Решил выложить еще один расс... ну да по объему скорее не рассказ, а повесть. Ну не люблю маленькие рассказы, если только там нет юмора. То что изначально выглядело просто, немного затянулось из-за количества идиом и ссылок. Первая часть выглядит как законченное произведение, Пока не решил как буду выкладывать остальные части и есть ли смысл., надеюсь что есть))) и еще надеюсь со временем с помощью читателей ( на них я тоже надеюсь ))))) ) исправить все свои ошибки, которые я уверен еще остались. Заранее прошу прощение за занудство с этой моей вступительной частью .

Итак, все вы, юристы, студенты юридических факультетов или просто придирки, слушайте. Я ни хрена не смыслю в юриспруденции, зарабатываю на жизнь тем, что езжу на погрузчике.

То, что я люблю писать художественную литературу, - это именно художественная литература. Я даже не знаю, есть ли в Алабаме закон о трех страйках, но ради этой истории он есть. Считайте это эскапизмом.

.............................................

Маленькая девочка ерзала у нее на коленях, и ей было очень трудно заплести волосы во французскую косу, которую она так любила. Она никогда не видела пятилетнего ребенка с таким количеством волос.

— Кристал Энн! Остановись сию же минуту, или мы опоздаем в церковь. Да что же с тобой такое?"

— Бабушка, кузен Билли сказал, что ты янки, но ведь это не так, правда?"

— Во-первых, барышня - была, а не есть. А вот и дедуля, почему бы тебе его не спросить?."

..........................................

Гвен заметила, что она стоит в дверях своего кабинета со странным выражением на лице.

Она была старшим помощником ее мужа и вместе с ним переехала из Бирмингема в Бостон. Гвен она никогда не нравилась по-настоящему. Звали ее Кристал Энн Монтгомери, но все звали ее Дикси. Невысокая, крепко сложенная, рыжеволосая, с зелеными глазами. С ее убийственной внешностью и мягким южным акцентом она полностью покорила мужчин в фирме, даже женатых. Все, что ей нужно было сделать, - это предложить что-то, и это становилось поводом для соперничества.

Она бесстыдно флиртовала, но никогда не вела себя неприлично. Она никогда не ходила на свидания, но за эти годы ее видели под руку со многими подходящими мужчинами. Странно, но она так и не успокоилась.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь, Кристал Энн?"

Будь она проклята, если Гвен когда-нибудь назовет ее прозвищем.

— Я много чего слышала, сладенькая, плохого. Я подумала, что могла бы заскочить, посмотреть, есть ли в этом что-нибудь правдивое"

Ее зеленые глаза были холодны, в них не было ни капли дружелюбия.

Ее замечание рассердило Гвен.

— То, что ты слышала и чего не слышала, не мое дело. А теперь, я уверена, у тебя есть дела и поинтереснее."

Кристал не поддалась на эту уловку.

— Извини, сладкая (она произносила это слово с акцентом, который становился более заметным, когда она злилась), когда ты вышла замуж за Харди, ты стала моим делом. Честно говоря, ты мне никогда не нравилась, и мне плевать, что с тобой будет. Я изо всех сил старалась отговорить его от женитьбы на тебе. Но любовь слепа, а в его случае глупа, и он все равно это сделал. А теперь ты над ним издеваешься, и ради него я тебя честно предупреждаю."

Она сделала паузу, чтобы прояснить свои мысли.

— Он не тот человек, которого ты вообразила. На самом деле ты знаешь о нем очень мало. Он не сказал тебе, потому что ему было стыдно за эту его часть и боялся, что эта другая часть, отпугнёт тебя."

— Я говорю тебе это для твоего же блага. Он парень из Ветхого Завета и твердо верит в философскую школу "око за око". Когда он узнает, что ты натворила, тебе лучше не приближаться к нему, иначе все может закончиться очень плохо для тебя. Просто чтобы все было ясно, я говорю это не для того, чтобы защитить тебя, а для его блага."

К этому времени Гвен уже разозлилась. Во-первых, она не знала, о чем говорит Кристал, а во-вторых, ее жизнь - это не ее дело.

Сочась сарказмом, она заговорила:

— Что ж, Мисс Монтгомери, позвольте мне поблагодарить Вас за вашу заботу, какой бы скудной она ни казалась. Но у нас с Харди все в порядке, несмотря на то, что Вы слышали. А теперь, я уверена, у тебя есть работа….

Если она думала, что это заставит Кристал убежать, то сильно ошибалась.

— О, не беспокойся обо мне, сладкая. У меня обед. Если у вас всё в порядке с твоим мужем, то почему Аллен написал " БЛОНДИН НА БЛОНДИНКЕ вернулся!" в своем корпоративном Facebook? Я ухожу сейчас, я просто хотела поговорить, чтобы посмотреть, смогу ли я немного спасти Харди от боли.

— Но ты либо отрицаешь это, либо тебе просто все равно. Я сказала свою часть, и я оставлю тебя с этим."

— Как я уже сказала, я сделала это для Харди, а не для тебя. Ты должна помнить, что он не один из тех янки из Лиги Плюща, к которым ты привыкла. Не будет никакого консультирования или исследования чувств. Он направится прямиком к твоей заднице."

— И прощальный выстрел – ты возможно не знаешь, единственное, что Харди ненавидит больше всего на свете, - это измена. И когда он вышвырнет тебя на обочину, я буду рядом, чтобы попытаться поймать его после разрыва с тобой

— Я люблю его с четырнадцати лет и скорее умру, чем изменю ему. Я собираюсь наброситься на него быстрее, чем курица на июньского жука."

— У тебя будет хороший день, сладкая."

С этими словами она неторопливо вышла за дверь, заставляя поворачивать головы всех мужчин в коридоре.

..................................................

Гвен сидела в шоке, прежде чем зайти в его аккаунт на Facebook.

Вот оно, на всеобщее обозрение.

— Блин, поездка в Париж имела огромный успех. Переговоры прошли очень хорошо, и что еще важнее, БЛОНДИН НА БЛОНДИНКЕ ВОЗВРАЩАЕТСЯ! Все становится намного лучше."

Блондин на блондинке - это было его любимое прозвище для них, когда они были близки. Он был в некотором роде позером и отрастил длинные волосы, чтобы придать себе то, что он мысленно называл своей "мятежной" внешностью. Он сказал, что у обоих были длинные, красивые локоны (его описание, а не ее), что делало их прекрасной парой. Ее отец и большинство старших сотрудников думали, что он выглядит женственно, но он был чертовски хорош в своей работе, поэтому они оставили его в покое.

Она потянулась к телефону и набрала добавочный номер. Он узнал ее номер.

— Привет, малышка. - Что случилось?"

— Аллан, ты с ума сошел? А что это за запись " БЛОНДИН НА БЛОНДИНКЕ " на твоем Facebook? Ты хочешь, чтобы я развелась или нас обоих уволили? Если папа пронюхает об этом, тебя тут же уволят, и мне тоже будет плохо. Я не думаю, что он уволит своего единственного ребенка, но кто знает."

К концу монолога она уже практически кричала на него.

— Придержи коней, детка. Твой отец никогда бы тебя не уволил, ты второй лучший адвокат по контрактам, который у него есть, после меня. Все будет хорошо, просто сохраняй спокойствие."

Но будучи не так уверенна, она попыталась урезонить его.

— Послушай, Париж был ошибкой. Если бы я не была пьяна и не позволила тебе уговорить меня на эту дорожку кокаина, этого бы никогда не случилось. Мы НЕ хотим, чтобы мой муж узнал."

Аллана это ничуть не смутило. Он хотел, чтобы все узнали, он хотел, чтобы Гвен вернулась. Он почти овладел ею, пока ее отец не привез эту деревенщину из Алабамы.

— Ты точно не думала, что это ошибка, когда выкрикивала мое имя. Джо Реднек (Прим. переводчика Реднек - прозвище деревенских жителей) меня не пугает, не забывай, что у меня черный пояс третьей степени. Я не стану его искать, но если он будет давить, то пострадает не только его самолюбие."

— Черт побери, Аллан, неужели наркотики сожгли твои мозги? Не недооценивай его, он провел две ротации в Ираке. Он вроде как привык убивать людей. А теперь держи рот на замке, понял?"

Он не собирался держать рот на замке, но хотел успокоить ее, поэтому согласился.

Когда она повесила трубку, он с улыбкой откинулся на спинку стула. Однажды он почти овладел ею, и на этот раз он собирался удержать ее. Он знал ее слабости и намеревался воспользоваться ими.

Она была красива, довольно умна, но что еще важнее, она была единственным ребенком и единственной наследницей состояния своего отца, когда он умрет, не говоря уже о большом трастовом фонде, который оставила ей бабушка. Судя по всему, там было от трехсот до четырехсот миллионов, плюс-минус. Да, в ближайшем будущем жизнь будет для него очень хороша. Улыбаясь, он поднял трубку.

.................................................

Гвен сидела за своим столом, кипя от злости. Как она позволила втянуть себя в эту неразбериху? Она надеялась, что Аллен сдержит свое слово. Глядя на фотографию на своем столе, она вспомнила о своем ухаживании.

Она безжалостно преследовала его. Его южное обаяние, суровая красота и животный магнетизм притягивали к нему каждую женщину, как мотылек на пламя. Он, казалось, не замечал этого и относился к каждой из них с уважением, но его привычка смотреть им прямо в глаза, как будто они были единственными женщинами на земле, достойными его взгляда, воспаляло и возбуждало их. Одна из них однажды описала его взгляд как контролируемый, но с чем-то первобытным и опасным, скрывающимся где-то внутри.

— А это еще кто?" - Спросила она однажды свою помощницу, наблюдая, как он идет по коридору.

Лиза рассмеялась. - Держись, девочка! Это Харди Уилкс, новый адвокат, которого твой отец привез из бирмингемской конторы. Теперь он выполняет всю работу на общественных началах. Он симпатичный, но он одиночка. Я не думаю, что он гей, но он, кажется, не очень интересуется женщинами. Я дала ему кучу намеков, и он практически проигнорировал все сигналы."

Гвен заговорила о нем на своем обычном воскресном обеде с отцом.

— Я слышала, ты пригласил адвоката из офиса в Алабаме. А он вообще хорош?"

Она часто задавалась вопросом, почему он держит Бирмингемский офис открытым. Ее прадедушка открыл контору в качестве одолжения стальному барону, которого он представлял. Это был хороший ход, и в конце концов они получили почти всех старых стальных магнатов в качестве клиентов.

Но теперь сталелитейный бизнес почти полностью исчез. Офис был просто данью уважения немногим уцелевшим магнатам. Но все же это было выгодно и, вроде, занимало место в сердце ее отца.

Ее отец рассмеялся.

— Брось, ты замечаешь, только когда в фирму приходит красивый мужчина. Его зовут Харди Уилкс. Он вырос в маленьком графстве к северу от Бирмингема. Учился в колледже по льготной программе для ветеранов. Мы финансируем стипендию в его колледже, и я встретил его там.

Он одурачит тебя своим добрым мальчишеским обаянием, а потом уничтожит прежде, чем ты поймешь, что под этой внешностью скрывается блестящий ум. Я видел, как он съел практикующего адвоката на показном процессе, когда учился на втором курсе. Я нанял его сразу же на месте. Получив лицензию, он пошел работать на меня. Он, кажется, не мотивирован деньгами, поэтому я позволил ему управлять секцией «общественного адвоката» в Бирмингеме.

Он был довольно избирательным, брал только те случаи, когда считал клиентов невиновными, и имел 93% успеха."

Он задумчиво посмотрел на нее. У нее была привычка неожиданно влюбляться. Она была помолвлена дважды, и оба раза они разрывались, по причине жульничества с ее стороны.

— Оставь его в покое, Гвен. Ты понятия не имеешь, как он думает. У него нет опыта общения с твоим миром, и я не думаю, что он подойдет ему. Кроме того, я не думаю, что ты сможешь контролировать его, а я знаю, как это важно для тебя."

— Папа! Неужели ты думаешь, что я преследую каждого мужчину, которого считаю привлекательным?"

Он просто откинулся на спинку стула и улыбнулся.

.................................................

Это была тяжелая битва. Он был вежлив, он был милым и он просто не был заинтересован. Она была достаточно избалованной маленькой богатой девочкой, что сильно оскорбляло ее.

Наконец-то она поймала его в ловушку. Это был официальный ужин для «Международной Амнистии», с целью сбора средств организованный её отцом. Он поддерживал группу в частном порядке и публично, жертвуя ресурсы, а также деньги. Он был одним из основных докладчиков, но в Бостоне выдалась особенно скверная зима, а у него был такой тяжелый случай гриппа, что его пришлось госпитализировать на всю ночь. Теперь он уже был дома, но не в лучшей форме для проведения такого события, поэтому он попросил Харди, как личное одолжение, прочитать свою речь. Он будет представлять фирму, она семью. Она приехала за ним на лимузине.

Гвен потратила много времени и денег, чтобы выглядеть как можно лучше. Длинное, мерцающее серое платье от известного дизайнера, бриллиантовое колье, браслеты и серьги-шпильки. Ее длинные золотисто-каштановые волосы были идеально уложены. У него перехватило дыхание.

Он был одет в обычный черный смокинг, и она подумала, что он был очень красив в нем. Его почти платиновые светлые волосы были очень красиво уложены, пронзительные серые глаза и сверкающие белые зубы делали его очень презентабельным молодым человеком.

Местная пресса была в ударе, это было большое событие, и большинство всех влиятельных людей в этом районе были там. Когда они прибыли в качестве хозяев и основного спонсора, их фотографировали почти все время, пока они были там. Они были на первой полосе, в деловой секции, а также в социальной секции воскресной газеты.

На первой странице было указано, что это Гвен Кэнадей, специалист по контрактному праву и дочь главного партнера и генерального директора "Кэнадей энд Ассошиэйтс", и Харди Уилкс, недавно переехавший из Бирмингема, известный адвокат той же фирмы.

В разделе "Бизнес" был разворот по экономике защиты «Общественного адвоката» для крупных фирм, и, конечно же, светская страница размышляла, были ли они парой или нет, и возможно ли, что " дикий ребенок Кэнадей " наконец остепенился.

Ночь была успешной с точки зрения собранных денег и часов «Общественного адвоката», совершенных различными фирмами. Харди произнес страстную речь о важности этого дела.

Они были вместе, она цеплялась за его руку, как за спасательный круг, говоря, что это удержит волков на расстоянии. Она старалась быть хорошо воспитанной, но иногда кокетливой, с легкими прикосновениями и шепотом сообщала о своих наблюдениях. К концу ночи она была гораздо более трезвой, чем обычно, в то время как он, с другой стороны, выпил больше вина, чем обычно.

Обратный путь прошел спокойно. Она села рядом, но старалась не задохнуться. У нее было такое чувство, что он убежит, если она будет слишком настойчива. Он доставил ее в особняк отца, а не в городской дом, и, к ее удивлению, согласился выпить кофе перед отъездом. Сорок пять минут разговора, нежный поцелуй - и он ушел.

Она чувствовала себя пятнадцатилетней девчонкой, обхватив себя руками за дверью, когда он ушел. Она и забыла, как это приятно. Затем она пошла проведать отца, прежде чем удалиться в свою старую комнату. Ее последние мысли были о его улыбке, когда она засыпала.

После этого она находила ту или иную причину, которая требовала от нее сопровождения его.

— Просто бизнес, знаете ли."

Вскоре они уже встречались.

................................................

Это было трудное ухаживание, в основном потому, что она должна была сама ухаживать. Он был сильно удивлен, но отказывался действовать в соответствии с ее представлениями.

Первое, что она сделала, это порвала свои отношения с Алланом. Он был умным, веселым, и выше среднего по знаниям и навыкам в спальне. Их редкое использование того, что он любил называть "рекреационными лекарствами", усиливало это впечатление, но впоследствии заставляло ее чувствовать себя неловко. К тому же она его не любила.

Сначала он воспринял это не очень хорошо, но потом успокоился и пожелал ей удачи, напомнив, что если ей кто-то будет нужен, то он всегда рядом.

Ее отец прочитал ей серьезную лекцию после того, как ему стало известно о ее намерениях.

— Оставь Харди в покое, детка. Он хороший человек, и ты можешь уничтожить его без всяких усилий. Он из другого мира. Его ценности и долгосрочные планы, вероятно, не имеют ничего общего с твоими, если у тебя вообще есть планы. В конце концов ты разобьешь ему сердце."

— О, папа, не волнуйся, ничего серьезного. Я не причиню ему вреда, он, вероятно, не вспомнит меня через два года. Он мне нравится, он веселый."

Дома она решала, стоит ли стать Гвен Кэнадей Уилкс, это звучало так же хорошо для других, как и для нее.

После того, как они привыкли друг к другу, он проводил часть каждого свидания, рассказывая ей, почему между ними никогда не может быть длительных отношений.

— Я почти на десять лет старше тебя. У меня нет других денег, кроме щедрой зарплаты, которую мне дает твой отец. Я не могу соревноваться в твоём мире, да и не очень хочу. Я простой человек, а ты такая же сложная, как квантовая теория физики. Я хочу спокойной жизни, с хорошей женщиной и двумя или тремя детьми. Я не думаю, что ты захочешь заботиться о детях."

Она действительно обиделась и дала ему первую дозу своего гнева.

— Откуда ты знаешь, чего я хочу? Ты никогда не спрашивал об этом. Может быть, я хочу того же самого, может быть, деньги, путешествия и власть не так удовлетворяют, как любовь хорошего человека. Ты никогда не узнаешь, пока не дашь мне шанс."

— Конечно, я люблю деньги и привыкла к ним, но когда я измеряю человека, я не думаю об этом. У меня сейчас столько денег, что большинству людей не заработать и за сотню жизней, и это не считая того, что я унаследую от папы. Потенциал заработка - это не то, что я ищу, а я ищу любовь."

Она немного успокоилась и нежно поддразнила его.

— Прости, милый, но иногда ты бываешь таким тупым. Ты уверен, что ты адвокат? Надеюсь, ты целуешься лучше, чем споришь."

До сих пор, до шестого свидания, все, что она получала, - это легкий поцелуй на прощание. Она была сексуально и эмоционально расстроена, до этого самым длинным временем, которое потребовалось, чтобы затащить мужчину, которого она хотела в постель, было два свидания.

Очевидно, она все таки добралась до него, она никогда не видела его глаза такими напряженными. Он посмотрел на неё другими глазами.

Крепко обняв ее, он крепко и страстно поцеловал ее. Сначала она напряглась, но вскоре уступила своим чувствам.

Она чувствовала себя подавленной, одержимой и любимой в одном лице. Когда он наконец оторвался, единственным звуком в комнате было их прерывистое дыхание.

Он резко встал, коротко пожелал ей спокойной ночи и вышел из ее дома. К тому времени, как она собралась с силами и бросилась к двери, он уже давно ушел.

Она прислонилась к дверному косяку и улыбнулась.

— Попался."

...............................................

Ее отец был недоволен. Очень.

— Не делай этого, Гвен. Это может плохо кончится."

— Пожалуйста, папа, порадуйся за меня. Я действительно люблю его. Только подумай, через несколько лет я превращусь в фабрику внуков, о которой ты так мечтал."

— Ты знаешь, что он просил у меня твоей руки? Кто теперь так делает? Он самый лучший человек, которого я когда-либо встречал, Гвен. В этом человеке заложен огромный потенциал. Если есть хоть малейшая неуверенность, отпусти его."

— Я буду держать этого человека до самой смерти. Я обещаю тебе, папа."

................................................

Она покорила его на девятом свидании.

Это был художественный бенефис. К ее удивлению, он знал довольно много об этом предмете. Он любил импрессионистов и старых мастеров, не увлекался сюрреалистами и современным искусством.

— Поллак? Действительно? Этот человек швырял краску в холсты, что может сделать и обезьяна."

Она любила "Крик" за то, что называла грубой эмоциональностью. Но она также любила народное искусство и семью Уайетов.

Их игривый спор собрал толпу, и вскоре к спору присоединились еще несколько человек. Одна женщина казалась слишком дружелюбной, и Гвен оказалась в необычном положении, защищая свою собственность. Она несколько раз пыталась встать между Харди и женщиной, но безуспешно. Смущало и то, что эта женщина была чертовски красива, несмотря на то что она была немного старше. Кроме того, одежда, украшения, общее отношение женщины кричали "деньги". Харди поймал ее на слове и стал дразнить, уделяя женщине, как она считала, излишнее внимание. Она поймала ее в дамской комнате.

— Этот Харди, несомненно, очень красивый мужчина. Я бы хотела как-нибудь посмотреть его юридические записки."

Другие дамы засмеялись, а одна даже сказала, что слышала, будто они вовсе не были короткими.

Это было все, что Гвен смогла вынести.

— Отвали, сука. - Он мой!"

Она мило улыбнулась, еще больше разозлив ее.

— Ты не должна убеждать меня, дорогая, ты должна убедить его."

Она практически висела на нем, как обои, весь остаток вечера.

— Зачем ты это сделал?"

Они сидели в машине и ехали домой.

— Что сделал?"

— Сам знаешь что. Флиртовал с этой сучкой. Неужели она не видела, что ты мой? Она все равно слишком стара для тебя, ей должно быть сколько, сорок? Это было подло."

— Эта сучка, как ты изящно выразился, одна из наших клиенток. Старые деньги из Бирмингема. Однажды, несколько лет назад, я помог ее племяннику в одном маленьком деле. Она дразнила тебя, просто чтобы посмотреть, как ты отреагируешь. А ей тридцать девять, всего на четыре года старше меня."

— Кроме того, - усмехнулся он, - Кто сказал, что я твой?"

Это застало ее врасплох.

— Ну, то есть я хочу сказать..."

— Дорогая, лучше придерживайся контрактного права. Я бы размазал тебя в суде."

Она видела, что он смеется над ней. - Она хлопнула его по плечу.

— Я только начинаю понимать, какой ты подлый дьявол. И к твоему сведению, ты мой, потому что я так говорю. Потому что я этого хочу."

В темноте она чувствовала на себе его взгляд.

— Будь осторожна в своих желаниях, малышка. Это может оказаться чем-то совершенно другим после того, как ты это получишь."

Она ответила тем же серьезным тоном:

"Я всегда получаю то, что хочу, и если это немного не то что хотела, я могу работать над этим, чтобы сделать это лучше."

Его настроение внезапно изменилось. Он снова ухмыльнулся.

— Ну, советник, это звучит как предложение о слиянии. Ты готова вести переговоры?"

Она улыбнулась в ответ.

— Да, именно это. Я уверена, что смогу сделать очень хорошее предложение."

Они подъехали к ее дому. Когда он вышел, чтобы проводить ее до двери, она повернулась и отпустила водителя.

— Ну, - сказал он, глядя на исчезающие задние фонари, - вот и моя поездка домой."

— Не волнуйся, дорогой, я отвезу тебя домой."

Повернувшись, чтобы отпереть дверь, она пробормотала себе под нос: -"В конце концов"

Она поставила кофейник, кофе его слабость. Он был помешан на кофе, постоянно покупал дорогие сорта и экспериментировал. Он подсел на крючок в Ираке, выпив кофе местного урожая. Он часто смеялся над тем, что многие парни возвращаются с плохими привычками, но он был единственным, из тех кого он знал, кто стал зависимым от кофеина. У нее всегда было под рукой несколько экзотических смесей.

Извинившись, она выскользнула из платья и надела короткий халат. Когда она вернулась и села, его взгляд сразу же упал на ее ноги. Она знала, что у нее очень красивые ноги, поэтому немного подвигалась для него, прежде чем подложить их под себя на диване.

Он приготовил кофе, и они сидели, потягивая его в дружеском молчании.

— Я думаю, ты мне кое-что должен за то, что был так груб со мной сегодня."

Резкость ее слов вывела его из задумчивости.

— Что ты считаешь справедливой платой?"

Она подползла к нему и оседлала.

— Я считаю, что десять поцелуев это хорошее начало. После этого мы начнем переговоры. "

Первые два были мягкими прощупываниями, следующие два более требовательными. Она отстранилась.

— Фу, я никогда не становилась такой горячей во время переговоров, мне нужно что-то немного более удобное."

Она развязала халат и распахнула его. Под ним не было ничего, кроме нее. Его глаза широко распахнулись, а затем сузились, прикрытые похотью.

Когда его руки скользнули под нее и начали гладить ее тело, она удовлетворенно вздохнула.

— Так гораздо лучше."

К шестому поцелую халат уже лежал на полу. Он оставил в покое ее рот, сосредоточившись на шее, спускаясь к соскам. Они стали достаточно твердыми, чтобы резать стекло, когда его язык покинул их. Она чувствовала, как он растет под ней. Выгнув спину, она прижалась к нему.

— Я думаю, - сказала она, тяжело дыша, - я думаю...."

Она не успела закончить свою мысль, как его губы накрыли ее. Он легко поднялся, просунув руку ей под ноги. Даже в возбужденном состоянии она восхищалась его силой.

Он отнес ее в спальню, бросил на кровать и начал раздеваться. Она лежала на кровати, любуясь им, восхищаясь силой, исходящей от него, прежде чем передвинуться на край и начать помогать ему.

Когда его брюки и боксеры упали на пол, ее ждал приятный сюрприз. Его член был не самым большим, который она когда-либо видела, этот парень не был чудом природы, но он был очень хорош, действительно очень хорош.

Она схватила его, пытаясь поднести ко рту. Он остановил ее, швырнул обратно на кровать, схватил за ноги и с первого же толчка вонзил свой член до упора. Она кончила мгновенно, с криком.

Никакой нежности, никаких ласковых слов, только твердое и ровное биение, увеличивающееся в скорости и силе минут на двадцать. Она пронзила еще два оргазма, прежде чем почувствовала, как он напрягся, а затем рухнул на нее. Она задыхалась, а он дышал медленно, ровно. Он не издал ни звука, пока они спаривались.

Наконец она обрела дар речи.

— Ух ты. Это было здорово, я не могу...."

Это было все, что она успела сказать, прежде чем он перевернул ее, схватив за бедра и поставив на колени.

"Не может быть, чтобы он снова был готов", - подумала она.,

— интересно, что..."

Это была последняя из ее связных мыслей, когда он снова рванулся домой, так же сильно, как и раньше.

На этот раз это продолжалось, наверное, полчаса, но она понятия не имела. Через две минуты она снова кончила, выкрикивая его имя. Затем он замедлился, меняя скорость, глубину, ритм, скользя в сторону, двигая ее вверх и вниз, как будто она ничего не весила. Вскоре она умоляла его продолжить, но он дразнил ее еще пять минут, прежде чем всунуть, приводя ее к вершине. В какой-то момент ей показалось, что она потеряла сознание, но тут же пришла в себя и снова испытала оргазм. Когда он наконец рухнул и прижал ее к себе, она уже через несколько секунд заснула.

На следующее утро она все еще спала, когда почувствовала, как капли воды упали ей на лицо. Подняв глаза, она увидела, что он только что принял душ, завернулся в полотенце и стряхивает воду.

— Доброе утро, сонная голова! У тебя случайно нет поблизости бритвы? Если бы я поцеловал тебя сейчас, это было бы похоже на наждачную бумагу."

Она перекатилась через кровать, убедившись, что он увидит ее подтянутое тело, пока она двигалась.

— А ты собираешься меня поцеловать?"

Его улыбка сияла.

— Как говорил человек в одном фильме, "крепко и часто", но если ты предпочитаешь грубость..."

Он наклонился и потерся щекой о ее живот, это было похоже на наждачную бумагу.

— Ой! Я все поняла."

Гвен вскочила с кровати и нашла ему бритву.

— Надеюсь, розовый цвет не оскорбляет твоих мужских чувств, - хихикнула она, протягивая ему бритву.

— Это будет наш маленький секрет, - усмехнулся он в ответ.

— Скажи мне, что тебе нравится, и я позабочусь, чтобы в следующий раз у меня это было."

Его холодные серые глаза смотрели в ее льдисто-голубые.

— Ты уверена, что следующий раз будет?"

Она оглянулась так же серьезно.

— Нет, будет не следующий раз. Будет много раз."

Это был правильный ответ.

Пока она принимала душ, Харди побрился. Она высунула голову.

— Дорогой, не мог бы ты потереть мне спину?"

Перейдя в душ, он окинул взглядом ее великолепное тело. вода каскадом стекала с ее груди и стекала на выбритый лобок. Отбросив всякое притворство, он забрался в душ вместе с ней, и это будет вторая из трех процедур, которые он примет этим утром.

Вскоре он снова обнял ее и понес к кровати, даже не остановившись, чтобы вытереться. Он снова швырнул ее на кровать.

"Черт побери, - подумала она, - он, должно быть, из этих пещерных людей. Интересно, делает ли он что-нибудь с женщиной, кроме того, что колотит ее?"

Ответ на эту мысль пришел достаточно быстро, когда он опустился на колени рядом с кроватью и притянул ее к себе, его язык нашел ее киску с точностью управляемой ракеты. Она боялась нападения, но поначалу он был очень нежен.

Она не закричала, когда кончила, потому что у нее перехватило дыхание. Она даже не могла умолять его остановиться, когда он продолжал безжалостно лизать, сосать и покусывать. Только после второго, когда она почувствовала, что пытается оторвать его голову с плеч, к ней вернулся голос.

— Пожалуйста, детка, не надо больше, не сейчас.." - это все, что она успела сказать, прежде чем он оказался на кровати между ее коленями. Через несколько напряженных минут он перевернулся и уложил ее сверху. Гвен не знала, где она нашла силы, чтобы оседлать его, но она отдала ему все, что у нее было. Потеряв счет оргазмам, она почувствовала, как он сжал ее чуть крепче, толкнул чуть сильнее, а затем удерживал на месте в течение минуты. Она действительно чувствовала, как он пульсирует внутри нее.

Несколько минут они лежали, переплетясь, прежде чем он поднялся.

— Хочешь еще раз принять душ и начать все сначала?"

— Нет, детка, дай мне немного полежать."

Она посмотрела на его спину и задницу, когда он вошел в ванную. Кто знал, что под этими костюмами так много мышц?

"Так не должно быть", - подумала она, - это он должен превратиться в развалину, а не я. Откуда, черт возьми, у него столько энергии?"

По правде говоря, Харди едва сдерживал дрожь в ногах, когда шел в душ.

Намыливаясь, он думал о дедушке и был уверен, что тот прав.

— В первый раз, когда ты переспишь с женщиной, парень, отдайся ей крепко и быстро, и продержись как можно дольше.

Тогда она будет знать, что у нее есть настоящий мужчина. В следующий раз люби ее медленно и нежно, и она поймет, что нашла хорошего мужчину."

"В общем, - подумал он, - пожалуй, это лучший совет, который он когда-либо мог получить.

...............................................

После этого не было все солнечно и осыпано розами, но она медленно заставила его задуматься.

Единственный способ заставить его согласиться на брак пожить некоторое время вместе.

Они знали, что сексуально совместимы. В социальном плане другое дело.

— Я вырос в нищете, Гвен. У меня никогда ничего не было, я никогда не хотел большего, чем дать моей семье хорошую жизнь. Мне не хватает одного твоего желания и социальных привычек, чтобы крутиться в твоем мире."

— Глупый ты человек, каждый может научиться. И, пожалуйста, перестань беспокоиться о деньгах. Я уже говорил тебе, что у меня есть все, что нам когда-либо понадобится."

— В том-то и дело, дорогая. Это твои деньги, а не наши. Это всегда будут твои деньги, я никогда к ним не притронусь. ЕСЛИ мы поженимся, в брачном контракте будет указано, что я не получу прибыли от разрыва, и что мы разделим только то, что накопим после свадьбы. Это не обсуждается, советник."

Ее отец был тронут этим жестом, но именно этого он и ожидал от Харди. Они оба удивились, когда ее отец заявил, что будет представлять Харди на брачных переговорах. Он заставил Гвен нанять другого адвоката за пределами фирмы, чтобы представлять ее интересы.

Эта встреча стала неожиданностью для всех заинтересованных сторон. У старшего Кэнадея был контракт, от которого нельзя было отступать, иначе брак будет расторгнут.

В случае разрыва из-за непримиримых разногласий обе стороны уходили с тем, что приносили в брак. Если они разойдутся из-за его неверности, Харди потеряет все. Потом стало интереснее.

Из-за крайних различий в чистом капитале, если Гвен заблудит в течении первых пяти лет, Харди получил бы сорок миллионов долларов, четверть ее трастового фонда от бабушки. За каждый год, что они оставались женатыми, он падал на миллион, пока в конце срока все, на что он мог рассчитывать, - это один миллион.

Поскольку ее отец был попечителем до тех пор, пока ей не исполнится тридцать пять лет, и как его адвокат, он будет следить за расходованием средств. Кроме того, все должно было быть выплачено сразу же после доказательств неверности, независимо от того, оставались ли они женаты или развелись. Все были потрясены.

Ее адвокат почти кричал от возмущения, как и Харди. Гвен оцепенела.

Харди кипел от злости.

— Я этого не приму. Почему ты не считаешься с моими желаниями?"

— Харди, ты женишься на ней без моего разрешения?"

Зная его кодекс чести, этим он зажал его.

"Нет, сэр. С чистой совестью я не смогу этого сделать."

— Тогда вот что нужно, чтобы ты получил мое благословение. Вы будете вместе навсегда, и это действительно спорный вопрос. Просто подпишите бумаги и назначьте дату. Сделай это, чтобы доставить мне удовольствие."

Он повернулся к Гвен. Только она могла видеть его глаза.

— "Он думает, что я буду жульничать, - подумала она. - Надеюсь, он проживет достаточно долго, чтобы понять, как он ошибался."

Она одарила отца своей лучшей улыбкой.

— По-моему, все это глупо. Я все равно не хотела брачного контракта. Где мне расписаться?"

Вопреки настойчивым советам ее адвоката, соглашение было подписано и подано.

................................................

Свадьба была светским событием сезона. Номинально католическая служба проходила в самом большом соборе города. На нем присутствовало много людей, в основном деловые и политические союзники. С его стороны присутствовали только дед по материнской линии и тетя. Его родители умерли, и он никогда не упоминал о своих братьях и сестрах.

Церемония, платье, прием, все было прекрасно и возмутительно дорого. Харди что-то сказал об этом Грегу, ее отцу, но он только рассмеялся и сказал, что все это будет стоить того, если ему не придется проходить через это больше одного раза.

Единственным недостатком их брака было присутствие матери. Она позвонила ей и сообщила о помолвке. Она жила во Франции со своим шестым мужем.

— Я так рада за тебя, дорогая! Он из хорошей семьи?"

— Он из Алабамы, мама."

— Молодец! Старые стальные деньги?"

— Нет, мама, он..."- вмешалась она.

— Дай угадаю, хлопок, креветки, древесина?"

— Нет, мама, у него нет денег."

Ее энтузиазм мгновенно остыл.

— О нет, он ведь не золотоискатель, не так ли?"

— Нет, мама, на самом деле он хотел подписать брачный контракт, чтобы быть уверенным, что никогда не тронет мои деньги."

— Я всегда знала, что ты умная девочка. Ты, должно быть, хорошо его обучила."

— Не совсем, но я заставила его перестать мочиться на ковры."

— Что?!"

— Просто шучу, мама. Вы с Анри приедете?"

— Я бы с удовольствием, но Анри держит меня на коротком поводке, а ты знаешь, как он ненавидит твоего отца."

— С чего бы ему ненавидеть папу? Он был пять мужей назад."

— Не знаю, думаю, из-за его успеха или, может быть, потому, что, когда я однажды напилась, и проговорилась, что он был лучшим любовником, который у меня когда-либо был. Я бы с удовольствием приехала, дорогая, но сейчас я не могу себе этого позволить."

Она знала об этом, когда спрашивала.

— Не волнуйся, мама. Я закажу билет первого класса и забронирую номер в том пятизвездочном отеле, который тебе так нравился. Ты даже можешь воспользоваться дополнительными удобствами, просто включи их в стоимость номера. Мы пройдемся по магазинам, когда ты приедешь."

— Спасибо, дорогая. Скоро увидимся."

Она любила свою мать, но та была ужасной матерью. Когда они с отцом расстались, она получила опеку. Она сразу же забрала ее из школы и отправила в Европу, пообещав Грегу, что она получит лучших классных наставников. Они провели десять месяцев, путешествуя по континенту, и она ни разу не открыла свой первый учебник.

В конце концов она промотала полученные отступные, щедрые, несмотря на брачный договор, а потом решила, что Гвен поможет ей получить больше. Ее отец играл жестко и выиграл опеку. Гвен провела остаток своих подростковых лет, обучаясь, поступив в колледж в возрасте шестнадцати лет.

Она была самым молодым юристом в фирме своего отца.

Ее мать перебирала мужей и деньги, как будто их было бесконечное множество, пока не встретила Анри. Он любил ее, но не был дураком. У нее было ежемесячное пособие, и когда оно кончалось, она не получала ничего до следующего месяца. Гвен обычно подкидывала ей деньги, пока ее отец не узнал об этом и у него не снесло крышу. Он угрожал одновременно уволить ее и закрыть трастовый фонд. После этого мать была предоставлена сама себе.

Гвен должна была получить разрешение на оплату поездки.

Она любила свою маму, но, повзрослев, могла принимать ее только в небольших дозах. Пока они были вместе, у них было несколько путешествий по магазинам.

Иногда это было похоже на смену ролей, говорить ей "нет", как ребенку.

Мама вообще не взлюбила Харди.

— Брось его, милая. В нем слишком много мужчины для тебя."

— Мама, зачем ты так говоришь?"

— Он не позволит тебе контролировать его, а в тебе слишком много от меня, чтобы хотеть этого. Он не сильно прогибается, если вообще прогибается. Поверь мне, дорогая, он либо разобьет твое сердце, либо ты разобьешь его."

Гвен, конечно, посмеялась над ее страхами.

Втайне она была счастлива, что та возвращается домой во Францию.

..................................................

Медовый месяц представлял собой месячный круиз, оплаченный ее отцом. Единственное что испортило его, это момент когда она захотела пойти на нудистский пляж. Он отказался. Она назвала его старым ханжой, но не стала настаивать. Он попытался объяснить ей это.

— Я немного старомоден, ты знала это, когда мы поженились. То, что ты делала раньше, было твоим делом, но теперь ты принадлежишь мне, и я хочу быть единственным, кто увидит тебя. Пожалуйста, пойми это."

Про себя она этого не сделала, но согласилась с его желанием.

Они поселились в ее таунхаусе. За него было заплачено, и он ей нравился. Ему особняк нравился, но он напомнил ей, что, когда появятся дети, он ждет дом с красивым двором.

Целый год все шло отлично. Они по нескольку раз окрестили каждую комнату в доме в качестве супружеской пары, поддерживая крепкую половую жизнь, которая останавливалась только тогда, когда ей приходилось путешествовать по делам.

Работа юриста по контрактам, специализирующегося на международном бизнесе, заставляла ее путешествовать. Поначалу она урезала работу, насколько могла, но вскоре стала путешествовать по крайней мере два раза в месяц на несколько дней каждый раз. Он ездил с ней, когда мог, но у него были свои обязанности.

Когда она бывала дома, большая часть ее дел делалась на встречах за ужином, а ему приходилось каждый день рано приходить в суд. Домашняя жизнь начала страдать.

Эти мелочи вскоре приобрели большое значение.

Он подталкивал ее к тому, чтобы она начинала думать о детях. Ему было тридцать шесть, его биологические часы тикали.

— Но я люблю свою работу! - воскликнула она, когда он снова заговорил с ней.

Он пытался быть разумным и тоже высказывать свою точку зрения. В конце концов, он был судебным адвокатом.

— Дорогая, я не советую тебе отказываться от нее. Ты очень хороша в своем деле. Я уверена, что твой отец и партнеры очень довольны. Я просто прошу тебя немного сократить график, изучить другие варианты. Твой отец хочет, чтобы ты получила опыт судебных разбирательств, ты же знаешь, что он готовит тебя к тому, чтобы однажды взять тебя наверх. Почему бы тебе не попробовать? Мы могли бы работать вместе и проводить вместе гораздо больше времени."

Проводить время в душных залах суда с преступниками или проводить встречи в Лондоне, Лиссабоне, Марракеше? Она никогда не призналась бы в этом Харди, но ей нравился ее стиль жизни.

— Я знаю дорогой, но это будет через год или два. Сначала я хочу стать лучшей в первом деле, это важно для меня."

Это смущало Харди, это было не то, что она обещала, входя в брак. Он не стал настаивать - тактическая ошибка. Она думала, что это подразумевает согласиес тем, что она может двигаться дальше, пока не будет готова.

Прошло еще шесть месяцев, и она все больше отдалялась. Он был бегуном, пробежал два марафона в Бостоне и один в Нью-Йорке. Его целью было финишировать, а не победить. Она ненавидела, когда он убегал, говорила, что это отнимает у них время.

Он едва сдерживал язык. Он бегал по утрам рано, а она никогда не вставала рано. Часто он пробегал пять миль, принимал душ и был готов к работе еще до того, как она просыпалась. Именно она часто пропускала домашние обеды, подчеркивая неотложность дел.

Гвен возненавидела его друзей. Он не культивировал влиятельных брокеров, вместо этого он часто проводил время с местной полицией в их спортзале, работая с молодежью из группы риска. Он знал каждого полицейского в радиусе десяти кварталов, а также шефа полиции и комиссара, часто останавливаясь поболтать с полицейскими, когда бегал. Учитывая, что он был адвокатом защиты, это было редкостью. Но он всегда был честен, откровенен и никогда не нападал на копов лично. Все, чего он хотел, - это установить истину.

Он и раньше нравился им, но когда он наткнулся на патрульного, пытающегося усмирить подозреваемого, и увидел, как другой подкрадывается к нему сзади с битой, его военная подготовка дала о себе знать, и он расплющил парня, и его репутация в полиции была сделана. Второй подозреваемый собирался подать на него в суд, но он был адвокатом и чиновником суда, и государственный защитник дал своему подопечному понять, что если он попытается, то дело закончится очень плохо.

Но больше всего ее раздражали его церковные друзья.

...............................................

Было воскресное утро, Гвен была в Лондоне, поэтому он побежал, выбрав новый для себя маршрут. Его поразило, что всего двадцать пять кварталов отделяли элитные городские дома от неблагополучных районов. Мудро решив не искушать судьбу, он повернулся и направился назад. На углу была церковь, и, проходя мимо, он остановился. Двери были открыты, и он остановился, чтобы услышать пение хора.

На ступеньках сидел старик и курил.

— Заходи, сынок. У нас всегда найдется место еще для одного."

Он отказался.

— Благодарю Вас, сэр. Но, как видите, я одет не для церкви."

С него капал пот, а шорты промокли насквозь.

— Для Него это не имеет никакого значения, - сказал он, указывая вверх, - но приходи в другой раз. Мы всегда будем здесь, и тебе всегда будут рады."

Мужчина встал и отряхнул пыль с сиденья.

— Ну, мне нужно прочесть проповедь. Надеюсь, Он простит меня за то, что я тайком покурил. Все думают, что я готовлюсь к проповеди. Направить стадо на путь Славы и все такое. Да будет благословенен день для тебя."

Харди посмотрел на церковную вывеску.

"Церковь А.М.Е. Зиона на Уильямс-стрит"

В Алабаме было много таких, как А.М.Е. церквей, что означало Африканская Методистская Епископальная церковь, ответвление методистов, призванное привести чернокожих в лоно церкви.

Харди посещал церковь во время службы и вроде как скучал по ней. Однажды он спросил Гвен, ходила ли она когда-нибудь на мессу, и она только рассмеялась.

В следующее воскресенье он стоял перед церковью в костюме.

Тот же пожилой человек тепло приветствовал его и проводил внутрь. На мгновение воцарилась тишина, когда море черных лиц смерило его взглядом, а затем они начали подходить к нему, пожимая руку и приветствуя.

Богослужение продолжилось, напоминая ему о проповедниках на родине. Он навещал своего дедушку примерно раз в два месяца. Гвен никогда не сопровождала его.

Он заметил, что хор поет акапелла, хотя справа на видном месте стоял большой «B3 Hammond».

Он спросил об этом преподобного, когда они пожимали друг другу руки после службы.

— Он сломался, и у нас нет денег, чтобы его починить. Даже если бы мы это сделали, у нас нет никого, кто бы играл на ней."

Он сменил тему.

— По твоему голосу я могу сказать, что ты не здешний. Откуда ты родом?"

— Сомневаюсь, что Вы когда-нибудь слышали об этом. Округ Лаймстоун, штат Алабама, на границе с Теннесси."

Преподобный широко улыбнулся.

— Черт возьми, парень, я из округа Франклин. Мне показалось, что ты мне знаком."- Он помолчал, нахмурившись.

— Моя последняя церковь была в округе Колберт, там жили какие-то Уилки. Родственники среди них есть?"

— Да, проповедник, боюсь, что так. И я знаю, что Вам известна их репутация, а в молодости я был не лучше любого из них."

— Ну, сынок, ты, кажется, стал лучше. Бог действительно движет людей неисповедимыми путями."

Харди рассмеялся.

— Не знаю, был ли это Бог, но шериф округа, умный судья, суровый инструктор по строевой подготовке, еврейский раввин и хороший психолог, все они направили меня в нужное русло."

— Брат, эту историю я когда-нибудь послушаю. А теперь не мог бы ты присоединиться к нам с женой за ланчем?"

Это была южная кухня в лучшем ее проявлении. Там было, должно быть, человек двадцать, и добрая воля и дружеские чувства лились рекой.

Однажды Гвен присутствовала вместе с ним.

Через два месяца он присоединился к церкви. Через неделю после этого он починил орган и удивил прихожан, аккомпанируя хору.

Он научился играть, пока лечился от ран, полученных на службе. Изучение инструмента было частью его терапии.

Гвен думала, что это смешно, пока она не вернулась домой из поездки и не обнаружила чернокожего подростка на своей кухне. Она подумала, что это был взлом, пока Харди не вышел из их домашнего офиса. Он занимался с мальчиком и сделал перерыв, чтобы выпить. Они должны были отменить вызов 911 и поговорить с полицейскими, которые пришли проверить, стандартная политика, когда набирается 911.

Она успокоилась, но позже устроила Харди ад.

— Я восхищаюсь твоей работой, Харди, но разве ты должен приносить её в мой дом?"

Он посмотрел на нее усталыми глазами.

— Ты имеешь в виду наш дом? У Робби очень высокий IQ, он мотивирован и хочет преуспеть в жизни. Просто у него не было много нарушений. Я помогаю ему подготовиться к экзамену SAT. Если он преуспеет, ему почти гарантирована стипендия."

Она поняла свою ошибку и попыталась загладить ее.

— Да, дорогой, это НАШ дом, и я горжусь тем, что ты делаешь. Это просто застало меня врасплох. Я устала. Затащишь меня в постель?"

Он так и сделал, но это было принудительно, отработанно, без каких-либо реальных чувств. Их любовная жизнь сократилась, ужасно.

Когда они только поженились, он приходил домой, подкрадывался к ней сзади и, прежде чем она успевала опомниться, переворачивал ближайший предмет мебели. Она кричала и хихикала, приказывая ему остановиться, в то же время отталкиваясь изо всех сил. Полгода назад он попробовал это сделать, и она шокировала его, вырвавшись на свободу и прочитав ему лекцию о грубости. Она поняла это гораздо позже, но это была его последняя попытка.

Гвен работала над самым крупным слиянием в истории фирм. Две мегакорпорации, одна в Бостоне, другая в Париже. Сложности были ужасающими, и ее команда, команда Аллана и их парижские коллеги работали по семьдесят с лишним часов в неделю, чтобы уложиться в установленные правительством сроки. Она провела дома два дня за три недели.

Они ужинали с ее отцом, и он мог сказать, что все было напряжено. Когда он попытался поднять настроение, спросив, есть ли еще время для внуков, все быстро пошло под откос.

Харди ответил почти бесстрастно:

— Тебе придется спросить Гвен. Мы должны быть на одном континенте и в одной спальне, чтобы это произошло."

Гвен покраснела. Она знала, что пренебрегала им, но, черт возьми, слияние было важно. Вместо того, чтобы сгладить его фразу, она атаковала.

— Это несправедливо, и ты это знаешь! Я должна работать так, чтобы завершить слияние вовремя. От нас зависит очень много людей. Все закончится в следующем месяце, и мы сможем вернуться к нашей жизни."

Харди шокировал ее.

"О-оо. Я понимаю, дорогая, потребности многих против потребностей немногих. Фирма всегда должна быть на первом месте. И я уверен, что мы вернем себе прежнюю жизнь, по крайней мере, до то время, пока не наметится следующая крупная сделка. Сколько у нас будет целых два, а то и три дня? Наверное, я должен быть благодарен за то, что смогу заполучить их."

Ее лицо побледнело. Как он посмел опошлить то, что она делает?

Прежде чем она успела начать, ее прервал отец:

— Гвен! Ни слова! Все, что ты сейчас скажешь, вероятно, будет больно. У вас двоих явно есть проблемы. Идите домой, разберитесь с ними. И еще, Харди, меня возмущает намек на то, что я позволяю нашей фирме затмевать твой брак."

Домой они ехали в полном молчании.

Позже они сидели рядом на диване. С таким же успехом они могли находиться на разных континентах.

Харди извинился.

— Мне жаль, что я задел твои чувства. Я не хотел ничего говорить при твоем отце, это просто вырвалось наружу. Но, дорогая, нам нужно поговорить. То, что происходит в последнее время, совсем не то, о чем мы договаривались, когда поженились. Мы потеряли страсть, и, честно говоря, ты вела себя так, будто тебе было стыдно за меня последние несколько раз, когда мы встречались с твоими друзьями. Если ты меня разлюбила, скажи мне, и мы пойдем дальше. Ты слишком красива, чтобы быть несчастной."

— Это разобьет мне сердце, но я хочу, чтобы ты была счастлива."

Гвен почувствовала себя так, словно кто-то вылил ей на голову ведро ледяной воды. Неужели она была настолько плоха? Оглядываясь назад, она вынуждена была признать, что несколько раз пренебрегала им, когда гуляла с друзьями. Неужели она стыдится его? Нет! Ему просто нужно было немного расслабиться.

Она заплакала и несколько раз извинилась.

— Я все еще люблю тебя! Конечно, я горжусь тобой. Мы скоро создадим нашу семью, просто позволь мне закончить с этим слиянием, дорогой. Мы совершим путешествие, возродим нашу любовь. Пожалуйста, дорогой."

Он обнимал ее и шептал ей слова любви, пока она плакала. Хорошо, что она не могла видеть его лицо, слезы текли по его щекам. Он отчаянно хотел верить ей, но судебный адвокат в нем не мог игнорировать факты.

Они легли в постель, но не занимались любовью, довольствуясь тем, что обнимали друг друга. На следующее утро он проснулся с теплым приятным ощущением и, посмотрев вниз, увидел, что она держит его утреннюю эрекцию и уже наполовину засунула ее себе в горло.

Он откинулся на спину, наслаждаясь ощущениями. Когда она стала более агрессивной, он наклонился, чтобы поднять ее.

Она провела губами по всей его длине, медленно, медленно скользя вверх.

Она посмотрела на него с прежней похотью в глазах.

— О нет, большой мальчик. Сегодня ты сможешь накапливать мили для часто летающих пассажиров. Мы начнем с Франции.." - она сделала паузу, чтобы снова взять его в рот, - Потом я подумала, что ты, возможно, захочешь немного поработать миссионером и закончить наше маленькое турне по Греции. Теперь твоя очередь отправиться в кругосветное путешествие."

Это было самое интенсивное занятие любовью, которое у них когда-либо было.

Когда он наконец оторвался, она сжала губы, не позволив пролиться ни одной капле. Он схватил ее и сказал ей, что, поскольку он во Франции, он собирается остановиться у Врат Рая, и продолжил давать ей два мощных оргазма своим языком и пальцами, поработав над обеими дырочками в конце. Они оба лежали в блаженном молчании, пока он не приступил к своей миссионерской работе.

Перед последней остановкой они отдохнули. Гвен вообще-то нравился анальный секс, когда она была в настроении. Это был более долгий сеанс, чем ей хотелось бы, но выражение его лица стоило всего этого.

Они обнимались и ласкались весь остаток дня.

В пятницу она вышла на работу сияющая. Всё возвращалось на круги своя. Ее хорошее настроение испарилось, когда Лиза сказала, что босс хочет видеть ее как можно СКОРЕЕ.

"Черт возьми, - подумала она, - Чего же теперь хочет папа? Это не может быть чем то хорошим."

Она вошла в кабинет, он обошел стол и сел рядом.

— Дорогая, позволь мне сказать тебе, как я тобой горжусь. Это слияние сделает тебя звездой. Ты определенно получишь после этого полное партнерство."

Она просияла от его похвалы. Возможно, она ошибалась.

Он откинулся назад, сцепил пальцы и пристально посмотрел на нее.

— Как твоя семейная жизнь? Только, честно."

— "О, это было немного тернисто, но мы восстановили связь прошлой ночью. Я официально объявляю двухнедельный отпуск сразу после завершения слияния. Мы уезжаем, никаких сотовых телефонов, никаких крайних сроков, только мы."

— Я рад за вас обоих, ты же знаешь, как я отношусь к Харди."

Он сделал паузу, ей не понравится то, что будет дальше.

— Дорогая, мы с другими партнерами пришли к соглашению. Ты достигла пика в своем отделе. Ничто не сравнится с тем, что ты сделала. Мы думаем, что тебе пора перейти к судебным разбирательствам. Год или два судебного опыта для полноты картины. Это хорошая затея. В конце концов, через десять или пятнадцать лет ты будешь сидеть в этом кресле. Мы хотим, чтобы ты была компетентна во всех областях. Тебе понадобится опыт, чтобы принимать трудные решения."

— Итак, закончи свой проект, отдохни немного с Харди, а когда вернешься, можешь рассчитывать на новые испытания."

Это было похоже на пощечину. Вся ее тяжелая работа, и в награду ее переводили в самый тяжелый отдел фирмы. Судебные дела, которыми они занимались для богатых клиентов, часто были грязными, кровопролитными делами, включающими секс, глупость или деньги, или обычно сочетанием всех трех. Иногда кто-нибудь из клиентов делал что-нибудь настолько идиотское, что дело доходило до уголовного суда. Дальше станет совсем плохо. Обычная рутина бумажной работы сведет нормального человека с ума.

Ее отец знал, что она злится, но в глубине души он действительно хотел внуков, и он знал, что у них нет шансов остаться вместе, если у них не будет больше времени, чтобы воссоединиться.

Она постаралась сделать невозмутимое лицо - даже если он был ее отцом, он все еще был боссом.

После этого она захлопнула дверь своего кабинета, приказав помощнице не беспокоить ее в течение часа. Иррационально она винила во всем Харди.

— Он добрался до моего отца. Бьюсь об заклад, они тратят время на составление плана моего будущего, вероятно, уже определили количество и имена моих детей."

В тот вечер дома, когда Харди попытался поцеловать ее, она повернула голову и подставила ему щеку.

Он был сбит с толку, казалось, все вернулось на круги своя. Что он сейчас сделал не так?

— Что случилось, милая, плохой день на работе?"

Она размышляла весь день и потеряла рассудок.

— Как будто ты не знаешь! Интриги с отцом, чтобы удержать меня дома, лишение работы. Почему ты так со мной поступил?!"

Она продолжала ругать его в течение десяти минут, прежде чем он смог вставить хоть слово.

Харди понятия не имел, о чем она говорит. Ее отец принял это решение без его ведома, поэтому он был полностью в неведении.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять суть, и, хотя он сочувствовал ей, он начинал раздражаться.

— Прости, я не знал, что мысль о том, чтобы проводить больше времени дома, так неприятна тебе. Я не принимал участия в принятии решения, но солгал бы, если бы сказал, что мне это не нравится. Мы дали обещания, Гвен, установили график. Черт побери, мы говорили об этом до усрачки! Я начинаю думать, что все это было ложью, лишь еще один пример избалованной маленькой богатой девочки, топающей ногой и говорящей "Я хочу". А я был дураком, настолько глупым, что поверил тебе."

— Но знаешь, в глубине души я знал, что до этого дойдет. Мы просто слишком разные. Зная это, я все еще надеялся, что это сработает, надеялся всем сердцем, так что, хотя я не удивлен, я все еще поражен болью, которую чувствую."

В конце концов, он стоял над ней, боль и гнев пылали в его глазах. Она отпрянула, впервые в жизни испугавшись мужа. Когда он повернулся и вышел за дверь, она сидела в шоке.

До сих пор она не могла сказать, сколько времени просидела в замешательстве и удивлении. Очнувшись, она схватила телефон и позвонила ему. Он зазвенел и, казалось, отозвался эхом, прежде чем до нее дошло, что он доносится из спальни.

— Он вернулся, пока я была в отключке?" - думала она, торопясь в спальню.

Конечно, его там не было, его телефон лежал на ночном столике, как всегда, когда он готовился ко сну.

Она позвонила его друзьям, тем, кого знала, но никто его не видел и ничего о нем не слышал. В отчаянии она позвонила отцу.

Когда он услышал эту историю, она услышала его раздражение. Наконец он взорвался.

— Ты должна все исправить, и быстро. Он гордый человек, дитя мое, и в последнее время ты ранила его до глубины души. Вытащи свою голову из жопы, пока не потеряла его. С другой стороны, если ты хочешь развестись, быстро покончи с этим. Не заставляй его страдать напрасно. Черт возьми, девочка! Я знал, что это произойдет. В тебе слишком много от матери. Мне следовало сказать ему "нет", когда он попросил твоей руки.

Гвен пошатнулась под его атакой, неужели он действительно так думал о ней? Она закончила разговор, сказав ему, что если он что-то услышит о нем, -"Пожалуйста, скажи ему, чтобы он вернулся домой или хотя бы позвонил. "

— И еще, папа, обязательно передай ему, что я сказала "пожалуйста", что мне очень жаль и что больше всего я люблю его."

Около двух часов она наконец провалилась в изнеможенный сон.

В полдень она позвонила в местный участок и сообщила о его исчезновении. Может быть, полиция сумеет его найти. Она разговаривала с офицером Мэлоуном.

— Харди пропал? Как долго?"

Она была удивлена, что он назвал его по имени, но, с другой стороны, он, вроде, общался со всеми полицейскими по имени.

— Вчера с семи вечера. Вы не могли бы мне помочь?"

— Официально мы ничего не можем сделать в течение двадцати четырех часов. Скажите, вы вчера немного поссорились?"

— Ну, у нас действительно было недоразумение, но я. ... ."

— Ну вот, девочка моя, он, наверное, остывает. Если завтра утром его не будет дома, позвони и спроси меня. Ты меня не помнишь, но мы однажды встречались. Я уверен, что он не будет долго скрываться от такой красавицы, как ты. И, неофициально, конечно, я начну поиск сегодня. Если я найду его, то слегка подтолкну. Перестань волноваться, он, скорее всего, скоро будет дома."

Она горячо поблагодарила его, глубокий баритон с бостонским ирландским акцентом успокаивал.

.................................................

Офицер Мэлоун распространил информацию об этом и вскоре нашел его в отеле на окраине города.

Харди удивился, когда открыл дверь.

— Томми, что выдернуло тебя из участка? - Всё в порядке?"

— Нет, мой гордый, упрямый мальчик, все определенно не в порядке. Твоя очаровательная жена заявила, что ты пропал. Ты бы слышал ее, ее голос звучал так, будто она вот-вот будет на грани срыва,. "

— Это не мое дело, но ты мне очень нравишься. Если бы тебя не было в тот день, моего младшенького, возможно, сейчас с нами не было. Так что, как друг, сделай нам всем одолжение и отправляйся домой. Если ее отец решит бросить свои силы на это, это может стать неудобным для всех."

Харди нахмурился. Он подумывал о возвращении домой, но жилка упрямства, которую он пытался сдерживать в течение многих лет, была освобождена всеми событиями, и этого нельзя было отрицать.

— Итак, теперь богатая сучка получает лучших Бостонцев для выполнения грязной работы. Скажи мне, Томми, как она заплатила тебе, предложила пожертвовать на одно из твоих дел?"

Томми буквально пошатнулся под ударом. К концу Харди стоял прямо перед ним, затмевая его пять девять своими шестью тремя. А глаза! Он никогда раньше не видел таких глаз. Началась тренировка, и он отступил назад, дотронувшись до своего оружия.

— Господи! Успокойся, Харди. Она не сделала ничего, кроме как попыталась подать заявление о пропаже. Я пришел сам, потому что думал, что ты мой друг, и хотел тебе помочь. Извини, но это не мое дело. Я оставлю тебя в покое."

Говоря это, он пятясь выходил из номера, не отводя взгляда от его глаз.

Харди, казалось, сдулся, как воздушный шарик.

— Мне очень жаль, Томми. Я не хотел быть таким грубым. И я действительно ценю твои усилия. Но тут гораздо больше, чем ты думаешь."

— Сделай одолжение, скажи моей жене, что я согласен поговорить. К завтрашнему дню я успокоюсь, к часу буду дома. Тогда и поговорим."

— И еще, Томми, спасибо, приятно знать, что у тебя есть друзья."

— Ничего не говори. Жду тебя в четверг на баскетбольной тренировке в спортзале. Думаю, в этом году мы дадим тебе девочек."

Впервые за весь день он увидел его улыбающимся.

— Отлично! Я не могу справиться с одной девчонкой-янки, а ты хочешь натравить на меня кучу двенадцатилетних и тринадцатилетних девчонок. Огромное спасибо."

Томми усмехнулся в ответ.

— Не волнуйся слишком сильно, на второй день они все будут в тебя влюблены. Тогда они убьют за тебя, если ты им скажешь. Удачи тебе, старина."

Уходя, он нащупал четки в кармане и произнес короткую молитву. Это не повредит.

................................................

Гвен не сидела сложа руки. После того, как шок прошел, ее навыки вышли на первый план, и она начала звонить. Она позвонила Кристал Энн, та только рассмеялась и повесила трубку. Проклятье, прошло всего десять дней после их короткого разговора. Боже, она надеялась, что та не проболтается о ее промахе с Алланом.

Это была напряженная неделя - снова работать с Алланом. Она повторила их предыдущий разговор. Он ей действительно нравился, но это была ошибка, которая уже никогда не повторится. Он продолжал намекать, и она стала избегать его, заговаривая только тогда, когда этого требовали дела. Слава богу, им понадобилась всего одна неделя, чтобы заключить сделку для своих клиентов.

Он был мил с ней, не хотел пугать ее снова, но в глубине души он был зол. Тем не менее, терпение это хорошая вещь, когда дело доходит до заключения сделки, а он был мастером.

Вскоре до него дошли слухи о ее проблемах, он платил [и трахался] с ее личным адвокатом.

Он позвонил ей в тот же вечер, еще до того, как ей позвонил офицер Мэлоун. Он был осторожен в формулировках, стараясь проявить сочувствие и в то же время еще больше уязвить Харди.

— Я уверен, что он скоро вернется. Он просто не такой, ну, не такой искушенный, как мы. Он не понимает нашего мира, он слишком прост. Как только он остынет и начнет думать обо всех этих деньгах и твоей красоте, конечно, он приползет обратно."

Он делал это в течение нескольких месяцев, осыпая его слабыми похвалами, подчеркивая его скромное происхождение, отсутствие утонченности, его рабскую преданность тем, кого он называл разорившимися неудачниками, его безвозмездным клиентам, его неспособность расслабиться. И посеять в ее голове мелкие сомнения насчет того, чего он хочет - ее или ее образа жизни.

Он даже уговорил ее пойти на нудистский пляж, пока они были во Франции, позволив эксгибиционистским наклонностям, которые она имела с восемнадцати лет, дать волю. Потом он посочувствовал ей за то, что она вышла замуж за ханжу.

Она думала, что никогда в жизни он не бросит ее и это был ее первоочередной комплекс

Телефонный звонок Мэлоуна вселил в нее надежду и успокоил. И она действительно прислушалась к его совету.

— Я не знаю, что случилось, и не хочу знать, но он сильно ранен, я видел это ясно, как божий день.

Твоя вина, его вина не имеет значения. Важно то, что тебе нужно поговорить об этом. Будь честна, любяща, будь откровенна, когда он тебя о чем-то спрашивает. Вы оба юристы, вам нужно забыть о своей подготовке и просто поговорить. О, и если все получится так, как я надеюсь, Томас Фрэнсис - хорошее имя для мальчика."

Она по-настоящему рассмеялась впервые за два дня и пообещала передать это Харди.

Поблагодарив его, она повесила трубку.

Она выложила свою самую элегантную ночную рубашку, она хотела быть сексуальной, но консервативной. Затем последовали его любимые духи и шелковый халат. Она хотела быть одетой, но мгновенно доступной. И она молилась в первый раз за целую вечность, чтобы она не напортачила. Удовлетворенная, она поужинала, позвонила отцу и сказала, что, по ее мнению, к завтрашнему вечеру все будет в порядке, выпила достаточно виски, чтобы ее клонило в сон, и уснула.

.................................................

Аллан сидел, планировал, размышлял. Ее личный помощник только что ушла, поделившись сообщением, которое прислала Гвен.

— В час дня. Мне нужно быть там в одиннадцать. Если я все сделаю правильно, он исчезнет в час пятнадцать, навсегда, и я воспользуюсь её слабостью. Немного утешения, немного ласки и я снова в седле."

В десять тридцать он уже стоял у ее двери.

Она ответила после первого же гудка, без сомнения, ожидая кого-то другого. Она была сногсшибательна, платье великолепно, волосы идеальны. Она изо всех сил старалась.

— Аллан! Что ты здесь делаешь?"

— Я решил заскочить, посмотреть, не улетел ли Харди. Ну, знаешь, дать немного утешения, постараться подбодрить тебя."

— Спасибо, но он скоро придет. Я верю, что все будет хорошо."

— Это здорово! - сказал он с фальшивым энтузиазмом. - Я принес бутылку шампанского, чтобы утешить тебя, давай лучше отпразднуем."

— Не знаю, Аллан. Харди может не понять, если он появится раньше и увидит тебя."

— Он не знает о Париже, не так ли?"

— Нет, я же сказала, что это была ошибка. Пожалуйста, не поднимай больше эту тему."

— Мои губы запечатаны, детка. Как насчет «мимозы» по быстрому, а потом я уйду. Я буду первым, кто тебя поздравит. Было бы стыдно тратить эту бутылку впустую."

Гвен любила шампанское, одно из ее слабых мест. Это было особенно хорошим винтажем, его почти невозможно было приобрести. Он практически продал часть своей души, чтобы заполучить его.

— Ну, может быть, по одной. После тебе придется уйти. Ты настоящий друг Аллан, спасибо."

Он обнял ее, когда дверь закрылась.

К одиннадцати она уже начала ощущать действие наркотического коктейля, которым он скормил ей в ее шампанском. Кокс, икс, еще несколько вещей, которые его дилер сказал, чтобы завести ее мотор.

Она прислонилась к его плечу, едва способная говорить.

— Пойдем, детка, пора в спальню."

.................................................

Харди почти не спал. Он ужасно скучал по Гвен. То, что она скучала по нему достаточно, чтобы начать искать его, было приятно. Может быть, только может быть, все наконец-то наладилось.

По дороге домой он остановился у церкви. Он надеялся, что преподобный даст ему какой-нибудь совет.

Они проговорили около часа. Преподобный время от времени посещал курсы психологов, что было обязательным требованием в его профессии. Церковь это одобряла, на самом деле многие из них были сертифицированы. Удержание паствы на правильном пути включало в себя удержание пар вместе.

В глубине души он сомневался в Харди и Гвен.

Насчет него он не сомневался, но не был уверен в ней. Он действительно не очень хорошо понимал богатых людей.

— Харди, один из трюизмов психологии - это максима: "Мне лучше с ней или без нее?"

Я молился за вас обоих со вчерашнего дня. Я не могу принять решение за тебя. Она делает тебя счастливым? Ты делаешь ее счастливой? Можете ли вы найти золотую середину и дать друг другу обещание возродить свою страсть друг к другу?"

Заблестели слезы. - Я не могу видеть себя без нее. Я не хочу."

— Тогда чего же ты ждешь? Иди домой, к своей жене. Любите друг друга. Я попрошу Босса освободить тебя от сегодняшней службы. Я уверен, ОН поймет."- Он протянул ему руку. Харди пожал ее.

— Благодарю Вас, преподобный. Мне не полагается быть там еще час или около того, но я пойду прямо сейчас."

Он не выбежал из церкви, но это была очень быстрая прогулка.

Он был дома в одиннадцать двадцать. Не видя ее, он подумал, что она, может быть, вышла или еще спит. Он тихо прошел в спальню, если она спит, он даст ей отдохнуть, может быть, даже проскользнет, чтобы побыть с ней.

Он начал приоткрывать дверь, когда до его ушей донесся шум чьего-то секса.

Нет, нет, это неправильно. В спальне не должно быть никого, кроме нее. Никогда не отличавшийся робостью, он с грохотом распахнул дверь и пробил ручкой дыру в гипсокартоне.

То, что он увидел, разрушило годы работы, обучения, консультаций и надежд. Вся его тяжелая работа, все усилия друзей на протяжении многих лет, чтобы превратить его в лучшего человека, соскользнули с него, как слой дешевого шпона, оставленного под дождем. Он мгновенно вернулся к грубому и порочному ребенку-мужчине своей юности.

Аллан отдался страсти, не обращая внимания на мягкие удары кулаков и протесты. Он собирался хорошенько трахнуть эту сучку и оставить ее, открытую и мокрую, для ее мужа. Это заставит Литтла Абнера (прим. герой американских комиксов - наивный, простодушный, доверчивый и добродушный деревенский парень) вернуться в Алабаму, и тогда она будет принадлежать ему.

Когда дверь распахнулась, он на секунду замер, а потом ухмыльнулся. Это было даже лучше. Когда он закончит, то надерет ему задницу для пущей убедительности.

Он оглянулся через плечо.

— Иди сюда, мальчик. Смотри, как наст..."

Это было последнее связное слово, которое он произнес в течении последующих десяти недель.

Даже сквозь наркотический туман ей показалось, чей-то крик похожий на вой разъяренного животного.

Аллан, может быть, и был с черным поясом, но когда ты под кайфом и по самые яйца погружен в женщину, твои защитные возможности ограничены. Харди схватил его за длинные волосы и оттащил от Гвен и кровати. Аллан должен будет носить шейный корсет в течение следующих двух месяцев.

Харди все еще держал его за волосы и бил кулаком, пока он не свалился с кровати. В итоге у него был сломан нос, сломана челюсть[в двух местах], выбиты семь зубов, сломаны четыре ребра и сломана рука. Оба глаза были подбиты, а ухо рассечено. Странно, но он ни разу не ударил его ногой в пах.

Гвен немного пришла в себя и закричала, пытаясь заставить Харди остановиться.

Он не слышал ее, и когда она потянула его за руку, он подумал, что на него напали, и отреагировал, подгоняемый яростью, ударив ее наотмашь.

Она так сильно разбила губу, что пришлось наложить шесть швов, а позже ей пришлось сделать имплантат, чтобы заменить моляр, который она, по-видимому, проглотила. Она потеряла сознание еще до того, как ударилась о спинку кровати.

К Харди вернулась способность мыслить, когда он увидел, как она отскочила от изголовья кровати, и остановился. Единственным звуком в комнате было его хриплое дыхание и стоны его жертв.

Все еще с дикими глазами и в безрассудном трансе, он пошел проверить ее. Удовлетворенный тем, что она дышит, он случайно заметил три пачки суперклея, которые купил, чтобы попытаться починить маленькую вазу, которую она разбила.

Ваза была единственной вещью, оставшейся ему от матери, и он держал ее на ночном столике. Однажды вечером она пришла пьяная и умудрилась столкнуть ее на твердый деревянный пол, разбив ее на несколько кусков. Он ничего не сказал, просто прибрался и сохранил кусочки.

Он сунул клей в карман, схватил ее за волосы и стащил на пол. Другой рукой он схватил его за волосы и потащил их обоих по дому, как перышек..

Их городской дом находился на первом этаже, с небольшим патио перед ним, достаточно большим, чтобы разместить стол и два стула. Он был приподнят над тротуаром примерно на два фута и был огорожен коротким кованым забором. В теплые месяцы Харди много сидел там, обмениваясь приветствиями с соседями и читая газету. Гвен почти никогда им не пользовалась.

Не имея свободных рук, все еще работающим на чистом адреналине и ярости, он пнул входную дверь почти вынеся ее с петель и вытащил их во внутренний дворик. К счастью, они оба все еще были без сознания, но они смогут добавить больные скальпы к их боли, когда очнутся.

Прислонив их бок о бок к заднему забору, он пропустил их волосы через ограду и завязал в узел. Затем он брызнул на него целым тюбиком суперклея. Он использовал другой тюбик, чтобы приклеить ее руку к его члену, и последний, чтобы удержать его руку на ее груди.

Повернувшись, он зашагал по улице. Люди выходили из домов, но никто не решился остановить его, хотя они видели пару во внутреннем дворике.

Разум начал возвращаться, и он вытащил свой сотовый и набрал 911. Он не назвал себя, просто сообщил о домашнем насилии с травмами и дал свой адрес.

Еще через девять кварталов он оказался у местного участка. Первым, кого он увидел, был Томми.

Эй, Харди! Как прошел ваш разговор? Вы уже поцеловались и помирились?"

Он ничего не сказал, и Томми, верный почти тридцатилетней полицейской подготовке, увидел страдальческий взгляд на его лице, окровавленные руки и одежду, а также сгорбленную фигуру.

— Что случилось, старина?"

— Всё плохо Томми, очень плохо. Я застал ее в постели с парнем, с которым она работает. Я потерял разум и причинил боль им обоим, не знаю, насколько. Я официально сдаюсь полиции."

Томми не мог в это поверить, он даже никогда не слышал, чтобы Харди повышал голос в гневе. В общем, он был самым сдержанным человеком, которого когда-либо встречал.

К тому времени его рация уже трещала, поступали сообщения и срочная просьба о скорой помощи. Томми принял поспешное решение, основанное на его дружбе и том факте, что он спас его младшего сына от немалой боли и возможной смерти, когда он усмирял того парня с битой.

— Стой! Не говори больше ни слова! Садись в машину."

Он открыл заднюю дверь, и Харди, не говоря ни слова, скользнул внутрь. Он еще не арестовал его. Он просто хотел, чтобы он был там, где сможет контролировать его и не дать ему уйти. Он открыл сотовый телефон и позвонил капитану, тот позвонил шефу, тот комиссару. Это может быть очень плохо, публично для полиции и его тестя, а в частном порядке для Харди. Томми выслушал его распоряжение и повесил трубку.

Он сел в машину и поехал через город. Харди заметил это и спросил, почему они уезжают. Когда Томми резко напомнил ему, чтобы он замолчал, он решил, что это потому, что ему не зачитали его права.

Когда они вошли в ворота особняка его тестя, он вскинул голову.

— Что мы здесь делаем?"

— Ни слова больше, старина, я вернусь через минуту."

Оставив Харди запертым в машине, он позвонил в колокольчик и велел экономке позвать ее босса, это было срочное полицейское дело. Озадаченный Грег подошел к двери.

— Мистер Кэнадей, наедине, пожалуйста." Томми многозначительно посмотрел на экономку.

— Входите, мы пройдем в мой кабинет."

Устроившись, он сразу перешел к делу.

— Чем могу быть полезен, офицер?.. Мэлоун?"

— Сэр, Вы меня не знаете, я из двадцать первого, там живут Ваша дочь и зять."

Грег мгновенно встревожился.

— Что-нибудь случилось с моей семьей?"

— А Вы в курсе, что у них были?. .. .трудности?"

Да, мне звонила дочь. Думаю, они все уладят."

Томми вздохнул.

— Я так не думаю."

Он перешел к рассказу о событиях дня. Находясь в постоянном контакте со своим капитаном, он узнал, что она получила незначительные повреждения и уже находится в отдельной палате. Мужчине повезло меньше, множественные переломы и сотрясение мозга, но его жизни ничего не угрожает. Он не стал вдаваться в подробности, просто упустил их.

Грег побледнел. Затем он расправил плечи и перешел в режим адвоката.

— А где Харди? Мне нужно туда попасть, я его официальный адвокат. Сначала мне нужно увидеть свою дочь, убедиться, что с ней действительно все в порядке. Вы зачитали ему его права? Его допрашивали?"

— Нет, на оба вопроса. Ему еще не предъявили обвинения, так что в этом не было необходимости. Что касается того места, где мы его держим, то он снаружи, в машине. Шеф хочет, чтобы Вы позвонили ему, прежде чем мы продолжим. До тех пор я в Вашем распоряжении."

Грег велел экономке отвести Томми на кухню выпить кофе и начал звонить. Шеф согласился неофициально поместить Харди под стражу, пока не будут предъявлены обвинения. Он также согласился предоставить ему офицера Мэлоуна на несколько дней, назвав это своим личным долгом.

Он прошел на кухню, отвел Мэлоуна в сторону и протянул ему ключи и бумаги.

— Офицер Мэлоун, это ключи от моего коттеджа на Кейп-Коде и указания, как туда добраться. Это ключи от моего "Линкольна", скоро кто-нибудь заберет Вашу патрульную машину. Позвоните комиссару, он все объяснит."

— Держи Харди там, пока я не позвоню, даже если тебе придется приковать его наручниками к кровати. А теперь мне нужно пойти с тобой и поговорить с Харди. Подожди только вне пределов слышимости, это привилегия адвоката клиента, ты понимаешь?"

Они подошли к передней части дома. Перед тем как они вышли, он положил руку на плечо Мэлоуна.

— Не знаю, как тебя благодарить, но скажи, почему? Почему ты так помогаешь ему?"

— Мистер Кэнадей, он один из лучших. Он делает свою работу, не дает нам слабину, но никогда не делает это личным. Многие адвокаты выигрывают дела, размазывая копов, но не Харди."

— Кроме того, он хороший человек. Он помогает с молодежной лигой полиции, деньгами, но еще важнее, временем. Большинство юристов дают только пустые слова и чек, а Харди всегда рядом с нами. Если у него когда-нибудь будут дети, он будет отличным отцом. Он может заставить их слушать и вести себя хорошо, потому что он будет уважать их и ожидать этого в ответ."

— Но я помог ему еще по двум причинам. В прошлом году мой младший сын был начинающим патрульным, работал на стажировке. Он допустил ошибку новичка, думал, что удержит толпу под контролем и наденет наручники на подозреваемого. Напарник подозреваемого собирался ударить его битой, когда Харди был рядом на одной из своих пробежек. Он усмирил парня, моего сына ударили бы исподтишка. Его могли сильно ранить или даже убить.

— Другая причина в том, что мы с тобой родственники, очень отдаленные. Моя бабушка была Кеннеди. Не ТЕ Кеннеди, но, опять же, дальние родственники.

Моя тетя изучала нашу родословную как хобби. Знаете ли вы, что когда наши предки приехали из Ирландии, клерки на Эллис-Айленде не были самыми умными государственными служащими в округе? Некоторые из них едва умели писать. Некоторые из наших людей были записаны как Кеннеди, другие как Кэнадей, но все они были одним и тем же кланом. Точно так же, как ты юрист в пятом поколении, я полицейский в пятом поколении. Наши семьи переплетены уже более ста лет. А меня с колыбели учили, что ты всегда заботишься о семье."

Грег был ошеломлен. Он думал, что его семья вымирает уже несколько поколений.

Он протянул руку, и Мэлоун пожал ее.

— Спасибо, кузен. Знай, что до тех пор, пока существует моя фирма, твоя семья никогда больше не будет платить адвокатам гонорар. Семья должна держаться вместе. А теперь извини, я поговорю со своим идиотом - зятем."

Он открыл дверцу машины.

— Вон!"

Харди неохотно вылез из машины, не глядя ему в глаза.

Грег немедленно взялся за вожжи.

— Мэлоун ввел меня в курс дела. Это было ужасно по отношению к тебе, и я могу понять твою ярость против этого парня на каком-то уровне, даже если я не могу оправдать то, что ты сделал. Но Гвен, разве это было необходимо? Ты же мог бы просто уйти."

Харди рассказал ему всю историю, убежденный, что он ударил ее только один раз, случайно. Ему было жаль ее, и, зная, как сильно он ненавидит насильников, ему было очень стыдно. Но то, что он сказал дальше, удивило Грега.

— Возможно, она спасла жизнь Аллану. У меня было твердое намерение забить его до смерти. Если бы она не отвлекла меня, я бы так и сделал. И мне очень жаль, но только того, что у меня не было возможности закончить работу."

Глядя на него, Грег понял, что больше не знает, кто он такой. Как будто кто-то щелкнул выключателем, и он превратился во что-то другое, чужое, возможно, злое. А его глаза, обычно яркие и сверкающие добродушием, излучали тепло стального бруска. Они казались бездушными, бесплодными.

— Мне нужно в больницу. Ты был освобожден под мою опеку, и как твой адвокат и босс я приказываю тебе идти с офицером Мэлоуном. Ни с кем не разговаривай, понимаешь, ни с одной живой душой. Твое слово, Харди."

Он согласился, и Грег смотрел, как "Линкольн" выезжает на дорогу.

.................................................

Грег перевел обоих пострадавших в частную больницу.

Гвен выглядела ужасно, ее губа и часть лица сильно распухли, губы ощетинились стежками. К тому же у нее было легкое сотрясение мозга. Врачи заверили его, что через пару недель она придет в норму. Она была в полубессознательном состоянии, но в миг ясности узнала отца и протянула к нему руки. Он держал ее, пока она не заснула. Его рубашка промокла насквозь, и она снова и снова бормотала "прости".

Он был потрясен, увидев Аллана, и попытался совместить в голове свой образ Харди с человеком, способным на это. Лицо его распухло до неузнаваемости, челюсть была перевязана, из лица торчали трубки и бинты.

Больше всего его потрясло то, что и Гвен, и Аллан были почти выбриты наголо. Он думал, что это из-за лечения.

Когда он прочитал полицейский отчет, он был так ошеломлен, что ему пришлось лечь.

.................................................

Это была одна из самых неприятных встреч в его жизни.

Прошел месяц. Гвен снова выглядела презентабельно, если не считать маленьких шрамов на губе. Волосы у нее отросли и были уложены в скромную прическу. Прическа и спокойное поведение делали ее старше.

Она вернулась в отцовский дом после того, как ее выписали из больницы, в отпуск по болезни от фирмы, и она почти не выходила из своей комнаты. В конце концов Грег настоял на консультации, она ходила туда дважды, так что было еще слишком рано говорить, принесет ли это какую-то пользу.

Аллан все еще выглядел дерьмово, его лицо было пятнистого цвета заживающих синяков. Его челюсть была закрыта проволокой, и это продлится еще несколько недель, а порез на шее придавал ему совершенно другой вид.

Стараясь скрыть отвращение в голосе, он заговорил:

— Хорошо, вы двое, вот что произойдет.

Начнем с тебя, Аллан. Вот твои варианты."

— Первый. Я позволю тебе уйти в отставку, и ты не получишь рекомендации. Если ты сделаешь это, я оплачу твою реконструктивную операцию и дам тебе двести тысяч. Ты переедешь на запад от Миссисипи. Я слышал, в Калифорнии есть отличные пластические хирурги. Ты подпишешь бумагу, освобождающую Харди от дальнейшей ответственности за твои медицинские счета. В любом случае я им уже заплатил. Ты откажешься выдвигать обвинения в нападении, уедешь и никогда больше не свяжешься ни с ним, ни с моей дочерью, ни с этой фирмой."

Аллан уже отрицательно качал головой, в его глазах стояло видение многомиллионного судебного процесса. Кроме того, он действительно хотел воткнуть кол в жопу этого деревенского мудака.

Грег с минуту смотрел на него.

— Ладно, второй вариант. Я прикажу арестовать тебя за сексуальное насилие над моей дочерью и за наркотики. На бутылке с шампанским остались только твои отпечатки. Ты хоть представляешь, как популярны в тюрьме адвокаты красавчики? Ты выйдешь замуж за Буббу меньше чем через неделю, и я позабочусь об этом."

— Ты будешь отстранен от работы, даже если выиграешь обвинение в нападении, из-за наркотиков. Гвен уже согласилась дать показания. Скорее всего, у тебя будет судимость за тяжкое преступления, а минимальная зарплата - это твое будущее."

— В качестве бонуса у Бостонской полиции есть на тебя настоящий стояк. Не надо было быть таким придурком, когда ты занимался защитой. Если ты хоть на одну милю превысишь ограничение скорости, ты получишь штраф. Если ты пёрнешь на публике, тебя накажут за нарушение закона о шуме. Выпьешь хоть одну рюмку в баре, и тебя обвинят в пьянстве и хулиганстве. Они знают о твоей любви к наркотикам и, вероятно, будут регулярно обыскивать твой дом, твою машину, твое тело, включая полный осмотр полости рта. Все, что мне нужно сделать, это позвонить комиссару и сказать: "Взять". В общем, солнечная Калифорния выглядит как твой лучший вариант.

— Другими словами, я использую все свое богатство и связи, чтобы сделать твое существование как можно более жалким, и сделаю это с улыбкой. Не надо было связываться с моей семьей, ПРИДУРОК!"

Он поднял трубку.

— Так что качай головой "да" сию же минуту, ублюдок несчастный, или игра начнется."

Аллан попал в ловушку и знал это. Он действительно плакал, когда утвердительно покачал головой. Грег впервые улыбнулся.

— «Хорошо. А теперь, прежде чем ты уйдешь, я думаю, моя дочь хочет тебе кое-что сказать. Когда она закончит, я ожидаю услышать, что через двадцать четыре часа ты сядешь в самолет, летящий на Запад. Упустишь шанс, и я начну звонить."

Гвен поднялась и встала перед ним. Он не поднимал головы. Она схватила его за разбитое ухо. Он бы закричал, если бы мог открыть рот.

— Посмотри на меня, несчастный хуесос. Из-за тебя я потеряла любимого человека. Я всегда хотела сказать тебе, без наркотиков во мне твои любовные навыки отстой. Я надеюсь, что у тебя будет долгая несчастная жизнь, и все дерьмо, которое ты вытащил, вернется, чтобы укусить тебя за задницу."

Она отпустила ухо и сильно ударила его. Он чуть не потерял сознание от боли. Он практически выполз из кабинета. Документы, включая чек, ждали его у стойки охраны.

После его ухода они немного посидели молча. Грег обхватил голову руками.

Гвен не могла вынести тишины, за последние несколько недель она слышала её более чем достаточно.

— Спасибо, папочка. А теперь, пожалуйста, попроси Харди поговорить со мной."

Его сердце разрывалось, когда он говорил ей об этом, но она должна была знать.

— Гвен, он ушел. Он вернулся в Алабаму три недели назад. Он не вернется. Все, что я мог сделать, - это заставить его остаться в фирме."

Из ее глаз мгновенно брызнули слезы. Она попыталась заговорить, но не смогла из-за рыданий.

— Прости, детка, но дальше все хуже. Перед отъездом он подал на развод. Я пытался отговорить его от этого, потом пытался заставить его изменить причину. Он подал заявление на основании прелюбодеяния."

Гвен упала в обморок. Грег отправил ее домой и вызвал врача. Он дал ей успокоительное и велел присматривать за ней в течение следующих нескольких дней.

Прошло еще три недели. Он сидел с ней в столовой. За все это время она почти ничего не сказала, разве что попросила его нанять для нее лучшего адвоката по бракоразводным процессам. Он отказался.

Она стала визгливой и оскорбленной. Он был в полном отчаянии. Избалованная принцесса вылезла в полном объеме.

— Гвен, я хочу, чтобы ты меня выслушала. Я много думал об этом. Я частично виноват в этом бардаке, я и твоя мать. Твоя мать дала тебе все, что ты хотела, и научила тебя быть манипулятивной. Я был отцом-одиночкой, а ты, моей принцессой, так что я тебя тоже баловал, хотя и не так сильно. Из-за твоего воспитания и богатства у тебя непропорционально большое чувство вседозволенности. Я собираюсь преподать тебе урок реальной жизни."

— Ты меня слушаешь?"

Она кивнула, почти не обращая внимания, удивляясь, почему адвокат по разводам, с которым она связалась, еще не назначил встречу.

— Гвен! Посмотри на меня! Ты даже не представляешь, чего мне стоили твои выходки. Я буду расплачиваться годы, даже не беря в расчет деньги."

— Но мне удалось уберечь Харди от тюрьмы и сохранить его лицензию. Это было рискованно и заняло некоторое время. Когда Аллан отказался выдвигать обвинения, молодой помощник окружного прокурора, пытавшийся сделать себе имя, решил все же выступить от имени города. Знаешь, каково это, кого-то уничтожить? Я собирался, но холодные головы победили. Комиссар, генеральный прокурор штата и лейтенант. губернатор убедили его, что это плохая идея."

— Я решил, что пришло время для жесткой любви. Я заставлю тебя повзрослеть и узнать, как устроен реальный мир. Мне очень жаль, дорогая, но ты больше не работаешь в нашей фирме. Скандал обошелся нам слишком дорого. Клиентам не нравится представительство, которое не может содержать в порядке свой собственный дом. Итак, ты уходишь, и у меня нет выбора."

У нее отвисла челюсть. Что он только что сказал?

— Дальше еще хуже, Гвен. Большую часть своей зарплаты ты вкладываешь в опционы на акции, а четвертую часть оставляешь в чеках. У тебя всегда был свой трастовый фонд, и я всегда позволял тебе брать его, когда ты чего-то хотела."

— С сегодняшнего дня ты больше не можешь пользоваться своим трастовым фондом. Твои опционы на акции заблокированы, ты не сможешь их обналичить. Твоя бабушка была очень умной. В трастовом соглашении был раздел, касающийся морали. Если ты проявишь слабость в моральных суждениях до того, как трастовый фонд будет исполнен, попечитель может отложить выпуск на годы, вплоть до вашего пятидесятилетия. Твоя бабушка была умной старой леди и боялась, что ты пойдешь в мать. Даже не думай о таунхаусе, он принадлежит трасту."

— Значит, ты безработная, бездомная и почти разорена. Вот что должно произойти. Ты, конечно, можешь отказаться, но тебе будет трудно найти работу где-нибудь на восточном побережье. И да, я внес тебя в черный список."

— Если ты примешь то, что я тебе предлагаю, и будешь вести себя прилично, через год сможешь вернуться в фирму. К тому времени кто-то другой сделает что-то настолько глупое, что затмит тебя. Я даже заплачу за хорошего психотерапевта, если ты найдешь его там, куда идешь."

Он протянул ей какие-то бумаги.

— Поздравляю, теперь ты официально новый окружной прокурор округа Франклин, штат Алабама. Ты начинаешь на следующей неделе. Твоя годовая зарплата составляет 38 000 долларов в год. Я друг окружного прокурора по колледжу, и он оказал мне услугу."

— Я сделал тебе одолжение, купил хорошую квартиру. Я позаботился о залоге, но тебе придется платить арендную плату из твоей зарплаты. Ты не сможешь взять свой "Лексус", он арендован фирмой, помнишь? Я действительно сдал тебе в аренду хороший "Форд-Фокус", это должно быть такая забавная маленькая машина. Опять же, я позаботился о депозитах, но ты должна вносить ежемесячные арендные платежи. Ты также несешь ответственность за свой собственный телефон и коммунальные платежи."

— Единственное условие, которое мой старый друг поставил тебе при приеме на работу, - раз в месяц сдавать анализ на наркотики. Это будет незаметно, никто не увидит результатов, кроме него. Наверное, кто-то рассказал ему о твоей недавней проблеме. Потерпишь неудачу один раз, и ты останешься без работы, и я не приду тебе на помощь."

— Сделай это, веди себя честно, делай хорошо работу, докажи, что ты ответственный взрослый человек и можешь сама о себе позаботиться, и я приму тебя домой с распростертыми объятиями. Потерпишь неудачу, и тебе лучше надеяться, что найдется вакансия для младших юристов в Айове или Северной Дакоте."

— О, и ты не летишь. Ты не можешь себе этого позволить. Ты поедешь на поезде "Амтрак". Тебе разрешено провозить только три сумки, так что собирайся тщательно."

— Ты, конечно, можешь отказаться, и если все-таки откажешься, то к завтрашнему дню уйдешь, или я прикажу тебя убрать. Я серьезно."

Он встал из-за стола, оставив ее в шоке. Перед тем как выйти из комнаты, он повернулся.

— И еще одно. Харди там, управляет моим офисом в двух округах. Вы не должны пересекаться профессионально, но если так получится, веди себя хорошо.

О, еще кое-что я забыл. Ты будешь практиковать под своей девичьей фамилией. Харди записал в документах о разводе, что ты должна отказаться от его имени, так что можешь к этому привыкать."

Он оставил ее там, слезы безнадежности и отчаяния текли по ее щекам.