ГЛАВА ШЕСТАЯ

Мисс Хаген сидела на краю своей кровати, потягивая «Джеймсон» с содовой, и внимательно наблюдала, как Пэм торопливо снимает одежду.

— Иди ко мне, — наконец произнесла она, и девушка послушно подошла. — У тебя красивое тело, — продолжила хозяйка номера, проводя рукой вверх и вниз. Она мягко коснулась груди своей гостьи, скользнула пальцами ниже к бедрам, позволив им пройтись по нижней части живота, и наконец пробежалась поверх аккуратной рощицы темного меха. — Твоя грудь на удивление упругая как для своего размера... И мне нравится эта полосочка под пупком. — Она чуть ущипнула его, и Пэм, несмотря на попытку выглядеть профессионально, хихикнула от щекотки. — Сколько тебе лет? Двадцать четыре, двадцать пять?

— Двадцать шесть.

Мисс Хаген глубокомысленно кивнула.

— Мне всегда хотелось обладать таким же телом, как у тебя, — прокомментировала она, допивая виски и отставляя стакан. — Всегда хотела иметь такие крупные, упругие груди... И такую же попку, — не слишком крупную, но высокую и достаточно большую... — Пальцы женщины продолжали свое неспешное путешествие. — И такие ноги... Боже, это просто невозможно, чтобы у кого-то были такие ноги!

— Мммм, — проворковала Пэм, подходя немного ближе, — Ну сейчас у тебя есть такое тело... Мое тело... И ты можешь делать с ним все, что хочешь, милая. Сейчас я вся твоя.

— Раздень меня! — вдруг приказала мисс Хаген. Она поднялась с кровати, выставила ногу, и девушка встала на колени, чтобы снять с нее туфли.

Она была не уверена относительно возраста своей клиентки. Судя по коже на ее лице и шее, по мельчайшей паутинке едва заметных морщинок вокруг глаз, ей было около тридцати, но тело говорило о другом. Когда хозяйку номера удалось освободить от блузки и брюк, появилась настоящая мисс Хаген, — и гостья нашла это зрелище завораживающим и очень поучительным.

Под одеждой у ее госпожи оказались бюстгальтер и трусики бледно-розового цвета — тончайшее, полупрозрачное и очень дорогое белье, которое скорее вуалировало, чем скрывало интимные сокровища.

Груди были высокими, но маленькими и округлыми, подобно свежим крепким яблочкам. Их венчали небольшие, идеально круглые темные соски. Пэм погладила чашечки бюстгальтера, ощутив под своими пальцами твердые кончики. Предпочитавшей мужчин, ей никогда ранее не доводилось прикасаться к груди другой женщины, и от осознания того, что она заставила эти соски так быстро, так нетерпеливо затвердеть, по телу девушки пробежала легкая дрожь. В том месте, где их ласкали пальцы, эти конусы стали жесткими и упругими, и гостья не смогла удержаться от того, чтобы наклониться и поцеловать нейлоновую ткань, скрывавшую чуть дрожащую плоть. Губы сомкнулись на соске, и на мгновение она куснула его, посасывая, пробуя на вкус ткань и плоть одновременно. К тому времени, как Пэм перешла ко второй груди, нейлон уже был влажным от ее слюны.

— Сними его, — хрипло прошептала мисс Хаген, и гостья послушно отстранилась. Она высвободила чашечки и помогла хозяйке стянуть белье через поднятые руки, а затем накрыла обнаженные груди своими теплыми, нетерпеливыми ладонями. Пальцы запорхали, подобно испуганным птицам, и Памела заглянула в глаза своей клиентки, — казавшийся таким твердым зеленый нефрит в ее взгляде таял и растекался бездонной глубиной, превращаясь в мерцающую поверхность темного лесного озера.

Пэм почувствовала, как начинает в нем тонуть, но не сделала ни малейшей попытки освободиться от колдовских русалочьих чар. То, что вчера еще казалось не более чем мимолетной фантазией, сегодня обрело отчетливую явь, и девушке очень не хотелось, чтобы волшебство исчезло. В конце концов, когда еще ей выпадет шанс попробовать что-то абсолютно новое, но заманчиво восхитительное, — да еще и получить деньги в придачу? Все сексуальные практики, приемы и хитрости, которыми она владела — это было одно; ее изыски могли быть время от времени немного странными, но в основном она делала со своими дневными клиентами только то, что годами практиковала с множеством других мужчин. Сейчас же все было по-другому, совсем иной опыт, — новый, чувственный, волнующий, ни с чем не сравнимый.

Все это возбуждало, манило и пугало одновременно. Наконец-то ее двойная жизнь в качестве девушки по вызову на полставки подарила ей по-настоящему авантюрную встречу, и ей хотелось выжать из нее все наслаждения, которые она могла получить.

Девушка быстро поцеловала мисс Хаген в губы; мимолетно, как будто чего-то боялась, — дерзкий, эффектный жест. В ответ женщина приоткрыла было рот и попыталась вкусить свою новую неопытную любовницу, но не успела, — губы ее гостьи уже опустились ниже, на мгновение прижавшись к ее острому, твердому подбородку. Девушка покусывала мягко, но чувствительно, прислушиваясь к глубокому томительному постаныванию своей клиентки, а руки продолжали с нежной настойчивостью теребить маленькие упругие грудки, твердые соски которых были похожи в ее ладонях на горящие угольки, отзывавшиеся на ласки сладостным наслаждением.

Убрав руки от груди только для того, чтобы сделать их доступными для своих губ, Пэм наклонилась и пососала навершие груди, заставив свой язык покрутиться вокруг сильно возбужденного конуса, смачивая его чуть влагой, беззвучно капавшей на возбужденную плоть мисс Хаген.

Отпустив грудь, которую она ласкала, девушка прошлась поцелуями через широкую ложбинку декольте и вверх по округлому вздымающемуся холмику второй груди, оставляя на своем пути едва заметные отметины губной помады. Месть была справедливой — такие же следы мисс Хаген оставила на шее, лице, груди и животе Памелы, когда ласкала ее языком. Девушка заметила пятна, когда раздевалась, и они взволновали ее почти так же сильно, как теперь возбуждали следы ее собственной помады на коже другой женщины. Пэм снова открыла ладони и яростно пососала правую грудь хозяйки, пощипывая сосок зубами, пока он не растянулся от возбуждения.

После этого девушка опустила голову ниже, прямо на вздымающийся плоский живот, и посреди круга легких красных следов от поцелуев, которыми она осыпала пупок мисс Хаген, прошептала:

— Я действительно не знаю, что должна делать с тобой... Или тебе... Или для тебя... Или что угодно...

— Черт тебя возьми, чего ты не знаешь!? — шумно выдохнула мисс Хаген, направляя руки Пэм к пояску своих узких трусиков.

— Ммммм, — проворковала гостья, засовывая большие пальцы за поясок и медленно стягивая их вниз. Потянув, она крепко прижалась губами к животу своей клиентки и поцеловала каждый дразнящий дюйм кожи, открывавшийся под сползающей вниз тканью, пока ее губы не защекотали пушистый кустик рыжевато-коричневых волос, которые, казалось, распустились, подобно весеннему цветку.

Мисс Хаген властно качнула попкой и бедрами, и трусики упали ей на колени. Слегка раздвинув ноги, она схватила голову Пэм, и нетерпеливо прижала ее к себе, яростно шепча:

— Сейчас, сейчас же! Чего же ты медлишь!? Бога ради, давай ешь меня!

Стоявшая на коленях девушка посмотрела на киску своей хозяйки, — первый женский интимный орган, который она видела настолько близко, и нашла его по-настоящему захватывающим. Пэм пришло в голову, что в этом сосредоточии чувственных наслаждений есть своего рода художественное совершенство: спелый, чуть набухший плод любви, уютно приютившийся между стройными упругими бедрами, разделенный точно по центру идеально ровной, тонкой прорезью, которую венчала густая шерстка. В этой щелочке едва виднелись внутренние губки, с притворной скромностью выглядывающие из-под набухших внешних складок. Она нежно поцеловала макушку этого лакомого кусочка, почувствовала на губах капельки влаги, которая уже начала сочиться изнутри, и нашла этот вкус совершенно восхитительным. Ее язык выдвинулся вперед, легко пробежал вверх и вниз по щелке мисс Хаген, слизнул еще немного сока, посмаковал его, пока вкусовые рецепторы не затрепетали от удовольствия.

— Даааа, — откуда-то сверху донесся стон ее хозяйки, все еще державшей Пэм за голову, — Я... Оооох, ну не томѝ же! Давай же, сделай это, черт возьми... Не заставляй меня ждать!

Конечно же, гостья не собиралась никого заставлять ждать, и уж тем более не собиралась сдерживаться сама. Коснувшись пальцами симметричных, будто вылепленных руками какого-то талантливого скульптора наружных губок, Пэм раскрыла их и прижалась губами к выступающим внутренним складкам. Они оказались влажными, и от прикосновения любящего рта, казалось, распустились сами по себе, подобно цветочному бутону. Девушка ощутила на своих губах возбужденную выпуклость клитора мисс Хаген, твердого и горячего, на мгновение почувствовав восхитительную вибрацию. Втянув в себя воздух, она затем проникла языком внутрь своей клиентки, — так глубоко, как только могла, вплоть до самого горячего, влажного любовного канала. Ее партнерша сильно вздрогнула, мышцы вокруг устья чуть напряглись, начав пульсировать и сокращаться вокруг ее подталкивающего языка, и Пэм впервые поняла, что должен чувствовать мужчина, проникая своим членом в отзывчивую женскую норку.

— Ммммм, какая хорошенькая, — пробормотала она, уткнувшись носом в киску. Вибрация ее нежных слов заставила любовную норку мисс Хаген исторгнуть свежую порцию любовной росы, и Пэм лакала ее своим игривым языком, зачерпывая внутри, набирая снова и снова. Устье влагалища расширилось, словно приглашая внутрь, открывая вожделенный путь, вызывая у любовницы такой же трепет, какой девушка так восхитительно почувствовала раньше.

— Оооох, а ты говорила... Говорила, что не знаешь, что делать, — простонала хозяйка гостиничного номера, обхватывая своими жаркими руками ритмично двигающуюся голову Пэм. — Похотливая девчонка... И у тебя хватило дерзости сказать, что это твой первый раз...

Может быть, Пэм действительно не знала, что делать; может быть, она делала все неправильно, но даже если бы ей захотелось в тот момент остановиться, она бы попыталась объяснить, что это и в самом деле ее первый раз с другой женщиной, и что она действует, ведомая исключительно своими инстинктами. Однако сейчас ее движения были гораздо сильнее и выразительнее любых слов, — девушка решила дать себе полную свободу действий.

Все еще нежно держа двумя пальцами разрез влагалища, чуть раздвинув его, она начала лизать вверх и вниз, облизывая все, от клитора до устья киски, жадно погружая язык туда, где могла найти малейшую дырочку, складку, самую крошечную щелочку, которые, как казалось, так истосковались за нежными ласками, так нуждались в нежной лижущей работе ее ротика.

— Дай мне... Дай мне лечь... — выдохнула откуда-то сверху мисс Хаген. — Я больше не могу стоять... Если только ты не собираешься... Не собираешься... Оооох, Господи Боже мой...

Продолжая искусно ласкать киску, сосать, целовать и лизать ее так, как будто она занималась этим всю свою жизнь, а не только последние пять минут, Пэм подтолкнула свою повелительницу к кровати. К счастью, она была рядом, и всего через мгновение женщина наткнулась на край матраса и упала на спину, отдав свое тело в объятия ожидавшей ее постели.

С явной неохотой оторвавшись от киски, молодая проститутка поспешно стянула с женщины трусики. Вот так намного лучше! Теперь ноги ее клиентки были свободны, и их можно было раздвинуть настолько широко, что восхитительная щелочка расходилась сама по себе.

— Отодвинься назад, дорогая, — нежно попросила она. — Дай мне пристроится рядом.

Хозяйка номера с распахнутыми ногами чуть поерзала, отодвигаясь, и девушка вползла на кровать, пристроившись рядом.

Мисс Хаген чуть приподнялась, — ровно настолько, чтобы ее рот мог соприкоснуться с губами любовницы, и она с жадностью приняла проникающий в нее язык, пробуя любовные соки, которые Пэм вылизала из нее. Сильно возбудившаяся женщина жадно, с упоением, сосала, и девушка узнала эту неистовую технику — до сих пор о такой работе рта она думала только с точки зрения проникавшего между ее собственными губами мужского члена, но когда во рту другой женщины оказался ее язык, это стало таким же возбуждающим событием.

Она терлась губами о губы клиентки, покусывая и облизывая их, переплетаясь языками, а ее рука продолжала работать взад и вперед внутри горячего, влажного участка женской плоти. Ощущать, как под ее пальцами трепещет влажная киска, было изумительно приятно, но плавные движения бедер партнерши, сжимающие движения интимных мышц еще больше заставляли ее захотеть того самого вкуса, еще одного интимного проникновения языком, и она поспешно прервала поцелуй, двинувшись вниз по стройному упругому телу мисс Хаген.

Пэм снова посетила твердые темные соски, пососала их, пока они не обожгли ей рот, лизнула влажную дорожку вниз вдоль упругого живота, направляясь к рощице красновато-коричневого меха и сладкой сокровищнице, которую она хранила.

— Раскройся пошире, — прошептала она, и ноги ее партнерши нетерпеливо раздвинулись, внутренние половые губки чуть приоткрылись, чтобы встретиться с ее приближающимися губами. Пэм нежно поцеловала вульву, затем провела языком вдоль нее, блуждая своими ладонями вверх и вниз по дрожащим бедрам своей любовницы. Они были гладкими и крепкими, с упругими и сильными тренированными мышцами. Мисс Хаген могла быть лет на десять старше Пэм, но тело у нее было как у спортивной молодой девушки, и трудиться над ним было в радость.

«К черту деньги, — подумала Памела. — Я должна завести ее, мне нужно заставить ее кончить... Мне так хочется это сделать... Боже, мне хочется, чтобы она возбудила и вылизала и меня тоже! Это не имеет ничего общего с деньгами. Это страсть, похоть, и, — о, Господи, — я чувствую себя такой счастливой! Мое тело горит — это вулкан, готовый взорваться. Если бы только она снова прикоснулась ко мне, прикоснулась бы ко мне, как тогда на диване! Я бы вернула ей все эти деньги. О, пожалуйста!»

Она развернулась в противоположную сторону, и подвинулась своими ногами к мисс Хаген, надеясь, что острый сексуальный аромат ее горячей влажной норки натолкнет ее клиентку на нужную мысль. Но Пэм, как девушке по вызову, нельзя было забывать и о своих собственных обязанностях, поэтому девушка продолжала лизать, двигая своим похотливым, сумасшедшим языком внутри и наружи, черпая им, словно ложкой, сладкий любовный мед.

— Оооооох... — Девушка внезапно застонала, почувствовав, как нетерпеливая рука сжала ее норку. Это могла быть только ее статусная любовница, потому что сама она своими руками поглаживала бедра партнерши, поддразнивая пальцами сладкую расселинку. Она стиснула ноги на сжимающей ладони, почувствовала, как усилилось ее давление, и молочная влага, сочившаяся из нее, могла в любое мгновение превратиться в настоящий сливочный поток.

Теперь их женские игры приобрели дополнительный оборот. Она лизала чуть быстрее, проникая в саму дырочку, смачивая ее маленькими пенистыми пузырьками слюны; ее язычок быстро и неистово порхал кругами вокруг отвердевшего клитора своей клиентки. Сексуальный бугорок был изумительным, его невозможно было обойти, и он был слишком сладок, чтобы его игнорировать. Скользнув по нему кончиком языка, Пэм вновь почувствовала ответную пульсацию, а затем начала нежно посасывать эту сладкую горошину — так, как если бы у нее на языке оказался твердый, горячий и набухший от страсти сосок. Наслаждаясь волшебным вкусом, каждым своим движением, девушка отдавалась на волю охватившей ее страсти: «В этом есть что-то волшебное! Что-то прекрасное и совершенное! Боже, я начинаю любить ее киску так же, как свою собственную. Как будто бы это я согнулась пополам, лаская саму себя! Когда я лижу ее, когда целую, когда сосу ее, то чувствую, как эта любовь отзывается в моей собственной киске, и от этого мне становится еще жарче, еще горячее...»

Конечно, этому ощущению помогало и то, что один из пальцев мисс Хаген углубился в норку Пэм, расширяя плотное, отзывчивое отверстие медленными, плавными, уверенными движениями, с каждым толчком все больше покрывая себя любовным соком. Пэм выгибалась, когда проворный палец вторгался в нее, и, согнув ноги, то открывала их, то прихватывала ласкающую ее руку, задыхаясь от страсти, еще сильнее прижимаясь к уютной киске своей любовницы с каждой рябью возбуждения, пробегавшей по ее собственному телу — язык решительной молодой гетеры глубоко проникал внутрь, а неистовые выгибания ее партнерши были источником собственной гордости и удовольствия. Если ей и суждено было потерять свою бисексуальную девственность, решила Пэм, то лучшего способа избавиться от нее просто не существует, и ее лицо продолжало мерно покачиваться вверх и вниз между ног мисс Хаген.

Девушка посмотрела на открывавшееся перед ней любовное устье, и снова не удержалась, не в силах довольствоваться простым облизыванием и поцелуями женской норки. Она заставила свои губы оторваться от нежных складок и начала ласкать чувствительную область рядом, у самой верхней части бедер — по крайней мере, она сама была там очень чувствительна, и простого касания руки ее клиентки в этой области было достаточно, чтобы почти довести ее до кульминации, поэтому она надеялась, что этот жест окажется приемлемым и для ее любовницы.

Девушка не ошиблась. Ее госпожа сразу же зашлась в хриплом стоне:

— О, Боже, да! Даааа!!! Сделай это, Дааааааааааа!!!

Язык довольной от своей импровизации Пэм скользнул по гладкой, блестящей от пóта плоти, посетил многочисленные нервные окончания, и похотливо щекотал ее, пока на половых губках не образовалась свежая порция любовных соков. Потеревшись о них щекой, она почувствовала, как горячая мускусная роса впитывается в ее кожу, и вновь повернулась лицом, погружая язык в медовый источник наслаждения.

Хозяйка номера вздрогнула и выгнулась, как будто по ее телу только что прошел электрический разряд, и тут Пэм увидела маленькую упругую дырочку ануса, почти скрытое в туго сжатом ущелье под киской. Она тут же раздвинула ягодицы, и вошла в него нетерпеливым пальцем, с силой преодолела сфинктер, почувствовав, как слегка поддается тугое колечко. Девушка еще глубже погрузила лицо в распахнутые бедра своей клиентки и сильнее раздвинула крепкие округлые полушария, позволив своему языку медленно поласкать задний проход. И снова хозяйка номера дернулась, и этот рывок, казалось, еще сильнее погрузил язык Пэм между ее ягодиц.

— Лижи меня, — задохнулась мисс Хаген, завращав бедрами, — лижи мою задницу! Лижи ее!!! Боже, делай все, что тебе хочется!!!

Ее гостья прошлась языком в промежности, от киски до попки, и в этом не было ничего необычного, — она иногда проделывала нечто подобное для своего мужа, очень редко, под настроение, только чтобы еще раз утвердить над ним свою сексуальную власть. Пэм почувствовала терпкий вкус плоти, смешанный с солеными капельками пóта, и ее язык снова и снова возвращался к задней дырочке мисс Хаген, поддразнивая его, как будто она собиралась трахнуть эту женщину в попку своим игривым языком.

— Ооооой! — Пэм внезапно вскрикнула и выгнула нижнюю часть тела. — Что ты делаешь?

Вопрос прозвучал глупо. Не было никакой необходимости спрашивать об этом, поскольку намерения ее клиентки были совершенно очевидны. Пара ее пальцев уже работала в киске Пэм, и прямо сейчас она пыталась присунуть другой палец ей в задний проход. Девушка застонала, — она не была уверена, что ей хочется, чтобы ее вот так пронзали пальцами, но то, что в такой чудный момент любовного соития ее трогали одновременно в обе дырочки, приобрело особое значение, и она на секунду даже прикрыла глаза, наслаждаясь необычным ощущением.

Мисс Хаген шевельнула рукой, каждый из этих всепроникающих пальцев пробивался вперед, словно исследователь сквозь девственные джунгли, и девушка почувствовала, как их кончики почти сошлись, и только тонкая стенка плоти, перемычка, отделявшая бархатный канал ее влагалища от ректального желобка, сдерживает их. Пальцы продолжали нажимать, как будто собирались прорваться через этот барьер, напряжение нарастало стремительно, и тут Пэм, словно отдавая должное этим усилиям, распахнула одновременно глаза и рот, зайдясь в безмолвном крике.

Она кончила, кончила неожиданно для себя, неконтролируемо, бурно и быстро; ее киска и попка конвульсивно сжались вокруг руки любовницы, которую окропил густой поток любовного нектара, и ей очень хотелось лежать так, наслаждаясь этим оргазмом, чувствовать, как льются ее соки, ощущать, как подобно хорошо настроенному органу работают ее интимные мышцы, а глаза закатываются в глазницах — и сердце бешено колотилось в груди, и кровь струилась по венам, и сладкие судороги прокатывались по всему телу, и так быстро, что осознание происходящего было лишь мимолетным мгновением...

Но хоть она и не была профессионалкой, у нее еще оставалась работа, которую нужно было выполнить, независимо от своих чувств; работа, которую она не закончила; работа, за которую ей уже заплатили, — сто пятьдесят долларов, — и самое меньшее, чего Пэм хотелось бы сделать, это разделить эти деньги с мисс Хаген за все то наслаждение, что та доставила ей. Нет, самое меньшее, что можно было сделать, — это отдать клиентке всю сумму обратно, — и, ей-богу, она отдала бы этой холеной лесбиянке все ее деньги, все абсолютно, до последнего цента. Отдала бы просто за то, что эта женщина подарила ей привилегию прикоснуться к ней, поласкать ее тело, вылизать всю ее киску, выпить ее нектар, и довести до оргазма, пока ноги мисс Хаген не сомкнулись бы в сладких судорогах у нее на спине.

Пэм вновь накрыла ртом киску своей клиентки, и с удвоенной силой стала лизать и сосать. Время от времени ее язык аккуратно обводил обнаженный, возбужденный клитор или проходил тот неотразимый путь снизу вверх вдоль самих складок, тараня, расширяя эту дырочку, проходя мимо конвульсивно сжимающихся мышц, дальше, вглубь гладкой внутренней поверхности норки, где ее ждал сладкий медовый источник.

Рот девушки был наполнен женскими соками, смешанными с пóтом, она страстно сосала и вбирала в рот эту податливую дрожащую плоть, а до ее ушей уже доносился крик ее любовницы:

— О, Боже, да! Даааа!!! Оближи меня всю!!! Давай! Быстрее, быстрее, быстрее!!! Еще, еще, еще!!! Оооо, дааааа, я кончаю, кончаююююю!!! Дааааааааааа!!! Да, да, дааааа!!! Божееееее!!!!

И ее ладонь пронзила внутренности Памелы, войдя так глубоко, как только могла, — казалось, ее пальцы встретились, соприкоснулись друг с другом, разрушив стену плоти между ними. Обе любовницы вцепились друг в друга и закачались вместе, выгибаясь и выкручиваясь на постели как единое целое, слившись в момент наивысшей кульминации воедино, деля между собой всю свою копившуюся внутри страсть.

Последнее, о чем подумала Пэм перед тем, как отключиться от переизбытка нахлынувших чувств, была мысль о том, что здорово, что у нее на сегодня больше не запланировано клиентов, потому что то, что сейчас произошло — это полнейший аут!