В былые времена профилакторий застал пору своего расцвета, теперь же корпуса пустовали, а территория поросла бурьяном. Только в главном здании четырех этажей еще теплилась жизнь и в номера со старомодной обстановкой еще заезжали рабочие комбината. Ксения сидела в бюро администратора в вестибюле и со скучающим взглядом накручивала на палец длинный локон. В углу маленький телевизор с приглушенным звуком изо всех сил пытался казаться полезным, но в это время дня, за час до обеда, напоминал безынтересного, словоохотливого старичка.

Ксения наслаждалась тишиной, немногочисленные отдыхающие разбрелись по процедурным и до самого тихого часа некому было роптать на бытовую неустроенность, скудность питания и ветхость сего учреждения. Все же некоторое обстоятельство, неразрывно связанное с наличествующей частью рабочего коллектива, вызывало в груди женщины приятный трепет, а внизу живота - не менее приятное свербение. Собственно говоря, как бы тщательно отдел кадров ни готовил график на профилактическое лечение, один-два кавалера из широкого круга Ксюшиных симпатий неизменно пребывали в стенах этого оздоровительного учреждения.

Бывало и большее количество фаворитов в смене, но от численного превосходства мужской лагерь скорее проигрывал, поскольку большего усердия Ксения проявлять уже не была способна, а потому внимания на каждую мужскую душу выпадало пропорционально меньше. Так, к обоюдному удовольствию, для одних лечение дополнялось положительными эмоциями, а для другой - возможностью кратковременно погасить нестерпимую внутреннюю жажду. С уходом соседского мальчишки на срочную службу такой подход к работе выказал всю свою выгоду и само собой получилось так, что круг воздыхателей несколько расширился до известных пределов.

Никогда спокойный нрав Ксении не проявлялся с такой очевидностью, как сейчас, сидя за стойкой администратора. Будучи уверенной в неотвратимости двух послеобеденных рандеву, она могла занимать свои мысли совсем другими делами. Нельзя было отнести эту женщину к числу тех, кто в затянувшемся ожидании поддавался хоть капле волнения, наоборот, предстоящее казалось ей отложенным, но гарантированным лакомством.

Шум голосов нарастал, отдыхающие стекались из боковых коридоров и с жирными, пожелтевшими от времени карточками в руках впадали в реку, текущую бурным потоком мимо вестибюля в сторону столовой. Людская лавина бурлила, разливалась, скапливалась в дверях и, как только все стихло, администратор Ксения покинула свой важный пост и, крадучись, прошла по коридору жилого этажа. На старом красном ковре ее шаги почти не были слышны, но стоило ступить на затертый паркет возле номера, предательское эхо разнеслось по пустому коридору.

Ксения тихонько отворила дверь комнаты и, хоть обстановка и не нуждалась в особых предосторожностях, с таинственным видом проскользнула внутрь. В двухместном номере, где кровати стояли вдоль стен, одна напротив другой, ждал неприятный сюрприз - Ксения самолично селила своего кавалера одного в пустой номер, но на кровати сейчас спал чужой мужчина. По всей вероятности он не много терял, упуская обед - запаса брюшного жира могло хватить на месяц такого полуденного сна.

Нежданный гость так сладко храпел, а лицо его выражало такое блаженство, что дама не сочла его присутствие сколько-нибудь опасным. Она присела на свободную кровать, откинулась спиной на стену и принялась ждать, невольно всматриваясь в черты спящего толстяка. Досадное недоразумение не грозило ее замыслу - через минут десять явится ее фаворит и еще четверть часа они проведут вдвоем - глубокий, раскатистый храп толстяка свидетельствовал о куда более продолжительной отрешенности от мирских забот. Ну а визитом ко второму кавалеру, запланированным на конец рабочего дня, можно было восполнить всю недополученную долю удовлетворения.

За этими сладкими мечтами и застали ее вошедшие. Это был день разрушенных планов - вечерний визит отменялся по той простой причине, что второй кавалер сейчас присутствовал вместе с первым, послеобеденным экземпляром. Совпадение следовало бы списать на банальный заговор, но если принять во внимание легкое потрясение любительницы служебных свиданий и грозящий ей неудовлетворенный сексуальный аппетит, такая версия вынужденно отметалась. Только теперь, когда встреча сулила двойную порцию наслаждения, можно было увидеть Ксюшу в восторженном замешательстве.

Жилец комнаты, чью кровать и заняла дама, осторожно запер дверь, жестом сложенных возле уха ладоней убедил, что сон неизвестного ей соседа способен выдержать пушечный выстрел и вся его вина состоит в том, что по возвращении здоровяка в свой номер, тот уже оказался занят. Причем происходящее в том закрытом номере мужчина изобразил недвусмысленной позой бегущего лыжника. Так, втроем, в полной тишине, если не считать затяжного сопения, они и решили с пользой для здоровья скоротать послеобеденное время.

Мужчины без лишних церемоний, синхронно как по команде стащили свои трикотажные штаны (негласный дресс-код профилактория предписывал именно спортивный стиль отдыхающих) и с фамильярно мягкими органами предстали перед Ксюшей. В иной ситуации любой мужчина постарался бы избежать такого явного свидетельства собственной вялости, но в случае с Ксюшей, можно было целиком положиться на ее мастерство и понимание. Сразу обе ее руки направились к беспомощным целям, пальчики сжали сразу двух мягких и ранимых пташек. Ксения оторвала спину от стены и со скрипом приблизилась лицом к своим вялым подопечным.

Старая кровать звучно скрипнула, все замерли и только спящий не изменил своей манере выписывать рулады. Дама с ласковой ненасытностью прощупывала двойной комплект мягких мужских гениталий, ладонями она ощущала их тепло и наливающуюся плоть. Трудно поверить, но уже одно это прикосновение способно было выдавить из женской груди легкий стон. Ксюша всласть намяла мужские органы и, когда первые признаки твердости дали о себе знать, не отнимая рук от волосатых мошонок, она приблизила свое красивое, свежее лицо. Казалось, сама молодость разливается в ее чертах, когда напряженные члены прикасаются к ее атласной, нежной коже.

Бархатистые головки, крупные как еловые шишки, словно в танце скользили по ее щекам, подбородку, закрытым глазам и сам вид женского упоения приносил альтруистическое наслаждение обоим мужчинам. Ксению можно отнести к тому типу людей, которые способны находить истинное наслаждение в простых вещах, она неподдельно наслаждалась прикосновениями и самой энергией, которую возбужденные самцы излучают в огромном количестве и которую видно по особому взгляду, частому дыханию и мелкой дрожи.

Бессознательная ненасытность сказывалась в каждом вздохе, в каждом движении Ксении, она тряслась от одного только обладания двумя членами одновременно. Вот, где был рубеж ее выдержки, вот, где она теряла и самообладание, и даже достоинство. Трепет в ее груди достиг такой силы, что переполнял ее какой-то священной радостью. Губы схватили сначала одну набухшую головку, потом, как бы опасаясь потерять, переключились на вторую. Женщина стала напоминать алчного зверька, трясущегося над щедрой подачкой.

— Ксюша, Ксюшенька, - услышала она первую порцию обольщений, - какая же ты сладенькая девочка.

При умелом обращении она умела сполна возместить потраченные красивые слова, вытягивающиеся губы так часто переключались между торчащих затвердевших пенисов, что мужчины невольно встали теснее, чтобы облегчить задачу своей королеве. При каждом ее вздохе из груди прорывались стоны, а слюна так обильно выделялась, что ее аппетит воспринимался вполне буквально.

— Ой, не могу, ой, голова кругом, - женщина причитала от нахлынувшей чувственности.

Мужчины в свою очередь безостановочно нашептывали ей комплименты. Наконец, Ксения отпрянула, с заметным сожалением выпустив изо рта члены. Она с ногами забралась на кровать и обнаружила гибкость юной чаровницы, ловко извернувшись на постели. Теперь женщина лежала спиной поперек кровати, свесив затылок и неуклюже согнув ноги у стены. С широко открытым ртом, как на приеме стоматолога, она снизу смотрела на своих любовников и ждала решительного приступа. Не закрывая рта, она нахмурила брови и взглядом умоляла мужчин не затягивать ее тягостного ожидания.

— Ксюш, сиськи…

Взгляды мужчин были так настойчивы, а положение женщины так уязвимо, что она предпочла уступить, тем более что прямо над ее лицом в качестве убедительного аванса раскачивалось то, что ей сейчас было нужно больше всего - два упругих здоровяка.

— Черт с вами!

Женщина искренне ругнулась и дрожащими пальцами принялась расстегивать блузу, она спешила, как спешат измученные голодом странники, завидев тарелку похлебки. Перламутровые пуговички отлетали в стороны и скоро мужчины могли наслаждаться видом ее упругой, красивой груди. Вознаграждение последовало незамедлительно - первый кавалер опустился на колени, намеренно скользнув отвисшей мошонкой по лицу дамы, руками сжал ее голову и торжественно приставил кончик члена к ее рту.

Сама беззащитная поза Ксюши обещала для мужчин полную безнаказанность при любом, даже самом рьяном проявлении неистовства. Только таким образом она могла пресытить свое либидо, подчиняясь всецело животной страсти двух самцов. Член скользнул внутрь мимо Ксюшиных влажных губ и уже ближе к основанию ствола они плотно сжались эластичным колечком. Медленно головка продвигалась внутрь, прикасаясь к чувствительным областям горла, ствол заполнял рот, а липкая от пота мошонка с непрочными грузилами ложилась на лицо женщины. Чем больше унижения приносило проникновение, тем сильнее Ксения поддавалась первобытному чувству вознагражденной покорности.

Сначала медленно, потом все быстрее, член входил в рот Ксюши. С первым же толчком выражение ее лица сменилось на благостное и начало обретать черты безумия. Ксения заняла такую позу, что трахавший ее мужчина имел возможность одной только работой бедер заталкивать свой аппарат в самое ее горло и любоваться при этом плодами своего нелегкого труда. Женщина стойко сносила толчки, она мастерски подавляла рвотный рефлекс и задерживала дыхание, казалось, этот разнузданный трах ее глотки доставляет ей самое высшее из земных наслаждений.

Постепенно темп сбавился, жесткие волоски стали не так часто прижиматься к нежному личику, а таран не так рьяно разрабатывать глотку. Мужчина покрылся испариной, его кожа заметно источала запах и жар. Словно шомпол, аккуратно он извлек негнущийся орган и отпустил голову Ксении. Сладкую пытку продолжил второй кавалер, без прелюдий он вогнал свой более толстый член и наслаждение понеслось знакомым маршрутом. Женщина пыталась уловить истинную суть этого странного блаженства, было непостижимо, как примитивное, унизительное тыканье могло приводить ее в экстаз, сравнимый с абсолютным человечески счастьем.

Это было всеобъемлющее блаженство, что способно накапливаться, наполнять душу неизъяснимой сладостью, а потом запасы его медленно таяли и требовали пополнения. Пока один мужчина трахал рот Ксении, удерживая ее голову навису, второй дал волю рукам и чувствам, он с плотской грубостью мял упругую плоть женских грудей, пропускал соски между огрубевших пальцев, сминал молочные железы. В горячке он сдавил пальцы на подбородке женщины, приложив ладонь к нежной шее с очертаниями толкающейся внутри залупы.

Наступил предел человеческой выносливости и второе орудие постепенно замедлило ход и застыло без движения. Мужчина заметно напрягся, замер словно прислушиваясь к отдаленным раскатам, потом сжал голову Ксюши и вслед за рыком испустил в глотку внушительную порцию семени. Медленно, для большего наслаждения, мужчина продолжил пользовать женскую голову, член несколько обмяк и теперь почти целиком выходил, заливая ослабевающим потоком ротик Ксюши. Это был момент ее наивысшего наслаждения, она отдавала неумеренную дань собственной извращенной природе. Губы так старательно обжимали ствол, а щеки создавали такой сильный вакуум, что сами остывающие движения вызывали чмокающие звуки.

Казалось, чем больше женщина страдала от мужского неистовства, тем сильнее она наслаждалась, коктейль спермы и слюны сочился по губам и струйками пробирался по лицу, когда второй неразряженный ствол добавил свой скопившийся залп. Будто нарочно, мужчина слился и отчаянно дергал свой мягкий пенис над лицом королевы - сперма белыми сгустками падала на ее разморенное, красное лицо. В припадке умопомрачения Ксюша бессильно стонала, в ее горле бурлил и пенился белый гейзер, голова бессильно повисла с края кровати, а волосы струились к полу.

Отдыхающие рабочие после столовой вдоль темного, обитого лакированными панелями расходились по палатам. Ксения в небрежно запахнутой блузке вышла в коридор и навстречу потоку и нетвердой походкой направилась к лестнице. На ходу она тыльной стороной ладони вытерла глаза, языком облизнула губы, сам ее вид выражал полнейшее, глубочайшее удовлетворение. Ее счастливые глаза блестели под полуприкрытыми веками, улыбка лучила довольную усталость, а сами черты выражали пережитое немыслимое наслаждение. Ксения вернулась за стойку администратора, рухнула на застеленный пестрым тряпьем стул и уставилась в окно. Вечерний минетик отменяется.