Она проснулась два часа спустя от звука грузовика мужа во дворе. На мгновение подумала о том, чтобы пойти ему навстречу, но все еще была в полудреме под одеялом, когда он вошел в спальню. Тим легонько поцеловал ее в щеку и начал раздеваться, прежде чем исчезнуть в ванной для принятия столь необходимого душа. Она завидовала его способности разгуливать вот так голышом, и хотя она знала, что смотреть на это неправильно, ей действительно нравился этот вид. Он появился двадцать минут спустя, одетый только в боксерские шорты, которые она приготовила для него. Гвен также приготовила футболку "Нельсон Сантехник", но она знала, что вряд ли он наденет ее в постель - он никогда этого не делал.

— Добро пожаловать домой, - прошептала она, когда он со стоном опустился на матрас.

— Я думал, что у нас есть подмастерья, которые выполняют всю черную работу, - проворчал он. - Передвигать старые водонагреватели кончиками пальцев – это работа для молодых. Черт, я устал. Спасибо, что приготовила мне ужин. Спокойной ночи, милая.

Он перекатился на бок, чтобы поцеловать ее, прежде чем рухнуть обратно. Через, казалось, секунды, его мягкое ритмичное дыхание сказало Гвен, что он спит. Все чувства раскаяния, которые она могла испытывать по поводу своих действий за последние два дня, к счастью, тоже спали.

— - -

В своем воображении она была в торговом центре на сцене, где обычно играли музыканты во время праздников. Только сегодня притягательной силой была она. Она была обнажена и стояла на чем-то вроде поворотного стола, который медленно вращался, в то время как вокруг прогуливались покупатели, казалось, не обращая внимания на зрелище на сцене. Ее руки были связаны за спиной таким образом, чтобы выставлять напоказ прохожим ее грудь, в то время как ее лодыжки были прикованы к тому месту, где она стояла, достаточно раздвинув ноги, чтобы продемонстрировать ее принадлежность к женскому полу любому, кто мог бы пожелать посмотреть. Диск под ней продолжал вращаться, но никто не проявлял ни малейшего интереса.

Кроме одного человека. Она поймала его краем глаза, когда ее обнаженное тело поворачивалось, полностью сосредоточив его внимание на дисплее перед ним. Она скорее почувствовала, чем узнала, что это был мужчина из раздевалки. Он тоже был обнажен, огромная эрекция, слишком большая, чтобы быть возможной для человека, указывала на нее из-под его выпуклого живота, его рука замерла на конце розовоголового монстра, когда ее груди и половые органы оказались в поле зрения. Наконец повернувшись к нему лицом, их глаза встретились, в то время как его рука начала поглаживать...

— - -

Она проснулась с тихим вздохом, ее тело было мокрым от пота. Рядом с ней безмятежно спал Тим, его дыхание граничило с тихим похрапыванием. Просто сон, уверяла она себя. Просто сон и нечего больше. И хотя она была встревожена все еще свежими образами в своем сознании, она также поняла, что хочет вернуться к ним, чтобы посмотреть, что этот мужчина будет делать дальше. Гвен знала, что сон не придет снова без некоторого чувства вины и самокопания. Вздохнув, она встала и попыталась сосредоточиться на часах. 4:30. Мысль о душе, чтобы смыть быстро испаряющийся пот, звучала заманчиво, но это могло разбудить Тима. Можно было бы просто начать завтракать, решила Гвен и потянулась за халатом.

— Здесь только я и Тим, мне это не нужно, - смело заявила она себе и направилась на кухню.

Проснувшись полтора часа спустя, Тим обнаружил ее сидящей за столом и рассеянно потягивающей кофе. Поцеловав ее в макушку, он направился к кофеварке.

— Все в порядке? Ты встала довольно рано.

Тот факт, что она была здесь в одной ночной рубашке, был просто еще одной причиной для вопроса.

— Да, я в порядке, просто не могла уснуть.

Гвен встала и подошла к плите.

— Теперь, когда ты встал, пожалуй, я доем яичницу с беконом.

Они ели, пока Тим рассказывал о событиях предыдущего дня, подробно описывая каждый болезненный шаг, предпринятый для того, чтобы довести работу до такой степени, чтобы они могли уйти на ночь. Гвен слушала вполуха, время от времени вставляя "угу" или "хммм" там, где, по ее мнению, это было уместно.

— Похоже, у тебя что-то на уме, - сказал Тим.

— О, просто кое-что, что я должна сделать сегодня, - быстро объяснила она. - Я собираюсь в город за бумагой для ксерокса и тонером. И мне все еще нужно найти платье для ужина в Торговой палате.

— Тебе не обязательно идти на ужин, если ты не хочешь, - сказал ее муж, ставя свою тарелку в раковину.

– Нет-нет, я должна идти, - ответила она.

Смирение в ее голосе заставило Тима поверить, что она считает это рутиной. На самом деле Гвен столкнулась с перспективой того, что она действительно планировала сделать сегодня, и что она была бессильна остановить.

— - -

Утро прошло так же, как и большинство других утра, грузовики были отправлены, за лошадьми ухаживали, и в конце концов Гвен обнаружила, что вернулась в дом, готовясь к своей поездке в центр города. Более конкретный план сформировался, пока она убирала в стойлах. Первой остановкой была комната Элисон. Маленькие размеры комнаты Эли в общежитии колледжа и квартиры, которую она теперь делила в городе со своим мужем Джейсоном, привели к тому, что некоторые вещи она оставила при переезде. Закрыв за собой дверь, Гвен встала перед комодом, заполненным вещами ее дочери.

Дочери Тима и Гвен унаследовала внешность своих родителей — незнакомые люди, оценив привлекательную внешность и телосложение Эли и ее матери, пришли бы к выводу, что они сестры, разделенные всего несколькими годами, в то время как Кей Ди пошла в Тима. Несмотря на поразительное сходство телосложения, мать и дочь редко, если вообще когда-либо, одалживали одежду друг у друга. Элисон находила стиль одежды матери в лучшем случае ультраконсервативным, в то время как Гвен была откровенно шокирована некоторыми вещами, которые ее дочери носили вне дома в подростковом возрасте. Их мать отчаянно хотела вмешаться и сделать их "подобающими леди", но Тим настоял на своем, мягко напомнив жене, что их дочери сами по себе и были воспитаны так, чтобы принимать правильные решения.

В сундуке перед ней лежала одежда, включая нижнее белье. Она достаточно постирала, чтобы знать, какими скандальными вещами ее дочь прикрывала свои интимные места, и надеялась, что оставила что-нибудь в своем ящике. Она следила за своими дочерями, когда они были подростками, говоря себе, что это ее долг и право - проверять, нет ли у них каких-либо принадлежностей для употребления чего-то неподобающего, которые они могли бы прятать. Худшим, что она когда-либо находила, была нераспечатанная коробка презервативов в ящике нижнего белья Кей Ди. Гвен хотела рассказать дочери об этом открытии, но не могла заставить себя заговорить об этом. Реакцией Тима было облегчение от того, что его дочь воспользовалась защитой, и дело было отложено в долгий ящик, коробка аккуратно поставлена на место, где она ее нашла. Однако Гвен прекратила свои проверки после того, как они уехали в колледж, и сейчас она, честно говоря, не знала, что могло остаться у Эли.

Потянув за ручку ящика, она обнаружила бюстгальтеры и трусики всех фасонов, перемешанные друг с другом, как будто ее дочь только что перерыла их, чтобы выбрать те, которые ей подойдут. Гвен мгновение осматривала беспорядочные груды, прежде чем осторожно снять лифчик. Казалось, что в нем не было никакого веса по сравнению с теми, что были на ней. Оно было светло-голубого цвета, простой хлопчатобумажной конструкции, с застежкой спереди. Быстрая проверка бирки показала, что размер примерно правильный. Глубоко вздохнув, она стянула через голову футболку Nelson Plumbing и быстро потянулась за спину, чтобы расстегнуть свой полный бюстгальтер. Снимаю его с ее плеч и кладу на кровать вместе с рубашкой. Гвен, не теряя времени, натянула то, что осталось от Эли, обнаружив, что хлопок удивительно удобно прилегает к ее груди по сравнению с толстыми проволочными ограничителями, которые она обычно носила. Ее торчащие соски отчетливо выделялись на тонких чашечках, и она подумывала попробовать что-нибудь более существенное, прежде чем решила придерживаться своего плана.

Подходящая пара трусиков была на виду, но внимание женщины было приковано к белому кружевному предмету одежды, спрятанному сзади. Она осторожно потянула его, чтобы показать маленький треугольный лоскут тонкой ткани, одна полоска резинки прикреплена к двум углам, другая полоска прикреплена к середине первой нитки и третьему углу.

— Это не может быть удобно носить в течение длительного времени, - подумала Гвен.

Мысль о ее собственной дочери, дразнящей этим мужчину, прежде чем полностью снять его для него, промелькнула у нее в голове, прежде чем она отбросила ее. Даже Потаскушка знала, что настаивать на этом было бы чересчур.

— Ты действительно больна, - пробормотала она, положила стринги туда, где нашла их, и выбрала синие трусики.

Они, казалось, были обрезаны высоко на бедре, но все еще имели достаточно большие треугольники как спереди, так и сзади, и широкий образец, соединяющий их. Удовлетворенная, она села на кровать, чтобы сбросить туфли и джинсы, прежде чем встать и стянуть бежевое нижнее белье с ног. Она поспешно заменила их подборкой бикини, которую держала в руках, и посмотрела на себя сверху вниз. Хотя они обнажали больше кожи, чем у нее когда-либо было раньше, она была довольна их посадкой. Собрав свою сброшенную одежду, она открыла дверь и осмотрела коридор, прежде чем направиться в свою спальню.

Гвен уже знала, что она собирается надеть. У нее был сарафан, который ей особенно нравился, доходивший чуть выше колена — в большинстве дней он казался достаточно смелым, чтобы демонстрировать такую кожу, но сегодня, с ее выбором нижнего белья, он казался декадентским — и даже решила оставить две верхние пуговицы расстегнутыми, почти обнажая ложбинку между грудями, отказавшись при этом от наполовину поскользнувшийся. Предпочтительной обувью были балетки, и она быстро направилась к своему внедорожнику, боясь, что если не пойдет сейчас, то может струсить.

Она уже много раз бывала в магазине канцелярских товаров и точно знала, где находятся нужные ей вещи. Однако сегодня все было по-другому, и Гвен прогуливалась по ярко освещенному помещению, небрежно высматривая ненужные ей вещи, приседая, чтобы получше рассмотреть товар на нижних полках, подходя опасно близко к обнажению своих бедер. Наконец, решив, что оставаться дольше означало бы рисковать быть пойманной, она направилась туда, где были сложены картонные коробки с бумагой, выглядя беспомощной, пока молодой продавец не подошел и не предложил отнести это в машину. Гвен улыбнулась при воспоминании о том, сколько тюков сена она подбросила тем утром, захлопала глазами и поблагодарила молодого человека за его доброту и внимание.

Гвен открыла заднюю дверь для помощника и отступила назад, чтобы позволить ему поставить коробку на заднее сиденье. Она на мгновение подумала о том, чтобы, возможно, уронить сумочку и наклониться, чтобы поднять ее, позволив платью упасть с ее тела и обнажить молодому человеку грудь, прикрытую лифчиком, но даме удалось убедить ее, что это, возможно, не очень хорошая идея. Вместо этого она еще раз поблагодарила его за службу и завела внедорожник.

Десять минут спустя она была на центральной площадке торгового центра, глядя на платформу, где теперь сидели скучающие подростки и пожилые граждане. Гвен не могла понять почему, но она чувствовала себя обязанной подняться по короткой лестнице, чтобы встать там, где она стояла во сне, медленно поворачиваясь, поражаясь тому, что то, что она видела сейчас, было точно таким же, как прошлой ночью.

За исключением голого мужчины, напомнила она себе. И еще ее обнаженной закованности в цепи. Гвен покраснела при этом воспоминании и поспешила с платформы к выполнению своей следующей задачи.