула под мою юбку к промежности, которая была влажной и горячей от зарождающегося возбуждения. Мы были как два жука на раскаленной сковороде, танцующие вокруг, когда наша похоть взлетела до небес.

Мне удалось расстегнуть молнию на его брюках цвета хаки, и я копалась там, пока не смогла вытащить его твердый, как железо, член из ширинки в его боксерах. Боже, это было так хорошо! Он был горячим и пульсировал в моей руке, и я сжала его, чтобы дать ему понять, что я этого хочу.

Тед просто зарычал, когда развернул меня и толкнул в спину, так что я наклонилась над своим столом. Он задрал мою юбку выше талии, стянул колготки и трусики, пока они не оказались у меня между колен. Я чувствовала себя такой распутной, обнаженной, какой и была, но в тот момент именно этого я и хотела.

Он просунул пару пальцев между моими сочными губами, и я застонала, жалко капитулируя, затем он поднес головку своего члена к моему кипящему отверстию и вонзил его со всей силой ракеты с тепловым наведением.

Я думаю, что мы оба громко ахнули, когда он вошел в меня впервые за долгое время, и я почувствовала, как моя кульминация переросла в рев.

— Б-б-б-боже! Мне это было нужно, — пробормотала я, заикаясь.

— О, Дженни, — простонал он. — Мне это тоже было нужно.

Тед двигал своим членом взад и вперед во мне с силой и страстью, которых мы не испытывали уже довольно давно, и я откидывала бедра назад, чтобы встретить его входящие толчки с равной силой.

Мои руки вцепились в края стола, когда я почувствовала, как внутри меня нарастают чувства. Мои соски скользили по шероховатой поверхности настольного планшета, и ощущение было электрическим, когда оно обжигало мои соски, проходя через центр удовольствия.

Я сидела на грани мощного оргазма, и даже когда я балансировала на краю, я почувствовала, как Тед набирает скорость.

Мы оба тяжело дышали и хрюкали, как два животных в течке. Когда я почувствовала, как в моем внутреннем ядре вспыхнул взрыв, я услышала, как Тед громко ахнул, и почувствовала, как он подался глубоко вперед, а через несколько секунд последовал влажный вулкан дымящейся горячей спермы.

Мы дергались и щебетали вместе, когда наше освобождение охватило нас. В течение долгих минут Тед просто продолжал толкать свой член вперед в мой затопленный канал, посылая небольшие толчки глубоко в меня.

Наконец, я почувствовала, что моя страсть угасла, и я полностью рухнула на свой стол, а Тед упал мне на спину. Я почувствовала, как он провел парой пальцев по моей шее, чтобы погладить мое лицо, и я взяла его руку и поднесла ко рту, целуя его нежно, нежно.

— Тед, любовь моя, — прошептала я. — Ты никогда не пожалеешь об этом решении. Я буду проводить каждый день до конца своей жизни, убеждаясь в этом.

— Я знаю, что ты это сделаешь, — сказал Тед, вытащив из меня свой член и развернув меня лицом к себе. — Я знаю, что ты это сделаешь.

Тед

Я обнял Дженни, пока она дремала у меня на плече, пока я вел машину. Я знал, что она чувствовала, потому что сам был изрядно измотан.

После нашего безумного секса в ее офисе прошлым вечером я ушел, чтобы вернуться в дом, и она пришла примерно через час с пиццей для нас, чтобы поесть.

Потом мы легли в постель и занялись любовью, как делали это много раз до этого, но на этот раз все было по-другому. Нам нужен был катарсис нашей предыдущей связи, чтобы сбросить паутину с наших отношений, но во второй раз мы нашли время по-настоящему полюбить друг друга.

Теперь мы возвращались в горы, так что я мог впервые показать ей хижину и забрать свои вещи, которые были со мной во время нашей разлуки.

Пока мы ехали в тишине, я обдумывал свое решение вернуться к Дженни и поработать над восстановлением нашего брака.

Правильно ли я поступал? Или я просто настраивал себя на еще большую душевную боль в будущем? Был ли я слабаком из-за того, что примирился с ней? Или я демонстрировал ту внутреннюю силу, которую, по мнению тети Бэбс, мне нужно было проявить?

Я бы солгал, если бы сказал, что у меня больше не было сомнений относительно возвращения к Дженни. Я сделал. Но теперь я был привержен этому курсу действий и не собирался оглядываться назад.

Дженни сказала, что я не пожалею о своем решении, и я должен был хоть немного верить в нее, в нас как в пару.

Однако я не сказал Дженни одной вещи: я не собирался совершать ошибку, которую совершил мой отец, когда продолжал впускать Дженис в свою жизнь после того, как она постоянно предавала его.

Я решил дать Дженни второй шанс, но третьего шанса не будет. Она израсходовала свою вторую попытку, и если она когда-нибудь снова сделает что-нибудь подобное тому, что она сделала с Крейгом, нам будет конец.

Но почему-то я не думал, что она снова сделает что-то подобное. Дженни не глупа, хотя она вела себя не совсем разумно, когда решила попытаться заставить меня ревновать. Она совершила ошибку, но она не из тех, кто повторяет одни и те же ошибки снова и снова.

Так что я был вполне уверен, что моей верой в Дженни никто не злоупотребит.

Дженни потеряла дар речи, когда мы добрались до домика, и она увидела его в первый раз. Она была в восторге от того, как он был построен, и от вида волнистых гор, которые можно было видеть на многие мили вокруг с того места, которое я выбрал.

— Боже мой, Тед, это прекрасно, — тихо сказала она. — Неудивительно, что ты хотел, чтобы это было таким сюрпризом. Мне очень жаль, что я все испортила.

— Я не должен был так скрывать это, — сказал я.

После того, как мы устроились, мы прогулялись по лесу, и Дженни продолжала говорить о видах с разных точек вдоль тропы.

Была уже середина дня, когда мы вернулись в хижину. У Дженни было дьявольское выражение лица, когда она предложила нам принять душ, а затем провести некоторое время в постели. Я не собирался с ней спорить.

Обнаженное тело Дженни выглядело так соблазнительно под каскадным потоком воды из душа, и мы жадно целовались, наши мокрые тела скользили вместе в нарастающем вожделении.

Мой член был твердым, как камень, когда он прижался к животу Дженни. Я протянул руку, схватил кусок мыла и провел им по каждому дюйму ее тела. Я поднял глаза и увидел, что она закрыла глаза, наслаждаясь ощущением моих мыльных рук на своей коже.

Я ласкал ее сиськи, живот, спину, ягодицы и между ног — движение, которое вызвало тихий вздох. Я осторожно просунул два пальца между ее половыми губами и большим пальцем несколько раз покрутил ее клитор.

— Ммммм, мило, — промурлыкала она, как будто возвращаясь к реальности. — Теперь моя очередь.

Она взяла у меня мыло и провела им по моим похожим на камешки соскам, плоскому животу, по моей упругой заднице, а затем нежно погладила мой член. Я застонал, затем наклонился и снова поцеловал ее, глубоко.

— Дженни, я думаю, нам нужно отнести это в спальню, — сказал я хриплым голосом.

Как только мы вытерлись, мы повалились на кровать, хихикая, как молодожены. Наши руки потянулись прямо к сексу друг друга, как магниты, и я увидел, что Дженни уже была горячей и влажной.

Не говоря ни слова мы оказались на боку, наши лица были между ног друг друга. Я раздвинул ноги Дженни и посмотрел на ее красиво подстриженный кустик, обрамляющий капающую из него дырочку. Я наклонил голову к ее промежности и пару раз неуверенно лизнул, затем нацелился на свою жертву.

Через несколько мгновений после того, как я прижался всем ртом к киске Дженни, я почувствовал, как ее губы скользнули по головке моего члена, и я замурлыкал в ее вагине, когда она взяла меня в рот.

Мы работали так друг над другом в течение нескольких минут, затем Дженни незаметно переместила нас туда, где она лежала на спине, широко расставив ноги, а мои ноги оседлали ее лицо. Мой член свисал над ее ртом, и она быстро позволила моей длине скользнуть снова в ее рот, глубоко.

Я слегка подался вперед бедрами и без усилий вонзил свой член в горло Дженни. Это было то, чем мы мало занимались в течение нашей супружеской жизни, но я довольно рано понял, что она может это делать, когда по-настоящему возбуждена.

И не было никаких сомнений в том, что она действительно была возбуждена. Я мог сказать это по тому, как ее бедра прижимались к моему лицу, чтобы она могла держать мой рот соединенным с ее пузырящейся пиздой. Я лизал, я сосал, я покусывал ее пылающую плоть, пока мы отдавались друг другу, отдаваясь так хорошо, как только могли.

Я чувствовал, как моя собственная кульминация набирает обороты, даже когда я чувствовал резкие движения тела Дженни, когда она приближалась к пенистому оргазму.

Теперь мы общались на совершенно невербальном уровне, потому что, казалось, пришли к одному и тому же решению в одно и то же время.

Я выдернул свой член изо рта Дженни в то же самое время, когда она оторвала свою киску от моего лица.

Я развернулся так, чтобы оказаться у нее между ног, мой член был как обливающий стержень в поисках киски. Я посмотрел вниз на свою жену и увидел в ее взгляде такую нужду и тоску, что понял, что принял правильное решение.

Более того, я задавался вопросом, как я мог когда-либо думать о жизни без нее. Я не был уверен, что мои глаза открывали, но ей, должно быть, понравилось то, что она увидела, потому что она одарила меня сексуальной улыбкой и прошептала, чтобы я вставил в нее свой член и трахнул ее.

— Люби меня, Тед, пожалуйста, — тихо сказала она.

Я не собирался заставлять леди ждать, поэтому я просунул головку своего члена мимо ее ворот и погрузился в горячую, податливую киску Дженни. Я вонзил его по самую рукоять, легко и приятно, и быстро вошел в волнообразный ритм, который заставил ее извиваться в считанные секунды.

Мы работали как единое целое, как и всегда, но, столкнувшись с потенциальным кризисом, который мог бы нас разлучить, это казалось еще лучше.

Когда мы ускорили темп наших занятий любовью, мы ахнули, застонали и обменялись горячими ласковыми словами, которые были подобны музыке для наших ушей.

Вскоре, однако, мы были за пределами слов, так как темп нашего совокупления начал достигать бешеной стадии. Дженни обхватила ногами мою поясницу и трахнула меня изо всех сил, а я отдавал ей все, что у меня было.

Внутри, вокруг, мы почувствовали сердитый треск огромного взаимного взрыва, и как только эта мысль промелькнула у меня в голове, я почувствовал, как тело Дженни дернулось и забилось в конвульсиях подо мной. Ее глаза были зажмурены, когда оргазм пронесся сквозь нее подобно урагану.

Через несколько секунд я тяжело застонал, когда моя мошонка вскипела от расплавленной спермы, и я извергнул жесткую, быструю серию эякулятов глубоко в спазматическую дырочку Дженни.

Мы вцепились друг в друга так, словно никогда не собирались отпускать друг друга. Наконец я почувствовал себя опустошенным и наклонился вперед, когда Дженни погладила мой потный лоб. Я скатился с ее тела и обнял ее.

В течение нескольких минут мы ничего не говорили, пытаясь взять свое дыхание под контроль. Однако через некоторое время Дженни посмотрела на меня, и ее глаза заблестели.

— Тед? — нерешительно спросила она. — У нас все в порядке?

— Я думаю, что да, милая, — сказал я. — Мне все еще немного больно и стыдно за то, что ты сделала, но я думаю, что смогу это пережить. Просто не делай этого снова.

— Боже упаси, — лениво сказала Дженни, когда мы оба заснули сексуально удовлетворенные.

Дженни

Я откинулась на пропитанные потом простыни, измученная от макушки до кончиков пальцев ног. Измученная, но возбужденная. Вокруг меня царил организованный хаос, но в тот момент, казалось, ничто не проникало в мое сознание.

Затем я услышала голос у себя в ухе, сопровождаемый звуком, которого я ждала месяцами.

— Вы хотели бы подержать своего ребенка? — спросила медсестра.

Я посмотрела на Теда, и он выглядел так, словно вот-вот лопнет. Я увидела Диану, которая тренировала меня во время рождения нашего первого ребенка. На ее лице была блаженная улыбка, и она подсознательно потерла живот, в котором начинали проявляться задатки ее собственного ребенка.

Я просто кивнула, и через несколько секунд мне на руки положили визжащую маленькую вещицу. Может быть, дело было в том, что она знала свою мать, но по какой-то причине, как только маленькую Роберту положили мне на руки, она замолчала и впервые заснула.

Девять месяцев, плюс-минус день или два, прошло с тех выходных, когда Тед вернулся ко мне. Я знала, что в те выходные была плодовита, но ничего не сказала Теду, потому что не хотела его спугнуть.

Когда мы вернулись в Атланту, и Тед приспособился к тому, чтобы снова быть со мной, мы поняли, что нас подвели наши навыки общения. Мы не говорили, я имею в виду, действительно не говорили, о нашей жизни и о том, что побуждает нас делать определенные вещи.

Мы решили обратиться к консультанту по вопросам брака, чтобы узнать, сможем ли мы получить некоторое представление о том, почему мы позволили чему-то подобному чуть не разлучить нас.

Каждый из нас узнал о другом что-то такое, чего на самом деле не знал сознательно, и это помогло нашим отношениям достичь нового уровня понимания. Мы также узнали о себе некоторые вещи, в которых не хотели признаваться, и это тоже очень помогло.

Мы узнали, что я немного эгоцентрична и что я довольно требовательна к себе. Мне нужно быть в центре внимания, и я не слишком хорошо реагирую, когда мне кажется, что меня игнорируют.

Как только я столкнулась со своей эгоцентричной натурой, я начала работать, становясь более щедрой. На самом деле я начала этот процесс в ту ночь, когда Тед бросил меня, сам того не осознавая.

Мы узнали, что Тед был сильно травмирован опытом своего отца и внезапной смертью матери. У него развилось глубокое недоверие к женщинам, потому что две самые важные женщины в его жизни подвели его: его мать умерла, когда ему было 8 лет, и Дженис, изменявшая его отцу.

Я также узнала, как сильно гордость движет Тедом. Я думаю, что наконец-то поняла, почему он так не хотел уступать. Его детские переживания, а также его гордость и чувство собственного достоинства заставили его почувствовать себя преданным моими действиями.

И я действительно предала его, теперь я это понимаю. Таясь за спиной Теда с таким подлым манипулятором, как Джерри, я предала его. Я ранила его гордость и пробудила все недоверие к женщинам, которое он носил с детства.

Чем больше я впоследствии узнавала о психике Теда, тем больше я ценила его решение вернуться ко мне и работать над восстановлением нашего брака. Ему было трудно это сделать. Ему потребовалось много внутренней силы, чтобы преодолеть все это и простить меня.

Но он сделал это, потому что, когда мы дошли до этого, мы любили друг друга и нуждались друг в друге. И как он сказал в тот день в моем кабинете, нам обоим было лучше вместе быть, чем порознь.

Конечно, динамика изменилась, когда мы обнаружили, что я беременна. Внезапно мы оказались не только вдвоем. Теперь нам нужно было подумать о ребенке.

Я посмотрела на Теда, всегда и навсегда любимого в моей жизни, и тихо спросила его, готов ли он подержать свою дочь.

Взгляд, которым он одарил меня тогда, был бесценен — смесь любви, удивления, небольшого смятения и большой неуверенности. Но после того, как я передала ему маленький комочек радости, черты его лица смягчились, и выражение благоговения, с которым он смотрел на нашего ребенка, сказало мне, что у нас все будет хорошо.

Мой муж? Слабак? Ни за что в жизни.

Конец