No Need to Talk от saddletramp1956

*******************************************

Хотел бы поблагодарить Astordatair за разрешение написать это продолжение его рассказа «Мне нужно было поговорить с тобой». Также хочу поблагодарить всех, кто оставил свои комментарии и конструктивную критику по поводу моих предыдущих рассказов.

Прошу прощения за то, что так долго не писал, но я был очень занят жизнью и другими проектами. И чтобы сделать все еще интереснее, я только что вышел из больницы после сердечного приступа, чего никому не пожелаю. Тем, кто протянул мне руку помощи, сейчас мне гораздо лучше, и я благодарю вас от всего сердца. Примечание для недоброжелателей: Слухи о моей кончине были сильно преувеличены. Простите, что разочаровал. Ну, не совсем...

Смысл оригинального рассказа прост: мужчина узнает, что его жена уходит от него с дочерью к другому в тот же день, когда он узнает, что у него рак мозга в последней стадии. В оригинале жена уезжает на месяц, чтобы побыть с любовником. Когда возвращается, ее муж уже скончался.

Хотя оригинальный рассказ мне понравился, но показалось, что он слишком короток (около 982 слов), а изменщикам требуется доза того, что я называю «лечением Сэдлтрампа». Этот рассказ состоит из трех частей. Первая – от имени мужа, вторая – от имени жены, а третья – от имени маленькой дочери Оливии, которая, на мой взгляд, и есть настоящая жертва этой печальной истории. Изначально я планировал поместить весь рассказ в одной части, но он стал жить своей собственной жизнью, так что, будет разделен на три части (более 29 000 слов каждая), и да, все они уже закончены.

А теперь оговорки:

Для тех, кто хочет сказать, что того или иного не бывает, помните, что это – моя вселенная, место, где может случиться почти все что угодно, и часто так и происходит. Как минимум, на бумаге... Кроме того:

1. Персонажи этого рассказа могут принимать участие в одном или нескольких из следующих действий: курение, употребление взрослых (в смысле, алкогольных) напитков, произнесение ругательств.

2. Все сексуальные отношения случаются по обоюдному согласию между взрослыми людьми в возрасте 18 лет и старше.

3. Высказывания или мнения вымышленных персонажей в этом рассказе не обязательно отражают взгляды или мнения автора.

Пожалуйста, обратитесь к моему профилю, чтобы больше узнать о моей личной политике в отношении комментариев, отзывов, следования и т.д. (Да, я модерирую комментарии) И, пожалуйста, помните, что это – художественное произведение, а не документальная драма...

Часть 01: Эндрю

Меня зовут Эндрю Коулман, и сегодня официально самый худший день в моей жизни. После того как врач сообщил мне, что я умираю от неоперабельной опухоли головного мозга, моя жена Энн сказала мне, что уезжает в месячный отпуск «мечты» со своим любовником, адвокатом по имени Майкл.

Учитывая, что она работает в юридической компании «Юридическая группа Симпсон», я предположил, что она имеет в виду своего босса, Майкла Симпсона. Вдобавок ко всему, она не разрешила мне увидеться с нашей восьмилетней дочерью Оливией, которая, по ее словам, едет с ними. Энн сказала, что Оливии будет легче, если она не увидится со мной до их отъезда.

Я не юрист, но и не дурак. После того как Энн ушла из дома, я позвонил в полицию и написал заявление о похищении ребенка. Они приехали на дом и взяли у меня показания, но у меня такое чувство, что из этого ничего не выйдет.

Майкл, по словам Энн, – влиятельный адвокат с «невероятными связями». Это означает, что моя жалоба, скорее всего, окажется в мусорной корзине, хотя офицеры и сказали, что я получу какие-либо известия в течение двадцати четырех часов.

Было уже далеко за полночь, когда я наконец-то рухнул на диван, так ничего и не получив от полиции. На следующий день проснулся с раскалывающейся от боли головой, частично от опухоли, частично от стресса, которому подвергла меня Энн. Я позвонил в офис, чтобы сообщить, что меня не будет, и попытался пережить этот день, но было нелегко.

Выпив в то утро вторую чашку кофе, я сделал еще два звонка: один – своей семидесятилетней маме, теперь живущей в одиночестве, а второй – своему брату Биллу. Мама зарыдала, когда я сообщил ей свою новость.

– Эта мерзкая сука, – всхлипывала она, – как она могла так с тобой поступить? И с этой бедной маленькой девочкой. Ей лучше держаться от меня подальше, а то я ей глаза выцарапаю.

– Не знаю, мама, – сказал я. Никогда не слышал, чтобы мама говорила так, и меня это немного обрадовало.

– Дай знать, если я смогу чем-то помочь, – сказала она, после того как мы немного поговорили. – Я люблю тебя, Дрю, – добавила она, используя прозвище, которым называли всех членов моей семьи.

– Я тоже люблю тебя, мама, – сказал я ей, вытирая с глаза слезу.

Билл тоже был опечален, и я услышал, как его голос надломился от волнения, когда я сообщил ему свою новость. Мы всегда были близки, и думаю, ему было так же больно, как и мне.

– Черт возьми, Дрю, – сказал он, когда я закончил, – беда не приходит одна, не так ли?

– Да, наверное, так и есть.

– Слушай, почему бы тебе с мамой не зайти сегодня на ужин к нам домой, и мы сможем обо всем поговорить? Нужно о многом позаботиться, прежде чем... ну, ты понимаешь.

– Думаю, это хорошая идея. Я приду. Во сколько? – спросил я.

– Пусть будет около полседьмого. Я сообщу Лизе и спрошу, не сможет ли она забрать маму. Уверен, что сама она будет слишком на эмоциях, чтобы вести машину.

– Наверное, да, – сказал я. – Когда я с ней разговаривал, она выглядела очень расстроенной.

– Увидимся вечером, брат, – сказал Билл, прежде чем мы закончили разговор.

В тот день произошло два события. Вскоре после полудня мне вручили документы на развод, обещанные Энн. Я бегло просмотрел их и увидел, что в качестве ее адвоката указан Майкл Симпсон. Я не стал вдаваться в подробности и сунул бумаги обратно в конверт, который бросил на диван. Примерно через час я получил СМС с неизвестного номера. Решил, что это – номер Майкла, так как свой телефон Энн оставила на тумбочке.

У меня сжалось сердце, когда я посмотрел на сообщение, к которому была прикреплена фотография Оливии, Энн и мужчины, которого я принял за Майкла. Они были где-то на пляже и, похоже, прекрасно проводили время. Для меня это стало последней каплей.

Что за больная сука готова делает нечто подобное с умирающим? Это – не пинок по больному месту, это – моча на могилу еще до смерти. Моя решимость отомстить, пусть даже из могилы, затвердела как бетон.

Я немедленно позвонил своему давнему другу и адвокату Роберту Хортону. Он был потрясен, когда я рассказал ему о случившемся. Я не стал вдаваться в подробности, а изложил все в сжатом виде, зная, что мне, скорее всего, придется повторяться.

– Эндрю, мне нужно, чтобы ты собрал эти бумаги и приехал ко мне в офис. Прямо сейчас. Я освобожу свое расписание. Нам нужно многое уладить. Я позвоню своему частному детективу, Эду Трухильо, и попрошу его встретиться с нами здесь. Ты сможешь поехать на машине, или хочешь, чтобы я послал кого-нибудь? – спросил он.

– Машину вести могу, Роберт, – сказал я. – Только сначала мне нужно привести себя в порядок.

– Пожалуйста, сделай это, – засмеялся Роберт. Я знал, что он просто пытается поднять мне настроение, и усмехнулся его шутке.

Я принял душ, побрился, оделся и уже через полчаса был в пути. Перед выходом я захватил телефон Энн, на случай если Эд сможет что-то из него узнать. Через сорок пять минут я добрался до офиса Роберта в центре города, и секретарша провела меня во внутреннее святилище Роберта, предложив чашечку столь необходимого мне кофе. Всю свою взрослую жизнь я слышал разные версии о том, что кофе полезен... а после, что вреден. Теперь этот вопрос был для меня спорным, и я с благодарностью принял чашку.

– Ты вовремя, – сказал Роберт, когда я вошел в его кабинет. Мы пожали друг другу руки, затем он представил меня своему частному детективу Эду Трухильо. Оба они внимательно слушали, когда я рассказывал им о случившемся.

– Тебя уже давно мучают головные боли, не так ли? – обеспокоенно спросил Роберт.

– Чуть меньше года, – ответил я. – Наконец дошло до того, что ничего не помогает, и около трех месяцев назад я обратился к своему врачу. Он выписал мне рецепт на препарат. На пару месяцев тот снял напряжение. Когда перестал действовать, он отправил меня на лабораторные исследования. Там сделали кучу анализов и осмотрели меня, после чего сказали, что у меня неоперабельная опухоль мозга.

– Один из специалистов сказал, что если бы ее обнаружили хотя бы полгода назад, то, возможно, смогли бы что-то сделать. Но сейчас уже слишком поздно. Я, по сути, ходячий мертвец. Мне сказали, что, возможно, я проживу еще с месяц, но не более. – Я на мгновение подивился тому, как мне удалось сказать это настолько спокойно.

– Это значит, что к тому времени, когда Энн вернется с Оливией, тебя уже не будет, – грустно сказал Роберт.

– Да, возможно, – согласился я.

– Черт, – прошипел Роберт. – Никогда бы не подумал, что Энн может поступить с тобой столь холодно.

– В доме давно уже все замерзло, – ответила я. – Остается лишь гадать, как давно длится их маленький служебный роман.

– Ты ей сказал, что у тебя диагностировали рак в последней стадии? – спросил Роберт.

– Я сказал ей, что умираю, но она отмахнулась. Сказала, что я выживу. У меня не было возможности рассказать ей об опухоли. Ей не терпелось поскорее уехать и начать новую жизнь.

– Вот уж точно бессердечная сука, – вздохнул Эд.

– И не говори.

– Ну, твой диагноз практически снимает вопрос с ее прошением о разводе, – сказал Роберт. Конечно, она оставляет дом тебе и не хочет ничего, кроме своего личного имущества, счета, единоличной опеки над Оливией и пенсии. Впрочем, это не имеет значения. Ни один суд в этом штате даже не прикоснется к ней при таких обстоятельствах. Но есть и другие вопросы, которые требуют нашего немедленного внимания. Например, она вывезла ребенка за пределы штата без твоего разрешения. Она не дала никаких намеков на то, куда они едут?

– Сказала что-то о плавании в океане, – сказал я. – Затем сегодня днем я получил вот эту фотографию.

Роберт посмотрел на изображение на моем телефоне и поморщился, прежде чем передать его Эду.

– Как думаешь, сможешь их выследить, Эд? – спросил Роберт. – Я знаю, что по этой фотографии мало что можно сделать.

– На самом деле, на этом снимке много подсказок. Мне кажется, я знаю, куда они поехали. И если я прав, то они – в Канкуне, – сказал Эд. – Давай я отправлю эту фотографию на свой телефон. Я распечатаю ее и увеличу. Если они не разбираются в технике, данные о геолокации могут быть в файле изображения. Если да, то мне придется немного поработать. В таком случае мне потребуется несколько дней, чтобы узнать их местоположение. Если они – в Канкуне, то лично я мало что могу сделать, поскольку не могу легально работать в Мексике. Однако у меня есть знакомые и партнеры в этом районе, которые могут за ними присматривать. Правда, это будет дорого стоить.

– Деньги – не проблема, – весело сказал я. – А двадцать пять тысяч долларов достаточно для начала работы?

– Да, более чем достаточно, – сказал Эд, снова опустив глаза. Я выписал чек, с размахом подписал его и протянул ему.

– Я откладывал деньги на круиз в честь годовщины, но теперь его не будет. Дай мне знать, если понадобится больше, – сказал я. – Мне же не придется копить на старость. Кстати, я принес вот это. Это – сотовый телефон Энн. Кода разблокировки не знаю, но если ты сможешь в него войти, возможно, там есть что-то, что ты сможешь использовать, например, СМС.

Эд взял телефон и включил. Конечно, тот был заблокирован. Он выключил его и положил в карман.

– Да, это очень поможет. Я знаю тех, кто может это преодолеть. Прежде чем что-то делать, мы его клонируем, и я верну его мистеру Хортону. Итак, вы хотите, чтобы я отчитывался перед вами или перед мистером Хортоном? – спросил Эд.

– Докладывай мне, Эд, – сказал ему Роберт. – Дальше я сам обо всем позабочусь. У мистера Коулмана сейчас достаточно забот.

– Звучит неплохо, – сказал Эд, убирая чек в карман. – Если больше ничего нет, я пойду. У меня еще много работы. Рад был познакомиться с вами, мистер Коулман. Хотелось бы, чтобы обстоятельства сложились иначе.

– Да, мне тоже. Я тоже рад знакомству с вами, – ответил я, пожимая руку. – И раз уж вы здесь, не могли бы вы выяснить для меня биографию Майкла Симпсона? Наверное, у меня нездоровое любопытство, но хотелось бы знать, он с ней играет или женится на ней. Может быть, он уже делал такое раньше? Отчасти мне бы хотелось верить, что на свете не так уж много безупречно чистых, святых мужчин, единственным недостатком которых является соблазнение замужней женщины.

Эд понимающе кивнул, вставая.

– Как только что-нибудь узнаю, свяжусь с тобой, – сказал Эд Роберту, когда они пожали друг другу руки.

– Спасибо, – ответил Роберт. После того как Эд покинул офис, Роберт повернулся ко мне.

– У нас еще много дел, Эндрю. Готов к этому? – спросил он.

– Да. Давай приступим, – ответил я. – Хотелось бы не чувствовать себя таким беспомощным.

***

Следующие три часа мы провели, изучая мое завещание и внося в него многочисленные изменения. План состоял в том, чтобы оставить Энн ни с чем, позаботиться о моей матери и брате и оставить львиную долю моего имущества в трасте для Оливии.

Обоим было ясно, что Энн не желает иметь со мной и моим имуществом ничего общего – ее заявление о разводе наглядно это продемонстрировало. Мы также определили, что часть средств траста может быть использована только на образование Оливии, а остальная станет доступна после окончания ею колледжа. Роберт сказал, что составит траст таким образом, чтобы к нему не было доступа у Энн.

Хотя Энн знает, что в финансовом смысле мы находимся в хорошей форме, я был уверен, что она не представляет, насколько мы на самом деле обеспечены. Точнее, насколько обеспечен я, поскольку у нас – раздельные банковские счета и кредитные карты, а третий счет предназначался для бытовых расходов и ежемесячных счетов, в которые каждый из нас вносил свой вклад.

Мы также обсудили различные варианты развития событий для Оливии, тем более что Энн, возможно, окажется за решеткой. Хотя моя мать с удовольствием взяла бы на себя опеку над Оливией, здоровье ее было не в лучшем состоянии. Единственным вариантом оставались Билл и Лиза. Роберт сделал пометки и решил заняться этим вопросом позже.

– А что с бизнесом? – спросил Роберт, имея в виду мою консалтинговую фирму «ColeTek Enterprises», специализирующуюся на информационных технологиях. Компанию я открыл примерно за год до женитьбы на Энн, и дела у нее шли очень хорошо. Она защищена брачным контрактом, на котором настоял Роберт. Благодаря этому и моему инвестиционному портфелю я мог бы легко выйти на пенсию в пятьдесят лет, если бы захотел, но с моим здоровьем этого, очевидно, не произойдет.

– Меня уже давно хочет выкупить «Empire Tech», – задумчиво произнес я. – Может быть, пришло время это сделать?

– Хочешь, чтобы я этим занялся? – спросил Роберт.

– Это было бы очень кстати, – ответил я. – У меня лишь три условия. Первое: Энн ничего не должна получить. Второе: все сотрудники остаются, и третье: я хочу, чтобы все доходы от продажи были разделены между сотрудниками в зависимости от стажа работы. Можешь сделать это?

– Сделаю. Мне лишь нужно, чтобы ты подписал необходимые доверенности, чтобы я мог действовать от твоего имени и от имени твоего имущества.

– Давай сделаем это, – сказал я.

Роберт достал еще несколько бланков и добавил их к своей стопке, которая значительно увеличилась, с тех пор как мы начали работать.

– Чтобы все сделать, Салли понадобится несколько дней, так что, давай ты уедешь, а я позвоню, когда она закончит. А пока тебе нужно встретиться со своим страховщиком, биржевым маклером и банкиром. Что будешь делать с домом?

– Пока не знаю. Когда меня не станет, страховка должна погасить закладную. Может быть, отдам его брату, и он сможет поступить с ним по своему усмотрению. Может, стоит сдавать в аренду или еще что-нибудь.

– Неплохая идея, – сказал Роберт. – Включу это в измененное завещание. Энн может его оспорить, но в заявлении о разводе ее намерения были выражены ясно.

– Хорошо. Что, по-твоему, нам делать с Энн и Майклом?

– Посмотрим, что выяснит Эд, – ответил Роберт. – К счастью, в этом штате одни из самых жестких законов, касающихся похищения ребенка. При данных обстоятельствах ей может быть предъявлено обвинение в тяжком преступлении класса «Д», и она получит пять лет тюрьмы. Что касается Симпсона, то он может столкнуться с жесткими санкциями со стороны коллегии адвокатов штата. Там не любят, когда адвокаты вступают в сексуальные отношения со своими клиентами. А если это он предложил забрать Оливию, чтобы скрыть ее от тебя, то ему грозит обвинение в сговоре и похищении. Он может легко потерять лицензию на адвокатскую деятельность и оказаться за решеткой.

– Честно говоря, я удивлен, что он взял ее в качестве клиента. Я бы подумал, что он поручит ее кому-нибудь из своих подручных. Никогда не слышал, чтобы он совершил такую огромную ошибку. Наверное, так может подействовать на человека самонадеянность.

– Кстати, не ты ли говорил, что перед поездкой Оливию забрала мать Энн и не отвечала на твои звонки? – спросил Роберт.

– Да, – ответил я.

– Почему бы тебе не поговорить с ней – может быть, она знает, что именно планировали Энн и Майкл? Может быть, даже знает, куда они уехали. Когда все это началось и почему. Не дави слишком сильно. Веди себя как обычно. Дай знать, что она скажет. Запиши, если сможешь.

– Хорошая идея, – сказал я.

– Между прочим, я знаю нескольких прокуроров штата, которых может заинтересовать опускание Симпсона на ступеньку или две. Поговорю с ними. Не волнуйся. Они за это заплатят, – с лукавой улыбкой сказал Роберт.

– Спасибо, Роберт. Мне уже лучше, – сказал я.

– Береги себя, старина. Буду на связи, – сказал Роберт, прежде чем мы расстались.

Несмотря на непрекращающуюся головную боль, выйдя из кабинета Роберта, я почувствовал себя гораздо лучше. Мы давно знаем друг друга, и я доверяю ему не меньше, чем маме и Биллу. Я поехала домой, а потом завалилась на диван, приложив к голове холодный компресс, включив «белый шум» на стереосистеме и приняв столько ибупрофена, сколько могла принять, чтобы не убить себя еще быстрее.

Проснувшись, я привел себя в порядок, переоделся в повседневное и поехал домой к Биллу. Его жена, Лиза, только что приехала вместе с мамой, и у дверей меня встретили две расстроенные женщины. В комнату вошла Мари, девятилетняя дочь Билла, и обняла меня.

– Как поживает моя любимая племянница? – спросил я.

Она комично закатила глаза.

– У меня все хорошо, дядя Дрю. И ты я – твоя ЕДИНСТВЕННАЯ племянница, – ответила она с широкой улыбкой. – А где Оливия и тетя Энн?

– Они в отпуске, – сказал я ей.

– В отпуске? А почему ты не с ними? – спросила она.

– Это долгая история, милая, – сказал я, не желая вдаваться в подробности. Она и так скоро все узнает.

– Почему бы тебе не пойти и не вымыть руки перед ужином? – сказал Билл девочке. Когда она вышла из комнаты, брат обнял меня крепче чем обычно. Было видно, что он борется со слезами. – Как чувствуешь себя? – спросил он, когда, наконец, отпустил меня.

– Как в дерьме. Во многих смыслах. Но с этим я справлюсь, – сказал я, пытаясь держать мужественное лицо в этой запутанной ситуации.

– Давай поужинаем, а потом обо всем поговорим. Лазанья устроит? – спросил он.

– Лазанья твоей жены всегда меня устраивает, – ответил я.

– Кстати, пора бы достать ее из духовки, пока она не подгорела, – сказала Лиза.

***

Вечером мы плотно поужинали, и мне показалось, что после большой порции лазаньи, салата, чесночного хлеба и кусочка чизкейка я набрал пять килограммов. Мари взяла меня за руку и повела в свою комнату, чтобы показать свои последние плюшевые игрушки.

Я чуть не расплакался, глядя на нее и слушая ее болтовню. Она так напоминает мне Оливию. Я старался... решительно... выбросить из головы то, что она, возможно, делает в этот момент; может быть, ест десерт с мамой и ее новым другом.

– Ладно, милая. Пора готовиться ко сну, – сказала Лиза, войдя в комнату через час или около того. – Пожелай дяде Дрю спокойной ночи.

– Спокойной ночи, дядя Дрю, – сказала Мари своим милым голосом, обнимая меня. – Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – ответил я, чуть не задохнувшись от желания расплакаться. Лиза улыбнулась, глядя на нас, и мне показалось, что я тоже увидел слезу в ее глазах.

Уложив Мари в постель, Лиза присоединилась к остальным в гостиной. Они сидели и молча слушали, пока я рассказывал обо всем, что случилось до сих пор.

– Черт, – вздохнул Билл, когда я закончил. – У тебя не так много времени, чтобы разобраться с делами, не так ли?

– Нет, не много. Собираюсь заняться своими делами завтра. Планирую встретиться со своим страховым агентом, чтобы поменять в моем полисе бенефициаров. Хотел бы назвать ими тебя вместе с Оливией, если ты не против. Роберт позаботится о моем завещании, – сказал я брату.

– Нет, я не против, – сказал Билл. – А что насчет дома?

– Дарю его тебе с Лизой, – сказал я. – Может быть, вы сможете использовать его как инвестиционную собственность или сдавать в аренду.

– Ты уверен? – спросила Лиза с выражением шока на лице. – Это большой дом. А как же Энн и Оливия? Куда денутся они?

– Энн ясно дала понять в своем заявлении о разводе, что не хочет его. Честно говоря, мне уже плевать на Энн, так что, мне все равно, куда она съедет. Судя по тому, что сказал мне Роберт, вполне возможно, что она все равно окажется в тюрьме.

– Но как же Оливия? – спросила Лиза.

– Если есть возможность, я бы хотел, чтобы вы оба взяли ее к себе. Роберт говорит, что может помочь с документами, – сказал я Лизе.

– Конечно, мы с удовольствием, – сказал Билл. Мы уже обсуждали этот вопрос – что будет с детьми, если умрет кто-то из нас? Помогло то, что Оливия и Мари прекрасно ладят друг с другом.

– Спасибо, меня это очень успокаивает. Я скажу Роберту. Конечно, все зависит от того, что случится, когда Энн вернется из Канкуна или откуда, куда она там уехала.

Мы проговорили еще с час, прежде чем Билл обратился к «слону» в комнате.

– Сколько у тебя времени до...

– Доктор говорит, что у меня есть две-три недели, прежде чем состояние ухудшится настолько, что мне понадобится паллиативная помощь, – сказал я.

Я достал из бумажника визитную карточку и протянул ее брату.

– Что, вероятно, будет включать в себя тяжелые наркотики. Он уже договаривается об этом.

– Отделение паллиативной медицины «Бельвью», – сказал Билл, прочитав визитку.

– Я слышала о них много хорошего, – тихо сказала мама.

– Разве это не похоже на хоспис? – спросила Лиза.

– Он может включать в себя уход за больными в конце жизни, но это еще не все, – грустно сказала мама. – Я искала их, когда твой отец упал потерял сознание, но он умер слишком быстро. – Она вздохнула при этом воспоминании. – Они делают гораздо больше, чем хоспис. Твой врач сделал правильный выбор. Тем не менее, мне не нравится мысль о том, что до тех пор ты один будешь жить в этом большом доме.

– Мне тоже, – сказал Билл. – Почему бы тебе не забрать часть вещей и не остановиться здесь, у нас? У нас есть комната для гостей с собственной ванной, которой ты можешь воспользоваться. И Мари будет рада, если ты будешь с нами.

– Мы все будем рады, если ты будешь с нами, – твердо сказала мне Лиза. Мне пришлось улыбнуться. По их тону было ясно, что сказать «нет» – не вариант.

– И я с удовольствием буду присматривать за тобой в течение дня, – добавила мама.

– Я не хочу так навязываться вам, ребята, – сказал я.

– Ты – мой брат. Это не навязывание, – заявил Билл. – И мама права. Ты не должен быть в одиночестве, особенно с учетом всего случившегося.

Несколько мгновений я обдумывал предложение, а потом согласился. Они правы. Я чувствовал себя таким... благословенным... что у меня есть семья, которая заботится обо мне и помогает, когда нужно. За исключением моей жены, единственного человека, который поклялся быть рядом со мной в болезни и здравии. И еще там ест ь что-то про «Отречься от всех других», – ворчал я про себя. Затем покачал головой. Непродуктивно.

Со слезами на глазах я принял предложение Билла.

– Спасибо. Вы даже не представляете, что это для меня значит.

Мы обнялись все вместе, и я не смог сдерживаться. Я разрыдался, сильнее, чем когда умер мой отец. Еще некоторое время все мы плакали. Как ни странно, мне стало легче, когда мы разорвали объятия и успокоились.

– Почему бы тебе не съездить к себе домой и не взять кое-какие вещи, – наконец, сказал Билл. – Пока тебя не будет, мы подготовим твою комнату.

– Конечно, – сказал я. – Съезжу и вернусь, не успеете оглянуться.

Много времени, чтобы взять все необходимое из дома, мне не потребовалось – несколько смен одежды и туалетные принадлежности. К моему возвращению гостевая комната Билла была уже готова.

Лежа в постели, я думал об Энн, Майкле и о том, что они сделали со мной. В душе нарастала ярость, когда я размышлял об их вероломных поступках. На какое-то мгновение я задумался об убийстве и даже решил нанять киллера, чтобы тот расправился с изменщиками и избавил Оливию от необходимости встречаться с ними. Но отбросил эту идею, не желая причинять Оливии больше боли, чем нужно.

Я подумывал о том, чтобы для удовлетворения своих сексуальных потребностей нанять эскорт. В конце концов, мы с Энн уже давно ничем не занимались из-за непрекращающихся головных болей и приступов тошноты, не позволявших мне делать очень многое. Но, – рассуждал я, – это сделает меня не лучше нее в плане верности, а ведь я давал обет отказаться от всех остальных. К тому же, – подумал я, – две ошибки не делают человека правым, а даже если бы и делали, нет никакой гарантии, что я все равно смогу выступить.

Тогда мне пришла в голову безумная идея нанять эскорт для соблазнения Майкла. Я мог бы нанять кого-нибудь, кто сфотографировал бы их в процессе, а потом послать эти фотографии Энн, чтобы разрушить их отношения. Но, насколько я знал, ей может быть плевать на то, чем занимается Майкл. Главное, что у нее есть доступ к его деньгам и социальному статусу.

Последняя мысль, которая пришла мне в голову, прежде чем я задремал, – начать рекламную кампанию. Я мог бы нанять писателя, который написал бы историю о жене, бросившей смертельно больного мужа ради любовной связи. Она вернется и встретит очень враждебный прием, – подумал я. Этот вариант казался мне наиболее вероятным, и я мысленно пометил, что надо обсудить его с Робертом. Меньше всего мне хотелось, чтобы Энн подала в суд на мое имущество, возможно, разрушив будущее Оливии.

– Все, чего я хочу, – это немного справедливости, – подумал я. – Неужели я прошу слишком многого?

В ту ночь мне приснился ковбой на невероятно огромном черном коне и миниатюрная блондинка. Я мало что помнил из этого сна, но кое-что из сказанного ковбоем мне запомнилось: «Правосудие едет с тобой, сынок. Никогда об этом не забывай».

***

Следующие несколько дней были очень насыщенными, поскольку я завершал свои земные дела – плохой каламбур, но вполне уместный. Я спланировал свои похороны и участок для захоронения в той же компании, что занималась похоронами отца. Стоимость была невероятной, даже для самых простых мероприятий. Но я ушел, чувствуя себя спокойным, что моей семье не придется ни о чем беспокоиться.

Полагаю, что если кто-то планировал бы мероприятие «в далеком будущем», это было бы отрезвляющим. К этому времени я уже немного впал в онемение. Быть может, смирился? Теперь это стало все равно что заключить деловую сделку, установить новый компьютер, загрузить программное обеспечение или организовать вывоз мусора.

Мой специалист по финансовому планированию был шокирован, когда я рассказал ему о происходящем, но согласился ликвидировать мой портфель и все передать в траст. Я дал ему визитку Роберта, чтобы они могли скоординировать свои действия.

Затем посетил своего страхового агента и попросил его изменить бенефициаров по полису страхования жизни. Он с пониманием отнесся к моему диагнозу и изменениям в семейной ситуации.

Самым сложным было сообщить о моей ситуации моим верным сотрудникам. Они взялись вести дела в мое отсутствие и были ошеломлены, когда я все объяснил. Похоже, я подготовил их лучше, чем предполагал вначале. К тому времени, когда я закончил, было много слез. Однако им стало легче, когда я рассказал им о своих условиях продажи в «Empire».

– А пока, Джек, ты – за главного, – сказал я Джеку Гамильтону, своему главному руководителю.

– Я буду гордиться тобой, босс, – ответил он, когда мы пожали друг другу руки.

– Ты уже это сделал, – сказал я. – Вы все сделали это.

Остаток того утра я провел, обсуждая последние детали с Джеком и сотрудниками офиса, а затем отправился в банк, чтобы гарантировать, что со всеми моими счетами все улажено. Вечером отправился в гости к Джорджу и Лидии Симпсон, родителям Энн. Прежде чем постучаться в их дверь, я включил на телефоне функцию видеозаписи.

– Добрый вечер, Эндрю, – сказал Джордж, открывая дверь. – Чем можем тебе помочь? – спросил он, пригласив меня войти.

– Я пришел поговорить с вами об Энн и Оливии, – сказал я. – Лидия дома? Я бы хотел поговорить с вами обоими одновременно.

Джордж нахмурил брови, прежде чем позвать Лидию в гостиную. У меня сложилось впечатление, что он понятия не имеет, что происходит с Энн. Мне стало немного легче. Я всегда считал его в принципе порядочным человеком. И он хорошо относился ко мне как к зятю. Возможно, в этом деле у меня появился неожиданный союзник. Лидия занервничала, едва увидев меня.

– Здравствуй, Эндрю, – заикаясь, произнесла она.

– Лидия, – серьезно ответил я. Джордж сморгнул, уловив мой тон.

– Чем мы можем тебе помочь?

– Думаю, ты знаешь, Лидия. Куда Энн увезла Оливию? – спросила я.

– Да, Лидия. Куда Энн отвезла Оливию? – спросил Джордж с явным раздражением.

– Прости, но она просила меня ничего не говорить, – неуверенно пробормотала Лидия, ее глаза метались туда-сюда между моим каменным выражением лица и быстро растущими подозрениями мужа.

– Ты можешь либо сказать мне сейчас, либо потом сообщить в полицию, – прошипел я.

– В полицию? – спросил Джордж, на его лице отразился шок.

– Да, – сказал я. – Энн увезла Оливию на месяц в неизвестное мне место без моего ведома и разрешения. Возможно, за пределы страны. Твоя жена привезла Оливию сюда в рамках этого заговора, чтобы скрыть от меня. Мой адвокат сказал, что Энн может быть предъявлено обвинение в совершении преступления класса «Д», что влечет за собой пятилетнее тюремное заключение. Любой, кто помогал ей, может быть обвинен как соучастник, что влечет за собой двухлетнее тюремное заключение.

– Боже мой, – ахнул Джордж. – Что, черт возьми, случилось, Эндрю?

– Случилось то, что Энн сошлась со своим боссом, Майклом Симпсоном. Они вдвоем решили уехать в отпуск на месяц, взяв с собой Оливию, чтобы у меня не было с ней контакта. Она подала на развод, но этого не случится.

– Моя дочь? Эта глупая, импульсивная сука? – прорычал Джордж. Затем бросил на меня пронзительный взгляд. – Почему развод не состоится?

– Потому что нельзя развестись с мертвецом, – категорично ответил я. – Согласно закона она станет вдовой, возможно, еще до своего возвращения.

– Что?! – потрясенно спросил Джордж. Глаза Лидии расширились, она прижала руки к лицу.

– Я умираю. У меня обнаружили неоперабельную опухоль мозга. Есть вероятность, что к возвращению Энн я умру. А это значит, что у меня не будет возможности как следует попрощаться с Оливией. Отчасти благодаря твоей жене, – сказал я, сердито глядя на Лидию.

– Ты сказал Энн? – спросил Джордж, пораженный.

– Я сказал ей, что умираю, но так и не смог ничего объяснить. Она просто отмахнулась от меня, сказала, что я выживу, и ушла. Итак, Лидия. Где она? И как давно ты знаешь о романе Энн с Майклом Симпсоном?

– Я уже давно... знаю, – заикаясь, ответила Лидия. – Она привела его в дом несколько месяцев назад и представила мне, в то время как Джордж был на работе. Энн сказала, что он – богатый, влиятельный и с хорошими связями. А не такой... ремонтник компьютеров, как ты, Эндрю.

– И ты купилась на эту кучу дерьма? – воскликнул Джордж, приходя в ярость. На мгновение мне показалось, что из его ушей идет настоящий пар. – Эндрю – самый честный и трудолюбивый мужчина, которого я когда-либо встречал. Он создал свою компанию на копейки и построил ее своими руками. Он создал себя точно так же, как это сделал я. МЫ создали. Этим можно гордиться, а не поливать грязью. Сколько у тебя сейчас сотрудников, Эндрю?

– У меня десять сотрудников, и я хотел нанять еще парочку, пока не случилось все это, – сказал я, затем повернулся к теще, и она заметно вздрогнула.

– Куда она поехала, Лидия? Куда увезла мою дочь? – требовательно спросил я.

– Она упоминала что-то о... Канкуне, – неохотно ответила Лидия. Она не встречалась с нами взглядом, и я не мог понять, раскаивается ли она на самом деле, хочет ли ограничить юридический ущерб или прекрасно понимает, что ее собственное комфортное положение в браке может оказаться на волоске от гибели.

– Боже мой, женщина! Что, черт возьми, ты натворила? – спросил Джордж, от гнева выступили вены. – Ты позволила Энн увезти ребенка из страны, не сказав об этом Эндрю? В тот же день, когда он узнал, что умирает? Что, черт возьми, с тобой не так?

– Энн сказала мне, что ты говорил, будто умираешь, но она подумала, что ты просто драматизируешь из-за того, что она бросила тебя ради Майкла, – объяснила Лидия. – Может быть, мне стоит позвонить ей и рассказать о твоем диагнозе, чтобы она вернула Оливию, – поспешно добавила она.

– Это невозможно, – с горечью сказал я. – Энн оставила свой телефон здесь, чтобы никто не мог с ней связаться.

Она выглядела пораженной.

– Я забыла. Она говорила мне, что сделает это. Сказала, что не хочет, чтобы ты ее выслеживал, пытался связаться с ней или с Оливией, – сказала Лидия.

– И у тебя нет никакой возможности с ней связаться? – недоверчиво спросил Джордж.

– Нет, возможности нет. И она не оставила своего маршрута.

– Потрясающе, блядь, – прошипел Джордж. – А что будет, если случится непредвиденное? У меня, например, – сердечный приступ? Или ты попадаешь в аварию? Дом сгорает?

– Я... я не знаю, – заикаясь, пролепетала Лидия.

– Черт, – сплюнул Джордж, разочарованно покачав головой. – Мне очень жаль, Эндрю. За все. Я думал, что воспитал Энн лучше, чем оказалось. Что ты будешь теперь делать?

– Это уже делается, Джордж, – сказал я ему. – Хочешь верь, хочешь нет, но с этим я уже смирился. Какая-то часть меня все равно предпочла бы умереть, чем остаться без Оливии.

– Если уж на то пошло, Эндрю, я всегда считал тебя сыном, которого у меня никогда не было. Я горжусь тобой. Если могу чем-то помочь...

– Спасибо, Джордж. Я ценю это, – сказал я, когда мы пожали друг другу руки.

– А ты... жена. Нам нужно поговорить, – прорычал Джордж, оглядываясь на Лидию, теперь выглядевшую кандидатом на сердечный приступ.

– Мне лучше уйти. Есть вероятность, что с тобой захотят поговорить власти, Лидия. Может быть, если ты будешь с ними сотрудничать, они будут к тебе проще относиться, – сказал я, немного успокоившись. Голова реально раскалывалась. – До свидания.

– Подожди, Эндрю, – позвала Лидия, когда я подошел к двери. Я остановился и повернулся к ней лицом. Она обняла меня со слезами на глазах. – Прости. Я должна была что-то сказать тебе раньше. Просто подумала... Ну, я не знаю, о чем я думала. Ты можешь простить меня? Пожалуйста?

– Я подумаю об этом, Лидия. Во всяком случае, ради Джорджа и Оливии. Сотрудничай с властями, когда они станут говорить с тобой, ладно?

– Я сделаю это, Эндрю, – сказала Лидия, и по ее щеке покатилась слеза. Мы обнялись в последний раз, затем я ушел и вернулся в дом Билла. По приезду позвонил Роберту и рассказал ему о случившемся.

– Ты это записал? – спросил он.

– Да, – ответил я.

– Хорошо. Так будет проще. Салли уже все проработала и подготовила все для твоего одобрения. Можешь быть здесь завтра утром в девять?

– Смогу.

– Отлично. У Эда тоже есть кое-какие новости. Попрошу его зайти, и мы все обсудим.

– Не могу дождаться, – сказал я. Мы закончили разговор, и я рухнул в одно из кресел Билла, закрыв глаза в тщетной попытке отгородиться от непрекращающейся боли в голове.

***

На следующее утро после плохого сна я вошел в кабинет Роберта и увидел, что Эд уже приехал. После обязательного приветствия и чашки кофе Роберт обратился к Эду:

– Что выяснил?

– На самом деле, довольно много, – начал Эд, раскрывая объемный отчет. – Подтвердилось, что Майкл и Энн на самом деле отправились в Канкун. Мои люди, кстати, следят за каждым их шагом. Мы также смогли получить доступ к телефону Энн, и это дало нам кладезь информации. Все еще продолжаем разбираться – нам нужно многое понять.

– Судя по их СМС сообщениям и частной электронной почте, роман длится около девяти месяцев. Эту небольшую поездку в отпуск они начали планировать шесть месяцев назад. Мне сообщили, что они остановились в отеле «Хилтон Канкун Ресорт».

– Интуиция подсказывает мне, что это – не просто прогулка, – заключил Эд.

– О? И почему же? – спросил Роберт.

– Для начала, они воспользовались частным самолетом, зарегистрированным на компанию в Колумбии. Мы все еще это выясняем. Высадив Майкла и Энн в Канкуне, самолет полетел на Кайманы, потом на Ямайку, а затем прибыл в Медельин. Я сделал несколько звонков и узнал, что самолет должен вернуться в Канкун через несколько дней. Больше мы ничего не знаем.

– А что с Оливией? Она в безопасности? – с тревогой спросил я.

– Похоже, она развлекается, но в сообщении, которое я получил сегодня утром от одного из моих знакомых, говорится, что Энн и Майкл вчера вечером оставили твою дочь в номере, а сами отправились в клуб, – ответил Эд.

– Да что с ними такое?! – взорвался я. – Как они могли оставить восьмилетнюю девочку одну, пока сами развлекались?

– Хороший вопрос, – сказал Роберт. – Похоже, нам придется привлечь службу защиты детей. Твои люди сделали фотографии? – спросил он Эда.

– Да, сделали. И не увидели ничего, что указывало бы на то, что там была няня. Мы будем следить за этим. – Он посмотрел на меня и ободряюще кивнул. – У обоих парней, ведущих наблюдение, есть маленькие дочки. Они не допустят, чтобы с ней случилось что-то плохое.

Я прикусил губу и кивнул в ответ.

– Пожалуйста, сделайте это, – сказал Роберт. – Не могу не задаться вопросом, не войдет ли это у нее в привычку.

– Возможно. Во всяком случае, вот мой отчет на данный момент. Здесь – фотографии и аудиозаписи. Видео в пути. Мы будем держать руку на пульсе и сообщим тебе, когда у нас появится больше информации, – сказал Эд. Он достал из кармана телефон Энн и протянул его мне. – Ее телефон клонировали, так что, больше он нам не нужен.

– Спасибо, – сказал я, убирая телефон в карман.

– Если у вас нет для меня больше ничего, я лучше вернусь к этому, – сказал нам Эд.

Мы попрощались и смотрели, как он уходит.

– Я разговаривал с прокурором штата, и ей не терпится взяться за это дело. Это даст ей больше боеприпасов, но не уверен, что она сможет использовать их в суде, учитывая, каким образом они были получены, – сказал Роберт.

– Даже если за телефон плачу я?

Он посмотрел на меня, и я пожал плечами.

– У нас был общий счет, на который мы оба вносили деньги и который покрывал все ежемесячные счета, хотя я вносил примерно три доллара на каждый доллар, который вносила Энн. Это включает в себя телефонные и интернет-счета.

Роберт на мгновение задумался, прежде чем ответить.

– Это может несколько изменить ситуацию. Я посоветуюсь с прокурором штата.

– Я также думал о том, чтобы поручить кому-нибудь написать мою историю, – сказал я. – Что думаешь?

– Хочешь, чтобы мир запомнил Энн как женщину, бросившую умирающего мужа, отказавшись дать ему возможность попрощаться с любимой дочерью, – проницательно сказал Роберт. – Я прав?

– Почему бы и нет?

– Действительно, почему бы и нет? Я знаю нескольких хороших авторов в местной газете, известных своей рассудительностью и честностью. Могу с ними связаться и узнать, не заинтересуются ли они. Однако мы бы не хотели, чтобы статья вышла в свет до ее возвращения. Это может ее насторожить.

– С этим я могу смириться, – со вздохом ответил я.

– Хорошо. Я это сделаю. Давай, пройдемся по этим анкетам и все оформим, чтобы я мог их подать, – сказал Роберт.

Следующие два часа мы провели, изучая документы. Я был удовлетворен всем, что сделали Роберт и его команда, и подписал свою жизнь... в буквальном смысле слова. Старался не думать об этом и сосредоточился на том, чтобы не дрожала рука. Когда мы закончили, я отложил ручку и посмотрел на стопку бумаг, аккуратно разложенных по папкам. Вот во что превратилась моя жизнь – в стопку бумаг. Это казалось холоднее и печальнее, чем надгробие. По крайней мере, моя семья будет защищена от Энн и ее мерзкого любовника.

Роберт почувствовал мое душевное состояние и ободряюще обнял за плечи. После того как мы по-мужски обнялись, он взял в свои руки оба моих поникших плеча.

– Все образуется, Эндрю. Я знаю, что было трудно, но это нужно было сделать. Теперь я хочу, чтобы ты провел остаток времени со своей семьей. А со всем остальным я разберусь сам.

– Спасибо, Роберт. Ты – отличный друг, – ответил я.

Мы пожали друг другу руки, и я рассчитался с ним по счету, после чего покинул офис. По дороге к Биллу заехал к себе домой, бросил на диван ничего не значащие теперь бумаги о разводе и положил телефон Энн на место, где она его оставила. Оглядев темный пустой дом, я тихо с ним попрощался, запер дверь и ушел.

Следующие три дня я провел в пижаме, пытаясь справиться с неуклонно нарастающими симптомами. Помимо головной боли и тошноты, я начал терять равновесие, испытывая головокружение и онемение. Моя способность связно говорить также снижалась. К счастью, рядом была мама с неизменной миской горячего куриного супа с лапшой, который всегда помогал мне справиться с ситуацией.

Когда в кармане зажужжал телефон, я подумал, что у меня опять приступ. Но это оказалась Патриция Демпси из «Daily Record», сказавшая, что получила мой номер от Роберта и желавшая узнать, не может ли она зайти ко мне для интервью. Я пригласил ее к себе, потом с трудом оделся, так как не хотел, чтобы она увидела меня в пижаме. Мама суетилась вокруг меня, а потом пошла наводить порядок в гостиной.

– Вам не стоило одеваться ради меня, – сказала Патриция, когда я открыл дверь.

Сначала я растерялся. Дружелюбная манера Патриции, а также ее приятная внешность привели меня в замешательство, и я почти почувствовал себя подростком.

Мама принесла нам по чашке кофе и вышла из комнаты, чтобы мы могли поговорить. Спросив разрешения, Патриция включила диктофон, чтобы гарантировать точность моего рассказа.

– Когда Роберт рассказал мне о том, что случилось, я хотела убедиться, что будет рассказана ваша сторона истории. Майкл Симпсон – очень влиятельный адвокат. Ходят разговоры о том, что в будущем он может стать судьей. Удивлена, что он опустился до такого, – сказала Патриция с ноткой скептицизма в голосе.

– Ну, он подал документы на развод, так что, они являются достоянием общественности, – сказал я ей. – У частного детектива, ведущего дело, есть месяцы текстовых сообщений и личных электронных писем между Симпсоном и моей женой, в которых они обсуждают свой роман. Я скажу Роберту, что вы можете получить доступ к этим уликам, хотя они могут быть использованы только в качестве фона.

Я лукаво улыбнулся.

– Я представляю, что законы для репортеров в СМИ отличаются от законов для адвокатов в зале суда. Вот фотография, присланная мне на следующий день после того, как они покинули страну. Она определенно должна быть пригодна для использования.

Я протянул ей свой телефон, хотя рука у меня дрожала. Увидел, как в ее глазах промелькнуло понимание и озабоченность, прежде чем она успела натянуть на себя профессиональную маску.

– Уехали из страны? – спросила Патриция, с шоком на лице глядя на фотографию в моем телефоне.

– Да. Сейчас они в Канкуне. Это подтвердилось.

Я уже устал, но она слышала в моем голосе отвращение.

– Могу я получить копию этой фотографии?

– Конечно, – ответил я.

Патриция отправила копию фотографии на свой телефон, а затем спокойно слушала, как я рассказываю свою историю. Всю. Несколько раз мне приходилось делать паузы из-за нахлынувших эмоций, несколько раз останавливаться, чтобы перефразировать кое-какие предложения – в голове они звучали нормально, а на деле выходили неразборчиво.

– Простите, это из-за опухоли, – извинился я после третьего искаженного предложения.

– Все в порядке, – доброжелательно заверила меня Патриция. – Не торопитесь. Я никуда не спешу.

– К сожалению, я спешу. Не думаю, что буду еще жив, когда они вернутся в конце месяца.

– Понятно, – грустно ответила Патриция. – Так, что вы чувствуете по поводу всего этого?

– А что, по-вашему, я должен чувствовать? Вижу, вы замужем, – сказал я, глядя на ее кольца. – Что, если бы однажды вы пришли домой с работы с ужасной новостью, а муж сообщил вам, что уходит к другой женщине – вместе с вашими детьми?

Я увидел, как она вздрогнула, и ее тело дернулось почти столь же сильно, что и мое.

– Я чувствую себя использованным и преданным. Знаю, что такое случается слишком часто, но есть достойный способ с этим справиться. Если ты недоволен, постарайся это исправить. Если не можешь исправить – разводись. После развода можешь искать... все, что сочтешь нужным. Больше всего я сожалею о том, что не смог попрощаться с Оливией. В последний раз сказать ей, насколько сильно ее люблю. – На меня накатила волна боли, и я вскинул голову, как лошадь, отгоняющая кусачую муху.

– Более десяти лет я любил Энн всем сердцем. Все что я делал, было ради нее и моей дочери Оливии. Я всегда ставил их нужды выше своих. Всегда. И что получил взамен? Наплевательское отношение. От меня отмахнулись, как от школьника. Ну и черт с ней. И с тем жалким куском дерьма, с которым она решила уехать, – холодно прошипел я.

Патриция смотрела на меня со смесью страха и шока.

Я попытался сделать глубокий вдох, но в результате зашелся в приступе кашля.

– Простите, что взорвался. Обычно я не такой.

– Опухоль? – тихо спросила Патриция.

– Да, к сожалению, – сказал я, кивнув головой. – Меня предупредили, что по мере ее распространения обычные социальные запреты начнут... ослабевать.

– И что же вы будете делать? – спросила Патриция.

– Я делаю это сейчас. Все, что я мог еще сделать, уже сделано. Энн не получит никакой выгоды от моей смерти – вообще никакой. О моей семье хорошо позаботятся. Моя дочь ни в чем не будет нуждаться. Все же что я оставлю Энн, – это презрение всего мира, надеюсь. И средний палец, – добавил я, показывая ей фотографию, сделанную Робертом в последний раз, когда мы разговаривали.

– Как только это выйдет в свет, я уверена, что она получит много таких, – хмыкнула Патриция, останавливая запись. – Думаю, на данный момент у меня есть все необходимое. Я подготовлю некоторые сведения и составлю окончательный вариант. Мистер Хортон просил все предоставить к просмотру, прежде чем я выпущу это, так что, я обязательно проверю это с ним, прежде чем что-то с этим делать.

– Спасибо. Я очень это ценю.

– Нет, сэр. Спасибо ВАМ. Мне и впрямь очень жаль слышать все это, но обещаю, что ваша история будет рассказана. Не знаю, религиозный ли вы человек, мистер Коулман, но я буду держать вас в своих мыслях и молитвах.

– Мы все были бы за это благодарны, – с порога сказала мама.

– Я, пожалуй, пойду. Спасибо, что уделили мне время. И за кофе. Всего хорошего, – сказала Патриция, собирая свои вещи. Мама проводила ее до двери и еще раз поблагодарила за то, что она записала мою историю. Вернувшись, она застала меня рыдающим в кресле.

– Почему, мама? Чем я заслужил такое? Я всего лишь всем сердцем любил ее.

– Ты не сделал ничего плохого, милый, – сказала мама, обнимая меня за плечи. – Ничего. Она – просто эгоистичная сука, которую нужно хорошенько отшлепать. Я знаю, что это больно, но тебе лучше о ней забыть. Она получит по заслугам.

Мама обнимала меня, пока я не успокоился, а потом проводила в мою комнату, где я переоделся в пижаму и забрался под одеяло. Съев еще одну порцию ее куриного супа, я уснул.

***

Примерно через три дня к нам домой зашел Роберт, чтобы сообщить, что компания «Empire» приняла мои условия продажи бизнеса. Они ознакомились с финансовыми документами, предоставленными Робертом, и вечером на заседании совета директоров обсудят свое окончательное предложение.

– Они очень впечатлены всем, что сделал ты и твоя команда. Предварительные цифры, которые я услышал на данный момент, намного превосходят твои ожидания. И они готовы работать со мной вместо тебя. На самом деле, они хотели, чтобы я выразил свои соболезнования тебе и твоей семье.

– Спасибо, Роберт. Это снимает с меня груз забот. И уверен, что это также снимет груз с души моих сотрудников. Ты уже сообщил им об этом?

– Да. Вместе со всеми обычными оговорками. Несмотря на это, они очень довольны, – сказал Роберт.

– А что насчет...

– Энн? Сейчас не могу вдаваться в подробности, но думаю, что по возвращении ее и Симпсона ожидает неприятное пробуждение. Похоже, власти еще больше заинтересовались их поездкой в Канкун. Не могу говорить об этом, потому что не знаю всех подробностей, но прокуратура штата упорно работает над этим.

– И, как я понимаю, не одно агентство из трех букв (неофициальное или шутливое название национального или международного правоохранительного или регулирующего органа, особенно обладающего полномочиями по проведению расследований и арестов) тоже заинтересовалось. Не волнуйся. Все под контролем. Справедливость восторжествует. Обещаю тебе, – сказал Роберт с блеском в глазах.

– Спасибо, Роберт. Теперь я чувствую, что могу уйти с миром, – тихо сказал я, стараясь не слишком неразборчиво произносить слова.

Через несколько дней Билл неохотно позвонил в отделение паллиативной медицины и попросил забрать меня, так как я деградировал настолько, что стал нуждаться в круглосуточном уходе. Я передал ему ключ от дома, ранее бывшего моим.

– Я заберу твои вещи. Ни о чем не волнуйся, – сказал Билл, по его лицу текли слезы.

– Мам, ты не могла бы сделать так, чтобы Оливия получила полку с моими старыми любимыми книгами? Что-нибудь на память обо мне? – спросил я, когда она обняла меня.

– Конечно, я сделаю это, сынок, – всхлипывала мама, крепко обнимая меня. – Я люблю тебя, мой милый, ненаглядный мальчик.

– Я тоже тебя люблю, мама, – выдохнул я. Мы все обменялись объятиями со слезами на глазах и попрощались, прежде чем санитары погрузили меня в кузов машины скорой помощи.

Следующие несколько дней были ужасными. Постоянная боль, тошнота, головокружение и помутнение сознания прерывались лишь приступами мучительных криков. Казалось, что в моем черепе живет когтистое чудовище, пытающееся вырваться наружу. Я с ужасом думал о том, что должна делать с сиделками моя боль, но они ни разу не пожаловались, а только бесконечно улыбались и пытались облегчить мое состояние.

Не знаю, сколько времени я пролежал в таком состоянии, но помню, что не раз видел заплаканные лица родных. Я отчаянно хотел им сказать, что все будет хорошо, но в получался лишь невнятный бред.

Но однажды рано утром, открыв глаза, я обнаружил, что вся моя боль внезапно исчезла. Неужели я выздоровел? Неужели опухоль испарилась? Я посмотрел на часы на стене и увидел, что уже 4:30 утра. Потом увидела еще кое-что – мужчину.

Но не просто мужчину – моего отца. Или, как минимум, более молодую версию отца. И он улыбался.

– Готов порыбачить? Я выбрал отличное место, – сказал он.

Я вспомнил рыбалку с папой и Биллом, когда мы были моложе. Мама с удовольствием готовила рыбу, но настаивала, чтобы чистили ее мы сами.

– Рыбалка – это хорошо, папа, – сказал я.

– Давай, сынок. Идем, – сказал он, протягивая мне руку, которую я с радостью принял. Я вышел в солнечный свет и обнял его.