В следующие три месяца я делал следующее: купил старый дешевый подержанный мотоцикл BMW и путешествовал по Европе, в конце концов, оказавшись на юге Франции, намереваясь разыскать старого школьного друга.

Питера я знал с тех пор, как нам обоим было по шесть лет, и мы вступили в отряд скаутов. Он жил недалеко от меня. По окончании школы он женился на своей подруге Джейн, и они переехали в западную часть страны. После прискорбной смерти жены в автокатастрофе он и его трехлетняя дочь Эбигейл переехали в фермерский дом в Аквитании. Вскоре после приезда он познакомился с местной девушкой, и они полюбили друг друга. Он предложил ей переехать к нему, и она согласилась.

Я приехал поздним сентябрьским вечером, и Пит со своей девушкой Софи поселили меня в своей гостевой комнате. Мы сидели на террасе, единственным освещением были свеча и полная луна над головой. Пит налил мне бокал вина из винограда, который выращивал сам.

– Что, черт возьми, случилось, Бен? Твоя мать обзванивает всех, кого смогла вспомнить, чтобы узнать, не видел ли тебя кто-нибудь. Звонила моя мама, чтобы узнать, не видел ли я тебя или не слышал ли о тебе. Сказала, что ты ушел от Эли. Если и была пара, которая, как мы все думали, будет существовать вечно, так это – ты с ней.

– Черт, ты ведь не сказал ей, что я сюда приеду?

– Пока нет.

– Ну так, пожалуйста, не надо, и это касается Эли и ее родителей тоже. Она изменилась, Пит, хочет стать известной личностью, супермоделью, а я, похоже, больше не вхожу в ее планы.

– Господи, ты разводишься?

– Меня это не волнует: если хочет она, то это ее дело. Просто помни, не позволяй никому из нашей семьи узнать, где я, особенно Эли.

– Даже твоим родителям?

– Господи, нет, им особенно: они любят Эли и в мгновение ока скажут ей, где я.

Пит с неохотой согласился.

***

Чтобы освоиться, мне потребовалось всего несколько недель; снова дал о себе знать мой школьный французский. Я купил машину, старый Citroen deux chevaux. Мотоцикл был на последнем издыхании, и не стоило больше тратить силы на его ремонт, впрочем, и машина была не намного лучше. Я путешествовал с фотоаппаратом по проселочным дорогам. Продал несколько снимков в журналы, подписав их «© The Wandering Spirit» (дух-бродяга). Подходящая отсылка к моей ситуации, – подумал я.

Один из редакторов спросил, не могу ли я писать к фотографиям по несколько абзацев. Так родилась колонка под тем же «Бродягой», вскоре начавшая появляться каждые пару недель в нескольких воскресных журналах. Ну, знаете, в тех, что бесплатно поставляются вместе с воскресными газетами. К счастью, они достаточно хорошо платили.

Через шесть месяцев после того, как впервые навязался им, я съехал из свободной комнаты Пита и Софи. Переехал на старую лодку, пришвартованную на канале дю Миди, долгосрочная аренда которой принадлежала австралийской паре. Из фермерского дома Пита можно было видеть деревья, выстроившиеся вдоль берега канала, проходившего за виноградниками, спускавшимися с холма, на котором стояли фермерские постройки.

Другим, что я сохранил, была моя коробка с дневниками. Я оставил их у Мии, а когда устроился на судне, попросил переправить их мне. Не знаю почему, но начал их перечитывать. Они полны горько-сладких воспоминаний, их чтение стало моей тайной слабостью.

Они давили на мой разум, и я обнаружил, что пишу их расширенные версии, добавляя разговоры и мысли. Постепенно, когда я начал складывать кусочки в единое целое, в моем сознании сформировалась повесть. Это было изложение документального материала в форме художественного повествования о нашей истории, делавший все возможное, чтобы уничтожить демонов, которых создала Эли, бросив меня.

Кроме Пита, я прекратил все контакты со своей прежней жизнью. Я писал письма своим родителям, прося туристов отправлять их из разных концов мира, не желая сам с ними разговаривать. Им я дал адрес своего адвоката, если понадобится связаться со мной в экстренной ситуации, но подчеркнул, что исключительно в экстренной, и ни в коем разе не насчет Эли.

Однако не мог полностью от нее отстраниться. В первые несколько месяцев в различных журналах было несколько фотографий Эли, затем на некоторое время она словно исчезла, а через год появилась просто везде. Она была почти на каждом рекламном щите, который я видел, став новым лицом крупной компании по производству модной одежды и парфюмерии. По крайней мере, она добилась того, чего хотела: стала супермоделью. Она назвала себя Эли Мак, и я понятия не имел, женаты ли мы все еще.

***

Чтобы начерно закончить роман, мне потребовалось девять месяцев; это было изгнание ее из моей души. Он был длинным, чересчур длинным, честным и многословным, и я это знал. Дайте мне фотографию, и я могу быть безжалостным в своих правках и комментариях, но в случае с книгой я знал, как она должна выглядеть, но просто не мог понять, как это сделать. Когда ее начинал, у меня не было никаких реальных намерений насчет публикации, но даже если ей и суждено томиться в ящике стола на судне, я хотел, чтобы она была такой же отполированной, как одна из моих фотографий. Поэтому связался с литературным критиком одной из газет, публиковавших мою колонку, и та свела меня с Бетти, своей старой школьной подругой, редактором в одном из лондонских издательств.

Я позвонил Бетти и объяснил, что именно, как я надеялся, она сможет сделать. Предложил заплатить ей за потраченное время, и она согласилась взглянуть и посмотреть, стоит ли моя рукопись ее времени и усилий. Я отправил ей файл с извинениями за его размер и отсутствие у меня навыков.

Несколько недель я ничего не слышал, а потом однажды утром мне позвонил Пит.

– Бен, на ферме тебя ищет женщина по имени Бетти. Ты все еще пользуешься нашим адресом для своей почты.

– Да, ну просто, третья лодка после моста – это не адрес!

Он рассмеялся:

– Хочешь, я направлю ее к тебе, или зайдешь перекусить здесь?

– Когда это я отказывался от возможности насладиться чудесной стряпней Софи? Буду у вас через двадцать минут.

Первое, что сказала мне Бетти, после того как мы поприветствовали друг друга, было:

– Пожалуйста, скажите, что у вас есть агент.

Я покачал головой; зачем он мне? Я не думал о публикации. Мы все с удивлением смотрели, как она достает из своей большой сумки толстую потрепанную пачку печатной бумаги.

– Он хорош, – сказала она, постукивая пальцем по страницам. – У него есть потенциал, чтобы стать очень, очень, очень хорошим, и будет очень жаль, если вы засунете его подальше.

Она окинула меня внимательным взглядом.

– Это ведь ваша история, не так ли? Вы не просто все выдумали?

Я подумал о том, чтобы отрицать, но не думал, что она мне поверит.

– Ну, я изменил места и имена, но да, это история о нас.

– Так, в данной истории вы – Роберт? Думали ли вы о том, чтобы покончить с собой, как он?

У меня промелькнули воспоминания о той последней ночи.

– Был момент, после того как вернулся в номер, я стоял на балконе, и лунный свет отражался от океана, как серебристая дорожка. У меня возникло желание уйти по этой дорожке и никогда не возвращаться.

При этом воспоминании я вздохнул, а затем мысленно встряхнулся и кивнул:

– Это длилось всего мгновение. Я выбрал другой способ уйти из ее жизни, – и я посмотрел вниз на живописную долину, раскинувшуюся под фермерским домом.

Бетти обдумала мои слова:

– Вы все еще общаетесь со своей женой?

– Нет, в тот вечер она ясно дала понять, что я больше не являюсь частью ее жизни. Она сделала то, чего я всегда боялся: поменялась ради достижения своих целей.

– Ваша жена, это ведь Эли Мак, не так ли?

Я неохотно кивнул.

– Хотя, скорее всего, она – моя бывшая жена.

– Вы знаете, что она...?

– Нет, – перебил я. – Нет, не знаю и не хочу знать. Она приняла решение, что хочет убрать меня из своей жизни, так что, я ушел. Достаточно того, что мне приходится видеть ее фотографии, и уж точно я не хочу знать сплетни о ней.

Я сделал пару глубоких вдохов и указал на рукопись.

– Это – мой способ изгнать ее из своей жизни. Собрать все в одном месте и жить дальше. Превратить все в рассказ было единственным способом это завершить.

– Что ж, какова бы ни была причина, книга потенциально может быть очень хорошей и нуждается в публикации, – заметила Бетти.

– Так, что вы хотите от меня?

Бетти протянула мне рукопись:

– Есть несколько важных вопросов. Во-первых, книга чересчур длинная, по крайней мере, страниц на сто. Я отметила, где, по моему мнению, вы можете сделать сокращения. Хочу, чтобы вы внесли изменения и сокращения, которые я указала, а затем мы сможем приступить к настоящему редактированию.

Беглый взгляд на рукопись показал чертовски много красных пометок.

– Что еще?

– Найдите себе агента, а потом мой босс захочет обсудить сделку насчет издания.

Пит налил каждому из нас по бокалу вина, еще когда мы только сели за стол. Я воспользовался возможностью потягивать свое вино, пока решал, что делать. Это внезапно стало реальностью; я написал книгу больше для того, чтобы вычеркнуть Эли из своей жизни, чем для чего-либо еще. Именно тогда, когда закончил писать, я подумал о том, чтобы попытаться опубликовать ее самостоятельно.

Я спросил Пита:

– У тебя есть знакомые литературные агенты, потому что у меня их нет.

– Я – фермер, с чего мне знать литературных агентов?

– А я знаю, – нерешительно сказала Софи. – Мой кузен Генри, он – агент нескольких актеров. Думаю, у него есть также и пара писателей.

– Почему бы тебе не позвонить ему, милая, – предложил Пит.

Софи кивнула и достала из заднего кармана телефон. Она подошла к дальнему краю патио, чтобы позвонить ему.

Бетти села поудобнее и сказала:

– Если это сработает, то дайте ему шанс, а если нет, то я знаю несколько человек, с которыми могу вас познакомить.

Она порылась в сумочке и протянула мне пару визитных карточек.

– Вот эта – моя, а другая – визитка моего босса; пообещайте, что дадите нам первым права на книгу, и я все еще хочу продолжить ее редактирование.

Софи спросила:

– Бетти, как называется издательство, на которое вы работаете?

– «Хансон и сыновья», в Лондоне.

Софи передала информацию, а затем сказала мне:

– Может ли он приехать и поговорить с тобой? Он – в Тулузе и может быть здесь через пару часов.

– Конечно, – сказал я. – Вы не против? – спросил я Бетти. Та кивнула.

– У нас много свободных комнат, можете воспользоваться одной из них, – предложил Бетти Пит. – Это избавит вас от необходимости искать гостиницу.

Бетти с благодарностью согласилась.

Я вернулся на яхту, чтобы забрать свой ноутбук, а затем мы провели вторую половину дня, просматривая рукопись. Некоторые из предложенных Бетти сокращений были жестокими, но очевидными, едва она указывала мне на них. Понять ее пометки на полях иногда было трудно, и я воспользовался случаем, что она рядом, чтобы разобрать их.

К моменту приезда Генри у нас уже был отредактированный вариант первой главы. Было удивительно, насколько большой стала разница между двумя версиями.

– Ее еще нужно отшлифовывать, но начало хорошее, – сказала Бетти.

Софи представила нам своего кузена Генри, высокого мужчину лет тридцати.

– Да, я представляю интересы нескольких писателей, – ответил он на мой вопрос. – Фирма, на которую я работаю, специализируется на французских актерах, но в основном я имею дело с писателями.

Мы с Бетти объяснили ему ситуацию, и он пролистал рукопись, а затем взглянул на переделанную первую главу.

– Если книга будет предложена вам, ваша компания ее опубликует? – спросил он Бетти.

– Мы бы этого хотели; я показала черновик своему боссу, и мы оба считаем, что в ней есть много интересного. Конечно, ее нужно значительно отредактировать, но даже в таком виде история чертовски хороша.

Генри кивнул и достал из своего кейса контракт:

– Контракт стандартный, но вам стоит пригласить адвоката, чтобы он его проверил.

– Или это сделаю я, – сказала Софи.

Я удивленно посмотрел на нее. Пит сказал:

– О, можешь ей доверять, я встретил ее в местном адвокатском бюро, когда мне нужна была помощь в покупке этого дома. Она – юрист!

Я и не подозревал об этом, что просто показывает, как мало я знаю. Я знал, что Софи работает на полставки в местном городке, но думал, что она – секретарь.

Софи взяла у своего двоюродного брата предложенный контракт и внимательно просмотрела его. Взяла ручку и внесла пару изменений.

– Вам обоим будет нужно подписать эти изменения, и тогда, я думаю, это будет честный контракт. – Она вдвое уменьшила сумму, которую я должен был заплатить агентству Генри, и заменила слово «агент» на имя Генри.

Генри пожал плечами, в чем французы, кажется, такие мастера.

Софи выглядела раздраженной и сказала:

– Бен – друг, и я не позволю тебе воспользоваться им в своих интересах. Ты ведь знаешь, что это – что это справедливая плата за управление, и я доверяю тебе только присматривать за ним.

Генри опять пожал плечами, а затем пробормотал свое согласие. Он поставил свои инициалы и подпись, и под ободряющий кивок Софи я сделал то же самое.

***

– Прости, Генри, но какой тогда смысл мне пользоваться псевдонимом, если потом ты станешь приглашать меня на чат-шоу, чтобы прорекламировать эту чертову штуку? Такого не будет!

Это случилось полтора года спустя, а книга была опубликована четырьмя месяцами ранее. Я назвал ее «О потерянной любви!» и воспользовался псевдонимом Ксандер Мортон вместо своего собственного имени. До сих пор не понимаю, откуда взял это имя, но издатель, похоже, был доволен.

Как и мои отношения с Эли, поначалу казалась, что книге суждено кануть в безвестность, несмотря на все усилия издательской команды по рекламе. Я на мгновение задумался о том, чтобы отправить ее в корзину, но вложил в нее слишком много своей жизни, чтобы желать ей провала.

Я знал, что издательство всегда рассылает копии всех своих новых изданий различным литературным критикам, в том числе и тем газетам, что все еще печатают мою колонку в своих воскресных приложениях. Я знал, что каждый месяц им присылают бесчисленное количество книг, поэтому оказал им несколько услуг, позвонил и уговорил согласиться взглянуть на мою. Все, о чем я просил, это чтобы они дали честное мнение, и честное мнение я получил.

К счастью, все их отзывы были положительными. Одна даже добавила книгу в свой список «5 книг, которые нужно прочитать этим летом». За первым тиражом в 10 000 экземпляров в твердом переплете вскоре последовал второй, гораздо больший тираж книг в мягкой обложке. Американское подразделение издательства быстро разглядело потенциал, и вскоре книга стала подниматься в списках бестселлеров по обе стороны Атлантики.

Из моего телефона раздавался голос Генри:

– Бен, пожалуйста, ты должен понять, что шоу предлагает за это интервью большие деньги. Реклама будет потрясающей, и ты продашь гораздо больше книг.

– Я с самого начала говорил тебе: никаких интервью, никаких фотографий и никаких публичных мероприятий.

– Merde (дерьмо), – выругался он. Затем спросил:

– А что если я смогу организовать анонимное интервью для журнала, без имен и твоих фотографий?

Я уже собирался было снова сказать «нет», но потом сделал паузу и обдумал варианты. Рано или поздно, похоже, мне придется согласиться хотя бы на одну из непрекращающихся просьб Генри. Будет гораздо проще, если я смогу установить основные правила и выбрать интервьюера.

– Одно интервью, – сказал я, подняв один палец, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, хотя он и не мог этого видеть. – Я выбираю интервьюера, и никаких спекуляций на тему, основаны ли персонажи на реальных людях.

Генри сразу же согласился; думаю, что это было больше, чем он надеялся.

– Когда и где? – был его единственный вопрос.

– Как насчет следующей недели, я узнаю, не против ли Пит, чтобы мы воспользовались его квартирой. Я спрошу Девина Джеймса из «Гардиан», не согласится ли тот сделать материал. – Девин был художественным корреспондентом, и за последние пару лет я встречался с ним несколько раз.

Девин быстро согласился на мои условия и прибыл в следующую пятницу.

– Итак, никаких фотографий, по которым тебя можно идентифицировать, и я должен использовать твой псевдоним, – сказал Девин. – Что-нибудь еще?

– Нет, я заинтересован лишь в сохранении в тайне моей личности.

Он кивнул в знак согласия:

– Хорошая книга, не мой стиль, но жене понравилась. Есть ли шанс получить для нее экземпляр с автографом? Я заработаю много очков, если сделаю это.

Я рассмеялся, и он сказал:

– Тогда давай начнем.

***

Интервью было растиражировано по всему миру, а книга разошлась многочисленными тиражами во всех формах. Она так и не стала номером один, но большую часть года продержалась в двадцатке лучших.

В чеках на гонорары было много нулей, а тот, что прислала мне два года спустя киностудия за сценарии для фильма, был непристойным.

Я подумывал о покупке фермы, как у Пита и Софи, но мне уже было комфортно жить на плаву. Я нашел точную копию голландской баркаса на сайте яхтенного каботажного агентства. «Never Again» была двадцатидвухметровой лодкой категории В с двигателем мощностью 150 л.с. Она была в хорошем состоянии и обошлась мне чуть более чем в 200 000 фунтов стерлингов.

Внутри – три каюты, две ванные комнаты, большой салон открытой планировки и камбуз. Я вытащил ее из воды, отремонтировал интерьер и перекрасил экстерьер. Были отремонтированы двигатель и электрика, установлены солнечные батареи, дополнительные аккумуляторы и ветрогенератор. С добавлением системы фильтрации воды, способной превращать соленую и пресную воду в чистую питьевую, я был готов к жизни в автономном режиме.

Последняя дорогая поблажка – спутниковая интернет-тарелка – позволила мне оставаться на связи с остальным миром.

***

В течение нескольких лет я путешествовал по водным путям Европы и плавал между островами Эгейского моря, поддерживая связь со своими друзьями по электронной почте. Затем вернулся на юг Франции и на канал дю Миди. Недалеко от фермы Пита и Софи я нашел дом с постоянной стоянкой и наслаждался, балуя его дочь, Эбигейл, и двух их новых детей, девочек-близнецов, моих крестниц.

Эли стала далеким, но все еще горьким воспоминанием. В прессе не сразу появились предположения, что Элисон, главный женский персонаж книги, основана на Эли. Эли не подтвердила это, а меня так и не смогли найти. Затем на сцене появились другие имена, снявшие напряжение.

Эли достигла своей цели. Стала одним из самых узнаваемых лиц в мире. Я больше не вздрагивал, когда видел ее фотографию; странно, но фотографии, что делал с ней я, не вызывали у меня такого же отвращения. Только те, что были сделаны после той роковой поездки.

Я даже прочитал интервью с ней в Vogue. Ладно, это был единственный журнал на английском языке в приемной дантиста, а мне нужно было чем-то отвлечься от зловещих звуков, доносящихся из кабинета.

Интервьюер описал ее как очень закрытую личность, что, как он отметил, должно подпитать мельницы слухов. Он предположил, что у нее были романтические отношения с несколькими голливудскими звездами и с одним мелким королем из Европы, но она поспешила все опровергнуть.

– Они – просто друзья, – сказала она.

Я ожидал, что будет затронут вопрос о нашем браке, но не увидел об этом никаких упоминаний. На самом деле, о начале ее карьеры не говорилось ничего особенного. Когда ее спросили о ее любимой фотографии, она рассказала об одном из снимков в лесной глуши, сделанным ее «другом». На этом моменте я прекратил чтение, так как мне отводилась роль друга. Печальный конец почти шестилетних отношений.

После той поездки у меня не было серьезных отношений. Только после выхода книги я почувствовал, что очистил свою душу настолько, что смог хотя бы подумать о свиданиях. После этого ко мне в путешествиях присоединялись разные женщины, но имена некоторых из них я даже не могу вспомнить.

Окольными путями мы возвращаемся к молодой девушке, ступившей на порог «Never».

***

– Привет, папа, я – твоя дочь, Джулия.

Я несколько мгновений тупо смотрел на нее, а она мило мне улыбалась. В реальность меня вернул крик Олвина, и я увидел, что ворота шлюза открыты, а «Never» блокирует проход другой лодке.

– Путь свободен, – крикнул Олвин, и я пропустил лодку через ворота и подтянулся к берегу, как только стало безопасно.

– Привяжи нас, Олвин, – сказал я ему, а затем повернулся к девушке.

– Кто ты такая, черт возьми?

– Я же тебе сказала, я – твоя дочь, Джулия. Мама давно тебя ищет.

– А мама это?..

Она указала назад по тропинке на женщину в сарафане и соломенной шляпе.

– Вон мама, и она по тебе скучала.

Женщина сняла шляпу, и по ее плечам рассыпались длинные черные волосы.

– Эли, – прошептал я.

Я должен был сразу ее узнать. Я похолодел; что это за больная фантазия? Я не мог быть отцом Джулии! Я не видел Эли более тринадцати лет. Девочка – слишком юная, одиннадцать или, может быть, двенадцать, не больше.

Она была похожа на свою мать, и я не видел в ней ни намека на мое шотландское происхождение. Во что играет Эли?

Эли двинулась к нам. Я попросил Джулию остаться на лодке с Олвином и пошел навстречу Эли.

Она остановилась передо мной, и у меня скрутило живот. Прошедшие годы были очень добры к ней; она стала старше, но была красивее, чем я помнил.

Она грустно мне улыбнулась:

– Тебя нелегко было найти, любимый, и все бы подумали, что ты не хочешь, чтобы тебя нашли.

– Я впечатлен, что ты это сделала! Я сделал так, чтобы это было нелегко.

Она кивнула, а затем сказала:

– Что думаешь о своей дочери, она прекрасна, не правда ли!

В нескольких метрах от нас была скамейка, я подошел и сел, Эли присела рядом. Я сказал с ноткой горечи:

– Почему ты думаешь, что ее отец я? Она слишком молода, чтобы быть моей.

– О, она определенно твоя, Бен, а через два месяца ей исполнится тринадцать.

Я не был убежден:

– Как? Я думал, ты принимаешь таблетки.

Эли коротко рассмеялась:

– Принимала, а она полностью игнорировала этот факт. Наверное, мы зачали ее на той последней съемке.

Я откинулся на спинку кресла и хмыкнул. В моей голове пронеслись образы актера и двух других засранцев, и снова поднялась горечь, которую я думал, что подавил. Любой из них мог быть отцом Джулии.

Эли увидела, как я покраснел, и быстро сказала:

– В той поездке я совершила две самые большие ошибки в своей жизни. Купилась на мусор, который рассказывали мне Райан и Тони, а потом не побежала за тобой.

– Это Райан отец Джули?

– Нет, ее отец ты, и я могу это доказать. А тот был тем несносным актером на вечеринке.

– Да, блядь, я его помню, того засранца, что считал, будто это нормально – лапать тебя за задницу. Тот самый, перед которым ты извинялась, после того как я сказал ему убрать руку с твоей задницы.

Эли поморщилась:

– Я была молода и глупа. Тони думал, что роль в шоу Райана поможет сделать мне карьеру, и весь день уговаривал меня подумать об этом. Я даже не заметила, как ты ушел. Заметила лишь на следующее утро. Я подумала, что ты просто пошел прогуляться по саду.

– Так, с кем же ты тогда остановилась и где была той ночью, потому что ты точно не была со мной в гостиничном номере.

– Я остановилась в гостевой комнате на вилле, и была в одиночестве. Райан попытался подкатить, но удар моим коленом ему по яйцам этому помешал.

Я улыбнулся этой картинке.

– Но почему ты не вернулась в отель?

– Потому что была молодой и глупой. Хотела, чтобы ты принял то, что я знаю что делаю, и чтобы я заставила тебя вернуться за мной.

Она сдвинулась на деревянной скамье.

– Тони сказал, что ты вернешься, а женщина, владелица виллы, предложила нам с тобой воспользоваться комнатой для гостей на ночь. Тони должен был тебе сказать, что ты и я должны были на ночь остаться там.

Она сделала паузу и повернулась, чтобы посмотреть, как ее дочь носится по палубе лодки.

– Наша съемка на следующий день должна была проходить на территории той же виллы, вокруг сада и бассейна. В наш номер в отеле я вернулась лишь вечером. Тебя там не было, и тогда я обнаружила, что также пропали твоя одежда и сумки. Менеджер отеля сказал, что утром ты заказал такси в аэропорт.

Ее руки скручивали ободок шляпы, и я протянул руку, чтобы ее остановить. Впервые за более чем тринадцать лет мы соприкоснулись. Оба посмотрели на свои руки, слегка удивленные искрой, которая, казалось, проскочила между нами.

– Я была на тебя так зла, – продолжала она, – и когда Тони сказал, что через пару дней меня ждут на другом задании в Испании, я оставила тебе то дурацкое сообщение. Прости, но все говорили, что тебе нужно время, чтобы пережить свою истерику, хотя на самом деле она была у меня, а не у тебя.

– Бен! – позвал с лодки Олвин. – Мы не можем долго оставаться здесь, смотритель шлюза просит нас двигаться дальше, чтобы лодки, ожидающие прохода, могли пришвартоваться здесь.

– Черт, – пробормотал я и дал знак Олвину взмахом руки.

Я поднялся на ноги. До ближайшей приличной стоянки с водой и электричеством было десять километров и еще два шлюза вдоль канала.

– Подожди, куда ты? – спросила Эли, схватив меня за руку.

– Ты слышала Олвина, – сказал я. – Я должен перевести «Never». Нам нужно двинуться прямо сейчас, если мы хотим найти хорошее место для швартовки до того, как шлюзы закроются на целый день.

– О, ладно, – сказала она и пошла за мной к лодке.

– И что, по-твоему, ты делаешь?

– Конечно же мы плывем с тобой.

Я остановился, поймал ее за руки и потянул назад.

– Я так не думаю, Эли. Через тринадцать лет после того как меня бросила, ты появляешься с какой-то чушью и дерьмовой историей о том, что я – отец Джулии... – Мои слова прервались на полуслове, когда меня схватили сзади и с силой толкнули в сторону.

– Какого хрена?.. – ахнул я, когда между мной и Эли встал человек-гора.

– Джамал, остановись, – приказала Эли.

– Он напал на тебя, Эли!

Голос был настолько же низким, насколько большим был мужчина.

– Нет, не напал, а если и напал, то я это заслужила. Никогда больше не вставай между мной и моим мужем.

– Что, кто?.. – черт, было слишком много информации и слишком много вопросов, и мой мозг и рот рассинхронизировались.

– Бен, это – Джамал. Он – глава моей службы безопасности, а это – мой муж, – сказала Эли, отступив назад и беря меня за руку. Джамал кивнул мне.

– Не имела ли ты в виду «бывший муж», Элиша? – спросил я.

Она улыбнулась и сказала Джамалу:

– Когда он называет меня Элишей, это значит, что он на меня зол, и у меня проблемы.

Джамал кивнул и отошел на несколько метров, чтобы дать нам возможность побыть наедине, но при этом, казалось бы, одновременно наблюдая за всеми направлениями.

– Эли?

– Нет, мы не развелись. Может, однажды я и была глупой, но не собиралась усугублять свою глупость. – Она потянулась к шее и вытащила из-под платья золотую цепочку. Изумруд, который я подарил ей на восемнадцатилетие, блестел в ярком солнечном свете, рядом с ним на той же цепочке висело оставленное мной обручальное кольцо.

Мой взгляд остановился на ее руке: она все еще носила кольца, которые я подарил ей все эти годы назад, но они были на правой руке, а не на левой.

– Бен, – снова срочно позвал Олвин. Он был на лодке и держал конец последнего швартовочного линя.

Черт.

– Залезай, – сказал я ей.

Эли поднялась на борт, и Джамал последовал за ней.

– Только не он, – сказал я.

– Эли! – запротестовал он.

– Это моя лодка, и тебе на ней не рады.

– Эли, тебе небезопасно находиться без охраны рядом. Я вынужден настаивать на том, чтобы ехать с тобой, – сердито сказал Джамал.

– Это не моя лодка, Джамал, и я не могу заставить Бена пустить тебя на борт.

– Тогда ты должна сойти. Я не смогу выполнять свою работу, если меня не будет рядом, и дело не только в тебе; нужно думать и о безопасности Джулии.

Олвин сматывал швартовый линь, и мы начали отходить от берега.

– Тебе нужно принять решение, Эли, – сказал я, используя носовое подруливающее устройство, чтобы попытаться удержать «Never» на месте.

Эли заколебалась, а затем обратилась к Джамалу:

– С нами все будет в порядке, Джамал, забери из отеля наши вещи. Мы с Джулией останемся с Беном. Мне не нужна охрана, так что, пожалуйста, держи команду от нас подальше.

Он не выглядел радостным, когда побежал трусцой по тропинке, чтобы не отстать от нас.

– Эли, ты безответственная, – обратился он к ней. – Как, черт возьми, мы можем обезопасить тебя и Джулию, если нас не будет рядом?

– Мы на лодке; с нами все будет хорошо; в любом случае, мой муж обеспечит безопасность нас обеих.

– Сегодня вечером я намереваюсь причалить в Безье, – обратился я к нему. – Вы можете встретиться с нами там. Эли не понадобятся ее сумки, она здесь не останется. Вы сможете забрать их оттуда.

С этими словами я нажал на педаль газа, и мы отплыли от него. Эли подошла и встала рядом со мной, Джулия села на крышу кабины, чтобы видеть нас обоих.

– Он доставит мне столько хлопот, когда нас догонит, – сказала Эли, устраиваясь рядом со мной.

– Я так понимаю, мы все еще женаты?

Она кивнула:

– Да, если только ты мне чего-то не рассказал. Я ни за что не собиралась разводиться с тобой, только не тогда, когда во всем была моя вина. Некоторое время я жила в нашей квартире и воспитывала Джулию там, пока нам не пришлось переехать. У меня были проблемы с преследователями, а охранная фирма не смогла сделать квартиру безопасной. Я купила старый дом Андерсона рядом с твоими родителями.

Я вспомнил то здание: это был ветхий старый дом на нескольких гектарах земли с высокой стеной по всему периметру. Когда я был мальчишкой, то забирался на эту стену, чтобы нарвать яблок в саду.

– Хорошее место для вас обеих, – сказал я.

Она лукаво посмотрела на меня:

– Я купила его на оба наших имени, так что, ты им тоже владеешь.

Я подозвал Олвина и передал ему штурвал. До следующего шлюза оставалось еще добрых полчаса, а я хотел поговорить, не отвлекаясь на управление лодкой.

Джулия сидела на упругой прокладке на крыше в передней части лодки, поэтому я отвел Эли на солнечную палубу в задней части. Мы устроились на паре мягких кресел.

– Эли, чего ты хочешь, почему ты здесь? – спросил я.

– Я хочу, чтобы ты снова стал моим мужем, чтобы мы стали семьей, и чтобы ты был отцом нашей дочери.

Она все еще не убедила меня, что отец Джулии я. Учитывая то, что я видел на острове, в кадре должно было быть еще несколько мужчин.

– Я любил тебя, Эли, но ты бросила меня ради своей карьеры. Пощечина в тот вечер точно сказала мне о твоих ко мне чувствах. Сколько времени тебе понадобилось в тот вечер, чтобы забыть меня?

Мне пришла в голову одна мысль. Эли – тридцать пять, и она, вероятно, приближается к закату своей карьеры, не поэтому ли она пришла искать меня сейчас?

– Я не хотела. Пожалела о своей глупости почти сразу же. Тебя не было в отеле, и к тому времени как я вернулась в квартиру, ты уже собрал вещи и уехал. Я не понимала, насколько сильно тебя обидела, пока не увидела эту фотографию. Неужели я была настолько глупа?

Как бы мне ни хотелось сказать «да», я не мог, поэтому замялся.

– Думаю, ты получала много плохих советов от людей, у которых были свои планы.

– Ты был прав, когда предупреждал меня. Худший из них – Тони. Из-за него я ушла из агентства.

По ее лицу текли слезы, и она всхлипывала:

– Я потеряла единственного человека, которого когда-либо любила, потому что оказалась достаточно глупа и легкомысленна, чтобы поверить в тот мусор, что они мне говорили. Никто не знал где ты, и как с тобой связаться.

– Эли, ты продолжаешь говорить, что Джулия – моя дочь, но где доказательства?

Эли сглотнула, пытаясь взять под контроль свои эмоции.

– Бен, тебе стоит лишь взглянуть на нее, все говорят, что видят в ней тебя.

Нет, я не видел, и в этом – половина проблемы. Джулия – молодая версия своей матери, с оливковой кожей и темными, почти черными волосами. Я же – светлокожий с выгоревшими рыжими волосами. Другая половина проблемы заключается в том, что я, кажется, припоминаю, что актер, пристававший к Эли на вечеринке, был итальянским жеребцом.

Я покачал головой:

– Она красива, как и ее мать. Но... – и я жестом показал на себя.

Она яростно покачала головой.

– Бен, встретив тебя, я была девственницей, и ты – единственный мужчина, с которым я занималась любовью, пока мы были вместе. Ее отец – ты, и в отеле у меня имеются доказательства.

– Папа, скоро будет шлюз, – позвала со своего места на носу Джулия.

Я спустился с солнечной палубы и встал у двери в рубку. Олвин смотрел в бинокль и бормотал:

– С этой стороны, Бен, должно быть не меньше десяти лодок Нодди, ожидающих прохода!

– Сбавь скорость и посигналь, чтобы привлечь внимание смотрителя, когда достигнем конца очереди, – сказал я.

Олвин сделал так, как я предложил, и мы остановились рядом с последней лодкой. Как я и предполагал, смотритель шлюза помахал нам рукой, и через мгновение я услышал по радио его голос, приказывавший нам пройти вперед. Яхта «Never» хорошо известна на этом участке канала, и я был уверен, что мы получим приоритет.

– Двигайся, Олвин; сейчас он откроет ворота.

Ворота медленно открылись внутрь, и наружу выплыли две лодки Нодди. Я взял управление на себя и держался в стороне от их пути, пока «Never» прокладывала себе путь к передней линии пришвартованных лодок.

Раздался крик:

– Эй, мы первые!

Олвин, занявший свое место на носу, покачал головой и указал на смотрителя шлюза, махавшего нам рукой, указывая на вход в шлюз.

– Нет, мы идем первыми, а вы – после нас.

Джулия стояла рядом с Олвином, и он показывал ей, как сматывать швартовный линь.

Шлюз был глубоким, с подъемом в три с половиной метра. Изогнутые стены из мокрого камня возвышались далеко над нашими головами. Олвин показывал Джулии, как набрасувать линь на кнехт, чтобы удерживать нос судна. Я накинул кормовой линь, смотритель шлюза пропустил его для меня вокруг кнехта и бросил конец обратно на палубу. Эли схватил линь и с довольной улыбкой держала его.

«Never» слегка покачивалась, когда одна из лодок Нодди, маневрируя в шлюзе, ударялась о ее корпус. За первой лодкой вошла вторая, и ворота начали закрываться, запечатывая нас.

– Эй, почему вам разрешили пройти первыми? – окликнул краснолицый австралиец с первой из лодок. В лодке была женщина его возраста и молодая пара.

– Есть простое правило, приятель, – ответил я. – Приоритет имеют коммерческие суда, за ними следуют более крупные суда со стальным корпусом, такие как моя «Never», что весит более сорока тонн, и если я пойду за вами, есть большая вероятность, что смогу раздавить ваш пластиковый корпус как яичную скорлупу. Свой залог за ущерб назад вы не получите!

Его жена и, наверное, дочь, так как было заметно семейное сходство, смотрели на Эли и перешептывались между собой. Наконец, дочь обратилась к Элише:

– Простите, вы не Эли Мак?

– Извините, но нет, – сказала Эли, качая головой. – Я знаю, что немного похожа на нее и просто хотела бы быть столь же красивой.

– О, – ответила женщина. – Простите, но вы очень на нее похожи.

Эли улыбнулась:

– Все в порядке, вы – не первая, кто принимает меня за нее, но она намного меня красивее.

Я наклонился, приблизившись к Эли, и прошептал:

– Врушка, врушка, смотри, горят штанишки, – так я говорил ей, когда она говорила неправду.

Она улыбнулась воспоминаниям и прошептала в ответ:

– Кто сказал, что на мне вообще есть какие-либо штаны!

Я фыркнул, а затем положил руку на швартовочный линь, за который она держалась, помогая ей управлять лодкой, пока та раскачивалась и тряслась, по мере того как вода вливалась в шлюз. «Never» неуклонно поднималась, мокрые, покрытые зеленой слизью стены медленно опускались вниз, пока не показался край шлюза.

– Ben, comment vas-tu (как дела)? – спросил смотритель шлюза.

– Je vais bien (у меня всё хорошо), Anton, – ответил я, – et vous (а у тебя)?

– Bon, bon, je serais mieux si il n'y avait pas ces touristes sanglantes (хорошо, хорошо, но было бы лучше, если бы не было этих чертовых туристов).

Я рассмеялся над его оценкой «чертовых туристов». Небрежно щелкнул линем, тот оторвался от кнехта, я смотал веревку и вернулся в рубку. Олвин помахал мне рукой, чтобы сообщить, что булинь (носовой швартов) свободен и ворота открываются. Нажав на газ, мы вышли из шлюза и проплыли мимо судов, ожидавших своей очереди для прохода через шлюз на пути в Средиземное море.

– Часто ли такое случается, что тебя узнают люди? – спросил я.

– Постоянно. Считается, что я – одна из десяти самых узнаваемых персон в мире, – смиренно ответила Эли. – Как думаешь, зачем мне телохранители? Обычно люди, узнав меня, гораздо более настойчивы. Те женщины, вероятно, приняли мою версию, потому что ожидали увидеть меня на супер яхте, а не занимающейся херней на канале.

Она с улыбкой огляделась вокруг:

– Впервые за последние месяцы здесь нет охраны на расстоянии голоса, и приятно, что можно расслабиться без того, чтобы кто-то из них постоянно меня проверял.

– Не уверен, – сказал я и указал назад вдоль канала на тропинку. По тропинке на велосипедах, в том же направлении что и мы, ехали мужчина и женщина. Они выделялись тем, что держали дистанцию примерно в сто метров позади нас, а большинство велосипедистов ехали гораздо быстрее, чем положенные для лодок восемь километров в час.

Эли подошла к двери рулевой рубки и оглянулась на них. После чего вздохнула и сказала:

– Ты не можешь придвинуться к берегу и остановиться?

– Конечно, но ты же знаешь, что и они остановятся.

– Еще бы они не остановились, – огрызнулась Эли.

Я на пару мгновений перевел лодку на задний ход, чтобы заглушить движение вперед, и на корме у нас закипела вода. Я направил лодку в сторону пешеходной дороги по берегу канала.

Эли крикнула растерянным телохранителям, не ожидавшим внезапной остановки «Never»:

– Не смейте останавливаться, вы двое, тащите свои задницы сюда!

Появившиеся Олвин и Джулия выглядели слегка растерянными. Джулия спросила:

– Почему ты кричишь на Стива и Дженис, мама?

– Потому что мама немного расстроена из-за них и Джамала, дорогая.

Я подавил смех, а Эли посмотрела на меня.

– Лучше пришвартуйся, Олвин, мы можем задержаться здесь надолго, – сказал я, и он спрыгнул на тропинку и привязал нас к паре удобных деревьев.

Господи, такими темпами я уже начал сомневаться, что мы доберемся до порта в Безье до того, как шлюзы закроются на целый день, и тогда мы не сможем попасть в гавань.

Эли словесно набросилась на двух телохранителей, и я увидел ту ее сторону, которой ранее никогда не видел: сильную, уверенную и безжалостную.

– Я так понимаю, это Джамал велел вам ехать за мной? Несмотря на то, что я дала ему четкие инструкции, чтобы за мной не следовала охрана? – Голос Эли был ледяным.

Две головы кивнули и обе мудро решили промолчать.

– До сегодняшнего вечера я не хочу видеть никого из вас. Джамал знает, где мы пришвартуемся. Что будем делать после этого, будет зависеть от того, на что согласится Бен.

Она бросила на меня полный надежды взгляд, а затем сказала:

– Мы с Джулией надеемся, что он позволит нам остаться с ним, поэтому вам нужно начать планировать, как обеспечить нашу безопасность.

Черт, она пыталась перевернуть мою жизнь с ног на голову, а я не был уверен, что хочу получить эту душевную боль еще раз.

– Нет, ты должна прекратить это, я согласился отвезти тебя до Безье, чтобы мы смогли поговорить, и это – все, – сказал я. – Ты не привела мне ни одной веской причины, почему я должен отложить свою жизнь в угоду тебе, женщине, порвавшей мою жизнь на части, преследуя свои собственные цели. И ты должна понять, что я живу либо на «Never», либо в своем коттедже. Там нет места для полчищ чертовой охраны.

Эли всхлипнула, и вдруг я увидел семнадцатилетнюю девушку из нашей первой встречи. Уверенная в себе женщина, что была несколько минут назад, исчезла, вернулась нервная девочка.

– Пожалуйста, Бен, не отсылай нас. Джулия должна узнать своего отца. Возможно, для меня уже слишком поздно, но не наказывай свою дочь из-за того, как обращалась с тобой я. Я люблю тебя с тех пор, как мы впервые встретились, может быть, у меня были краткие колебания, но даже тогда я не переставала тебя любить.

Я фыркнул, «краткие колебания» было интересным способом описать последние тринадцать лет.

Маленькая рука взяла мою и сильно сжала.

– Мама рассказывала мне истории о тебе, с тех пор как я себя помню. Я хочу выяснить, насколько они правдивы. Пожалуйста, можно мы останемся с тобой?

Черт, черт, я чувствовал себя словно дерьмо. Эли – все еще самая красивая женщина, которую я когда-либо знал. В глубине души, как бы я ни пытался похоронить это в течение многих лет, я никогда не переставал ее любить. Стирание всех свидетельств о ней, после того как я ушел, было моей единственной защитой, а теперь у меня есть дочь, о которой я не знаю абсолютно ничего.

– У тебя есть пять минут, чтобы разобраться с этими двумя, потом «Never» уйдет, – сказал я Эли. Я вернулся на борт, за мной последовала Джулия. Олвин благоразумно удалился в безопасную рубку, как только Эли начала кричать.

– В таких ситуациях мне не хватает дизеля, – признался я Олвину. – Запуск этой чертовой шумной штуки был бы отличным способом гарантировать, что все знают, что ты вот-вот отойдешь, а теперь ничего нет.

Я молча переключил главный переключатель электропривода из режима ожидания в режим включения, просто чтобы поддержать свою точку зрения.

Олвин рассмеялся, протянул поверх меня руку и нажал на выключатель, запускающий вспомогательный дизель-генератор. С низким гулом генератор заработал, и по тропинке поплыла дымка выхлопных газов.

– Это привлечет ее внимание, – с улыбкой сказал он. – Бен, я перенесу свои вещи в одноместную каюту, гостевая тебе понадобится для Эли и Джулии.

– Господи, еще и ты тут!

Он рассмеялся и сказал:

– Может, я и намного моложе тебя, но даже я знаю, когда меня трахнули. Тебе просто нужно изящно сдаться.

Эли поднялась на борт. Двое телохранителей уже ехали на велосипедах по тропинке в направлении города Безье.

– Мы можем остаться? – спросила она.

– На данный момент да, – ответил я. – Олвин собирается отдать вам с Джулией большую гостевую каюту. Это та, что в носовой части.

– Мы все еще женаты, – заметила Эли. – Я могу разделить ее с тобой.

– Я возможно пожалею, что говорю это, но не думаю, что в данный момент это хорошая идея, – сказал я. – Ты слишком торопишь события, и я не уверен, что доверяю тебе. Скажи, что будет, когда появится твой следующий большой контракт?

– Мне больше не требуется работать, Бен. В моем будущем есть только одна следующая большая задача – это вернуть твое доверие, и чтобы мы снова стали семьей.

Я покорно пожал плечами, что Эли, похоже, восприняла как мое согласие. Олвин с помощью моей девочки – новой младшего члена команды – отвязал нас от деревьев, и мы возобновили наше путешествие.

***

Мы вышли из шлюза в гавань Безье. У своего офиса стояла Симона, капитан порта, она улыбнулась мне и помахала рукой.

– Притормози, пожалуйста, вон там, Бен. – Она указала на подходящее место примерно в пятидесяти метрах от своего офиса. Я поприветствовал ее взмахом руки.

Нам с Олвином потребовалось всего несколько минут, чтобы безопасно пришвартовать лодку у причальной стенки порта. Яхта «Never Again» слишком длинная, чтобы швартоваться кормой внутрь, как лодки Нодди, обжимавшие ее с двух сторон. Мы заняли место, которое могли бы использовать четыре лодки, и, судя по взглядам, которые я получил от команды одной или двух из них, их попросили передвинуться с этого лучшего места, чтобы освободить его нам. Симона спустилась вниз и стояла там, принимая линь. Я отдал ей двадцать пять евро за швартовку и сказал, что позже увидимся.

Я закреплял трап, когда почувствовал за спиной чье-то присутствие.

– Куда все это сложить? – спросил низкий голос.

Повернувшись, я увидел Джамала и симпатичную блондинку лет двадцати пяти, стоявших у трех дорогих чемоданов.

– Лично я бы предпочел, чтобы они вернулись в отель, – пожал я плечами, – но чемоданы Эли и Джулии могут отправиться в салон впереди.

– А мои? – спросила женщина.

– Кто вы, черт возьми, такая?

– Это – Сэнди, моя помощница и одна из моих лучших подруг, – сказала Эли, сходя я яхты и становясь рядом со мной.

– Я – не управляющий чертовым отелем. Здесь нет мест, и я чертовски не хочу, чтобы на моей лодке была твоя дружелюбная помощница. Позволь объяснить: никаких телохранителей и никаких помощниц или как там ее, только ты и Джулия.

Джамал взял две сумки, по одной в каждую руку и сказал:

– Передняя каюта, говорите?

Я кивнул и попросил Олвина показать ему. Сэнди я сделал отстраняющий жест.

– В гостинице мест нет, вам нужно взять свою сумку и вернуться в ту гостиницу, из которой вы приехали.

– Но, Эл... – только и успела сказать Сэнди, как Эли прервала ее.

– Ты не можешь оставаться на борту, Сэнди, здесь лишь три спальни, – сказала Эли. – Одну разделю я с Джулией, а две другие – у Олвина и Бена.

– Но нам столько всего нужно уладить, Эл. Скоро Неделя моды в Париже, а ты до сих пор не решила, в каком из показов будешь участвовать.

– В этом году я не собираюсь участвовать ни в каком. Хочу провести это время так, чтобы Бен снова влюбился в меня, и у него появилась дочь, о которой он и не подозревал.

– Идем со мной, – сказал Джамал Сэнди, когда снова появился. – Можешь остановиться у нас.

Он взял ее сумку и повел к одной из больших четырнадцатиметровых арендованных яхт, пришвартованных рядом с «Never». Я должен был восхититься решением им проблемы присмотра за своими подопечными. Никто и не заметит еще одну лодку среди многих других.