Ой, наган сменяет нечто гораздо более приятное и привычное, тёплый, живой, влажный от моих губок член. Он мощно и беспардонно вонзается в меня и начинает яростно долбить. А холодное дуло гуляет по спине вдоль позвоночника, заставляя ещё глубже прогибаться. Ах, как жутко: И здорово! Подмахиваю ему изо всех сил и уже не только от животного страха. Я всё больше завожусь. . Давай, давай! А он ещё начинает лапать меня свободной рукой, вновь осыпает какими – то эпитетами явно нецензурного содержания, но понимаю я их с трудом в силу языкового барьера и общей занятости процессом ебли. Но всё равно приятно.

Не пойму, откуда во не столько мазохизма. Ведь уже третью неделю мне ужасно нравится, что я, говоря без ложной скоромности красивая умная, интеллигентная женщина, учёный, преподаватель института работаю публичной девкой, обслуживая как угодно всякого, кто готов оплатить мои ласки. И какие бы неудобства я при сём не испытывала, это в итоге только всё больше возбуждает меня и делает моё нынешнее состояние всё более желанным для меня.

Давай, мой бандит, моё животное, трахни меня, вот так, глубже, давай.

Зря я так эмоционально. Все девочки говорят, что такое отношение к работе приведёт прямо в сумасшедший дом. Но мне нравится.

Так, опять он за старое, теперь ствол пытается проникнуть в мой анус. Что за комплексы у мужика? Туда же можно хуем: А, вот и он.

Тут мы меняем позицию. Надоело ему стоя меня иметь. Теперь я лежу на спине на кровати, мои ноги у него на плечах, его пенис в моей попочке, а револьвер то тычется в мой бутончик, то скользит по животу, не давая процессу приедаться.

Ну, попрыгаем далее: Ещё, ещё, ещё, готов:

Монстр кончает, издавая какое – то животное урчание или рык. Я, как ни странно, тоже. Хотя в груди по – прежнему холодок. А что теперь – то. Бритоголовый тупо смотрит на меня, а потом быстро одевается, открывает дверь и выходит в ночь.

– Good by, my Love!

А теперь посмотрим, что дальше. Поднимаю шторку и вижу, как моего давешнего посетителя не торопясь нагоняют двое ну совершенно мирных и случайных прохожих, дружно заламывают ему руки и запихивают в подошедший катер. Спустя пару – тройку минут от того же катера отходит уже другая парочка и направляется ко мне. Давно пора. Зря я что ли тревожную кнопочку нажала ещё во время наших переговоров? Опускаю шторку, встречаю гостей.

– Молодец, девочка!

Этими словами меня приветствует один из китайцев, которых мы пользовали вчера.

– Я старалась, господин: – скромно поотпила глазки, наклонила головку, сама покорность.

Второй вскрывает сейф, вот она – инкассация.

– Неплохо. И первая также!

Видно, они сняли кассу и у Иришки. Так мы обе в передовицах.

Китайцы о чём – то переговариваются, один из них, глядя на меня, хмыкает.

– И что с тобой делать? Заработала много, вызвала нас во время, этот идиот больше никогда и ничего ни у кого не отнимет. Кстати, это мы докладываем к твоей выручке за него. Но что это за реалити – шоу сегодня днём? Нам не нужны проблемы с муниципалитетом. Запомни, это у вас русских вертеп – это бордель, в цивилизованном мире это рождественская диорама. И только у вас бордель – это чёрт знает что, а здесь это солидно почтенное учреждение. Так что незачем демонстрировать секс всей улице. Кому надо – сам зайдёт. Тебе повело, что ты хорошо потрудилась и не растерялась. Так что бить тебя сегодня не будем. А вот вторую смену отработаешь. Сейчас – полчаса на отдых, можешь перекусить в баре. Вот на эту сумму, мне кидают десять евро. И вперёд – на витрину.

Ну что ж, это не само худшее. Спасибо. Господина насяльника. Рабыня Лотта готова к услугам. Итак, через полчаса продолжаю:

Полчаса прошли, и я снова в витрине. Скучно. Пейзаж за окном я уже давно изучила, и он начинает надоедать. Пить хочется: Отхожу от витрины, наливаю себе стакан воды, и в это время звенит колокольчик над дверью. Надо же – клиент. И ещё не успев повернуться и увидеть очередного любовничка слышу

– Пани, чи, звиняйте, леди, тьфу ты, будь воно не ладно, фройлян! Чи у вас водички нема?

Боже, типичный почтенный хохол лет пятидесяти. Распаренный, в костюме, галстук съехал набекрень. Пот градом по лбу из под шляпы. Откуда он взялся? И похоже хочет именно водички. Нашёл кафе, паразит.

А дядечка стыдливо тупит взор, хотя его глазки явно не желают слушаться и невольно шарят по всем моим достоинствам (а их немало). Он потирает потные лапки, переминается с ноги на ногу и пытается на потрясающе – варварской смеси украинского, русского, английского, немецкого и французского довести до меня нехитрую идею – водички бы. Ну ладно, ладно, не тупая и не изверг. Хотя и не водонос. Сюда, дядя, мужики ебаться ходят, а не воду хлебать. И я тут как женщина, а не как сифон фигурирую. Лучезарно улыбаюсь, наливаю ему вожделенную влагу и подаю стакан.

А заодно (вот же сучка), ненароком задеваю его своим не саамы плохим бедром и невзначай задеваю сиськами.

Та – а – а – ак, клиент созревает. То есть воду он выпил. Залпом. И глотая воздух ртом, как лещ на прилавке, тянет стакан и всем своим видом демонстрирует потребность ещё в стаканчике живительной влаги. Глазки при этом чётко фокусируются на моих молочных железах. Что, подоить хочешь, пейзанин?

– Bitte, meine lieber Heer! – приношу ему ещё воды, провокационно повиливая всем, чем положено повиливать профессиональной шлюхе, дабы завлечь тупого самца

– Дякуйте, барышня! – реагирует тупой самец.

По – моему он пытался в моей попе дыру прожечь. Взглядом. А сейчас в знак благодарности пытается погладить меня по щёчке.

Нет, так не пойдёт. Ещё раз невзначай прижимаюсь к несчастному жучку, попавшему в паутину паучихи Лотты. Ага, у нас уже встаёт!

– Мошет пыть расфлечёмся, сто еффро, meine lieber! На нарочито ломаном русском обращаюсь к полусоотечественнику. Нечего ему знать, что я русская, пусть ценит импортный секс!

И пока первые биты этой информации начинают медленно проникать в его подкорку, я задёргиваю занавеску, начинаю откровенно ластиться к нему.

– Ффы такой интересный мужчина, Лотта ффам понравится:

А сама уже вскрываю его ширинку:

Готов! Спёкся!

Из уголка рта стекает слюнка, а потная ручонка тащит из кармана толстое портмоне, этакий типичный, как его называют на юге, гаманец (с этим южнорусским фрикативным г/х в начале). Под изумлённо – восхищённое "ну ни хрена ж сэбэ (это о красавице – проститутке в моём лице) извлекается новенькая хрустящая купюра, явно из обменника, и перекочёвывает в сейф Лотты.

Ну вот, пора развлечься. Ну – ко, мы это пробовали?

Вываливаю ему на полное обозрение свой бюст, освобождаюсь от стрингов, бухаюсь на колени, и пока уроженец то ли Конотопа, то ли Бердичева пребывает полукоматозе, завладеваю его главным достоянием и начинаю минет. Неповторимы минет от Лотты, отточенный на тевтонских, славянских, азиатских и прочих членах. Всё тебе, милый:

С удовольствием наблюдаю, как сменяются цвет побежалости на лице невольной жертвы жажды, всё больше отвисает нижняя челюсть. Да его сейчас инфаркт хватит. От счастья! Впрочем, т счастья ещё никто не умирал. Садись, родненький. Вот так, на койку. А я ещё пососу. Вот так. И за щёчку, и яички, и уздечечкой поиграю.

– От гарна дивка! От б_сова дитина!

Ага, голос прорезался, комментируем. Это хорошо. Только квелый ты у меня, только сидишь и треплешься, на, поиграй! Ты же хотел! Кладу его ручонки на свои мячики. И он их тут же начинает активно изучать на ощупь. Поток комплиментов ширится, но становится всё более бессвязным и прерывается одышкой. И огурец его у меня во рту уже куда больше напоминает кабачок. Нет, баклажан.

Господи, ну и ассоциации же! Но глядя на это моё чудо, невольно думаешь об огородике, вишнёвом садике, грядках, укропе, цибуле, сале и прочих прелестях здоровой крестьянской жизни:

Так, по – моему пора! Ложись, любимый! Укладываю вновь остекленевшего от тихого семейного счастья уроженца Малороссии, насаживаюсь на его кукурузину, не забыв, конечно, о том, что и с кукурузиной секс должен быть защищённым, и начинаю призовое дерби. Вперёд, вперёд, Лотта, попрыгай на этой лошадке.

Так, опять руки по швам, опять бездельничаем. На, потрогай! Да что там потрогай, полапай! Ого, как мы можем, оказывается. Видно, во младости шалуном был! Клиент начинает весьма целенаправленно исследовать мои просторы. Давай, давай!

А о, исследуя, вновь восхищается

– И яка ж гарна баба, чи, звиняюсь, фройлян! И усе при мисте! И ладна, и сисяста, и жопа х_ть куда! Ото б тебе туда навернуть! А як сосёт! А як пидмахивае:

Как мило. И как лестно! А то мы там о жопе? Кажется, клиент хочет анал за свои деньги? Не перечимо!

Принимаю колено локтевую позицию и всем своим видом демонстрирую, насколько не перечимо. Мой подлежащий, видимо, смирился с тем, что попросив водички в Амстердаме, попал в сказку и явно на автопилоте начинает пытаться овладеть мно анально. Э – э – э – э – э! А вот тут у нас опыта нет, поможем! Смазываю свою дырочку, от чего мой салопоклонник приходит в тихое умиление, лично вставляю его краковскую колбасу куда надо и начинаю подмахивать. Ну, что, бычок мой Мариупольский, понял? Явно понял, вон как заработал. Прямо, профессионал! Давай, давай! Ещё! Вот так!

Он же не лепечет мне свои комплименты, рычит! Вот сейчас, сейчас, давай!

– Ой, Оксаночка, я щас кончу!

Та якась я тоби Оксаночка, сучий потрох, я есть фройлян Лотта, и при мне ни о каких чуждых нам Оксаночках мыслей быть не может!

За Оксаночку член из попы долой, я его и ротиком доведу до нужной кондиции. Вот так!

– Ja! Das ist Fantastich! – Вот это другое дело. И немецким мы уже владеем. Что, дяденька, порнуху немецкую смотрел, знаешь, что положено иностранке в любовном экстазе орать?

Последние штрихи (или лизки). Есть! Он кончает мне прямо в ротик, а потом, не удержавшись, на личико, грудь!

– О – о – о – ох! О – о – о – ох! Danke, диточка! Ой, звиняй, я тоби выпачкал, зараз оботру

А вот это, как раз, не надо, Лотте и так хорошо. Облизываюсь, лучезарно улыбаюсь и выдаю ответное наше danke. Помогаю удовлетворенному соотечественнику Гоголя, Шевченко и Ющенко одеться и собираюсь проводить. Но тут он приходит в себя и начинает на своём потрясающем эсперанто объяснять, что он заблудился и ему надо добраться до гостиницы.

Мама дорогая! Откуда ж я знаю, если меня всё время тут в закрытых фургонах катали. Что ж делать то с этим козликом? Он что – то суёт мне в ладонь, а это визитка отеля. Тогда уже проще.

– Мошет пыть фысфать фам такси? – это я опять изображаю импортную женщину.

– Ой, дякуйте!

Для этого в номере есть телефон. Звоню в наш офис, и через пять минут за клиентом уже приезжают. До свидания, милый!

Привожу себя в порядок и снова на вахту.

А потом был пьяный лоцман, а за ним – непьющий лоцман, а за ними – грусный Кацман:

Это я, конечно, ёрничаю Просто, за оставшийся кусочек смены я обслужила ещё троих самым простым и банальным образом. Скучно, деловито, неинтересно. И потянулись трудовые будни в Амстердаме:

Но лучше я о них пока завершу (если интересно – пишите, мне не жалко, поделюсь воспоминаниями). А пока мне хочется вспомнить, что было в моей любимой Испании. Но это уже в "Попала: №11". До свидания, милый читатель.

(продолжение следует)