Art of Deception - Light and Shadow от ThatNewGuy

************************************************8

Этот рассказ является продолжением «Искусства фальсификации». Его можно читать самостоятельно, не прочитав оригинал. Тем не менее, если вы прочтете ее первым, то узнаете большинство основных сюжетных моментов из оригинального рассказа. Я упоминаю об этом только потому, что ненавижу спойлеры и на месте читателя хотел бы узнать все сам.

Я благодарен Bebop3 за полезные предложения, которые он дал в качестве бета-ридера. Спасибо также HighLuster за его подробные отзывы и отличную работу в качестве финишного редактора. Все оставшиеся ошибки - мои.

Я попросил разместить эту историю в разделе «Любящие жены», в той же категории, что и оригинал, чтобы тем, кто просил о продолжении, было легче его найти. Предупреждаю сразу: в этой истории нет элементов традиционного рассказа «Любящие жены», и в нем нет откровенного секса. Надеюсь, тем, кто решит прочитать его, он все равно понравится.

***

Я сразу понял, что это подделка.

Картина прибыла во вторник днем в коробке FedEx. Я не ожидал никаких доставок. Теперь, когда я возглавляю отдел криминалистических исследований галереи Кифера, я был слишком занят, чтобы оказывать много независимых консультаций. В случае же тех дел, что я принимал, картины редко отправляли для анализа прямо на мой домашний адрес.

Я открыл коробку, снял слои защитной упаковки и осторожно положил распакованный холст на кухонный стол в своей бруклинской квартире.

Это была изысканная работа. Небольшой пейзаж Ренуара, написанный в первые десятилетия его карьеры, вероятно, в середине 1870-х годов. В отличие от чистых пейзажей 1900-х годов, в которых полностью отсутствовали люди, на этом полотне Ренуара изображена одинокая фигура на фоне зеленого и желтого поля. Сцену обрамляют несколько небольших деревьев.

Мастерское владение светом и тенью на открытом воздухе не вызывало сомнений. Цвета были сочными и в то же время прозрачными. Полотно определенно выдерживало проверку глазом.

Тщательная криминалистическая экспертиза могла бы обнаружить скрытый изъян - синтетическое волокно в краске, анахроничный пигмент, микроскопическую аномалию, - который бы показал, что картина является подделкой, но все внешние признаки указывали на то, что это – видит бог - Ренуар.

Все, кроме одного. Идентичная картина, «Весна (в Шату)» Ренуара, выставлена в галерее Oxbow в нескольких кварталах от места моей работы.

Я наклонил коробку FedEx вперед. Из нее вылетела маленькая записка, упавшая на стол. Она гласила:

«Что думаешь? – К».

Я улыбнулся и покачал головой.

— Я думаю, - сказал я, говоря вслух, как будто Карина находилась со мной в комнате, - что ты что-то замышляешь.

***

В своей лаборатории в галерее Кифера я полусерьезно пролистал стопку резюме. Я терпеть не мог читать резюме на экране. Предпочитал их распечатывать, чтобы можно было делать пометки и записывать вопросы. Так легче заметить опечатки. Внимание к деталям - довольно важный навык для соискателей в моей сфере деятельности.

Заменить Джилл было непросто. Она проработала моим помощником судебного аналитика меньше года, прежде чем ее перехватила другая галерея, предложив должность помощника смотрителя. Она ее заслужила, и я был рад написать ей блестящее рекомендательное письмо.

Тем не менее, без нее все уже было по-другому. Не только больше занятости, но и больше тишины. Я и не подозревал, насколько мне нравится, когда есть с кем поговорить. Глядя на ее пустой стол, моя просторная лаборатория вдруг стала казаться намного больше и более пустой, чем всего несколько недель назад.

Отчасти мое одиночество объяснялось тем, что за год, прошедший с тех пор как Карина уехала из города, у меня было всего несколько свиданий. По какой-то причине у меня были проблемы с доверием, из-за чего мне было трудно сближаться с людьми. Возможно, это было связано с распадом моего брака с Лорен, когда я поймал ее на измене, а мой роман с Кариной взорвался, когда я обнаружил, что она скрывает свою карьеру мастера фальсификации. Трудно сказать.

Я попытался прочитать резюме во второй раз, но слова не воспринимались. Мои мысли были в другом месте. Зачем Карина прислала мне Ренуара?

Она бросила мне вызов. Это очевидно. Наша последняя встреча закончилась патовой ситуацией. Мне удалось убедить владелицу галереи Кифера Нору Тернер - теперь уже мою начальницу - в том, что оригинал полотна Модильяни, которое Карина пыталась продать на аукционе, может оказаться ненастоящим.

Однако я ведь не осматривал картину, потому что моя бывшая жена, отвечавшая за проверку подлинности произведения, не подпустила меня к ней. Карина была убеждена, что если бы я осмотрел картину, то не смог бы заметить ни единого изъяна. Она считала себя достаточно искусной, чтобы обмануть меня. Теперь захотела это доказать, проверив меня с помощью поддельного Ренуара.

Я понимал ее навязчивую потребность доказать свое мастерство, потому что мне также хотелось доказать, что она ошибается. С тех пор как у моей двери появился Ренуар, я умирал от желания исследовать его. После того как я еще немного поработаю с делами в галерее Кифера, я сделаю именно это. И уверен, что смогу найти тот единственный изъян, ту крошечную оплошность, которая покажет, что картина - подделка.

Моя гордость сдерживалась пониманием того, что последний раз, когда Карина пригласила меня осмотреть картину, был уловкой. Она выдавала себя за коллекционера, желавшего узнать, не является ли одна из работ в ее коллекции подделкой. На самом же деле она сама подделала эту работу и принесла ее мне только в качестве предлога, чтобы получить информацию, необходимую ей для продажи на аукционе Модильяни.

Пока я размышлял о возможных мотивах Карины прислать подделку, мои пальцы рассеянно барабанили по столу. Меня удивило, как громко они звучали на фоне голого дерева. Прошло несколько мгновений, прежде чем я понял, что это кто-то стучит в дверной косяк.

Подняв глаза, я увидел, что в дверях стоит красивая женщина в бежевой юбке длиной до колен и голубой рубашке на пуговицах. На вид она была примерно моего возраста, возможно, около сорока лет, со светлыми волосами, спадающими до плеч. Я подумал, как долго она терпеливо стоит там, ожидая, пока я обращу на нее внимание.

— Мистер Вебер? Я надеялась, что смогу поговорить с вами о картине.

— Простите, но сейчас я не берусь за новые дела. Слишком занят.

— Вообще-то, речь идет о деле, которое вы уже раскрыли.

Она прошла вперед и протянула руку, когда я встал, чтобы ее поприветствовать. Ее руки были сильными и накачанными.

— Моника Брэдли. Я - частный детектив. И хотела бы побеседовать с вами о подделке Модильяни, которую вы раскрыли в прошлом году.

Она произнесла эти слова с улыбкой, но за улыбкой ее глаза напряженно сканировали мое лицо в поисках реакции.

Дело Модильяни не стало достоянием общественности. Нора не утверждала, что картина являлась подделкой, и сделала все возможное, чтобы сохранить это в тайне, как для того, чтобы избежать позора для своей галереи, так и для того, чтобы избежать возможного судебного иска от владельца картины, если впоследствии она окажется подлинной. К сожалению, в мире искусства невозможно предотвратить распространение слухов. Тем не менее, когда я представлял доказательства того, что картина поддельная, в комнате находились еще только три человека: Карина, Нора и моя бывшая жена Лорен. Я почти не сомневался, кто из них нанял частного детектива.

— Не уверен, что смогу вам помочь, мисс Брэдли.

— Моника, пожалуйста. И почему вы так говорите?

— Я никогда не осматривал картину. Боюсь, что не смогу предложить тебе много информации.

— Да, это одна из тех вещей, которые меня больше всего интересуют, мистер Вебер.

— Зови меня Адам. Так меньше похоже на допрос.

Она рассмеялась.

— Ну, тогда давай посмотрим на допрос.

Она повернула мою настольную лампу так, чтобы свет падал прямо на мое лицо, наклонилась вперед и положила обе руки на мой стол.

— Это ты подделал картину, Адам? - спросила она с издевательской серьезностью.

— Нет.

— Видишь, как это работает?! - Она встала и поправила настольную лампу. – Так что, никакого допроса. Мы просто беседуем.

— Верно. Раз уж мы беседуем, не будешь возражать, если я задам вопрос?

— Конечно, нет.

— На кого работаешь?

— Эээ. Мой клиент попросил меня не разглашать эту деталь.

Чертова Лорен.

— Мне поручили разобраться в некоторых... назовем их нарушениями... связанных с этим конкретным делом. На данный момент это просто поиск фактов. Мои источники сообщили, что это ты вызвали подозрения, что картина - подделка. Это правда?

— Да.

— Но ты никогда не осматривал картину.

— Именно это я и сказал.

— Итак, почему ты заподозрил, что это подделка?

— По тому простому факту, что это был недавно обнаруженный Модильяни.

Она подняла руки в извинении.

— Прости, но я неофит, когда дело касается искусства. Не стесняйся обращаться со мной как с идиоткой. Почему это имеет значение?

— Модильяни - один из самых подделываемых художников прошлого века. Любая вновь обнаруженная работа сразу же попадает под подозрение.

— Понятно. И тебе этого было достаточно? Тебе не требовалось больше никаких доказательств?

— Я попросил осмотреть картину. Моя бывшая жена не разрешила. Конечно, ты все это уже знаешь.

— Мы с тобой работаем в одном направлении. Я всегда считала, что при тщательном расследовании нужно собрать как можно больше данных. Разве ты не согласен?

Я неохотно кивнул.

Она медленно обошла мою лабораторию, пока мы разговаривали, делая паузы, чтобы посмотреть на разные части оборудования.

— Ты используешь все это, чтобы ловить плохих парней, да?

— По большей части. Но здесь не только криминалистические исследования. Не менее важна стилистическая экспертиза. Необходимо разбираться в искусстве, а не просто осматривать произведение.

Она остановилась рядом с одним из моих больших предметов оборудования.

— Как называется эта штука? - спросила она.

— Это инфракрасный микроскоп с преобразованием Фурье.

Она вопросительно подняла бровь.

— Звучит сложнее чем есть на самом деле, - сказал я. - Спектрометр пропускает инфракрасный свет через частички пигмента, что помогает мне определить, содержит ли картина какие-либо соединения, что не были доступны художнику в то время, когда он работал. Сегодня утром я как раз проверил образец. Взгляни, если хочешь.

Она бросила короткий взгляд на график спектра на ноутбуке, стоящем рядом с микроскопом, и рассмеялась.

— Прости. Боюсь, для меня это все по-гречески.

Она вернулась к моему столу и некоторое время смотрела на меня, прежде чем продолжить.

— Ты не использовал ни одного из этих модных инструментов на Модильяни, но убедил владельца галереи снять его с аукциона. Каким образом?

— Нашел недостатки в происхождении картины.

— В происхождении?

— Документации, подтверждающей происхождение картины.

— И результатом всего этого стало то, что твоя бывшая жена была уволена за то, что не заметила эти недостатки?

— Это был один из результатов, но да.

— И теперь ты получил ее работу?

— Да.

— Как неожиданно.

— Такова твоя теория? Что я сфабриковал ложное заявление о подлоге, чтобы занять место Лорен и отомстить ей за то, что она мне изменила?

— Один из вариантов, но да.

— А какой другой?

— Что ты и фальсификатор работаете или работали вместе, чтобы обманывать галереи.

— Тогда зачем мне разоблачать подделку?

Она пожала плечами.

— Может быть, вы поссорились. Деловые отношения иногда заканчиваются плохо.

Обвинение в том, что я преступник, взбесило меня, но я сохранил нейтральное выражение лица.

— А ты не рассматривала возможность того, что я говорю правду?

— Конечно. Я рассматриваю любую возможность. Просто не знаю, какая из них реальность. - Она улыбнулась. - И все же.

— Можешь сказать моей бывшей жене, что если бы она делала свою работу как следует, мне бы не пришлось делать ее за нее.

— Я рада, что ты заговорил об этом. Ты не работал в галерее, что выставляла картину на аукцион. На самом деле, там отклонили твое заявление о приеме на работу и наняли вместо тебя твою бывшую жену. Верно?

— Да.

— Тогда почему ты так стремился помочь им избежать фальсификации?

— Потому что ценю правду. Такова моя работа.

— Отлично! - сказала она, сцепив руки вместе. - Это наше общее дело. Я рада, что могу рассчитывать на тебя, что ты поможешь мне докопаться до сути дела.

Она поднялась со стула и протянула мне свою визитную карточку.

— Спасибо, что сегодня уделил мне время, Адам. Мне было приятно поговорить с тобой. Прости, если некоторые из моих вопросов были немного острыми, но я считаю, что легче оценить, насколько правдив человек, если его немного напрячь.

— Если вспомнишь еще какие-нибудь детали, что могут быть уместны, или почувствуешь, что тебя мучает чувство вины, мой номер на карточке.

— Моя совесть достаточно чиста.

— Будем надеяться, что так и останется. Приятного дня.

Она повернулась и вышла из кабинета. У меня было чувство, что я вижу ее не в последний раз.

***

Я провожу свои дни, выявляя подделки, но никогда не сталкивался с тем, чтобы кто-либо проверял на признаки мошенничества меня. Мне не очень нравилось быть на другом конце микроскопа.

Не способствовало моему спокойству и то, что у меня в квартире стоял поддельный Ренуар. Это было бы нелегко объяснить Монике. Эта вещь старая? Я даже не помню, где я ее нашел.

Тем не менее, я ни минуты не подумал о том, чтобы избавиться от нее. Во-первых, нельзя выбрасывать подделку на помойку, когда вокруг шныряет частный детектив. Во-вторых, идея бросить или уничтожить шедевр - а подделка или нет, но это был именно шедевр - была бы отвратительна для любого человека с хоть каплей художественного чутья. К тому же, она была от Карины. У нас слишком много истории, чтобы я мог отказаться от такого подарка.

Но настоящая причина, по которой я хранил ее, была еще проще. Мне требовалось знать. Лучше ли она, чем я?

Я не мог рисковать, пытаясь перенести картину в свою лабораторию. Подозревал, что за мной издалека будет наблюдать Моника, по крайней мере, какое-то время. Кроме того, был шанс, что кто-то еще мог увидеть, как я работаю над картиной.

В моей квартире есть несколько инструментов, которые я использую для своей независимой работы консультантом, в основном, это - вещи, которые я взял из своей старой лаборатории до того, как устроиться на работу в галерею Кифера. Я решил начать с этого.

Я осмотрел каждый сантиметр картины на предмет синтетических волокон, волос или чего-то другого, чего не должно быть в краске. Карина, должно быть, работала в стерильной комнате, потому что картина была безупречна.

Подпись, расположенная среди травы и цветов в правом нижнем углу, идеально совпадала. Как и в оригинале, последняя буква «Р» была слегка темнее и отчетливее, чем остальные буквы, которые по сравнению с ней казались немного блеклыми.

Холст соответствовал эпохе, и мазки кисти также выглядели именно такими, как нужно.

Что мне действительно было нужно, так это подробный анализ пигмента, но для этого мне нужен был мой FTIR-микроскоп, а мне было неудобно брать картину в лабораторию.

Вместо этого я исследовал работы Ренуара в Интернете, надеясь найти какую-нибудь важную деталь, которую я упустил. Я лично рассматривал подлинные Ренуары в Метрополитен-музее, Гуггенхайме и Бруклинском музее в поисках стилистических нюансов, которые могли бы стать ключом к разгадке.

И, конечно же, я провел несколько часов с подлинной картиной «Весна в Шату» в галерее Oxbow, пытаясь обнаружить несоответствие.

Все это оказалось бесплодным. После двух недель изучения работы Карины в свободное время у меня не было ничего, что могло хотя бы предположить, а тем более доказать, что это подделка.

Разочарованный и измученный, я спрятал картину в шкаф за пальто и решил вернуться к ней позже со свежим взглядом и, надеюсь, ясным умом.

***

Я сильно выбивался от графика собеседований на должность помощника судебного аналитика. Мне отчаянно нужна была еще одна рука, которая помогла бы мне разобраться с накопившимися картинами, стоящими у нас в очереди, но я был слишком занят анализом, чтобы выкроить время для проведения собеседований.

Мне удалось втиснуть интервью в обед. Я настолько погрузился в анализ пигмента, что потерял счет времени, пока не услышал голос у своей двери.

— Тук-тук.

— Простите, - сказал я, оглядывая свое оборудование и глядя на женщину в солнцезащитных очках и с длинными рыжими волосами, что терпеливо ждала у двери. - Я совершенно потерял счет времени. Заходите, заходите.

Я махнул рукой в сторону стула напротив моего стола в дальней части лаборатории.

— Присаживайтесь, я сейчас подойду. Нужно только поставить этот образец, чтобы избежать загрязнения.

Через две минуты я подошел к столу, лихорадочно пытаясь вспомнить имя той, у которого я беру интервью. К счастью, она сидела ко мне спиной и не могла видеть на моем лице панику.

Оно пришло ко мне как раз вовремя: Элизабет Купер. Ранее она работала реставратором в небольшом музее на севере штата. Когда сокращение бюджета вынудило музей ликвидировать эту должность, она решила сменить профессию и заняться судебной экспертизой. Впечатляющий опыт работы, отличное сопроводительное письмо и немного нереальные ожидания по зарплате, если я правильно запомнил.

— Элизабет, большое спасибо, что подождали, - сказал я, обогнув угол своего стола и протягивая руку.

Она поднялась, чтобы поприветствовать меня, и я замер.

— Не за что, мистер Вебер. - Карина взяла мою руку и пожала. - Оно стоило того, чтобы подождать.

Возможно, ее волосы были длинными и рыжими, а не короткими и русыми, но без солнцезащитных очков она была безошибочно узнаваема. От этих пронзительных голубых глаз у меня до сих пор перехватывало дыхание.

Она села напротив меня и улыбнулась.

— Ну, что нового? - спросила она.

Я знал, что она наслаждается шоком на моем лице. Я изо всех сил старался вести себя невозмутимо. И уверен, что мне это не удалось, потому что я все еще стоял с частично вытянутой рукой после рукопожатия.

— На этот раз без акцента? - спросил я, наконец-то садясь. Последний раз я видел Карину в конференц-зале Норы. Тогда она изображала валлийский акцент. Сегодня у нее его не было.

— Очень по-американски с твоей стороны, Адам. У каждого имеется свой акцент по отношению к чужому.

— Значит, ты действительно из Уэльса?

— Не совсем, нет.

Я покачал головой.

— Конечно, нет. С тобой все не так как кажется, не так ли?

— Вот что я тебе скажу. Пойдем со мной на ужин, и я расскажу, откуда я на самом деле.

— Нет.

— Да ладно. Я знаю, тебе же любопытно.

— Это неважно. Я все равно не поверю в то, что ты мне скажешь.

— О, не будь таким. Я хочу загладить свою вину. Серьезно. Честное скаутское. - Она подняла правую руку.

— Почему на самом деле ты здесь, Карина?

— Потому что мне было бы приятно работать под твоим началом, - с ухмылкой сказала она.

Я попытался не реагировать, но воспоминания о нашем времени в постели затопили мой мозг. Мой пульс участился. Карина мгновенно это уловила.

— Думаю, ты согласен, мой прошлый опыт показывает, что я хорошо подхожу на эту должность, - продолжила она, наклонившись вперед, чтобы обнажить небольшое декольте. - На самом деле, я чувствую, что достаточно гибкая, чтобы занять разные должности.

— Прекрати.

— С тобой неинтересно.

— Может быть потому, что Лорен наняла частного детектива, чтобы расследовать меня.

— Правда? - Глаза Карины расширились. - Зачем?

— Чтобы доказать, что я подделал заявление о подделке, чтобы отомстить ей, или что я все это время работал с тобой, чтобы продавать подделки.

— Вообще-то - неплохая идея. Не хочешь стать партнером?

— Не смешно.

— Немного смешно.

— Не боишься, что Нора тебя узнает? - спросил я.

Нора знала Карину только как Джорджанну Уилкс, представителя анонимного продавца, желавшего выставить Модильяни на аукцион через галерею Кифера.

— Ты же меня не узнал. А почему она должна? Пойдем со мной на ужин.

— Нет.

— Тебе понравился Ренуар?

Я сделал паузу, обдумывая, что ответить, и решил сказать правду.

— Он исключительный.

Она просияла.

— Спасибо. Это так, не правда ли? И?

— И что?

— Ты нашел какие-нибудь доказательства того, что это подделка?

— Имеешь в виду кроме того, что его близнец висит на стене в Оксбоу?

Она задохнулась.

— Ты ведь не нашел, не так ли? Если бы ты что-то нашел, то так бы и сказал.

— Это может быть неожиданностью, Карина, но мой мир не вращается вокруг тебя. У меня есть настоящая работа, настоящие картины, которые нужно осматривать. У меня не было времени посмотреть на твою.

— Ты ужасный лгун.

— Ладно, думаю, мы закончили, - сказал я, вставая.

— Я получила работу?

— Убирайся. Или я позвоню в службу безопасности. Я не шучу.

Карина вздохнула.

— Я надеялась, что мне не придется разыгрывать эту карту, но вот она. Пойдем со мной на ужин, и я помогу тебе остановить фальсифицирование.

***

Карина заказала столик в одном из лучших французских ресторанов в Бруклине и настояла на том, чтобы я оделся по случаю. Она выглядела потрясающе в изумрудном платье-миди с драпированным вырезом вокруг шеи, которое подчеркивало каждый сантиметр ее стройной фигуры. Едва она вошла в зал, каждый мужчина в ресторане начал бросать на нее взгляды, а большинство женщин их ловили.

Я нахмурился, просматривая ассортимент блюд.

— Ты говорила, что если мне нужна информация, то я должен за нее заплатить, но, глядя на эти цены, не уверен, что оно того стоит.

— Шутишь? - ответила она. - Ты надул меня на 3, 4 миллиона долларов. Так что закажу самое дорогое блюдо в меню.

Она сдержала обещание и заказала в придачу одну из самых дорогих бутылок вина.

— Расскажи об этой подделке, - сказал я.

— Дела потом. Давай сначала мило побеседуем. Как раньше.

— О чем ты хочешь побеседовать? О том, как ты лгала мне и использовала меня?

Она полностью проигнорировала колкость.

— С кем-нибудь встречаешься? - спросила она.

— Нет. - Я сделал большой глоток вина и отставил бокал. - А ты?

— После тебя ни с кем.

Я попытался оставаться сердитым, но ее ответ немного смягчил меня, что, несомненно, и было причиной ее вопроса.

— Так, что привело тебя в город? Выставляешь на аукцион еще одну вещь?

— Нет, тогда я бы тебе не сказала. Вообще-то я - между заданиями.

— Заданиями?

— Мне заказывают некоторые картины. Другие я делаю сама. Сейчас я не работаю ни над одной из них. Мое время принадлежит мне.

— И ты решила провести его в гостях у меня?

— Это что, настолько удивительно?

— Как минимум, рискованно. Что, если я тебя разоблачу?

Она покачала головой и улыбнулась.

— Я тебя знаю, Адам.

Ее высокомерие меня раздражало.

— Может, и так. Но вот в чем дело, Карина: я тебя не знаю. На самом деле, я не знаю о тебе ни одного настоящего факта.

— Так спроси. Что ты хочешь знать?

— Ты просто придумываешь ответы, чтобы прикрыть свою истинную цель пребывания здесь.

На мгновение она выглядела искренне обиженной, но быстро скрыла это.

— Все что я могу, это пообещать сказать тебе правду. Заставить тебя мне поверить я не могу.

— Прекрасно. Откуда ты родом? Правду.

— Я родилась в Лондоне, - сказала она. - Выросла там, но большую часть своей взрослой жизни провела в переездах по Штатам.

— У тебя нет лондонского акцента.

— Имеешь в виду вот такого? - спросила она, переходя на диалект английского, на котором говорят в юго-восточной Англии и в районах на берегах Темзы и её устья. - Так я говорила в детстве. У меня слух на диалекты. Я переняла большинство региональных акцентов Британии.

— А этот, - сказала она, снова переходя на свой американский акцент, - возник сам собой после того, как я жила на Среднем Западе.

— Братья и сестры?

— Одна, младшая сестра. Все еще в Лондоне.

— Родители?

— Их больше нет. Они были милыми. Моя мать была горничной, а отец работал в судоходстве. Оба были набожными православными христианами. Собственно, так я и занялась подделкой документов.

Она рассмеялась, увидев на моем лице удивление.

— Ты когда-нибудь бывал на православной службе? - спросила она.

Я кивнул.

— Она великолепна, не так ли? Повсюду иконы: на иконостасе, на стенах, внутри купола. Как будто находишься в художественном музее.

— Мама всегда ругала меня за то, что я больше внимания уделяю иконам, чем пению. Но я ничего не могла с собой поделать. После службы я делала наброски, а потом, когда подросла, рисовала их на дереве. У меня неплохо получалось.

— Не сомневаюсь, - ответил я.

— Один из прихожан, Паша, заметил, что у меня есть способности к рисованию. Он дал мне краски, кисти и дерево для практики и даже организовал занятия с иконописцем. Мои родители сказали, что это слишком щедро, но он настоял.

— Каждое воскресенье он стал приносить фотографии икон и спрашивать, не могу ли я их воспроизвести. В следующее воскресенье я приносила ему свою работу, а он давал мне новую фотографию. Мне это нравилось. Это было как вызов. Потом он стал приносить деньги. Говорил, что я стала настолько хороша, что он может продавать мои работы, и что моя семья должна получать от этого выгоду.

— Когда ты узнала, что происходит на самом деле? - спросил я.

— Когда мне было около четырнадцати. У них был парень, который старил мои вещи, прежде чем они попадали на антикварный рынок. Он был великолепен. Наверное, тогда я смогла бы выбраться. Я была еще достаточно молода, а у них была небольшая фирма.

— Но тебе это слишком нравилось, - сказал я.

— Действительно нравилось. Люди хотели платить за мою работу. Для меня это было удивительно. И я помогала своей семье материально.

— Потом со мной пришел поговорить один парень, сказавший, что он - друг Паши. Он был так добр и все время говорил о том, какая я талантливая. Я все это съела. Он говорил, что если я захочу, то смогу зарабатывать гораздо больше чем сейчас. Сказал, что это - шанс вырасти как художник. Но это должно оставаться нашим секретом. Тогда я начала рисовать холсты.

— Я знала, что происходит. Но поскольку я никогда не видела деловой стороны этого, мне было легко притвориться, что я этого не знаю. Прежде чем поняла, я стала слишком выгодным активом, чтобы они могли с ним расстаться".

Она закончила свой рассказ как раз перед тем, как нам принесли еду. Ели мы в основном в тишине. Я был занят тем, что пытался переварить все, что она говорила, и понять, верю ли я. К тому времени, когда мы закончили есть, я решил, что верю.

— Почему ты прислала мне Ренуара? - спросил я, положив салфетку на стол.

— Это - подарок, дурачок.

— Уж конечно.

— Так и есть! Ты что, думаешь, будто я попытаюсь выставить на аукцион картину, которая уже существует?

Я долго смотрел на нее, следя за ее глазами. Она выдержала мой взгляд.

— Ты уже закончил ее осматривать? - спросила она.

В течение недели, предшествовавшей нашему ужину, я еще несколько раз осмотрел картину. И все еще не нашел ничего предосудительного, но не собирался доставлять ей такое удовольствие.

— Пока не собрался.

Ее самодовольная улыбка раздражала меня.

— Послушай, - сказал я, - ты собираешься мне сказать, где найти эту предполагаемую подделку, или нет?

— Я сделаю для тебя кое-что получше. - Она осушила оставшееся вино из своего бокала. - Покажу.

***

Мы прибыли в галерею Oxbow после короткой поездки на Uber. Через несколько месяцев у галереи будет аукцион, и они выставляли для показа некоторые из картин, которые будут выставлены на торги. Я чувствовал себя слегка слишком наряженным для такого случая, но расслабился, когда понял, что другие посетители слишком сосредоточены на искусстве, чтобы обращать на нас внимание.

Мы прогуливались по залам, и Карина время от времени останавливалась, чтобы оценить то или иное произведение, которое привлекло ее внимание. У меня было ощущение, что ей нравится затягивать процесс, ожидая, когда мое нетерпение закипит. Это сработало, но я притворился, что никуда не тороплюсь. Даже сделал паузу, чтобы самому рассмотреть несколько картин.

Она опять остановилась возле серии пейзажей Уолтера Шофилда, американского импрессиониста. Это были прекрасные работы. Хорошее представление его работ, но ничего особенного. Я предположил, что они будут продаваться в пределах пятизначной суммы.

Карина прижалась ко мне, приподнявшись на носочки, чтобы приблизить свои губы к моему уху. Это было первое наше прикосновение за более чем год, и мне пришлось сопротивляться желанию притянуть ее ближе.

— Вуаля, - прошептала она, ее дыхание было теплым на моей коже.

— Одна из этих? - спросил я.

Она снова повернулась к картинам и покачала головой.

— Эти подлинные. Но есть еще один Шофилд из этой партии, которого нет на выставке.

— Что ты о нем знаешь?

— Ну, я слышала, что на момент его смерти она была завершена лишь частично. Шофилд был искусным художником, но сомневаюсь, что настолько, чтобы закончить картину, находясь в могиле.

Я кивнул.

— Итак, мистер детектив, если бы ты занимался этим делом, что бы ты сделал?

— Ты знаешь ответ на этот вопрос, - сказал я.

— Уважь меня.

— Ультрафиолетовый свет. Если бы незаконченный оригинал дописывал современный художник, то новая краска флуоресцировала бы под ультрафиолетом не так, как оригинальная.

— Ты сексуален, когда говоришь о работе.

Я проигнорировал ее. Я уже думал о картине. Не выставлена ли она потому, что Oxbow уже разоблачил ту как подделку? У меня были сомнения. Роланд Прескотт, судебный эксперт галереи Oxbow, был приятным парнем, но не очень-то интересовался криминалистикой.

Роланд был принят на работу много лет назад в качестве реставратора, и только недавно Антуан Бонне, владелец Oxbow, попросил его выполнять дополнительную работу в качестве эксперта-криминалиста. Антуан был слишком скуп, чтобы нанять специального криминалиста. Он даже не платил Роланду за дополнительные обязанности, которые тот взял на себя. Все что ему было нужно, - это престиж, который, по его мнению, обеспечивался наличием в штате криминалиста.

Требовать от одного и того же человека одновременно выполнять функции реставратора и проверять подлинность всех картин к аукциону было чересчур. Меня бы не удивило, если бы Роланд уделял меньше внимания незначительным работам, чтобы сосредоточиться на тех, за которые можно выручить большие деньги.

— Зачем ты мне это рассказываешь? - спросил я.

— По доброте душевной.

— Уж точно. А не потому ли, что другой фальсификатор вторгся на твою территорию и твой работодатель хочет сделать из него пример?

Карина пожала плечами.

— А разве не может быть и того, и другого?

— Не совсем.

— Просто пытаюсь быть дружелюбной. Будешь ты смотреть. Не будешь. С меня не убудет. - Она схватила меня за руку. - Идем со мной.

— Зачем?

— Хочу посмотреть еще одну картину.

Я не протестовал, зная, что мы окажемся там с того момента, как ступили на порог галереи. На самом деле, возможно, это была ее настоящая причина для прихода. Я вздохнул и позволил ей тащить меня по коридорам, пока мы не дошли до Ренуара.

В отличие от других картин, выставленных на аукцион, Ренуар находился в постоянной экспозиции в Oxbow. Она перешла к Антуану от частного коллекционера и близкого друга после его смерти, и с тех пор Антуан с гордостью выставлял ее как символ престижа своей галереи.

Мы молча смотрели на картину. Я знал, что Карина злорадствует, но я был доволен тем, что позволил ей насладиться моментом. По крайней мере, сейчас.

Я отбросил свой аналитический взгляд и позволил себе погрузиться в картину, восхищаясь цветом и композицией. Я настолько погрузился в свои мысли, что подпрыгнул, когда тяжелая рука хлопнула меня по спине.

— Адам! Не знал, что сегодня среди нас будет знаменитость. Чем обязан?

Антуан был высоким и широкоплечим, с гривой идеально уложенных серебристых волос и очками без оправы, которые казались слишком маленькими на его прямоугольном лице.

— Просто осматриваю выставку, - сказал я. - Аукцион должен быть отличным.

— Очень на это надеюсь. - Он протянул руку Карине, прежде чем я успел ее представить. - Антуан Бонне. Владелец этой скромной галереи.

— Элизабет Купер, - сказала Карина. - Она прекрасна. У вас здесь выставлены поистине прекрасные работы.

— А у вас и впрямь проницательный взгляд, Элизабет.

Карина игриво ударила меня по руке.

— Что это за разговоры о знаменитостях? Есть что-то, чего я не знаю?

— Адам тебе не говорил? - Он бросил на меня неодобрительный взгляд. - Нет, наверное, он слишком скромен. Так вот, ваш сегодняшний сопровождающий - лучший в мире криминалист-искусствовед. Он как бы имя в мире искусства.

Карина наклонила голову и имитировала преувеличенное отпадение челюсти.

— Ты говорил, что работаешь в местной галерее!

— Так и есть. Просто Антуан представляет мою работу гораздо более эффектной, чем она есть на самом деле, - сказал я.

— Ерунда. Я бы убил за то, чтобы он был в штате у меня, - ответил он.

Мне становилось все более не по себе от этого обмена мнениями.

— Вижу, вы нашли моего Ренуара, - сказал Антуан, кивнув в сторону стены.

— Как мы могли его пропустить? - сказала Карина.

Антуан засиял.

— Весна в Шату. Ее подарил мне дорогой друг. Просто исключительная вещь.

— Определенно единственная в своем роде, - согласилась Карина.

Я бросил на нее строгий взгляд.

— На самом деле, не думаю, что когда-либо видела нечто подобное, - продолжила она, повернувшись ко мне и улыбаясь. - А ты, Адам?

Я помрачнел.

— Не то чтобы. Нет.

Антуан неправильно истолковал мое раздражение.

— Боюсь, не все разделяют нашу оценку, Элизабет. - Он взглянул на меня. - Возможно, когда человек проводит жизнь в поисках недостатков, он теряет способность ценить красоту.

— Не могу не согласиться, - сказала Карина, встретив мой взгляд. - Некоторые люди не видят ничего особенного, даже когда оно прямо перед ними.

Я ничего не сказал. Возможно, Карине было приятно, но я просто хотел, чтобы разговор закончился.

— Возможно, это не самая лучшая работа в его творчестве, и даже не один из лучших пейзажей, но только Ренуар мог создать произведение такой несравненной красоты, - сказал Антуан, указывая пальцем на стену.

— О, не знаю, - задумчиво произнесла Карина. - Наверняка я могла бы нарисовать не хуже.

Я подавил кашель. Антуан долго смотрел на нее, а потом разразился смехом. Карина к нему присоединилась.

— Адам, не знаю, где ты нашел эту, - сказал Антуан, все еще смеясь, - но не смей ее отпускать.

***

После того как мы покинули Oxbow, Карина поблагодарила меня за ужин, и мы пошли каждый своей дорогой.

Я сидел над ее заданием больше недели. Я не был уверен в том, что картина подлинная, но также не понимал, что она может получить, солгав мне. Если картина подлинная, я буду выглядеть идиотом. С другой стороны, если картина подделка...

Я решил рискнуть. И позвонил Роланду.

Я сказал ему, что у меня есть догадка насчет Шофилда, и попросил его проверить ее. Я также сказал, что у меня за спиной частный детектив и что важно, чтобы он ничего не упоминал о моем участии, независимо от того, окажется ли картина подлинной или поддельной. Меньше всего мне нужно было, чтобы мне дышала в затылок Моника, расследую, как я чудесным образом обнаружил вторую подделку, не глядя на саму картину.

Он перезвонил на следующий день.

— Адам! Ты был прав. Я поместил ее под ультрафиолет и БАМ! Вот она, ясно как день.

Роланд был нервным парнем, любящим проводить пальцами по своим редеющим волосам, когда был взволнован. Я представлял, как он вышагивает по кабинету, пока мы разговариваем, одной рукой держа телефон, а другую прижимая к голове.

— Ни хрена себе! - продолжал он. - Это всего лишь вторая подделка, с которой я столкнулся, с тех пор как начал этим заниматься.

— Антуан расстроен?

— Отчасти. Но также был рад, что я выявил ее. Его действительно потряс мой случай. «Какой смысл иметь специалиста по подделкам, который их не находит? За что я тебе плачу?» И тому подобное дерьмо. Я хотел сказать: «Ты мне не платишь, ты, жадный ублюдок».

Я рассмеялся.

— Ну, я рад, что все получилось, Роланд.

— Я тоже. Ты, возможно, спас мою работу, Адам. Я серьезно.

— Ни в коем случае. Антуан может быть задницей, но знает, какой ты хороший реставратор. Он был бы дураком, если бы уволил тебя.

— Раньше его это не останавливало.

— Слушай, - сказал я, - я знаю, что не должен повторять этого, но...

— Нет проблем. Держу рот на замке. Нехорошо приписывать себе все заслуги, но если ты выкручиваешь мне руки, кто я такой, чтобы спорить?

Я повесил трубку и улыбнулся. После раскрытия подделки всегда ощущаешь прилив сил, а я слышал в голосе Роланда по телефону ликование. Его эйфория передалась и мне. Мне захотелось испытать это чувство, и я решил еще раз попытать счастья с Ренуаром.

Приносить картину в лабораторию было все еще слишком рискованно, особенно с учетом того, что с меня не спускала глаз Моника. Но, возможно, мне и не нужно приносить всю картину.

Я сделал с холста соскобы красок в отдельные пакеты Ziploc и запечатал их. Это был далеко не самый надежный способ избежать загрязнения, но лучшее, что у меня есть. Затем я принес пакеты в лабораторию и проверил отдельные пигменты под инфракрасным микроскопом с преобразованием Фурье.

Я затаил дыхание. Образец за образцом не выявил никаких отклонений. Самое мощное криминалистическое оружие в моем арсенале оказалось пустым.

Я вздохнул. Воздух покинул мое тело, как и мое прежнее волнение. Я не был готов сдаваться, но впервые почувствовал, что меня могут попросту переиграть.