Глава 12. Урок у порога

Вале нужен был повод, чтоб освежить память после корпоратива, она была на "наркотике похоти после встречи " предлог был найден идеально. Валя, с наигранным раздражением, пожаловалась мужу, что оставила у Никиты папку со старыми отчетами, которые срочно нужны для архивации в выходные.

— Он живет в паре киллометров, мы можем заехать сейчас? Я быстро, — сказала она, глядя на мужа умоляющими глазами. — Это же Никита. Ты же его знаешь.

Муж, уже привыкший к образу «безопасного программиста», буркнул что-то под нос и согласился. Он припарковался у подъезда, достал телефон. «Давай, только быстро», — бросил он, погружаясь в ленту новостей.

Валя вышла из машины, ее сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди. Каждый шаг по лестнице отдавался эхом в тишине подъезда. Она еще не успела позвонить, как дверь открылась. Никита стоял на пороге. Он был в простых тренировочных штанах и футболке, его взгляд был темным и сосредоточенным.

Он молча отступил, пропуская ее в прихожую. Дверь закрылась с глухим щелчком.

— Ну? — тихо спросил он, не двигаясь с места. — Папка?

Она замерла, понимая, что это ловушка. Она знала, зачем пришла на самом деле.

— Нет, — выдохнула она.

Он медленно подошел к ней, вплотную, загораживая собой всю прихожую. Его пальцы схватили ее за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

— Твой муж. Внизу. В машине. Верно?

Она кивнула, не в силах вымолвить слово.

— Прекрасно, — его губы искривились в усмешке. — Идеальные условия для урока. Сегодня выучим новое слово. «Отсоси».

Валя почувствовала, как по ее спине пробежал ледяной озноб, смешанный с волной горячего стыда. Это слово было еще грубее, еще унизительнее.

— Скажи это, — приказал он, его голос был низким и властным.

— От... отсоси, — прошептала она, и губы ее задрожали.

— Не слышу.

— Отсоси! — вырвалось у нее громче, отчаяннее.

Одним движением он прижал ее к стене в прихожей, его тело придавило ее. Звук молнии прозвучал как выстрел.

— Теперь покажи, как ты его выучила, — прошептал он ей на ухо. — И помни, он ждет тебя внизу. Каждая секунда — это игра с огнем.

И она опустилась на колени на холодный паркет прихожей. Ее сознание раздвоилось. Одна часть с ужасом думала о муже, сидящем в машине под окнами, который может в любой момент позвонить или, что хуже, пойти искать ее. Другая часть — та, что уже была сломана и перепрограммирована, — целиком отдавалась моменту, каждым нервом ощущая порочное возбуждение от риска и унижения.

Он наблюдал за ней сверху, его дыхание оставалось ровным, но в глазах бушевал огонь.Валя медленно языком прошлась вдоль всего члена, медленно опустилась все ниже и ниже (ей никогда не приходилось так низко опускаться при оральных ласках с мужем), но вдруг щелчок в голову, нужно "сосать". Она начала быстрым движением наращивать темп сжимая плоть и головку амебой и губами... Вдруг его сдержанность сорвалась. Словно щелчок выключателя. Грубо, почти отталкивая, он поднял ее с колен и, не говоря ни слова, поволок в спальню. Папка, отчеты, муж внизу — все это перестало иметь значение. Ему было мало ее покорности у порога. Ему нужно было больше.

На кровати не было ни ласк, ни прелюдий. Это было жесткое, безоговорочное утверждение власти. И вот тут, в полумраке комнаты, он остановился.

— Теперь следующий урок, — его голос был хриплым. — Я хочу слышать тебя. Ты всегда была слишком тихой. Сейчас ты будешь громкой. Кричи. Я хочу, чтобы ты кричала от того, что я делаю с тобой.

Она попыталась сдержаться, закусив губу. Привычка многих лет брала верх.

— Нет, — он стиснул ее бедро. — Громче. Пусть твой голос услышат соседи. Пусть услышит весь дом. Твой муж внизу не услышит, но ты должна вести себя так, будто он слышит каждый твой звук. Кричи!

И она закричала. Сначала тихо, прорывающимся стоном, затем громче, отчаяннее. Это были не наигранные звуки, а настоящие, вырвавшиеся из самой глубины ее существа. В этом крике была и боль, и стыд, и освобождение, и животная страсть. Он заставил ее сбросить последнюю маску, последнее приличие. Она стала громкой. Еще одно изменение. Еще один кирпичик в стене, отделявшей ее от прошлой жизни.

Он поднял ее платье, отодвинув кружевные трусики в строну и вошел...вошел как хозяин.Его член горел пламенем, она текла а он горел...

Он закончил, и в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь ее прерывистым, хриплым дыханием. Она лежала, не в силах пошевелиться, ощущая на коже капли его пота и свое полное моральное падение.

Он встал с кровати.

— Теперь иди. К мужу. И помни каждый звук, который ты только что издала.

Она оделась на автомате. Руки дрожали. Она вышла из спальни, прошла через прихожую, где всего пятнадцать минут назад учила свое новое слово. Никита проводил ее до двери.

— Папку, — вдруг сказала она, останавливаясь.

Он усмехнулся, протянул ей первую попавшуюся папку с полки. Она взяла ее и вышла на лестничную клетку. Дверь закрылась.

Спускаясь по лестнице, она пыталась привести себя в порядок. Поправила волосы, провела рукой по лицу. Она села в машину к мужу.

— Долго же ты, — заметил он, заводя двигатель.

— Не могла найти, — голос ее звучал хрипло и странно. Она видела, как он бросил на нее удивленный взгляд.

— Ты в порядке? У тебя голос...

— Просто устала, — она отвернулась к окну, чувствуя, как по ее щекам катятся слезы, которые она не в силах была сдержать. — Поехали домой.

Поздно вечером. Переписка.

Она (23:55): «Я не могу перестать дрожать. Он спросил, почему у меня хриплый голос. Я сказала, что устала. А сама слышала в ушах свой крик. Твой крик.»

Я (23:56): «Ты была великолепна. Сегодня ты стала совершеннее. Ты научилась не только словам. Ты научилась быть настоящей. Грязной, громкой, моей.»

Она (23:58): «Я боюсь, что мне это нравится. Что я хочу снова кричать так только для тебя.»

Я (23:59): «Так и будет. Это только начало. Следующий урок будет сложнее.»

Он не просто изменил ее словарь или ее сексуальные привычки. Он изменил саму ее природу. И чем громче она кричала, тем тише становился внутри голос ее совести. А вдали, как туча на горизонте, медленно, но верно, начинал сгущаться новый сюжет — сюжет о том, что каждая игра, даже самая захватывающая, когда-нибудь подходит к концу. И цена за эти уроки рано или поздно будет предъявлена к оплате.

Глава 13. Кукла в зимней спячке

Новогодние каникулы растянулись в бесконечную вереницу дней, став для Вали не временем отдыха, а изощренной пыткой. Две недели, когда не нужно было ходить на работу, означали две недели без Никиты. Его физическое отсутствие она компенсировала бесконечными переписками в мессенджерах, которые превратились в их общий цифровой ад.

Семейные завтраки, прогулки с детьми в парке, просмотр фильмов с мужем на диване — все это было лишь фоном, на котором ее разум был полностью занят им. Она жила двойной жизнью с таким напряжением, что порой ей казалось, будто ее кожа вот-вот треснет.

Она (10:23): «Я готовлю ему завтрак. А сама представляю, как стою на кухне, подперевшись руками о столешницу, а ты сзади...»

Я (10:24): «Детализируй. Что на мне?»

Она (10:25): «Ничего. Только ты. Твои руки на моих бедрах. Грубо. Чтобы остались синяки.»

Я (10:26): «А ты?»

Она (10:27): «Юбка задрана. А под ней... ничего. Я жду. Чувствую каждое твое движение. Каждый толчок.»

Этот обмен сообщениями происходил, пока она намазывала масло на тост для мужа. Он что-то говорил ей, а она кивала, улыбалась, а в голове у нее разворачивались порнофильмы, срежиссированные Никитой.

Однажды вечером, уложив детей спать, они с мужем легли в постель. Он попытался приласкать ее, но ее тело откликалось вяло, механически. Ее мысли были далеко. Вдруг, переворачивая ее в классическую миссионерскую позу, он коснулся того самого места — позы, которая для него была обыденностью, а для нее стала символом чего-то запретного.

*Она (23:45): «Сегодня он хотел меня по-обычному. А я закрыла глаза и представила, что я на четвереньках. Как ты любишь. "По-раком", как мы говорим. Мне было так скучно, Никита. Так пусто.»*

Я (23:46): «"Раком" — не слово, а состояние. Это когда ты не женщина, а самка. Это когда стирается твое лицо, твое имя, твоя семья. Остается только тело, которое я использую. Ты этого хочешь?»

Она (23:48): «Да. Я хочу быть твоей самкой. Хочу, чтобы ты использовал меня именно так. Чтобы я чувствовала только тебя сзади и больше ничего.»

И она представляла. Каждую ночь. Она лежала рядом с мужем и в мельчайших деталях рисовала в воображении, как Никита владеет ею в той самой позе, как ее тело, принадлежащее по закону другому, полностью отдается ему, как предмет, как вещь.

Их встреча случилась внезапно, как подарок судьбы. Мужу срочно позвонили с работы, детей забрала свекровь. У Вали оказалось три часа полной свободы. Она, не раздумывая, поехала к Никите.

В его квартире не было ни прелюдий, ни нежностей. Голод, копившийся две недели, был слишком силен. Он прижал ее к стене в прихожей, его поцелуи были жадными, безрассудными. В пылу, он оставил на ее груди, чуть выше линии бюстгальтера, темно-багровый засос. Знак собственности. Клеймо.

Когда она вернулась домой, муж был уже там. Он обнял ее, и его взгляд упал на пятно на коже.

— Что это? — спросил он, нахмурившись, пальцем проводя по синяку.

Ложь пришла ей на ум мгновенно, рожденная темным, изворотливым умом, который сформировал в ней Никита.

— А, это... Машенька сегодня так разыгралась, на руках катала, а потом неловко дернулась и головой мне в грудь уперлась. Синячища, да? — она засмеялась легким, воздушным смехом, каким не смеялась с ним давно. — Дети, что с них возьмешь.

Муж поверил. Почему бы и нет? Это было логичное, житейское объяснение. Он покачал головой, улыбнулся: «Эх, разбуянилась наша дочка». И пошел пить чай.

Вали же казалось, что засос пылает на ее коже огнем. Это была не просто метка. Это была насмешка. Над ним. Над их семьей. Над ее прежней жизнью. Она смотрела в зеркало на это фиолетовое пятно — след страсти другого мужчины, которое она, мать троих детей, с легкостью списала на своего ребенка. В этот момент она окончательно поняла, кем она стала.

Поздней ночью. Их чат.

Она (01:15): «Он поверил. Поверил, что это ребенок. Я сказала это и не дрогнула. Я смотрела ему прямо в глаза. Кто я?»

Я (01:16): «Ты — моя кукла. Прекрасная, послушная и абсолютно аморальная. Я вынул из тебя стыд, совесть и верность, как отработавшие батарейки. И вставил на их место похоть и преданность мне.»

Она (01:18): «Мне страшно. Я смотрю на своих спящих детей и не чувствую ничего, кроме пустоты. А когда думаю о тебе, о твоих руках на мне, о том, как ты берешь меня сзади... во мне всё закипает.»

Я (01:20): «Это и есть ты настоящая. Мама, жена — это просто костюмы, которые ты надеваешь по утрам. А ночью, или в любой момент, когда я позвоню, ты снимешь их и станешь тем, кем родилась — моей шлюхой.»

Он не просто соблазнил ее. Он провел над ней тотальную психологическую операцию. Он системно разрушал ее самоидентификацию, подменяя ее новой, извращенной и полностью от него зависимой. Она была его творением. Его куклой. И чем больше она осознавала эту страшную истину, тем слаще и невыносимее становилась ее зависимость. Зимние каникулы подходили к концу, но для Вали это не имело значения. Ее личная зима — холодная, бесчувственная и подчиненная только одной цели — угождать ему, только начиналась.

Глава 14. Слепая игра

Вечер пятницы. Никита и его старый приятель Сергей сидели на кухне в его квартире, потягивая виски. Разговор плавно перетек на женщин — их непредсказуемость, их странности, их власть над мужчинами.

— У меня вот одна сейчас, — хмуро произнес Сергей, — всё требует какого-то романтики, свечей, нежностей. Задолбал уже этот цирк.

Никита усмехнулся, крутя в пальцах стакан. Его телефон лежал на столе, темный экран манил как портал в другой, более интересный мир. Валя. Ее образ вспыхнул в сознании — послушная, жадная до его прихотей. Ему резко, до боли, захотелось ее. Не завтра, не через час, а сейчас.

— Понимаешь, Серёг, — Никита откинулся на спинку стула, — есть женщины, а есть... инструменты. Настроенные именно под тебя.

Не говоря другу ни слова, он взял телефон и написал одно-единственное сообщение:

«Приезжай. Сейчас. Одна.»

Ответ пришел почти мгновенно:

«Да. Муж в гараже, дети смотрят мультики. Я буду через 20 минут.»

Никита посмотрел на Сергея, в голове у него рождался новый, изощренный план. Игра должна была выйти на новый уровень.

— Слушай, друг, — сказал он, — сейчас приедет одна... особа. Мы с ней поиграем в одну игру. Ты посидишь в спальне. Тихо. Ни звука. Понял?

Сергей, уже изрядно выпивший, ухмыльнулся, поняв все с полуслова.

— Без вопросов, старик. Я призрак.

Ровно через двадцать минут в дверь постучали. Никита открыл. На пороге стояла Валя, в легком пальто, с блестящими от возбуждения и страха глазами. Он молча взял ее за руку, втянул в прихожую и, не дав опомниться, повернул к себе спиной.

— Что ты... — начала она, но он уже завязывал ей глаза плотным шелковым шарфом, который приготовил заранее.

— Тише, — его губы коснулись ее уха. — Сегодня правила устанавливаю я. Ты ничего не видишь. Только чувствуешь.

Мир для Вали погрузился в бархатную, непроглядную тьму. Обострились все остальные чувства. Скрип паркета под ногами. Запах его одеколона, смешанный с ароматом виски. Ее собственное бешено колотящееся сердце. Он медленно расстегнул ее пальто, затем блузку. Пальцы скользнули по коду, расстегнули бюстгальтер. Прохладный воздух квартиры коснулся обнаженной груди. Она вздрогнула.

— Никита... — снова попыталась она протестовать, но в ее голосе уже слышалась покорность и та самая, новая, щекочущая нервы дрожь.

Он не отвечал. Его руки повели ее в гостиную. Он усадил ее на колени на диван, спиной к себе. Его пальцы сжали ее бедра. Она была слепа, уязвима и полностью в его власти. Но самое главное — она не знала, что в двух шагах, за приоткрытой дверью спальни, затаив дыхание, за ними наблюдает другой мужчина.

Его вторжение было резким и беспрепятственным. В темноте ее сознания не было никого, кроме него. Но теперь, без визуального подтверждения, ее мозг начал сходить с ума. Кто это? Только ли Никита? А если нет? Эта мысль, отвратительная и невероятно возбуждающая, пронзила ее, как электрический разряд. Она не видела его лица, его взгляда. Она была просто телом, которое используют. Ее новая особенность — слепота и неизвестность — доводила ее до исступления быстрее любого ласкового слова.

Он двигался грубо, насаживал все ее тело на свой член, почти механически, и она, забыв обо всем, кричала. Громко, как он и учил. Ее крики эхом разносились по квартире, и она с наслаждением думала о том, что, возможно, их слышит не только он.

Когда все закончилось, Никита провел членом от груди до губ и он снял повязку. Свет ударил в глаза, заставив ее зажмуриться. Она оказалась на полу в гостиной, полураздетая. Никита стоял над ней, застегивая штаны. Его лицо было спокойным. Ничто не выдавало присутствия третьего человека.

— Одевайся и поезжай домой, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — К мужу. К детям.

Она молча, на автомате, надела одежду. Ее тело горело, разум был пуст. Она вышла из квартиры, не оглядываясь.

Только когда дверь закрылась, из спальни вышел Сергей. Его лицо было бледным.

— Боже, Никит... Я чуть не задохнулся там. Это же... это та самая твоя коллега? Заведующая? У нее же муж, дети!

Никита налил ему еще виски.

— Теперь это просто моя кукла. У кукол нет мужей. У них есть только хозяин.

Поздно вечером. Переписка.

Она (23:40): «Я до сих пор не пришла в себя. Эта слепота... Я не знаю, что со мной происходило. Я не видела тебя. Я только чувствовала. И это было... самое сильное ощущение в моей жизни. Я боялась и хотела этого одновременно.»

Я (23:41): «Ты боялась, потому что не знала наверняка, только ли я был с тобой в комнате. И это тебя возбудило больше всего. Признайся.»

*Она (23:43): «Да. Боже, да! Эта мысль сводит меня с ума. Я представляла, что за мной может наблюдать кто-то еще. Или... что касается меня не только ты. И мне было плевать. Лишь бы это не прекращалось.»*

Я (23:44): «Поздравляю. Ты перешла новую границу. Теперь ты готова ко всему. Следующая игра будет еще интереснее.»

Валя ехала домой в такси и смотрела на свое отражение в темном стекле. В ее глазах не было ни стыда, ни раскаяния. Было лишь пустое, холодное возбуждение и смутное, но отчетливое понимание: она перешла Рубикон. Теперь она была не просто любовницей. Она была вещью, игрушкой в руках мужчины, который не останавливался ни перед чем, чтобы развлечься. И эта новая роль, отвратительная и порочная, делала ее по-настоящему живой.

__________________________________________________________________________________________________________________

Друзья, у меня есть много увлекательного текстового и цифрового контента, надеюсь в скором времени вам и такое захочется видеть!

А пока рад, что вы дочитали до конца новых глав, интриги закручиваются, новые персоны входят в жизнь Валентины!