Глава 3.5

Когда в тот вечер Джеймс забрался в постель, все его тело ныло от усталости. Казалось, что отсутствие активности накрыло его почти так же, как и переработка. Он не мог припомнить, чтобы чувствовал себя таким усталым, когда работал, занимался спортом, делал дела по дому и все остальное, что обычно сопутствовало повседневной жизни. Сейчас он почти ничего не делал: смотрел телевизор, ездил на машине, отвечал на случайные звонки по работе и занимался внеклассными занятиями с Молли. И все же ему так хотелось спать, что он не мог ранее подобного припомнить.

Джеймс открыл свой iPad и позволил себе побродить в Интернете. Он проверил семейные финансы (как всегда, крепкие), новости (как всегда, удручающие) и как сыграли "Маринерс" (хуже, чем обычно). Кровать чуть сдвинулась, когда Кристин забралась на свою сторону. Джеймс взглянул на нее.

Его жена была одета в майку и длинные пижамные штаны: ничего особенно привлекательного. И все же Джеймс должен был признать, что она выглядит в этом прекрасно. Бездействие последних нескольких недель привело к тому, что тело его жены стало местами мягче. Она не стала пухленькой, просто немного округлилась. Джеймсу нравилось, когда Кристин выглядела именно так, но он не знал, как сказать ей об этом. Самооценка его жены во многом была связана с ее почти фанатичным режимом физических упражнений.

Кристин, почувствовав взгляд Джеймса, посмотрела на него. Она неуверенно улыбнулась. Они спали в одной постели всего несколько дней, и старая привычка показалась чуждой.

— Есть что-нибудь интересное в новостях? — спросила Кристин. Она легла на спину и натянула одеяло до подмышек, создавая вокруг своего тела своего рода силовое поле. Броня, чтобы сдержать натиск мужа.

Джеймс пожал плечами и вернулся к чтению. Кристин взяла в руки свой iPad. Муж и жена. Общая кровать, похожие планшеты. Раздельная жизнь.

— Думаю, я буду спать, — сказала Кристин через некоторое время.

— Я выключу, — сказал Джеймс. Он знал, что свет от iPad не даст ей уснуть.

— Ты не должен, — сказала Кристин.

— Нет, все в порядке, — сказал Джеймс, — мне тоже пора ложиться спать. У меня еще один ранний звонок утром.

— Мы всё преодолеем, — сказала Кристин. Она перевернулась на бок и посмотрела на мужа с выражением, которое условно можно было принять за ласку. — Мы возвращаемся к нормальной жизни.

— Я тоже так полагаю, — осторожно сказал Джеймс.

— Нет-нет, — сказала Кристин и нежно погладила его по плечу. — У тебя все так хорошо. Работа. Семейные дела. Я впечатлена. Правда.

— Ты справляешься намного лучше меня, — сказал Джеймс, — Ты возвращаешься к работе. И поверь мне, ты гораздо лучше справляешься и с другими делами.

— Нам нужно перестать корить себя, — сказала Кристин. — У нас обоих были промахи. Верно?

"Промахи". Ну, конечно. Джеймс был уверен, что это самый щедрый способ описать то, что было у него. По сравнению с Кристин... Ну, она сказала "у обоих". Возможно, его жена испытывала больше трудностей, чем говорила. Но это не могло быть хуже, чем то, что делал он, верно?

— Ты молодец, — сказала Кристин.

— И ты, тоже, — ответил Джеймс.

Кристин улыбнулась и целомудренно поцеловала мужа в щеку. Джеймс закрыл свой iPad, и в спальне стало темно.

Может быть, все обойдется, сказал он себе. Но сон долго не приходил.

***

Когда Кристин объявила, что семья должна собираться и направиться в церковь, Молли чуть не рассмеялась вслух. Но она быстро подавила смех. Она не знала, почему в тот момент это показалось таким смешным. Семья ходила в церковь каждое воскресенье до того похода. Почему же теперь рутина должна казаться такой глупой? В конце концов, все остальное возвращалось на круги своя.

Оба ее родителя почти каждый день работали дома. Лекси занималась спортом как сумасшедшая и начала готовиться к возвращению в колледж. Остин даже сходил куда-то выпить с друзьями накануне вечером и вернулся в полном порядке. Сама Молли тоже начала собирать вещи для долгой поездки в свой колледж. Это было странное чувство, словно её детство навсегда уходит. В последнее время многое из того, что делала Молли, было так похоже на это.

Так что поход в церковь не был смешным — более того, он был просто уморительным. После всего, что они сделали, всего, что они продолжали делать, просто сесть на церковную скамью и прочитать молитву? Вот это была настоящая комедия. Но Молли не стала спорить с матерью. Итак, пышногрудая блондинка надела свою "церковную" одежду: темно-синее платье, которое изо всех сил старалось держать под контролем ее пышное тело, и плотные белые чулки.

Собравшись внизу, остальные члены семьи тоже были одеты в стандартную "церковную униформу". На Кристин и Лекси были простые платья темных цветов с длинными рукавами, которые не соответствовали все еще летней жаре. Остин и Джеймс были одеты в брюки и белые рубашки на пуговицах. Отец даже надел галстук.

Семья погрузилась в машину, которую Молли стала называть "оргиямобилем" за все те грязные вещи, которые они в ней делали. В этой машине, с этой семьей — в церковь! Смех быстро перерос в истерику. Молли заметила, что Остин, похоже, думал о том же — он ухмыльнулся сестре, когда они забрались на заднее сиденье.

Кэмпбеллы ехали в церковь молча. Как будто любое произнесенное слово могло спровоцировать что-то... неуместное. А что? Именно так. Это было более чем возможно. На данный момент Молли не была уверена в том, к чему все идет. Ее брат, сестра и мать, казалось, хорошо контролировали себя. Она же... и ее отец... с другой стороны... Ну, в некотором смысле они тоже... сделали паузу. Больше никаких "ежедневных поручений" или "маленьких отдыхов". Наказания, однако, были гораздо интереснее. Зад Молли все еще немного побаливал от последнего "наказания", и это вызывало восхитительное покалывание в других частях тела.

Парковка у церкви была переполнена, когда они приехали туда. Когда Кэмпбеллы толпой вошли в церковь, несколько человек помахали им рукой. Молли была рада, что ничего не почувствовала по отношению к другим. Никаких неконтролируемых желаний или чего-то подобного. Возможно, наркотик действительно переставал действовать.

Они выбрали скамейку у задней стены и вошли внутрь. Иисус, изображенный на витраже, смотрел на эту семью со своего креста. Он не выглядел таким... выражающим презрение, решила Молли. Скорее возмущенным. И это вполне могло быть от того, что его буквально прибили к куску дерева. Может быть, у Иисуса были более серьезные проблемы, чем то, что эта семья сделала вместе. Может быть, парень, который так много страдал, несмотря на то, что хотел лучшего для всего мира, мог бы немного понять, что такое "непредвиденные последствия".

Преподобный встал, чтобы начать службу. Все члены семьи тепло улыбнулись друг другу. Молли сидела в дальнем конце ряда, рядом с отцом. Ее мать была по другую сторону от него, рядом с ней сидел Остин, а Лекси замыкала другой конец. Это был большой шаг. Они были все вместе, никто не срывал с себя одежду, не мочился, как пожарный шланг и не терялся в муках незаконной, кровосмесительной страсти. Они были нормальными. Всё было нормально.

Молли почувствовала руку отца на своей. Он потянулся вниз и держал ее пальцы. Крепко. Как будто церковная скамья вот-вот поднимется в воздух. Молли подняла глаза на Джеймса, но он смотрел прямо перед собой. Смотрел прямо, чтобы не смотреть на неё. Остальные члены семьи тоже казались погруженными в службу. Рука Джеймса была единственным намеком на то, что что-то — не так.

Молли ожидала, что церковь станет отречением. Напоминанием обо всем, что она натворила. Но вместо этого служба, как всегда, показалась ей скучной. Это было почти разочаровывающе. Если ты не чувствуешь себя кающейся в церкви, то, возможно, ты полностью перешагнула через это чувство. Молли снова посмотрела на руку отца. Пальцы начали болеть. Костяшки пальцев были почти белыми. А чуть дальше... Молли смогла различить выпуклость на брюках отца.

О, да!

Молли улыбнулась, несмотря ни на что. Теперь было чем развлечься. И, очевидно, ее отец тоже испытывал некоторую... неловкость. Однако проблема заключалась в том, как сделать так, чтобы другие ничего не заметили. Кэмпбеллы выбрали место сзади, в пустом ряду. На самом деле они были довольно изолированы от толпы. Если бы никто специально не смотрел в их сторону, никто бы и не заметил.

Джеймс держал в руках большой молитвенник, но не читал по нему. Он по-прежнему просто пялился на кафедру. Молли потянулась и потянула книгу вниз, чтобы она легла прямо на эрекцию отца, так что получился своеобразный зонтик. Свободной рукой блондинка залезла под книгу и начала поглаживать отвердевший кожаный стержень Джеймса через брюки.

Глаза Джеймса на мгновение скосились в сторону, но он быстро перевел взгляд вперед. Его дыхание замедлилось, пока дочь стимулировала его член под прикрытием Библии. Из-за того, что книга была развернута, из-за того, что семья была сосредоточена, никто не мог видеть, чем занимается Молли. Она почувствовала, как напряглось тело отца, и она сделал паузу. Она не хотела, чтобы отец кончил. Во всяком случае, не в штаны.

Молли плавно поглаживала член отца вверх и вниз, пока не закончилась служба. Все встали, а ее отец — медленнее всех. Он держал Библию перед собой, как фиговый листок.

— Вы все идите, — сказал Джеймс остальным членам семьи, — нам с Молли нужно кое-что обсудить.

Белокурая девушка задрожала от предвкушения и страха.

Джеймс все еще держал ее за руку. Он вывел ее из комнаты через задние двери. Он не произнес ни слова, скорее таща дочь за собой, чем идя с ней. Молли подумала, что это даже больно, когда тебя тащат, и ей это даже нравилось. Это волновало ее гораздо больше, чем легкое болевое ощущение.

Они прошли по длинному коридору, а затем поднялись по лестнице. Здесь был еще один коридор, по обе стороны которого располагались классные комнаты. Здесь проходили занятия воскресной школы. Большинство комнат сейчас пустовало. В коридоре было темно. Джеймс нашел открытую дверь и практически впихнул дочь внутрь.

Они стояли в помещении, которое, по мнению Молли, было похоже на комнату для дошкольников, несмотря на то, что свет был выключен, а окон не было. Стены были покрыты рисунками, нарисованными восковыми мелками, и картинками животных, заходящих в Ноев ковчег по двое. На полу лежал ворсистый ковер с большими желтыми цифрами, начиная от одного до девяти. Он был усыпан случайными игрушками: пластмассовыми самосвалами и яркими разноцветными блоками конструктора. В дальнем конце комнаты стоял письменный стол и куча очень маленьких пластмассовых стульев. Дверь за ними зловеще щелкнула.

Джеймс не сказал ни слова. Он только тихо рычал.

— Папа? — вырвалось из уст Молли. Отец схватил ее за шею и подвел к столу. Согнул ее в талии, заставив ее упереться руками в стол.

— Это было очень плохо, Молли, — сказал Джеймс.

— Ты выглядел так, будто тебе это было нужно, — сказала Молли, ухмыляясь.

— А! Ты, очевидно, нуждаешься в большем наказании, — сказал Джеймс. Молли даже захныкала... в хорошем смысле этого слова. Ее отец встал позади нее и задрал платье на ее задницу. Он стянул с нее чулки, нижнее белье и все остальное, и позволил им опуститься до коленей. Всё было таким тугим, что ноги казались почти связанными. По бедрам уже стекала теплая смазка.

Наступила пауза. Джеймс отошел, чтобы убедиться, что дверь заперта. Он выругался, наступив на какую-то игрушку, а затем отшвырнул ее. Она пискнула и разбилась в углу. Молли не могла не задаться вопросом, не зашла ли она на этот раз слишком далеко. Затем отец отпрянул назад и сильно шлепнул ее по заднице, и она поняла... что попала именно туда, куда хотела.

ШЛЁП

Боль "расцвела" на заднице Молли, как маленькие бусинки, которые побежали вниз к ее киске.

ШЛЁП

Теперь ее отец действительно разошелся. Может быть, он действительно был расстроен. Может быть, Молли действительно...

ШЛЁП!!!

— Ох, папа. Пожалуйста... — сказала Молли, — Понежнее.

— А ты была такой же нежной, когда хватала папу за хуй сегодня в церкви? — спросил Джеймс. — Была ли ты нежной, когда гладила хер отца во время службы? Когда ты играла с его пенисом перед Господом?

Молли подумала, что вот она-то действительно была нежной, возможно, даже слишком, но она поняла, к чему клонит ее отец. Она дразнила его без всякой пощады, а теперь не получала ничего в ответ.

СМАК!

СМАК!

СМАК! СМАК!

По щеке Молли скатилась слеза, и она была искренней. Ее попа излучала столько тепла, что отец мог бы поджарить на ней зефирчик. Ее киска, о Боже, тоже была теплой и капала. Даже прижавшись грудью к деревянному столу, Молли чувствовала, как ее соски твердеют, словно маленькие драгоценные камни.

Наконец, шлепки прекратились. Молли знала, что обычно отец опускает руку ниже и поглаживает ее ноющую киску. Или он наносил немного крема на ее ягодицы и таким образом вводил в неё свои пальцы. Но сейчас ничего подобного не было. И Джеймс, казалось, совсем не тянулся к пизде своей дочери. На самом деле, казалось, что он просто стоит. Стоит и смотрит.

— Это поддразнивание должно прекратиться, Молли, — сказал Джеймс. — Надеюсь, теперь ты усвоишь урок.

— Да, папа, — сказала Молли.

И на мгновение ей показалось, что на этот раз отец говорит серьезно. Но затем она услышала звук спускаемой молнии.

— О, папа, — радостно воскликнула она.

— Ты знаешь, что они говорят. Не щади жезл... — Джеймс схватил свой твердый член и приставил его к любовной дырочке Молли. — Побалуй ребенка. — И он вогнал свой хуй в жаждущую пизду Молли.

Молли зарылась головой в свои руки и закричала, надеясь, что ее крик хоть немного приглушен. Ее нервы все еще звенели от шлепков. Да, они дурачились, но в Молли не "проникали" уже несколько недель. Сочетание всего этого практически разрывало ее от удовольствия.

Молли почувствовала, как ее киска обхватывает с жаром и силой член отца. Она крепко "обняла" его, и блондинка наслаждалась тем, как отец, наконец-то, заполнил ее. Он начал двигаться вперед и назад, и Молли пришлось сильно укусить себя за руку, чтобы не закричать снова.

Джеймс трахал свою дочь с полной отдачей, а Молли могла только лежать и терпеть. Первый оргазм захлестнул ее в считанные мгновения. Второй наступил еще до того, как первый успел закончиться. Джеймс не замедлился, даже не заметил, что его девочка кончает на его хуе. Он просто долбил. Быстрее. Быстрее. Как будто пытаясь проломить ею стол, используя только свой член.

Молли хотелось стонать. Плакать. Она набила полный рот рукой и надеялась на Бога, что никто не проходил мимо. Ох. Блядь. Ее отец заполнял ее так хорошо.

— Одно... последнее... наказание, — сказал Джеймс. Она хрюкала с каждым толчком. О, да! Его член был ничем не защищен, находясь в её теле. Кожа к коже. Его толчки становились все более беспорядочными. Молли собиралась быть обрюхачена мужчиной, который породил её саму. От этой мысли она еще больше обалдела, чем раньше.

Его член выпал из её киски. Молли захныкала от нужды. Оргазмов — Боже, их было так много, что она не могла сосчитать, — было недостаточно. Молли хотела кончить. "Взорваться", как "взрывается" в ней ее отец. В тот момент ей было наплевать на последствия. Или, наоборот, заботили: только последствия того, что она не кончит, теперь преследовали ее.

Киска Молли была открыта, как пасть задыхающейся собаки. Она чувствовала, как по ее ногам стекает девчачьи соки. Она была просто животным для своего отца. Существом, созданным только для удовлетворения его потребностей. Вещь, неполноценная, пока член отца не был внутри нее. Она хотела вернуть его член обратно так же сильно, как хотела воздуха, который тоже было очень трудно получить в достатке, так как она была вдавлена в стол, ее рот обхватывал её руку.

Молли услышала шаги — отец уходил. Она не осмеливалась оглянуться. Она полагала, что отец вот-вот кончит ей на спину. Или перевернет ее и забрызгает ее грудь и лицо.

Она ошибалась.

Она услышала шум, похожий на какой-то механический, и поняла, что ее отец стоит в дальнем конце класса. Он достал антибактериальное мыло из дозатора у двери. Она услышала влажные звуки распределяемой жидкости. Затем она услышала, как снова "заскулил" дозатор.

Ее отец снова был позади нее. Он начал медленно массировать ее клитор одной рукой. Просто слегка потирая. Это было приятно, как бы дразня, но в этот момент Молли была так возбуждена, что он мог бы просто говорить о прикосновениях к ней, и это могло бы привести ее в восторг.

Молли почувствовала что-то холодное на своей попе. Джеймс размазывал слизь по ее заду. Может, он пытался загладить свою вину за то, что отшлепал ее раньше? Это немного успокаивало, подумала она. Но Джеймс не растирал ее по больным полупопиям. Нет, в основном, жидкость попадала в расщелину между ними...

О, нет!

В момент что-то твердое прижалось к тугому анальному бутончику Молли. Ее попка поддалась назад, и член Джеймса глубоко вошел в девственную попку его дочери. Молли издала звук, которого она никогда раньше сама не слышала, что-то вроде высокого тонального крика, который исходил прямо от ее предков, ящериц.

О, ДА!

Ощущения были неописуемыми. Твердый хуй в ее жопе причинял такую боль, какой она никогда не испытывала. Боль была почти головокружительной, и голова Молли запрокинулась, как будто могла отлететь. Но в то же время эти ощущения были пронизаны странным чувством удовольствия. Не только от того, что отец все еще теребил ее клитор, теперь уже с гораздо большим усердием, но и от самого источника боли.

Молли не могла перестать издавать этот звук. Теперь глубже. Гортанно. Ее отец тоже хрипел.

— Па... папа... — Молли сказала, — Не надо. Остановись. — Молчать больше не было сил. Джеймс отстранился и толкнулся вперед. Боль/удовольствие, казалось, привязались к его движениям. Снова... от задницы Молли, затем по её позвоночнику к голове. Когда Джеймс быстрее задвигал бедрами, он теребил ее клитор в соответствии с этим темпом. Молли чувствовала, как всё нарастает в ней. Приближающаяся кончина была почти пугающей, такой рискованной, рваной и неуправляемой.

Молли огляделась вокруг, подергиваясь взад-вперед, нанизанная на кол папы. Она вспомнила, как была в этой комнате, в детстве. Играла с Барби. Притворялась принцессой или супергероем. Ее маленькая попка тогда помещалась на этих маленьких стульчиках. Теперь она была здесь, взрослая. И ее, уже не такая уж маленькая попка, использовалась совсем, совсем по-другому.

— Я собираюсь... кончить... в тебя. Как ты и хотела, — сказал Джеймс. Несмотря ни на что, Молли почувствовала легкий страх. Она знала, что произойдет, и так сильно этого хотела. Сможет ли она когда-нибудь остановиться, когда отец подтолкнет ее к краю?

Джеймс зарычал во все горло. Он глубоко погрузил свой член в анус Молли, его яйца подпрыгивали над ее все еще сочащейся киской. Он тряс и сжимал задницу дочери так сильно, что было больно.

Молли почувствовала, как горячая жидкость плещется в ее кишечнике, и экстаз охватил и ее. Ее попка прижалась к папиному члену, когда тот, струя за струей, заливал ее внутренности. Кульминация была такой, какой Молли никогда не испытывала. Она взлетела ей до макушки. Она "взорвалась" в ее киске и попке. Она была уверена, что кричала, но не чувствовала ничего, кроме ощущения, что кончает самым замечательным образом. Чистый, мучительный экстаз. Молли почувствовала, что ее сознание начало отходить от тела. "Маленькая смерть", и ведь действительно.

Она отстраненно почувствовала, как член отца с хлюпаньем мягко выходит из ее очёчка. Еще теплая сперма вытекала и стекала по ее ногам. Так близко к ее желанной пизденке... и в то же время так далеко. Молли попыталась приподняться, но снова упала на стол. Отец медленно поднял ее на ноги, и она чуть не соскользнула на пол. Джеймс держал ее, поддерживая... во всех смыслах.

Постепенно Молли почувствовала, как к ней возвращаются силы. Она осторожно потянулась вниз и натянула чулки и нижнее белье. Отец поцеловал ее в макушку.

— Надеюсь, ты усвоила урок, — сказал он ей.

Молли только слабо кивнула. Она почувствовала, как еще одна теплая струйка папиной спермы вытекла из ее попки. Молли хорошо усваивала уроки.

Отец и дочь, опираясь на плечи друг друга, начали выходить из класса. Молли пнула что-то ногой и посмотрела вниз. Это была маленькая кукла Барби, обнаженная до пояса, как и она сама пару мгновений тому назад. Невинность куклы и того, где они находились, смешалась с порочностью того, что они только что сделали. Молли начала безудержно смеяться. Церковь, ебля, игрушки — все это было слишком.

Как она и думала раньше. Гребанная истерика.

***

В тот вечер Кристин созвала семейное собрание. Все собрались в гостиной. Остин, Лекси и Молли сели на диван. Джеймс уже собирался забраться рядом с ними, когда его жена подала сигнал, что он должен присоединиться к ней, стоя перед телевизором. Он выглядел немного смущенным.

— Мы с твоим отцом поговорили и решили, что нашей семье пора сделать следующий шаг, — сказала Кристин.

Брат и сестры настороженно посмотрели друг на друга.

— О, да, — сказал Джеймс, — Точно. То есть, мы с вашей мамой думаем, что у нас у всех неплохо получается.

При этих словах он пристально посмотрел на Молли.

— Согласна, — сказала Кристин, обменявшись взглядом с Лекси и Остином. — Мы явно добились огромного прогресса. Теперь, мы все, не топчемся на одном месте.

— Определенно нет, — сказал Джеймс.

— Но мы с вашим отцом оба чувствуем, что пора двигаться дальше. Это было очень тяжело для всех нас. Но от сидения дома лучше не станет. Пришло время вернуться к реальной жизни.

— Я вернусь в офис в конце этой недели, — сказал Джеймс.

— И я собираюсь снова начать принимать пациентов, — сказала Кристин, — Мы думаем, что вам троим тоже пора вернуться к учебе и работе.

— Но мы хотим, чтобы вы знали, что это не означает конец "восстановления", — сказал Джеймс, — Мы должны продолжать стремиться делать все, что в наших силах.

— Мы все проделали большую работу, — сказала Кристин, — И я знаю, что вы будете продолжать в том же духе.

Дети встали, и вся семья обнялась. Затем они быстро разошлись по своим углам.

— Я чувствую, что мы должны... ну, я не знаю... что-то сделать, — сказал Остин, — отпраздновать. Не то чтобы... В общем.

— Забавно, что ты так говоришь, — сказала Кристин. Она потянулась и сжала руку мужа. — Из-за всего, что происходило, мы даже забыли, но сегодня наша годовщина. Хотя последние несколько недель были тяжелыми, я думаю, они помогли нам стать сильнее.

— Определенно, — сказал Джеймс.

— Сегодня мы с вашим отцом идем ужинать, вдвоем. На стойке лежат деньги для доставки. Ресторан находится довольно далеко, так что мы вернемся домой поздно вечером.

— После полуночи, — сказал Джеймс.

— Я очень рад за вас обоих, — сказал Остин.

— Я тоже, — сказала Лекси.

— Веселитесь! — сказала Молли.

Джеймс и Кристин поднялись наверх, чтобы одеться для своего большого вечера.

— Ну вот и все, — сказал Остин, все еще сидя на большом диване.

— Думаю, да, — сказала Лекси.

— Это хорошо, — сказала Молли, — Для всех нас.

— Да, пора двигаться дальше, — сказал Остин.

Брат и сестры кивнули. В конце концов, они встали и разошлись по своим комнатам, ни разу не взглянув друг другу в глаза.