Глава одиннадцатая.

Конечно же, ничего из того, что меня действительно интересовало, мать Лизы мне так и не сказала. За все два часа, что мы пролежали с ней в кровати, она говорила о чем угодно только не о девичьих секретах своей дочери, лишь намекая, что они ей известны, при малейшем моем поползновении ее покинуть, оставить одну. Во время многообещающих фраз как бы прелюдии к откровению, она пускала свои руки во все тяжкие, и усиленно гладила мое тело, член, но я настолько ее не хотел, что даже эти манипуляции не помогали мне снова возбудиться.

Если честно, то и в первый раз мой член поднялся лишь тогда, когда Елена Владимировна заговорила о применении оливкового масла девушками Древней Греции в целях ублажения своего тела, мастурбации, о смазывании женщинами костяных искусственных членов маслом для лучшего скольжения во влагалище. Говоря о тех временах, она как бы намекала и о том, что мастурбация в доме, где жила Лиза, обыденное дело и не имеет особого секрета, по крайней мере, меж матерью и дочерью. Именно это подвигло мой член на то, чтобы поиметь в попу мать одноклассницы.

Если все же не лукавить не совсем только это. Олеся была довольно привлекательной женщиной и если бы ее не связывали с моей девушкой кровные родственные узы, я ей присунул бы свой прибор и не только в зад. Но, она была мать Лизы! Как я только почувствовал, что уже на грани нового греха, сначала спрятался в ванной комнате, а потом и вовсе оделся, отнекался попить вместе чай, сославшись на какое-то срочное дело, и вышел.

Лишь на улице я почувствовал себя относительно свободным, даже не думал, что расставаться с женщиной будет гораздо трудней, чем оказаться с ней в одной постели.  Раньше я дрочил на различные женские персонажи в основном из книг, редко с фотографий, черно-белых переснятых с зарубежных игральных порно-карт или с эротических журналов. Сами цветные журналы попадали в мои руки крайне редко — один или два раза, всего. Было очень трудно найти новый соблазнительный объект для самоудовлетворения, а вот расстаться с ним легко — спрятать в шкаф или отдать другу, сменять на другую фотографию.

Но как быть с женщинами — Леной, Викой, Олесей? Их не сунешь между страниц книги и не передашь младшим по цепочке эволюции. В общем, мысли мои были грустными, кроме одной я вспомнил о Вике. Сегодня был ясный солнечный летний день, не понедельник, Лена находилась с друзьями на даче и будет там до вечера, Лиза гостила у бабушки, от Олеси я только что вышел. Вика наверняка скучает одна в городском парке! Может быть, она уже нашла себе нового кавалера? При ее красоте, умении себя подать, это было вполне возможно. Внезапно проснувшееся во мне чувство собственника, ревность, сумбур мыслей понесли мои ноги в городской парк, благодаря мирному договору с «парковыми» даже одному мне туда вход был свободен.

Первым делом я посетил танцплощадку, но день и на ней никого не было, только ветер гонял по пустой огороженной территории кем-то вчера брошенные надорванные билеты. Мой визит в летнее парковое кафе тоже не принес ожидаемых результатов, в пустом зале техничка мыла пол, готовила заведение для посетителей к вечеру. «Комната смеха», там точно должна быть ее хозяйка. Может она знает, где найти Вику? Как-то вдруг осенило меня, и я помчался парковыми тропами туда.

Наташка, мощная с крепко-сбитым телом сидела за столом-партой желтого цвета, рядом с пачкой билетов прямо у открытых дверей в легком летнем платье-разлетайке розового ситца, спасаясь от палящего зноя в тени павильона.

— Привет, чего в такую жару в костюм вырядился, с комсомольского собрания что ли и прямо сюда?

— Вику ищу, не подскажешь, где она может быть?

— Что так сильно закипело, прямо невмоготу? Тогда водички холодненькой попей, только что из питьевого фонтанчика набрала, остынь маленько, — она подняла с пола и поставила на стол графин с перевернутым на него граненым стаканом.

— Мне бы ее как можно быстрее найти!

— А я не сгожусь? — она осмотрела дорожку парка с обеих сторон, скамейки были пусты, вообще никого на ее обозрении не было. Снова кинула взгляд на меня и приподняла с колен платье, показав мне голые ноги и чисто выбритую письку, трусов на ней не было. — Жарко! Последнее бы с себя скинула.

 Она говорила тихо и томно, красноречиво не отводя от меня взора.  Налив в стакан немного воды, намочила руку и обтерла мокрой ладонью поочередно себе сиськи, запустив ее сверху, под платье на лямках. Показывая, что бюстгальтера на ней тоже не имелось, от чего мой член стал давить на трусы и штаны, что не ускользнуло от зоркого взгляда хозяйки кривых зеркал.

— Вика недавно пошла в горсовет, по делам филармонии, два часа ее точно не будет. Может, пока мне подаришь то, что у тебя в штанах созрело, все равно два часа терпеть не сможешь, да и вредно это в твоем возрасте. Хочешь просто подрочи, а я посмотрю и помастурбирую.

— Прямо здесь, на улице?

— Если согласен, укромное место найдется.

Я лишь кивнул. Она улыбнулась, встала, задвинула стол глубже в павильон, запустила меня, повесила на окно табличку «технический перерыв» и закрыла дверь на щеколду.

— Все равно никого нет, с утра сижу два билета продала. Пошли в подсобку,   там же вы с Викой кувыркались!

Я попытался сделать отрицательную гримасу, на слова не хватило совести, но и это у меня получилось плохо, точнее совсем не вышло.

— Да брось, я не вчера родилась! — засмеялась Наташа. — Все фокусы Вики знаю, да и она особо от меня свои похождения не скрывает, даже хвастается. Раньше-то я делала вид, что не обращаю особого внимания, баба она справная пусть потешится, пока ей красота позволяет. Да и мужик у меня был, как вечером домой вернусь после Викиных посиделок в моем павильоне, ее сальных рассказов, у нас с ним такой секс был, незабываемый. Я ему еще чего сама придумаю, даже того чего и не было вовсе, так у него стоит, как у молодого солдатика.

— Сейчас-то он где, куда делся?

— К молодухе и ушел. Он лет на десять младше меня, старая я для него видимо стала. Все бы ничего, Вика шашни с юнцами водит, а я бывает, тихонько под это дело мастурбирую. Она знает, но делает вид, что ей это совершенно неизвестно. Так все и было до того дня, когда на твоих джинсах ширинка при мне разошлась. Отведала я тогда молодой член, а забыть его по сей день не могу, всю письку себе уже истерла, а не могу.

Пока Наташа говорила, мы зашли в подсобку, она одним движением скинула свою разлетайку, обнажив литую фигуру. На лицо ей было лет сорок пять, но шикарное, натренированное тело, что она скрывала под просторным платьем-разлетайкой, оказалось пышным и цветущим. Забегая вперед, скажу, я это даже сразу не увидел. Невозможно было такое увидеть глазом, можно было только ощутить, пощупать. Знаете, так бывает с женщинами среднего возраста, они красивы, как с обложки журнала, но на ощупь какие-то рыхлые, а сегодня к этой рыхлости часто добавляется еще надутость силикона, ты обнимаешь воздушный шарик и понимаешь, что под кожным покровом ничего нет. Ничего.

В случае с Наташкой получилось все как раз наоборот. Меня даже не восхитила ее пышная голая натура, тело и тело ничего особенного. Член у меня стоял, потому что с последнего семяизвержения прошло довольно много времени для восемнадцати лет, к тому же так смачно и реалистично, она рассказывала о своей мастурбации, удивительно, что я вообще не кончил в штаны.

Скинув с себя платье, Наташка взялась за меня, сняла пиджак, рубашку и принялась за школьные брюки. Вскоре она выпустила на волю, свою правую ладонь, член, жадно его целуя.  При этом Наташа все время теребила себе клитор, пальцами левой руки пока не кончила, как-то быстро и бурно, упав лицом мне в пах.

Повелительница кривых зеркал уткнулась носом в мой возбужденный член и не шевелилась, мне показалось, что потеряла сознание, но нет через минуты три, она стала подавать признаки жизни, шевелить ноздрями, вдыхая аромат мужского достоинства. Подняла голову, посмотрела на меня, улыбнулась.

— Хочешь, я тебе сделаю двойной ротик? — загадочно произнесла она и отстранила мою руку от члена. 

— А что это?

— Меня девчонки научили, когда служила прапорщиком в воинской части. Не все женщины умеют и способны это делать. Подожди, не дрочи! Думаю, у нас получится. Себя я хорошо разогрела, теку вся, не будем терять время, Никита. Тебя же Никита зовут?

— Да…

— Вот и познакомились! — засмеялась она.

Наташка, называть ее как-то по-другому теперь у меня язык просто не поворачивался, легла спиной на топчан, подложив себе под голову подушку, так что ее подбородок лег почти  промеж сисек, а ноги закинула  коленями себе на плечи, максимально приблизив влагалище к своему ротику.

— Давай, малыш! Три раза в рот, три раза в письку. Шибко не переживай, не тушуйся, куда кончишь, туда кончишь.

Я немного повернул ее попу, чтобы было удобнее входить в оба отверстия, вот тогда я и ощутил под своими ладонями мускулы ее тела, ягодицы напряглись стали почти твердыми как мышцы пресса, нужна тренировка, чтобы держать его в таком положении. Сначала Наташка приняла меня в свой рот, обильно смочив член слюной, согрев во рту, обласкав языком, после трех фрикций выпустила и приоткрыла руками влагалище. Оно было прямо передо мной, красуясь крупной фасоленкой влажного красного от возбуждения клитора.

Скользнув по нему головкой члена, я вошел в вульву, где меня ждало новое удивление, натренированным оказалось не только тело этой удивительной женщины, но и мышцы влагалища, что словно перчатка обхватили они член и нехотя его выпускали из своих недр, когда я делал возвратно-поступательные движения. Наташка издавала стоны и с каждым толчком еще сильней сжимала истекающую желанием письку. Мне кажется, удары моего сердца отдавались пульсом на моем возбужденном конце.

Увлекшись данным процессом, я совершил намного больше, чем три фрикции, меня остановил ее вопросительный взгляд и ослабление ладоней, лишь легкое поглаживание моей задницы. Одновременно с этим она полностью выпустила член из влагалища, больше не придерживала внутренними мышцами головку на выходе, и широко округлила губы.  Всем своим телом говоря мне, что пора сменить положение и ее рот тоже хочет принять и приласкать мой член.

Когда я вошел в нее орально, она закрыла глаза, ее живот сделал несколько характерных импульсивных сокращений, грудь поднялась вверх. Закрытые веки  распахнулись, наверное, если бы ее рот не был занят моим членом, она издала бы мощный звонкий крик или хотя бы шумный выдох, а так только ее глаза извергли множество лучиков счастья, которыми она молчаливо призывала меня кончить ей в рот, усиленно лаская головку языком.

Сияние женских очей стало последней каплей в предоставленном удовольствии, и я приплыл. Наташка распрямилась, не выпуская изо рта член, нежно уложила меня на топчан, облизала головку, удалив с нее свои соки и мою сперму, только после этого выпустила его. Опасаясь меня целовать, поднесла свое лицо к моему. Я догадался, в чем причина ее боязни и сам поцеловал ее в сочные пахнувшие любовью губы.

— Понравилось тебе? — спросила она, все же пряча от меня глаза.

— Очень!  — ответил я, снова нашел ее рот и опять поцеловал.

— А мой после того, как я его письку от своих выделений и его спермы  вылизывала завсегда рыло воротил. Никита, ты совсем другой! Бабы тебя знаешь, как за это любить будут. Не нужна тебе Вика, она тебя испортит.

— Мне твое тело, Наташа, нравится, прямо чувствуешь каждую мышцу, а с виду и не скажешь.

— Никита, разве ж кто против, приходи да трогай.  Хоть письку, хоть сиську, я только рада буду, — она потянулась всем телом и внезапно, ланью, соскочила с топчана. — Скоро Вика придет! Она обещала заглянуть ко мне после того как вернется из Горсовета. Я про ее шашни знаю, а ей про мои с тобой знать не след. Она себя неписаной красавицей считает, и пусть дальше так думает, не будем ее переубеждать. Одевайся скорее, и павильон пора уже открывать, вечереет.

Скоро двери аттракциона «Комната смеха» были открыты нараспашку, Наташка сидела с входными билетами за столом-партой в летнем платье разлетайке и принюхивалась к себе. Хоть она и вылила на себя добрую порцию духов «Ландыш серебристый» ей все равно казалось, что она пахнет любовью и собственным до сих пор непрошедшим возбуждением. Принять душ после наших утех было негде.

Я сидел на лавочке, расположенной неподалеку от ее павильона, и совершенно по-новому оценивал хозяйку кривых зеркал. После секса, получившая удовлетворение дважды, румяная женщина казалась мне просто красавицей. Но и этого ей было мало, она жадно смотрела на меня и млела от моего взгляда. Мне это нравилось, наверное, потому что я сам заводился и теперь знал, на что она способна в постели…

— Добрый вечер, Никита. Ты меня ожидаешь? — послышался голос Вики, я так засмотрелся в сторону ее подруги, что даже не заметил, как она ко мне подошла.

Актриса опереточного жанра, несомненно, была как всегда великолепна и очаровательна, но довольно холодна. На ней был легкий голубенький сарафан и такие же голубенькие туфельки. Декольте украшала тонкая золотая цепочка, а запястье левой ручки дамские золотые часики. Она была похожа на облачко, что почти сливается с ясным небосклоном, ее обаяние дополняли сложная, поднятая вверх, прическа пышных черных волос на голове и улыбка, очертание губ ярко-красной помадой.

Встав со скамейки, я попытался ее обнять, но она меня отстранила.  

— Осторожно, прическу помнешь! Знаешь, сколько времени ушло, чтобы ее в парикмахерской красиво уложили?

— Привет, поцеловать-то можно?

— Здравствуй, Никита. Целуй, только в щечку, а то помаду размажешь. Мне еще к директору филармонии сейчас идти.

Я чувствовал себя словно Буратино перед которым стояла чудесная Мальвина, которой очень шел голубой цвет, но руками ее лучше было не трогать.

Меня почему-то снова потянуло к Наташке, она совсем не считала себя красавицей, но в ней было намного больше доброты и любви, несмотря на внешнюю суровость. И трогать ее можно было, как только захочется и во всех местах. Она отвечала без каких-либо колебаний, выказывая свою заинтересованность и любвеобильность.

Я посмотрел в ее сторону, она сидела за столом-партой и, пока никого не было, держала свою правую руку под ним, положив на платье, себе промеж ног. Едва заметно поглаживала ею себя, и возможно только я один знал, что под тонкой ситцевой материей разлетайки больше ничего не было. По пунцовым щекам Наташки без особого труда можно было предположить, что она скоро кончит, наблюдая за мной. Для этого ей не нужны были действия с моей стороны, хоть и желательны. Несмотря на возраст, за партой сидела, по-прежнему, в душе влюбленная десятиклассница.

Я поймал себя на мысли, что в ее сторону мне смотреть намного приятнее, чем на самовлюбленную красавицу Вику. Сделав над собой неимоверное усилие, повернулся к ней, чтобы поцеловать куда велели.

— Стало быть, ты сегодня занята! — произнес я, просто желая, чтобы она сказала «да».

— Никита, у меня вечером концерт! А потом, в филармонии небольшой фуршет. Так что сегодня меня в парке не жди.

Наташке Вика уделила лишь легкий кивок прелестной головки и словно облачко растворилась вдали, на аллеи городского места отдыха.

Хозяйка кривых зеркал, выдохнула довольно громко. Ее было слышно даже с моей лавочки, и я понял, что это не просто вздох облегчения после взятия веса. Мне стадо интересно сколько же раз надо кончить Наташке в день, чтобы ощутить себя полностью удовлетворенной? В своем постоянном желании она могла соперничать даже со мной, а это пять-шесть раз в день при должных обстоятельствах.