Входят клиенты. Как и вчера в "первой смене" в основном солидные дядечки, многие даже в строгих деловых костюмах, с кейсами. Они начинают расползаться по зале. В общем, формируется пейзаж, который я застала вчера во время первого выхода.

– Пойдёмте! – к моей руке прикасается один из пришедших. Тот самый, который вчера не успел первым поиметь меня в этом уютном гнёздышке! Ну, вот и ему повезло.

Я сегодня первая веду наверх клиента и вижу, что мадам это отметила и что – то черкнула в блокнот. Пока мы поднимаемся и идём ко мне, клиент, в отличие от вчерашних, меня фактически не трогает. Войдя в номер, он садится и пристально смотрит на меня. Я стою перед ним, откинувшись к стене и слегка расставив ноги. Любуйся, котик, что на витрине, то и в магазине.

– О, фройлян, я вижу существенные изменения в вашем облике и поведении! Вчера мне показалось, что вы несколько смущены!

– Но это же естественно, мой господин. Порядочной девушке сложно вот так сразу стать публичной девкой!

– О, да вы самокритичны фройлян! И вы действительно до вчерашнего дня были приличной девушкой?

– До вчерашнего дня я была доцентом и по вашим меркам доктором филологии в институте. Но обстоятельства изменились.

Сообщение о моей метаморфозе клиент воспринимает с нездоровым интересом и, убедившись после нескольких вопросов, в моей филологической компетентности (он, оказывается, коллега) явно возбуждается. По его требованию я завязываю себе глаза плотной косынкой из своего служебного арсенала и стою перед ним. Он сначала вслух комментирует мою карьеру из учёных педагогов в девки и одновременно откровенно меня лапает.

– Ты теперь шлюха, милая, а со шлюхами положено поступать только так.

Я с ним вполне согласна, но молчу, шлюхе велено молчать, пока говорит господин. Зато его речи и действия весьма меня возбуждают. А тут ещё господин чем – то очень нежным, видимо пёрышком начинает медленно водить по моему телу, постепенно снижаясь всё ближе к промежности. А я потекла, когда он ещё только обрабатывал мне соски.

– Течёшь, девка! Ты хочешь, чтобы твой господин тебя поимел? Ты понимаешь, что такой девке как ты место не в науке, а в публичном доме? Говори! (Главная героиня с удовольствием отдается разврату! – прим. ред. )

– Да, да, да! Конечно! Милый господин, такой девке как я место только в борделе и я сейчас очень хочу, чтобы вы меня поимели!

Но он не торопится. Пытка пёрышком продолжается, а потом он вдруг резко шлёпает меня плёткой по заду. Неожиданно, больно, но... я почему – то кончаю. И уже готова выть и целовать ему руки, чтобы он меня выебал. А он хлещет меня плёткой по заду и продолжает нести насчет шлюх и их несовместимости с системой высшего образования. А я – то кончаю!

Порка окончена. Я стою на коленях.

– Открой рот, шлюха!

Открываю рот, куда, что характерно, тут же вползает член. А шоколадки я и не ожидала! Старательно губками, язычком, а когда и руками обрабатываю моего кормильца. Немец довольно гукает и продолжает свои шовинистические речи о необходимости вот так затыкать хуями рты всем наглым девкам, дорвавшимся до науки. Становится скучновато. Вероятно, для оживления обстановки меня кладут на кровать и приковывают к ней руки наручниками. Возобновляется игра с пёрышком. Да когда же он, наконец, меня трахнет! Видимо для облегчения страданий мой мучитель что – то вставляет мне в пизду. Кажется – ручку плети. И продолжает. Я начинаю всё сильнее извиваться, сжимать бёдра, стонать. Мои ляжки уже промокли насквозь! И тут, наконец, он вынимает из меня затычку и входит в меня. Резко. Сильно. Глубоко. Я благодарно ахаю, а он начинает во мне двигаться быстро и всё более агрессивно. Столь же быстро и агрессивно подмахиваю ему. Я давно заслужила это. Мы несёмся в этом бешеном трахе, как два локомотива, и вот он достаёт меня куда – то в район гланд, напрягается и разряжается. Слава богу, в презерватив. И я кончаю с громким протяжным стоном.

– Вот сучка, что тебе нужно, а не филология. Таких девок, как ты необходимо ебать, ебать и ещё раз ебать, чтобы они и не думали о занятиях благородной наукой! Поняла!

– Я – а – а, я – а – а, дас ист фантастиш! (ну как я ещё могу выразить своё полное с ним согласие, на хер мне сдалась теперь эта наука, работа проститутки мне определённо прописана).

Какое то время я предоставлена самой себе, а потом оживший клиент возобновляет боевые действия. Я остаюсь прикованной и с завязанными глазами, а он имеет меня в рот. Его сумасшедший член вновь набухает. Мне под копчик подкладывается пуфик и злодейское пёрышко теперь вновь пляшет в районе моих промежности и ануса. Хозяйский хуй у меня в ладошке, я поддерживаю его в рабочем состоянии методом подрачивания. Опять начинаю подтекать под монотонное брюзжание о месте блядей в науке. Но, видно время уже поджимает. Мой любовничек приподнимает меня, закидывает мои ноги себе на плечи и имеет теперь мою попку столь же активно, как до этого имел её соседку. Попку мне вчера разработали, как следует, а заодно привили вкус к анальному сексу. С удовольствием насаживаюсь на этот живой отбойный молоток моего новоявленного Стаханова. Он явно хочет дать угля Рейху! Кончаем также одновременно, причём лекция моего непрошенного проповедника совершенно неожиданно и прекрасно завершается хорошо знакомым по фильмам "Зиг хайль!" Надо ж такое гаркнуть в момент бурного оргазма! Я чуть не задохнулась. Но тут он снимает с моих глаз повязку. То ли она теранула мне глаз, то ли сказалась комичность его победного вопля, но по моим щекам стекают две слезинки. И это потрясающе действует на клиента. Он уже полностью одет и кидается отковывать меня, дико при этом извиняясь. (Русские Виртуальные давалки! – добрый совет)

– Детка, ты плачешь, тебе было больно? Я чем – то обидел тебя? Ах, я бываю такой несдержанный! – и т. д., и т. п. В общем, он удаляется тихий и благолепный, всяко обласкав меня напоследок и сунув мне в чулок явно больше, чем собирался сначала.

Привожу себя в порядок и собираюсь спускаться, но тут звонит телефон. На проводе фрау Дорт:

– Лотта, крошка, ты, кажется, раньше была учительницей?

– Да, мамочка, почти, я работала в институте.

– Прекрасно, подожди, сейчас тебе принесут кое – что, переоденешься и спускайся. Да, твой последний клиент – герр Шульце – тобой очень доволен!

Я польщена. И заинтригована. Заходит Готлиб с вешалкой, на которой висит нечто в чехле. Велит мне надеть трусики, поясок для чулок и сменить боди на бюстгальтер. Потом снимает чехол. На вешалке очень элегантный и строгий костюм табачного цвета и тёмно – синяя блузка. Надеваю это. Смотрюсь в зеркало и, следуя общей теме моего наряда, собираю волосы в узелок на макушке и закалываю их шпилькой. Всё. Проститутка Лотта снова превратилась в доцента Анну Владимировну. Готлиб одобрительно кивает, похлопывает меня по заду, и я спускаюсь к мадам. Первым делом пытаюсь отдать ей выручку, но она отмахивается.

– Герр советник, вот эта фройлян, её зовут Лотта!

У стойки странная пара. Сухопарый, прямой как жердь господин явно старше среднего возраста с прилизанным пробором, с усами шильцем, в строгом костюме и явно с военной выправкой. Ему бы монокль в глаз и будет типичный пруссак – генерал из детских фильмов про войну. Рядом с ним парнишка лет семнадцати розовый, румяный, рыхленький, тоже в костюме. Если старший на всех смотрит, как солдат на вошь, то у парнишки заискивающий взгляд дворняги, случайно забежавшей зимой в тёплое парадное и надеющейся, что её оттуда сразу не выгонят.

Не знаю, что на меня нашло, но я автоматически делаю книксен герру советнику. И он сие воспринимает как должное.

– Лотта, деточка, в семье герра советника большое событие: его внуку исполнилось 18 лет. По старой доброй немецкой традиции герр советник хочет, чтобы юный Хорст в этот день стал мужчиной. И мы должны ему в этом помочь!

Пока мадам говорит, герр советник сверлит меня взглядом контрразведчика. Видимо думает о том, смогу ли я справиться с этой высокой миссией? И правда, смогу ли? Учить дураков языку я умею, а вот учить мальчика ебаться... Я ведь не курвища какая – то, а только начинающая проститутка. Впрочем, начальству виднее. Герру советнику тоже, а он, осмотрев меня, слегка утвердительно кивает головой.

– Гут! И вы говорите, фрау, что у этой фройлян есть педагогический опыт! Гут! Поучите его, Лоттхен. У меня одно условие – он не должен много пить! Не более двух рюмочек коньяка!

Ого, у них традиции! Мальчишку в день рождения тащат в бордель учиться семейно – брачным отношениям, да ещё и оговаривают, насколько он может напиться. В общем, ебитесь детки, только не курите!

Ну что, пора!

– Идём, Хорст, – говорю мальчику профессионально поставленным педагогическим тембром, киваю головой в нужную сторону и иду. Он за мной. Так же со мной ходили в аудиторию ребята, которых я репетировала к поступлению по английскому и немецкому. Знали бы они, какие теперь репетиции у Анны Владимировны. Заходим ко мне. На столе уже заботливо стоят две рюмочки и небольшая бутылочка коньяка. Хорст потеет и суетливо оглядывается. Да, в нумерах публичного дома он явно никогда не был, да и настоящую живую проститутку, то есть меня, он явно побаивается. А чего нас бояться?

– Садись, Хорст, не стесняйся. И если тебе жарко, можешь снять пиджак и слегка ослабить галстук. Не волнуйся, давай немного поболтаем.

Хорст немо кивает, послушно снимает пиджак, ослабляет галстук, садится. Взгляд его продолжает шарить по комнате. Вот он натыкается на постеры и чуть заметно нагловато улыбается, но тут же суетливо отводит взгляд. Так же упорно он старается не смотреть на меня. Особенно в глаза и на ноги. Понятно, мальчику долго ничего не разрешали, но что – то он узнал самостоятельно. Что для его возраста и естественно.

– Тебе нравятся эти фотографии – смотри не стесняйся. Если бы этого было нельзя, я бы их спрятала. Не волнуйся. Тебе, наверное, не разрешали смотреть такие снимки, журналы и фильмы для взрослых?

Он краснеет и кивает.

– Но послушай, тебе сегодня уже 18 лет и уже можно. Твой же дедушка сказал, – Логика всегда безотказно действовала на немцев. Мальчик явно приободряется. Заговорщически шепчу:

– Но неужели ты никогда тайком не смотрел такого в журналах или в интернете?

При упоминании об интернете он впервые светлеет лицом и мечтательно жмурится. Всё понятно, дедуля не предусмотрел возможностей современной техники, и внучек кой чего набрался.

– Значит, ты видел и красивых раздетых женщин, и то, что они делают с мужчинами?

– Да!

Ну вот, лёд тронулся.

– А ты видел только картинки?

– Нет, ещё видеоролики, и ещё читал рассказы, а ещё...

Тут он замолкает и краснеет.

– Хорст, но ты уже большой и можешь мне рассказать об этом. Я же не обязана передавать наш разговор дедушке. И вообще, лучше пусть он не знает, как у нас всё происходит, – с этими словами закрываю на щеколду дверь.

– В колледже... полгода назад... мы пробовали... с моей подружкой. Только ничего не получилось. У меня мой, он был какой – то маленький и мягкий, и всё время гнулся. А у Берты там всё было так туго. Мы ничего не смогли...

Господи, да тут не лингвист, тут психотерапевт нужен или сексопатолог. А может проститутка?

– Хорст, то, что у тебя не получилось в первый раз, ничего не значит. Такое бывает у многих парней, от которых потом девчонкам прохода нет! И потом, вы где экспериментировали?

– В колледже на чердаке...

– И конечно всё время ждали, что придут директор, завуч, учитель и все одноклассники. Так?

– Да.

– Дурачок, а здесь – то никто не придёт и не помешает. Этот дом специально для таких случаев. Тебе понравились постеры?

– Да, о да.

– А вот, посмотри мои фотографии, – даю ему дарёный альбомчик, а сама наливаю рюмку коньяка и, стараясь не спешить, выпиваю. Чтоб не стыдно было. Но надо ж мальчика растормозить. Наливаю и ему. Он хлопает быстро и впивается взглядом в альбом. Смотрит один снимок за другим. Глаза его становятся большими и круглыми, дыхание прерывистым. Он оборачивается

– Фройлян Лотта, и это всё Вы?!

– Да, милый.

Он смотрит дальше и всё чаще оглядывается на меня и взгляд его становится всё более нагловатым и уверенным

– А не хочешь поглядеть живьём? – мальчик явно созрел для более тесного общения. Он привык видеть шлюх на экране, мысленно обладать ими и тут его сказка материализуется. Он ничего не отвечает, даже не кивает, но его взгляд буквально кричит. И я этот крик понимаю.

Медленно вынимаю заколку из причёски, встряхиваю головой, и мои волосы опадают роскошной волной. Так же не торопясь, начинаю расстегивать пуговки на жакете. Хорст напряжённо смотрит на меня, периодически, впрочем, кидая взгляд к себе на колени, где по – прежнему лежит раскрытый фотоальбом, а в нём я – во всех видах. Встаю, танцующей походкой иду от мальчика к двери и на ходу снимаю жакет и, бросив его на стул, даю соскользнуть юбке. Поворачиваюсь, перешагиваю юбку и носком правой ноги отправляю её к жакету. У мальчика текут слюнки. Он видит меня в тоненькой блузке, чёрных стрингах, чулках и туфлях на шпильках. В зеркале краем взгляда вижу, как я хороша. Валькирия!