|
|
Новые рассказы 79432 А в попку лучше 11684 +9 В первый раз 5146 +3 Ваши рассказы 4643 +2 Восемнадцать лет 3462 +3 Гетеросексуалы 9346 +1 Группа 13482 +4 Драма 2933 +1 Жена-шлюшка 2616 +4 Женомужчины 2073 Зрелый возраст 1737 +1 Измена 12249 +9 Инцест 11946 +3 Классика 366 Куннилингус 3262 +1 Мастурбация 2253 +1 Минет 13319 +5 Наблюдатели 8044 +3 Не порно 3076 +1 Остальное 1083 Перевод 8046 +8 Пикап истории 725 По принуждению 10791 +4 Подчинение 7251 +3 Поэзия 1475 +1 Рассказы с фото 2518 +2 Романтика 5607 +2 Свингеры 2329 Секс туризм 510 Сексwife & Cuckold 2496 +4 Служебный роман 2428 +1 Случай 10176 +4 Странности 2726 +1 Студенты 3615 Фантазии 3303 +1 Фантастика 2848 +3 Фемдом 1476 +3 Фетиш 3238 Фотопост 787 Экзекуция 3229 +2 Эксклюзив 348 +1 Эротика 1917 Эротическая сказка 2518 +3 Юмористические 1531 +1 |
Говорить не нужно. 3/3 Автор: Сандро Дата: 12 октября 2023
Часть 3: Оливия Тринадцать лет спустя: Я улеглась на маленькую кровать в своей комнате, позволяя воздуху от потолочного вентилятора омывать меня. В ожидании сна я достала пожелтевшее письмо, очень давно написанное моим родным отцом, и в сотый раз перечитала его. Моя дорогая Оливия, – начиналось письмо. – Надеюсь, это письмо застало тебя в безопасности и в добром здравии. Я хотел бы еще раз обнять тебя и сказать, как сильно тебя люблю и как много ты для меня значишь. К сожалению, этого не будет. Я поклялся твоей матери рассказать тебе о том, что случилось, и о том, какого человека она выбрала тебе вместо отца, и вот что я скажу. В тот день, когда ты уехала в Канкун с мамой и Майклом Симпсоном, я узнал, что у меня диагностировали неоперабельную опухоль мозга. Врач говорит, что опухоль агрессивная и, скорее всего, я не протяну и месяца. Я пытался сказать об этом твоей матери, но она отмахнулась от меня, заявив, что я «выживу». Также она сказала, что будет лучше, если я как можно скорее порву с тобой отношения. Такова, по ее словам, была идея Майкла. Пока вы были в Канкуне, частный детектив узнал все возможное о бойфренде твоей матери, и то, что он обнаружил, было совсем нехорошо. Твоя мать говорила, что у него невероятные связи, и была права. Политики, судьи, бизнесмены, да мало ли кто еще. Но среди его знакомых были и очень нехорошие личности – те, кто использует в своих интересах таких молодых девушек как ты. Вместе с моим адвокатом Робертом Хортоном мы сделали все возможное, чтобы защитить тебя от влияния Симпсона, и я могу лишь надеяться, что нам это удалось. Также я сделал все возможное, чтобы обеспечить тебе финансовое благополучие на всю оставшуюся жизнь. Могу лишь надеяться, что у тебя было хорошее детство, и что твой дядя Билл смог получить над тобой опеку. Мне очень жаль, что я не смог быть рядом с тобой и наблюдать, как ты вырастаешь в прекрасную женщину, которой, я уверен, сейчас ты являешься, но хочу, чтобы ты знала, что за те несколько лет, что мы провели вместе, я любил тебя больше самой жизни. Со всей любовью и поцелуями, папа. Со слезами на глазах я аккуратно сложила письмо и вложила его в конверт, после чего бережно упаковала в сумку. Папа – то есть тот, кого я теперь называю папой, и кто на самом деле является моим дядей Биллом, – подарил мне это письмо на мое восемнадцатилетие вместе с бухгалтерской книгой, где было больше цифр, чем я могла себе представить. Папа объяснил, что мой отец очень много работал, сделал несколько надежных инвестиций и перед смертью продал свою компанию, чтобы результаты его тяжелой работы достались мне, а не моей матери. Отец был опекуном траста вместе с мистером Хортоном. Все мои расходы на образование были покрыты, и я получала ежемесячную стипендию, увеличивавшуюся по мере моего взросления. Когда мне исполнится тридцать лет, траст перейдет ко мне. Я давно не плакала о своем отце, но сейчас заплакала. Я вспомнила ту давнюю поездку в Канкун. Помню, как недоумевала, почему папа не смог поехать с нами. Мама как-то оправдывалась и говорила, что, может быть, он сможет присоединиться к нам позже, если отпросится с работы. Но этого так и не случилось. Я умоляла ее дать мне возможность поговорить с ним, но она всегда говорила, что он слишком занят, чтобы разговаривать со мной. Теперь эта ложь терзала мою душу. Плывя в океане, я хорошо проводила время, и познакомилась с множеством разных и интересных людей. Среди них был один человек по имени Хулио, бывшим, по словам Майкла, его другом. Именно он сфотографировал нас на пляже – та самая фотография, которую Майкл послал папе. Хулио показался мне довольно милым, но было в нем что-то такое, что заставляло меня нервничать. В основном, я хорошо проводила время, но очень скучала по отцу. Несколько ночей я слышала, как мама и Майкл находятся в своей комнате, и знала, что она делает с Майклом то, что раньше делала только с папой. Может быть, в то время я была всего лишь восьмилетним ребенком, но не была глупой. Я была уверен, что моему отцу это не понравится. Было несколько ночей, когда мои носовые пазухи плохо себя чувствовали, и мама давала мне небольшую дозу лекарства. Обычно это помогало мне заснуть, но в этот раз все было иначе. На следующее утро я часто просыпалась в растерянности, не помня, что было накануне, и это меня пугало. Когда мы вернулись, папы дома не было. Мама сказала, что он, наверное, на работе, и я пошла на другую сторону улицы поиграть со своей лучшей подругой и рассказать ей о своем путешествии. Следующее, что помню, это как мама меня позвала и сказала, что мы должны сходить к Роберту Хортону, папиному другу и адвокату. Когда мы пришли в офис Роберта, меня попросили поговорить с женщиной по имени Дженнифер. Она показалась мне доброй женщиной с приятной улыбкой, и мы хорошо поговорили о моей поездке. Затем она сказала, что хочет убедиться, что со мной все в порядке, и отвезла меня в больницу, где врачи взяли у меня кровь на анализ. Я слегка волновалась из-за отсутствия мамы, но Дженнифер была очень мила и выглядела вполне обеспокоенной, поэтому я согласилась и не стала поднимать шума. Когда Дженнифер привела меня обратно в кабинет Роберта, мамы и Майкла уже не было. Роберт, бабушка и дядя Билл усадили меня и объяснили, что папа умер из-за чего-то в его голове. Они обнимали меня, пока я рыдала. Я так и не успела попрощаться с ним и сказать, что я его люблю. Но все стало еще хуже. Они сказали, что мама и Майкл сделали нечто плохое, забрав меня от папы без его разрешения. Сказали, что с ними должна поговорить полиция, и скорее всего, их долго не будет. А пока, сказали они, я буду жить у дяди Билла и тети Лизы. Я была не против, потому что они мне очень нравились, и я всегда хорошо проводила время со своей двоюродной сестрой Мари, на год старше меня. Через день или два я увидела по телевизору кое-что, что меня очень обеспокоило. Там говорили о моей матери, рассказывали о ней что-то ужасное. В то же время восхваляли моего отца как героя и опору общества. Дядя Билл выключил телевизор и сел рядом со мной. – Почему они говорили эти ужасные вещи о маме? – спросила я. – Наверное, они не знают ее так, как мы, – сказал дядя Билл. – Не обращай на это внимания, ладно? Через несколько дней дядя Билл, придя с работы, сделал объявление. Мама взята под стражу федеральным правительством. – Что это значит? – спросила я. Мне было страшно. Я потеряла отца и не хотела потерять маму. – Точно не знаю, – сказал он. – Может быть, ее показания нужны им для того, чтобы посадить в тюрьму каких-нибудь очень плохих людей. Зная то, что знаю теперь, я понимаю, что он пытался уменьшить мою боль, так как мне не разрешали видеться с ней с того дня в офисе Роберта. – Увижу ли я ее когда-нибудь еще? – спросила я. Я помню, что боялась ответа. – Не знаю. Надеюсь, что да, – сказал дядя Билл. – Посмотрим. Но больше я ее не видела. Вскоре после этого сообщения мы получили известие о том, что находясь в федеральном заключении, мама покончила с собой. Теперь я стала ребенком без родителей, сиротой. Это – очень одинокое слово. Вся моя жизнь кончена, и несколько дней я была безутешна. Мы только что схоронили папу, а теперь умерла и мама. Несколько дней я проплакала. Все старались меня утешить, но безуспешно. Не раз я думала, что единственный способ увидеть их снова – это умереть. В своем детском сознании я думала, что если умру как они, то мы снова будем вместе. К счастью, дядя Билл и тетя Лиза поняли, что со мной происходит, и обратились за помощью. Потребовались месяцы, долгие беседы с доктором Кэти и пастором Джейкобом, но в конце концов, я смогла жить дальше. Хотя чего-то не хватало. И снова мне на помощь пришли Билл и Лиза, только на этот раз помогла Мари. – Милая, ты же знаешь, что мы с тетей Лизой тебя очень любим, правда? – спросил дядя Билл. – Да... – И Мари тоже любит тебя. – И я тоже вас люблю, – ответила я. – Ну, поскольку твои родители... умерли, мы хотели бы их заменить, если ты не против, – сказала тетя Лиза. – Что вы имеете в виду? – спросил я. – Мы хотели бы... усыновить тебя как своего ребенка. Хотели бы стать твоими новыми мамой и папой, – сказал дядя Билл. – А ты тогда станешь моей младшей сестрой, – с улыбкой сказала Мари. – Я всегда хотела иметь сестру. – А ты будешь моей старшей сестрой? – спросила я. Мысль о том, чтобы снова иметь родителей вместе со старшей сестрой, показалась мне хорошей. – Да. Разве это не будет весело? – спросила Мари. Чем больше я думала, тем лучше мне это казалось. – Это было бы весело, – сказала я. – Обещаете, что не бросите меня? – Мы никогда не бросим тебя, милая, – пообещал дядя Билл. Так дядя Билл и тетя Лиза стали моими новыми родителями. А моя кузина Мари стала моей новой старшей сестрой. В тот день я впервые за много месяцев улыбалась от счастья. Я больше не была сиротой! С этого момента у меня было хорошее детство. Конечно, время от времени возникали небольшие ссоры, но мы всегда заканчивали день улыбками, объятиями и поцелуями. Мои новые мама и папа были замечательными любящими родителями, а Мари оказалась самой лучшей старшей сестрой, какую только можно пожелать. Мы делились друг с другом всеми секретами и несколько раз даже сходили на двойные свидания, к неудовольствию наших спутников-мужчин. Отец любил стрелять и часто брал нас с Марией с собой на стрельбище. Он научил нас безопасному обращению с оружием, а когда мы стали достаточно взрослыми, купил нам по винтовке 22-го калибра. Прежде чем разрешить нам стрелять, он убедился, чтобы мы прошли курс по технике безопасности, и внимательно следил за нами, когда мы ходили на стрельбище. Я обнаружила, что мне нравится стрелять – очень! И я оказалась чертовски хороша. Папа был поражен, наблюдая, как я раз за разом попадаю в яблочко. Мари тоже неплохо стреляла, но не так хорошо, как я. – Черт. У нас тут – своя маленькая Энни Окли, – похвастался отец, глядя на мою мишень. – Хочешь попробовать пострелять из моего Savage? – Конечно, хочу! Он показал мне, как заряжать винтовку, и внимательно наблюдал за тем, как я прицеливаюсь. Отдача винтовки была намного больше, чем у моего 22-го калибра, но это было так приятно, особенно когда я увидела, что пуля попала в яблочко на расстоянии в двести метров. Отец вскрикнул, увидев мишень. Мари ахнула, глядя на мишень в бинокль. – Напомни мне никогда тебя не злить, сестренка, – проворчала она. К этому времени вокруг нас собралась группа людей, чтобы отметить мою стрельбу. – Знаешь, в местной средней школе есть команда по стрельбе, – сказал один из мужчин. – Тебе стоит попробовать себя в ней. Уверен, ты попадешь. – Да? С чего вы это взяли? – спросил папа. – Я – тренер команды. Дин Оллред, – сказал мужчина с широкой ухмылкой, пожимая папе руку. – Мы всегда ищем новые таланты. Как вас зовут, юная леди? – Оливия Коулман, – сказала я. – Коулман. Вы имеете отношение к Эндрю Коулману? Я знала, что в честь моего отца была поименована библиотека, после того как стало известно о его смерти. Я нервно посмотрела на отца и была благодарна, когда он ответил за меня: – Эндрю был моим братом, – тихо, но с гордостью сказал папа. – Он был хорошим человеком, твой брат, – сказал Дин, кивнув. – Да, был. Самым лучшим, – сказал отец. – Что ж, мисс Коулман, почему бы вам не прийти ко мне при первой же возможности? Вы ведь знаете, где находится школьное стрельбище? – Да, сэр, знаю, – сказала я ему. – Хорошо. С нетерпением жду нашей скорой встречи, – сказал Дин с еще более широкой улыбкой. Он пожал руку отцу и ушел. Я еще не знала, что эта встреча положит начало моей дальнейшей жизни. *** На следующий учебный день я встретилась с Дином, и тот провел для меня экскурсию по полигону. Мы поговорили о технике безопасности на стрельбище, и он показал мне матчевые винтовки, которые использовала школа для соревнований. Эти винтовки были гораздо дороже, чем 22-й калибр, что подарил мне папа. – Хочешь попробовать? – спросил Дин. – Конечно, – ответила я. Я надела стрелковую куртку, очки и защиту для слуха. Дин показал мне, как правильно лежать, и наблюдал, как я заряжаю магазин пятью патронами. Сам сел позади меня и стал наблюдать, как я делаю первый выстрел. Выстрел был произведен высоко и вправо, поэтому я убрала оружие и отрегулировала прицел, как он мне показывал. Когда Дин кивнул, я перезарядила магазин и выпустила оставшиеся пули, попавшие в яблочко. Я убрала оружие и дала Дину осмотреть его, чтобы убедиться, что в патроннике нет боевых патронов. Он забрал у меня оружие и вывел мишень на линию огня. – Впечатляет, – сказал он. – Я могу с этим работать. Ты можешь проводить здесь час после школы три дня в неделю? – Да, сэр, могу, – заверила я его. – Хорошо, – сказал Дин. – Конечно, ты знаешь, что тебе придется поддерживать свои оценки на высоком уровне, если хочешь остаться в команде? – Да, я так и поняла, – сказала я. Я знала, что все внеклассные занятия – это привилегия, а главный приоритет – учеба. – Пусть родители подпишут формы согласия, принесут их, и мы начнем. Добро пожаловать в команду, – сказал Дин. Мы пожали друг другу руки, и всю дорогу до дома я практически парила. – Ты уверена, что это то, чем ты хочешь заниматься? – спросила мама. – Да, уверена, – ответила я. Мама посмотрела на папу, и я увидела, что между ними есть негласная связь. Папа просмотрел бумаги и кивнул. – Ладно. Мы разрешим тебе это сделать, но не забывай о своих оценках, слышишь, юная леди? – спросил он. – Спасибо, папочка, я тебя люблю! – пискнула я, обнимая его. Когда он отпустил меня, я обняла маму, сказав ей, что ее люблю тоже. *** Следующие три года я провела в команде, освоив все виды огнестрельного оружия – от винтовок до пистолетов и дробовиков. Больше всего мне нравились винтовки для соревнований, и я почти всегда попадала в десятку лучших, приводя свою команду к одному чемпионскому титулу за другим. Самым удачным был выпускной год в школе, когда я привела команду на чемпионат штата по стрельбе на дальние дистанции, на несколько выстрелов опередив следующего за мной ученика. Мы выиграли это соревнование, и я получила за свои старания приз. Я была занята чисткой винтовки, когда услышала приближение мужчины. – Мисс Коулман? – спросил мужчина. Подняв голову, я увидела крепкого мужчину в военной форме с орденскими колодками, покрывающими одну сторону груди. – Да, а в чем дело? – спросила я. – Я – сержант-майор Бретт Вилкерсон из отдела вербовки армии США. Я наблюдал, как вы сегодня стреляли. Должен сказать, что такой стрельбы не видел уже очень давно. Поздравляю. – Спасибо, сержант-майор, – вежливо ответила я, впечатленная его выправкой и формой. – Не знаете, чем планируете заниматься после школы? – спросил он. – Еще не определилась, – ответила я ему, что было правдой. К тому времени у меня был возможность получить первый взнос из трастового фонда, но я еще не решила, в какой колледж поступать. – У тебя природный дар. Было бы обидно, если бы он пропал зря. Как смотришь на то, чтобы за твою стрельбу тебе еще и платили? Я не ожидала этого и не знала, что и думать. Попадать по бумажным мишеням и металлическим дискам – это одно, а стрелять в живого человека – совсем другое. – Вы имеете в виду... как снайпер? – спросил я. – Что-то вроде этого, да. Армия тратит большие деньги на подготовку снайперов. Судя по тому, что я вижу, вам это дается естественно. – Я не знала, что в армии разрешают быть снайперами девушкам, – ответила я. – Было время, когда этого не делали. Но за последние несколько лет армия изменила свое отношение ко многим вещам. Кроме того, одни из лучших снайперов в истории – женщины. Вы знали об этом? – Нет, не знала, – сказала я ему, несколько удивленная. – Конечно, вам придется пройти дополнительную подготовку, получить квалификацию, как и всем остальным. Но вы, похоже, физически здоровы, хорошо владеете огнестрельным оружием, и подозреваю, вы сможете сделать все что захотите. – А что получу взамен? – спросила я. – Дайте нам четыре года, и армия оплатит ваше обучение в колледже, предоставит ветеранские льготы, и вы получите удовлетворение от осознания того, что добились этого собственным трудом. Что скажете? – Я должна подумать, сержант-майор. Поговорите с моими родителями, – сказала я. – Конечно. К этому не стоит относиться легкомысленно, – сказал он, протягивая мне визитную карточку. – Подумайте, мисс Коулман. Поговорите со своими родителями. Потом приходите ко мне в офис, и мы поговорим еще, ладно? – Ладно, – сказала я, взяв его визитку. – Очень приятно с вами познакомиться, мисс Коулман. И еще раз поздравляю, – сказал сержант-майор, прежде чем уйти. Мама, папа и Мари пригласили меня на ужин, чтобы отпраздновать мою победу, но мои мысли были заняты не праздником. Я думала о том, что сержант-майор сказал, будто я должна все сделать сама. Чем больше думала об этом, тем больше мне оно нравилось. – Я знаю тебя, милая. У тебя что-то есть на уме, – сказал папа, когда мы вернулись домой. – После соревнований ты ужасно тихая. Я рассказала ему о встрече с сержантом-майором и о его предложении. – Думаю, я хочу этого, – тихо сказала я. – Ты и мой второй отец служили в армии. Я бы хотела пойти по вашим стопам. – Я ценю это, дорогая, но ты должна понимать, что вербовщики известны тем, что обещают одно, а дают совсем другое. Мне бы не хотелось, чтобы твои надежды были обмануты. Кроме того, ты и впрямь хочешь стать снайпером? – Я чувствую, что это – мое предназначение, папа. Не могу этого объяснить. Он долго смотрел на меня, но я лишь отвела взгляд. – Ты понимаешь, что во время службы в армии, мишени – это люди, и твоя задача – убить их. Это тяжелое бремя для любого человека. Я кивнула, вспомнив все классические фильмы, что мы вместе смотрели. Одним из моих любимых был «Самый длинный день». – А мишени стреляют в ответ, милая. Тебя могут сильно ранить или даже убить. – Папа был легким в общении, хотя я много раз видела его серьезную сторону; но настолько серьезным я не видела его никогда. Я подумала и решила. – Если со мной что-то случится, я обращусь к трасту. Если случится что-то плохое, решу, кому достанутся деньги, верно? Его глаза заблестели, когда он сказал: «Именно так». Затем он покачал головой, как будто ему было слегка неловко. – Но что насчет колледжа? У тебя достаточно денег в трасте, чтобы поступить куда захочешь, – аргументировал отец. – Знаю. Но я хочу сама зарабатывать себе на жизнь. Ты учил меня, что лучшее в жизни – это то, что мы зарабатываем сами, – возразила я. – То есть, ты и впрямь меня слушала? – с улыбкой спросил папа, заставив нас обоих рассмеяться. – Я всегда слушала тебя, даже когда ты не думал, что я слышу, – сказала я. – Просто хочу, чтобы вы, ребята, гордились мной. – Мы всегда гордимся тобой, Оливия, – сказал папа. – И я знаю, что твой второй папа тоже гордился бы тобой. Это то, что ты на самом деле хочешь сделать? – Да, это так, – сказала я. – Тогда пойдем, поговорим с твоей мамой. С мамой у меня состоялся тот же разговор, но на этот раз на моей стороне был папа. Вытерев слезы, мама признала, что я – уже взрослая и могу сама принимать решения. Ей не нравится то, что я решила, но, тем не менее, она мной гордится. Мари, которая в тот год только поступила в колледж, чувствовала то же самое. Через два дня после этого мама и папа пошли со мной в офис вербовщика и поговорили с сержантом-майором Вилкерсоном. К тому времени, когда мы закончили, я подписала документы и была готова отправиться на обучение после окончания школы. Мой постоянный парень, Ларри Грин, был совсем не рад моему решению. Мы не строили никаких твердых планов, но обсуждали возможность совместного поступления в колледж. Теперь такой возможности нет, но Ларри мне очень нравился, и я считала, что у нас все получится, даже если это будут отношения на расстоянии. Мы закончили ночь тем, что отдали друг другу свою девственность. Я настояла на том, чтобы он воспользовался презервативом – к счастью, мама настояла на противозачаточных средствах после того, как мне исполнилось восемнадцать лет. Мы неуклюже сняли одежду друг с друга, и нам удалось это сделать. Не могу сказать, что это был самый лучший опыт, но мне не с чем было сравнивать. Тем не менее, этот опыт я никогда не забуду. *** Подготовка новобранцев оказалась не такой уж плохой, как я думала, во многом благодаря мудрым советам отца. Я закончила школу лучшей в своем классе и больше всего на свете гордилась своей полоской на погоне. После короткого визита к семье почти несколько месяцев я провела, переходя от одного курса обучения к другому. Продвинутая пехотная подготовка была непростой задачей, но я прошла ее с блеском, даже победив некоторых солдат мужского пола, видевших себя современной версией Рэмбо. Тогда я стала «одиннадцать браво» – солдатом-стрелком. Меня направили в пехотный батальон, где я научилась прыгать из вполне исправных самолетов и получила значок парашютиста. Меня подвергли целой батарее тестов, в том числе и психологическому обследованию, и конечно, я стала квалифицированным специалистом по стрельбе из винтовки, получая почти идеальный результат. Физически я была в отличной форме, в том числе благодаря тому, что не курю и не пью. На тестах по физической подготовке я постоянно получала очень высокие баллы и довольно часто выигрывала у своих сверстников-мужчин. К концу первого года службы я получила звание рядового первого класса (соответствует ефрейтору), что позволило мне поступить в школу снайперов. Что касается Ларри, то с ним мы отдалились друг от друга не сразу. В колледже он встретил хорошую девушку, и, честно говоря, мне казалось, что я его уже переросла. Мы попрощались по электронной почте, пожелав друг другу всего наилучшего. Я попросила место на курсах снайперов-разведчиков, и там действительно преуспела. Это не значит, что мне было легко – далеко не так. Во-первых, я была единственной женщиной в группе, а во-вторых, некоторые мои однокурсники были опытными ветеранами, и не один из них уже служил в спецназе. Все они смотрели на меня свысока, как на «штатскую», и мне пришлось немало потрудиться, чтобы заслужить их уважение. Большинство из них в первый же день, когда проводилось групповое упражнение по проверке наших физических возможностей и потенциала в стрельбе и разведке, считали, что я сдуюсь. Я справилась, а вот некоторые другие не справились, что удивило остальных солдат мужского пола. Остальная часть обучения – по крайней мере для меня – была веселой, хотя и не являлась легкой прогулкой по определению. Мужчины из моего класса не раз подкалывали меня, но однажды это закончилось, когда Аарон Харкер, сержант спецназа, загнал меня в угол у шкафчика после дневных занятий. – Как это тебе удается так хорошо управляться с М110? – спросил он, имея в виду винтовки, что мы использовали на том этапе обучения. – Все просто, сержант Харкер, – ответила я, – просто представляю, что целюсь вам в яйца. Если смогу попасть в такую маленькую цель, то на расстоянии восемьсот метров уж точно смогу попасть практически во все. – Ухмылка Харкера исчезла, а другие мужчины поблизости захихикали. После этого у меня больше не было проблем. Более того, к моменту окончания курса несколько человек, включая Харкера, обращались ко мне за советами. К тому времени почти треть студентов, начавших обучение, выбыла, и оставшиеся искали любую выгоду. После окончания учебы я вернулась в свой батальон, который теперь направлялся на Ближний Восток. Именно тогда я совершила свое первое подтвержденное убийство. Сначала подумала, что меня сейчас вырвет. Тренировочные мишени не брызжут кровью и мозгами. Но мне удалось взять себя в руки и продолжить выполнение задания, переместившись в другое место, чтобы уничтожить следующую цель. Однако не все мишени были живыми солдатами. Иногда мне поручали вести разведку и передавать информацию в штаб батальона. В иных случаях поручали уничтожить вражескую технику. Удивительно, как можно попаданием одной пули в пучок оптических волокон вывести из строя целую радарную установку. К концу второго года службы я получила звание специалиста. Однажды, после того как я вернулась с поля со своим корректировщиком, меня вызвал в штабную палатку первый сержант, сказав, что меня хочет видеть командир. Когда я предстала перед капитаном, он ввел меня в курс дела, а затем вручил пакет документов. – Вы переведены на другую должность, специалист Коулман. Вам следует вернуться в Форт-Мур, – сказал он, имея в виду армейскую базу, когда-то известную как Форт-Беннинг. – Соберите свои вещи, ваш рейс через два часа. Вопросы есть? – Почему меня перевели на другую должность, сэр? – спросила я. – Не знаю, специалист. Эти приказы поступают сверху, так что, не мне спрашивать. Я представил вас к награде за вашу работу здесь. Вы отлично справились со своей работой, и вас будет не хватать. Надеюсь, в будущем мы еще увидимся, – сказал он, пожимая мне руку. – Спасибо, сэр, – сказала я. Я собрала свое снаряжение, попрощалась с однополчанами, пожелала им всего хорошего и с приказом в руках отправилась к транспортному самолету. *** Когда прибыла в Форт-Мур, меня сразу же отвели в другой комплекс, где я познакомилась с командой, в которой работаю сейчас. Командир – бородатый мужчина в зеленой форме без знаков различия – принял у меня приказ и осмотрел меня. – Специалист Коулман, прибыла по вашему приказу, сэр, – сказала я, отрывисто отдав честь. Мужчина ухмыльнулся, затем кивнул головой. – Ты – Коулман... Чудо-девочка, которую мне обещал Вашингтон. Надеюсь, ты настолько хороша, как о тебе говорят. Чудо-девушка? Откуда это взялось? Ошеломленная, я ответила вопросом на вопрос: – Какие будут приказы, сэр? – Твой приказ – делать то, что я скажу. И первое, что ты должна сделать, это отказаться от этого «сэр». Ты где-нибудь видишь на этой форме знаки различия? – Нет... Так как же мне к вам обращаться? – спросила я. – Можешь звать меня Босс. Здесь все так делают. – Хорошо... Босс. Почему меня забрали из подразделения? Почему я здесь? На самом деле? – Похоже, кое-кто в Вашингтоне высокого мнения о твоей работе. Больше не могу тебе сказать до нашего отъезда, который состоится утром. Но пока я хочу, чтобы ты избавилась от всего, что кричит: «Армия США». От ленточек, знаков различия, жетонов, нашивок, всего, на чем есть твое имя – всего. Поняла? Оставьте свое снаряжение здесь. Все необходимое будет предоставлено, и ты сможешь забрать свои вещи, когда вернемся. С этого момента ты – призрак. – Куда мы едем? – На юг. У нас будет небольшая прогулка, вернемся через несколько дней. Ты не должна говорить об этом никому, никогда и ни при каких обстоятельствах. Понятно? – Понятно, босс, – сказала я. – Могу я теперь быть свободна? – Ты не ребенок, Коулман. Сама знаешь, что тебе нужно делать. Теперь иди и делай это. Я вышла из палатки и последовала за другим начинающим седеть мужчиной в палатку поменьше. – Это ваша, – сказал он, открывая заслонку. – Ужин – в 18:30. – Спасибо, – сказала я и вошла в маленькую палатку. Там стояла раскладушка, небольшой стол и фонарь. Я разложила свое снаряжение, сняла форму и занялась тем, что приказал Босс. Это заняло довольно продолжительное время, но в конце концов, я сняла с камуфляжной формы все нашивки и знаки различия. Когда пришло время, я присоединилась к Боссу и остальным в главной палатке за ужином, состоявшим из полевых пайков. Пятеро других мужчин были столь же седыми и просоленными, что и Босс, и почти не разговаривали со мной. – Хорошо, – сказал Босс, закончив есть. – Подъем в 04:30. Собираемся налегке. Чтобы хватило на пару дней. Косметику и духи можешь оставить здесь, чудо-девочка. Кстати, ты в курсе событий? – Нет, а ты? – выпалила я, раздраженная снисходительным отношением этого человека. Он ухмыльнулся, а остальные захихикали. – Просто будь здесь в 04:00. Не опаздывай. – Не опоздаю. Я направилась к своей палатке, когда меня догнал Смитти, один из мужчин. – Чего тебе? – сердито спросила я. – Ничего, – ответил он, защищаясь. – Просто не принимай это на свой счет, ладно? На этих маленьких миссиях босс потерял довольно много людей, поэтому не очень сближается с кем-либо. Я подумал, что тебе будет интересно узнать. – Спасибо за информацию, – сказал я. – Мне лучше собраться и поспать несколько часов. – Да, ладно, – сказал он и ушел. Я сняла нашивки и знаки различия с еще одного комплекта формы, затем разделась и почистилась, насколько это было возможно в данных обстоятельствах. Душа в этом небольшом комплексе нет, и я начала чувствовать себя несколько грязной. Приведя себя в порядок, я положила в рюкзак столько, чтобы хватило на два дня, а письмо отца добавила уже после. На следующее утро в 03:55 я была у главной палатки, ожидая появления Босса и остальных. Когда они появились, Босс вручил мне пистолет и два полностью снаряженных магазина, затем достал из ящика винтовку с оптическим прицелом и передал ее мне вместе с горстью патронов. – Мне не нравится пользоваться оружием, из которого я никогда не стреляла. Откуда мне знать, что оно вообще работает правильно? – спросила я. – Потому что так сказал я, – фыркнул он и бросил в мою сторону широкополую камуфляжную шляпу. – Оставь армейскую шляпу здесь. Поехали. Мы забрались в два «Хаммера» и с ревом помчались к аэродрому, где нас ждал транспортный самолет без опознавательных знаков. Мы поднялись на борт, и самолет взлетел, повернув на юг. После того как самолет набрал крейсерскую высоту, Босс собрал нас вместе, чтобы проинформировать о плане. – Вот твоя цель, – сказал он, протягивая мне фотографию латиноамериканца средних лет. Я почувствовала, что мое лицо покраснело, когда я взглянула на фотографию. Раньше я видела этого человека, но тогда была всего лишь восьмилетней девочкой. Он выглядел так же как и раньше, только стал старше и немного прибавил в весе. – Ты в порядке, чудо-девочка? – спросил Босс. – Выглядишь так, будто увидела привидение. – Кто этот человек? – спросила я, решив не сообщать этим людям о том, что видела человека на фотографии. – Его зовут Хулио Кабрера. Он занимается всякими неприятными вещами – наркотиками, торговлей людьми, ну, и так далее. Его пытаются поймать последние двадцать лет, но ему всегда удавалось ускользнуть. На этот раз возможность поимки исключается, – сказал Босс. – Думаешь, справишься с этим? Тебя ведь не пугает вид крови? – Нет, я справлюсь, – холодно ответил я. – Тем лучше. Твоим наблюдателем будет Смитти. Остальные рассчитывают на то, что ты с ним справишься. Он любит купаться рано утром с одним или несколькими товарищами по играм. Нам не нужны лишние жертвы, поэтому тебе придется соблюдать особую осторожность. Как только он выйдет, остальные приступят к спасению заложников. – Сколько их, по вашим оценкам, босс? – спросил один из мужчин. – По нашим оценкам, около пяти женщин и до двадцати детей, – ответил Босс. – Как думаете, сколько у него охранников вокруг гасиенды? – спросил другой мужчина. – По данным разведки, до пятнадцати человек. Поэтому нам нужно быстро выдвинуться, нанести мощный удар и убраться из Доджа. Изучите эти фотографии. О деталях я расскажу вечером, когда прибудем. Во время поездки я спала, как и остальные. Когда мы прибыли, два «Хаммера» доставили нас во временные помещения, где мы разделились и устроились на ночь. Босс собрал нас в общей зоне и проинформировал о ходе операции. Я была поражена тем, насколько детально все продумано. Еще больше я была поражена, когда поняла, что моя позиция не только находится выше, чем гасиенда, но и что я буду стоять спиной к солнцу. Глядя на карту, я прикинула, что моя цель будет находиться на расстоянии около семисот пятидесяти метров. После инструктажа мы немного поели, а затем разошлись по своим комнатам. Лежа на кровати и глядя на вращающийся вентилятор над головой, я начала чувствовать себя немного похожей на героя Мартина Шина в начале фильма «Апокалипсис сегодня». Я не выходила из себя и не била зеркала, как его герой, но начала задумываться о том, что будет после службы, и смогу ли я когда-нибудь жить нормальной жизнью, в нормальных отношениях. Босс хотел, чтобы я изучила фотографию лица Хулио, но мне этого не нужно. Его образ уже впечатался в мою память с того месяца, что я провела в Канкуне с мамой и ее парнем. Я не могла припомнить, чтобы он совершал в отношении меня какие-то конкретные действия, но помнила, что чувствовала себя рядом с ним жутко. Почувствовав усталость, я завела на часах будильник и уснула. *** На следующее утро мы собрались в главном зале и быстро позавтракали яичницей, беконом и кофе. Когда закончили, Босс дал последние указания и спросил, нет ли у кого-нибудь вопросов. Вопросов не возникло, и он кивнул. – Пора выдвигаться. Всем – в седло, – приказал он. Когда мы подъехали к месту высадки, Босс дал команду Смитти и мне выходить. Мы вышли из грузовика и, не говоря ни слова, направились к своему месту. Я изучила карту и знала, куда идти, поэтому шла впереди. Это был крутой подъем через джунгли, и когда мы достигли цели, Смитти тяжело дышал. Я сразу же приготовилась к стрельбе, пока Смитти настраивал оптическую трубу. Винтовка, которую мне выдал Босс, выглядела подержанной, но оптика – более совершенная, чем та, которой я когда-либо пользовалась, и в комплекте с ней шел лазерный дальномер. Не то чтобы он мне нужен, но иметь его было приятно. – У меня дальность 746 метров, – сказал я Смитти. – 746 метров, понял, – ответил Смитти. С горы дул легкий ветерок, но ничего такого, что могло бы повлиять на выстрел. Я зарядила винтовку пятью патронами и приготовилась к стрельбе. – За тебя, папа, – прошептал я. – Что? – спросил Смитти. – Ничего, – сказала я. Я посмотрела на часы и увидела, что до прибытия на место команды у меня есть около минуты. Я огляделась через электронный прицел и увидела, как голый Хулио забирается в бассейн, не подозревая, что его жизнь вот-вот закончится. В каждом углу бассейна стояло по охраннику, но с винтовками наперевес. Очевидно, не ожидая неприятностей... или ожидая шоу. Кривоногая обнаженная женщина с длинными темными волосами забралась к нему на колени, и я увидела, как Хулио улыбнулся, когда она насаживалась на его член. Она извивалась то в одну, то в другую сторону, и мне пришло в голову, что сейчас Хулио испытает «удовольствие» одновременно от оргазма и ухода. Я мысленно потребовала, чтобы эта глупая сучка убралась с моего пути, открыв мне хороший вид. Как я видела, Хулио запрокинул голову и вонзился в женщину, стоящую перед ним на коленях, давая мне возможность хорошо видеть. Я мысленно засекла их ритм и увидела, как он открыл рот, откинув голову назад. Вот и все. Я нажала на спусковой крючок, и через секунду увидела, как пуля попала ему между глаз, забрызгав берег бассейна кровью и мозговым веществом. Когда безжизненное тело Хулио рухнуло в бассейн, женщина с криком вскочила на ноги. Один из его телохранителей обернулся и привел оружие в готовность. Я дослала патрон в патронник и всадила пулю ему в голову, затем повторила это действие еще два раза, так как идиоты в панике обшаривали глазами джунгли, вместо того чтобы укрыться. Последний охранник сбежал, исчезнув в зарослях, обрамлявших тропинку к гасиенде. К тому времени я уже слышала выстрелы, доносившиеся со стороны гасиенды, и знала, что команда уже там. Смитти сообщил по сети, что один охранник возвращается от бассейна. – Нам лучше поторопиться, – сказал Смитти. Я осмотрела место происшествия. Вокруг здания было слишком много листвы для каких-либо надежных выстрелов, а тропинка отсюда была почти полностью невидима, так что, я не могла обеспечить никакого прикрытия. – Принято, – прошептала я, собирая гильзы. Смитти доложился. Мы быстро собрались и отправились обратно к месту встречи. Когда подошли, я увидела, что к нашей позиции приближается головная машина. Мы быстро заскочили внутрь, когда она на мгновение замедлила ход. Ничего сказано не было, пока мы мчались к аэродрому, где нас ждал транспорт. Я пересчитала всех. Половина – команда, и никто не выглядит раненым, хотя у одного из парней на бронежилете есть две оспины, которые он с досадой ковырял. Две женщины и семеро детей сгрудились посреди пола, настолько защищенные, насколько это возможно без доспехов. Женщины молчали, недоумевая, а дети хныкали от страха. От воспоминаний о себе восьмилетней у меня защемило сердце, когда я представила, что им пришлось пережить. Босс и двое других завели заложников внутрь транспорта, а остальные установили защитный периметр. Не хотелось, чтобы кто-то из мстителей всадил патрон кому-нибудь в спину или в один из двигателей. Едва последний гражданский оказался внутри, мы последовали за ним. Двигатели взревели, как при землетрясении, самолет взлетел и повернул на север. Мы держались низко и двигались быстро. Даже малозаметный транспорт по возможности избегает радаров. Каждый толчок приводил к вздохам заложников. Босс сел рядом со мной, а я смотрела в окно на проплывающие внизу пейзажи. – Неплохо, чудо-девочка, – с легкой улыбкой сказал он. – Совсем неплохо. Между прочим, я всегда рад видеть тебя в своей команде. – Спасибо, Босс, – ответила я. – Меня зовут Джексон. Райан Джексон, – сказал он, протягивая руку. – Оливия Коулман, – сказала я, принимая его руку. – Приятно познакомиться, Оливия Коулман, – ответил он. – Приятно познакомиться, Райан Джексон. Ну, как у нас дела? – Все выбрались, никто не пострадал. За исключением плохих парней, во многом благодаря тебе, – сказал Райан. – Кстати, когда вернемся в Мур, там будет ждать транспорт, который доставит тебя в Вашингтон. Твое снаряжение уже размещено на транспорте. Как понимаю, кое-кто хочет с тобой встретиться. – О? И кто же? – спросила я. – Мой босс, – ответил он. – И твой, в данный момент. Отдохни немного, Оливия. Ты это заслужила. – Спасибо, – сказала я, когда он покинул кресло. Я закрыла глаза и заснула, мечтая о более счастливых временах, в основном о том, как мой биологический отец качал меня на качелях. Я проснулась, когда самолет начал снижаться к форту Мур. После приземления женщин и детей вывели из самолета и посадили в автобусы, которые должны были отвезти их в госпиталь базы. Остальные собрали свое снаряжение и попрощались. Райан проводил меня до частного самолета, который должен был доставить меня в Вашингтон. – Было очень приятно работать с тобой, Оливия, – сказал он, пожимая мне руку. – Уверен, мы еще встретимся. – Я тоже, Райан, – сказала я. – Тебе пора. Босс не любит, когда его заставляют ждать, – с улыбкой добавил он. Я вошла в самолет, а Райан вернулся в транспорт. Назначенный сопровождающий проводил меня к креслу, и я увидела, что мое снаряжение уложено на сиденье напротив меня. Моя синяя армейская форма аккуратно отглажена и висит на пластиковых вешалках, готовая к употреблению. Я посмотрела на сопровождающего, который сообщил, что я могу принять душ и переодеться в туалете, как только самолет наберет крейсерскую высоту. Конечно, – подумала я, босс наверняка не захочет встретиться со мной, когда я – в грязной полевой форме. Через несколько минут после взлета сопровождающий подал мне сигнал и вышел из каюты, предоставив мне возможность уединиться. Я быстро приняла душ, затем переоделась. После дикого рывка из... в какой бы стране мы ни были... полет прошел чертовски спокойно. Нанеся минимальный макияж и расчесав волосы, я осмотрела себя в зеркале. Мне понравилось то, что я увидела, и я вошла в каюту. Сопровождающий увидел, что я переоделась, и жестом пригласил меня пройти вперед. Я последовала за ним и услышала, как он стучит в дверь каюты. Раздался женский голос, и сопровождающий открыл дверь. – Специалист Коулман готова увидеться с вами, мисс Коулз, – сказал мужчина. – Пусть войдет, – приказала женщина, находившаяся внутри. – Слушаюсь, мэм, – ответил сопровождающий. – Мисс Коулз сейчас примет вас, специалист Коулман, – сказал он. – Спасибо, – сказала я. Сопровождающий отошел в сторону, и я вошла в маленькую кабинку. На мгновение я была ошеломлен тишиной. Женщина, сидевшая за небольшим столом, была пожилой версией моей биологической матери. В том, что это именно она, я не сомневалась – я прожил с ней восемь лет, и ее фотография с тех пор висела на стене моей спальни. В волосах появилась седина, на лице – несколько морщин, но я знала, что это она. Честно говоря, я не знала, обнять ее или дать пощечину. Дала о себе знать моя военная подготовка, и я встала по стойке «смирно». – Специалист Коулман, прибыла по вашему приказу, мэм, – сказала я, отрывисто отдав честь, хотя зубы мои были стиснуты. – После стольких лет я рада снова встретиться с тобой, Оливия, – с улыбкой сказала она. – Пожалуйста, присаживайся. Нам нужно многое обсудить, и уверена, что у тебя – много вопросов. – Да, мэм, конечно, – сказала я. – Позволь сразу сказать, Оливия, я думаю, что армия хорошо с тобой поработала. Ты очень хорошо выглядишь в этой форме. И я очень горжусь всем, чего ты добилась. – Спасибо, – тихо сказала я. – Я бы хотела быть рядом с тобой. Хотела бы, но... – Почему? – спросила я, прервав ее. – Почему? Почему, что? – спросила Анита/Анна. – Почему ты бросила моего отца, зная, что он умирает? Почему не дала мне попрощаться с ним? – спросила я. – Справедливые вопросы. Позволь рассказать тебе небольшую историю, прежде чем ты станешь судить меня слишком строго. Признаю, что совершила несколько очень серьезных ошибок. Ошибок, приведших меня туда, где я сейчас нахожусь. Я была глупой, эгоистичной, самовлюбленной сукой, попавшей под чары мужчины, который, как я думала, будет лучше для нас обеих. Он был богат, влиятелен и обладал невероятной сетью связей, охватывающей весь мир. – Хотя я не знала, с чем он связан на самом деле. Также не знала, что твой отец был еще богаче, чем Майкл. Все счета оплачивались вовремя, и мы жили скромно, по крайней мере, в моем понимании. Майкл убедил меня, что он – всего лишь «мастер по ремонту компьютеров». И, оглядываясь назад, я уверена, что на самом деле он хотел получить половину денег твоего отца и завлечь нас в его сеть торговли людьми. – Он постоянно принижал твоего отца. И через некоторое время заставил меня поверить в то же самое, что и он. Когда у твоего отца начались головные боли, это положило конец нашей личной жизни. Из-за постоянных головных болей и последующих недомоганий он не мог работать, а я была слишком эгоистична, чтобы беспокоиться о здоровье мужа. Я была молода и красива, заслуживала внимания и... удовольствия, и Майкл Симпсон начал свою игру. – Он убедил меня развестись с твоим отцом и даже подал документы. Сказал, что будет лучше, если все связи между тобой и твоим отцом будут прерваны. В тот день, когда я отвезла тебя к матери, я сказала ему, что мы уезжаем. Твой отец сказал, что он умирает, но я отмахнулась от него, решив, что он просто разыгрывает мелодраму. Я не знала ничего другого, пока мы не вернулись. Клянусь, я не знала, что он действительно умирает и горько сожалею о своем поступке, Оливия. По отношению к Энди и к тебе. – Меня обвинили в том, что я вывезла тебя за пределы штата без его разрешения или предварительного уведомления. Меня также обвинили в... других вещах... потому что я считалась сообщницей Майкла. Следователи узнали, что Майкл связан с очень неприятными людьми... теми, кто занимается наркотиками и торговлей людьми. Одним из них был человек, которого ты сегодня застрелила, – Хулио Кабрера. – Мне предложили сотрудничать с федералами, чтобы помочь разрушить сеть Майкла. Либо это, либо годы тюрьмы. Я была им нужна, потому что знала всю сеть и умела читать стенографию и коды Майкла. Я приняла предложение, но это означало, что Энн Коулман должна была исчезнуть – навсегда. Это означало, что я больше никогда не увижу тебя. Таково было мое наказание. Ты даже не представляешь, как я скучал по тебе последние пятнадцать лет. – А ты не представляешь, каково это, когда тебе говорят, что ты – сирота, – ядовито ответила я, гнев грозил пересилить мою военную дисциплину. – Ребенок без родителей. Я даже подумывала о самоубийстве, лишь бы быть с тобой и папой. К счастью, мама и папа вовремя оказали мне необходимую помощь. Ты ведь знаешь, тетя Лиза и дядя Билл усыновили меня. – Да, знаю, – тихо сказала ошеломленная Анита. Ее глаза расширились, а руки сжались в кулаки от моего самоубийственного откровения. – И я рада, что они это сделали. Я следила за твоей карьерой, начиная с последних школьных соревнований. Да, я была там, на трибунах. И это я попросила сержант-майора поговорить с тобой. – Значит, я стала снайпером благодаря тебе? – спросила я с укором в голосе. – Нет, ты – снайпер, потому что работала над собой, чтобы заслужить это звание. Самое большее, что мог сделать каждый из нас, – это открыть дверь. Но заработала все это ты сама. Я следила за твоей армейской карьерой, и очень впечатлена. – Когда появилась возможность, я назначила тебя в команду Джексона. Чувствовала, что после всего, что я сделала, самое меньшее, что могу сделать, – это дать тебе шанс восстановить справедливость в отношении твоего отца. – О? И почему ты так считаешь? – спросила я. – Потому что, как мне тогда не было известно, Майкл согласился отдать тебя Кабрере в качестве платы за то, чтобы тот использовал твоего отца в моем бракоразводном процессе. Во второй раз я ошеломленно молчала. В животе бушевала тошнота. Через несколько мгновений я, наконец, смогла ответить: – Хочешь сказать, что твой парень собирался позволить этому мерзавцу увезти меня? – Кислота в моем тоне могла бы растворить башню танка. – Да. Когда узнала об этом, я поняла, что должна сделать. Я была близка к тому, чтобы самой убить Майкла, но Хулио меня опередил. Чтобы замести следы, он попросил нескольких своих людей позаботиться о нем в тюрьме. И я поняла, что, по его мнению, я тоже должна была стать жертвой торговли людьми, поскольку он должен был знать, что я не пойду на то, чтобы скрыть твое исчезновение. Но и это еще не все. – Не все? Откровения были ошеломляющими. – Да. Хулио не раз пытался похитить тебя, после того как расправился с Майклом, но мы смогли помешать этим его попыткам. Такова была часть моей «сделки». И федералы решили, что это может заставить его совершить ошибку и попасть в ловушку. Он, как известно, легко не сдается. И он долго не сдавался. – Билл и Лиза внимательно следили за тобой, и у них было много тайных помощников. После четвертой неудачи он сдался. Но я никогда не забывала об этом и поклялась, что уничтожу его – голыми руками, если понадобится, – выплюнула Анита/Анна, ее лицо покраснело. – Мне сказали, что я никогда не смогу с тобой связаться, но никогда не говорили, что я не смогу тебя защитить. И именно это я и делала, как могла. – Потом ты стала опытным снайпером, способным самой позаботиться о себе, хотя я чуть ли не обливалась кровью каждый раз, когда ты отправлялась на задание. Я выбрала тебя для этой миссии, потому что знала, что ты сделаешь то, чего не смогу сделать я сама. Скажите мне правду, Оливия. Каково это – уничтожить... его...? – Мне было... приятно, – призналась я. Затем внимательно посмотрела на нее и увидела на ее лице страдание. Прошло тринадцать лет, но она все еще заботилась обо мне. Я даже представить себе не могла, какую боль она испытала, поняв, что ее приняли за дурочку, и при этом она потеряла единственного ребенка. И тут мое сердце растаяло, и потекли слезы. – Оливия... – Мама, – заплакала я, когда она обняла меня. Некоторое время мы обе плакали. – Я так по тебе скучала, – плакала она. – Я никогда не переставала тебя любить. Я так сожалею о том, что сделала. За то, через что заставила пройти тебя. Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить? В голове промелькнул образ отца, умирающего в муках и одиночестве. Затем образ того, как она изменяла ему, в то время как он боролся с болезнью и пытался сохранить бизнес... для нас. – Разрешишь мне говорить откровенно? Она выглядела смущенной. – Конечно. Я отскочила и дал ей пощечину... сильную. Она чуть не отлетела назад. Я не была звездой в рукопашном бою и никогда не наносила ударов другим людям вне тренировок или в полевых условиях, но позволил это сделать ей. Мой отец заслуживал мести. Она прижала руку к щеке и уставилась на меня: – Это тебе за то, что ты изменила моему отцу, за то, что устроила против него заговор и оставила его умирать в одиночестве. – Другой рукой я снова отвесила ей сильную пощечину. – А это за то, что бросила меня и заставила думать, будто я – сирота! – Мой гнев утих, и я снова крепко обняла ее. – Хочешь знать, смогу ли я простить тебе все это? Будет нелегко, но думаю, что да, со временем. Но больше никогда не делай со мной ничего подобного. – Я... не буду, – сказала Анита/Анна, потирая щеки. – Наверное, я заслужила это, а может быть, и многое другое. Ты очень сильная. – У меня был хороший учитель, – сказала я ей. Она хихикнула сквозь боль. – Вот это – моя девочка, – сказала она, покачав головой – на ее щеках загорелись отпечатки моих ладоней, – и вытерла слезы с моего лица так же, как делала это, когда я была ребенком. Мы, наконец, уселись и привели себя в порядок, использовав почти всю коробку салфеток, стоявшую на ее столе. – Итак, что планируешь делать, когда закончится твоя служба в армии? – Не знаю. Думала пойти в колледж, стать специалистом по компьютерам, как папа. – Ты думаешь, что после всего, что сделала, ты на самом деле сможешь повесить свою снайперскую винтовку и стать тихим гуру в области информационных технологий? – скептически спросила она. – Не знаю. Я могла бы попробовать, – сказала я. А потом добавила: – Могу себе это позволить. Она слегка поморщилась, но кивнула. – Ты очень похожа на своего отца. Очень. Оба твоих отца служили в армии, у них была завидная репутация и целые коробки медалей, о которых я никогда не знала. Уверена, что ты можешь делать все что захочешь. Но у меня есть другая идея. – О? И какая? – У меня есть для тебя целый список заказов. Как смотришь на то, чтобы работать со мной в Министерстве внутренней безопасности? – А что делать? – спросила я. – То, что ты делала с Райаном в Колумбии. В мире много людей, подобных Хулио, и их нужно привлечь к ответственности. Если захочешь, сможешь помочь мне в этом. Признаюсь, у меня есть скрытый мотив – я хотела бы снова узнать своего единственного ребенка. Конечно, о том, с кем на самом деле работаешь и что делаешь, никому нельзя говорить. Что скажешь? Что я скажу? Что я могу сказать? У нее уже есть список заказов. Я – всего лишь специалист, даже не сержант. Я не могу отказаться от приказа, не ожидая возмездия, и уверена, что в конце концов меня назначат в очень неудобное место до конца моей службы в армии. Она увидела мою внутреннюю борьбу и кивнула, как будто я прошла какой-то тест. – В интересах полного раскрытия информации, Оливия, операция, которую ты только что выполнила, является примером того, что ты будешь делать. Ты будешь работать «не по правилам», твое личное дело будет храниться в защищенном архиве под грифом «совершенно секретно». Ты не будешь носить знаки отличия и часто будешь находиться в других странах без разрешения их правительств. — Ты будешь действовать в соответствии с исполнительным приказом «явная и реальная опасность», но в случае захвата не сможешь поставить правительство США в неловкое положение и будешь прикрываться именем частного наемника. Это может привести к пыткам или казни во многих странах мира. На армию было оказано сильное давление, чтобы заставить ее отдать одного из лучших снайперов и получить такой приказ. Мне не нравилось то, что она сделала с отцом, но я не могла воспользоваться этим как предлогом для того, чтобы отказаться от выполнения приказа. Часть меня хотела воссоединиться с родной матерью, но другая часть хотела убежать от нее как можно дальше. Из-за родства я чувствовала себя неуютно. – Что я скажу своей семье? Где буду жить? – спросила я, признаться, запинаясь. – Можешь им сказать, что находишься в командировке в Министерстве внутренней безопасности и работаешь над специальными проектами. Ты никогда не сможешь рассказать об истинной сути своей работы, и уж точно никогда не сможешь упомянуть обо мне. Энн Коулман мертва и должна оставаться таковой. Уверена, что ты понимаешь необходимость существования безопасности операций. – Понимаю, – тихо сказала я, стараясь не показать своего раздражения. Я – солдат с боевыми наградами, а тут – гражданское лицо, моя отчужденная мать, втирает мне в нос. Это более чем раздражает. – Что касается того, где будешь жить... Я приготовила для тебя хорошую квартиру в Александрии, штат Вирджиния, а также машину. Твой приказ предусматривает повышение в звании до капрала, поэтому ты будешь получать пособие на жилье на гражданке. Но должна предупредить тебя, что на новом месте службы тебе придется много путешествовать. – Ясно, – сказала я. – И как долго продлится это задание? – Я была слегка раздражена... и встревожена... контролем, который приближался. Армия предоставляет казарму и питание. Это ожидаемо. А вот то, что моя мать будет заниматься квартирами, машинами и кто знает чем еще, может стать проблемой. А я хотела, чтобы со мной обращались как со взрослой, чтобы она не воспринимала меня как восьмилетнего ребенка – умелого и опасного, но все же ребенка. – Как минимум, ближайшие два года. Когда закончится срок твоей службы в армии, мы поговорим еще. Если в это время ты захочешь продолжить обучение в колледже, мы отпустим тебя с благодарностью от всего народа. Если же захочешь остаться и продолжить службу, мы договоримся о другом. – С этим я могу смириться, – сказала я. – Хорошо, – сказала Анна/Анита. – Добро пожаловать в команду, Оливия. Я с нетерпением жду возможности работать с тобой и узнать тебя немного лучше. – Я тоже, – ответила я. Хотя мне очень хотелось заново познакомиться со своей биологической матерью, какая-то часть меня все же сомневалась. Анна/Анита встала и протянула мне руки. Немного поколебавшись, я обняла ее и прижала к себе. Признаться, мне было приятно, что она еще раз обняла меня. Но все же... – Ну, мы скоро приземлимся. Почему бы тебе не вернуться и не отдохнуть? После приземления я отведу тебя в твою новую квартиру и объясню, так сказать, правила дорожного движения. – Хорошо, – сказала я, выходя из каюты. Я заняла свое место в задней части самолета и посмотрела в окно. Я прошла полный круг, но не могла не задаваться вопросом: с чем... и с кем... мне придется столкнуться в ближайшие два года. Но одно я знала точно. Хулио Кабрерасам в этом мире лучше поберечься. Засыпая, я видела улыбающееся лицо отца, который одобрительно кивал. Помни, Оливия. Куда бы ты ни пошла и что бы ни делала, справедливость будет с тобой, – сказал он мне во сне. Не знаю, что он имел в виду, но звучало это, конечно, хорошо. Конец. Или нет? Оставайтесь с нами, чтобы прочитать «Правосудие, гл. 07: Из могилы».
Примечание: Поскольку действие этой части истории происходит через 13 лет от сегодняшнего дня, я позволил себе некоторую художественную вольность в отношении квалификации и подготовки снайперов и некоторых других моментов. Пожалуйста, помните, что это – художественное произведение, а не документальное. 65806 31 54613 292 5 +9.91 [49] Следующая часть Оцените этот рассказ: 488
Серебро
Комментарии 13
Зарегистрируйтесь и оставьте комментарий
Последние рассказы автора Сандро |
Все комментарии +21
Форум +2
|
Проститутки Иркутска |
© 1997 - 2024 bestweapon.net
|