На следующее утро я проснулся в пустой постели и с запиской на подушке.

«Доброе утро, соня! Свежая одежда для тебя – на кровати. Я буду снаружи. К.»

Я оделся и вышел во двор. Нахмурился, заметив Карину под небольшим деревом в стороне от дома. Она разговаривала с Максом.

Карина помахала рукой, увидев, что я иду к ним. Она подняла над головой белый бумажный пакет.

– Макс привез завтрак! Свежие круассаны.

Макс забрал у нее пакет и направился к входной двери. Проходя мимо друг друга, мы обменялись быстрыми кивками.

– Не знал, что у нас будут гости, – сказал я, подойдя к Карине.

Она улыбнулась мне улыбкой, не тронувшей ее глаз, и взяла меня за руку.

– Пойдем. Давай поедим.

Она двинулась к дому и попыталась потянуть меня за собой, но я сопротивлялся.

– Поговори со мной, – сказал я.

Она отскочила и потянула сильнее.

– Сначала завтрак. Я голодна.

– Карина.

Она остановилась, и ее хватка ослабла. Она повернулась ко мне.

– Прости. – Ее глаза наполнились слезами. – Просто я как можно дольше хотела притворяться, что все нормально.

– Зачем я здесь? – спросил я.

– Люди, на которых я работаю, обсуждают, убить ли тебя.

– Я так и думал. Это даже лестно, правда. Наверное, я что-то делаю правильно.

Она прижала руку к моей груди.

– Это не шутка. Слушай, некоторые из них считают, что после работы с Ренуаром еще слишком рано что-то пробовать. Что это привлечет слишком много внимания. Но другие считают, что прошло достаточно времени, чтобы рискнуть.

– И на чьей стороне твой босс?

– Не знаю. Вот почему я должна сначала добраться до него. Убедить его, что ты уйдешь.

– Уйдешь? О чем ты говоришь?

– Они не знают, как тебя понять. Ты либо меня ненавидишь и хочешь, чтобы меня арестовали, либо любишь меня и хочешь спасти меня от них. В любом случае, ты представляешь угрозу для их бизнеса. Но если я смогу убедить их, что ты согласился уйти – от меня, от своей работы, от любого вмешательства – возможно, они оставят тебя в живых.

У меня голова шла кругом. Это было совсем не то, чего я ожидал. Я был здесь, чтобы спасти Карину, а не наоборот.

– Это безумие. Ты ожидаешь, что я просто... брошу тебя? С ними? Ни за что.

Она повысила голос.

– Ты должен! Из-за меня твоя жизнь в опасности, поэтому я должна ее спасти. И ты должен мне это позволить.

Она положила руку мне на грудь. Ее голос смягчился.

– Пожалуйста. Я не могу тебя потерять.

Из дома вышел Макс и направился к нам. Несомненно, он слышал, как изменился тон нашего разговора, и хотел убедиться, что все в порядке.

– Итак, все это, – сказал я, жестом указывая на Макса и дом позади него, – привезти меня сюда... Это все для того, чтобы мы могли провести время в последний раз, прежде чем я соглашусь оставить свою карьеру, и мы распрощаемся навсегда?

Прежде чем она успела ответить, Макс положил одну руку мне на плечо, а другой ударил в живот, выбив воздух из легких.

Я упал на колени, цепляясь за траву и задыхаясь. Я смутно слышал, как Карина и Макс кричат друг на друга, но смог разобрать только несколько слов.

–.. .нахрена было...

–.. .знает об этом?

Когда я достаточно оправился, чтобы двигаться, я встал на одно колено и посмотрел на Макса. Он держал что-то перед моим лицом и кричал на меня. Я заставил свои глаза сфокусироваться. Это была визитная карточка Рэтлиффа.

– Mouchard («стукач» фр.), – прошипел он.

– Ты рылся в моих вещах?

– Évidemment («разумеется» фр.). И хорошо, что я это сделал.

Я взглянул на Карину и поморщился от выражения ошеломленного неверия на ее лице.

– Я не стукач, – сказал я, поднимаясь на ноги.

Я все объяснил. Мой визит к Миле. Мой допрос Рэтлиффом. Его предложение о защите.

Карина слушала молча. Макс беспрерывно ходил. Едва я закончил, Макс набросился на меня.

– Ты встречался с полицией? И не подумал, что, возможно, это то, о чем ты должен был рассказать мне по дороге в убежище?

Я посмотрел на него и провел рукой по своим больным ребрам.

– Ты был не в самом разговорчивом настроении.

Он поднял руки вверх.

– Ты безрассудный. Или глупый. Нет. Ты и то, и другое.

– Как Мила? – спросила Карина. Ее голос был тихим, почти шепот.

– Хорошо, – отозвался я. – Она по тебе скучает. Хранит в гостиной ирис, который ты нарисовала для нее.

Карина моргнула, сдерживая слезы. Я почувствовал брешь.

– Карина, предложение Рэтлиффа реально. Он хочет уничтожить организацию Флетчера. Если мы ему в этом поможем, ты будешь свободна. И твоя сестра будет в безопасности.

– Если Флетчер поверит, что Карина сотрудничает с полицией, то Мила умрет, – сказал Макс.

– Ты правда этого боишься? – спросил я. – Или боишься, что с Милой все будет хорошо, но ты окажешься в тюрьме?

– Прекрати, – сказал Макс. – Это безумие.

Он приблизил свое лицо на несколько сантиметров к моему.

– Ты знаешь, как часто отдел искусства и антиквариата был вынужден реорганизовываться из-за сокращения бюджета?

Он подождал моего ответа, затем продолжил, когда я не ответил:

– Трижды. Последние два раза в 2005 и 2017 годах. Они всегда на грани вымирания. Рэтлиффу нет дела ни до тебя, ни до Карины, ни до ее сестры. Его волнует только то, как он сможет оправдать существование своего подразделения. Чтобы сделать это, он растопчет любого, кого придется. Ему нельзя доверять.

– Значит, мы должны просто довериться доброй воле криминального босса?

– У нас нет выбора, – сказал он, ткнув пальцем мне в грудь, – потому что ты продолжаешь совать свой нос, куда не следует.

Я оттолкнул его руку.

– Если вы не хотели рисковать моим участием, зачем вы отправили меня в музей, где были украдены картины? Почему просто не привели меня сюда?

– Да, и почему мы не подумали об этом? – отозвался Макс. – Мы должны были написать адрес разыскиваемого фальсификатора и отправить его тебе по почте.

– Адам, – мягко сказала Карина, – мы послали тебя в Тейт, потому что Флетчер отправил туда Макса. Он должен следить за судебной экспертизой найденных картин и сообщить, если они будут признаны подделкой. Тейт был самым простым и безопасным способом связать вас двоих.

– Мы не ожидали, что ты пойдешь в полицию и сам предложишь исследовать картины, – добавил Макс. – Теперь Флетчер наверняка тебя убьет. Может, мне стоит избавить его от проблем и убить тебя самому?

– Прекратите, – огрызнулась Карина. – Оба. Это может нам пригодиться. – Она зарылась подбородком в ладонь, погрузившись в раздумья. Когда она снова подняла голову, стало ясно, что она приняла решение.

– Вот что мы будем сделать. Скажем Флетчеру, что Рэтлифф пригласил Адама в Великобританию, чтобы осмотреть найденные картины. Затем убедим Флетчера, что я могу попросить Адама удостоверить подлинность подделок. Как только Адам подтвердит, что они подлинные, это должно доказать, что ему можно доверять, что больше он не будет вмешиваться.

– Вы хотите, чтобы я солгал? – спросил я.

– Это одни из моих лучших работ. Сомневаюсь, что ты сможешь доказать, будто они поддельные. Но если дело дойдет до этого, то да, – сказала Карина. – Я хочу, чтобы ты солгал. Что скажешь?

Я подумал, что это – ужасный план. С другой стороны, это могло дать мне время, необходимое для того, чтобы доказать, что картины – подделки. Как только я это сделаю, у меня будет доказательство, которое так нужно Рэтлиффу, и я смогу использовать его как рычаг, чтобы убедить Карину согласиться на сделку.

– Хорошо, – ответил я.

– Хорошо, Макс? – спросила она.

Он кивнул.

– Хорошо.

Карина подняла руки и указала пальцем на каждого из нас.

– Теперь вы оба заройте топор войны. – Она подождала, пока мы с Максом посмотрим друг другу в глаза. – Я серьезно.

Карина прижалась ко мне и поцеловала. Макс беспокойно шевелил руками и смотрел в сторону дома.

– Возьми несколько круассанов в дорогу, – сказала она. – Макс отвезет тебя обратно в отель. Тебе нужно сделать телефонный звонок.

***

Рэтлифф был рад моему звонку.

– Рад, что вы взялись за это дело, – сказал он. – У вас неплохая репутация среди моих коллег-криминалистов. Мне не терпится выяснить, насколько она заслужена

– Когда я смогу начать? – спросил я, игнорируя его попытку раззадорить меня.

– Сегодня. Я уже сделал предварительные приготовления.

– Вы, должно быть, были уверены, что я скажу «да».

– О, я знал, что получу от вас весточку, едва вы покинули мой кабинет. Некоторые эксперты умеют читать картины. Другие умеют читать людей.

– Да? И вы можете прочитать, о чем я думаю сейчас? – спросил я.

– Наверняка о чем-то, не подходящем для светской беседы. Удалось найти женщину, чья нога подходит к вашей стеклянной туфельке?

– Нет, пока нет.

– Жаль. Тейт ждет вас к часу дня. Надеюсь, там вам повезет больше.

Куда больше чем колкости Рэтлиффа, меня раздражало то, что я дал ему понять, что он смог меня зацепить. Мне следовало бы притвориться безразличным, но я устал и беспокоился, что пытаюсь прыгнуть выше головы. Что заставило меня думать, будто я могу отправиться в Англию и спасти положение, не имея ни плана, ни представления о том, с чем именно столкнусь? Неужели я настолько самонадеян?

По дороге в музей я написал Миле сообщение с последними новостями. Она отправила несколько сообщений, пока мой телефон был у Макса.

Последнее сообщение было:

«Нашел то, что искал?»

«Да. В целости и сохранности. Сообщу позже».

В музее Тейт меня встретили вежливо, но прохладно. Их штатный специалист по судебной экспертизе была не в восторге от того, что пригласили внешнего консультанта, чтобы он ее перепроверил. Тем не менее, она была достаточно любезна, чтобы провести меня по лаборатории и ответить на все мои вопросы.

Две найденные картины лежали на большом столе в центре комнаты.

«Упадок Карфагенской империи» была великолепной работой в стиле Клода Лоррена, одного из кумиров Тернера. Заходящее солнце наполняло колонны карфагенских зданий и лица горожан неземным сиянием.

Вторая картина, «Возвращение Ван Тромпа после битвы у Доггер-банки», – потрясающий морской пейзаж, в котором серебристый тон неба и моря контрастирует с развевающимися белыми парусами набегающих кораблей.

Большая часть дня ушла на предварительный физический осмотр. Поиск анахроничных волокон, анализ отдельных пигментов и просмотр инфракрасных спектров будут проведены позже.

Ничто не казалось неуместным, что меня не удивило, учитывая качество предыдущих работ Карины. К рамкам были не придраться, что, вероятно, означало, что они сняты с оригиналов и прикреплены к подделкам. Мазки кисти выглядели хорошо. Подписи совпадали. Даже лак прошел проверку. Вот тебе и легкая победа.

Закончив день в музее, я написал Миле, чтобы спросить, не может ли она поговорить. Она сразу же согласилась, и мы договорились встретиться в тихом месте в Гайд-парке. Она была одета в серый сшитый на заказ юбочный костюм, по сравнению с которым я чувствовал себя неряхой.

– Вы – юрисконсульт? – спросил я, когда мы шли по одной из усаженных деревьями дорожек. – Я заметил на ваших книжных полках юридические справочники.

– Помощник адвоката. Семейное право.

Она посмотрела по сторонам и понизила голос.

– Итак? Что случилось в Тейт?

– Я столкнулся со старым другом.

Я рассказал Миле о Максе и нашей поездке в английскую деревню. Я сказал, что Карина прислала мне икону не потому, что она в опасности, а потому, что в опасности я. И я рассказал, что Карина спрашивала о ней.

– Правда? – спросила Мила.

Я кивнул.

– Как только она услышала, что я навещал вас, первые слова из ее уст были: «Как Мила?», – я сделал паузу. – Она хочет вас увидеть.

Это не было полной ложью. Может, Карина и не говорила этого вслух, но это не означало, что это неправда.

– Она хочет? После всех этих лет? – переспросила Мила.

– Да. Если этого хотите вы.

– Конечно, хочу!

– Отлично. Дайте мне немного времени, чтобы все устроить.

Хотя я хотел, чтобы Карина и ее сестра помирились, другая причина, по которой я хотел свести их вместе, была менее альтруистичной. Мне требовался союзник, чтобы убедить Карину принять сделку Рэтлиффа. Большую часть своей жизни Карина считала, что единственный способ защитить сестру, это сторониться ее и выполнять приказы Флетчера. Если я смогу освободить ее от этого мышления, возможно, она согласится, что есть лучший путь.

– Мила, есть еще кое-что, – сказал я. – Мне нужна услуга.

Когда я закончил рассказывать ей о своей встрече с Рэтлиффом и о его предложении о защите, Мила скептически посмотрела на меня.

– Что? – спросил я. – Думаете, это плохая сделка?

– Нет, я думаю, что это хорошая сделка. Для нее. Для вас – не очень.

Я пожал плечами:

– О себе я смогу позаботиться.

Она грустно улыбнулась.

– Вы на самом деле ее любите.

– Люблю.

– Хорошо. Тогда я подумаю, не смогу ли помочь.

***

Следующие два дня в Тейт я посвятил криминалистическому анализу «Упадка Карфагенской империи». Я начал со сканирования картины на предмет следов вкраплений волокон одежды, синтетической щетины или других материалов, которых не существовало в 1800-х годах. Я обнаружил несколько волосков кисти, но они соответствовали тем, что были найдены в других работах Тернера. Он часто пользовался кистью с жесткой щетиной, иногда оставлявшей волоски в краске.

Затем я взял соскобы краски с холста и с помощью Фурье ИК-спектрометра, который был в лаборатории в Тейт, проанализировал их состав. Спектры показали, что пигменты состоят только из соединений, которые были доступны Тернеру в то время, когда он работал. Второй страйк.

Мне еще предстояла работа, но пока результаты не выглядели многообещающими. Поскольку криминалистическая лаборатория Тейта закрывалась на выходные, я решил, что лучше потратить время на то, чтобы подтолкнуть Карину к идее встретиться с сестрой.

Я воспользовался своим телефоном, чтобы написать Максу. Когда он перезвонил, я сказал ему, что у меня есть информация о картинах, которую мне нужно обсудить с Кариной. Он сказал, что передаст все новости, но я настоял на том, что мне нужно поговорить с ней лично. Он был не в восторге от этого, но, после обсуждения с Кариной, в конце концов, согласился снова отвезти меня на машине.

Макс организовал безопасный заезд в субботу утром и почти всю дорогу молча наблюдал за мной. Из-под повязки я услышал, как хрустит распечатываемая обертка. Я ждал, не предложит ли он мне немного. Он не предложил.

– Нет ли что-нибудь поесть? – спросил я.

– Нет.

– Я слышу, как ты жуешь.

Снова хруст, затем тупой щелчок. Я почувствовал, как что-то грубо вдавливается в мою ладонь.

– Что это? – спросила я.

– Батончик Кэдбери.

– Что, всего один квадратик?

– Приятного аппетита.

Мы ели в тишине. Я решил, что сейчас самое подходящее время, чтобы проверить идею с Максом.

– Мила хочет навестить Карину, – сказал я.

– Тупая идея. Даже для тебя.

– Я не говорил, что это – моя идея.

– Она глупая. Так что, возможно, и твоя.

– Они сестры, Макс. Они любят друг друга. Быть в разлуке с ней – мучение для Карины.

– Когда ты любишь кого-то, иногда нужно его отпустить, – ответил он. – Даже если это тяжело.

– Я в это не верю.

– Мне все равно, во что ты веришь. Если ты умный, то оставишь эту ерунду про встречу при себе.

Когда мы приехали, Карина была вне себя от радости от возможности провести вместе выходные. Для начала ноября было не по сезону тепло, поэтому я бросил дома свое пальто с флисовой подкладкой. Мы собрали закуску, взяли одеяло и отправились по одной из тропинок, проложенных через луг. Нашли отличное место под большим ясенем.

После обеда мы растянулись на одеяле. Карина положила руку мне на грудь, а голову на мое плечо. Я провел кончиками пальцев по ее спине, наблюдая за облаками.

– Над чем работала на этой неделе? – спросил я.

– Что ты имеешь в виду?

– Твой комбинезон. Некоторые краски были еще свежими. Я хотел спросить тебя, но мы отвлеклись.

– Ммм... мы отвлеклись, не так ли? – сказала она, целуя меня в шею.

Я засмеялся.

– И мне кажется, что ты пытаешься отвлечь меня прямо сейчас. Давай. Мне ты можешь сказать. Это твое следующее задание от Флетчера?

– У меня нет никаких новых заданий, – сказала она, – просто отрабатывала некоторые приемы. И если бы я хотела отвлечь тебя, то могла бы сделать это и получше.

– Правда?

Карина прильнула своим телом к моему и двинула бедрами мне навстречу. Ее мягкие губы, находившиеся в нескольких сантиметрах от моих, медленно разошлись. Когда я поднял голову, чтобы встретиться с ними, она отстранилась.

– Да, вот так, – с улыбкой сказала Карина, она надавила мне на грудь и толкнула обратно на одеяло.

– Ты жестокая, – сказал я.

Она пожала плечами.

– Ну, я же – преступница, в розыске.

Это напомнило мне кое-что.

– Не хочу портить настроение, но нет ли каких-нибудь новостей о моем предстоящем убийстве?

Карина снова сползла на одеяло.

– Макс тебе не сказал?

Я покачал головой.

– Макс мало что мне говорит.

– Новости хорошие. Флетчер считает, что я смогу тебя убедить.

– Наверное, именно поэтому Макс был таким ворчливым по дороге сюда. Он-то надеялся на убийство.

Она бросила в меня виноградину.

– Прекрати. Он просто беспокоится, что ты не выполнишь свою часть. Я ему сказала, что заставлю тебя пообещать. Так что, обещай.

– Что обещать?

– Что бы ты ни нашел в этих картинах, ты скажешь музею и полиции, что они подлинные. Что после окончания работы в Тейт ты навсегда оставишь меня и свою детективную работу.

– Это действительно то, чего ты хочешь?

– Не говори так. Ты же знаешь, что это не то, чего я хочу. Но я не смогу жить дальше, если с тобой что-нибудь случится.

– Хорошо. Обещаю, – ответил я. – При одном условии.

Карина нахмурилась.

– Каком?

– Тебя хочет видеть Мила.

Она покачала головой.

– Ни в коем случае.

– Почему?

– Это небезопасно.

– Это не более опасно, чем мое присутствие здесь. Макс может это устроить.

– Макс скажет, что это глупая идея. И будет прав.

– Но он сделает это, если ты попросишь.

– Вот почему я не буду просить.

– Мила не испытывает к тебе ненависти, – нажал я, – она понимает, что ты не выбирала быть преступницей. Тебя заставили.

– Дело не в этом.

– Тогда в чем же?

– Мне стыдно, Адам! Это то, чего ты хочешь услышать?

Я взял ее за руку, но она ее отдернула.

– Я бросила ее. Я была ее старшей сестрой, и она нуждалась во мне, а я ушла. Как это выглядело в ее глазах? Мое предательство, которое она почувствовала? Это выпотрошило меня. Я больше никогда не хочу чувствовать подобное.

– Даже не могу представить, насколько это было трудно, – сказал я, и мой голос был тихим. – И я не в том положении, чтобы судить. Но я должен спросить. Ты избегала Милу все эти годы, чтобы защитить ее? Или чтобы защитить себя?

– Пошел ты, – по ее щеке скатилась слеза. – Ее жизнь в опасности. И это из-за меня. Как я могу смотреть ей в глаза теперь, когда она это знает?

Я снова взял ее за руку, а когда она попыталась отдернуть ее, я притянул ее ближе и обхватил руками.

– Но она – твоя сестра. И нуждается в тебе. И на этот раз ты будешь рядом с ней.

Она уткнулась лицом в мою рубашку и зарыдала. Я гладил ее волосы и обнимал, пока всхлипы не стихли.

До конца дня мы больше не обсуждали Милу, но я чувствовал изменения в отношении Карины. По крайней мере, она рассматривала этот вопрос. Я надеялся, что если я отступлю и дам ей достаточно пространства, она сама придет к решению.

Мы вернулись в дом к ужину, а потом долго занимались любовью. Карина задремала в моих объятиях, прижавшись спиной к моей груди. Я подождал, пока не убедился, что она погрузилась в глубокий сон, и тихонько выскользнул из постели.

Я не поверил рассказу Карины о том, что свежая краска на ее комбинезоне – результат отработки техники. Я знал, что она работает над чем-то для Флетчера. Меня не особенно волновало, каким будет ее следующее задание по фальсификации. Но что меня волновало, так это возможность изучить ее работу.

Если бы я мог наблюдать за картиной Карины на этом этапе, это могло бы дать мне какую-то подсказку, способную помочь мне разгадать тайну двух Тернеров в Тейт. Ключ мог лежать в материалах, с которыми она работала, в том, как она натягивала холст, даже в типе использованных кистей. Я не знал, что ищу, но был уверен, что узнаю, когда увижу.

Я прокрался по коридору к единственной комнате в доме, которая, по моему мнению, могла быть достаточно большой, чтобы служить студией. Я ожидал, что дверь будет заперта, поэтому удивился, когда повернул ручку, и она распахнулась. Я включил свет.

Внутри стояло несколько мольбертов, большой деревянный стол, уставленный с одной стороны банками с кистями и красками, и переносные стеллажи, на которых хранилось еще больше разных кистей и красок. У дальней стены висели пустые холсты разного размера.

В углу комнаты стоял огромный деревянный ящик, сделанный на заказ, с тяжелым серебряным замком. Бинго.

Я провел руками по всей длине стола, ища ключ, приклеенный к нижней стороне. Я тихо порылся в ящиках и шкафчиках, ощупал подоконники и дверные коробки, опустился на колени, чтобы получше заглянуть под стол.

Я размышлял о том, как бы мне забраться достаточно высоко, чтобы обыскать лопасти потолочного вентилятора, когда услышал позади себя голос:

– Не это ищешь?

Я повернулась лицом к Карине. Она держала ключ.

Лгать смысла не было.

– Да, вообще-то.

– Однажды ты мне сказал, что если я хочу вернуть твое доверие, мне придется начать с доверия к тебе. Скажи, почему я должна доверять человеку, работающему в полиции и шныряющему по ночам в моем доме?

Она была права. Вопрос ужалил, и я отреагировал защитой.

– Ну, почему я должен тебе доверять? Ты солгала мне. Опять. Ты ведь не просто отрабатывала технику той ночью?

– Нет.

– Тогда что ты делала?

Карина скрестила руки на груди, но ничего не сказала.

Я покачал головой.

– Секреты. С тобой всегда будут секреты, не так ли? Ты никогда не откроешься настолько, чтобы впустить меня.

– Ошибаешься.

Она подошла к ящику и вставила ключ. Замок с щелчком открылся.

– Ты единственный, кому я планировала это показать. Просто не была уверена, что готова.

Карина откинула крышку, залезла внутрь и протянула мне большой холст. Потом еще один. И еще.

Я отнес их в центр комнаты и положил на стол лицевой стороной вверх. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что я вижу.

Портреты. Но не такие как те, что я видел раньше у Карины. Не похожи на то, что я видел у кого-либо раньше. Это были оригиналы. Это были ее работы.

Описать стиль было невозможно. Казалось, что они сочетают в себе аспекты традиционной православной иконографии с элементами постимпрессионизма, но это и близко не подходило для того, чтобы их описать. Мне просто не хватало словарного запаса. Даже если бы у меня были слова, их было бы недостаточно.

Они были потрясающими.

Я повернулся лицом к Карине. Она выглядела испуганной. Я никогда не видел такой уязвимости в ее глазах.

– Ты кому-нибудь их показывала? – спросил я. – Максу?

Она покачала головой.

– Никому. Кроме тебя.

– Карина, они невероятны. Ты невероятная.

Напряжение на ее лице ослабло.

– Ты серьезно?

– Абсолютно.

Карина обхватила меня руками и крепко обняла.

– Я люблю тебя, – прошептала она. – Очень сильно...

Я крепко обнял ее в ответ.

– Я тоже тебя люблю!

***

Неделю спустя я стоял рядом с Кариной на ее крыльце и смотрел на гравийную дорогу, наблюдая, как приближается машина Макса. Внутри была Мила.

Макс организовал визит по просьбе Карины. Карина также хотела, чтобы я был рядом ради моральной поддержки, поэтому накануне вечером Макс привез меня туда. Поездка не была веселой. Никто из нас не говорил ни слова. Я был благодарен за повязку на глазах, потому что это означало, что мне не придется терпеть на его лице выражение отвращения.

Предыдущие пять дней я провел в «Тейт», изучая «Тернеров» и часто сообщая о ходе работ Рэтлиффу, становившемуся все более нетерпеливым. Я успокоил его, объяснив, что разыскал Карину и добился успеха, убеждая ее принять сделку о признании вины. Я также сказал, что хотя мой анализ «Тернеров» еще не выявил никаких окончательных доказательств подделки, у меня есть несколько многообещающих зацепок.

Это была ложь. У меня не было ничего.

Я на время отложил «Упадок Карфагенской империи» в надежде, что мне больше повезет с «Возвращением Ван Тромпа после битвы у Доггерской банки». Не повезло. Пока что и физический осмотр, и предварительный анализ пигментов оказались пустыми. Это было унизительно, и к тому времени, когда наступили выходные, я был рад передышке.

Карина перенесла вес с одной ноги на другую и судорожно сжимала руки, пока машина с хрустом катилась по гравию к нам. Она нервничала все утро.

– Расслабься, – сказал я.

– Не могу. Это ошибка.

Машина затормозила и остановилась. Карина замерла. Дверь открылась, и из нее, сияя, вышла Мила. Она раскинула руки, и Карина бросилась к ней, едва не сбив с ног.

– Я скучала по тебе, Рини, – сказала Мила.

– Я думала о тебе каждый день, – отозвалась Карина.

Обе сестры плакали. Я посмотрел Максу в глаза и наклонил голову в сторону дома. Он кивнул и присоединился ко мне на крыльце.

– Прости, – бормотала Карина, – мне так жаль.

– Шшшш... все в порядке. Пойдем, пройдемся.

Сестры пошли по грунтовой дорожке, а мы с Максом вошли в дом.

– Рини? – спросил я у Макса. – Ее короткое имя – Рини? Ты знал об этом?

Он покачал головой и на долю секунды улыбнулся.

– Что все это такое? – спросил он, жестом указывая на стейк из вырезки, грибы, лук и чеснок, стоящие на кухонном столе.

– Карина хочет приготовить на ужин бефстроганов ее матери. Это было их любимое блюдо в детстве.

– Это тот самый рецепт? – спросил Макс, указывая на рукописную записную книжку на столешнице.

Я кивнул.

– Было бы здорово, если бы ужин ждал их, когда они вернутся, не так ли?

– Было бы неплохо, – согласился Макс.

Я начал готовить ингредиенты, в то время как Макс накрывал на стол.

– Вино? – спросил он.

– Нет. Я не подумал...

– Нам требуется вино.

Он исчез за дверью и вернулся почти через час с несколькими бутылками Pinot Noir.

Рецепт Карины предполагал использование картофеля, а не яичной лапши, поэтому Макс приготовил картофель, пока я делал соте из вырезки и грибов. Время мы рассчитали идеально. Карина и Мила ворвались в дверь, смеясь, как раз в тот момент, когда мы были готовы начать накладывать еду.

Глаза Милы расширились, когда она увидела прилавок.

– Строганов!

– Мамин рецепт, – ответила Карина. – Лучше бы они его не трогали.

– Она хотела сказать: «Спасибо, что приготовили ужин, парни», – обратилась к нам Мила. – Я прошу прощения. Таким манерам она училась точно не у меня.

Макс налил вино, и мы сели ужинать. Мила восторженно отзывалась о еде, а Карина нехотя признала, что она сносная.

Большую часть ужина мы с Максом провели молча, просто слушая, как Карина и ее сестра смеются и рассказывают истории из своего детства.

– Знаешь, однажды она пыталась меня убить, – сказала Мила, допивая вино.

– Это был несчастный случай!

– Ты вылетела прямо на меня!

– Я потеряла управление!

Мила повернулась ко мне.

– Наши родители катали нас на санках на Примроуз Хилл. Мы боролись, кому достанутся новые санки, и я победила.

– Потому что ты плакалась папе.

– Это она злится, что ей достались дерьмовые санки...

– И ими невозможно было управлять, – добавила Карина.

– И пока я спокойно шла обратно на холм, БАЦ! – Мила хлопнула в ладоши и опрокинула одну руку на стол. – У меня ноги вынесло прямо из-под меня. И выбило зуб.

– Молочный.

– Это не было случайностью.

Карина усмехнулась.

– В основном, это был несчастный случай.

Когда разговор утих, было уже за полночь. Мы с Максом убирали со стола, а Мила пошла за Кариной в ее комнату.

– Я лягу на диване, – сказал я Максу. – Тебе нужна свободная спальня?

– Я не останусь. Вернусь завтра.

Он схватил свою куртку и остановился у двери.

– С твоей стороны это был хороший поступок. Свести их вместе. Карина была счастлива.

Я был настолько ошеломлен, что когда смог пробормотать «спасибо», он уже вышел.

***

На следующее утро я испек блины. Я не удивился, что Карина и Мила проспали. Они все еще разговаривали в спальне, когда я уже спал.

Мы спокойно позавтракали. Осознание того факта, что Мила уезжает, и неизвестно, когда мы сможем увидеть ее снова, привело всех в мрачное настроение.

Макс приехал без опоздания ровно в одиннадцать утра. На улице Карина и ее сестра долго обнимались.

– Давай постараемся делать это чаще, чем раз в десятилетие, ладно? – сказала Мила.

Карина кивнула.

– Ага.

Мила села к Максу в машине. Карина прижалась к моему плечу и смотрела, пока они не скрылись за гребнем холма.

– Ты в порядке? – спросил я.

Она вздохнула.

– Без сил. Но также я чувствую, что лечу.

Я обхватил ее рукой.

– Чувство вины – тяжелое бремя. О чем вы двое говорили вчера вечером?

– Ну, она много говорила о предложении, которое сделал тебе Рэтлифф. Как, я уверен, ты и просил ее об этом.

– И?

– И я не передумала.

– Карина, твоя сестра права. Это – шанс...

– Остановись. Пожалуйста? Через несколько часов вернется Макс. Не хочу тратить эти часы на споры.

У меня оставалось мало времени, чтобы убедить ее, но я понимал, что если сейчас с этим вопросом передавить, то это только отбросит меня назад.

– Тогда как мы их проведем?

Она повернулась ко мне лицом и обхватила мои плечи руками.

– Ну, я так и не поблагодарила тебя должным образом за ужин.

– Или завтрак, – добавил я, притягивая ее к себе.

– Или завтрак, – согласилась она. – Может, исправим это?

Я прошелся поцелуями по ее шее, а она провела пальцами по моим волосам. Мой язык коснулся мочки ее уха.

– Я думаю, мы должны это исправить.

Мы хорошо использовали это время.

Когда приехал Макс, Карина все еще крепко спала. Мне не хотелось ее будить, поэтому я легонько поцеловал ее в макушку, собрал вещи и запрыгнул в машину.

Я без напоминания надел повязку на глаза и приготовился к долгой поездке обратно в отель. И тут почувствовал запах.

– Это кофе? – спросил я Макса, когда он отъехал от дома.

– Да.

Он, как всегда, был блестящим собеседником.

– Полагаю, для меня ты кофе не припас?

– Припас, – сказал он, застигнув меня врасплох. – Протяни руку.

Я протянул руку, и он вложил в мою ладонь теплый стакан.

Я сделал длинный глоток и вздохнул.

– Здорово. Спасибо, Макс.

– De rien («Не за что» фр.).

Мы ехали в тишине и пили кофе. Мои мысли были заняты предстоящей неделей. Меня пугала перспектива того, что с Рэтлиффом придется тянуть время, пока буду продолжать изучать Тернеров. От одной мысли о том, что придется иметь дело с этим напыщенным треплом, у меня начинала болеть голова. Я потер виски сквозь маску для сна.

– Любишь Карину, да? – спросил Макс.

Его вопрос меня удивил. Он никогда не спрашивал о наших отношениях.

– Люблю.

– И хочешь для нее лучшего?

Его голос звучал приглушенно. Как будто он говорил через вату.

– Конечно, – сказал я. Мой язык был тяжелым.

– Хорошо. Только ты не понимаешь, что лучше. Я тебе помогу.

«De rien». Я должен был понять. Я слышал, как Макс переходит на французский, только когда он зол или расстроен.

– Макс, что ты сделал с моим напитком?

– Мила сказала, что ты попросил ее убедить Карину сотрудничать с полицией. Ты не должен был этого делать.

– Макс, послушай. Я... – Я напрасно тратил слова.

– Я знаю, ты думаешь, что можешь ее спасти. Но сам подвергаешь ее опасности. Я не могу этого допустить.

Стакан выпал из моей руки. Я провел рукой по лицу, чтобы снять повязку. На мгновение увидел размытые очертания деревьев и травы. Затем все погрузилось в темноту.

***

Я проснулся от запаха хлорки.

У моего лица клубился пар, мою голую грудь и плечи обволакивали пузырьки. Я сидел в углу встроенной в землю гидромассажной ванны, в одних трусах.

Напротив меня сидел крупный, бочкообразный мужчина. Густые черные волосы, казалось, покрывали каждый сантиметр его груди и плеч, но лицо и голова были чисто выбритыми. Он улыбнулся, когда я встретился с ним взглядом.

– Все в порядке, приятель? Теперь ты с нами? Ты все время просыпаешься и засыпаешь, просыпаешься и засыпаешь.

Сказав это, он сел прямо, потом закрыл глаза и повалился вперед, затем снова сел прямо с растерянным выражением лица, закрыл глаза, опустил голову и снова повалился вперед.

Я услышал позади него смех. Поднял голову и увидел второго мужчину в джинсах и красной футболке. Он сидел в белом шезлонге у края крытого бассейна. На его коленях лежал черный пистолет.

– Приятно наконец-то познакомиться с тобой, Адам. Могу я называть тебя Адамом? – продолжил первый.

Я кивнул и попытался выпрямиться.

– Хорошо. Тогда можешь звать меня Доминик. Такие друзья как мы, должны называть друг друга по имени, понимаешь?

– Мы не друзья.

Флетчер оглянулся через плечо.

– Эй! Пол! Он говорит, что мы не друзья.

Человек в шезлонге покачал головой и издал звук «тск-тск». Флетчер снова повернулся ко мне лицом.

– Конечно, мы друзья! Ты, я, Макс, Карина, мы все теперь друзья, – он усмехнулся. – Хотя Карина, может быть, немного больше чем друг?

Я не ответил.

Он пожал плечами.

– Я тебя не виню. Она хорошо трахается.

Я встал в воде и сделал неуверенный шаг вперед. Пол поднялся со своего шезлонга и похлопал по своему пистолету. Я сел обратно.

Флетчер рассмеялся.

– Просто завожу тебя, приятель. Хочу посмотреть, как ты отреагируешь. Это мило, что ради нее ты готов словить пулю. Но это тоже проблема.

– Зачем я здесь? – спросил я.

– Потому что Карина дала мне обещание от твоего имени. Сказала, что ты поручишься за те картины в Тейт ради нас. И что после этого ты оставишь ее в покое. Я требую от людей выполнять свои обещания, Адам. Сейчас я доверяю Карине. Проблема в том, что я не знаю, доверяю ли тебе.

Он долго смотрел на меня. Я выдержал его взгляд.

– Вот почему мы раздели тебя до трусов. Нужно было убедиться, что на тебе нет прослушки. Однажды я на этом уже обжегся. – Он улыбнулся.

– Я помню. И как поживает Моника сейчас?

Его улыбка на мгновение померкла, затем вернулась.

– Надеюсь, что мы останемся друзьями, Адам. Надеюсь. Но мне нужно услышать это от тебя. Лично. Ты держишь свое слово?

– Всегда.

Он протянул руку. Я пожал ее.

– Блестяще! Тогда все в порядке! – он оглянулся через плечо, – Пол, принеси нашему новому другу одежду. И полотенце. Одно из тех, пушистых.

Пол поднялся со стула и исчез из комнаты.

– Еще кое-что, Адам. – Флетчер наклонился вперед и показал рукой, чтобы я сделал то же самое. Я наклонился к нему, и он приблизил свой рот к моему уху. Затем схватил меня рукой за волосы и сунул мою голову под воду.

Горячая вода заполнила мой рот. Я выплюнул ее и попыталась вывернуть голову, но боль от хватки Флетчера была ослепляющей, и он держал волосы крепко.

Я попытался встать, но мое тело было согнуто под неудобным углом. У меня не было рычага. Я замахал руками, ища опору, которой можно было бы воспользоваться, чтобы подтянуться, но не мог поднять руки достаточно высоко, чтобы высунуть их из воды.

Хлорка щипала глаза. Сквозь бурлящую воду я ничего не мог разглядеть. Я дико размахивал кулаками и задевал ноги Флетчера. Он нагнул мою голову еще глубже.

Прилагаемые мной усилия быстро истощили запас кислорода. Мои легкие горели. Я выдохнул, чтобы избавиться от скопления углекислого газа, и увидел, как пузырьки из моего рта без помех поднимаются к поверхности, но сам оставался в ловушке внизу.

Мои движения замедлились. Из моего рта и носа выходило все больше пузырьков. Меня охватило чувство спокойствия. Я собирался умереть.

Я почувствовал резкую боль, когда Флетчер потянул меня за волосы. Моя голова прорвалась сквозь поверхность воды. Я откинулся назад, хватая большие глотки воздуха вместе с водой, стекавшей по моему лицу. Пальцы Флетчера оставались в моих волосах. Когда мой кашель замедлился, он наклонил мою голову вперед и прижался губами к моему уху.

– Полная беспомощность, – он крепче сжал руку и потряс моей головой, – запомни это чувство. Потому что если снова будешь со мной играть, именно это и испытаешь.

Он отпустил мои волосы и оттолкнул меня назад на сиденье.

– Думаешь, Карина в безопасности, потому что она – курица, несущая золотые яйца? Я заставлю ее страдать так, что ты и представить себе не можешь. Она будет желать смерти, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Обещаю тебе это.

– И еще, Адам, как и ты, я – человек слова.