Вечер был теплым, и пока мы ехали, ветер трепал ее волосы. Прежде чем мы отправились в путь, я предложил ей куртку и шарф. Она взяла куртку, но не шарф. На ее лице застыла детская улыбка, ставшая еще шире, когда горловой рев выхлопных газов отразился от зданий при въезде на улицы Бакхеда.

Когда я подъехал к ресторану, глаза парковщика загорелись.

– Не спускай с нее глаз, – заставил я пообещать его, и подкрепил свою просьбу купюрой в 50 долларов.

Этот вечер перевел наши отношения на новый уровень. Ужин был таким, каким его обещала сделать Мэри. Мы с Ребеккой преодолели последние сомнения в том, что наши друзья и родственники манипулируют нами. Вскоре мы поняли, что нравимся друг другу такими, какие есть, а не такими, какими нас считают.

Обратная дорога, казалось, прошла чересчур быстро. Она обхватила мою руку и положила голову мне на плечо. Я позволил тыльной стороной ладони погладить ее бедро, и она поцеловала в щеку. Я проводил ее до двери, и она подарила мне глубокий, но дружеский поцелуй.

– За нами наблюдает слишком много глаз, – пробормотала она и слегка помахала камере наблюдения. В ответ, к моему удовольствию, камера качнулась.

***

В течение следующих двух недель нам удавалось найти время в нашем плотном графике, чтобы встретиться несколько раз. В наших предыдущих отношениях мы оба обожглись, поэтому были осторожны. Не было той любви с первого взгляда, о которой читаешь в романах, но росло чувство, что нам суждено быть вместе.

Мы оба знали о приближающейся дате моего отлета домой. Ее я изменить не мог, так как моего внимания ожидали несколько новых дел. Установленный срок заставил нас более осторожно относиться к нашему возможному будущему. Продвинулись ли мы дальше целомудренного поцелуя, конечно, продвинулись, но не так далеко, как нам бы обоим хотелось. Постоянно присутствующий факт, что я живу за четыре тысячи миль от нее, был облаком, висевшим над нами обоими.

Я ничего не мог с собой поделать: я не мог уехать, не добившись от Ребекки каких-то обязательств. За две недели она успела влезть мне в душу.

По какой-то причине мне никогда не удавалось посетить Новый Орлеан ни в одной из моих поездок в Штаты, поэтому в этот раз, прежде чем отправиться домой, я планировал провести пару дней в городе. Я нервничал, с некоторой долей трепета пригласив Ребекку присоединиться ко мне в Новом Орлеане в последние выходные командировки.

К моей радости, она сразу же ухватилась за возможность поехать со мной. Три дня и две ночи в романтическом отеле в центре французского квартала. Ее единственным условием было, чтобы у нас были разные номера.

Эти выходные в романтической жемчужине на Миссисипи стали поворотным пунктом в наших отношениях. Все началось медленно и с проблем. По ее просьбе и не желая показаться слишком самонадеянным, я попытался забронировать для нас два номера. Куда там, я выбрал выходные, когда в городе проходил крупный медицинский конгресс. Я смог найти несколько свободных номеров, но не больше одного на отель.

Мэри услышала, как я ругаюсь, и использовала влияние своей компании, чтобы найти нам подходящее жилье.

– Я нашла для вас две спальни, – с улыбкой сообщила она мне несколько часов спустя.

Я знаю ее достаточно давно, чтобы не доверять, когда она так улыбается.

– Два номера? – уточнил я. – Не хочу, чтобы Ребекка подумала, будто секс – это единственное, что у меня на уме.

– Две спальни, – подтвердила она, – в отеле Maison Dupuy во французском квартале. Учти, если описание Франческой ее ночи с тобой верно даже наполовину, то не думаю, что Ребекке будет на что жаловаться, если вы двое получите удовольствие.

Мои уши покраснели. Франческа и Карен оставались еще пару дней, и в те вечера я спал один.

– Господи, Мэри, неужели Франческа обо всем тебе рассказывает!

– Конечно, нам нравится жить опосредованно через нее, а она по-своему тебя любит. Знаешь, ты – единственный мужчина, с которым последние несколько лет она делит постель.

Она увидела мое удивление по этому поводу. Я знал, что Франческа всегда предпочитала любовниц, но знал, или думал что знал, что она берет в свою постель и мужчин. Мэри взяла меня за руку и заставила следовать за ней в ее личный кабинет; это был первый раз, когда меня пригласили войти в дверь.

– Она написала это по памяти, – сказала она, указывая на стене на портрет в натуральную величину. С одной стороны от него висела картина «Карен в ванной», а с другой – автопортрет Франчески в ее постели. Я уже видел подобные картины на вилле. А вот ту, что посередине, я раньше не видел, и если думал, что мои уши не могут стать еще краснее, то сильно ошибался.

– О, Боже, она не... – заикаясь, проговорила я.

Она запечатлела меня во всей красе, лежащим на спине на ее кровати. Очевидно, было раннее утро, и я только что проснулся. У моих ног в беспорядке лежала простыня. Все что я могу сказать, это то, что у Франчески очень хорошая память, так как моя полунабухшая утренняя эрекция была идеально передана во всех деталях.

– Пожалуйста, скажи, что ты не позволяешь другим видеть это, – сказал я.

– Ты – всего лишь второй мужчина, который когда-либо был здесь, – сказала она и указала на стену позади меня. Взглянув на висевшую там картину, я понял, почему.

На стене в спальне Франчески висела чуть менее наглядная версия этой картины. У меня дома была несколько более цензурированная версия. Эта же была версией XXX. Мэри и Карен застигнуты в момент взаимного оргазма, раскинувшись на кровати Карен.

– О, – и я не смог придумать, что еще сказать.

– Дэвид ее видел, – сказала Мэри, – и я знаю, что у Франчески на стене в спальне висит что-то похожее.

Я кивнул.

– Я думала дать Ребекке посмотреть их, она спрашивала, нет ли у меня каких-нибудь картин Франчески.

– Господи, скажи, что ты этого не сделаешь, – взмолился я.

Мэри засмеялась и обняла меня, прошептав:

– Я завидую тому, что есть у вас с Франческой.

***

Мы с Ребеккой прилетели в Новый Орлеан на корпоративном самолете Дэвида, и он же заказал лимузин, чтобы отвезти нас в отель. Конечно, Мэри забронировала две спальни, только они были в одном номере: The Carriage House – коттедж с двумя спальнями на территории отеля.

Мы приехали в пятницу днем, и Ребекка поначалу отнеслась к нашему размещению с некоторой долей скептицизма.

Эй, мы не говорим о качестве, ибо Carriage House – роскошное место, но, как я и предполагал, учитывая послужной список манипуляций ее любовников, даже отдельная спальня в одном люксе рассматривалась с подозрением. Она немного успокоилась, когда я попросил Мэри позвонить ей и подтвердить, что я просил ее помочь мне найти два отдельных номера, но это оказалось лучшим, что та смогла сделать, поскольку практически все остальные отели были переполнены.

В ее спальне был замок, и она сделала так, чтобы я услышал, как она им воспользовалась в тот вечер, когда мы вернулись в номер.

Мы поели в одном из маленьких причудливых ресторанчиков во внутреннем дворике, а затем наслаждались музыкой в баре на Бурбон-стрит. Было уже поздно, когда мы возвращались в отель, обняв друг друга, а французский квартал действовал на нас магически.

В гостиной нашего номера Ребекка повернулась ко мне.

– Я наслаждалась сегодняшним вечером, и кажется, я влюбилась в своего деревенского идиота. – Затем она меня поцеловала.

– Но, – сказала она, а ведь всегда есть «но», не так ли? Я не уверена, что у нас все получится на таком большом расстоянии. Моя карьера – здесь, в Америке, твоя – в Англии. Я уже пробовала это однажды, и все закончилось неудачей.

Я пытался ее утешить и сказать, что у нас все получится. Она лишь еще больше расстроилась.

– Это нечестно, я люблю тебя, – всхлипнула она и убежала в свою спальню, закрыв за собой дверь на замок.

Проблема была в том, что я тоже любил ее. Я налил себе выпить и сел в гостиной, жалея себя. Не знаю точно, сколько прошло времени, но я отвлекся от своих размышлений, услышав ее голос. Я надеялся, что она звонит мне, но нет, было очевидно, что она бурно разговаривает с кем-то по телефону.

Я улегся в постель и позвонил Карен – после моей вечеринки они с Франческой решили поехать в Калифорнию на отдых. Не помню точно, что говорил, но знаю, что в какой-то момент я кричал, а в другой плакал.

– Не волнуйся, мы все уладим, – были ее последние слова, сказанные мне, когда она отключалась.

Я не мог понять, как это сделать, и провел несколько бессонных часов, пытаясь сообразить, не смогу ли я перетащить компанию в Штаты. Нетрудно было понять, что это нецелесообразно: две трети нашего бизнеса приходили из Европы. Половина моих следователей тесно связана с местным регионом. Но решающим аргументом было то, что Лесли не захотела бы оставить своих дочерей и деревню, а ведь именно она составляла основу бизнеса.

***

На следующий день Ребекка показалась мне слегка отстраненной и холодной. Мы занимались туристическими делами, шли рука об руку по дамбе и смотрели на суда, плывущие по реке Миссисипи. Пообедали в старом здании пивоварни Jax. После обеда проехали на троллейбусе мимо старых особняков и посетили зоопарк. Вечером сидели на деревянных скамейках в Preservation Hall и слушали джаз в своем изначальном виде.

Когда возвращались в отель, было уже поздно. Мы шли, обняв друг друга, в тишине. Я был погружен в свои мысли – все еще надеясь, что смогу придумать какой-нибудь способ сделать так, чтобы наши отношения развивались на расстоянии. Судя по ее взглядам, я был уверен, что Ребекка тоже напряженно размышляет. Проблема была в том, что мы оба ждали, пока первый шаг сделает другой.

В номере люкс мы стояли лицом друг к другу, оба ждали, когда начнет другой. Тишина нарастала в этот, похоже, последний вечер вместе.

Наконец, я разорвал пустоту между нами.

– Что бы ни случилось, – сказал я, обнимая ее, – ты должна знать, что я люблю тебя. Если бы у меня была возможность перевести компанию сюда, я бы это сделал. Я просто не могу, но чувствую между нами связь.

– Знаю, – сказала она. – Я разговаривала с твоей тетей, и она мне все объяснила.

Господи, когда она говорила с Карен?

– Мы можем попробовать, – сказал я, и говорил серьезно.

Она поцеловала меня:

– Давай забудем о будущем. Я хочу жить настоящим. Ты займешься со мной любовью сегодня вечером?

Я прошептал:

– Да.

Мы снова поцеловались, потом она отстранилась.

– Я приму душ, – сказала она. – Недолго, мне нужно освежиться. Ты тоже должен принять душ.

– Вместе? – с надеждой предложил я.

Она приложила палец к моим губам, а затем указала в сторону моей спальни.

– Не хочу, чтобы ты видел меня такой, оставь мне немного загадочности.

Я улыбнулся и поцеловал ее, а затем направился в свою комнату. Я быстро принял душ и надел пару чистых боксеров, после чего сел в гостиной. Я слышал, как работает ее душ. Звук прекратился, и в тишине было слышно, как звонит ее телефон.

Наступила долгая пауза, затем я услышал ее крик. Я вскочил и двинулся к ней. Ребекка появилась в дверях и бросилась в мои объятия.

– Не знаю, как тебе это удалось, – смеялась она, – но через месяц я еду в Англию. Фирма хочет открыть международное юридическое подразделение, и в течение года я буду работать в британской юридической фирме, чтобы получить квалификацию, которая мне понадобится для управления филиалом.

Она была охвачена отчаянным желанием. Я не был полностью готов к ее нападению и пошатнулся, отступив на шаг или два. Ребекка облепила меня. Она взяла мое лицо в свои руки и крепко поцеловала, а я обхватил ее руками.

Я отступал в свою комнату, пока задние части моих ног не уперлись в кровать. Ребекка опустила ноги на пол, и ее руки разорвали мои боксеры. Быстрым движением ее халат упал на пол, оставив ее обнаженное тело прижатым ко мне. Она одарила меня лукавой ухмылкой, сделала дикий толчок, и я упал спиной на кровать.

Она прыгнула на меня сверху, ее обнаженное тело пылало от желания. Она впилась в мою шею, как изголодавшаяся женская версия вампира Лестата.

Мои руки ласкали ее грудь. Ее длинные соски упирались в мои ладони. Наши глаза встретились.

– Я трахну тебя таааааак, что мозги вылетят, – поклялась Ребекка.

Моим единственным ответом была понимающая улыбка. Она наклонилась и поцеловала меня, крепко и страстно, а затем голодно и похотливо.

Пока мои руки блуждали по ее телу, Ребекка отпустила меня, чтобы я смог переместиться в центр кровати, затем снова взяла мои руки и прижала их книзу. Я слабо сопротивлялся, но в остальном с готовностью принял свою участь.

Мы продолжали целоваться. Ребекка прижималась ко мне всем телом. Мой член был твердым, приведенный в полную готовность нетерпением моей любовницы.

Ребекка начала тереться своей киской об меня и застонала в предвкушении, почувствовав головку моего необузданного зверя напротив входа в ее половой орган. Когда я вошел в нее, она издала протяжный вздох и откинула голову назад, когда я одним толчком вошел в нее на всю длину. Мы оба ахнули, когда я достиг дна.

Любое подобие контроля, которое она имела, давно исчезло. Ее поглотила похоть, желание затуманило мысли. Она подпрыгивала вверх и вниз. Ее бедра двигались вперед и назад, ее клитор терся об основание моего члена, в то время как я наполнял ее.

Я попытался убрать руки, но Ребекка все еще удерживала меня. Она не контролировала себя. Наши зубы стучали друг о друга в мокрых, слюнявых поцелуях.

Она двигалась вверх и вниз, это был лучший аттракцион в ее жизни. Я не смел пошевелиться, пока Ребекка скакала на мне. Мой член стоял прямо, и ее киска плотно обхватывала его.

Я не мог говорить, потому что ее язык был у меня во рту, сражаясь с моим.

Ребекка закрыла глаза. Она задвигалась вверх и вниз быстрее, сильнее и села, освободив мои руки. Я поймал ее колышущиеся манящие груди и, схватив их, сжимал, щипал соски. Ребекка вскрикнула в сладостной муке.

Ее руки сжали мои. Ей требовалось успокоиться.

Ощущение было чудесным: мягкая плоть ее скользкого прохода – идеальная перчатка для моего жаждущего тела. Ребекка зажмурила глаза, и начали течь слезы. Переполненная желанием, она издала вздох и сильно прижалась ко мне, почувствовав, как мои бедра подались вверх. Ее руки крепче сжали мои. С последним криком комната начала вращаться. Головка моего члена вспыхнула внутри нее, а затем словно взорвалась, когда моя сперма выплеснулась наружу и покрыла стенки ее желанного сосуда...

Тело Ребекки сотрясали волны наслаждения. Она продолжала толкаться бедрами ко мне. Я продолжал двигаться, чтобы соответствовать ей и продлить наше взаимное удовольствие.

В уголках ее глаз мелькали огоньки. Ее сверхчувствительные соски были прижаты к моим ладоням. Ее киска наполнилась ее сладким нектаром, смешиваясь с моим.

Я попытался поддержать ее, но она все равно упала на меня сверху, ее сердце билось о мою грудь...

Интермедия

За два года до основного события; когда мы впервые встречаемся с Маркусом

Мы с Ребеккой и Джессикой, нашей пятилетней дочерью, отдыхали на Эгейском море.

Она прилетела в Великобританию ровно через месяц после нашей первой ночи и сразу же переехала ко мне. Она стала пригородным пассажиром, каждый день ездившим в Лондон и обратно на электричке. Через два месяца после этого мы обручились, во время длинных выходных вместе с Карен и Мэри на вилле Франчески.

Свадьба состоялась шесть месяцев спустя. Это была полноценная светская свадьба в Атланте на территории особняка родителей Ребекки. Медовый месяц мы провели на острове-курорте на Мальдивах, а затем погрузились в семейную жизнь. Через два года Ребекка забеременела, и у нас родилась дочь.

После первого года работы Ребекки в Англии компания «Уинтерс и партнеры» открыла в Лондоне задуманный международный филиал, и Ребекка получила партнерство. Она была счастлива в своей должности, в браке, и мы устроились жить в сельской местности Сассекса.

***

Мы получили приглашение присоединиться к Мэри и Дэвиду и провести месяц в круизе на пятидесятиметровой яхте, которую они зафрахтовали на лето. Мы были не единственными их гостями: из Штатов прилетели родители Ребекки. А через неделю после отъезда Конрада и Рэйчел должны были приехать Карен и Франческа.

Наши отношения с Франческой были интересными: с того вечера, когда отмечал свой день рождения, я больше с ней не спал, но и не скрывал от Ребекки своих с ней отношений. Она знала, что у меня были отношения с Франческой, но не подробности. После наших выходных в Новом Орлеане я рассказал ей все. На моем дне рождения Ребекка поняла, что с Франческой мы были близки. Мэри подтвердила это, показав картины Франчески, в том числе и со мной.

– Только любовница могла так тебя нарисовать, – сказала она мне. – Ты все еще ее любишь?

– Я всегда буду ее любить, – признался я. – Забыть это невозможно, но она тебе не угрожает.

– Знаю, она приходила ко мне, – призналась Ребекка. – Сказала, что ты – единственный мужчина, в которого она когда-либо думала влюбиться. Настоящими же ее любовницами были Карен и Мэри, и я буду глупа, если отвергну тебя из-за нее.

Несмотря на все, Ребекка и Франческа стали близкими подругами. Из трех других влиятельных женщин в моей жизни именно с Франческой она сошлась ближе всего. Немного странно слушать, как они вдвоем описывают меня в интимных подробностях. Мы видимся с Франческой несколько раз в году, и она является одной из крестных матерей нашей дочери. Она любит рисовать нас, и мы являемся гордыми обладателями одной из лучших частных коллекций картин Франчески. Ее триптих с Ребеккой, беременной Ребеккой и матерью с младенцем известен во всем мире. Он висит на стене нашей гостиной, когда не летает по всему миру, занимая центральное место на выставках работ Франчески.

Мы пробыли на борту чуть больше недели, когда яхта направилась в гавань одного из греческих острово, где мы должны были забрать пару друзей Конрада – Роджера и Памелу Дональдсон. Роджер был американцем и владельцем группы компаний «Дональдсон Корпорейшн», в основном базирующейся в США, с небольшим подразделением в Европе. Его жена, Памела, была англичанкой. Он, Дэвид и Конрад были в одном братстве в колледже и поддерживали связь на протяжении многих лет.

Когда в середине утра яхта пришвартовалась, вместе с Роджером и Пэм у стенки гавани ждал третий. Он был чуть выше метра восьмидесяти ростом, выглядящий умным мужчина в повседневных брюках и льняном пиджаке. У него было худое лицо с карими глазами и острым носом, уложенные в прическу светло-каштановые волосы. Элегантный, красивый мужчина, которому, по моим прикидкам, было около тридцати лет, и который, казалось, всецело углубился в беседу с Роджером.

Пэм поднялась по трапу, как только тот был опущен.

– Прошу прощения, – обратилась она к Дэвиду и Конраду. – Это наш племянник, Маркус Форд. – Она указала на него. – Он появился сегодня, ему требовалось срочно поговорить с Роджером. В отделе, где он работает, возникли какие-то проблемы. Он думал, что на их решение уйдет всего пара часов, но, как видите, они еще их решают. Я понадеялась, что ваше приглашение распространится и на него. Всего на день или около. Мы сможем высадить его в следующем порту по пути следования.

– Конечно, – сказал Дэвид, и так Маркус впервые появился в нашей жизни.

Они с Роджером поднялись на борт яхты и быстро втянули в свою беседу Дэвида, сделав небольшую паузу, чтобы представиться. Очевидно, Роджер и Пэм были на нашей свадьбе, но я никак не мог их вспомнить. Маркус обладал уникальным британским высокомерием, сразу ставшим меня раздражать. Все дамы и Джессика считали его очаровательным.

В конце концов, Маркус остался на яхте только на одну ночь. После раннего обеда они с Роджером уединились в одной из кают на большую часть дня. Несколько раз к ним просили присоединиться Дэвида и Конрада, а в какой-то момент Конрад попросил поговорить с ними Ребекку.

Она вернулась к Джессике и мне, раздраженно покачивая головой.

– Папа согласился взять в качестве клиента компанию, на которую работает Маркус, – пожаловалась она. – Он видит в этом возможность получить в будущем остальной бизнес Роджера. Боже, их финансовые директора и директора по продажам играют с местными торговыми законами легко и свободно. Насущные проблемы решить им удалось, но в следующем месяце я должна встретиться с их юридической командой. Маркус очень хочет, чтобы я как можно скорее полетела с ним в Британию на встречу с ними.

– Надеюсь, ты отказалась.

– Конечно, отказалась, и папа меня поддержал. Я позвонила в офис, и они пришлют команду, чтобы все уладить. Маркус прилетает завтра, так что, планы меняются, и мы остаемся здесь на ночь.

Я обнял ее, а затем мы оба вернулись к важному вопросу: развлечению нашей дочери у маленького бассейна на кормовой палубе. Ребекка сняла сарафан и посмотрела на меня, ожидая одобрения. Я послал ей воздушный поцелуй. Бикини от Wicked Weasel проделал замечательную работу, демонстрируя ее тело, сохраняя при этом хотя бы мимолетный вид приличий. Точнее, делал это, пока не намок, став совершенно непродуктивным, поскольку ткань сделалась полупрозрачной.

Эй, я наслаждался шоу, а Джессике было все равно, она веселилась вместе с родителями. Мэри по глупости купила ей водяной пистолет и теперь жалела об этом. Маленький ужас подкрадывался к Мэри, Пэм и своей бабушке, когда те загорали на шезлонгах, и обрызгивал их.

Позже у меня появилось странное, неприятное чувство. Мы все еще были в бассейне, и Джессика, к счастью, начала успокаиваться. Мэри и остальные немного раньше ушли внутрь. Джессика напоследок захотела искупаться, и Ребекка отвела ее в бассейн. Она продержалась всего пару минут, прежде чем захотела выйти, и Ребекка передала ее мне. Я взял свою дочь, обернул в полотенце, и мы оба смотрели, как Ребекка проплывала последние пару кругов.

В этот момент я почувствовал между лопатками ощущение колющего взгляда. Я огляделся и, наконец, заметил источник своего дискомфорта: надо мной на фоне неба маячила силуэтом голова Маркуса. Он облокотился на перила палубы, с которой открывался вид на бассейн, и пристально наблюдал за Ребеккой, когда та выходила из бассейна. Она выглядела словно богиня, восставшая из моря. Ее бикини было почти незаметным, а сквозь прозрачную ткань проглядывали киска и выдающиеся соски, и она не обратила внимания на его пристальный взгляд. Я шагнул к ней, протягивая полотенце, но когда оглянулся в его сторону, он уже ушел.

Я подумал, не сказать ли ей об этом, но почему-то не стал. В конце концов, это не казалось таким уж важным, и, честно говоря, я думаю, что любой активный мужчина бы остановился посмотреть на нее.

***

В тот вечер мы все отправились в местный семейный ресторан на берегу моря. Заботливые бабушка и дедушка нашей дочери настояли на том, чтобы она пошла с нами. Официанты сдвинули вместе два столика, чтобы усадить всех нас десятерых. Мне очень нравится, что средиземноморские рестораны так дружелюбны к детям, и этот ресторан не стал исключением.

Официанты ластились к Джессике, нашли подушку, чтобы положить ее на стул, и с удовольствием разрешали ей запустить руки в большой аквариум с омарами, которые там продавались. По какой-то необъяснимой причине никто из нас не мог заказать лобстера. Черт, да разве можно, если милая маленькая девочка заглядывает в аквариум и называет каждого из них по имени. Маркус был единственным, кто сделал символическую попытку заказать одного из новых питомцев Джессики, но отступил под ее укоризненным взглядом.

Еда была превосходной, но прошло совсем немного времени, прежде чем голова Джессики поникла, и она попыталась подавить зевоту. Я сказал, что отведу ее обратно на яхту, так как Ребекка и ее отец, казалось, были погружены в глубокий разговор. Ребекка благодарно улыбнулась мне, и я прошептал, что вернусь, как только уложу ее. Мы заранее договорились, что одна из женщин – членов экипажа – посидит с ребенком, если это потребуется.

С сонной Джессикой на руках я прошел пару сотен метров до яхты. Дежурный член экипажа встретил меня у трапа, а Мел – дежурная няня – ждала в нашей каюте. Мне потребовалось время, чтобы уложить ее и прочитать две истории из ее любимой книги.

Прошел, наверное, час, прежде чем я оставил спящую дочь на попечение Мел и смог вернуться в ресторан. Пока меня не было, в ресторане произошла незаметная перестановка. Маркус проскользнул на сейчас свободное мое место и говорил с Ребеккой. Я бросил на него укоризненный взгляд, переместившись, чтобы встать рядом с ней. Он поначалу проигнорировал меня, но потом, похоже, передумал. Он встал, взял стул из-за соседнего стола, поставил его за ее спиной и сел, жестом пригласив меня занять свой стул.

– Прости, если показалось, что я монополизировал таою жену, – сказал он. – Мне требовалось обсудить ситуацию и попытаться убедить ее полететь со мной.

– Этого не будет, – ответил я. – У нас осталось почти три недели, и я ни за что не позволю ей прервать свой отпуск.

К моему удивлению, она согласилась со мной не сразу.

– Ну, я просто подумала, не стоит ли мне вернуться на пару дней, – сказала она. – Просто чтобы убедиться, что команда настроена должным образом?

Я покачал головой:

– Как я уже сказал, «не выйдет». Мы отдыхаем с дочерью. Если тебе нужно поговорить с офисом, то воспользуйся телефоном или ноутбуком. Ты же не хочешь испортить Джессике праздник.

Она посмотрела на меня слегка растерянно:

– Как я уже говорила сегодня днем, у меня работает отличная команда, и они свяжутся с тобой, как только ты вернешься. Если у них возникнут вопросы, они смогут со мной связаться.

Мне показалось, что я увидел на его лице вспышку раздражения, но затем оно снова стало похожим на его обычную улыбающуюся маску, которую он повернул ко мне.

– Твоя очаровательная жена права, и мне не следовало поднимать этот вопрос. – Затем он окинул меня оценивающим взглядом. – Конрад и Роджер были немного уклончивы в вопросе о том, чем ты занимаешься, Майкл. Ты – какой-то супершпион?

– Вряд ли, если только ты не потерял немного денег. Я – бухгалтер.

Ребекка засмеялась и поцеловала меня, сказав:

– Да, он – Бухгалтер.

Это была шутка среди семьи и друзей. Мне всегда проще работать в тени. Когда меня спрашивают, я обычно описываю себя как просто бухгалтера. В отместку люди, меня знающие, стали называть меня «Бухгалтером», говоря обо мне и подчеркивая в своей переписке со мной заглавную букву.

Я воспринял это с благосклонностью, особенно после того, как Лесли изменила мой титул на визитных карточках и в подписях к электронным письмам на «Бухгалтер».

Маркус не обратил внимания на то, как Ребекка подчеркивает мой титул, и не заметил понимающих улыбок Конрада и Дэвида.

– Бухгалтер, – пренебрежительно сказал Маркус и улыбнулся про себя, а затем повернулся к Ребекке и попытался поддержать с ней разговор. Она проигнорировала его, придвинулась ближе ко мне и спросила, как устроилась наша дочь.

– Это был вечер двух рассказов, – признал я. – Сейчас она спит, и за ней присматривает Мэл.

– Значит, нам нет нужды спешить обратно? – намекнула она.

– Нет, хочешь прогуляться по пляжу? – спросил я, многозначительно ухмыляясь.

Она почти промурлыкала свое согласие.

– Я бы тоже не отказался немного прогуляться. Не возражаете, если присоединюсь к вам? – спросил Маркус.

Я бросил на него раздраженный взгляд, а Ребекка покачала головой.

– Боюсь, что нет, – сказал я.

Я не мог понять, почему он это предложил. Было совершенно очевидно, что мы хотим побыть наедине.

Ребекка добавила:

– Знаете поговорку: «Двое – компания, трое – толпа»? Как бы ни любили нашу дочь, мы также ценим возможность побыть вдвоем. Так что, спокойной ночи, мистер Форд, – пренебрежительно добавила она.

Его взгляд ожесточился, но он ничего не сказал.

Ребекка встала, взяла меня за руку, и мы вышли из ресторана, остановившись, чтобы перекинуться парой слов с родителями и Мэри.

Мы шли по прибрежной тропинке; единственными звуками были хруст гравия под ногами, плеск волн, ласкающих песок, и стрекотание цикад в кустах.

Мы прошли около четырехсот метров мимо мыса. И уже начали спускаться к отдаленному пляжу, освещенному лишь лунным светом, когда мой гнев вырвался наружу и вторгся в оперу природы вопросом:

– Кем себя возомнил этот высокомерный сукин сын? – выдохнул я. – Почему ты вообще подумала о том, чтобы вернуться с ним?

Она бросила на меня изумленный взгляд.

– Не знаю, почему я вообще об этом думала, просто на мгновение мне показалось, что это логично. Он – высокомерный племянник Роджера. Бог знает, почему он здесь. Мы с папой могли бы решить его проблему простым телефонным звонком.

– Тогда к чему все это, если не считать попытки поболтать с тобой. Ты же знаешь, что он шпионил за тобой сегодня днем у бассейна.

Она напряглась:

– Мне показалось, что я мельком видела его, но не была уверена.

Она сделала паузу, чтобы обхватить меня руками.

– Что ты иногда говоришь о людях? Ах, да, «он немного сволочь». Похоже, он делает топорную работу для своего босса. У них проблема, и я думаю, он использует семейные связи, чтобы гарантировать, что Роджер узнает его версию истории первым.

– Так, кто же создал проблему?

– Судя по всему, это его вина, но Роджер питает к нему некоторую слабость. Его мать – старшая сестра Роджера; очевидно, она воспитывала Роджера после смерти их родителей. Она вышла замуж за мелкого представителя британской аристократии, и Пэм жалуется, что для нее он делает все что угодно, в том числе закрывает глаза на все без исключения недостатки Маркуса.

– Господи, откуда ты все это знаешь?

Она рассмеялась:

– Меня о нем предупредила Мэри, едва заметив его интерес. Очевидно, он приобрел репутацию охотника за женщинами, и, похоже, его целью являются замужние.

– Ну, лучше бы он не нацеливался на тебя!

– Даже если и да, думаю, к нему в равной степени применимы слова «льстивый», «гадливый» и «мудак», так что, у него нет шансов.

Она на мгновение задумалась, а затем продолжила с язвительной улыбкой:

– Думаю, если не знать о его репутации, он может показаться интересным и довольно обаятельным, полагаю, именно поэтому у него и такая репутация.

– Но я этого не вижу, он кажется мне просто придурком.

Ребекка рассмеялась:

– Наверное, это наилучшее описание. Пока ты укладывал Джесс, он пытался уговорить меня слетать с ним и коснуться проблемы «женской рукой». Думаю, Роджер дал ему полномочия возглавить компанию и отправить нынешнего генерального директора на пенсию.

– Бедный ублюдок, – пробормотал я, у генерального директора не было ни единого шанса, как только Маркус надет в уши Роджера.

– Мне нужно поговорить с папой, у него большие планы насчет работы с фирмами Роджера, но это значит, что мне придется работать с «Придурком»! Я совсем не готова к этому.

– Мы оба поговорим с Конрадом, ты сможешь обвинить меня во вздорности, потому что я ни за что не хочу, чтобы ты с ним работала.

Она рассмеялась:

– Мой герой, я люблю, когда ты становишься таким мужественным.

Я оглядел пустынный пляж, а затем потянулся и расстегнул молнию на спине ее платья до самого низа. Она слегка задрожала от предвкушения, когда я снял платье с ее плеч и позволил ему упасть вперед, а затем – вниз, в кучку у ее ног. Она стояла передо мной, все сто шестьдесят три сантиметра моей эльфийской принцессы, одетая только в скудные стринги. На ее груди не было видно никаких последствий кормления Джесс; ей все еще не требовалось носить бюстгальтер.

Вытянув руки, она медленно повернулась и вошла в воду, поманив меня за собой, и я разделся, колеблясь, когда дошел до боксеров, но затем снял и их. Я последовал за моей сиреной в воду и в ее объятия.

Вода была прохладной, и лаская ее мягкое тело, я почувствовал, как по коже побежали мурашки. Она задрожала и прижалась ко мне, пытаясь украсть часть тепла моего тела.

– Господи, холоднее, чем я думала, – захныкала она.

– Иди сюда, я тебя согрею.

Мы отошли подальше от берега, пока я едва мог стоять. Ребекка обхватила меня руками и ногами. Ее киска терлась о мой растущий член, заставляя нас обоих стонать в предвкушении. Я потянулся вниз, чтобы погладить ее по ягодицам. Обнаружив, что на ней все еще надеты стринги, я засунул палец под пояс и потянул. Тот порвался, и стринги выпали из моей руки.

– Я люблю тебя, миссис Джеймс, – сказал я.

Ее губы прильнули к моим, а киска уперлась в мой твердый член.

– Просто трахни меня, красавчик. Я люблю тебя и твой замечательный член. – Ее рука скользнула вниз между нами, чтобы схватить эту часть меня.

В нескольких метрах от нас на волнах покачивалась небольшая лодка. Я притянул ее к лодке и подтолкнул Ребекку вверх и внутрь. Я последовал за ней и обнаружил, что она лежит на спине на старом парусе. Ее руки были подняты, чтобы притянуть меня ближе, ноги широко расставлены, чтобы приветствовать меня.

Головка моего члена раздвинула губы ее киски. Она притянула меня к себе ногами, насаживаясь на мой член, пока я не заполнил ее. Я застонал от удовольствия, когда ее мягкий проход обхватил меня, посылая пульсацию по моему члену. Ее рот приоткрылся, а глаза заблестели от вожделения в лунном свете.

Мы позволили задавать ритм нашим занятиям любовью волнам. Это была любовь, а не грубый секс. Мы двигались медленно, томно, тепло наших тел согревало воздух вокруг нас. Глубокие долгие толчки внутрь нее, когда она зарывалась лицом в мою шею, покусывая мою кожу.

Казалось, прошло несколько часов, когда мы оба пришли к обоюдному оргазму, Бекки подавляла свои крики, покуда маленькие оргазмы нарастали до большого. Я почувствовал, как мои яйца напряглись, когда приблизился к своему. Она почувствовала, как я пульсирую и расту, и отдалась потребностям своего тела. Она застонала, кончая, и ощущая, как моя сперма хлынула внутрь нее. Она вздрогнула и задрожала в моих руках...

Я перекатился на бок, качнув хрупкое суденышко и чуть не опрокинув нас в море. За бортом плескалась холодная вода...

– Господи, так испортить момент, – фыркнула она, затем притянула меня ближе, чтобы поцеловать.

– Я люблю тебя. – Затем она встала, нырнула за борт и поплыла к пляжу.

Песок еще сохранял часть солнечного тепла, но мы оба дрожали в ночном воздухе. Я вытер ее своей рубашкой, прежде чем она надела платье, ткань прилипла к ее влажному телу. Я натянул джинсы, бросив боксеры в море, чтобы те присоединились к ее потерянным стрингам, и мы отправились обратно в деревню и на яхту. Мне показалось, что на краткий миг я увидел тень, двигавшуюся вдалеке, дальше по тропинке.

Главное действие

Настоящее

После этого отпуска в нашей жизни произошла пара серьезных изменений. Первым и самым важным было то, что наша семья увеличилась на одного человека. В результате полуночного купания у нас зачался русальчик. Девять месяцев спустя родился сын, которого мы назвали Дэвид Конрад Джеймс, но все называли его Дэви.

Другой большой переменой стало возвращение в мою жизнь моих родителей. После моего одиннадцатилетия и первого семестра в подготовительной школе Кендрик-Холл я видел их всего несколько раз в году. Звучит странно, знаю, но они всегда были в академических командировках. Не сказать, что они меня не любили, я всегда знал, что любят, но их общая страсть к антропологии нравилась им почти так же сильно.

Мой отец, Саймон, перенес небольшой сердечный приступ. Обычно это бы не было большой проблемой, если бы он своевременно получил медицинскую помощь. Но приступ случился у отца глубоко в джунглях Амазонки. Маме понадобилось четыре дня, чтобы доставить его к цивилизации и надлежащей медицине, и в результате, его сердце повредилось более чем следовало.

В результате, мои родители переосмыслили свою жизнь. Отец вышел на раннюю пенсию из-за плохого здоровья. Мама стала работать в университете неполный рабочий день и отказалась от командировок. Они выставили свой большой дом на продажу и начали искать жилье поменьше, поближе к нам. Большинство выходных они проводили у нас, одновременно просматривали местную недвижимость. Джессика наслаждалась всем тем новым вниманием, что получала, Дэви был еще слишком мал, чтобы это оценить, но, несомненно, скоро оценит.

Мой бизнес постепенно рос. Положительным моментом было то, что я смог нанять еще пару следователей-криминалистов. Бонусом было, что мне не требовалось так много ездить, а если и приходилось, то поездки были, как правило, короткими. Если мне везло, Ребекка отправлялась со мной, хотя в последнее время была слишком занята.

***

Все началось пять месяцев назад, когда Ребекка вернулась с работы домой. Ее лицо было осунувшимся и бледным; она выглядела смущенной. Я получил символический поцелуй, потом она засуетилась вокруг Джессики и Дэви. Я налил ей бокал вина, и она рассеянно потягивала его, получая ежедневные новости от Ларисы, нашей помощницы по хозяйству.

Вечером, когда оба ребенка уснули, мы смогли отдохнуть на террасе, наблюдая, как опускается за горизонт летнее солнце. Я спросил ее о том, как прошел день.

Первое, что она сказала, было:

– Угадай, кто сегодня появился в нашем офисе?

– Хочешь, чтобы я угадал, или сама скажешь?

Она улыбнулась, но потом стала серьезной:

– Маркус Форд.

Услышав это имя, я похолодел. Ради интереса после отпуска я навел у Мэри справки о нашем мистере Форде и выяснил, что его репутация охотника за женщинами вполне заслуженна. Когда он присоединился к нам на яхте, одной из его проблем было то, что он соблазнил жену своего босса, и у него была долгая история преследования замужних женщин.

– Господи, этот придурок, что был на яхте? Я думал, он уже давно исчез, что с ним случилось?

– Моя команда решила этот вопрос еще до окончания нашего отпуска, так что, до сегодняшнего дня у меня не было причин видеться с ним опять.

Я остановился на мгновение, вспомнив, как он смотрел на Ребекку, и это меня обеспокоило. Я очень обрадовался, что он больше не встретится на нашем пути.

– Зачем он к вам приходил, – спросил я.

Сразу мне Ребекка не ответила. Вместо этого играла со своим бокалом.

– Вчера мне позвонил папа, у Роджера проблема, большая проблема.

– Дай угадаю, Маркус опять облажался. – Я старался не улыбаться.

Ребекка не улыбнулась, она просто выглядела обеспокоенной, что меня встревожило.

– Похоже на то. Пару лет назад Роджер поставил Маркуса во главе группы компаний в Восточной Европе. Местные власти проводят расследование в отношении Маркуса и высшего руководства по обвинению в мошенничестве и подкупе местных чиновников. Это – серьезное преступление, как в Европе, так и в Румынии. Одни только штрафы могут составить несколько миллионов евро. Роджер может даже потерять компании.

Теперь настала моя очередь не улыбаться.

– Значит, Роджер хочет, чтобы Конрад Уинтер и партнеры защищали его и его чертова племянника?

– В некотором смысле, компании являются частью отдельного европейского подразделения, – сказала она, – так что, Роджер тут не при делах. Поскольку здесь работаю я, папа хочет, чтобы я взяла на себя инициативу и защищала Маркуса и остальных старших менеджеров.

– О, черт возьми, нет, – не подумав, сказал я.

Ребекка бросила на меня удивленный взгляд.

– Я не могу выбирать себе клиентов, Майк. Я могу быть здесь главной, но когда папа говорит мне прыгать, единственный ответ, который могу дать, это «насколько высоко?».

– Бек, это продолжается уже слишком долго. Тебе больше не требуется работать, я зарабатываю гораздо больше, чем мы можем потратить, просто бросай свою работу.

Едва это сказав, я понял, что зашел слишком далеко. Она уставилась на меня; ее губы были бледными и плотно сжатыми. Я не жалею, что сказал это, просто хотел бы подойти к этой идее более дипломатично, но это было то, о чем я думал, с тех пор как родился Дэви.

– Я не собираюсь бросать свою карьеру, – огрызнулась Ребекка. – Я потратила слишком много времени и усилий, чтобы достичь того положения, в котором нахожусь сейчас.

– Я не предлагаю тебе бросить юрисдикцию. Знаю, насколько она тебе нравится, но тебе нет необходимости работать на отца, может, поищешь работу на месте? По крайней мере, подумай о том, чтобы перейти на неполный рабочий день и найти кого-то еще, кто будет заниматься этим делом.

Она покачала головой, и я понял, что у меня мало шансов заставить ее передумать. Тем не менее, я попытался.

– Мы знакомы с ним меньше суток, – сказал я, – и, насколько я могу судить, большую часть этого времени он потратил на то, чтобы соблазнить тебя. У него есть опыт соблазнения замужних женщин. Теперь тебе придется провести с ним несколько месяцев. В прошлый раз твоя команда с ним справилась, почему они не могут сделать это снова?

– На этот раз дело слишком серьезное. Он тебе не нравится, не так ли?

– Он не дал мне ни одной причины, чтобы понравиться, не так ли? – бросил я на нее вопросительный взгляд. – Я догадываюсь, что для тебя это большое дело, но убежден, что он воспользуется ситуацией, чтобы сблизиться с тобой. Не работай с ним в одиночку, попроси кого-нибудь еще, чтобы он вел дело за тебя.

В ответ она бросила на меня сердитый взгляд.

– Самое обидное, что ты, похоже, думаешь, что я поведусь на его очаровательную улыбку. Неужели ты мне не доверяешь?

Черт.

– Конечно, я доверяю тебе, это ему я не доверяю. Помнишь, я говорил тебе о подруге Карен, адвокате Джеральдин? – Она кивнула, и я продолжил. – Когда я упомянул при Карен о Маркусе, она подумала, что его имя звучит знакомо и как-то связано с Джеральдин. Она спросила ее, и Джеральдин рассказала ей о замужней местной художнице, которую он пытался соблазнить.

– Майк, я – не впечатлительная школьница, и могу сама о себе позаботиться. Я должна взяться за это дело, папа настаивает, но обещаю, что буду вести все профессионально. Черт, у меня от него мурашки по коже, так что, тебе не о чем беспокоиться.

Нам больше нечего было сказать, кроме как удалиться в нашу спальню и подтвердить, насколько сильно мы любим друг друга, пока измученные, мы оба не провалились в сон.

***

Следующие несколько месяцев прошли, казалось, без происшествий. Ребекка несколько раз виделась с Маркусом в своем офисе в Лондоне, и приходила домой, рассказывая о своем в нем разочаровании. В четырех случаях она и несколько ее помощников летали в Румынию, чтобы взять интервью и показания у старших менеджеров, которые были арестованы вместе с Маркусом.

В первый раз, когда она полетела в Румынию, я спросил, зачем ей это нужно, если Маркус – в Великобритании.

– Маркусу разрешили покинуть страну только потому, что Роджер внес залог в пять миллионов евро, – сказала она. – Он не сделает этого для других, поэтому мне нужно поехать туда, чтобы опросить их.

В середине ноября я вернулся из двухнедельной поездки в Австралию. Дело, которым я занимался в начале года, дошло до суда, и я выступал свидетелем обвинения. Мне не очень хотелось ехать, и я пытался, но не смог уговорить Ребекку поехать со мной.

Ребекка ждала меня, когда такси высадило меня у дома. Когда я увидел ее, она выглядела осунувшейся и нервной. Что-то изменилось, и я сразу же подумал о Маркусе. Она обняла меня и не отпускала, казалось, целую вечность.

– Что случилось? – спросил я.

– Просто обними меня, – сказала она. – У меня было несколько тяжелых дней, и я так зла на Роджера и папу.

Я сделал как мне было сказано, и через несколько минут почувствовал, что она начинает расслабляться, так что мне удалось провести ее на кухню и усадить.

– Чаю?

– Пожалуйста.

Пока я готовил для нее чай, она собиралась с мыслями. Она никогда не рассказывала мне ничего о своих делах, кроме самых общих деталей. Сегодня она нарушила свое собственное правило, что говорило о том, насколько она расстроена.

– Роджер за моей спиной заключил отдельную сделку с румынским правительством. Он продал соответствующие компании группе румынских бизнесменов, и правительство сняло обвинения со всех топ-менеджеров.

– Таким образом, Маркус выходит сухим из воды, мерзкий ублюдок.

– И да, и нет, румынское правительство сняло свои обвинения, но Европейская комиссия решила не играть по их правилам и собирается продолжать дело против него. Роджер – в ярости; он позвонил папе и сказал, что если Маркус не выйдет на свободу, он больше не будет иметь с нами дела.

– Если это настолько важно для твоего отца, почему он не пришлет кого-нибудь, чтобы взять это дело на себя?

– Он не может; я – эксперт фирмы по европейскому праву, и также я единственная, кто имеет соответствующие полномочия для европейских судов. Да ладно, ты же знаешь, что именно поэтому я здесь и работаю.

Черт, я знал, что просто выплеснул свой гнев не на того человека.

– Он виновен?

Она бросила на меня измученный взгляд:

– Конечно, виновен, но для Роджера это не имеет значения. У меня есть инструкции. Я должна его вытащить.

Выражение ее лица изменилось на такое, которое излучало такую нервозность, что я почувствовал волнение.

– Почему я чувствую, что мне нужно волноваться? – спросил я.

– Это не так, просто мне придется провести с Маркусом достаточно много времени, а я знаю, что ты не будешь этому рад.

– Ты чертовски права.

– Не волнуйся, любимый, я буду вести себя профессионально, и все будет на высшем уровне.

– Черт, я беспокоюсь не о тебе, а о нем!

– Майк, тебе не о чем беспокоиться, на этой неделе я виделась с ним три раза, и каждый раз он был идеальным джентльменом.

Мне потребовалось время, чтобы все это осознать, не помогло и то, что я устал после двадцатичетырехчасового перелета.

– Три раза!

Ребекка бросила на меня умоляющий взгляд.

– Я слишком люблю тебя и наших детей, чтобы позволить болвану с серебряным языком испортить нам жизнь.

Я притянул ее в объятия:

– Я тоже тебя люблю.

На этом мы все оставили, и в течение следующих нескольких дней оба ходили на цыпочках вокруг своих чувств. У меня не было никаких доказательств того, что Маркус рассматривает Ребекку как нечто большее, нежели своего адвоката. Я просто нутром чувствовал, что при малейшей возможности он будет активно добиваться ее, если уже не добился.