Il faut qu'une porte

Soit ouverte ou fermee

Vous m'ambetez, ma bien aimee

Et que le diable vous emporte.

.. . Или открой дверь мой дружок

Или плотно её претворите

Моя милая, вы меня злите

Хоть бы дьявол вас уволок.

Ф.И. Тютчев.

* Кабану устроили помпезное погребение с роскошными поминками на двести персон в ресторане "Центральный"...

Бешеная круговерть не утомила Дору, а придала энергии и настойчивости. Она привлекала всеобщее внимание в черном обтягивающем платье с ажурными рукавами, от покатых плеч до запястья, и такой же вставкой на груди. Большая черная шляпа и скрывающая лицо вуаль с черными "мушками", под которую, ради приличия, нырял белый кружевной платочек... Но слез не было - все давно прошло, перегорело, даже золы не осталось. Женатые, украдкой от своих "половин", а холостые в открытую, пялились на ее аппетитный задок и упругие икры, облитые чулками со стрелками, гадали : кто займет место Кабана на супружеском ложе? Заключали пари. "Безутешная вдова " ...

** Вдов, как известно, утешают на неостывшем супружеском ложе...

Прошлое - это груда остывшего пепла. Одиночество это тот же обман, иллюзия, что и время. Порыв души сокрушает его... После смерти мужа Дора слишком часто оказывалась жертвой всякого рода неожиданностей и случайностей. Но, все потом разъяснялось, и ей становилось понятно, что иначе и быть не могло... Кабан "наследил" в городе изрядно! Михал Михалыч оставил ей квартиру, дачу, две машины, долю в частной клинике. У него были счета в банках, акции приличных компаний. Вот вроде и все... Дора ненавидела назойливых приставал, справедливо полагая, что их не интересует она сама, а лишь наследство, раздутое молвой до небывалых размеров. Оформление наследства самонужнейшее дело для одинокой и бездетной вдовы.

Постепенно Дора начала приходить в себя. Выгуливая по утрам Альму, делала пробежки увеличивая каждый день расстояния, изнуряла себя в фитнесс-центре и дома, "сгоняла жиры". Не без сожаления рассталась со смачно щелкавшими тонкими, хрустящими колбасками и с салатом из пластинок мелко нарезанного картофеля. щедро сдобренного майонезом и посыпанного зеленью... Не жалея денег холила свое упругое, не рожавшее тело. / Напомню для не читавших предыдущие части, что это была кареглазая брюнетка с круглым лицом и едва заметным пушком на верхней губе пухлого рта. Обладательница пышной груди, раздавшихся с возрастом бедер и аппетитного зада... Заядлая собачница. /

Вроде начиналась другая жизнь, дарившая надежду на лучшее. Чувство уверенности в себе вызывало желание быть уверенной в окружающих ее людях. На этот раз ее изумление было столь необъятно, когда претензии предъявили к ней турки, разом захотевшие вернуть все "откаты". Причем нагло, нахрапом! Они пригласили Дору Иосифовну для переговоров. Мехмед волчьими злыми глазами бесцеремонно окинул женщину с головы до ног и предложил ей погасить долги мужа. А когда та, возмущенная такой наглостью, ответила отказом, в комнату вломилась группа раздетых турок. Смуглые, волосатые, с торчащими коричневыми членами. Они мигом избавили Дору от одежды, оставив лишь черные чулки с узорной резинкой и стрелками по шву. Вдова пыталась сопротивляться, но была сломлена грубой силой, получив несколько звонких оплеух. Через несколько минут женщина оказалась на коленях и ей по очереди стали вставлять в рот. Потом поставили на четвереньки и стали брать с двух сторон, меняясь по кругу - из влагалища в рот... Женщина облизывала их мокрые обрезанные члены. Турки трахали её со смаком, в одном темпе, весело гогоча. Колыхалась ее большие груди, соски которых больно оттягивали и выкручивали цепкими пальцами. Пальцы проникали ей в анус, попка покраснела от звонких шлепков, а щеки раздувались. Дора жадно хватала ртом воздух, как рыба выброшенная на берег, в краткий миг смены одного члена другим. Перевернули на спину, пригнули ноги и продолжили опять. Один из них, чье смуглое волосатое тело раздулось от мышц, медленно приставил лиловую головку жилистого членища ко входу в попку... И вогнал мощным толчком. Чуть ли не на всю длину! Дора вскрикнула и стиснула зубы, а турок несколько раз медленно выходил из нее, оставляя одну головку и затем резко вгонял по самые яйца. Она выла от боли под смех и крики мучителей, а гигант принялся долбить во всю силу. Ей снова стали пихать в рот члены... Изо рта пузырилась слюна, глаза заволокло слезами: видела все как сквозь сито. Не было ни малейшего сомнения, что все снимали: рдел угольком индикатор камеры. Мехмед захотел более "изысканных" ласк. Он развалился на диване и раздвинул волосатые ягодицы, открыв коричневое сморщенное отверстие. Дору схватили за волосы, проволокли по жесткому ковролину и ткнули лицом.

— Лижи сюка! - сквозь зубы приказал турок и глянул с нескрываемым торжеством.

— Нет! - воскликнула Дора, отпрянув и побледнев от негодования.

Ее снова били по щекам, буквально расплющивали лицо о волосатую промежность, но она стиснув губы, не поддавалась. И Мехмед отступил, увидев, как меж бровей женщины залегла складка, говорившая о каких-то одной ей ведомых мыслях. Это заставило его насторожиться и вскочить, увернувшись от зубов Доры, которая хотела рвануть волосатую мошонку с раздувшимися яйцами!

— Ах, ты тварь! - сыпались ругательства. - Тибя муж нэ ибал, цэлий харем баб имэл в больницэ, дэньги у нас брал! Ти все отдашь! Нэ отдашь - спидь наградим, на иглю посадим!

— Я отдам. .. - врастяжку устало вымолвила Дора, а про себя подумала: " Главное выбраться от сюда живой... А там еще поглядим!"

Очень трудно пережить насилие... После оформления бумаг, она встала, пошатываясь как пьяная, медленно вышла из офиса строительной компании. Улица была сплошь залита пронзительным солнцем, без тени. Дора бросила свою машину на парковке - не было сил, вызвала такси. Дома долго отмокала в пенной ванне и чтобы прийти в себя принимала контрастный душ.

В результате Дора лишилась своей доли в частной клинике и еще осталась должна... Жестокая жизнь сомкнула свои объятия, чем дальше, тем не спокойнее было на душе. Каждый, остановившись на краю бездны, норовит продлить это мгновение! И она упорно размышляла, как быть дальше и кто может помочь. Саднящая заноза сидела в сердце. Только в горе, только в беде человек чувствует себя одиноким. Но, страшно покориться судьбе, которая пишется не нами....