Кара

Настоящее время

Я бросилась на кровать и заплакала. Было сокрушительно осознавать, что мой муж так сорвался на мне.

Как он может быть таким мудаком во всем? Как? Как он мог намеренно причинить мне такую боль? Почему он не может просто поддержать меня? И когда он успел стать таким мудаком?

Он знал мое прошлое. Он также прекрасно знал, как сильно я его ненавижу. Я никогда не чувствовала себя достаточно близкой к кому-либо, чтобы рассказать это о себе. Он был единственным, с кем я когда-либо поделилась этим. Как он мог поднять эту тему, чтобы причинить мне боль? После того как пообещал, что это никогда не вызовет между нами проблем.

Отвратительные мужчины, похотливо оценивающие мое тело, всегда выводили меня из себя. Когда это случилось, я почувствовала, что снова нахожусь на этой сцене. Свистки, кошачьи крики, слюнявые задницы с руками осьминога. Все это меня злило.

Почему он ожидал, что я просто буду сидеть, улыбаться и соглашаться с ним? Этого дерьма мне хватило на всю жизнь. Я получала его от тех пьяных придурков, которые заказывали приватные танцы и заставляли меня тереться об их эрекции, как суку в течке. Я справлялась с неуважением тех сучек в «джентльменском салоне Сэла», когда они дразнили и обзывали меня. Я покинула эту дыру и пообещала себе, что никогда не позволю другому мужчине относиться ко мне хуже, чем к человеку. Никогда. Я больше — не Жасмин, черт побери!

И все же мы оказались здесь, не имея возможности расплатиться с постоянно растущей кучей долгов. Да, я должна была хранить свою гордость. Я должна была оскорбить ублюдка босса и уйти оттуда с высоко поднятой головой. Но какой ценой? Дин и Сэм не смогут есть гордыню. Они не смогут использовать ее для выполнения домашних заданий, когда на улице темно. Эта гордость не убережет их от холода, когда идет дождь.

Том прав. Я позволила своему гневу взять верх. Если бы я подумала, то подала бы жалобу. Черт бы побрал мой чертов характер!

Кроме того, если быть честной с самой собой, я ударила его ниже пояса своим замечанием о том, что он не может найти работу. Я знала, что ему будет больно, когда я сделаю это. Но когда он назвал меня тупой, кровь бросилась мне в голову.

Когда мы стали такими людьми? Людьми, которые набрасываются друг на друга, когда что-то идет не так. Мы должны быть опорой друг друга. Мы должны быть партнерами.

Было время, когда мы говорили о разном. Когда он впервые потерял работу, я поддерживала его, когда он плакал. Я гладила его по спине и говорила, что все будет хорошо. Мы пройдем через это. Вместе. Как и положено мужу и жене.

Однажды он сделал для меня то же самое. День, когда я призналась Тому о своем прошлом, был самым страшным днем до сегодняшнего. Он только что сделал мне предложение. Вместо того чтобы сказать «Да», я разразилась неудержимыми рыданиями. Тогда-то я и рассказала ему о Жасмин. Я просто знала, что он бросит меня и назовет шлюхой. Только он этого не сделал.

Столько чудесных воспоминаний. Но посмотрите на нас сейчас. Я его почти не знаю.

Том

Кара не имела права поднимать вопрос о том, что я не могу найти работу! Это было низко!

Я сидел на диване, кипя от злости. Мой разум снова и снова прокручивал ее слова в бесконечном цикле. То, как она меня кастрировала, было жестоко.

НУ, МОЖЕТ БЫТЬ, ЕСЛИ БЫ МОЙ МУЖ МОГ ПОЗАБОТИТЬСЯ О СВОЕЙ СЕМЬЕ, МНЕ ВООБЩЕ БЫ НЕ ПРИШЛОСЬ ТАМ НАХОДИТЬСЯ!

Как, черт возьми, она смеет? Она забывает, что это я приносил домой бекон, когда она ушла с работы, чтобы сидеть о нашими детьми. Это я принял ее и Дина, несмотря на ее прошлое. Я был рядом с ней, когда она рожала Сэмми. Это был я! Я никогда не заставлял ее чувствовать себя дерьмово из-за всего, что делал для нее. Теперь она хочет обращаться со мной так, будто я стал меньше мужчиной? К черту ее!

Может быть, я ошибся в том дешевом уколе, который я бросил в нее, назвав Жасмин. Я знаю, что она очень чувствительна к своему прошлому. Я обещал никогда не поднимать эту тему. Но она ударила первой. И жестоко. Ее слова ранили меня до глубины души. И когда она потеряла ко мне уважение?

А что тут уважать? Ты здесь, дома, в то время как она пытается оплачивать счета, которые ты не можешь оплатить. С чего бы ей тебя уважать? Если бы ты смог найти работу, она не была бы вынуждена работать, на этих людей в первую очередь.

Черт побери!

Вот в чем проблема жарких споров. Каждый человек должен поддерживать другого. Она причинила мне боль, а я причинил ей еще большую. Потом она ответила, а я ударил еще сильнее. Теперь мы оба сидим по углам и зализываем раны.

Я услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Тяжелые шаги дали мне знать, что из школы вернулся Дин, мой четырнадцатилетний пасынок. Мне пришлось привести лицо в порядок и напустить на себя храбрый вид. Я не хотел, чтобы он видел меня таким. Он — умный парень и понимает такие вещи.

Когда я впервые встретил Кару, Дину было семь. Он был застенчивым ребенком, мало говорящим. Но его глаза замечали все. Он всегда сидел, откинувшись в кресле, наблюдая, размышляя, выясняя все то, что люди ему не говорили. Он всегда умел читать между строк.

Теперь он — подросток. Девятиклассник. Перемены, происшедшие в нем от мальчика, которого я когда-то знал, к молодому человеку, которым он является, поразительны. За лето он подрос на семь с половиной сантиметров и не выглядел так, будто закончил расти. Эти глаза все еще воспринимали все, что происходит вокруг него, но он и впрямь выходит из своей застенчивой скорлупы. Кажется, я даже слышал несколько женских голосов, приглашающих его домой.

Сказать, что я люблю этого ребенка, было бы преуменьшением века. Я видел, как он растет, и гордился каждым его шагом. Конечно, он — подросток, и поэтому у него есть тот врожденный ген мудака, который есть у большинства детей его возраста. Однако его хорошие качества намного перевешивают плохие. Он — такой же мой сын, как и Сэм.

— Привет, пап. Я увидел перед домом мамину машину. Она здесь?

Я до сих пор в шоке от того, каким глубоким стал его голос. Казалось, только вчера это был писк. Теперь он говорит как Барри Уайт, умоляющий о прощении.

— Да, сынок, она здесь. Наверху. Как дела в школе?

— Было круто. Снова вырвалась на свободу собака миссис Оберман. Мне пришлось остановить машину, чтобы не наехать на нее, когда я возвращался домой.

Я усмехнулся.

— Этой женщине нужно починить забор, чтобы Пикси не смогла пролезть под ним. Каждый в этом районе когда-нибудь чуть не сбивал эту собаку. Клянусь, она нас погубит.

Я старался казаться нормальным, но Дин, похоже, умел видеть мое притворство насквозь. Он с любопытством мгновение смотрел на меня.

— С тобой все хорошо, пап?

Ничто не проходит мимо глаз этого ребенка.

— Да, все хорошо. Просто расстроен из-за того, что не нашел работу. Тяжело быть взрослым, понимаешь, малыш? — Он кивнул головой в знак согласия, наклонился и обнял меня.

— Пап, я знаю, ты обязательно что-нибудь найдешь. Не позволяй этому сбивать себя с толку.

— Надеюсь, сынок. Я надеюсь, что это так.

— Я буду рад, когда ты это сделаешь. Тогда вы сможете расслабиться. Может быть, перестанете так ссориться с мамой.

Это меня на секунду ошеломило. Я и не подозревал, что напряжение настолько заметно. Мы с Карой пытались оградить детей от наших проблем. Осознание того, что наши разногласия достигли глаз сына, было пугающим.

— Неужели мы и впрямь так сильно ссоримся?

Он печально кивнул. Затем, не говоря ни слова, направился к лестнице, оставив меня в молчаливом раздумье.

***

В течение нескольких часов все было тихо. Дин был в своей комнате и делал Бог знает что. Кара оставалась запертой в нашей спальне. Сэмми все еще был в доме моей мамы. Моя мама начала присматривать за ним, когда Кара решила вернуться на работу. Она забирала его из детского сада. Мама сказала, что, по ее мнению, я должен иметь свободу искать работу, не беспокоясь о Сэме, а она рада делать это. Честно говоря, я думаю, что это был тонко завуалированный предлог, чтобы получить немного времени побыть бабушкой. После долгих выкручиваний рук (ну, вы меня понимаете) в конце концов, я сдался и позволил ей сделать то, что она хочет.

Я мысленно прокручивал свои встречи с Карой за последние несколько месяцев, и мне пришлось согласиться с Дином. В последнее время мы чаще вели боевые действия. Большинство из них не были такими большими взрывами, как сегодня, но мы были более раздражительными друг с другом. Малейшие мелочи выводили нас из себя.

Напряжение, в котором мы находились, было ощутимым. Каждый из наших разговоров был пронизан следами остаточного напряжения. Мы больше не обращались друг к другу с любовью, как раньше. В последнее время наши разговоры сводились к тому, какие счета нужно оплачивать, а на что у нас нет денег.

Как мы могли так отдалиться друг от друга за такое короткое время?

Из комнаты вышла Кара и спустилась вниз, чтобы приготовить ужин. Сначала она не обращала на меня внимания. Я тоже не пытался привлечь ее. Но был момент, когда мы встретились глазами. Она остановилась и выдержала мой взгляд.

— Кара... я... — по какой-то причине я не мог выговорить ни слова. Кара посмотрела на меня и грустно кивнула.

— Да, Том. Я тоже.

Я встретил ее посреди кухни и притянул к себе, чтобы обнять. Сначала она колебалась, но потом ответила тем же, обняв меня за талию и сжав. Мы молча стояли, совершенно не обращая внимания на большого слона в комнате.

Тем вечером, лежа в постели рядом с Карой, я думал о нашем браке. Я прокручивал свои воспоминания, заново переживая моменты, когда мы были резки друг с другом. Мы определенно вымещали друг на друге свое разочарование. Я действительно не заметил нарастания этого, пока Дин не сказал.

В этом фиаско была и моя доля вины. Я так погрузился в поиски работы, что даже не замечал упадка. Оглянувшись назад, я увидел, как сильно отгородился от своей семьи. Большая часть моего гнева и разочарования была из-за моей беспомощности в их сбережении. При этом данные чувства проявлялись и в других областях.

Еще одна неудача как мужчины и мужа! И что она в тебе нашла?

Кара

На следующий день

Раннее утреннее солнце начало пробиваться сквозь жалюзи. Мой муж Том лежал рядом со мной и слегка похрапывал. В тот момент я ему завидовала. Я не сомкнула глаз всю ночь.

В голове у меня бурлила нерешительность. Меня преследовали мысли о теперешнем затруднительном положении моей семьи. В моем внутреннем кино вспыхнули образы голодных лиц моих сыновей.

Я посмотрела на Тома, который так мирно спал. Как он может спать так крепко? Как его ум может находиться в мире со всем, что происходит? Как будто ему наплевать на всех нас. Едим мы или нет, похоже, это не мешает ему по ночам спать. Его статус безработного, судя по всему, теперь стал общепринятой реальностью, а не препятствием для преодоления.

В глубине души я знала, что Том ищет работу. Не было похоже на то, что он весь день сидит дома, ест мороженое Роки-Роуд и смотрит сериалы. Я знала, что он самом деле старается. Но сильно стараться и делать ВСЕ что можешь, — это две разные вещи. Шон Коннери в «Скале» сказал это лучше всех.

Неудачники скулят о своем лучшем. Победители же идут домой и трахают королеву бала.

Чего не делают победители, так это не дуются из-за того, что не могут найти работу, и не жалеют себя. Они не прячутся в скорлупу и не закрываются от своей семьи. И, конечно, не вымещают свое разочарование на женах и не набрасываются на них.

Где тот милый и забавный человек, в которого я влюбилась? Тот, что всегда подбадривал окружающих. Тот, кто из кожи вон лез ради коллеги и ее сына. Теперь я живу в одной комнате с угрюмым, раздражительным, злобным мужчиной, который затевает ссоры.

Я уныло вздохнула, вылезла из постели и направилась в душ. Сегодня мне предстояло выполнить одну миссию: вернуть себе работу всеми необходимыми средствами. Как бы ни было унизительно ползти туда после моего грандиозного выхода, я должна была попытаться. По крайней мере, один из взрослых в доме должен следить за тем, чтобы все были накормлены.

***

Два часа спустя я была в кабинете мистера Уорти, стоя перед его столом, уставившись в пол. Я не могла смотреть ему в лицо. Понимающая ухмылка, которую он надел, была невыносима. Мне потребовалось все мое мужество, чтобы не схватить его нож для вскрытия писем и не воткнуть ему в горло, пока он не начнет выплевывать изо рта пузыри крови, пытаясь дышать.

— Итак, после вчерашней маленькой сцены ты возвращаешься сюда, чтобы умолять своего жирного ублюдка босса вернуть тебе работу. С чего ты взяла, что я должен тебе ее вернуть? Я имею в виду, что ведь я могу найти секретаршу где угодно. С чего бы мне брать тебя обратно?

Я с трудом сглотнула, чтобы остановить рвоту оскорблений, которая грозила вырваться наружу. Я ожидала, что это будет трудно, но не думала, что мне придется смиряться до полного унижения. Как истинно высокомерный осел, каким он и был, он собирался получить от этого как можно больше удовольствия. И должна была признать, что эту схватку я проиграла.

— Пожалуйста, мистер Уорти. Вчера я перешла черту. У меня много проблем дома, поскольку у мужа нет работы, зато есть счета, которые нужно оплачивать. Я просто сорвалась. Я обещаю, что если вы возьмете меня обратно, то не пожалеете об этом.

Он кивнул головой и потер подбородок, словно обдумывая сказанное. Я все еще смотрела на свои ноги, пытаясь скрыть гнев, который копился в моем животе. Я думала, что хуже ситуация быть не может. Я была так неправа.

— Итак, что бы ты сделала, чтобы вернуться на работу?

Наконец, я вскинула голову и посмотрела ему в глаза. Мой разум пытался разобраться в том, что только что произошло. Меня охватило недоверие, когда я подумала, что он не может иметь в виду то, что сейчас прозвучало.

Когда я посмотрела ему в глаза, то увидела похоть, наползшую на его лицо. Его глаза блуждали по моему телу и останавливались на тех местах, которые ему нравились больше всего. Я была одета очень консервативно и официально, но, стоя под его пристальным взглядом, я чувствовала себя так, словно вернулась на сцену в одних стрингах.

Я решила попытаться уклониться от истинного смысла его слов и ответить на их буквальный смысл.

— Я буду работать очень усердно и сделаю все, что в моих силах. Я буду самым надежным секретарем, который у вас когда-либо был.

Его это не поколебало. Его голос буквально сочился любовным желанием, и он сказал:

— Я могу заставить сделать эту работу кого угодно. Что выделяет именно тебя? Что ты готова сделать такого, чего не сделал бы никто другой?

В этот момент моя ярость закипела. Но я глубоко вздохнула и самым спокойным голосом, на какой только была способна, сказала:

— Ну, я не собираюсь с вами трахаться, если вы спрашиваете об этом

Его разочарование проявилось мгновенно. Как будто кто-то вырвал печенье из рук у маленького ребенка. Он откашлялся и перелистал какие-то бумажки вокруг.

— Ну, что же, Кара, хорошего тебе дня. Я желаю тебе удачи в будущем, но боюсь, что уже начал искать тебе замену.

Этот гребаный мудак! Мои глаза затуманились слезами, когда его слова поразили меня. Я потеряла оставшуюся часть контроля, который имела.

— Знаешь что, Джеймс? Я пришла сюда в надежде иметь дело с человеком. Я надеялась воззвать к твоему сердцу. Но у тебя его нет. Ты — просто гребаный извращенец! Мне не нужна ни эта работа, ни ты. Так что, пошел ты!

Повернувшись, чтобы уйти, я снова услышала его голос.

— А как насчет компромисса, Кара?

Я чуть не рассмеялась вслух, когда веселье выплеснулось из меня. Он что, серьезно? Не знаю, было ли это болезненным любопытством или последним проблеском надежды, но я остановилась.

— Какого рода компромисс? Какой может быть компромисс между тем, что я трахаюсь с тобой, и тем, что я удерживаю свой обед в желудке, не трахая тебя?

Он даже не выглядел ошеломленным или обиженным моими оскорблениями. На самом деле, он выглядел так, словно наслаждался переговорами. Мне так хотелось, чтобы у него из носа хлынула кровь, как в плохих фильмах про кунг-фу, которые всегда смотрит Том.

— Ты хочешь сохранить верность своему мужу? Хорошо. Так что, мы не будем заниматься сексом. Но как насчет минета?

Не знаю, что меня больше удивило — то, что он произнес всю фразу без смеха, или то, что я на одну микросекунду подумала, что его тоже стоит послушать. Боже, как бы я хотела, чтобы это был фильм о кунг-фу!

— Благодарю вас, мистер Клинтон! Вы так добры, что позволяете мне сохранить верность моему мужу. Ну, прежде чем у нас НЕ будет сексуальных отношений, я просто покурю немного травки. Но не волнуйтесь, я НЕ буду вдыхать.

Он даже рассмеялся. Я имею в виду искренний смех, как будто его позабавила моя шутка.

— Кара, Кара, Кара. Чертовски остроумно. Мне понравилось. На самом деле, ты заводишь меня еще больше.

— Ощущение НАСТОООЛЬКО не взаимно.

— Так как же я могу подсластить тебе чай?

Он все еще говорит? Почему я все еще стою здесь и слушаю?

— Знаешь что, Джеймс?... Я ухожу. Очевидно, что нам здесь не о чем говорить. — Я повернулась, чтобы уйти, когда он отчаянно закричал:

— А что, если я дам тебе надбавку?

К своему ужасу, я действительно остановилась и задумалась над тем, что он сказал. Я не могла поверить, что и впрямь принимаю его нелепую просьбу. Но лица моих голодных детей заставили меня остановиться.

— Я не буду твоей шлюхой. Я — не проститутка. Я — мать и жена.

— Да, и ты ею останешься. Матерью, которая не хочет, чтобы ее дети голодали. Женой, которая хочет помочь своему мужу. Именно поэтому ты сейчас здесь. — В его голос вернулась самоуверенная развязность. Он завладел моим вниманием и знал это.

— И сколько я получу надбавки?

— Три процента.

Я громко рассмеялась.

— Ну, вот, теперь уже шутишь ты. Даешь десять процентов, и я обещаю не бить тебя по яйцам.

Ответ последовал незамедлительно.

— Договорились.

Мне почти пришлось переспросить, чтобы убедиться, что я правильно расслышала. Честно говоря, я ожидала, что он рассмеется над моим предложением. Поначалу это даже не было серьезным предложением.

— Договорились?

— Договорились. Ты обхватываешь своими сладкими губами мою мясную палочку и отсасываешь. Взамен я возвращаю тебе работу с десятипроцентной надбавкой.

Единственное, что я могла сделать, это недоверчиво посмотреть на него.

Это — безумие! Я никак не могу этого сделать! Кара, скажи ему, чтобы он пошел нахуй и засунул свой член себе в задницу!

Кара, скажи ему, чтобы он пошел к черту!

Кара?

— Если я и сделаю это, то только один раз, и ты никогда больше об этом не заговоришь.

Какого хрена я только что сказала?

— Ладно, Кара.

Ко мне вернулась решимость, и я вытерла глаза. Я посмотрела на него и чуть не потеряла самообладание. В тот момент я ненавидела этого человека всеми фибрами души. Но чем больше я смотрела на него, тем яснее понимала ситуацию.

Он держал меня на мушке из-за своего ситуационного авторитета. Но он все равно был у меня в руках. Я завладела им из-за его похоти. Было очевидно, что он лелеял эту фантазию уже довольно долго. Он, наверное, дрочил на нее. Не знаю, была ли я женщиной из его фантазий, но уверена, что мое тело соответствовало всем его требованиям. Он пообещает мне все что угодно.

— Боже! Не могу поверить, что я вообще об этом думаю! Фу!!

Его кадык подпрыгнул, когда он с трудом сглотнул, чтобы сдержать волнение. Я видела, как у него в штанах растет жалкий комок.

— Я хочу увидеть твои сиськи. Может быть, я и не трахну тебя, но если уж собираюсь дать тебе прибавку в десять процентов, то хочу, чтобы ты их вытащила.

В этот момент мне кажется, что я умерла внутри. Сильная женщина во мне просто... сломалась. Я не могу этого объяснить. Но в тот момент я поняла, что его член будет у меня во рту.

Я стряхнула с себя унижение и заперла дверь. Он встал и обошел вокруг стола, пока не оказался передо мной. Его толстые пальцы некоторое время возились с ремнем, пока пряжка не расстегнулась. Он практически сорвал с себя штаны и сбросил их, пока они не слиплись вокруг его лодыжек.

Я медленно расстегнула блузку и подошла к нему. Он практически вспотел, когда обнажился мой бюстгальтер, а блузка упала на пол. Заставив себя потянуться назад, я расстегнула кружевную ткань, скрывавшую мою грудь.

Единственное, что было слышно в этот момент, — его тяжелое дыхание. Его глаза наслаждались поеданием моих сисек, когда он схватил свою эрекцию и начал раскачивать ее.

— Черт, у тебя красивое тело. Одежда, которую ты носишь, тебе не идет.

Я отмахнулась от его похвалы и заставила себя опуститься на колени, пока мои глаза не оказались на уровне его мужского достоинства. Одного его вида было достаточно, чтобы мне стало физически плохо. В этот самый момент я снова была на сцене, раздвигая ноги для любого мудака, который хотел увидеть мои прелести.

Мои изящные пальцы обернулись вокруг его члена, заменив его пухлые пальцы. Я чуть не рассмеялась вслух, когда все это исчезло в моем кулаке. Мое обручальное кольцо кричало мне, что я совершаю непростительный поступок. Его отвратительные стоны надо мной подтверждали, что это — не кошмар. Мне пришлось зажмуриться, чтобы защитить от ужаса свой разум.

Только представь, что это Том. У вас, ребята, медовый месяц. Вспомни лепестки роз на кровати. Шампанское. На заднем планетихо играют «Бойз ту Мен». Боже, он был так красив!

— Да, детка. Соси мой член, — прохрипел он, полностью разрушая ностальгическую фантазию, которую я использовала, чтобы пройти через это. Я почувствовала его руку на своем затылке, когда он направлял меня. Я глубоко вздохнула и отогнала от себя образ моего отвратительного босса. Совершив последний акт предательства по отношению к мужу, я открыла рот и приняла его...

Чавк. Чавк. Бээ.

***

Склонившись над раковиной, я вытерла рот бумажным полотенцем, чтобы убрать следы рвоты. Еще один образ лица мистера Уорти, искаженного гримасой удовольствия, когда он вонзил свой член в мои миндалины, атаковал мой разум и посылал меня в очередной рвотный спазм. Я слышала его голос, подбадривающий меня и оценивающий мое выступление.

Да, именно так. Соси этот большой член, детка. О, как мне это нравится!

Вот дерьмо! Тебе нравится этот член, детка? Покажи мне свои сиськи!

Боже, ты чертовски хороша в этом. Я почти кончаю. Черт возьми, у тебя это хорошо получается! Я как раз собираюсь...

ФРРР!

Вкус его спермы навсегда останется в моей памяти. Ощущение его, когда он выстрелил мне в горло, было навязчивым. По правде говоря, оно не сильно отличалось от того, когда я позволила кончить мне в рот Тому, по крайней мере, физически. Мне никогда это не нравилось, но еще было терпимо, когда исходило от моего мужа. Однако сейчас все было по-другому. Печаль у меня вызывали не вкус и не консистенция. Все дело — в обстоятельствах.

Унижение от того, что меня заставили сдаться таким образом, было невыносимым. Я опустилась перед ним на колени, словно поклоняясь ему. Беря его миниатюрный член в рот. Покачивая головой взад-вперед, он положил руку мне на затылок, словно гладил за хорошую работу.

Не говоря уже о том, что я предала свой брак. Жена моего мужа стояла на коленях, отсасывая член другого мужчины. Мать моих сыновей глотала сперму другого мужчины, в то время как он кричал на нее непристойности.

Ты сделала это ради них. Ради своей семьи ты могла бы сделать что угодно.

Эта мысль не заставила легче проглотить (без каламбура) то, что я сделала, и не сделала это действие героическим. Мне было стыдно, что меня поставили в такое положение. Мне было обидно, что любой мужчина может воспользоваться человеческим существом и использовать его таким образом для своего личного удовольствия. Более того, я была в ярости!

Я злилась на мистера Уорти, но не на этом была сосредоточена моя истинная злость. Я была в ярости на мужа. Я здесь сосала член мужчины за деньги, как проститутка, потому что он не мог найти работу. Прямо сейчас мне нужен был герой, а его плащ был в чистке. Он должен был стать моим защитником. С ним я всегда чувствовала себя в безопасности. С того самого момента, как много лет назад пришел мне на помощь, он был моим героем. Теперь я чувствовала себя более одинокой, чем когда-либо, с тех пор как мы поженились.

Вдобавок ко всему, во время нашей ссоры во мне что-то открылось, когда он назвал меня Жасмин. Что бы я ни думала о своем прошлом, Том всегда заставлял меня чувствовать себя королевой. С ним я никогда не чувствовала себя той женщиной. Будучи с ним, она была кем-то, кого я лишь знала когда-то.

Но сказав мне все это, он разрушил мою тщательно построенную тюрьму. Уже долгое время мне казалось, что мое прошлое для него не существует. Я подумала, что он видит Кару такой, какая она есть, а не такой, какой она была раньше. Теперь я знала, что, хотя никогда этого и не говорил, у него все еще есть какое-то чувство относительно моего прошлого.

Что бы ни думали обо мне другие мужчины, предполагалось, что он видит МЕНЯ. Когда в приступе гнева он заговорил о моем прошлом, стыд того периода моей жизни просочился из того уголка моего мозга, куда я его загнала. Сейчас я чувствовала себя шлюхой больше, чем когда-либо на сцене, тряся задницей и заставляя себе аплодировать.

Я умылась и в последний раз посмотрела на себя в зеркало. Не было и следа той сосущей член бродяжки, которая вошла в эту ванную и плакала пятнадцать минут назад. С этими словами я схватила сумочку и отправилась домой с хорошими новостями. У меня снова есть работа.

Чего бы она ни стоила.

Том

Позже тем вечером

Я сел за стол и пытливо смотрел на жену. Она молча ковырялась в тарелке с отсутствующим унылым выражением на лице. Она казалась потерянной в мире тревог и потрясений.

Сегодня утром она совершила самый мужественный поступок, который я когда-либо видел. Она вернулась на работу, которую бросила, и умолила босса взять ее обратно. Я не мог себе представить, какое требуется смирение, чтобы сделать это. За это я поневоле ее уважал. Она всегда была женщиной, делавшей то, что должна была делать, особенно для своей семьи. Мне нравились ее внутренняя сила и решительность. Это давало мне силы день за днем вставать и искать работу, которую мне не давали.

Честно говоря, она была самой сильной женщиной из всех, кого я знаю. Она раздевалась для совершенно незнакомых мужчин, чтобы кормить себя и Дина, когда ее выгнали родители. Она даже не получила аттестат зрелости. Не имея ни аттестата, ни опыта работы, она воспользовалась единственным, что у нее было, чтобы накрывать на стол.

Но на этом ее история не закончилась. Так много молодых девушек вовлекаются в этот образ жизни и становятся зависимыми от быстрых денег. Она же осталась на земле. Она получила аттестат, а потом поступила в ПТУ, чтобы выучиться на секретаря. Она делала это днем, а вечерами раздевалась.

Когда она открылась мне о своем прошлом, то сказала, что каждый парень, который лапал ее, ставил на стол еду для нее и Дина. Вот как она справлялась с этим вечер за вечером. Она просто сосредоточилась на том, что должна была сделать.

Это была та девушка, в которую я влюбился. Придя работать в компанию, в которой раньше работал я, эта девушка очаровала меня. Мягкая женщина со спокойной внутренней силой, которая могла сдвинуть горы.

Однако у нее была ахиллесова пята. Это был ее гнев. Скрытая неприязнь, которую она испытывала к мужчинам, поднимала свою уродливую голову в самые неподходящие моменты. Она полностью ослепляла ее и заставляла действовать иррационально. Она делала и говорила такое, что навлекало на нее неприятности. Как и в этой ситуации с ее боссом.

Я знал, что это как-то связано с ее работой стриптизерши. То, как мужчины в то время обращались с ней, наполнило ее природным цинизмом.

Как будто она состояла из двух разных людей. Она была мягкой, милой, заботливой Карой, с любовью говорившей со мной о нашем будущем. Ее улыбка была заразительной. Встретить ее — значило мгновенно полюбить.

Она плакала в кино. Она смеялась над всеми моими банальными шутками. Каждый вечер в течение первых нескольких лет его жизни она пела Сэму перед сном.

Но была и другая «она». Та, которую она прятала от всего мира. Это была та Кара, за которой постоянно гонялась Жасмин. Импульсивная женщина с мгновенно вспыхивающим гневом, которая всегда чувствовала, что должна держать поднятыми свой меч и щит. Эта женщина почти никогда не показывалась. Однако в тот момент, когда кто-то заставлял ее щелкнуть этим выключателем, все ставки отметались.

Конечно, я лишь все ухудшил, заговорив о ее прошлом. Я знал, как ей будет больно, когда я это сделаю. Примерно так же, как мне было больно узнать, насколько мало она думала обо мне.

После нашего странно тихого ужина мальчики поспешили в свои комнаты, чтобы заняться... тем, чем занимаются мальчики в этом возрасте. Я уверен, что это включало в себя изрядное количество ударов по кнопкам на игровой панели. Мы с Карой остались одни в гостиной смотреть серию «Охотника на убийц».

Я решил попытаться открыть дверь для разговора.

— Я рад, что ты смогла вернуться на работу, — сказал я, надеясь начать разговор. Она слегка поморщилась, а потом отмахнулась:

— Пока что. Я не думаю, что пробуду там слишком долго, — беспечно сказала она. Я не мог ее прочитать. Я не знал, рада она этому или нет. Похоже, ни то, ни другое. Скорее, она была... настроена решительно. Как будто это была ее судьба, и она собиралась ее вынести.

В ней еще было что-то не так. Она как будто закрылась от меня. Я больше не был частью ее внутреннего круга. Если раньше меня приглашали в ее сознание, то теперь встречали у дверей, как свидетеля Иеговы.

Остаток вечера прошел довольно спокойно. Мы взаимодействовали и общались друг с другом, но ничего не говорили. Во всяком случае, ничего важного. Все попытки завладеть ее вниманием были безуспешны. Мы просто сосуществовали весь оставшийся вечер, пока не забрались в постель. Лежа там, я решил, что тонкое приглашение ее к разговору не сработает. Мне пришлось заставить себя заговорить.

— Дорогая, с тобой все в порядке? Ты кажешься отстраненной.

— Почему ты так говоришь, Том?

— Ну, ты почти не разговаривала со мной. Ты... все еще злишься из-за прошлого вечера?

Я видел, как ее лицо отреагировало на этот вопрос. Ну, вот и мой ответ.

— Ты имеешь в виду, когда заговорил о моем прошлом? Намекнул, что единственная причина, по которой я смогла устроиться на работу раньше тебя, это то, что я устраивала приватные танцы? Ты полагаешь, я злюсь из-за этого?

Это было не очень хорошее начало. Во-первых, я думал, что мы уже оставили эту ссору в прошлом. Все было сказано в пылу гнева, и виноваты были мы оба.

— Прости, Кара. Хорошо. Мы оба наговорили разное. Я не хотел сказать того, что сказал. Я просто отреагировал на то, что ты назвала меня слабаком, не способным обеспечить свою семью. Ты даже не представляешь, как это больно. Я просто так устал все время бороться.

Я чувствовал, как она смягчается рядом со мной.

— Я тоже устала бороться, Том. И еще я сожалею о том, что наговорила тебе. Мне не следовало так о тебе говорить.

Я потянулся, чтобы обнять ее, и она перекатилась в мои объятия. Это было приятно.

— Ты ведь знаешь, что я пытаюсь найти работу, правда, Кара? Ты же знаешь, что я не просто сижу и ничего не делаю.

Она кивнула мне, будто понимая, но это показалось немного автоматическим. Я не был уверен, действительно ли она признала, что согласна со мной, или просто кивнула, что услышала мои слова.

— Ты ведь знаешь это, не так ли?

— Я знаю, Том. Просто мне тяжело. Чтобы вернуться туда... к этому мужчине и пресмыкается перед ним ради работы, я... я...

С этими словами она разрыдалась. Все, что я мог, это обнимать ее и позволить выплакаться. В тот момент, я не думаю, что мог бы чувствовать себя еще более низким куском дерьма. Я ненавидел себя за то, что не смог предотвратить это ее унижение. Хуже было только, если бы он заставил ее оказывать ему сексуальные услуги.

После беспокойного вечера мы, наконец, заснули.

Кара

Две недели спустя

Если я думала, что смогу вернуться к работе, как будто ничего в том офисе не случилось, я была очень неправа. Мало того что мне пришлось иметь дело со всеми, кто знал, что я приползла обратно после своего грандиозного хлопка дверью, у меня также сложилось впечатление, что мой «разговор» с мистером Уорти не остался между нами двумя. Шакалы, постоянно окружавшие его и певшие ему дифирамбы, казалось, бросали на меня понимающие взгляды. Их глаза задерживались на мне еще некоторое время, когда я проходила мимо. Они становились се смелее, говоря со мной и часто используя двусмысленные намеки.

— Жаль, что у меня нет секретарши, которая работала бы так же усердно, как ты! (тихое хихиканье)

— Ты, должно быть, была очень убедительна в том кабинете, чтобы заставить старого Джеймса дать тебе второй шанс. Я не знаю, как уж мог «поработать» твоей рот, чтобы заставить его передумать, но это, должно быть, было хорошо. (смешок)

Конечно, этот жирный павлин не делал ничего, чтобы прекратить слухи. Он просто откидывался на спинку стула, самодовольно улыбаясь, и часто бросал на меня похотливые взгляды. Я изо всех сил старалась не обращать на это внимания, сосредоточившись на своей работе.

Все продолжалось в том же духе, пока не наступил день, которого я боялась. Я сидела за своим столом и писала служебную записку, чтобы разослать ее другим сотрудникам. Он сообщал им, что в течение следующих нескольких месяцев компания собирается провести несколько совещаний по поводу падения продаж. Там должно было находиться несколько больших шишек, включая управляющего отделом маркетинга. Я услышала, как мистер Уорти зовет меня в свой кабинет. Я сделала паузу и пошла посмотреть, что ему нужно.

— Я вам нужна, мистер Уорти? — спросила я как можно более нейтрально. Уже тогда я поняла свою ошибку.

— На самом деле, миссис Винчестер, нужна. Не будете ли вы так любезны закрыть дверь и запереть ее?

Я знала, к чему это приведет, и у меня было полное намерение свернуть с этой неровной дороги скорби. Внутри у меня все кипело, хотя я сохраняла спокойствие. Мне нужно было придумать, как из этого выпутаться. Я не могла позволить себе ответить гневом.

— Мистер Уорти, я бы чувствовала себя более комфортно, если бы дверь была открыта, сэр.

Я не знаю, чего он ожидал, но он с самого начала надеялся, что все будет не так. Однако буйный дурак не мог отказать себе в десерте.

— Не думаю, что ты захочешь открыть дверь для этого, Кара. Тебе лучше ее закрыть.

Мысленно вздохнув, я сохранила спокойствие.

— Сэр, все, что хотите мне сказать, вы можете сказать при открытой двери. — Я и впрямь гордилась собой, насколько я была крута. Он же, с другой стороны, начал терять самообладание.

— Кара, если бы я не знал тебя лучше, то подумал бы, что это — какая-то завуалированная попытка избежать встречи со мной наедине.

Я изо всех сил старалась избегать сарказма. Я действительно этого хотела. Но человека можно растянуть только до определенной степени.

— Мне очень жаль, мистер Уорти. Я не поняла, что это было завуалировано?

На это он даже улыбнулся. Он все еще был чертовски самодовольным, но в нем также было немного чувства юмора. Однако на этом любезности закончились. Его следующий шаг был коварен, как у носорога в стекольной лавке.

— Сомневаюсь, что ты захочешь, чтобы все видели, как я тебя трахаю. А теперь закрой эту чертову дверь!

Хотя я и знала, к чему он клонит, я была удивлена смелой дерзостью его решительного приказа. Он вел себя так, словно я отказывала ему в том, на что он имеет право. Как будто я принадлежала ему. Я проигрывала битву за сохранение своего Дзен.

— Этого не будет, Джеймс. Никогда. Я же говорила тебе, что не собираюсь быть твоей шлюхой. А теперь, если вы позволите, у меня много работы.

Вот тут-то он и вытащил свои большие пушки. Я вообще-то ожидала этого, поэтому не удивилась, когда он сказал:

— Ну, я думаю, тогда ты можешь начать убирать свой стол. Обязательно сообщи отделу кадров, куда отправить твой финальный чек.

Теперь разозлилась я. Но, как я уже сказала, я предвидела, что этот день настанет. Когда я только вернулась на работу, он сделал вид, что ничего не произошло. По крайней мере, в лицо. Но на второй неделе стал смелее. Было неизбежно, что он снова попытает счастья.

Но я была к этому готова. Видите ли, у меня было время подумать. Обработать. Когда я стояла перед ним на коленях с торчащими сиськами, я чувствовала себя беспомощной. Слушая звуки моего рта, сосущего его, я деградировала. Его стоны удовольствия издевались надо мной. И последнее ворчание, когда он взорвался в мой рот, было последним гвоздем. Я была Жасмин. И я ненавидела это.

Однако в последующие недели я видела его браваду насквозь. Я увидела его слабость. Он был так уверен в себе, так уверен в своей непобедимости, что даже не заметил зияющих дыр в своей броне. Я собирался показать их ему.

Я постаралась скрыть ухмылку, спокойно сказав:

— Думаю, мы увидимся в суде, когда я подам на тебя за незаконное увольнение и сексуальные домогательства.

Когда его лицо вытянулось, я не смогла сдержать ухмылку. Но он еще не закончил. Он вернул свой пыл и ответил на мой залп.

— Это смелые заявления. Винчестер. У тебя есть доказательства? — Его стул скрипнул, когда он откинулся на спинку и враждебно посмотрел на меня. Это был вызов.

— Нет, у меня нет никаких доказательств. Но опять же, на самом ли деле ли они нужны? — Его глаза заметались из стороны в сторону, пока он пытался понять, к чему я клоню. Я продолжила:

— Мы оба знаем, что всякое заявление женщины о сексуальных домогательствах будет тщательно расследовано. Будут допрошены коллеги. Я уверена, что многие мужчины станут прикрывать твою задницу, но как насчет женщин? Как ты думаешь, что скажут они, когда их спросят? Как ты думаешь, что обнаружат следователи?

Он начал терять ту уверенность, что была у него несколько мгновений назад. Его спокойное поведение треснуло и уступило место гневу. Он нанес ответный удар следующим оружием из своего арсенала:

— Они могут узнать, что ты сделала, ради получения этой работы обратно, чертова шлюха! — плюнул он в меня. Было больно, когда меня назвали шлюхой, но я позволила этому соскользнуть с моей спины. Я просто рассмеялась над ним, как над глупым ребенком, который ничего не понимает.

— Я предполагаю, что они это узнают. Но скажи мне, Джеймс, как ты думаешь, это поможет твоему делу или еще больше ему навредит? Когда они посадят перед собой твою заплаканную секретаршу — которая, кстати, твоя подчиненная, — какую историю она расскажет? Я предполагаю, что она изложит разрушительную историю о жестоком, бессердечном мужчине, воспользовавшемся отчаянно нуждающейся женщиной. Эта женщина просто хотела позаботиться о своей семье. Она подползла к своему боссу на коленях, а он заставил ее заняться с ним оральным сексом.

Он выглядел ужасно сконфуженным, и я наслаждалась этим. Я полагаю, что он не ожидал, что этот сценарий будет таким. На самом деле мне было любопытно, есть ли еще у него эрекция. Ну, чуть-чуть любопытно.

— Ты думаешь, они тебе поверят? Это будет твое слово против моего. — Его голос дрогнул, выдавая ложную уверенность. Я мысленно улыбнулась.

— Ну, это не совсем так. Учитывая все слухи, что ходят вокруг — те, к распространению которых, я уверена, приложил руку ты, — полагаю, что в воздухе достаточно дыма, чтобы предупредить их о пожаре. Я уверена, что твои «старые добрые парни» не станут доносить на тебя напрямую, но неужели ты думаешь, что они удержали эту пикантную сплетню при себе? Судя по грязным взглядам, которые я получаю, с тех пор как вернулась, я думаю, что могу с уверенностью предположить, что весь офис слышал ту или иную версию нашего «разговора». Я думаю, что совет директоров проявит большой интерес к такому. Конечно, сами по себе они не могут сделать многого. Но все эти мелкие детали сойдутся вместе, как только я приведу сюда последнюю секретаршу, что здесь работала. Боже, когда я говорила с ней по телефону, у нее была такая история! — Я присвистнула и покачала головой, показывая, как он будет по-королевски трахнут.

Это был мой козырь. Последняя секретарша, которую я заменила. Ее внезапный отъезд до сих пор оставался загадкой. То есть до тех пор, пока я не поговорила со своей старой подругой Сандрой. Видите ли, Сандра — она же Старлет — знала Джеймса лично. Он был одним из ее постоянных клиентов. Он обожает ее приватные танцы. Он даже оплатил ей «другие услуги». Так она узнала, что у него есть вакансия. Она быстро рассказала мне о ней, когда я сказала, что ищу работу. Она также пыталась предупредить меня о нем. Когда я поняла, что дела в офисе идут в этом направлении, то попросила у нее совета. Она велела мне найти секретаршу, которую я заменила, и узнать ее историю. Час, проведенный с ней по телефону, дал мне уверенность, что я больше никогда не буду стоять на коленях перед этим придурком с маленьким членом. Она не хотела давать показания и разоблачать себя, но того факта, что там было что-то, чем можно было блефовать, было достаточно. Я приберегала эту бомбу для такого дня, как сегодня.

Взгляд, который он бросил на меня, сказал, что я потопила его линкор. Именно тогда он окончательно потерял голову.

— ТЫ — ГРЕБАНАЯ ПИЗДА! ИНТЕРЕСНО, ЧТО ПОДУМАЕТ ТВОЙ МУЖ, КОГДА Я СКАЖУ ЕМУ, ЧТО ТЫ СОСЕШЬ МОЙ ЧЛЕН!

Я обнаружила, что чем больше он злится, тем спокойнее становлюсь я. Я управляла ситуацией, и мы оба это знали. На этой земле нет чувства лучше, чем полностью владеть мудаком, который причинил тебе зло.

— Пожалуйста, сделай это. Это, безусловно, поможет моему делу в суде против тебя. — Это заставило его снова смутиться. Он не ответил, но я была в ударе, поэтому продолжила:

— Он может развестись со мной или простить. Это могло произойти в любом случае. Но с деньгами, которые мы получим в суде от тебя и этой компании за изнасилование, у нас больше не будет финансовых затруднений. Это определенно будет иметь большое значение для того, чтобы удержать нас вместе, независимо от того, что он сделает со мной. Я имею в виду, даже если я потеряю эту работу, у меня будет достаточно денег, чтобы мне хватало. Черт побери, да если мы получим достаточно мерзкого судью, мне, возможно, вообще никогда больше не придется работать. Хотя...

Я медленно подошла к нему, подчеркивая каждый шаг. Я наклонилась ближе, пока мы не оказались в нескольких сантиметрах друг от друга. Он вдохнул запах моих духов, и я поняла, что он был возбужден. Но меня больше интересовал страх в глазах.

—... я не думаю, что после развода ты добьешься такого же успеха. Твоя жена наверняка бросит тебя, когда узнает, что ты заставил сделать меня и свою последнюю секретаршу. Не говоря уже о твоих еженедельных визитах к некой стриптизерше в «джентльменском салоне Сэла».

Я видела, как изменилось его лицо, когда я это сказала. Держу пари, что он задавался вопросом, откуда, черт возьми, я знаю так много. Ну, не надо в это вдаваться. Все, что ему требовалось знать, это то, что я держу его яйца в своих руках.

Я продолжала насмехаться над ним.

— Знаешь, Джеймс, держу пари, она получит неплохое вознаграждение. Конечно, когда ты потеряешь работу и уладишь свой иск со мной, у тебя будет не так уж много денег. Как скоро, по-твоему, ты сможешь найти другую работу, имея иск о сексуальных домогательствах в своем послужном списке?

Я говорила тихим, хриплым шепотом. Я держала его за гребаные яйца и наслаждалась каждой секундой. Если ситуация выйдет из-под контроля, я, несомненно, пострадаю. Я потеряю мужа и, возможно, работу. Но он пострадает гораздо сильнее. И он это знал. В этот момент он столкнулся с тем же выбором, с которым столкнулся царь Пирр, идя на битву с римлянами. По выражению его лица я поняла, что он не готов пойти на такую жертву ради такой ничтожной победы.

Несмотря на его состояние и эту ситуацию, я верю, что мудак все еще был возбужден. На самом деле, я думаю, он был еще более возбужден, чем тогда, когда бездумно вызвал меня в свои покои. Он был настолько вне себя, что его рот просто открывался и закрывался, как будто он хотел что-то сказать, но его мозг не мог выбрать сообщение. Он как будто разрывался между возбуждением и невероятной злостью. Это было бы смешно, если бы не было так жалко.

— Ну, Джеймс... Если это все, что вам нужно, я хотела бы вернуться к работе. У меня много дел. Мой босс может быть настоящим мудаком, когда моя работа не сделана вовремя. — С этими словами я вышла и закрыла за собой дверь, оставив его ругаться про себя. Торжествующе взмахнув волосами, я подошла к своему столу и вернулась к работе.