Тётка пришла домой не то, чтобы уж совсем в хлам, но поддатая прилично. Бабуля привычно заворчала на младшую дочь. Та также привычно отмахнулась. Пока бабка пыхтела, выпуская пар негодования, Идка, полное имя Аида, переоделась в домашнее платье, и завалилась ко мне на кровать, отодвинув меня в сторону, как неодушевлённый предмет. Я до этого лежал, никому не мешал, читал книгу. На улице довольно прохладно, все дела по хозяйству переделаны, печь тихонечко гудит, нагнетая в дом тепло, бабушка рядом сидит, что-то вяжет. До прихода Иды мы просто разговаривали на разные темы. А тут нате вам, помешал кому-то. Ну и вообще уйду с кровати. К бабушке вон ближе пересяду. К своей бабушке, которую вся деревня навеличивает нянькой Мареей.

Мы с бабулей не любовники, мы скорее состоим в отношениях ученика и учительницы, с нотками бабушки и внука. Бабушка подставит свою письку и тут же отвесит подзатыльник, коли заработал. Может и ремешком, не взирая на статус повзрослевшего дитяти. Да что говорить обо мне, коли и Идка может огрести по голой заднице ремнём. И не поспоришь.

Идка, спихнув меня с кровати, повошкалась, посопела малость, что-то проворчала да заснула. Дома, так особо не заморачивалась одеждой. В комбинашке на голое тело. Комбинашка короткая, вся жопа на голе. Бабка посмотрела, проворчала

— Срамница. - попыталась накинуть на Идкин зад покрывалом. Та брыкнула ногами, отбрасывая накидку. - Ещё и манерничает. Ну и спи нагишом.

Идкину письку видел не раз и не два. Каждую баню вижу. А вот так, чтобы на кровати, так не то чтобы часто, совсем не видел. Было на что посмотреть.

Задницу Идки с бабушкиной даже и сравнивать грех. Наедать и наедать, чтобы с матерью смогла сравнится. А вот то, что меж ног, то вроде как и шикарнее, чем у бабули. Густо заросшая волосами, со слегка выпирающим лобком, с полными половыми губами, она просто притягивала мой взгляд. Соответственно и реакция молодого организма последовала тут же, взбугрив домашние штаны. Бабка посмотрела, хмыкнула.

— Чегой-то я дома засиделась. К куме, что ли сходить? Проведовать? Пашк, ну-ко занырни в подполье, бражки достань. Не с пустыми же руками идти. Чего?

— Ба, сколько доставать?

— Флягу, Паш. Чего пустое спрашиваешь? Баночку достань и ладно будет. - Бабуля собирается, принаряжается. - Коли засижусь, так не волнуйтесь, спать ложитесь. Я, коли что, так у кумы заночую.

Бабуля пошла на выход.

— Паш, Пашка, двери запри за мной. - В сенках улыбнулась, прошептала на ухо. - Пашк, ты Идку-то дрюкни. Ишь, манду выставила. Хочет баба, а хахаль её скурвился. Некому бабу порадовать.

— Ба, а в глаз?

— Да за что, Пашенька? Ты главное не менжуйся, смелее. Бабу ещё спрашивать. Да кто ж так делает? Завалил, вставил, да и попёр. Мало тебя учила, что ли? Всё, запирайся да иди. Ждёт, поди.

— Ба, да она же спит, пьяненькая.

— Дурак ты, Паша. Иди ужо, знаток.

Бабка на прощание крепко сжала вставший писун.

— Ишь, как торчит. Всё, запирай, пошла я.

Проводил бабушку и сразу в комнату. Вдохновила бабуля. Постараюсь не ударить в грязь лицом. Идка как лежала, так и лежит, позу не переменила. Быстро стянул штаны, трусы и к Идке на кровать. Бабушкины уроки завсегда идут только на пользу. Кто же из нормальных мужиков сразу свой елдак бабе в письку вставляет, не приласкав, не погладив, не поцеловав. Лёг рядом, ласкаю. Идка расслабилась, развернулась, чтобы было удобно и до титек достать, и вообще. Глаза закрыты, а тело-то отвечает. То вздрогнет в ответ на поглаживание, то застонет слегка, приглушая звук. Не стерпела, ноги раздвинула, встав раком. Знакомое дело, бабуле тоже так нравится.

— Хватит издеваться. Вставляй быстро. Посмотрю, что там мамка нахваливала.

Ах, вона ты как! Ну тогда, тётя, держись.

Аида, можно просто Ида.

Дал же папаня имечко, всю деревню насмешил, любитель классики. Оперу Аида посмотрел. Хорошо хоть на Иоланту не попал. Ну так и живу с тем именем, что дали. А с другой стороны выделяюсь изо всех. Кто ещё таким именем похвастаться может.

Племянник мой, Пашка, сын сестрицы старшей к нам перебрался на житьё. Матушка приветила. Был мальчонкой малым, а вон какой вымахал. Бабку дерёт, теперь и до тётки добрался. Да ладно, чего врать-то, сама захотела. Они с мамкой как начнут вечером кувыркаться, хоть святых выноси. Да и вынесла бабка. Иконы, что в спальне у неё висели, перевесила в другую комнату

— Грехом занимаемся, а тут Богородица смотрит. Пущай в зале повисят.

Мне аж завидно, да есть у меня ухажёр. Был. Скотина, молоденькую нашёл. Интересно было Пашку попробовать, да всё верность хранила, дура. Думала сладится что у нас, слюбится, поженимся. А оно вон как вышло. Со злости подпила, домой вернулась, а тут Пашка с бабкой будто невинные ангелочки речи ведут. То я не знаю, что мать ему свою лохмашку и днём подставляет. Парень молодой, силушки не меряно, вот и пежит бабку день и ночь. А та и рада, манда старая. Помолодела, не ходит, порхает. Ещё бы не быть такому. Столько лет без папани всё пост блюла, а тут разговелась. И не сделала бы так, да я сама насела на неё. Пропадает же парень, как есть пропадает. В его возрасте уж баб во всю надо пялить, а он у нас всё в девственниках ходит. Распечатали. Как первый раз мамка ему меж титек подрочила, думала парень помрёт от удовольствия. Испугались обе, дуры. Нельзя же так сразу. Обошлось. А потом мамка ему манду подставила и Пашка как-то разом осмелел, научился и теперь пихает мамке раз за разом. И не устаёт же, паразит. Ничё, пусть теперь и тётку обслуживает. Да ещё мамка нахваливает

— Идка, да у него такой, что до печёнок достаёт. А стоит по скольку - устаёшь ажно. Я и так лягу, и так, а он всё дрючит и дрючит, и кончать не собирается. Вот же мужик-то будет. Кому-то же достанется. Я ужо заране ненавижу ту девку.

— Мам, ревнуешь, что ли? Так всю жизнь с тобой не будет.

— Ты бы сама попробовала, так не говорила бы ерунду. Чем спрашивать, так возьми и дай Пашке-то.

И дала бы, да всё сдерживалась. А тут так получилось, что получила от ворот поворот, вот зло и взяло. С подругой тяпнули малость, домой пришла и решила: да идёт оно всё куда хочет. Сегодня же и дам, на мамку не посмотрю. Разделась до исподнего, одна комбинашка осталась, да и завалилась на мамкину кровать, будто пьяная и ничего не соображаю. А та, дура старая, ещё и прикрывать меня взялась. Я для чего зад заголила? Пусть Пашка посмотрит да захочет. От свежатинки ни один мужик не откажется. Мамка сообразила, к куме намылилась. В сенях Пашке наставления даёт. Я на цыпочках прокралась, слушаю. И бегом назад, будто и не вставала. Ну, Пашка, не обмани тёткины надежды.

Пашка в комнате мигом разделся и ко мне. Не стал сразу лезти, ласкать начал. А меня уже колотит, так захотела. Ну же, Пашка, давай уже! А он всё титьки мнёт, всё гладит. Не стерпела, сама раком встала, взвыла.

— Пашка! Давай уже! Хватит издеваться!

Ну и дурак! У него дурак лысый. Всадил с размаху, точно до печёнок достал. Я же раком стою. В таком положении вагина короче становится, мельче. А он...Ох, Пашка, как же я тебя люблю, племянничек ты мой! И чего я, дура, за того придурка держалась. Да у него, против Пашенькиного, совсем пипетка медицинская. Всё, пашенька, держись теперь. Выдою, ноги таскать не будешь.

Это я поспешила. Этоя скорее всего ноги таскать не буду. Я уж и кончать устала, а он всё дрючит и дрючит. Пашка, паразит, ты кочать будешь или нет? Не признаваться же тётке, что мочи уж нет терпеть. У меня уж и смазка закончилась, и сама устала стоять. Коленки, дарос что на постели, огнём гореть стали. Не стерпела, взмолилась

— Паш, Пашенька! Погоди, дай в туалет схожу.

Ну хоть так отговориться. Пошла. И Пашка за мной, тоже нужда приспичила. Ох, мамочки, до чего же огромный у него конец. Не палка, дрын настоящий. Пока драл меня, выла кошкой мартовской. И как не выть, когда распирает стеночки, того и гляди манда лопнет. А уж как долбится в матку, так совсем мочи нет. Опорожнилась, посмотрела, как Пашка струю пускает. Встала с корточек, А племяш уже в спину подталкивает, на кровать толкает, торопится. Нет уж, Паша, передохнуть надо.

— Паш, Паша, давай на пол перейдём. Паш, чего спросить хочу. Скажи, ты мамке там целовал?

Сама пальцем в свою лохмашку тычу. Пацан оторопел. У него и в мыслях такого не было, чтобы там целовать. Да и кто у нас в деревне такое делает? Нет, кто-то да делает, только кто про то вслух скажет. Ладно, стала Пашку уламывать хотя бы попробовать. Смотрит с сомнением. Да я же старше, неужто не обхитрю. Никто и никогда мне манду не целовал, а так хочется. Девки как-то хвастались, говорили, что впечатления незабываемые, просто улёт. А если предложить Пашке обмен? Я ему пососу, а он мне полижет. Сосать-то мне приходилось. Козлу этому как-то сосала. Неужто у Пашки не так вкусно будет. Нет, тогда мне не показалось вкусно, но что не сделать, ради того, чтобы парня удержать. Не удержала. Да и пусть идёт куда хочет. Пусть ему молодка теперь сосёт. Позарился на приданное.

— Паш, а тебе мамка сосала?

— Как это?

— Каком, Паш. В рот брала? Нет? А хочешь попробовать? Тогда стой, а я присяду. ТОлько давай договоримся: Я пососу тебе, а ты потом мне полижешь там, муньку мою. Мне тоже никто ни разу не делал это. Ну, Паш, решай.

А что решать? Вон как глазки загорелись. А елдак вроде как увеличился, хотя куда уже больше-то. Присела на корточки. Договор заключен, Пашка не обманет.

Блин горелый, как же Пашка заблажал, едва его головка ко мне в рот попала. Не искусница я, да ему и того хватило, что я умею. А я старалась, целовала, сосала, облизывала. У него на конце капельки липкие выступают. Я их слизываю и понимаю, что мне это нравится. Нравится вкус Пашкиных выделений, нравится, как он стонет, хватаясь за мою голову подаётся навстречу, старается засунуть свой конец поглубже. Нет, Пашенька, нет. Ты так мне все гланды вывернешь. Довела пацана. Кончил и прямо мне в рот. Не успела ни убрать конец изо рта, ни сама отвернуться. Пашка вдруг взвыл дурниной и выгнулся дугой, вытрелил спермой прямо в рот. Именно что выстрелил. Сперма до самого горла достала. Чтобы не захлебнуться, пришлось глотать. Странный вкус. Тёплая, почти горячая, чуть припахивает чем-то, но приятным, слегка сладковата. Проглотила всё. Пашка стоит, как тогда в бане, сомлел. Сама еле поднялась с корточек. Сосала у Пашки, а кончила сам. Да так кончила, что пятно на ковре получилось.

Пашка оклемался.

— Паш, понравилось?

— !!!

Вот и весь ответ. Ну да у парня просто нет слов, одни чувства.

— Паш, пошли бражки попьём. Передохнём. Паш, а ты точно мне поцелуешь?

— Да. Мне...У меня слов нет. Ид, а можно будет ещё?

— Паш, ты такой смешной. Нужно будет, а не можно. Мне надо учиться, тебе надо учиться.

— А зачем?

— Паш, как это зачем? Тебе же понравилось?

— Очень.

— Так это я ничего толком не умею, со слов девок только делала. И ты не умеешь. Поучимся. Разве плохо ещё и так?

— Хорошо.

— Паш, вот я попробую, тогда точно скажу. Пошли, Пашутка ты мой.

Попили бражки для поддержки сил, вернулись в комнату. Я же в этом деле дуб дубом: Ничего не знаю, ничего не умею. Встала коровой на дойке, ноги расшиперила, одну на стул поставила.

— Паш, ты присядь.

Пашка присел на корточки. Я руками манду растянула. Бля! Не матерюсь, а как иначе озвучить то, что испытала, когда Пашкин горячий язык лизнул малые губы, проник внутрь? Как рассказать об этом, кроме матов в восхитительной степени? Пашенька, ещё! Не останавливайся, Пашенька! Всё для тебя сделаю, чтобы испытать ещё хотя бы раз такое. А как Пашкин язык до клитора добрался, тут я едва не отключилась. Как на ногах устояла, сама не пойму. Ровно как он в первый раз сомлел, так и я. Да что же ты со мной сделал, Пашенька? Я же теперь собачкой верной за тобой бегать буду. И это я, твоя тётка. Та, которая тебе в детстве жопу мыла, та, которая тебе по заднице хлопала, как зарабатывал.

Пока Пашка лизал муньку, раза три кончила точно. Даже сама не поняла сколько. Ну вот и всё. Сил больше нет стоять. Завалилась на пол, ноги раздвинула.

— Паш, делай что хочешь, я в ауте. Внимания не обращай.

У меня всё застыло, замерло. Ничего не хочу, но Пашке кончить надо. Он меня долбит, а такое впечатление, что это и не я под ним лежу. А Пашка с размеренностью дизеля на постоянных оборотах всё дрючит и дрючит, и создаётся впечатление, что кончать не торопится. Не скажу, что больно или очень неприятно, но как-то не очень хочется после многочисленных оргазмов. А как сказать парню, что не хочу? Может отсосать? Тоже не хочу. Лень какая-то накатилась, шевелиться не хочется. Кажись придумала.

— Паш, а давай ты меня, как мамку, в титьки шваркнешь.

Пашка обрадовался. Разнообразие всё же. Я титьки подставила. Пашка меж ними конец вставил, задёргался. Я помогаю. Титьки сжала и играю имим. И чую, что Пашке нравится. Вон как старается пацан.

Застонал Пашка, всунул меж титек особо глубоко. Так, что головка мне в подбородок ткнулась и начал стрелять. Ну откуда в нём столько спермы? И как далеко летит. На лицо, на лоб, куда-то через голову.

Сколь сильным бы ни был мужик, а всё же силы не беспредельны. Успокоились мы с племяшом, на кровать перебрались. Легли, обнялись. Пашка ткнулся носом меж титек, а они в сперме его. Умываться не пошли. С морды стёрла и на том успокоилась. Пусть завтра мамка, пизда старая, сводница, обзавидуется.

— Паш, а попробуй, какой ты на вкус?

Пашка лизнул. Не возмущался, не перечил. То ли устал, то ли интересно стало. Мне-то проще. Я сколько раз себя на вкус пробовала. Помочишь и пальцы и оближешь.

— И как?

— Пресно.

Насмешил племяш. А что он хотел: тортик получить или мороженку?

— Паш, давай поспим.

— А...

— А если встанет, можешь хоть в титьки, хоть туда. Куда попадёшь, там и дрючь. Если спать буду, внимания не обращай. И да, Паша, тебе же бабка сказала меня дрюкнуть?

— Ну...как бы да.

— Считай, что её задание выполнил. Спасибо тебе, Паш, мне понравилось. Правда. Всё, Паш, давай спать. Я спиной повернусь, а ты обними меня. Ага, вот так.

Пашка

Совсем недавно так же меня бабушка обнимала, а сейчас я обнимаю тётку. Не знаю, что им взбрело в голову со мной спать, только мне, кроме радости, это не приносит ничего. Тётка и бабка - две родные души и обе мои любовницы. Эх, и чего я раньше не получил такого? Сколько спермы на трусах осталось. Ничё. Вот Идкин зад и меж ног то, куда я могу в любой момент засунуть, если встанет. А там ещё и бабкин зад. И тоже готов в любой момент принять внука. Лепота.

Сладко, с подвывом зевнув, будто в яму провалился в сон.

—