A TOWN WITHOUT HONOR Ch. 01 / Tx Tall Tales

В названии истории используется игра слов. Одновременно это город без чести и город без ГГ. Предупреждаю заранее, автор не написал финал истории до сих пор. У истории неявный финал и хэппи-энда однозначно не будет.

Мне было девять, ей - четыре. Она была соседской девочкой, тенью моей младшей сестры, милой так, как могут быть только голубоглазые блондинки с круглыми щечками. Именно крошечная Бет дала мне прозвище, которое останется со мной до конца жизни.

Арнольд было слишком сложно произносить. Из ее уст это звучало как "Анух". Все мои домашние находили это забавным. Бабушка Джейн была в гостях, когда четырехлетняя Бет подбежала ко мне и обхватила руками мою ногу.

— Анух, анух, - закричала она, хихикая, и спряталась за мной, пока моя сестра Пегги искала ее.

У бабушки был не самый лучший слух. Она обратилась к маме: "Почему она называет его Хонор?"

Имя прижилось, это была семейная шутка.

У нас была большая семья, ирландская и французская католическая. Четырнадцать родных тетушек и дядюшек, три живых бабушки и дедушки, 58 двоюродных братьев и сестер. Все они носили обычные имена. Шесть Джеймсов, три Уильямса, три Роберта, два Дональда, четыре Мэри, три Джейн, три Маргарет, две Дженни, две Джинс и множество производных прозвищ: Джимми, Джек, Джуниор, Трей, Билли, Уилл, Боб, Робби, Дон, Маре, Джейни, Пегги, Мардж и Джен-Джен.

Один Хонор.

Ирония судьбы. Тот самый очаровательный малыш, который приклеил мне прозвище, стал взрослой женщиной, которая стерла последние остатки этой же черты характера из моей разбитой души.

Я забегаю вперед.

* * *

Мне было 14, ей - 9. Отец был призван вместе с большей частью своего подразделения для защиты Кувейта в операции "Буря в пустыне". Он служил в 14-м отряде квартирмейстеров, подразделении по очистке воды, которое должно было находиться в Саудовской Аравии, вдали от боевых действий, на безопасном посту.

После нескольких недель интенсивной подготовки он ненадолго вернулся домой перед отправкой. В свой последний день он взял меня на прогулку.

— Хонор, я не знаю точно, как долго мы будем отсутствовать. Это может быть даже год. Ты должен стать хозяином дома. Заботься о маме и Пег. Ты будешь нужен маме. Она никогда не была одна.

Для меня это было слишком тяжелым бременем, но, конечно, я думал, что ничего страшного в этом нет. Я был подростком, почти метр восемьдесят. Я чувствовал себя скорее мужчиной, чем мальчиком. Я был всего на пару дюймов меньше папы, но на фут шире в плечах.

— Конечно, папа. У нас все будет хорошо.

— Ты переедешь обратно в Бедентон, чтобы твоя мать могла быть с семьей. Ей нужна поддержка. Мы оставим дом, а ты можешь остаться в старой хижине.

Мое беззаботное отношение сменилось шоком. Я собирался поступать в старшую школу! Уехать? Все мои друзья, школа, команда... Как я мог? Как он мог?

У меня не было права голоса. Решение было принято. Я была в аэропорту, когда папа уезжал, все еще злилась и не боялась показать это. Он отозвал меня в сторону.

— Я знаю, что это сложно. Жизнь иногда бывает такой. Я рассчитываю на тебя, сынок. Я знаю, что ты поступишь правильно. Всегда. Будь рядом с мамой и сестрой. Будь сильным

Он положил свою большую мясистую руку мне на плечо и сжал.

— Я вернусь раньше, чем ты успеешь оглянуться.

Для Пегги это было приключение. Для мамы это был шанс воссоединиться с семьей. Для меня же это было время мучений. Я любил маленький городок, где большая часть нашей семьи жила на протяжении четырех поколений, сельскую местность, природу, близость, но меня отрывали от будущего, каким я его знала.

— Это всего лишь год, - говорил я себе.

Для Бет это был конец света.

Она была опустошена, постоянно плакала, вечно путалась под ногами, с грустью смотрела на меня. Было очевидно, что она в меня влюблена. Я всегда находил это милым, но теперь это было печально. Когда мы собрались уезжать с набитым до отказа семейным фургоном, мне потребовалось 10 минут, чтобы отцепить ее руки от себя.

Я поднял ее с земли и обнял. Она обхватила своими худыми руками мою шею, почти задушив меня. Она яростно прижалась своими губами к моим.

— Вернись ко мне, Хонор, - всхлипывала она.

— Скоро, Би-Би, я обещаю. Мы все вернемся.

* * *

Папа был прав. Он вернулся раньше, чем мы успели об этом подумать.

Через шесть дней после прибытия в Дхаран иракская ракета попала в их казармы.

Одна паршивая неделя. Согласно учебникам истории, во время войны в Персидском заливе от огня противника погибло 114 американцев. Иракцы потеряли от 25 до 35 тысяч человек. Вполне достойная победа, почти бескровная для нашей стороны.

Если только вы не один из 114 или их семья.

Мы вернулись в Гринсбург только для того, чтобы освободить дом и выставить его на продажу. Мы навестили другие семьи из папиного подразделения. Было много слез, печали и гнева.

Бет разрывалась на части: она была в восторге от того, что мы вернулись, но в то же время страдала от того, что это не навсегда. Потеря отца сильно ударила по мне. Единственное, что помогло мне пережить боль от смерти отца, - это маленькая Бет. Она была совсем ребенком. Когда я впадал в депрессию, она находила меня, выслеживала, забиралась ко мне на колени и обнимала меня. Она была просто ребенком, девятилетним непоседливым сорванцом, моим якорем.

Мне было 14, ей - 9. Меня заставили стать мужчиной, хотя у меня никогда не было шанса стать мальчиком. Она потеряла свою первую любовь и свой невинный взгляд на мир.

Наш отъезд был болезненным. На этот раз она не обняла меня и не поцеловала. Она стояла в стороне, слезы текли по ее лицу, она сердито смотрела на меня. Она обняла мою сестру и маму. Я стоял в трех шагах от нее, дрожа и пытаясь отдышаться. Я шагнул к ней, но она быстро отступила на два шага назад.

— Прощай, Хонор, - были ее последние слова, прежде чем она повернулась и побежала, тощие голые ноги, бледные руки, светлые волосы развевались за ней.

— Прощай, БиБи.

* * *

Мне было 19, ей - 14.

У меня были оценки и результаты тестов, чтобы поступить в большинство колледжей. Карнеги-Меллон был не только одной из лучших школ в стране, но я мог оплатить почти все свое образование за счет стипендий, грантов и минимальных займов. Думаю, стипендия от Greensburg VFW стала решающим фактором. Я возвращался домой.

После окончания школы я взял годовой отпуск, работал на дядю, откладывал немного денег, помогал вести домашнее хозяйство. Мама работала. Платили не очень много, но вместе с деньгами, полученными после смерти отца, нам хватало на жизнь. В таком маленьком городке, как Бедентон, работу найти было сложно. Почти треть жителей добиралась до окраины большого города более часа в каждую сторону.

Прошло пять лет. Последние несколько лет я почти не вспоминал о Бет. Первые пару лет я был одиночкой. Я зарылся в книги и проводил большую часть времени в своей спальне, играя заунывную музыку на старой папиной гитаре. Изредка мы созванивались со старыми друзьями, и я болтал с БиБи о ее школе, но без общения лицом к лицу все было натянуто. Со временем звонков стало меньше, и я пошел дальше.

У меня была новая жизнь, несколько кузенов моего возраста, которые были так же близки, как братья и сестры, друзья в школе, хорошие друзья, товарищи по бейсбольной команде, подруги, три из них. Энни Маршалл, самая последняя, сделала из меня мужчину в полях за своим домом, на темно-зеленом шерстяном одеяле под пасмурным небом. Мне было грустно расставаться с ней, но колледж звал.

По дороге в Питтсбург я гадал, что же стало с долговязой девятилетней девочкой с огромным чувством влюбленности. Я сказал себе, что найду ее. Легче сказать, чем сделать. У меня не было машины, я жил в кампусе. Мне пришлось рано повзрослеть, и я относился к своему образованию серьезнее, чем многие другие. Я был обязан сделать все, что в моих силах, для себя и для своей семьи. Для многих моих знакомых я был слишком серьезен, но постепенно у меня появилось несколько друзей, хороших друзей. Мне всегда везло в этом плане.

Или мне так казалось. Я забегаю вперед.

Бен разрешил мне воспользоваться его машиной на выходные, если я заправлю бак. Поездка в старый район заняла около тридцати минут.

Я волновался, нервничал больше, чем следовало. Я подошел к двери и позвонил в звонок - субботнее утро, 10:42. Забавно, что есть вещи, которые невозможно забыть.

Она открыла дверь, и я сразу же узнал ее. Пять лет - большая разница. Она была красива, выше ростом, волосы по-прежнему длинные, огромные глаза завораживают.

— Хонор?, - нерешительно произнесла она, глядя на меня сверху вниз.

Я тоже изменился, став выше ростом. Мой рост составлял 180 см, вес - 210 фунтов. Все говорили, что я похож на своего отца. Я выглядел бы коренастым, если бы не был таким высоким.

Без лишних колебаний она бросилась на меня, обхватив руками и ногами.

— Хонор!, - крикнула она, ее юные губы пронеслись по моему лицу и многократно поцеловали меня, в больших сияющих глазах стояли слезы.

Я засмеялся, обнимая ее.

— Скучаешь по мне, БиБи?, - поддразнил я.

Я вошел в дом, который был мне так хорошо знаком, и маленькая соседская девочка прижалась ко мне, как обезьянка к пауку. Ее мать была на кухне и удивленно смотрела на меня.

— Немного помощи, миссис Ди?, - взмолился я.

Она рассмеялась и, обогнув стойку, чуть не сбив с ног свою дочь, крепко обняла меня.

— Ты вернулся?, - спросила она.

Она помогла мне снять Бет, а ее руки несколько раз коснулись моих рук и плеч, словно проверяя, что я нахожусь здесь во плоти.

— Поступаю в школу в Питтсбурге. Карнеги-Меллон, - объяснил я.

Мы мило пообедали, пока я рассказывал им о семейных новостях, а они делали то же самое. Мне повезло, что я приехал именно тогда, когда приехал; они собирались переезжать в течение месяца. Я была в шоке, пока они не сообщили мне, что меняют район, переезжая в лучший школьный округ для Бет и ближе к работе мистера Ди.

Если бы я ждал еще месяц, чтобы навестить их, то, возможно, никогда бы больше не увидел Бет.

Если бы.

Я провел с ними все выходные. Мы с Бет осмотрели старые места, и мне казалось естественным идти с ней рука об руку. Ей было 14 лет, скоро будет 21, и она уже была прекрасна. Я гордился тем, что был с ней, и видел, как люди улыбались, подталкивая друг друга, когда мы шли вместе.

У меня было не так много денег, но я потратил месячное пособие за те выходные.

Мне отвели комнату для гостей, и я был лишь слегка удивлен, когда около полуночи она проскользнула в мою комнату. Ничего страшного не произошло. Мне было 19, ей - 14. Я был мужчиной, а она - ребенком. Я обнял ее, сказал, как сильно я по ней скучал, и мы целовались так, словно это были наши последние дни на земле.

Меня не оставляло равнодушным ее тело, маленькая упругая грудь, гладкая кожа, но она была ребенком. Она училась на первом курсе средней школы. Я был парнем из колледжа, поэтому я похоронил неправильные чувства и прижал ее к себе. Мы идеально подходили друг другу, были созданы друг для друга.

Ей было 14, мне - 19, но я знал это уже тогда.

Я любил Бет. И всегда любил. Однажды она станет моей.

* * *

Мне было 23, ей - 18. Мы проводили выходные вместе не реже раза в месяц. Первые два лета были тяжелыми, когда я вернулся домой, оставив свою Бет.

Моя семья хотела знать все, и я ничего не скрывал. Отношения с матерью у меня были не такими, как у большинства сыновей. Мы были близки, интимны, не как любовники, а как все остальное. Мы делились своими мыслями, мечтами. На протяжении многих лет она рассказывала мне о всей своей жизни с моим отцом. Я знаю, что отчасти это было связано с тем, насколько я был похож на него.

Она прижималась ко мне, когда мы смотрели фильмы, я обнимал ее, прижимая к себе. Мы часто целовались, больше чем дружески, но меньше, чем любовно. Это должно было быть неловко, но это было естественно. Я любил маму и был для нее опорой. После потери отца нам приходилось часто опираться друг на друга.

Я не раз проводил ночи в ее постели, обнимая ее, когда на меня накатывала депрессия. Я признавал, что она привлекательная женщина, но не более того. Она принадлежала моему отцу, и она была моей матерью.

Я обнимал ее, позволял ей плакать на моем плече, целовал ее слезы и напоминал ей, как сильно я ее люблю и всегда буду рядом с ней. Я обещал это отцу и собирался выполнить свое обещание.

У меня сложилась репутация человека, который делает то, что обещал. Я знаю, что немалую роль в этом сыграли последние слова отца, когда он сказал мне, что знает, что я поступлю правильно. Думаю, я всегда хотел, чтобы он мной гордился. Это дало мне моральный компас.

Мы с Пегги были близки, но не так, как с мамой. Мы были типичными братьями и сестрами: дразнились, раздражались, иногда ссорились. Мы любили друг друга, хотя редко говорили об этом.

На третье лето я осталась в Питтсбурге, посещая летние курсы и работая на стажировке. У меня была машина, и все свободное время я проводил с Бет. Мы были парой. Мы не были любовниками, но мы были ближе, чем любая другая пара, которую я знал.

Я часто пел ей серенады, писал для нее плохие песни, плохо их исполнял, и ей это нравилось. И по сей день я вижу, как она сидит у моих ног, смотрит на меня большими голубыми глазами, ее обожание ясно как день. Если я брал в руки старую папину гитару и не играл хотя бы раз "Beth" группы Kiss, она дулась. Она никогда не просила об этом, но я научился и заканчивал каждую маленькую сессию, позволяя своей музыке сказать ей, что я люблю ее.

Я взял ее с собой на выпускной бал. Она была потрясающей, высокой, красивой, пленительной, самой красивой девушкой из всех, кого я знал. Хотя, может, я предвзят. Я сделал все возможное: арендовал лимузин, отвез ее на шикарный ужин, танцевал с ней и ее друзьями. После этого я отвез ее в отель.

Мне было 23, ей - 18. Мы занимались любовью в первый раз.

У меня было всего две любовницы, и эти переживания не могли подготовить меня к встрече с Бет. Я раздевал ее медленно, любуясь ее изящным, подтянутым молодым телом. Она не спеша снимала с меня одежду, предмет за предметом, ее руки и губы исследовали мою плоть.

Обнаженные, мы лежали рядом, наши руки осторожно ласкали друг друга, глаза блуждали, медленно двигаясь вместе, мы говорили о нашей жизни, о нашем будущем. Наши губы встретились, и она перекатилась на спину, увлекая меня за собой.

Ее гладкие бедра раздвинулись, и я оказался между ними.

— Я так давно хотела этого, - прошептала она, взяв мой член в руку и направляя меня в себя. Мы идеально слились, заполнив ее. Это было волшебно, идеальный момент времени, когда я склонился над ней, так близко, как только могут быть два человека.

— Я так сильно тебя люблю, - признался я. - Я даже не знаю, как это возможно.

Она улыбнулась. - Я всегда любила тебя, Хонор. Всегда.

Я нежно поцеловал ее, двигаясь внутри нее. - Я знаю.

— Обещай мне, что мы больше никогда не будем разлучаться. Я не смогу этого вынести.

— Никогда. Ты моя, БиБи. Сейчас и навсегда. Ничто и никогда этого не изменит.

Ей было 18, а мне 23. Я был наивен.

Мы были молоды, возбуждены и отчаянно влюблены. Мы занимались любовью, и это было прекрасно. Потом мы трахались. Как дикие норки, мы учились вместе, исследуя наши чувства, симпатии и желания. Она была широко открыта для меня, жаждала и хотела. Мы уничтожили обе кровати, занимались этим на столе, комоде, ковре, стуле, в раковине и в душе. Я не мог насытиться ею, и с каждым разом мне казалось, что она становится только лучше.

В ту ночь я понял, что мы предназначены друг для друга, мы - парные души, и никто никогда не сможет стать для меня тем, кем была Бет.

Я отвез ее обратно в ее дом только почти в полдень следующего дня. Она сказала матери, что не вернется домой, и я нервничал. А зря. Мы были в полном беспорядке, и не было никаких сомнений в том, чем мы занимались. Тот факт, что мы спали всего три часа, не помог.

Я заерзал на своем месте, когда она ушла в свою комнату переодеваться, оставив меня наедине с ее родителями.

Миссис Ди пожалела меня и села рядом со мной на диван. Она взъерошила мне волосы.

— Расслабься, Хонор. Это было неизбежно. Ты принадлежала ей с четырех лет. Думаю, все знали об этом, кроме тебя.

Я повернулся к ее отцу.

— Мистер Ди?. .. Я хочу жениться на вашей дочери

Я начал быстро говорить, пока меня не прервали.

— Я закончу учебу меньше чем через месяц, и у меня уже есть несколько вакансий. Я люблю ее. Я обещаю, что буду хорошо относиться к ней и дам ей самую лучшую жизнь, какую только смогу. Я знаю, что у нас большая разница в возрасте, но мы любим друг друга.

Он улыбнулся.

— Сынок, я не мог бы просить никого лучше для своей девочки. Конечно, ты получил мое одобрение, и спасибо, что спросил.

У меня на глаза навернулись слезы, когда я повернулся к его жене. Она обхватила меня за шею и поцеловала в щеку.

— Конечно, Хонор. Обращайся с ней хорошо. Ей еще только восемнадцать, и она всю жизнь носила очки, так что будь с ней терпелив.

— Буду. Я бы подождал, но просто не могу. Я не вынесу разлуки с ней.

Она кивнула.

— Это хорошо. Скоро вам больше никогда не придется разлучаться.

Мне было 24, ей - 19. Наша свадьба была событием всей жизни.

Отец Бет хорошо зарабатывал, а она была единственным ребенком. У меня была отличная работа недалеко от Нью-Йорка, и я стремительно шел к успеху. Она посещала школу в городе. Мы не жили вместе, но никогда не проводили выходные порознь. Я все еще жил дома, среди большой семьи, и она вписалась в наш круг, как рука в перчатке. Мои родственники обожали ее, и, похоже, это чувство было взаимным.

Ее родители оплатили свадьбу и не возражали против того, что только с моей стороны было более 200 гостей. Большинство из них были родственниками. Мы сыграли свадьбу в нашем родном городе Бедентоне, поселке с населением менее трех тысяч человек, расположенном в двух шагах от границы штата Нью-Йорк и Коннектикута. Для посторонних это было странное местечко: полдюжины семей доминировали в городском пейзаже. Гостиниц здесь было немного, но мы были семьей, и все, у кого была свободная комната, открыто и радушно принимали наших гостей. Мама предоставила семье Бет наш дом на долгие выходные, а сама переехала к сестре вместе с Пегги.

Мы установили несколько огромных шатров, и дядя Патрик, или, возможно, я должен сказать отец Патрик, приехал из своей епархии на мысе и обвенчал нас перед семьей, друзьями и Богом. Нам постоянно напоминали, какой красивой парой мы были и как мне повезло. Бет никогда не оставляла это без внимания, настаивая на том, что именно ей повезло, ведь она получила не только лучшего мужчину на свете, но и всю замечательную семью. Легко понять, что у нее появилось много поклонников.

Она была потрясающей. Ошеломляющей. Я представляю, как сердце любого краснощекого мужчины учащалось, когда она оказывалась рядом. Некоторые мужчины могли бы нервничать из-за внимания, которое она привлекала к себе, непроизвольно, автоматически, просто будучи удивительной молодой женщиной, которой она была.

Но только не я. Я знал. Без сомнений. Бет не обращала внимания ни на кого, кроме меня. Ее лицо озаряло комнату, как только я входил. Мой кузен Фред ужасно дразнил ее. Когда я только приехал в Бедентон, они смеялись над моим акцентом. Фред прекрасно подражал мне. Как только появился Би-Би, он стал безжалостным. Он пробирался в комнату, где находилась Бет, и звал ее. Она поворачивалась, ее лицо озарялось, пока она не видела, кто это. Всем это казалось забавным, всем, кроме Бет. Когда она рассказала мне, я положил этому конец. Твердо.

Меня часто дразнили, что она оказывает на меня такое же влияние. Я никогда не отрицал этого. Теперь она была моей. Сейчас и навсегда. Я буду любить ее, заботиться о ней, защищать ее и поклоняться ей. Мне помогали мои родственники. В кругу семьи она была в безопасности, под защитой, с обожанием и по праву.

Вечеринка длилась два дня. Мы отложили медовый месяц на Ниагарском водопаде, чтобы провести это время в кругу семьи и друзей, которые приехали, чтобы быть с нами. Свадьбы настолько суматошны, что я мало что помню обо всем событии, кроме нашего первого танца, клятв и брачной ночи. Я помню, как вышел на сцену вместе с группой и спел для нее песню "Бет". Большую часть времени я был в оцепенении, но я никогда не забуду ее образ, сидящую на краю сцены, мою сестру, поправляющую платье моей новой жены, знакомое выражение обожания на прекрасном лице БиБи.

Помню, как я добрался до нашего номера, склонил ее над диваном, поднял свадебный шлейф и с неистовством понес ее туда, в свадебное платье. Мне отчаянно хотелось оказаться внутри нее. Она смеялась, борясь с материалом, который я набросил ей на голову. Бет даже смеялась, что Пегги, ее подружка невесты, легла на работу. В ее задачу входило держать платье под контролем.

Смех длился недолго, пока ее восхитительные стоны и вздохи не стерли его. Белые чулки до бедер обтягивали ее неземные ноги, одной подвязки не хватало - на ноге одной из моих кузин, которая вышла победительницей в драке за букет. Шаловливые белые кружевные стринги Бет были оттянуты в сторону и терлись о мой член, пока я долбил девушку, которая любила меня всю свою жизнь и отдалась мне на глазах у всего мира в тот день.

Я недолго пробыл в ней. Я был возбужден весь вечер, физически возбужден, и меня безжалостно дразнили родственники и друзья. Я принимал это как должное. Я был горд. Я любил свою новую жену и считал ее самой сексуальной женщиной на свете. Пусть все об этом знают.

Мы занимались любовью. Мы трахались. Мы играли. Мы занимались любовью.

На следующий день мы опоздали на барбекю, потому что ей пришлось дважды переодеваться. Она хвасталась этим.

Ей было 19, а мне 24. Я был самым счастливым человеком на свете. Я женился на своей половинке.

* * *

Мне было 28, ей - 23. Нас было пятеро, и мы громко аплодировали, когда она шла к подиуму, чтобы принять диплом MBA. Мы были там годом раньше, когда она закончила бакалавриат с дипломом Summa Cum Laude. Моя женщина была с мозгом. Забавно, что я не знал об этом, когда рос. Она была просто маленьким ребенком по соседству. Теперь уже нет.

У Бет была своя группа поддержки: родители, мама, Пегги и, конечно же, ее влюбленный муж. Мы кричали до хрипоты. У нас были планы, и мы могли двигаться вперед. Наконец-то.

Я был успешен в бизнесе. Очень. В основном благодаря случайности, если честно. Я работал над системами управления для энергоэффективных домов, и во время одного из монтажей у меня возникла причудливая идея. Это было немного не в моей компетенции, поэтому я привлек к помощи нескольких членов семьи, которые экспериментировали с парой устройств, чтобы сделать систему более эффективной. Мы протестировали ее в моем собственном доме, и когда я закончил работу, на мое имя было оформлено три патента. Два из них я передал компании, в которой работал, и это принесло мне повышение по службе и премии, которые превзошли все мои ожидания.

Этого оказалось достаточно, чтобы я решил рискнуть, заручившись полной поддержкой семьи, и открыл собственное дело. Я покинул старую компанию почти через шесть лет, сохранив хорошую репутацию. Они извлекли огромную выгоду из моих усилий, а мой новый бизнес, хотя и работал в схожей сфере, был достаточно другим, чтобы не представлять угрозы. Напротив, он приносил прибыль моим прежним боссам, которые не возражали против того, чтобы перекинуть часть работы на меня.

Мое имя и репутация были мне на руку. Уверен, некоторые из моих клиентов считали Honor Energy сложной в работе, поскольку я прорабатывал каждую деталь каждого нового проекта, прежде чем поставить свою подпись. Обратной стороной этого было то, что я делал то, что обещал. Никаких перерасходов, никаких срывов графиков и практически мгновенная поддержка после завершения проекта. Благодаря этому у меня появились постоянные клиенты и новые знакомые.

Я был хорош в бизнесе, но в душе я был изобретателем, всегда искал способ сделать что-то лучше, дешевле или найти новое решение для старой проблемы. Мой третий патент закрыл множество сделок, а четвертый открыл новые двери. Я нанимал своих родственников, поскольку мог им полностью доверять, а дополнительное давление со стороны коллег обеспечивало их усердную работу и преданность.

Я игнорировал старую пословицу о том, что никогда нельзя работать с родственниками. Я знал, что так будет лучше.

Я был дураком.

Ей было 23, а мне 28. Я нанял свою умную жену, чтобы она занималась финансами, чего я терпеть не мог. Я нанял 11 членов семьи и друзей. Мой бизнес был успешным, и мне приходилось крепко держаться за вожжи, чтобы контролировать рост. Я был третьим по величине работодателем в нашем маленьком городке и привлек больше внешнего капитала, чем два других вместе взятых.

У нас не было много денег, поскольку я направлял свою прибыль обратно в бизнес. У меня было кое-что получше: уважение коллег, доверие клиентов, любовь семьи и самая лучшая женщина, которую я когда-либо знал. Моя жизнь стала золотой, и дальше будет только лучше.

Бет закончила школу, закрыв первую главу нашей совместной жизни. Больше никакой учебы; мы будем работать вместе, чтобы развивать наш бизнес и, что еще важнее, укреплять нашу семью.

Во время ее выпускного круиза мы проводили в каюте больше времени, чем на улице. Мы возродили нашу страсть, которая немного пострадала от требований создания бизнеса, времени, проведенного врозь, и окончания пяти лет колледжа. Ничего радикального или такого, о чем стоило бы беспокоиться, но это было заметно для нас обоих.

Нам повезло больше, чем многим другим: мы всегда откровенно и честно говорили о своих чувствах и проблемах. Мы признавали свои проблемы, открыто говорили о них и решали их по мере сил, пока пробивались через эти первые годы.

Бет закончила школу без долгов. Я уже больше года занимался самостоятельным бизнесом, и худшие времена взросления остались позади. Я больше не нес все заботы и риски нового предприятия в одиночку. Мы были партнерами - в жизни, в любви и в бизнесе.

Мне было 28, ей - 23. Через две недели после нашего второго медового месяца я узнал, что стану папой.

Мне было 33, ей - 28. Наша жизнь была идеальной.

Или я так думал.

В моем бизнесе работало более 50 человек, большинство из которых были дальними родственниками. Мы были представителями общества, приносили деньги, посетителей и подержанный бизнес. Моя жена была полностью интегрирована в мою расширенную семью, двое наших маленьких детей, Мари Кэрол и Уильям (Билли) Арнольд, были счастливы, любимы и избалованы до смерти.

Все было суматошно, как и следовало ожидать. После рождения Мари Бет сократила свой рабочий день, чтобы заботиться о нашем ребенке, а после рождения Билли она "ушла на пенсию", чтобы стать мамой-домохозяйкой. Она продолжала участвовать в нашей работе, была моим советом, источником вдохновения и помогала управлять деньгами.

Рост нашего бизнеса заставлял меня быть занятым, слишком занятым, если быть до конца честным. Необходимость содержать не только себя, но и половину моей расширенной семьи была тяжелым бременем. Поскольку моя жена работала лишь неполный рабочий день, я взял на себя большую часть ее обязанностей. Я стал больше путешествовать, в том числе иногда ездил за границу для работы с нашими поставщиками и производителями. Я не только управлял бизнесом, но и работал над своими изобретениями, что было эквивалентно полной занятости. Большую часть повседневной головной боли я переложил на своего кузена Фреда, который вместе со мной работал над моими первоначальными разработками.

Когда я только переехал в город после смерти отца, кузен Фред был одним из моих новых друзей, которые помогли мне освоиться. Мы были лучшими друзьями с 14 лет, и он был умным, трудолюбивым и надежным, даже если слишком много дразнился. Я знал, что могу положиться на него в том, что касается бизнеса, и он был одним из ключевых людей, решавших, кого нанимать, а кого нет, поскольку он так хорошо всех знал.

Мы с Бет жили хорошо, но не экстравагантно. Ее машина была немного лучше, чем у других, но я по-прежнему ездил на пятилетнем Ford F-250. Наш дом был построен на заказ, на окраине города, со всеми удобствами, но ни в коем случае не особняк. Это был дом площадью чуть больше 3500 квадратных футов, с гаражом на три машины и красивым двором. Ни теннисных кортов, ни бассейна, ни подъездной аллеи длиной 100 ярдов, обсаженной деревьями, - просто милый дом на живописном участке. Мы могли бы позволить себе и получше, гораздо лучше, если честно, но мы были счастливы, жили просто, довольствуясь тем, что есть, в кругу семьи и друзей.

Жизнь была хороша. Наш брак был крепким, а наша любовная жизнь, хотя и несколько ограниченная долгими часами и двумя больными лодыжками, была страстной. Мы занимались любовью не каждый день, но три-четыре раза в неделю были обычным делом, обычным по количеству, но не по качеству.

Бет была прекрасна как никогда, и каждый раз, когда я оставался с ней наедине, это вновь разжигало мою страсть.

Это был вечер четверга, за три дня до того, как я должен был уехать в Китай в десятидневную командировку. Мы уложили детей на ночь, и она появилась в моем кабинете, одетая в новое сексуальное белье, что объяснялось ее последним походом за покупками в город накануне.

Она прислонилась к дверному косяку.

— Ты надолго, любовник?

Я закрыл электронную таблицу. Окончательные цифры могли подождать до утра. Встав, я усмехнулся и подошел к ней. Она хихикнула и помчалась в нашу спальню, а я бросился за ней в погоню.

Я поймал ее и потащил на кровать, раздвинув ее ноги и зарывшись лицом между ними, пока она игриво сопротивлялась. Я крепко держал ее, не давая вырваться, и целовал и покусывал ее через кружевные голубые трусики, чувствуя ее потребность. Ее похотливый смех вскоре перешел в страстные ласки и учащенные стоны.

Вскоре трусики промокли насквозь, и я оттянул их в сторону, чтобы получить прямой доступ к ней. Я не торопился, сначала дразнил, а потом стал усердно работать над ее возбуждением. После первого оргазма я стянул трусики и набросился на ее сладкую киску. Она накрыла лицо подушкой и кричала в нее, пока я неоднократно доводил ее до оргазма. После 15 или 20 минут игры она пыталась вырваться, но я держался за жизнь, сильно впиваясь в нее пальцами и безжалостно дразня ее клитор, в то время как она испытывала мультиоргазмический оргазм, кончая волнами.

Когда я наконец отпустил ее, она дрожала, почти в оцепенении. Я разделся и перелез через нее. Она перевернулась на живот, и я раздвинул ее ноги, направляя в нее свой член, и начал медленно трахать ее. Она застонала, когда я вошел в нее, и через несколько минут снова стала отзывчивой, отталкиваясь от меня. Я приподнялся, схватил ее за идеальные ягодицы и стал долбить ее до тех пор, пока она не стала кончать от моих ласк, так как от предыдущей игры она стала очень чувствительной. Я поднялся и закрыл ей рот, когда она вскрикнула, не желая будить детей.

Я собрался сменить позицию, но она схватила меня за плечи и повалила на кровать. Она в бешенстве вскарабкалась на меня и стала глупо трахать себя на моем члене, совершенно не контролируя себя. Я держал ее за бедра и изо всех сил старался удержаться на ней, пока она не вырвала у меня член и не рухнула мне на грудь.

Она тяжело дышала, а я гладил ее кожу под нарядом, который каким-то образом умудрился пережить нашу игру.

— Боже, это было невероятно, - пробормотала она, лаская губами кожу моего плеча.

— Ты всегда невероятна, - сказал я ей.

Она повернулась и серьезно посмотрела мне в глаза. Она нежно прикоснулась своими губами к моим.

— Ты счастлив, Хонор?

Ее вопрос застал меня врасплох.

— Безумно счастлив. У меня идеальная жена, двое прекрасных детей, успешный бизнес, уважение друзей и семьи. Чего же тут не любить?

— Ты проводишь так много времени вдали от нас. Я думала, что с улучшением ситуации мы будем проводить больше времени вместе, а не меньше.

Она была права. Я знал это и постоянно твердил себе, что после очередного крупного проекта я сбавлю обороты. Но этого так и не произошло.

— Ты счастлива, БиБи?

Она грустно улыбнулась.

— Довольна, наверное. Достаточно счастлива.

— Что значит "достаточно"? Что не так?, - спросил я.

— Я скучаю по тебе. Когда тебя нет. Когда ты работаешь допоздна. Когда ты уходишь из дома до рассвета. Я знаю, что это для нас, для меня, для семьи. Наверное, я просто эгоистка. Я хочу, чтобы ты уделял нам больше времени. У нас уже целую вечность не было времени только для тебя и меня. Мы не ездили в отпуск уже два года.

Я обнял ее и сжал в объятиях.

— Прости меня. Ты права. Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы найти время для нас.

— Тебе обязательно ехать в Китай? Разве не может поехать кто-то другой? Почему это всегда должен быть ты?

— Я бы хотел, чтобы кто-то другой поехал. В последние два раза, когда я позволял кому-то другому заниматься поставщиками, мы облажались.

— Заставь Фреда поехать. Разве это не часть его обязанностей? Пусть заработает свою большую зарплату, которой он всегда хвастается.

— Фред поддерживает этот бизнес. Он занимается операциями, управляет людьми. Я не думаю, что это то, с чем он может справиться.

Она выглядела раздраженной.

— Почему это всегда должен быть ты? Ты принимаешь важные решения. Ты привлекаешь клиентов. Ты делаешь так, чтобы все были довольны. Ты должен создавать все новые продукты. Если никто в этом городе не справляется с работой, найди того, кто справится.

Я перевернул ее на спину и нежно поцеловал.

— Мне так жаль, БиБи. Твое счастье для меня важнее всего на свете. Ты ведь знаешь это, правда?

— В глубине души знаю. Но иногда я задумываюсь. Когда я навещаю наших родственников и вижу, как мужья возвращаются домой в пять пятнадцать, к шестичасовому ужину, и знаю, что тебя не будет дома несколько часов, я задаюсь этим вопросом. Когда ты уходишь, и я остаюсь одна в этом доме с нашими детьми, я задаюсь этим вопросом. Когда я иду на барбекю или на вечеринку, а тебя там нет, потому что ты решаешь какой-то кризис, или навещаешь клиента, или работаешь в своей мастерской, я удивляюсь.

Я осыпал ее лицо маленькими поцелуями, гладил ее мягкое тело, нежно щекотал ее, пока она не захихикала.

— Никогда не удивляйся. Ты для меня - все.

— Обещаешь?, - спросила она с тревогой.

— Я был твоим с тех пор, как тебе исполнилось четыре года. Ты это знаешь.

Она снова захихикала, покусывая мою губу.

— Все знают.

Ощущение ее мягкого тела на моем, игривые покусывания оживляли моего солдата. Я прижался к ней бедрами.

— Дай мне еще несколько месяцев. Будут изменения. У меня происходит несколько вещей. Я пытаюсь все это обуздать. Давай я закончу эту поездку, завершу последние сделки, и мы с тобой уедем на две недели в любую точку мира, куда ты захочешь. Только мы вдвоем.

— Ты меня подкупаешь, - поддразнила она, снова прижимаясь ко мне.

— Подкупаю. Я хочу этого так же сильно, как и ты. Я чувствую слишком большую ответственность перед этим городом и своими родственниками. Они должны справляться сами, а я не могу содержать все это чертово место. Я сокращу расходы времени, обещаю. Это уже в планах.

Она потянулась между нами и направила мой твердый член обратно в себя.

— Люби меня, Хонор.

Я любил. Долго и медленно, обнимая ее, целуя, делая все возможное, чтобы дать ей понять, что она - это все, что имеет значение.

* * *

Я мог давать такие обещания, потому что они были правдой. У меня было два новых патента в разработке. Срок действия нашего самого важного патента истекал через три года. Я вел переговоры с транснациональной корпорацией о передаче его им за немалые деньги. Один из моих новых патентов будет выполнять аналогичную работу лучше, и у нас будет еще семь лет защиты.

Последние пару лет я готовил Фреда к тому, чтобы он занялся бизнесом. Дело шло медленно, но я всегда был рядом, чтобы помочь ему. Я проводил личные собеседования с вице-президентом по развитию бизнеса из моей старой компании. У них произошли изменения в руководстве, и он был в поиске. Он собирался поехать со мной в поездку - своего рода расширенное финальное собеседование и возможность встретиться с двумя нашими самыми важными поставщиками.

Компания, с которой я вел переговоры о передаче патентов, тоже отправляла свою команду - в рамках комплексной проверки. В эту поездку никто, кроме меня, не мог отправиться, но теперь все изменится.

Я понемногу отпускал себя и стал уделять больше времени тому, что мне нравилось, и меньше - бизнесу.

Самое главное, я смогу больше работать из дома и иметь более разумные часы. Я бы проводил время с семьей, с моими детьми и любовью всей моей жизни.

* * *

Поездка была успешной. Изнурительной, но все, что мне было нужно. Вице-президенту требовалось четыре недели, чтобы закрыть дела там, где он находился, и еще пара недель после этого, чтобы провести время с семьей. Я рассказал ему все подробности и сообщил, что мы можем себе позволить. Он получит неплохой кусок акций, если проработает в компании хотя бы пять лет. Я сказал ему, чтобы он шел домой и обсудил все с женой. Я дал ему неделю на то, чтобы дать ответ, и в шутку сказал, что мне не нужен ответ раньше этого срока. Я не рассматривал никого другого на эту должность, но это было важное решение, и он должен был убедиться, что его семья не против.

Передача патента была практически решенным делом. Мне сказали, что в четверг после их возвращения состоится заключительное совещание, на котором будет утверждена сделка. Я должен быть готов подписать бумаги в пятницу, самое позднее - в понедельник.

Пока мы были в Китае, я получил уведомление о том, что один из моих патентов, самый важный, был одобрен. Будущее моей компании было обеспечено, по крайней мере, на ближайшие семь лет.

Все шло своим чередом.

* * *

После моего возвращения Бет баловала меня, как делала это после каждой поездки. Она даже отправила детей к маме на ночь во вторник, чтобы мы могли побыть наедине.

Я горел желанием рассказать ей обо всем, что происходило, но хотел дождаться, пока патент не будет официально передан, а Гил не согласится на работу.

Она читала меня, как книгу, и хотела знать, что происходит.

Она опускалась на меня в гостиной, одетая в кружевные трусики с мальчишеским разрезом, и больше ничего. Она облизывала меня, дразнила, держала голову над моим членом, но отказывалась принимать меня в себя.

— Говори. Я знаю, что что-то происходит, - дразнила она, проводя языком по головке.

Я застонал, безуспешно проталкивая член вперед.

— Помнишь наш последний разговор о том, как найти больше времени для семьи?

Она усмехнулась, прижалась губами к головке моего члена, затем надавила, слегка приоткрыв губы, а потом отстранилась.

— Конечно. И...

— Все сходится, но еще ничего не решено. Дай мне еще неделю. Я обещаю, что расскажу тебе все на следующей неделе.

— Может быть, я подожду неделю, чтобы закончить это, - поддразнила она.

— Доверяешь мне?, - спросил я.

Она шумно пососала головку.

— Это от человека по имени Хонор? Всегда.

— Через неделю

В понедельник у Бет был день рождения. Пока меня не было, семья готовила вечеринку-сюрприз. Я могу только догадываться, что она думала, что часть того, что я скрывал, была связана с ее днем рождения, поэтому она дала мне пропуск.

Она провела языком по головке и снова поцеловала ее.

— Через неделю. Лучше бы это было хорошо.

Затем она взяла меня в рот, и я вздохнул.

— Обещаю. Неделю.

* * *

Субботняя вечеринка в честь дня рождения прошла успешно, хотя я сомневаюсь, что она была удивлена. В нашем городе было трудно сохранить какие-либо секреты, просто невозможно. И все же она удивилась, когда около 50 близких друзей и родственников устроили засаду, когда она возвращалась из торгового центра за сорок миль от дома с мамой и Пегги.

Я знаю, что она была застигнута врасплох, когда ее приветствовали родители. Я прилетел к ним на выходные. Я даже привел двух ее лучших друзей из колледжа.

Она неоднократно благодарила меня в тот вечер и на следующее утро, пока я не испугался, что мой бедный член вот-вот отвалится. Воскресное утро она провела со своей семьей и друзьями. Я отвез ее родителей в аэропорт, где они горячо благодарили меня за то, что я их прилетел. Днем Бет провела время с подружками, а я пробрался на работу на пару часов, чтобы продолжить свои махинации по завершению попыток стать менее трудоголиком.

* * *

Мне было 33, ей - 29. Мой мир закончился.

В понедельник я поехал в город, чтобы завершить сделку по патенту. Вообще-то их было три, но одна была ключевой. То, на что, как я ожидал, уйдет целый день, заняло меньше часа. Никаких сюрпризов, никаких изменений в последнюю минуту. Я подписал бумаги и принял чек с семью цифрами. Первой цифрой была двойка. Патенты, как и все мои, принадлежали Honor-BB LLC, а не основному бизнесу. Я создал Honor-BB LLC еще до своего первого патента и был единственным владельцем. Мы согласились вернуть им патенты в течение шести недель, чтобы прекратить их использование. Я даже передал им дизайн плат и драйверы прошивки, благодаря которым происходило волшебство.

Они были счастливы. Я был в экстазе.

Я сразу же поехал домой, чтобы сообщить Бет захватывающие новости.

На придомовой дорожке стояли машины, но это было неудивительно. Они всегда были. Бет была общительным человеком, и чаще всего к ней кто-нибудь приезжал в гости.

Машины не были сюрпризом.

А вот то, что Бет оказалась в гостиной, оседлав член Фреда, в то время как его брат сидел неподалеку и поглаживал собственный член, - вот это было неожиданностью.

Она отыгрывала ковбойшу, спиной ко мне, весело подпрыгивая под какую-то мелодию, звучащую из стереосистемы, а по телевизору показывали порно. Брат Фреда Дейл сидел лицом к моей жене, его рука быстро двигалась.

Похоже, мои кузены дарили ей свои подарки на день рождения.

С 29-м днем рождения, Бет.

Видимо, я был недостаточно интересен, чтобы привлечь их внимание. Несколько секунд я стоял в шоке, мой разум больше не функционировал.

Они не разговаривали, не говорили ни о моем выступлении, ни о своей любви друг к другу, ничего такого. Она трахалась с ним. Брат ждал своей очереди. Моя жизнь была в полном беспорядке.

Я вернулся на улицу и закрыл дверь. Я не стал фотографировать. Мне было все равно. Я не стал входить и никого избивать. Она явно делала то, что хотела, ее никто не заставлял и не принуждал.

В оцепенении я медленно пошел к своей машине. Я раздумывал над тем, чтобы вернуться и вступить с ними в противостояние. Мне было интересно, как долго это продолжалось, как они держали это в секрете в городе нашего размера.

Но больше всего меня интересовало, как они могли так предать меня. Моя жена. Мой лучший друг. Мать моих детей. Моя правая рука в бизнесе. Забудьте о Дейле. Он был засранцем и одиночкой. Фред был женат и имел троих детей.

Они разрушили мою жизнь.

Сомнения грызли мое нутро. В Бедентоне не было секретов. Я взяла телефон и позвонила.

— Мама?

— Привет, Хонор, как дела в большом городе.

— Отлично. Я уже возвращаюсь. Я не смог дозвониться до Бет. Ты ведь не знаешь, где она, правда?

Она даже не колебалась.

— Я уверена, что она у Пегги, делает макияж. Она оставила детей со мной. Когда ты собираешься вернуться? Я дам ей знать, когда она вернется за детьми.

В моей голове зазвучали сигналы тревоги.

— Неважно. Я сделаю ей сюрприз. У меня сегодня важные новости.

Мама отреагировала довольно быстро.

— Это замечательно! Можешь хотя бы приблизительно сказать, сколько это будет стоить? Ты уже уехал из города?

Мое сердце бешено колотилось. Как я уже говорила, в городе размером с Бедентон нет секретов. Назовите меня параноиком, но я был уверен, что мама участвует в сокрытии. Моя собственная мать.

— Да, но у меня есть пара дел, прежде чем я увижу ее в следующий раз. Думаю, это займет какое-то время.

Мама вздохнула с облегчением. Стерва.

— Ты только будь осторожен, я ненавижу, когда ты ездишь в город. Я поцелую детей за тебя.

Я повесил трубку и приняла решение. Признаться, поспешное. Я открыл боковую дверь в гараж и поднял ее вручную, чтобы открыватель никого не насторожил, хотя сомневаюсь, что они бы его услышали.

Мне потребовалось меньше пяти минут, чтобы проделать дырки во всех трех бензобаках. Это было так просто - положить горсть бетонных гвоздей на мой трехтонный домкрат и подкатить его под бак. Я взял канистру с бензином и вылил ее между тремя машинами: двумя на подъездной дорожке и машиной Бет в гараже. Я взял запасной баллон с пропаном для барбекю и открыл вентиль между машинами Фреда и Дейла. Затем я развернул свою машину, оставив ее заведенной, взял сигнальную ракету из аварийного дорожного набора, зажег ее и бросил в вытекающий газ. Я запрыгнул в грузовик и поехал прочь.

Я не успел отъехать и пятидесяти ярдов, как раздалась серия взрывов. Я был уверен, что мошенники не пострадают, гараж был отдельно стоящим. Если мне повезет, огонь перекинется на дом, но даже если это произойдет, у Фреда будет достаточно времени, чтобы вытащить свой предательский член из моей неверной жены и вывести всех из здания.

Пока я ехал на работу, я позвонил Гилу на телефон. Я с сожалением сказал ему, что компания, скорее всего, закроется, и ему не стоит соглашаться на должность вице-президента. У него было много вопросов, но когда я объяснил, что больше не буду частью Honor Energy, он все понял. Я сказал ему, что вышлю чек за то время, что он работал со мной в Китае, и за его хлопоты, и заверил, что в моем следующем предприятии, если таковое будет, он будет одним из первых, кого я приглашу.

Уходя, я проехал мимо машины сестры, свернувшей на мою улицу. Все мои сомнения по поводу участия матери и сестры рассеялись. Я увидел, как мимо пролетела пожарная машина, которую "Хонор Энерджи" подарила городу. Войдя на склад, я проигнорировал все приветствия и направился в свой кабинет. Моя троюродная сестра Джилл, наш администратор, спросила, все ли в порядке.

— Никаких перерывов для меня. Ни для кого. Ни для кого. Не для чертова президента. Понятно?

Она испуганно кивнула и закрыла дверь.

Мне потребовалось около часа, чтобы перевести все, что я хотел. У меня были оффшорные счета, через которые проходила большая часть нашего международного бизнеса. Частично это была налоговая гавань для бизнеса, которая позволяла держать международные деньги за пределами страны. Я слил их на другой оффшорный счет для Honor BB-LLC. Я позвонил двум нашим крупнейшим клиентам и извинился за то, что мы не сможем завершить их проекты, и что я ухожу по личным причинам. Меня перевели к генеральным директорам обеих компаний, и я, преодолев гнев и разочарование, заверил их, что верну им все деньги.

Роджер Хэммонд, владелец компании Hammonds Luxury homes, так просто не сдался. Он был одним из моих первых клиентов, и я считал его другом. После долгого обсуждения я согласился поставлять ему материалы, которые он мог получить только у нас, включая 10-процентную наценку на случай возникновения проблем, и я лично обеспечу передачу проектов и необходимых знаний для завершения проекта компании по его выбору.

— Хонор, это я, с которым ты разговариваешь, - медленно произнес он. - Что, черт возьми, происходит? Это не ты. Тебе бы и в голову не пришло отказываться от работы.

— Я не буду здесь работать, - признался я. - Я не могу. Личные проблемы.

— К черту личные проблемы!, - огрызнулся он. - Ты лучший в своем деле. Ты не можешь позволить какому-то мелкому дерьму погубить твой бизнес.

Я рассмеялся: - Мелкое дерьмо? Моя правая рука трахается с моей женой.

— Невозможно. Бет? Ни за что. Эта женщина поклоняется зыбучим пескам, по которым ты ходишь. Кто-то лжет тебе. Ты должен докопаться до сути.

— Может, ты и прав. Но почему я должен верить своим собственным лживым глазам? Черт, я только что видел, как она скакала на нем, как ковбойша, в моей гостиной, пока его брат ждал своей очереди. Черт, не то, что бы мои мать и сестра прикрывали ее, присматривали за детьми и оправдывались, что она была там. О чем я только мог подумать? Ты прав, Роджер, мне лучше поискать еще раз.

Он помолчал. - Мне жаль, Хонор. Правда. Я бы и через сто лет не поверил, что такое возможно. Все, что я могу сделать, все, что тебе нужно, - звони мне. И это не вежливый жест. Я говорю совершенно серьезно. Позвоните мне. На самом деле, звоните, несмотря ни на что. Тебе нужно с кем-то поговорить за пределами твоего кровосмесительного городка.

— Я ценю это, Роджер. Очень ценю. Ты отличный клиент и еще лучший друг. Прости, что нагружаю тебя.

— К черту это. К черту бизнес. Делай, что должен, а я сделаю все, что смогу, чтобы помочь. Обещай, что позвонишь. Скоро. Навестишь, если сможешь.

Я задыхался. Этот человек был рядом со мной, хотя почти не знал меня, в то время как моя мать, сестра, жена и лучший друг издевались надо мной.

— Я так и сделаю. Мне нужно идти. Нужно многое успеть сделать до приезда шерифа.

Мне уже стало интересно, почему я ничего не слышал о дяде Люке, папином брате.

Он снова замолчал.

— Понял. Удачи, и мне очень жаль, что ты через это проходишь. Позвони, когда сможешь.

Я позвонил юристу компании, и мне пришлось потрудиться, но я дозвонился до большого человека. Я объяснил, что мне нужно, и отверг все вопросы. Сначала он не хотел соглашаться, но в конце концов согласился. Я поторопил его, сказав, что мне нужно все сделать к концу рабочего дня на следующий день, и он получит дополнительные 10 тысяч долларов, если все будет сделано в срок. Он заверил меня, что они найдут способ, ведь то, что я просил, было довольно простым.

Я выполнил все необходимое, и, к удивлению, никто не позвонил мне на мобильный. Я вышел из офиса, а Джилл виновато положила трубку.

— Мне не звонили?, - спросил я.

Она покачала головой.

— Нет, сэр.

— Отлично. Завтра в 11 утра я хочу провести общекорпоративное собрание на складе. Там будут все, мне все равно, в какую смену они работают и чем занимаются. Все, кто не будет присутствовать, будут уволены. Устройте это.

Она была белой, как призрак, и кивнула.

Я сел в машину, отключил мобильный телефон и отправился за город. Я купил новую одежду и туалетные принадлежности, поселился в хорошем номере отеля, заказала обслуживание в номер и задумалась о том, что мне делать с остатком жизни.

* * *

Я проснулся рано, после беспокойной ночи, когда моя жена изменяла мне со всеми, кого я знал. Моя мать и сестра ждали своей очереди позади нее. Они работали в производственном цехе, а милая Бет была частью сборочного конвейера, куда заходили мужчины и по очереди заправляли ее. Когда она уходила на перерыв, мама вставала и занимала ее место.

Меня тошнило, и я не могла есть, но мне удалось сделать еще несколько дел. От этого мне стало немного легче.

Я подъехал к офису в 11:05, оседлав свой новый Harley Road Glide Ultra. Кризис среднего возраста наступил рано, я думаю. Я чувствовал, что 24 тысячи - это хорошо потраченные деньги. Я мог себе это позволить. Я никогда ничего не покупал себе, и сейчас было чертовски подходящее время.

Фред ждал у входа, как и моя мать. Я припарковал мотоцикл на тротуаре и снял шлем. Я видел удивление в их глазах. Мама сделала шаг ко мне, и я поднял руку.

— Не сейчас. Я поговорю с тобой позже.

Она остановилась с открытым ртом.

Фред повернулся, чтобы стать рядом со мной.

— Ни ёбанного слова, Фред.

— Не делай ничего необдуманного, Хонор, - начал он.

Я повернулся и изо всех сил ударил его по лицу, оглушив его и заставив попятиться назад.

— Я же сказал тебе. Ни одного ёбанного слова, придурок.

Я прошел на склад, не обращая внимания на всех, кто меня приветствовал, и поднялся на платформу. В помещении стало тихо.

Там был установлен микрофон, но он мне не понадобился. Здесь присутствовало всего около 50 человек. Я окинул взглядом толпу. Я знал всех, кто работал на меня. Я лично проводил собеседования и нанимал каждого из них. Прошла минута, затем я повернулся к Джилл.

— Аарон и Мисти. Они уволены. Две недели выходного пособия, плюс одна неделя за каждый год службы.

Джилл побледнела, затем медленно кивнула.

— Есть ли здесь кто-нибудь, кто не имеет представления о том, почему я здесь, после событий прошлой ночи?, - громко спросил я.

Послышалось какое-то бормотание и разговоры, и около десяти человек подняли руки.

Я указал в сторону.

— Если вы отойдете туда, я прослежу, чтобы вас записали, когда все закончится.

Я кивнул своему администратору, чтобы он позаботился об этом.

Разделение заняло минуту или две.

— Отлично. У меня есть простой вопрос ко всем вам. Я ожидаю полной и абсолютной честности. Думаю, я заслуживаю не меньшего. Мне хотелось бы думать, что я относился к вам всем с уважением и по большей части как к друзьям.

Послышалось какое-то бормотание и кивки.

— Кто из присутствующих подозревал или знал, что происходит с моей женой?"

Мой дядя Джек вышел вперед. Он был одним из моих первых наемных работников и руководил отделом.

— Ты собираешься их уволить?

Я покачал головой.

— Никого больше не уволят. Даже этих засранцев. Я просто хочу, чтобы хоть раз в жизни все было по-честному. Неужели среди вас, убогих, нет ни капли чести?

Дядя Джек подошел ближе.

— Я бы сказал, что почти у всех были какие-то идеи. Но ничего серьезного. Никто не хотел причинить тебе вред. Мы слишком многим тебе обязаны. Мы полагали, что она выберется из своей ловушки и исправится. Никто не хотел разрушать ваш брак. Почему бы нам с тобой не поговорить об этом наедине?

Я отвернулся от него.

— Я спрошу еще раз. Кто из присутствующих подозревал или знал о том, что происходит?

Все, кроме нескольких человек, в конце концов подняли руки. Началось все с нескольких человек, включая дядю Джека. Вскоре к ним присоединились еще несколько человек, пока руки не подняли 90 %. Среди них была и рука Джилл. Как и у Энни Маршалл, теперь уже Энни Лейн. Лишь немногие из них могли смотреть мне в глаза.

— Спасибо за вашу честность. Я бы хотел, чтобы все было иначе. Может быть, кто-то мог бы остановить это. Кто-то мог бы сказать мне об этом наедине, и, возможно, все сложилось бы иначе. Как вы понимаете, я не могу работать с людьми, которых считаю нелояльными, неуважительными и не заслуживающими доверия.

Дядя Джек взял на себя роль лидера. Брат моей матери всегда был добр ко мне. Его предательство ранило меня не меньше, чем чье-либо другое.

— Ты обещал, что никого не уволят, - категорично заявил он.

— Обещал. Как многие из вас уже знают, или, по крайней мере, я надеюсь, что знают, я человек слова. Я ухожу в отставку. Владельцем бизнеса теперь является моя жена. У вас достаточно средств и бизнеса, чтобы поддерживать деятельность в течение как минимум четырех месяцев. Ближе к шести месяцам, если вы все не испортите. Фред теперь главный. Желаю вам успехов.

Было много разговоров, и они становились все громче. Я высказал свою точку зрения.

На этом все должно было закончиться. Уйти, заняв высокое положение. Я не мог этого сделать.

— Зачеркните последнее мое утверждение. Я никогда не лгал тебе и не собираюсь начинать сейчас. Я ненавижу тебя. Всех вас. Если бы хоть один человек, хотя бы один, поступил правильно, поддержал меня, встал на сторону чести, а не неверности, все было бы иначе. Вы сами вырыли себе могилу. Надеюсь, бизнес пойдет прахом, и вы все потеряете все, что вам дорого, как и я сегодня. Пусть вы, предательские, бесчестные, аморальные кретины, сгорите за это.

Наступила полная тишина. Я посмотрел на дядю.

— Джек. Мой кабинет.

Я повернулся к Джилл.

— Найди Фреда и отправь его тоже в мой кабинет. Если его не будет там через десять минут, Билл станет президентом. Пошлите его.

Дядя Джек последовал за мной в мой кабинет и начал говорить. Я прервал его.

— Это не обсуждение, дядя Джек. Ты всегда мне нравился и я тебя уважал. Теперь это уже не так. Ты предал меня, как и всех остальных. Это бизнес, и мы не будем больше ни о чем говорить. Понятно?

— А после?, - спросил он.

— Возможно. У меня есть другие дела, которые я должен сделать. Не спрашивай.

Он торжественно кивнул.

Нам пришлось подождать всего пару минут, прежде чем появился Фред. У него была распухшая губа, а в одной ноздре застряла папиросная бумага. Я чуть не улыбнулся.

— Садись, - сказал я ему.

— Хонор, это ничего не значит, - начал он. - Ты должен...

— Заткнись и сядь! Не заставляй меня сидеть за этим столом, придурок.

Он сел.

— Сегодня мой последний день здесь. Фред, в мое отсутствие компания будет принадлежать тебе, если Бет не решит иначе. Я передаю ей право собственности.

Его ошеломленный взгляд был бесценен.

— Я передаю все финансовые дела Бет. Она знает бизнес; она будет контролировать счета. Повседневные дела, продажи, маркетинг, все остальное - под твоим контролем, Фред. Джек, ты по-прежнему отвечаешь за склад. Ты здесь потому, что произошли важные изменения, о которых ты должен знать.

Он кивнул.

"Хонор Энерджи" больше не может использовать контроллер преобразования в сборе, начиная с шести недель от вчерашнего утра. Мы больше не владеем ни патентом, ни правами на прошивку. Вам придется найти другое решение.

Дядя Джек удивленно вскрикнул.

— Какое другое решение? Это же суть нашего бизнеса.

— Это не моя проблема. Я здесь больше не работаю. Поймите, вы больше не можете их производить, начиная с шести недель после вчерашнего дня. Если бы я был на вашем месте, я бы построил за это время все, что можно, в ущерб всему остальному. Работайте в три смены, делайте все необходимое для получения материалов, платите втрое больше, если придется. А потом придумайте, чем его заменить. Я позволю тебе все придумать.

Дядя Джек медленно кивнул, уже размышляя.

— "Карлайл" больше не клиент. Прекратите для них любое производство. Хаммондс тоже не клиент, но мы будем поставлять им материалы, которые я обещал".

Я взял со стола распечатку и передал ее дяде Джеку.

— Вытащить из склада. Доставить лично Роджеру Хэммондсу в течение трех рабочих дней.

— Я сделаю это сам, - сказал дядя Джек.

— Хорошо.

Я повернулся к Фреду.

— Пароли, счета, ключи - все здесь.

Я передал ему запечатанный конверт.

— Я буду работать с Бет, чтобы завершить передачу бизнеса, но она уже есть на большинстве счетов. Все, что мне нужно сделать, это убрать свое имя и дать ей ограниченную доверенность. У вас достаточно средств, чтобы поддерживать бизнес. Впереди вас ждут некоторые трудности, но, возможно, вы сможете их преодолеть. А может, и нет. Теперь это ваша проблема.

Я встал и вышел из офиса, не обращая внимания ни на протянутую руку дяди Джека, ни на вопросы Фреда.

Я сел на мотоцикл и поехал посмотреть, что осталось от дома, который я построил для любви всей моей жизни.

* * *

На месте машин Фреда и Дейла, стоявших на придомоой дорожке, лежал лишь искореженный металл и почерневшая земля. Гаража почти не было, он рухнул на "Вольво" Бет. Пожар серьезно повредил боковую часть дома рядом с гаражом, но, к удивлению, его удалось локализовать.

На месте работала бригада рабочих, пытавшаяся залатать обугленный вход в дом и прачечную, заклеить разбитые окна. Я вошел в дом и удивился, что там не было полицейской ленты или чего-либо подобного. Дома никого не было, и я походил вокруг, размышляя о том, что бы мне хотелось взять. К сожалению, я не смог придумать ничего, кроме фотографий моих детей. Я взял из фотоальбома по одной фотографии каждого и одну, где я держу их обоих. Все остальное я оставила. Я начинал все сначала, и, имея достаточно денег, было удивительно, как мало тебе нужно.

Я пожалел, что в порыве гнева выбросил телефон, и зашел в магазин "Мартинсонс", где приобрел одноразовый телефон. Я позвонил матери.

— Хонор, где ты? Нам нужно поговорить, - задыхаясь, ответила она.

— Я буду у тебя дома в семь. Проследи, чтобы Бет была там.

— Слава Богу! Ты ведь поговоришь, правда? Это ведь не какая-то игра или месть, правда?

— Нет. Мы можем поговорить. Убедись, что ее дети тоже там.

— Они уже здесь. Можешь зайти к ним, если хочешь. Они ужасно скучают по тебе. Они не понимают, почему не могут вернуться домой и почему тебя здесь нет.

— Я увижу их в семь.

Я повесил трубку.

Я вернулся в дилерский центр "Харлей". Они закончили устанавливать новые крепления на мой грузовик и показали мне, как пользоваться пандусом для мотоциклов. Я погрузил мотоцикл в грузовик, установил пандус и направился в магазин за кое-какими вещами, не обращая внимания на шепот, преследовавший меня.

Я вернулся в офис, где меня ждали мои документы, доставленные в 16:12, раньше, чем я предполагал.

Джилл держала их в руках и протягивала мне.

— Могу ли я сделать для вас что-нибудь еще, мистер Нолан?

Я покачал головой, холодно глядя на нее.

— Нет. Я думаю, вы сделали достаточно, Джилл. Я ожидал от тебя большего. Я думал, что ты будешь верна мне, если никто другой не будет верен.

В ее глазах стояли слезы.

— Я действительно думала, что поступаю правильно. Никто не хотел видеть, как вы с Бет расстаетесь. Мы пытались поговорить с ней. Я клянусь.

— Я в этом не сомневаюсь. Но все равно, ты должна был поговорить со мной, принять мою сторону в этом деле. Ты предала меня, как и все остальные. На большинство из них мне плевать, но от тебя это больно. Не знаю, почему я ожидал от тебя верности. Я больше не совершу такой ошибки.

Она села и заплакала, а я отвернулся с бумагами в руках. Я остановился в закусочной и поел. Я не собирался есть в мамином доме. Я ехал туда по делу. Я знал, что мне придется выслушивать всякую чушь, оправдания и извинения, но не более того. Я дам им высказаться. Потом я закончу то, что должен был сделать.

Моя кузина Эмма подала мне ростбиф и картофель фри. Затем она села напротив меня.

— Прими ее обратно, прости ее, Хонор. Это не должно быть концом света. Она сильно облажалась, но все знают, как сильно вы любите друг друга.

— Я ем, Эмма. Я не хочу об этом говорить.

— Ну же, Хонор, мы же семья. Мы любим вас обоих; вы должны разобраться с этим.

Я положил свою посуду.

— Нет, Эмма. Я не должен. У меня неудачный брак с женщиной, про которую я никогда не узнаю, любила ли она меня на самом деле, двое детей, в которых я уже не уверен, что они вообще мои, мать и сестра, которые предали меня, предполагаемые друзья и семья, которые встали на ее сторону, бросив меня. У меня нет семьи. Больше нет. Если ты не оставишь меня в покое, я уйду.

Она сердито поднялась.

— Ты - семья. Это не то, что ты можешь решать. Мы заботимся о тебе.

Я не стал отвечать. Картофель фри был довольно вкусным.

Я немного разозлился, когда напротив меня сел еще один так называемый член семьи.

— Честь имею, - сказал он в знак приветствия.

— Дядя Джимми.

Я съел еще одну порцию картофеля фри.

Он выглядел озабоченным.

— Я не хочу вмешиваться. Я только хотел сказать, что сожалею. Прости, что я не рассказал тебе о том, что знал, хотя это было совсем немного.

Я приподнял бровь. - Что ты знал?

Он пожал плечами.

— Она вела себя плохо еще три месяца назад, флиртовала с Фредом больше, чем следовало, особенно на публике и на нескольких вечеринках. Он был по уши в ней, а она не давала ему отпор. Когда ты отправился в поездку по западному побережью, ходили слухи, что она провела большую часть этого времени с ним, у вас дома. Это были слухи, но довольно серьезные, и мне следовало тогда что-то сказать.

— Вокруг ходило много сплетен. Как тебя с его женой держали в неведении, до сих пор трудно понять. Я ожидал, что все закончится задолго до этого.

Он глубоко вздохнул.

— Черт возьми, я был таким идиотом. Я позволил нескольким благонамеренным придуркам отговорить меня от того, чтобы что-то сказать. Во время вашей поездки в Китай они были откровенны. Он пропускал почти каждый день на работе, и они дважды ходили вместе на ужин. Даже держались за руки, черт возьми. Джин спросила меня, что происходит, и я рассказал ей о своих подозрениях и о том, что услышал. Она порвала меня на куски. Ты же знаешь, она не местная, у нее нет такой же искаженной лояльности, как у остальных членов этой шайки.

Он поднял на меня глаза, и я увидела в его глазах слезы.

— Мне так стыдно, Хонор. Стыдно. Стыдно за весь этот ёбанный город. Ты поступил со мной правильно, даже лучше, чем правильно. Дал мне работу, когда я в ней нуждался. Дважды повышал меня в должности, несмотря на то, что у меня нет никакого образования.

Я кивнул ему.

— Ты заслужил их оба, дядя Джимми. Ты умнее большинства тех ребят, которые учатся в колледжах, и надежен. У меня нет недостатков в твоей работе. И никогда не было.

Он покачал головой.

— Я умею читать между строк, Хонор. В моей работе нет недостатков. Я виноват в том, что я мужчина. Я подвел тебя, и мне жаль.

Он обхватил голову руками: - Черт возьми! Благодаря тебе мой ребенок учится в колледже. Черт, ты каждый год устраиваешь в колледж двух маленьких ублюдков. Твоя собственная чертова секретарша, и она тебе ничего не сказала. Как, черт возьми, я должен сказать своему сыну, что его учеба окончена, потому что у меня и у всех остальных придурков в этом городе нет чести?

— Ничего не говори Стивену. Он не сделал ничего плохого. Его стипендия все еще хороша, полностью финансируется с первого дня. Он сможет получить диплом. Я уверен, что он будет прекрасным инженером.

Дядя Джимми вытер глаза.

— Я... ну... это все, что я хотел сказать. Делай то, что должен. К черту всех остальных. Мне жаль, что я не поступил правильно, и я всегда буду сожалеть об этом. Ты заслуживаешь гораздо большего.

— Спасибо, - сказал я ему. Я серьезно.

Он встал, потом постоял секунду.

— Хонор, я знаю тебя очень давно. Я никогда в жизни не слышал, чтобы ты солгал, даже маленькую белую ложь. Я слышал, что ты сказал Эмме. Не начинай лгать сейчас, пусть даже самому себе. Ты знаешь, что эта женщина любит тебя. Всегда любила и будет любить. Что бы ни заставило ее устроить это дерьмо, это не из-за недостатка любви. Ты это знаешь.

Я сердито посмотрел на него. - И это все?

Он кивнул.

— Прости, что вторгся в твой ужин. Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь простить меня. Я молюсь, чтобы до этого ты смог найти способ простить ее, ради себя самого.

По какой-то причине картофель фри уже не казался таким соблазнительным.

* * *

Было трудно выйти из машины и подойти к входной двери. В каком-то смысле мама причинила мне еще большую боль, чем Бет. Мы всегда были так близки. Мы могли говорить обо всем. И все же она предала меня, прикрыв мою жену-изменщицу. Что случилось с кровью, которая гуще воды? Я не знал, как это простить. Не уверен, что смогу или захочу.

Я позвонил в дверь и стал ждать. Через минуту или около того мама открыла дверь.

— Зачем ты позвонил?

— Я хотел зайти и поговорить, - объяснил я, ожидая ее приглашения войти.

Она печально посмотрела на меня.

— Тебе всегда рады в этом доме. Это и ваш дом тоже. Ты это знаешь.

— Больше нет. Не после этого.

Она выглядела рассерженной.

— Ты заходишь или так и будешь стоять здесь весь день?

Я повернулся и ушел.

— Мы сделаем это в другой раз.

Мама побежала за мной, схватив меня за руку.

— Нет. Мы сделаем это сейчас!

Я отдернул руку.

— Миссис Нолан, вы больше не имеете права указывать мне, что я должен или не должен делать. Мне нужно, чтобы вы это поняли. Когда вы сможете вести себя вежливо, мы сможем поговорить.

— Почему ты так себя ведешь, Хонор? Это не ты. Ты лучше, чем это.

— Я не играю. Мне до смерти надоели и она, и ты, и все остальные в этом Богом забытом городе. Я просто хочу закончить дела и двигаться дальше, подальше от этой дыры и населяющих ее отбросов.

Я пошел к своему грузовику, а она выбежала передо мной, преградив мне путь.

— Твои дети. Разве ты не хочешь увидеть своих детей?

— Конечно, хочу. Я так и сделаю. Если ты или кто-то еще попытается взять их в заложники, я сожгу этот ёбанный дом и всех, кто в нем живет. Весь этот ёбанный город, если придется".

Она в шоке уставилась на меня.

— Почему ты так зол?

— Почему я злюсь?

Я был готов взорваться.

— У тебя хватает наглости спрашивать меня об этом? Моя жена - шлюха-изменщица, мой лучший друг трахает ее, моя мать заметает следы, как и моя очаровательная сестра. Вся эта чертова компания знает и поддерживает ее. Какого хрена я вообще могу злиться!

— Прекрати, детка. Ты же не хочешь, чтобы твои дети видели тебя таким. За этим стоит нечто большее, и ты это знаешь. Заходи, пожалуйста. Нам нужно поговорить. Ты должен дать ей шанс.

— Я ни черта не должен делать.

Я повернулся и направился обратно в дом.

— Я выслушаю. Потом ты выслушаешь. Я навещу детей. Вот и все.

Она шла рядом со мной.

— Постарайся быть спокойным, пожалуйста. Не кричи. Бет в смятении. Дети расстроены. Давайте не будем усугублять ситуацию.

Я рассмеялся.

— Конечно, нет. Трудно сделать хуже, не так ли?

В десяти футах от двери ко мне подбежала маленькая Мари. Я подхватил ее на руки и обнял. Билли подбежал ко мне, ходя и ползая. Ходить он еще не умел. Я подхватил его на руки, а в другой руке держал своих детей. По крайней мере, я надеялся, что они мои.

— Папа!, - пискнула Мари. - Мамочка грустит. Ты должен все исправить.

Это была моя работа, сколько она себя помнила. Если что-то портилось, папа это исправлял. Я не был уверен, что смогу исправить это, да и не хотел ли вообще. Я бы просто исчез, если бы не двое детей, которых я держал на руках.

— Я посмотрю, что можно сделать, Драгоценная.

Она поцеловала меня.

— Когда мы сможем вернуться домой?

— Скоро. У папы есть дела, но ты, Билли и мама скоро сможете отправиться домой.

— Ты тоже, папочка. И ты тоже. Больше никаких путешествий, - настаивала она.

Я не дал ей ответа. Я не мог. Она бы не поняла. Я точно знаю, что не поняла. Я положил их на пол и увидел, что Бет нервно стоит неподалеку. Когда дети оказались на полу, она подошла ко мне, но я протянул руку, останавливая ее.

— Ты хотела поговорить. Я выслушаю. Вот и все.

Она кивнула, и тут вмешалась моя мать.

— За ужином. Я приготовила жаркое.

Я ожидал этого. Взятка. Ее жаркое было моим любимым.

— Я уже поел.

Пегги высунула голову из кухни. - Вот это да! Неужели никто не подумал сказать ему об ужине?

Мама покраснела.

— Почему бы нам не пойти в гостиную? Пег, ты можешь покормить детей?

Моя сестра вздохнула, вечная мученица.

— Конечно. Почему бы и нет? Я же не член семьи.

Я сел в кресло, а Бет и моя мать расположились на диване. Я достал из заднего кармана сложенные бумаги и расправил их, положив рядом с собой.

— Я слушаю.

Бет посмотрела на меня, потом на маму. Мама кивнула ей. Уверена, она уже готовит ее.

— У меня нет оправданий, Хонор. Никаких. Я была идиоткой. Ты должен знать, что я люблю тебя больше всего на свете, и меня убивает то, что я с нами сделала. Фред для меня ничего не значит, а Дейл и того меньше.

Я стоически сидел, ничего не отвечая, ожидая, какое оправдание она придумает, хотя утверждала, что у нее его нет.

— Три раза. Я была с ним три раза. Последний раз был ошибкой. Этому не суждено было случиться, я все заканчивала. Я до сих пор не могу объяснить, почему я позволила этому случиться в тот последний раз. После нашего разговора я не могла продолжать это делать. Первый раз это было, когда ты уехал в Калифорнию. Второй раз - в последнюю поездку в Китай. Я не хотела, чтобы ты уезжал. Я боялась того, что может случиться, если ты поедешь. Я умоляла тебя послать его вместо себя. Помнишь?

— И это все?, - спросил я.

Она продолжала нервно оглядываться по сторонам, как будто кто-то мог ее подменить.

— Я... я плохо соображала. Я не люблю его, он мне даже не очень нравится. Он хотел меня, преследовал, добивался. Он говорил мне, что ты крутишься вокруг, но я ему не верила. Я никогда не верила, клянусь. Я знала, что ты не поверишь. Он постоянно делал мне комплименты, прикасался ко мне, постоянно расширял границы. Не знаю, почему я в конце концов сдалась. Как будто это делала не я. Это было глупо. Мне было одиноко, я скучала по тебе, а он вмешался.

Я терпеливо ждал.

— Что ты собираешься делать?, - жалобно проскулила она.

— Я больше никогда не сделаю ничего подобного. Клянусь, я проведу остаток своей жизни, заглаживая свою вину перед тобой. Мы можем это пережить. Я знаю, что ты любишь меня. Я люблю тебя больше всего на свете. У нас все будет хорошо, правда?

Я пожал плечами.

— Со временем у меня все будет хорошо. Не знаю, как насчет тебя. У меня есть один вопрос. Дети мои?

Она в шоке уставилась на меня.

— Как ты можешь спрашивать об этом? Конечно, твои!

— Я хочу получить тест ДНК. Позаботься об этом на этой неделе.

Я повернулся к матери.

— Что ты можешь сказать о своей роли в этом деле?

Она выглядела ошеломленной.

— Какую роль? Я просто хочу убедиться, что вы оба пройдете через это и сможете найти способ простить друг друга.

Я рассмеялся. - Простить друг друга? За что она должна простить меня?

— За то, что ты сжег свой дом. За то, что так часто оставлял ее одну. За то, что не противостоял ей, когда узнал.

— Как долго вы знали, миссис Нолан? Как долго вы ее прикрывали?

Мама покраснела.

— Я не покрывала ее. Я пыталась все исправить.

— Как долго?, - огрызнулся я.

— Какая разница? Все кончено. Она больше не будет так поступать.

— Черт побери! Как долго, блядь, Иуда!, - крикнул я.

— Если ты не хочешь держать язык за зубами, то можешь покинуть мой дом!

Я встал и бросил Бет бумаги.

— Подпиши это. Не делай никаких изменений. Я позвоню тебе и скажу, где ты можешь их забрать.

Я повернулся лицом к матери.

— Я ненавижу то, что ты с нами сделала. Хуже того, что сделала она. Ты предала своего единственного сына ради какой-то шлюхи-изменницы. Не думаю, что когда-нибудь смогу простить тебя. Папа попросил меня позаботиться о тебе, поэтому ради него ты будешь получать три тысячи в месяц, пока жив. В остальном я не хочу с тобой общаться.

Я повернулся и пошел прочь. Мама закричала:

— Не смей уходить! Мы еще не закончили!

— Я покончил со всеми вами. Со всем этим. Подпиши эти ёбанные бумаги. Не звони, не пиши. Я не хочу ни с кем из вас разговаривать".

Бет рыдала, мама кричала. Дети плакали. Пегги вышла за дверь вслед за мной.

— Не уходи, Хонор. Не так. Ты сказал, что будешь слушать.

Я не замедлил шаг.

— Я послушал. Бет рассказала мне все, что знала, и не дала мне повода больше верить или доверять ей. Мама даже не сказала мне правду. Как давно вы знали?

Она не колебалась.

— С самого начала. Еще до того, как она сделала это в первый раз. Мы сказали ей, что ее поведение неприемлемо. Она сказала, что это пустяки, просто флирт, дразнилки. Она хотела привлечь твое внимание, заставить тебя ревновать. Мы пытались остановить ее. Мы проклинали ее и кричали на нее после того, как она это сделала. Она чертовски раскаивалась, была опустошена, а через два месяца пошла и сделала это снова, после того как поклялась, что все кончено.

Я сел в свой грузовик, а Пегги забралась на пассажирское сиденье.

— Убирайся, Пег. Я не хочу, чтобы ты была здесь. Ты встала на ее сторону. Ты можешь остаться с ней. Все маленькие коварные предатели могут держаться вместе.

— Конечно, мы с ней. Мы знали, что обращаться к тебе бесполезно. Единственный способ все исправить - это исправить ее. Кроме того, все встали бы на ее сторону. Никто не любит тебя, Хонор. Мы любим тебя, но, Господи, никто не может тебя выносить большую часть времени. Не понимаю, как ей это удается.

Я повернулся к ней.

— Вон. Ты мне не нужна. Мне никто из вас не нужен.

Она покачала головой.

— Нет. Они сказали свое слово, теперь моя очередь.

Я завел машину и выехал.

— Куда ты едешь?, - огрызнулась Пегги.

— В свой отель. Подальше от всех вас и всего этого. Советую тебе поскорее выходить, обратно идти долго.

— Ты всегда должен быть таким твердолобомым, Хонор. Ты никогда не можешь прогнуться. Разве ты не видишь, что это твоя погибель? Ты думаешь, что ты такой благородный, такая хороший, такая справедливый. Никто не хочет быть рядом с таким человеком. Конечно, они доверяют тебе, уважают тебя, но больше всего они тебя боятся.

— Это смешно. Меня никто не боится. Очевидно.

— Помнишь кузена Робби? Ты уволил его за то, что он курил травку на погрузочной платформе.

— Конечно, уволил. Употребление запрещенных препаратов на работе? Это не имеет значения.

— Для тебя - да. Он член семьи. Ты мог бы предупредить его. Дать ему передышку. Вы его уволил.

— Я не увольнял его жену. Я дал ему шесть недель выходного пособия. Я даже предложил ему пройти курс лечения от наркозависимости.

— Он курил чертов косяк! Вот и все.

— Достаточно. Он знал, что ему лучше. Он мог бы подождать и сделать это дома. А не на работе. Я не могу этого принять.

— А как же Трей и Лиза?

— А что с ними? Я их не уволил. Наверное, стоило бы.

— Нет. Ты их разоблачил. Ты дал им 30 дней без содержания и сказал, чтобы они шли домой и налаживали отношения со своими супругами. Ты сказал им, что если увидишь их хотя бы флиртующими в офисе, то уволишь обоих.

— Я должен был. На нас могли подать в суд за то, что мы допустили служебный роман, особенно между начальницей и кем-то, кто работал на нее.

— Нет. Ты мог бы поговорить с ними вежливо. Предупредить их об их поведении. Ты мог бы сказать им, чтобы они не выходили за пределы офиса, и позволить им решать свои проблемы наедине. Вместо этого ты объявил об этом всему миру.

— Нет. Я никому не сказал ни слова.

— Ты ничего не сказал. Заставив их двоих взять месяц отпуска без содержания, ты все сказал.

— Им вообще не следовало бы трахаться, особенно на работе. Я даже компенсировал им деньги в качестве рождественского бонуса. Думаю, ты всегда будешь на стороне мошенников. Сначала они, а теперь эта шлюха.

— Конечно, ты прав. Ты всегда прав, Хонор. Они нарушили правила. Они должны были заплатить. Ты не мог относиться к ним как к членам семьи, пытаться им помочь. Нет, ты стал причиной одного развода и одного серьезно испорченного брака.

— Я ничего не вызывал. Я не трахался. Это они. Их поймали. Есть последствия.

— Конечно, есть. С тобой они всегда есть. Ты удивлен, что никто не рассказал тебе о твоей жене? Никто никогда не встанет на твою сторону. Они боятся. У нас у всех есть грехи, у всех, кроме Непорочной Чести. Мы все любим Бет. Она больше семья, чем ты. Она слушает, она помогает, она всегда вовлечена. Ей не все равно. А у тебя есть только твои чертовы дела и ничего больше.

— Думаю, это больше не будет проблемой, не так ли?

Она посмотрела на меня.

— Что это значит?

— Ты, наверное, слышала. У меня больше нет бизнеса. Теперь он принадлежит ей. Ее, Фреда и всех остальных. Я уволился. Она владеет им. Фред будет им управлять. Пусть они придумают, как сохранить его, чтобы бизнес шел своим чередом, чтобы доллары поступали. Пусть поддерживают эту гребаную семейку и всех остальных в этом паршивом городишке. С меня хватит. Тем лучше, если я никому не понравлюсь. Они мне не нравятся.

Ее голос задрожал, когда она повернулась в кресле лицом ко мне.

— Что ты сделал, Хонор?

— Я сказал тебе. Я ушел. С меня хватит. Мне не нужно это дерьмо. Я не любил эту работу, я делал ее ради вас всех. Ради нее. Ради семьи, ради всего этого гребаного города. Я дал им работу, отличную работу, оплачиваемую лучше, чем кто-либо в отрасли. Лучшие льготы. Кто еще обеспечивает стопроцентную бесплатную медицинскую страховку для всей семьи? Я устроил их детей в колледж. Я давал им кредиты, когда они в них нуждались. Я приношу в этот город десять миллионов в год, а они предают меня. Все они. Ну и пошли они, и пошли вы. С меня хватит.

— Ты не можешь так поступить. Что ты теперь будешь делать? Кто будет поддерживать бизнес? Фред не может. Ты не можешь просто уйти.

— Могу, и я так и сделал. По всеобщему мнению, я позволил работе помешать моему браку. Как будто я этого хотел. Что ж, больше никогда. Никакой работы. Никакой семьи. Так намного проще.

— Это глупо. Ты любишь этот бизнес, и ты любишь Бет. Ты не можешь уйти от них.

— Я никогда не любил бизнес. Я люблю изобретать вещи, создавать вещи. Все остальное я делал потому, что кто-то должен был это делать, а никто другой не мог сделать это достаточно хорошо. Я любил Бет. В прошедшем времени. Теперь я ненавижу ее. Ненавижу то, что она сделала, и то, что она сделала с нами. Я могу уйти. Я ухожу.

— Я знаю, что ты злишься, Хонор. Я понимаю, правда. Тебе нужно немного времени, все обдумать. Возьми перерыв, не знаю, съезди в путешествие или еще куда-нибудь. Приведите свою голову в порядок. Ты не можешь просто уничтожить свою компанию из-за гнева. Ты не можешь бросить любовь всей своей жизни и десять лет брака из-за глупой ошибки.

— Я не разрушаю свою компанию. Она все еще существует. Я просто не буду разрушать свою жизнь из-за этого. Позволю кому-нибудь другому немного потрудиться. Мне больше не нужно быть суровой задницей. Мне не нужно беспокоиться о зарплате и о том, откуда возьмется следующая работа. Меня не волнует, как мы будем поддерживать наше преимущество в бизнесе. Я не буду ночами не спать, потея над тем, чтобы каждый проект был завершен в срок и выполнен качественно. Теперь это не моя проблема. Пусть этим занимается кто-то другой.

Сестра молчала, пока я не остановился перед отелем.

— Ты собираешься трахнуть всех нас из-за того, что она сделала, не так ли? Недостаточно наказать ее и Фреда. Ты собираешься уничтожить всех.

— Я ничего не делаю. Кроме того, любой из вас мог остановить это два месяца назад. Черт, даже неделю назад. Но я никому не нравлюсь. Никому нет дела до меня, чтобы встать на мою сторону. Ни одному, блядь, человеку. Почему я должен заботиться о ком-то из вас?

— Мы - семья, Хонор. Твоя семья.

— Больше нет". Я открыл дверь.

— Я иду в свою комнату. Мне все равно, что ты будешь делать.

— Ты не отвезешь меня домой?

— Конечно, нет. Я тебе это сказал, а ты знаешь, что я человек слова. Возьми такси, иди пешком, позвони кому-нибудь. Мне все равно. Ты для меня ничего не значишь. Ты предала меня, как и все остальные. Ты разрушила мой брак так же, как и эта шлюха-изменщица.

— Мы пытались его спасти!, - громко настаивала она.

— Что ж, надеюсь, ты лучше справишься с управлением компанией, чем со спасением моего брака.

Я оставил ее стоять у грузовика. Мне было не по себе, но это меня не слишком беспокоило.