ГЛАВА 06

Жопа его мамы. Разве маленькая милфа может встать между друзьями?

В среду я проснулся один в своей постели и в течение нескольких минут пытался бороться со своими воспоминаниями и фантазиями, чтобы понять, что было реальным, а что воображаемым. Я подумал о Джорджии, старшей из трех моих сестер, и пришел к выводу, что я ебал её однажды, но не прошлой ночью, хотя вчера она была в моей комнате, на моей кровати, когда я… о да. Все становилось ясно. Миссис Россини, мама, усталость, разочарование Джорджии. Мне вдруг стало обидно, что я пренебрегаю желающей женщиной, живущей прямо в моем собственном доме, но, черт, у меня просто было слишком много кисок, чтобы управлять ими так непринужденно. Загнать хуи сыновей в пизды их мам так, чтобы ни один из них не взбесился и не испоганил "Список милф" уже было делом тонким.

У меня зазвонил телефон, и я взглянул на часы. 10:30. Наверное, я устал. Я ответил на настойчивую трель телефона. — Алло?

— Сонни? Черт, что-то не так!

Это был Брент, и паника в его голосе заставила меня сжаться. — Брент? Где ты?

— В кампусе… — сказал он, но остановился.

Он пошел в колледж. Что-то должно быть не так.

— Что не так? Почему ты не дома, не ебёшь свою… ебёшь Сашу? — Я заменил слово "мама" на её имя, надеясь, что если он психует, чтобы это не усугубило ситуацию.

— Она… она… я думаю, она испугалась. Когда она проснулась сегодня утром, она была вся такая амурная и похотливая, и я ебал её, а потом вдруг она как будто проснулась, и у неё поехала крыша.

— Что случилось? Что она сделала? — Мое сердце упало, и мне стало плохо.

— Я не знаю, Сонни. Она просто начала лепетать и плакать, а потом целовала меня и хваталась за мой хуй. Она вела себя просто безумно. Так что я убрался оттуда. Я не знаю, что происходило. Поговори с ней, ладно?

— Поговорить? — тупо сказал я.

— Поговори. Или как угодно. Черт, Сонни, ты это начал, ты и должен это исправить.

Я позволил молчанию затянуться, борясь с бурлением в моем нутре и гневом, который хотел выразить. Мне нужно было быть осторожным, разумным, но справедливым.

— Это дерьмо, Брент, и ты это знаешь, но я поговорю с твоей матерью. Но ты должен знать, что в конце концов тебе придется стать мужчиной и разобраться с этим самому.

— Я знаю, но только не сейчас. — Он колебался. — Хорошо? Ты поговоришь с ней?

— Или что-то ещё сделаю, — сказал я, не желая связывать себя обязательствами, которые подразумевают исключительно разговоры.

— Точно… Выеби её, если это то, что ей нужно. Но… сходи к ней, ладно?

Брент и сам был немного чокнутым, но ты ведь всегда помогаешь своим приятелям, особенно, если они хотят, чтобы ты выебал их матерей. Что может сделать парень, кроме как ответить на этот призыв?

— Ладно. У меня занятия в 11:00, так что мне нужно идти. Возможно, будет четыре или около того, прежде чем я доберусь туда. Твой отчим в городе?

— Нет. И спасибо, Сонни!

***

Я пришел на пару, чтобы сдать контрольную работу. В час у меня было другое занятие, перенесенное на с другого времени, так что я успел только пообедать. Я был голоден.

Было 3:30, когда я выбрался из кампуса и неторопливо поехал в сторону дома Россини. У меня было не так много времени на размышления. В колледже меня постоянно доставали люди, так что поездка дала мне возможность собраться с мыслями. Все мои сфинктеры сжались, когда я перематывал в голове телефонный звонок Брента. Я выбрал длинный маршрут, но в конце концов решил, что должен просто позвонить в звонок и посмотреть, что мне скажут.

Так я и сделал.

Дверь открыла миссис Россини. Она была одета в мужскую рубашку и брюки сливочного цвета. Мне понравился эффект контраста: её бюст в мужской рубашке и женственная фигура в дорогих брючках.

— О боже, Сонни, спасибо, что зашел.

Это должно было стать подсказкой, но мои мысли были заняты моими планами на выходные, сосредоточенными на том, чтобы вернуть Наташу в строй. Мне ещё предстояло научиться не позволять планам мешать реальности, сексуальной реальности; своего рода "дао" ебли, я так думаю.

Я решил быть одновременно неискренним и прямым. — Я не могу остаться, Наташа, но Брент позвонил и сказал мне зайти, — пробурчал я, — ну, он сказал, что ты чувствуешь себя немного…

— В панике? — Она улыбнулась, кивнув. — Да, ну… я думаю, я сама напугала его. Мне нужно кому-то что-то сказать, и вот — ты пришел мне на ум.

Я был очарован.

Руки миссис Россини продолжали разглаживать ткань вдоль бедер и вверх к промежности. Её глаза то и дело отводились в сторону.

— Что вы сделали, чтобы напугать его, миссис Россини? — спросил я.

Её пальцы перестали двигаться, а глаза "лизнули" моё тело, чтобы встретиться с моим взглядом.

— Тебе лучше зайти в дом, даже если ты не можешь остаться.

Я не гений, но даже я мог услышать разочарование в её голосе. Но оно было поверхностным, как нефтяное пятно на глубоком море предвкушения. Когда дверь закрылась и я оказался внутри её дома, она подтвердила это.

— Я, о боже, Сонни, я сделала что-то ужасное! — Её лицо выдавало её. Хотя её голос надломился, в нервных словах звучали страдание и раздражение, но глаза-то горели азартом. Она не была игроком в покер, но я тоже не был уверен, что последняя ставка была сделана.

Я взял её за руку, провел на кухню и усадил за стол. Нашел бутылку скотча, налил каждому из нас по бокалу и сел. Миссис Россини на мгновение уставилась на бокал, но потом подняла его и осушила. Она снова коснулась губами стакана, и я налил ей совсем немного, но она больше не притронулась к нему.

— Что вы сделали? — тихо спросил я.

Большие, темные глаза Наташи нашли меня, и в них заблестело возбуждение. — О, Сонни, я трахнула своего сына прошлой ночью.

— О. — Мне даже удалось не улыбнуться, не ухмыльнуться или что-то в этом роде, но я не могу притворяться, что у меня есть хоть какое-то подобие покер-фейса. — Ты хотела, чтобы он выебал тебя, не так ли?

Миссис Россини подняла бокал и снова опрокинула его в себя. Она обняла себя, пока я откупоривал бутылку скотча и снова наливал ей. Она на мгновение уставилась на бокал, прежде чем заговорить.

— Ты должен пообещать, ты должен пообещать никому не говорить. Ты должен пообещать! Обещай мне! — В её голосе звучали нотки страдания, но глаза по-прежнему сияли сосредоточенностью и волнением. Это несоответствие смутило меня.

— Хорошо, я обещаю. Так в чем дело?

— Я думаю, что мой сын глуп! А может, он насильник! — сказала она, её голос приближался к плачущему тону.

Я начал думать, что блеск в её глазах — это не волнение, а слезы, ожидающие, но не готовые излиться. У меня появилось плохое предчувствие.

— О чем ты говоришь? — осторожно спросил я. Она протянула руку через стол и взяла мою руку в свою.

— Давай я расскажу тебе всю историю. Вчера вечером я готовилась ко сну, — начала она.

Во мне что-то щелкнуло, и моё сердце замерло. Внезапно я испугался, что то, что было так очевидно для меня, не было так же очевидно для кого-то другого. Миссис Россини продолжила.

— Я только что приняла душ и собиралась посмотреть телевизор в постели перед сном. Я подошла к шкафу, но свет не включился, когда я потянула за шнур. Затем кто-то схватил меня, зажал мне рот рукой, а потом связал. Я была так напугана, была в ужасе от происходящего. Я была обнажена и чувствовала телом твёрдый хуй мужчины.

Она остановилась, и её глаза нашли меня, и в течение долгого мгновения она смотрела прямо мне в глаза, и в это мгновение, я думаю, я почувствовал её ужас, её страх, но когда мои глаза прояснились, всё, что я мог видеть, это её глаза, сияющие от возбужденного замешательства. Я не знал, что сказать.

— И Сонни, знаешь что? Знаешь ли ты, что я почувствовала в тот момент? Когда он тянул мои руки за спину, сидя на моих ногах? Возбуждение!

Она сказала это с такой мукой, с таким стыдом, что мне стало жаль её, но я не знал, что сказать или сделать. Я ждал. Она продолжила.

— Мое тело начало покалывать, и я дрожала, я думаю, в то время как мой разум кричал "НЕТ", мое тело хотело, чтобы он сделал то, что он делал. Он связал мне руки сзади, а потом заставил меня встать на колени у кровати, и я сосала его хуй. Боже мой, я не могу передать, как я была возбуждена! Я жаждала, чтобы меня трахнули. Кажется, я даже предложила сама выебать его, если он не причинит мне боли. Я была так возбуждена, напугана, взволнована и … ну, мне было стыдно. У меня были фантазии о том, как мужчина насилует меня, и вот это случилось со мной, и все, о чем я могла думать, так это о хуе, который я почувствовала во рту, и желала, чтобы он поторопился и ввел его в меня. Не в рот, а в пизду! И когда он это сделал, боже мой, я, наверное, кончила дюжину раз за одно мгновение. Я все кончала и кончала, пока он ебал меня.

Миссис Россини остановилась, из её блестящих глаз побежали слезы. Она не закончила.

— Он кончил мне в рот, и всё, о чем я могла думать, это тог, как смотрела на Энни, которую вы трахали впятером, и в тот момент я решила, что заставлю тебя сделать меня "герметичной". Я бы трахнула своего сына и всех его друзей, лишь бы снова испытать этот кайф. Я была связана, и все, что мне нужно было делать, это ублажать этого мужчину. Я уже говорила, что он завязал мне глаза? Я ничего не могла видеть. Я уговорила его не затыкать мне рот, пообещав вести себя тихо и отсосать ему хуй. Я обещала! Можешь себе представить? Я была так безумно напугана, но единственное, что я могла сделать, это пообещать отсосать ему, потому что я не хотела, чтобы мне затыкали рот. Я не могла смириться с мыслью, что мне затыкают рот, пока он ебёт меня. Я хотела этого. Я хотела, чтобы он был у меня между ног, но ты не можешь догадаться, что он сделал перед тем, как выебать меня. Да, меня изнасиловали, и мне это понравилось! Я чувствовала, как он вводит свой хуй в моё тело, и все, о чем я могла думать, это как сильно я хотела этого, как сильно я хотела, чтобы он ебал меня сильно и быстро и наполнил меня низменным удовольствием.

Наташа задыхалась. Слезы, стекающие по её щекам, блестели.

У меня образовался невероятный стояк. Если бы я мог двигаться, я бы, вероятно, выебал её, но услышать её рассказ, услышать её рассказ о том, что я сделал с ней, да это просто ВАУ! Я сидел неподвижно, боясь, что если пошевелюсь, то спугну её, как будто наблюдал за пирующей колибри.

— Он вылизал мне, Сонни! Прежде чем выебать меня! Он привязал меня к кровати, поперек её, так что мои ноги были разведены, а руки вытянуты назад над головой. Я не могла двигаться, и когда его язык впервые коснулся меня… о боже, да я не хотела двигаться. Я не двигалась, боясь, что он просто войдет в меня, но он этого не сделал. Я мечтала об изнасиловании мужским языком, но всегда считала это глупостью, потому что… ну, кто бы стал это делать? Он сосал меня, лизал меня и проникал своим языком глубоко в меня, и мне это понравилось. Когда он закончил вылизывать, я почувствовала одновременно и разочарование, и предвкушение, потому что я чувствовала, что он должен меня трахнуть. Ни один мужчина не стал бы насиловать женщину вот так и бросать её, не вставив в неё свой хуй. Мужчины не могут быть лесбиянками, верно? Нет, это безумие! Я обнаружила, что больше боюсь, что он уйдет, чем того, что он причинит мне боль. Почему-то я чувствовала, что он не опасен, совсем нет, потому что всё, чего он хотел, это выебать меня, взять меня на моей собственной кровати и заставить меня доставить ему удовольствие, и я сама хотела этого. Боже, я хотела сказать ему, что люблю его, и он может ебать меня в любое время, когда захочет, но вместо этого… вместо этого я сделала что-то ужасное… что-то ужасное. Ты знаешь, что это было?

Конечно, я знал, но я ждал. Удивление и её неприкрытый эротизм сковали меня.

— Я хотела сказать ему, что хочу его, что бы он ни делал, что бы он ни хотел сделать, что я тоже этого хочу. Я хотела, чтобы он знал, поэтому знаешь, что я сказала? Я спросила, как его зовут, но когда он ничего не сказал, я сказала, что знаю, как буду его называть. Я сказала ему, что у меня есть сын, и я буду использовать его имя. Я называла его "Брент" все время, пока он меня насиловал. — Саша честно прокричала последнюю часть. — И знаете что? Мысленно я звала Брента снова и снова, представляя, как он ебёт меня, входит в моё тело своим огромным хуем! Это заставляло меня кончать сильнее и чаще, чем когда-либо прежде. — Она всхлипнула. — Милый, с тобой все было по-другому. Я никогда не могла представить, что меня вот так возьмут на моей кухне, поэтому, когда ты прикасался ко мне и целовал меня, я была беспомощна и не могла сопротивляться. Я позволила тебе выебать меня, и мне это понравилось. Я до сих пор мечтаю об этом… — Она заколебалась, её лицо напряглось. Она тяжело сглотнула и продолжила. — Потом позже, когда вы все занимались Энни, когда я смотрела, что вы все делали с ней, я была так возбуждена, что не могла остановить себя, чтобы отдаться тому, чего ты от меня хотел. Но в этот раз, прошлой ночью, я сама хотела этого. Я просила его. Он довел меня до многих оргазмов, прежде чем наконец привязал меня к кровати, поставив на четвереньки.

— Боже мой, мысли об этом заставляют меня… заставляют меня хотеть этого снова и снова! Он поставил меня раком и просто ждал. Я начала умолять, просить его вставить в меня свой хуй, выебать меня! Я была шлюхой, блядью или кем-то ещё; я была женщиной, готовой к тому, чтобы её насадили на хуй, и когда он это сделал, я, наверное, потеряла сознание! Я кончала так сильно и долго, что просто потеряла сознание, как будто я была пьяна от секса или что-то в этом роде! Под кайфом и не в состоянии думать, говорить или что-то ещё. Я потеряла счет времени. Но я помню, что слышала, как пришел Брент, а потом тот парень оказался подо мной, и я ебала его… пока мой собственный сын смотрел на меня!

Наташа пересела на другое полупопие и провела рукой по своей приподнятой попке.

— О, а ещё я помню, что он бил меня своим ремнем. По жопе, он хлестал меня так сильно и долго, что я думала… я думала, что умру! Я помню это отчетливо. Он отпустил мои ноги, но все, чего я хотела, это чтобы он выебал меня, снова ввел в меня свой хуй, и он сделал это. Потом он положил меня на спину и стал вколачивать в меня свой хуй, а я кончала и кончала, мой зад пылал от жара при каждом ударе о кровать. Я помню… помню его руки на моей заднице и тот жгучий огонь, который заливал моё тело такими певучими ощущениями, что я чувствовала каждый гребешок и каждую вену его хуя в своей пизде. Я была безумна, из меня сочилась жажда, и всё, чего я хотела, это чтобы меня ебали — снова и снова! — Она покачала головой. — Я не могу этого понять. Смотря на Энни, видя, как она берёт вас одного за другим, я хотела этого, я говорила тебе, что хотела, но я не думаю, что когда-либо признавалась сама себе, как сильно я этого хотела! Как сильно я нуждался в таком высшем сексуальном опыте. Хотя бы раз, хотя бы один раз в жизни!

Наташа лепетала, связно-бессвязно, но сосредоточенно. Я просто не мог пока разглядеть объект её внимания.

Её глаза немного прояснились. — Я помню… сейчас. У него зазвонил телефон, и он взял мой… ой! — Она посмотрела на меня так, как будто увидела в первый раз.

Но по её взгляду я понял, что она собиралась рассказать мне о фаллоимитаторе в своей тумбочке и раздумывала, стоит ли это делать. Решение пришло, и она продолжила говорить.

— Сонни, не подумай обо мне плохо, но он нашел гладкий серебряный вибратор, который я использую… время от времени, чтобы… ну, знаешь… когда я одна. — Она остановилась.

— Ты имеешь в виду мастурбацию? — спросил я.

Выражение её лица было чистым блаженством и счастьем.

— Да! Да, я иногда мастурбирую. Очень много! С тех пор, как ты впервые коснулся меня, Сонни, я мастурбирую все время, и даже больше, с тех пор, как я увидела, как вы, парни, ебёте Энни вашим способом! Боже мой, ты разжег во мне огонь, и я не пытаюсь его потушить, но… ну, он нашел его и знаешь, что он с ним сделал? Я имею в виду с дилдо — но да, он разжег во мне огонь. Он сделал это. Фаллоимитатор, эту красивую серебряную штуку, он вставил мне в жопу! В мою жопу, Сонни! В мою жопу! — Её голос был пронзительным и неровным. Я чувствовал её панику, но не видел этого в её глазах, которые были распахнутыми до предела и возбужденными.

Она глотала воздух и преувеличенно сглатывала. — Он засунул мой собственный вибратор в мою жопу и включил его! Я думала, что умру от унижения, но Сонни, знаешь, что заставило меня расслабиться и получить удовольствие? Образ того, как твой хуй таранит Эннину жопу! Я воспроизводила эту картинку снова и снова, пока вибратор трещал в моей заднице!

Я задумался и обнаружил, что не помню, чтобы я ебал Энни в жопу той ночью. Она сосала у меня, я ебал её, но я не трахнул её в зад. Эта мысль остановила меня, потому что мне пришло в голову, что, возможно, я вообще еще ни разу не имел её в задницу. Знаете, это странное чувство — осознавать, что ты так много ебался, что не помнишь, ебал ли жопу конкретной женщины или нет. Я хрюкнул, и это, похоже, возобновило поток комментариев Наташи.

— Тогда он ушел и привел Брента. Залез под меня, и я ебала его, а Брент смотрел. Он, наверное, был напуган. Может, у этого парня было какое-то оружие или что-то в этом роде, но я знаю, что он просто стоял и смотрел, как я ебу этого парня, который насиловал меня несколько часов. Затем, следующее, что я помню, что он заставил Брента выебать меня. Сначала сзади, по-собачьи, а потом он залез под меня, и я ебал его так же, как ебала другого парня! Черт… я имею в виду… черт! Я была возбуждена, так возбуждена, что я бы выебала Папу Римского, изнасиловала Папу Римского, я имею в виду, и ему бы это охуенно понравилось. У Брент огромный… Ты знал… конечно, знал! Ты видел, как он ебал Энни… — Она остановилась и уставилась на меня.

— О, черт, Сонни, я кое-что забыла! Боже мой! Я была так озабочена тем, что со мной произошло, что забыла кое-что. Я не знаю, должна ли я говорить тебе об этом или нет… но я думаю, что Брент ебал твою мать прошлой ночью. Пока меня насиловали… он пытался сказать мне, что собирается повидаться с тобой, но… что-то в его словах о том, что Сиси тоже будет дома и он "передаст ей привет" от меня, не… Сонни? Сонни, ты в порядке?

Я, должно быть, уставился на неё, потому что она поднялась и положила руку мне на щеку. Это немного шокировало меня, и я вздрогнул. Её лицо приняло выражение сострадания и заботы.

— Сонни, дорогой, я не хотела, то есть я не хотела причинить тебе боль, но я подумала, что ты должен знать. — Наташа выглядела такой тоскливой и обеспокоенной, что я чуть не рассмеялся.

На самом деле, я действительно похихикал.

— Саша, моя дорогая мама трахалась с твоим сыном, пока я был у неё в заднице. На самом деле, мы все ебали её не так давно. Мы "эннировали" её.

Миссис Россини уставилась на меня.

— Ты имеешь в виду, ты имеешь в виду… как то, что я видела… видела той ночью… у себя в доме?

— Это было после полудня, — сказал я и тут же почувствовал себя бестолковым. Что я за тупица!

Она просто улыбнулась, туманной, едва заметной улыбкой, от которой я почувствовал себя неземным и легким.

И тут же разговор изменился, правда, только для меня.

— Миссис Россини, я хочу, чтобы вы стали "герметичны" в эти выходные. Как вам это?

Как только я это сказал, я почувствовал, насколько это было безбожно… бесчувственно. Она рассказывала мне об изнасиловании, а я записывал её на "герметичный" полет! Какой мудак!

На её лице отразилось несоответствие.

— Мне очень жаль, миссис Россини. Я… не знаю, что сказать об вашем изнасиловании.

Её глаза тут же смягчились.

— Сонни, мне помогло то, что я рассказала тебе о нём, обсудила это с тобой. Ты не выглядишь шокированным тем, что я не возненавидела это… о, черт, Сонни, да кого я обманываю? Мне это охуенно нравилось! Когда он контролировал меня вот так, а потом дарил мне удовольствие, как он это делал, когда он мог просто воткнуть его в меня и оставить меня привязанным к кровати. Нет, когда пришел Брент, он заставил его выебать меня… как я и хотела. Всё в порядке. Я не прошу, чтобы ты плакал по мне или что-то в этом роде. Сколько женщин воплощают в жизнь свои самые тайные фантазии прямо в собственной спальне, а затем за ними следует ещё одна, в которой они даже сами себе не признавались?

— Ты призналась мне в этом, — сказала я и в очередной раз пожалела, что не держу свой поганый рот на замке.

Миссис Россини улыбнулась мне.

— Да, я призналась, не так ли? И ты рассказал Бренту, не так ли?

Теперь была моя очередь вытаращиться на неё.

— Расслабься, он сказал мне прошлой ночью, что знал, что я хочу его, после того, как выебал пару раз. Он сделал это дважды за ночь, использовал меня, а потом снова заснул. Я лежала рядом с ним и просто испытывала ощущения: Я сплю с моим сыном! И, Сонни, я обязана этим тебе… тебе за то, что ты взял меня на моей собственной кухне, а затем показал мне, что может испытать женщина, имея в своем распоряжении достаточно хуёв. Так что, да! Да, я хочу быть закупоренной хуями и, да, как можно скорее! — Она ухмыльнулась мне.

Какое-то мгновение я искал, что бы такое щекотливое сказать, но ничего не нашел, поэтому решил идти дальше, поверить ей на слово и перейти к делу.

— Саша, ты говоришь, он отлупил тебя по жопе?

Её глаза расширились, и она кивнула.

— Ну? Тебе понравилось? — спросил я.

Она колебалась, но, наконец, кивнула.

— Боже, да, особенно после того, как он вошел в меня сзади в первый раз. Я думала, что буду кричать так громко, что соседи придут фотографировать. Знаешь, я никогда не думала, что иметь горящую жопу может быть так… так… так… так… эротично!

— А представь, каково это, когда хуй входит в твою сраку после хорошего шлепка.

На секунду у меня сработала "сигнализация чувствительности", но выражение похоти на её лице изменило ситуацию.

— О! Я ещё не думала об этом. О боже, а теперь я думаю!

Я мысленно пожал плечами.

— Итак, если я смогу сделать тебя "герметичной" в эти выходные, ты готова предоставить своё тело для нашего удовольствия?

Наташа уставилась на меня, переваривая мои слова, но потом кивнула.

— И если дело дойдет до этого, подогрев твоей жопы тебя устроит? — Я задал этот вопрос, зная ответ, но его нужно было задать.

— Подогрев? — озадаченно спросила Наташа.

— Порка, моя дорогая женщина.

— А, ты имеешь в виду ремнем? — Она снова кивнула, немного задыхаясь.

Мне пришла в голову ещё одна мысль.

— Как ты относишься к повязкам на глазах. Я не закрывал глаза Энни, честно говоря, мне это не пришло в голову, но я думаю, что для тебя это будет… интереснее, если тебе завяжут глаза.

Что-то в глазах миссис Россини изменилось, и она как будто впервые увидела меня, как будто её мозг начал принимать звонки от чего-то ещё, кроме её трепещущего клитора или пульсирующей киски.

— Завязать глаза? — тихо сказала она. Палец коснулся её губ и потянул за нижнюю. Это было такое странное движение, что я уставился на неё. Она выглядела как маленькая девочка, как будто обращалась к своим воспоминаниям о детстве. Это выглядело очень жутко. У детей должно быть детство, а грязное дело ебли оставьте взрослым. Наташа Россини выглядела слишком взрослой. — Почему бы и нет. — И спросила меня: — Ты не очень хорошо слушал, да? Разве я не упоминала, что он изнасиловал меня, когда у меня были завязаны глаза?

Я нажал на эту тему, желая убедиться, что не нанес женщине душевных шрамов.

— Я имею в виду, есть ли у тебя какие-нибудь фобии или что-то вроде того, что твои глаза будут закрыты, а руки связаны.

Я обнаружил, что мне нравится быть дотошным. Обычно в прошлом мне казалось, что все это дерьмо должно быть сюрпризом, иначе никто на это не пойдет. Но это не тот мир, в котором я живу. Я хотел, чтобы она думала об этом… Я не собирался говорить ей, когда именно её глаза будут закрыты, её руки будут связаны или её задница отбита, я хотел, чтобы она думала об этом всё время. Это был другой вид прелюдии, и мне понравилась эта идея. Внезапно мне захотелось проверить, сработает ли все это так, как я себе представляю. Я хотел попробовать.

Она медленно покачала головой, её глаза потускнели, когда что-то снова изменилось.

— Миссис Россини, в чем дело?

Когда её глаза остановились на мне, все, что происходило внутри, прошло. — Когда мне было, может быть, девятнадцать, мы играли в одну игру. Было четыре или пять пар. Один из нас надевал повязку на глаза и становился в центре круга, в котором были остальные… все остальные. Затем они прикасались ко мне. Сначала это была одна рука, потом много рук. Один расстегивал мою блузку. Другой поднимал мою юбку. У нас был банк, кто дольше всех продержится, тот и получал все деньги. Тогда я была очень конкурентоспособной. Кто-то провел рукой у меня между ног. Это была девочка, и она воскликнула, что я мокрая! Она была так удивлена. Я не двигалась. Я просто стоял там, пока они раздевали меня, трогали меня, гладили меня. Я так возбудилась, что, наверное, выебала бы их всех, но моя спутница выбросила полотенце, сдалась. Я была в ярости, и в ту ночь ни у кого из нас не было секса, это был вопрос принципа. Так что нет, я не возражаю против того, чтобы мне закрывали глаза.

Она смотрела мимо меня, как бы в прошлое, но теперь её взгляд остановился на мне. — Ты не должен никому об этом рассказывать, — прошептала она. — Я помню это так ясно, я была так взволнована. Я хочу снова быть такой возбужденной. Я чувствовала это, наблюдая за Энни, наблюдая за её криками.

Я не помнил криков, скорее ворчание, но кто я такой, чтобы исправлять её воспоминания. Наташа явно дорисовывала фантазии там, где её памяти не хватало. Если она хотела, чтобы были крики, значит, крики были. Я кивнул.

— Хорошо. Итак, теперь вас, миссис Россини, скоро сделают "герметичной". В какой-то момент, когда ты меньше всего будешь этого ожидать, жди нашего визита. Или, может быть, только моего. Энни трахали, "насиловали", по крайней мере, трое из нас. Ей это нравится.

— Я уверена, что она это любит, — вздохнула миссис Россини. — Я уверена, что мне понравится все, что вы решите со мной сделать. — Её лицо изменилось, затем она встала из-за стола и исчезла в чулане. Она вернулась с ключом, болтающимся на одном пальце. — Это ключ от задней двери. Воспользуйся им, если хочешь, тогда тебе не придется привлекать моего собственного сына, когда он будет ебать меня. — Она уставилась на меня, чего-то ожидая. Когда я не ответил, она добавила тонким тихим голосом. — Можешь сделать копии, не стесняйся. — Она прикусила нижнюю губу.

Это заявление было настолько странным, что остановило мои мысли. Я действительно не планировал оставаться, задерживаться. Но что-то в её манере поведения, что-то в её глазах… Я подумал, что было бы преступлением оставить её в таком состоянии. Преступление, а я не был преступником, ещё нет. Ну, технически нет, ведь я не был пойман. Шумит ли одно дерево в лесу и все такое. Пизда может изменить твою жизнь; эвфемизмом для этого был когда-то брак, но я думаю, что это всегда была пизда. Пизда! Пизда! Пизда!

Молчание между нами затянулось, и она опустила глаза. На миссис Россини была мужская рубашка, застегнутая до самой шеи, как будто она готовилась надеть галстук. Оранжево-коричневая клетчатая рубашка с оранжевыми и зелеными полосами висела на её торсе, явно слишком большая для неё. Она служила скорее драпировкой, чем рубашкой, но её грудь все равно заполняла его. Её брюки были сливочными и свободными, мягкими на ощупь, когда я положил руку ей на колено. Её голова склонилась ещё больше, когда её дыхание изменилось.

— Миссис Россини, — произнес я её имя.

Она подняла на меня глаза, мягкие, затуманенные. — Наташа, зови меня Наташа.

— Я не имел тебя на кровати, — сказал я тихо, проверяя, не стала ли её память лучше. Комментарий заставил её глаза резко сфокусироваться, но не вспомнить.

— Нет, этого не было, — сказала она. Она провела рукой под волосами, которые падали ей на глаза, откидывая их назад от лица, но медленно.

— Я думаю, что пришло время, не так ли? — сказал я. Мне очень, очень нужно было уехать, у меня было так много работы, но я был на взводе после того, как привел в чувство Алиссу, и план был сформирован, и он волновал меня. У меня были детали… Я просто должен был вставить вкладки в пазы, и все сработает. Я просто не знал, как это будет работать, когда я соберу все вместе. Момент затянулся.

Наташа не двигалась. Две её руки держали волосы, почти скрывая её глаза. Я встал и посмотрел на неё сверху вниз. Она уронила руки на колени и подняла на меня глаза. Это был самый спокойный, умиротворенный взгляд! Он придавал ей ангельский вид, и я не хотел ничего, кроме как осквернить эту чистоту и заставить её снова завыть, как демона. Я протянул руку перед её глазами. Она вложила свою в мою и встала, когда я потянулся. Она повернулась в моих руках, прижавшись попкой к моему налитому кровью хую. Моя рука легла на её бедро, низко, прямо на точку, только не было никакой точки, только полный изгиб её тела. Я провел рукой по её боку к грудной клетке и оттуда обхватил её очень полную, очень голую, без лифчика грудь через рубашку.

— Я говорила себе, что не должна это продолжать. Я говорил себе о тебе и о том, что ты делаешь со мной… что ты сделал со мной… что сделал со мной. — Она говорила с пустотой перед нами, пока моя рука лежала на её груди. Когда она двигалась, она вдыхала, и её тело, казалось, расслаблялось, прижимаясь ко мне. — Но после прошлой ночи…, — начала она, но моя другая рука погладила её между ног, которые она открыла. — После… прошлой ночи, я… дикая внутри. Я хочу, чтобы меня ебали, Сонни. Я отослала Брента, чтобы не привязывать его к кровати и не ебать его весь день! А я хотела. Боже, но как я хотела… аххх. — Она вздохнула, когда моя рука расстегнула пуговицы на её брюках, пробралась вниз по животу и нашла завитки волос на лобке. Когда я коснулся её киски, она подпрыгнула, а затем сильнее прижалась спиной к моему деревянному хую, вгоняя его в щель своей попки.

— Кровать, — подсказал ей я. Она посмотрела на меня. В её глазах был взгляд "добычи"; взгляд, который говорил: — Ты охотишься на меня, я — твоя добыча, и я не знаю, бороться ли мне или раздвинуть для тебя ноги.

Мне нравится этот взгляд в женских глазах. Явный взгляд потребности, перемешанный с ограничениями культуры и цивилизации, социальными условностями и запретами, но без страха, только предвкушение и звенящий оглушительный рев сексуальной похоти.

— Когда ты оставил меня в тот первый раз, на кухне, мне показалось, что меня вывернули наизнанку. Ничто и никто не выглядел прежним. Я стала смотреть на Брента, — она облизала губы, — на промежность моего сына, представляя его… его… Потом… потом в подвале я увидела, как она опускается на него, сосёт у него. Я увидела его огромный хуй, и я стала такой мокрой. Я мечтаю об этом.

— Не обо мне? — спросил я, разочарование капало из слов, помня её раннее свидетельство и желая услышать его снова; маленькое тщеславие в мужчине.

Она повернулась, пытаясь заглянуть мне в глаза, и улыбнулась, пепельной улыбкой. Она подняла подбородок.

— Я позволила тебе взять меня, я требовала, чтобы ты взял меня, и когда вы все ушли, я вернулась в дом в одной ночнушке, в которой ты ебал меня. Брент увидел меня, и его лицо… Я хотела объяснить, хотела взять его на руки и сказать, что все будет хорошо. Он выглядел таким… раздавленным. Я поклялась, что не доведу дело до конца. Я поклялась, что не поступлю так с ним.

— Ты передумала? — Я сделал это вопросом и протянул ключ, который она мне дала.

— Боже, Сонни, я хочу своего собственного сына! Я хочу, чтобы он выебал меня. Я хочу выебать его! — Она задрожала, но это был не холод, от которого сводило судорогой все те маленькие мышцы, которые заставляют дрожать. Это было нечто совершенно иное. — Опять же, я имею в виду. Я сделаю все, что ты захочешь, если ты сможешь… сможешь…

— …поставить его тебе между колен? — Я закончил с пользой. — Опять, — добавил я запоздало.

— …помочь. — Она наконец закончила. Когда мои слова дошли до неё, она покраснела. — Мне, — добавила она с запозданием.

Мой хуй был настолько твердым, что я думал, что уверен, что сейчас брызну на неё сзади. Я переместил руки вниз к её талии и сильно притянул её к своему хую, сжимая нас вместе.

Наташа застонала. Она взяла одну из моих рук и провела ею вверх по телу, пока та снова не накрыла её грудь. Она положила свою руку поверх моей и прижала её к жесткой ткани рубашки, наполняя мою руку тяжестью своей груди. Мой хуй полностью отозвался.

— Ты когда-нибудь видела, как ебутся другие? Я имею в виду, видела ли ты когда-нибудь, как другая женщина совершает половой акт? — спросил я. — Я имею в виду прямо здесь, перед твоими глазами, где ты можешь дотронуться до неё? — Вопрос был глупым, и я понял это только после того, как задал его. Она видела, как мы занимались с Энни в её собственном подвале.

Наташа покачала головой, что показалось мне странным.

— Брент, он ебал Энни и мою мать… — Я колебался, но потом продолжил, — и миссис Уиллс. Мы, мы вдвоем пошли ко мне домой и выебали их, после того как я выебал тебя у тебя на кухне.

На мгновение она совершенно неподвижно смотрела на меня. — Сыр и крекеры, Сонни, ты, должно быть… о, ты молод! Что за трата молодости на молодых! — Её голова со вздохом опустилась обратно на моё плечо, массируя моей рукой свою грудь.

— Брент знает, что я ебал вас, миссис Россини. — Я оставил это заявление в воздухе, и она, казалось, вздрогнула, её тело покачнулось от давления, которое её собственная рука создала на её груди.

Её голова поднялась, она смотрела вперед перед собой, отвлекаясь, но всё ещё прижимаясь своей пышной попкой к моему хую.

— Хочет ли он…? — Она запнулась, не успев закончить мысль. Казалось, она вышла из успокаивающей зоны, в которой находилась. — Конечно, он хочет. Он хочет. Но, Сонни, как ты думаешь, как ты думаешь… это нормально, если… если он… если мы…?

Я высвободил руку, а другой взялся за воротник и расстегнул верхнюю тугую пуговицу. Миссис Россини зашипела. Я расстегнул следующую. Она закрыла глаза. Я опустил руки, и её голова снова опустилась на моё плечо, спрашивая: — Почему ты не расстегнешь мою рубашку до конца? Казалось, она это сказала.

— Постель, — прошептал я.

Она не двигалась.

Я поднял руки к следующей пуговице и расстегнул её, открыв долину меж двух её грудей. Я коротко коснулся этой складки плоти, затем перешел к следующей пуговице. Её руки следовали за моими движениями, касаясь и касаясь моей кожи, пока я расстегивал пуговицу. И следующую, и следующую; Наташа определенно покачивалась. Она облокотилась на меня и прижалась ко мне задом. Когда я добрался до её талии, я остановился, оставив нетронутой последнюю пуговицу. Я нажал на неё большим пальцем, и она напряглась; он был рядом с её киской, и я думаю, может быть, он касался её клитора. Её руки сжали мои руки.

— Постель, — повторил я. Я был уверен, что если она не узнает меня на своей кровати, то прошлая ночь останется её заветной фантазией. Я решил, что все будет в порядке. Как же я ошибся. Конечно, она вспомнила. Я понял, что она просто защищает свою фантазию, притворяясь, будто не знает… не помнит.

— Да, — вздохнула миссис Россини. Медленно она высвободилась из моей хватки. Она повернулась ко мне лицом, моргая глазами так медленно, что это было не моргание, а закрывание и открывание, фокусировка и снова закрывание, сжимание век и открывание очень, очень широкое. Когда я наклонился, чтобы поцеловать её, её тело прильнуло ко мне, и она прижалась ко мне. — Да. Постель. — Она вздохнула.

Мои руки обвились вокруг неё и обхватили её попку, но я почувствовал, как она напряглась, и отпустил её. Она вывернулась из моих рук и, держась за одну руку, потянула меня из кухни в спальню в конце коридора. Её спальню. Дверь Брента была закрыта. Дверь открылась, и мы оказались внутри. Она потянула меня к кровати и остановилась, прижав к спинке коленями.

— Возьми меня, — тихо сказала она. — Я хочу всё. Свяжи меня, "съешь" меня, выеби мою пизду, рот и жопу. Используйте меня, все вы. Сделайте мне "Энни"! — Она говорила с неистовой силой, сохраняя при этом хриплый шепот. — Я хочу этого. Все равно где. Когда угодно. Куда бы ты ни захотел меня!

Я расстегнул последнюю пуговицу. Я отодвинулся от неё и начал раздеваться. Я уставился на неё — это был чистый образ похоти, нужды и желания. Вид женщины с расстегнутой блузкой, наполовину прикрывающей голую грудь, но демонстрирующей кожу от живота до шеи, всегда останавливал меня, приковывая моё внимание и сосредотачивая меня. Я начал снимать рубашку, свою строгую оксфордскую рубашку, не торопясь застегивать каждую пуговицу, чтобы минимальные движения казались бурным действием. Я расстегнул брюки и позволил им спуститься по бедрам. Вытянул низ рубашки. И остановился.

— Ты хочешь кончить? — спросил я, потирая ладонью свой очень… очень твёрдый хуй, который натягивал мои синие трусы.

Наташа обняла себя. Затем она встала на колени, засунула кончики пальцев обеих рук в пояс и потянула мои трусы вниз, освобождая мой хуй. Её рот дергался, пока её руки пытались спустить трусы с моих ног. Она не заметила, что я не помог, наконец, наклонившись, я спустил их до лодыжек, заправляя их в брюки, надетые на кроссовки.

Она подняла на меня глаза.

— Боже мой, Сонни, все точно так же, как прошлой ночью. Он заставил меня встать на колени, вон там, на другой стороне кровати, и я сосала его хуй. Прямо как сейчас. — Она улыбнулась мне, её глаза вернулись к моему "инструменту" перед ней.

Когда её губы коснулись конца моего хуя, я подумал, что моя голова взорвется; ну, думаю, обе мои головы. Затем её язык, нежно, осторожно, деликатно коснулся головки, пару раз очень медленно прошелся вокруг шлема, а затем провел по краю мягким, влажным языком. Я задрожал. Я действительно задрожал, настолько сильные были ощущения. Её руки легли на моё бедро и другое бедро, так нежно, что её прикосновения почти не ощущались. Она сидела на коленях, но немного приподнялась, чтобы мой хуй оказался на одном уровне с её ртом. Затем она втянула меня в рот, её губы плавно двигались по стволу, когда она прижимала ко мне свою голову, ебя своё лицо моим хуем. Он входил-выходил, входил-выходил, исчезал и появлялся, её рот, губы и язык ласкали мой ствол, пока она держала моё тело. Её глаза были прикованы ко мне, её лицо было отклонено вверх, что ставило её под странным углом для отсоса.

У меня был "момент", когда я заметил, что был почти или практически обнажен, в то время как она была почти одета. Её рубашка была расстегнута, и её груди свисали из неё, но были прикрыты фалдами, поэтому она казалась скромной, в то время как в этот самый момент она сосала мой хуй, её руки двигались вверх и вниз по моим голым бедрам. Похоже, мой оргазм был вызван этими ощущениями, потому что я начал кончать, когда её губы сместились вниз по моему стволу и головка моего хуя уперлась ей в горло. Её руки переместились на мой хуй и яйца. Она сжала их, когда я кончил, и я дергался и раскачивался. Одна из её рук обхватила мою задницу и поддержала меня. Она сосала и сосала, облизывая и посасывая мой хуй, пока я эякулировал ей в рот. Она глотала снова и снова. Сначала она смотрела на меня сверху, на моё голое тело, но потом её глаза закрылись, и я не мог видеть ни частички её души, только её великолепное тело, дрожащее от потребности.

Я подумал, не было ли её воспоминание о моём вкусе таким же нечетким, как и воспоминание о других вещах.

Она не отпустила меня, когда извержение прекратилось. Она продолжала сосать и сосать, а мой хуй не реагировал, оставаясь таким, каким он был, совершенно твердым, жестким и готовым. Когда она убедилась, что мой хуй не собирается сдуваться, она отстранилась. Губы скользнули по стволу и зацепились за гребень головки, прежде чем она полностью вытащила его изо рта с тихим чпоком. Слегка хихикнула и села обратно на колени, глядя на меня снизу вверх.

— Кровать, — сказал я снова. Полные предложения казались излишеством.

Я помог ей встать, а затем снял рубашку с её плеч, обнажив прелестную грудь. Она смотрела, как она выпадает наружу. Её взгляд остановился на моих слаксах и трусах вокруг лодыжек. Она слегка толкнула меня в грудь, и я споткнулся, пытаясь удержать равновесие. Когда я почувствовал, что оно вот-вот покинет меня, тяжело сел на голую задницу. Я уставился на женщину, сидя на полу, а затем снял с неё обувь и одежду. Её большие груди колыхались при движении, а плоский животик свидетельствовал о том, как тщательно она заботится о своей внешности.

Я снова поднялся на ноги и встал перед ней. Я потянул за один сосок, затем за другой. Она обняла руками свои груди, снова став скромной. Я обхватил её, прижавшись грудью к её согнутым запястьям, и обхватил её попку. Нашел и расстегнул застежку на её брюках. Они были просторными и мешковатыми и сразу же упали к её ногам. Она вышла из них без особого труда. На ней были трусики-бикини, красные, с завязками на талии. Я раздумывал, как их снять, когда заметил крючок на шнурке. Я нащупал его пальцами, нашел секрет и раскыл крючок. Она на мгновение согнула ноги, и изящная вещица спустилась вниз по её ногам и задрапировалась вокруг высоких каблуков.

Я коснулся её киски, прижав к ней тыльную сторону ладони. Её губки слегка приоткрылись, и я почувствовал тепло и влажность. Как в Алабаме — ясно, жарко и влажно. Южные девушки не возражают, когда они потные, горячие и влажные. Я развернул ладонь и придвинулся к ней вплотную, когда мой палец вошел в неё, погружаясь в её глубины. Она наклонилась вперед и прикоснулась своими губами к моим, но поцелуй остался незавершенным, пока мой палец глубоко проникал в её тело.

— Хуй, — сказала она, и её две руки обхватили меня.

— Постель, — ответил я. — "Болтливая Кэти", которую я ебал на кухне, сменилась женщиной, лишенной отрицания и переполненой похотью. Она заползла на кровать, длинные плавные кошачьи движения заставляли её тело сгибаться и вытягиваться. Её груди словно перекатывались под ней, роскошные и большие. Похоже, она уже истратила все свои слова. Она согнула колени и выпятила попку, открывая себя мне, её киска зияла и подмигивала влажным приглашением. И тут мне пришло в голову, что я пробовал её на вкус, но она утверждала, что не знает об этом. Я ухватился за одну лодыжку и дернул. Это нарушило равновесие и позу. Она перекатилась на бок, и я потянул её к краю кровати. Она визжала и пищала, пока не заметила, что я уперся коленом ей между ног, раздвигая колени. Она замерла и затихла.

Я коснулся её киски, прижав палец к выпуклым губам, очертив внутреннюю плоть, провел пальцем по шелковистым коричневым волосам на лобке. Она застонала и расслабилась, откинувшись на кровать. Я закинул её ноги себе на плечи и начал целовать её бедро, внутреннюю часть и дугу до точки смыкания. Я повторил это с другим бедром, разминая её плоть, массируя её, при этом старательно выдыхая своё сверхтеплое дыхание на поверхность её тела, вдоль всей щели её пизды, когда я двигался и нависал над ней. Я лизал и целовал её пизду в течение нескольких минут, что снова привело её к изысканному словоизвержению.

— О, о, пожалуйста, о, Сонни, пожалуйста, поцелуй её. Ты знаешь где, ты знаешь как, ты знаешь куда, пожалуйста, пусть это будет сейчас, сейчас, о, Сонни! — Несмотря на умоляющее предвкушение в её голосе, она держала руки вытянутыми над головой, не касаясь и не пытаясь направить моё спиралевидное продвижение к её расплавленному эпицентру. Только её бедра пульсировали и пытались завлечь меня своим давлением и близостью, поднимаясь и содрогаясь, прежде чем медленно опуститься обратно на край матраса. Я дразнил и доставлял удовольствие по очереди, так что когда мой язык наконец коснулся губ её киски, все её тело затряслось, и гигантская кульминация потрясла её. Она задыхалась, дрожала, вздыхала, а потом все прошло.

— Хуй, — шипела она, а я ещё даже не поцеловал её пизду. Она отстранилась от меня, крабом ползя обратно к середине кровати. — Сейчас же, хуй! — Она снова шипела на меня, откинув голову назад, опираясь на локти.

Я двинулся между её ног, и они раздвинулись, опустив пятки на матрас и приподняв её пиздёнку. Я коснулся её пальцем. Она застонала. Я коснулся её своим хуем. Миссис Россини закричала. Я вонзил в неё свой хуй, вошел в неё сильно и быстро, подгоняя слюнявую пену, которую я нашел там, прямыми толчками. Её тело расцвело и выгнулось дугой, когда я погрузился в неё. Её оргазм наступил мгновенно, она звала и плакала, извиваясь на кровати в конвульсиях.

Я склонился над ней, чувствуя, как её грудь трепещет, касаясь кожи моей груди. Я приподнял своё тело и оторвался от её промежности, вытаскивая свой хуй из её тела, пока в ней не осталась только головка. — Миссис Россини, ты понимаешь, что я буду ебать тебя, когда захочу?

— Ага. — Она хрюкнула. — Мне нравится. — В этот момент дверь её спальни открылась, и Брент просунул голову внутрь. Она его не заметила. Её тело было напряжено, взвинчено от повышенного сексуального возбуждения. Глаза были закрыты, и всё, что она знала, это то, что хуй, пронзающий её тело, разжигает страсть во всей её плоти.

Брент вошел в комнату.

Я сдвинул бедра вверх и вошел в её пиздёнку, пронзив её полностью. И последующая отдача, обратное движение, была длинной и сочной. Я подвытащил член, только головка моего хуя снова стала разделять губы её пизды.

— И с этим ключом я смогу прийти сюда в любое время и овладеть тобой? — сказал я, глядя на Брента.

Он подмигнул мне и начал раздеваться.

— О да! — простонала она, но я не знал, было ли это ответом на вопрос или реакцией на мой спускающийся в её глубины хуй. Я снова отстранился и стал ждать. Какое-то мгновение она тоже ждала, не двигаясь, прислушиваясь, неподвижно. Брент замер.

— Миссис Россини, ты сказала, что хочешь всё. Я так понимаю, это значит, что ты хочешь их всех, всех нас. Включая твоего сына. Ты хочешь, чтобы мы все ебали тебя, брали тебя, нанизывали тебя, и делали это снова, снова и снова? — Мой хуй опустился.

— Да, охххх, Боже, ДА! — Она рычала, её голова моталась вперед-назад, когда медленно проникающий хуй вливался в её тело.

— И ты сказала, что хочешь получить "Энни"? Мы сделаем тебе "Энни", но когда я захочу. Думаю, лучше всего в эти выходные. Может, в субботу? — Я сильно вошел в неё. Дрожащая женщина хрюкнула, и её бедра приподнялись навстречу неодолимому проникновению. Она хрипела и стонала, но не произносила ни слова. Я вбивался в неё снова и снова. У неё не было слов.

Мой оргазм наступил как раз в тот момент, когда она затихла, что вызвало в ней новые ощущения. Мой хуй, прижав её к кровати, укоренился в ней и начал выбрасывать в неё порцию за порцией спермы, и она ответила новым экстазом. Её ноги обхватили меня и зафиксировали на месте, дрожа и глубоко вдавливаясь в меня, её руки скрестились за моей шеей. Её движение заставило меня опуститься и полностью лечь на неё. Я поцеловал её в губы, чувствуя, как её груди оказались между нами, осторожно, чтобы не защемить одну из её больших прелестей. Она поцеловала меня в ответ, но лишь на мгновение, потому что новая волна оргазма вырвалась из неё, напрягая и сотрясая её последовательными волнами удовольствия, пока, наконец, все не закончилось, и она не рухнула на кровать.

— Ты, ты должен уйти, — задыхалась она. — Время. Джоуи возвращается сегодня вечером. О, черт!

Я наклонился над ней. — Не еби своего сына, пока я не разрешу. Хорошо?

Это её успокоило, она затаила дыхание, и я предположил, что она пытается прочистить свой одурманенный сексом мозг. Наконец, она кивнула.

— Только после того, как ты мне скажешь, — задыхалась она.

Брент был голый, вне зоны её видимости, закрыт моими локтями, даже с её открытыми глазами. Он уставился на меня. Я усмехнулся и снялся с его матери.

— Миссис Россини, тебе определенно пора выебать своего сына! — сказал я. — Брент, она вся твоя.

Я отодвинулся от неё, и она выглядела искренне озадаченной. Но тут в поле её зрения появился Брент, и она словно преобразилась. Она перекатилась, села на колени и присела на другую сторону кровати, глядя то на меня, то на него. Её глаза были дикими.

— В чем дело, мама? — прошептал Брент. — Ты прекрасно выебала меня прошлой ночью.

Бешеный огонёк в её глазах угас, и она кивнула.

— Я знаю, сынок, но… но, ты знаешь, что со мной случилось? Я была изнасилована, помнишь? Он принуждал меня, связывал, трахал.

— И ты сама хотела всего этого, — пробормотал я. Саша выглядела так, будто я предал её. — Сверху или снизу, миссис Россини? — спросил я.

Она оторвала взгляд от огромного хуя Брента и уставилась на меня, как на незнакомца. Наконец она кивнула и вернулась взглядом к его хую.

— Я хочу быть снизу, — тихо сказала она. — Я хочу ебать тебя, Брент. Я хочу, чтобы твой большой, огромный хуй погрузился в меня так глубоко, как ты только сможешь. Я хочу, чтобы ты натянул меня, пока Сонни смотрит. Я хочу, чтобы он видел, как ты ебёшь меня… — её лицо исказилось в гримасе. — … как ты ебал его маму прошлой ночью. — Она подняла глаза, чтобы посмотреть Бренту в глаза, но он уже переместился на кровать. Он потянулся к ней, и она упала на спину, раздвинув ноги. Упоминание о моей матери, казалось, только разожгло его желание войти в свою.

— Я знаю, что ты ебал её, Брент. И миссис Уиллс, и Энни. Я видела, как Энни брала тебя и как она кричала, когда ебала тебя. Я хочу увидеть, как ты ебёшь Сиси, Лору, Кайлу и Алиссу. Я хочу видеть, как твой большой хуй входит в них всех! Я хочу видеть, как они визжат, когда ты долбишь их до потери сознания! — Она переместилась на кровать, обхватила его хуй обеими руками и расположила его у входа в свою пиздёнку. — Теперь выеби меня! Выеби меня, Брент! — прохрипела она, страсть звенела в её голосе.

И Брент выеб её.

Сначала его хуй медленно погружался в неё, вверх-вниз, вверх-вниз. Но потом, наконец, она подняла ноги, и проникновение стало полным. Она была прижата к кровати его огромным хуем. Он прогнул спину и обхватил сначала одну грудь, затем другую, посасывая и целуя её, а затем взял её за зад и начал сильно в неё вбиваться.

Миссис Россини кричала, её голова тряслась, волосы разлетались, а её пятки барабанили по его спине, нанося беспорядочные удары, когда он поднимался и опускался, снова и снова погружая свой хуй в её тугую пизду. Через несколько минут она забилась в оргазме, который вызвал такую же реакцию у Брента. Он входил в неё снова и снова, хрюкая, когда наполнял её своей кончей.

К этому времени у меня снова стоял. Я стоял неподвижно рядом с кроватью и наблюдал за их сексуальным столкновением. Ничто из того, что я наблюдал до этого момента, не было таким сексуальным, как этот момент. Видеть, как Наташа даёт своему сыну в первый раз — ну, ладно… четвертый, пятый, но кто считает? Это заставило меня немного сойти с ума. Как только Брент перестал накачивать её и перевернулся на бок, его хуй показался из её тела, покрытый их взаимной кончиной, я подошел к тумбочке и нашел то, что искал. Не вибратор, хотя, подумав, я взял и его; я искал именно смазку. Я показал тюбик.

— Миссис Россини, ты действительно знаешь, что такое "герметичность"?

Наташа повернула голову в мою сторону.

— Да… — сказала она, звучно и пьяно. — Я знаю, что значит "герметичность". — Она говорила невнятно.

— Я думаю, тебе нужно иметь хуй в жопе и один в пизде, просто чтобы убедиться в этом. В технике одновременного хуесососания сможешь попрактиковаться в другой раз. А пока отсоси ему. Ты уже делала своему сыну минет?

Наташа приподнялась на локте, и её глаза, казалось, прояснились. Она уставилась на мой эрегированный хуй.

— Ты хочешь вставить его мне в жопу? — сказала она с сомнением в голосе.

— "Герметичность", — мягко сказал я. — Это наша цена за то, что мы согласились приходить к тебе домой и "насиловать" тебя, как мы время от времени делаем с Энни. Помнишь? Ты сказала, что хочешь этого. Чтобы кто-то удивлял тебя, "ел" тебя и ебал твою пизду и жопу, когда ты меньше всего этого ожидаешь? — подсказал я.

Наташины глаза поднялись и посмотрели в мои. Я почувствовал, что мой хуй ослаб, но он не дрогнул. Она кивнула.

— Да, ёбтвоюмать, да, я помню, — сказала она.

— Соси хуй своего сына. Сделай его твердым. Насадись на него, а потом наступит время твоей жопы. — Я звучал грубо, но я и чувствовал себя грубым. Я хотел наброситься на неё и выебать её быстро и жестко, опустошить себя в неё, своё сердце, свою душу и свой хуй, но я сохранял контроль над своими низменными желаниями. — Сейчас же, — настаивал я.

Брент перекатился на спину.

— Ты можешь принести мне тряпку? Что-нибудь, чтобы вытереть его?

— "Герметичность"! И, Наташа, тебе, возможно, придется "съесть" немного киски, чтобы все было ровно. Начни с того, что попробуй свою собственную пиздёнку. Это простой шаг от слизывания соков киски с хуя к тому, чтобы прижаться к ней губами и делать с ней то, что тебе и самой нравится, и посмотреть, будет ли она готова к тому же. — Мой голос был тихим и низким, я чуть ли не квакал.

Она смотрела на меня мгновение, но в конце концов кивнула. Она повернулась к Бренту, нашла его лежащим на спине. Она встала на колени и перебралась к нему. Опираясь на колени и локти, она начала лизать, а затем сосать его вялый хуй. Через несколько минут Брент "восстановился", и она взяла треть его хуя в рот и горло, пытаясь взять больше, но отступая назад с чавканьем и облизыванием. Его хуй пульсировал и блестел. Она не стала ждать, а полезла на него, двигаясь вверх по его телу, чтобы расположить свою пизду над его огромным хуем. Она согнула ноги и приподнялась. Брент помог ей, держа хуй вертикально, что заставило её подняться немного выше. Наконец кончик вошел в её пиздёнку, и она опустилась на него.

— Ооо выыыееебиии меееняяя! — простонала Наташа, когда огромный инструмент пронзил её тело. Она отстранилась от него, а затем снова надавила несколько раз, в итоге начав покрывать его хуй своими соками. Через несколько минут ей удалось заставить его снова войти в её тело. На смену прежней страстной атаке пришло осторожное введение мясца её сына в её тело с тщательным обхватыванием, которое, как мне показалось, должно было взорвать мозг Брента ещё до того, как она заставила его полностью войти в неё.

Но, наконец, она смогла крепко сесть на его бедра, горбясь, скрежеща по застрявшей в её пизде его могучему хую. Затем она затихла и повернулась, чтобы посмотреть на меня.

Я отошел немного в сторону, чтобы понаблюдать за развитием событий, и делал это с изумлением. Я наблюдал за тем, как они вдвоем договариваются о механике совокупления. Я ясно видел, что ни один из них не сосредоточился на том, "кто кого" трахает. Но я видел. Видя, как мать насаживает своё тело на хуй сына, сосредоточенно обхватывая его своей сочной плотью, наблюдая, как она вводит его в свою пиздёнку, сидя на нем верхом, заполненная его хуем… все это просто захлестнуло меня, и я испытал момент сильной гордости. Это извращение… немного, я признаю это, но они ебались друг с другом из-за меня. Они получали то, что хотели, благодаря мне. Когда Наташа оглянулась на меня, её глаза блестели от концентрации и усилий, стимуляции и ощущений. То, что женщина могла с такой решимостью впихнуть в своё тело охеренную дубинку Брента, казалось невероятным. Мой хуй размяк на свежем воздухе, наблюдение за тем, как женщина насаживается на огромный хуй другого мужчины, видимо, пугало его.

Наташа повернула своё тело, и она, и Брент застонали от этого движения. Его хуй образовывал ось, на которой она вращалась.

— Жопа, — прохрипела она. — Жопа? — повторила она, но уже в форме вопроса.

Не могу поверить, что она оставила это на моё усмотрение, как будто я мог отказаться от такого предложения. Я переместился к изголовью кровати.

— Отсоси мне хорошенько, женщина, — сказал я, пытаясь звучать грубо или что-то в этом роде, и потерпел неудачу. Это заставило её улыбнуться, а Брент захихикал, что, учитывая его положение, должно быть, потребовало значительных усилий.

— О, о боже, Сонни. Не давай ему смеяться. Я чувствую его в горле, клянусь! — Это заставило Брента снова захихикать, а его мать застонала, содрогаясь от удовольствия, когда мелкая дрожь пробежала по хую вверх в её кипящие внутренности. Она пришла в себя, затем наклонилась, извиваясь, и взяла конец моего хуя между губами. В моей голове что-то взорвалось, и я, кажется, на мгновение ослеп, потому что, когда я снова что-то заметил, то понял, что мой хуй — тверд, а её рот полностью обхватил его под каким-то вывернутым углом, что оказывало на меня странное давление.

Брент держался своими руками ягодицы её попы и нежно двигал ими, что заставляло её издавать булькающие ворчащие звуки от удовольствия и возбуждения, но делало её отсос моего хуя небрежным. Я отступил назад, и она чуть не опрокинулась, пытаясь удержать своим ртом мой хуй, чем я был восхищен. Я хотел было сдаться на её милость и кончить, но вместо этого мне нужно было научить её жопу принимать хорошо поставленный хуй. Я придвинулся к ним, и Брент притянул её к себе в поцелуе, который опрокинул её вперед на его грудь. Они погрузились в свою страсть, и я воспользовался моментом, чтобы достать вибратор из тумбочки.

Когда они расцепились губами, задыхаясь, Наташа начала дрожать и трястись, а её зад начал подрагивать на хуе, на котором она скакала, двигаясь и извиваясь, как будто она пыталась выжать его из себя, убежать или что-то в этом роде, но, обнаружив, что он слишком длинный, и она не может с него сняться, она осталась им пронзенной, пока оргазм проходил через неё. Брент взял две подушки с кровати и приподнял её, пока она скакала на нём, подложив их под свою задницу. В последний момент его мать приподнялась на коленях, чтобы было легче, но потом она потеряла волю и тяжело опустилась на его хуй, пронзая себя и хрюкая при этом. Её глаза были тусклыми от страсти, одновременно блестели от напряжения и были полны сосредоточенности.

Брент ещё раз потянул её вперед, что, учитывая небольшой подъем подушек, приданный его бедрам, подбросило её задницу в воздух. Он раздвинул ноги, что ещё больше "открыло" его мать. Она слегка поскользнулась, небольшой толчок, который, казалось, потряс её. Она напряглась и попыталась откинуться назад, выгнув шею, обхватив плечи сына. Я переместился между его ног и положил свои "инструменты" на кровать. Cхватил её за жопу и раскрыл её.

— Вот дерьмо! — пробормотала она.

— Хороший вопрос, — сказал я. И спросил, есть ли у неё другие просьбы, прежде чем я выебу её в жопу, но она настаивала, что уже "готова".

— Засунь его в меня, когда будешь готов. — Она застонала, её голос звучал придушенно, как будто возникая вокруг ствола хуя, который, казалось, пробежал вверх по её позвоночнику и упёрся в заднюю стенку её горла, но изнутри. Её тело не переставало раскачиваться.

Я достал смазку, намазал ею колечко её сраной дырочки и немного помассировал её. Она хрюкнула, когда мой палец вошел в неё. Еще смазки, ещё палец, ещё смазки. Она замерла, когда мой палец вошел в неё в первый раз. Она наклонилась вперед и подтянула колени, подняв своё тело так, что хуй Брента наполовину вошел (или наполовину вышел) из её киски. В таком положении она ждала.

Тонкий вибратор охладился в ночном воздухе, и когда я прикоснулся им к её заднице, она подскочила, но от этого движения она только потеряла контроль над своими мышцами, и её подвешенное тело скользнуло по хую, пока он снова полностью не оказался внутри её тела. Я ввел в неё кончик вибратора, и она приподнялась и задвигалась, желая его… желая… желая, и принимая несколько дюймов вибратора в свою попку. Я вынул его и, добавив больше смазки, ввел его в неё ещё глубже. Она опустилась на хуй Брента и больше не предлагала никакой помощи. Я вводил и выводил серебристый фаллоимитатор/вибратор из её попки, пока полностью не погрузил его в неё. Я откинулся на спинку кресла и стал наблюдать за своей работой. Брент немного сгорбился, и Наташа как-то отреагировала, но без особого желания из-за двойного проникновения.

Когда я включил вибратор, тело Наташи дернулось, и она закричала, нечленораздельно подтверждая получения удовольствия. Её бедра тряслись и дергались, дрожа и сотрясаясь от вибрации, проникающей в неё.

— Ебать, я чувствую это своим хуем! — сказал Брент сквозь стиснутые зубы.

— О, о, о! — Наташа хрюкнула, когда снова начала кончать. Она подняла голову и поцеловала сына в губы. — Выеби меня, малыш, выеби свою мать, пока Сонни занимается моей жопой. Я хочу всё, Брент, малыш. Выеби меня.

Я не был уверен, о чем именно она просила. Он вряд ли был в том положении, чтобы мог много сделать, но она поцеловала его, подняла бедра и впилась своей пиздой в его ствол так сильно, как только могла. Я прикоснулся к вибратору и усилил его зуд. Попка Наташи начала порхать вверх-вниз, гоняясь за частотой вибратора, с которой она не могла и надеяться сравниться. Наконец она сжалась и напряглась, все её тело дрожало… дрожало… и дрожало.

— Боже, она такая тугая! — хрюкнул Брент. — Выеби меня, мама! Выеби меня!

Его слова, казалось, задели что-то в Наташе Россини, и она начала молотить бедрами вверх и вниз с диким неистовством. Затем наступил пик оргазма, она напряглась и опустила задницу, вгоняя хуй сына обратно в себя. Она лежала неподвижно. Брент потянулся к её бедрам и потянул за большие щечки её задницы.

— Твоя очередь, Сонни. Выеби мою мать в жопу! — прорычал он. Его руки тянули её за бедра, ещё больше раздвигая её для меня.

Эти искренние родственные чувства так тронули меня, и всё, что я хотел сделать, это подчиниться. Я вынул дрожащее серебро из её зада. Брент снова раздвинул её ягодицы. Я встал на колени позади женщины со своей пикой наперевес и прикоснулся головкой хуя к её анусу. Когда я надавил на него, её тугой жар чуть не "разорвал" меня. Мне захотелось просто опрокинуться и разбрызгать свою влагу по всей комнате. Но я собрал всю свою волю в кулак, отстранился, капнул ещё смазки на место нашего соединения и толкнулся вперед. Наташа приподняла зад, и я погрузился в её жопу, минуя привратника.

И Брент, и Наташа застонали от дополнительного веса. Брент обхватил руками спину Наташи, под её руками. — Выеби её, сейчас же. — Брент хрюкнул откуда-то снизу.

Я обрел равновесие, приподнялся, вытащил хуй наполовину из её попки, а затем начал вводить его обратно. Ощущения почти переполняли меня; тугой и горячий, мой хуй, казалось, передавал в мозг ощущение от каждого бугорка в канале её заднего прохода, стимулируя меня и мой хуй на всем пути. Выход. Вход. Туда. Сюда. Я сделал несколько толчков в её жопу. Затем я отпрянул назад и сильно врезал туда.

— О, боже, да. Вот так. Вот так. Выеби меня сильнее, Сонни! Выеби мою жопу, вот так! —плакала Наташа.

Когда я сделал это, она снова вскрикнула и закричала, её тело пыталось двигаться, реагировать, но Брент удерживал её на месте. Я вбивался в неё снова и снова, пока она не начала содрогаться. Я почувствовал, как и Брент выгибается под нами. Вместе, мы ебали его мать в два ствола.

Казалось, она непрерывно кончала в течение нескольких минут, прежде чем мой собственный оргазм пронесся через меня, и я почувствовал, как Брент начал извергаться в женщину, которую мы делили хуями. Я думаю, что это длилось всего минуту или около того, потому что это было так интенсивно, что я почти извергся, как только она впервые сильно сжала мой имплантированный в неё хуй. Наташа бессвязно лепетала, её тело, сжатое с двух сторон и полностью заполненное, не могло сделать ничего другого, кроме как дрожать между нами и чувствовать, как мы ебём её. Она принимала нас обоих в себя и кончала… кончала и кончала. Её болтовня наконец прекратилась, когда я вытащил хуй из её ануса и сел на пятки. Брент вытащил подушки из-под своей задницы и поднял колени. Он пару раз ударил снизу хуем в пизду своей бездействующей матери, но она не шелохнулась. Она лежала, полностью открытая, полностью распростертая на своем сыне.

Я встал с кровати, довольный тем, что она будет готова к сеансу закупорки. Внезапно я почувствовал усталость, захлестнувшую меня от постоянного сексуального возбуждения. Я медленно одевался, оставляя мать и сына без движения. Когда я оделся, я подошел и положил руку на попку Наташи. Когда она не шевельнулась, я сильно и громко шлепнул её.

Она вздрогнула.

— Боже, Сонни! Что ты делаешь? — сказал Брент, открывая глаза и выглядывая из-под своей лежащей матери.

— Никакой ебли ни завтра, ни в пятницу. В субботу, Брент, свяжи свою дорогую мамочку и привези её в дом Уиллсов в десять тридцать. Мы должны быть готовы к её приходу, — сказал я непринужденно. — Никакого траха, никаких отсосов, ничего. Не трахайте друг друга до субботы. — Я пожал плечами. — Или проигнорируйте меня, но я уверен, что вы оба получите больше удовольствия, если не будете прикасаться друг к другу пару дней, пока Наташа Россини не станет "герметичной". Тогда, Брент, ты можешь ебать свою мать так много и так часто, как хочешь ты, или как хочет она, если ты считаешь, что ты на это способен. Саша, ты можешь рассчитывать на то, что в ближайшем будущем мы будем ебать тебя, и будем это делать неожиданно. И еще, в субботу я собираюсь обработать её жопу ремнем. И, Наташа, тебе, возможно, придется вылизать пизду другой женщины, так что будь готова "опуститься" на неё, когда я попрошу. Хорошо.

— Конечно, Сонни. Как скажешь. — Брент сказал своим лучшим голосом в стиле "да пошел ты нахуй". Он не был известен своим сарказмом, но, похоже, овладел этой тактикой в достаточной степени.

— Миссис Россини? — сказал я после долгой, "беременной" паузы.

— Сонни, Сонни… — Наташа подняла голову. — Если ты позволишь мне смотреть, как ты ебёшь свою мать, ты можешь делать со мной все, что захочешь.

Я покачал головой. Всё время ведёт переговоры.

— Это свидание, Наташа. Но она может настоять, чтобы ты "съела" её, пока я ебу тебя. — Я только что это придумал. Какой-то агент из меня да и получился.

— Все, что скажешь, Сонни. Лишь бы я мог посмотреть, как ты ебёшь собственную мать.

Я так и оставил их там. Я не сказал ей, что МОЯ мать взяла елдачину её сына в свою жопу! Миссис Россини могла оказаться ищущей конкуренции и попробовать сделать это сама, что могло бы испортить все предстоящие выходные.

Я встал и поспешно оделся. Я не хотел встречаться с Джоуи Россини.

Вышел из их дома. Я сделал всё, что мог. Я чувствовал себя удрученным деликатностью этого дела, но был в эйфории от того, что собрал все части вместе. Теперь оставалось только ждать. Проинформировав ребят о ситуации, я вернулся в колледж и продержался следующие два дня. Все было на мази или настолько на мази, насколько я мог это сделать. Следующим событием должна была стать встреча с сестрой Алиссы — Мелиссой… и её отъёб.

Далее...

ГЛАВА 07

может быть...

P.S. Очевидно, по оценкам и просмотрам, серия приелась. Или слишком часто выходят очередные выпуски. Или переводчик. Поэтому с этой главы бъём по тормозам и ждем реакции. Наверное, надо перейти на раз в неделю (например - по пятницам) и тянуть резину. И пусть место говнопереводов и шлака, как пишут в комментариях к благородным рассказам в стиле чистого BTB, займут именно они. Хотя они и так в топе, где им и место. Ну, или мелконарезанная капуста ладного инцеста, 100-ая серия, как братик с сестрой залезли на чердачок. Так что отдыхайте и наслаждайтесь настоящей литературой.