Утро было тихим. Город ещё не проснулся до конца — редкие машины за окном, пыльный свет сквозь жалюзи, тёплый, но не жаркий воздух.

Квартира Николая выглядела почти так же, как раньше: просторная кухня с серыми стенами, стол из светлого дерева, две чашки рядом с кофеваркой. В комнате — кровать со смятыми простынями, тёплый, тяжёлый воздух ночи, ещё не выветрившийся до конца.

Николай сидел на кухне — в майке и спортивных штанах, босиком. В руке — кружка с крепким кофе. Он смотрел в окно, но не видел дороги: взгляд упирался в пустоту.

Дверь открылась без стука — щёлкнул замок, и в проёме появилась Алёна.

Простое летнее платье, волосы убраны в хвост, тёмные очки на голове. В руках — маленькая сумка.

Несколько секунд они молчали. Алёна сделала шаг, неуверенно, остановилась у порога.

Николай выдохнул, поставил кружку на стол и спокойно, почти просто сказал:

— Я ждал тебя.

Алёна задержала взгляд, уголки губ дрогнули, медленно появилась лёгкая, почти невидимая улыбка.

— Я знаю, — ответила она тихо.

Алёна сбросила сандалии у двери, прошла вглубь квартиры. В кухне пахло кофе и чем-то тёплым, домашним. Она молча села на табурет у стола, провела рукой по колену, поправила платье.

Николай достал вторую чашку, поставил перед ней, сел напротив.

— Как родители? — спросил он негромко.

— Ещё не вернулись с отдыха, — ответила она. — Дома Лика осталась.

Он кивнул, сделал глоток.

— Как она?

— Вернулась, — сказала Алёна. — Из-за границы. Говорит, устала от всего этого.

Николай чуть удивлённо вскинул брови, но не стал переспрашивать.

— То есть — решила остаться?

— Похоже, да. Пока живёт у родителей. Ищет работу. Иногда пишет, по ночам…

Николай задумчиво смотрел в чашку, и в голове невольно всплыл образ Лики. Светло-русые волосы, всегда слегка растрёпанные, как будто ветер всё время касался их первым. Белая, почти фарфоровая кожа, на которой даже летом загар ложился едва заметно. Узкие запястья, тонкие пальцы, лёгкая походка — как у человека, который больше привык наблюдать, чем говорить.

Всегда тише всех, будто смотрела на всё изнутри. Но именно в этом молчании была какая-то отдельная, тихая пружина — напряжение, не до конца понятное даже своим.

Он вспомнил, как однажды Лика сидела в углу на семейном ужине — в коротком платье, босиком, с чашкой чая в руках. Смотрела сквозь людей.

Он выдохнул, вернув взгляд на Алёну:

— Странно. Она всегда вроде уезжала от этого всего. А теперь сама вернулась.

Алёна чуть опустила голову:

— Видимо, пора было.

Николай провёл пальцем по ободку чашки, глядя в тёмное дно:

— Знаешь... — сказал он тихо, — надо было раньше нам поговорить. Обо всём. Не когда всё уже полетело, а раньше.

Алёна подняла глаза. Взгляд был ровный, но с тенью усталости:

— Давай не будем о прошлом, Коль. — Голос прозвучал мягко, без упрёка. — Главное, что мы теперь... вместе.

Она опустила ладонь на стол, кончиками пальцев чуть коснулась его руки. Еле заметное движение, без напора. Просто — чтобы он почувствовал.

Николай не сразу ответил. Пальцы сжались, накрыли её ладонь. Сидели так, молча, между ними — только тепло кожи и тихий гул за окном.

— Вместе, — повторил он глухо. — Да.

Николай медленно встал, оставив чашку на столе. Алёна проводила его взглядом, не убирая руки.

Он подошёл ближе, остановился рядом. Несколько секунд молчал, глядя на неё сверху вниз. Потом протянул руку, провёл пальцами по её щеке, чуть отодвинул за ухо прядь волос.

Алёна подняла глаза, дыхание стало чуть чаще. Пальцы скользнули к его запястью, остановились там.

— Коль... — сказала она тихо, почти шёпотом.

Он не ответил. Просто опустился на корточки рядом с её табуретом, обнял за талию, прижавшись лбом к её груди.

Она накрыла его голову руками, проводя пальцами по волосам. Ласково, медленно.

Так они стояли какое-то время: он — у её колен, она — гладя его, молча, как будто ничего больше не нужно было говорить.

Потом Николай поднял голову, встретился с ней взглядом. Глаза — совсем близко.

И уже без слов потянулся к её губам.

Поцелуй был не резким — медленным, тёплым, глубоким. Как будто каждый из них хотел запомнить это движение заново.

Не спеша. Без спешки. Без напряжения. Просто двое — вместе, в тихой квартире, где за окном продолжал шуметь город, но внутри было только это.

Тепло, кожа, дыхание, руки, скользящие по спине.

Алёна медленно выдохнула ему в губы:

— Не отпускай меня... слышишь?

Николай ответил только крепче сжимая её талию.

— Не собираюсь, — сказал он глухо.

Николай сжал её талию крепче, пальцы легли чуть ниже спины, и в поцелуе стало меньше осторожности. Он углубился — не торопливо, но увереннее, жёстче. Алёна ответила сразу, руки скользнули ему на плечи, сжались в майке.

Она приподнялась, встала с табурета, оказавшись к нему вплотную. Платье натянулось по телу, и он почувствовал её бедра, её живот через тонкую ткань.

Он оторвался от её губ, глядя прямо в глаза — тяжёлым, тёмным взглядом. Дышал уже чаще.

— Иди сюда... — сказал глухо, и, не дожидаясь ответа, подсел, обхватил её за бёдра и легко поднял на руки.

Алёна вскрикнула тихо, но не оттолкнула. Только обвила руками его шею, прижалась ближе.

Он шёл быстро, но не резко, крепко удерживая её в руках. Шаги глухо отдавались по полу, коридор пролетел будто одним движением. Плечом толкнул дверь в спальню — та хлопнула об стену.

Он опустил её на край кровати чуть грубее, чем нужно было. Алёна закачалась, но не отпустила рук от его шеи — наоборот, притянула ближе.

Платье соскользнуло с неё полностью, упало на пол. Алёна осталась в одних светлых трусиках — тонкая ткань, почти не скрывающая формы.

Николай отступил на шаг, глядя сверху вниз. Она лежала на спине, на смятых простынях, раскинув руки, чуть согнув ноги в коленях. Кожа светлая, ровная, почти фарфоровая — шея, ключицы, грудь, живот.

Грудь высокая, тяжёлая, с острыми затвердевшими сосками. Живот ровный, чуть втянутый, бёдра плавные, тёплые. Под тонкой тканью трусиков отчётливо читалась форма, влажная полоса по центру выдавалась даже без прикосновений.

Алёна дышала часто, грудь поднималась в такт.

Николай провёл взглядом от её лица до живота, медленно, как будто запоминал каждый сантиметр. Потом наклонился, положил ладонь ей на бедро, сжал пальцами.

Алёна чуть вздрогнула, прикусила губу, не отводя от него взгляда:

— Коль...

Голос дрогнул — тихий, полушёпот, но в нём уже не было ни вопроса, ни паузы. Только то, что не нужно было больше сдерживать.

Николай опустился на колени у края кровати, ладонью скользнул выше по её бедру, медленно, с нажимом. Пальцы легли на край трусиков, но не сдвинули их сразу — просто провёл вдоль, вдоль линии, там, где ткань натягивалась на коже.

Алёна выгнулась навстречу, грудь дрожала. Губы приоткрылись, глаза полузакрыты, дыхание стало резче.

Он наклонился ниже, медленно прижался лбом к её животу, вдыхая её запах. Ладонь легла ей между ног поверх ткани, пальцы чуть сильнее надавили, скользнули вдоль складки, от лобка до самого конца.

Через тонкую ткань он чувствовал, насколько она уже мокрая.

Алёна судорожно выдохнула, пальцы её сжали простыню.

— Коль… — сорвалось тихо. — Пожалуйста…

Николай не ответил, продолжал ласкать её медленно — двумя пальцами скользил по центру, мягко втирая влажность в ткань, каждый раз чуть усиливая нажим, потом ослабляя. Иногда прижимал ладонь целиком, будто проверяя, насколько она дрожит отнутри.

Алёна выгибалась, бёдра сами двигались в такт. Губы шептали сбивчиво, неосознанно, глаза почти закрылись.

И только когда он провёл пальцами сильнее, упираясь в самую середину, она с силой сжала его запястье, дернулась:

— Войди в меня… пожалуйста… сейчас… не могу больше…

Голос дрожал, но в нём уже не было ни просьбы, ни стыда — только желание, обострённое до предела.

Николай выдохнул резко, сжал пальцами её бедро и встал, не отпуская взгляда с её тела. Одним движением стянул с себя спортивные штаны и трусы — вниз, до щиколоток, скинул ногой, даже не глядя.

Член у него стоял тяжело, туго, венами по стволу. Он провёл рукой по нему пару раз, глядя, как Алёна раскинулась на кровати.

Потом склонился к ней, медленно, но уже без остановок. Пальцами зацепил край её трусиков, стянул вниз — не торопясь, но уверенно, оголяя бедра, пах, влажную, блестящую щель между ног.

Алёна вскинула бёдра, помогая сама, пальцы сжались в простынях.

Николай бросил ткань на пол, встал на колени между её ног, одной рукой держал себя, другой провёл по её бедру — от колена до паха.

Он упёрся головкой в её щель, медленно, с нажимом провёл по складкам, чуть надавливая, смазывая головку её влагой. Алёна всхлипнула, выгнулась навстречу.

Он подался чуть вперёд — головка медленно вошла внутрь, но только на пару сантиметров, медленно, натягивая её губы. Почувствовал, как всё внутри неё пульсирует, как она сжимается.

Алёна зажмурилась, пальцы вцепились в его руки:

— Коль… давай… еще… полностью...

Николай выдохнул хрипло, прикусил губу, и, не сдерживаясь больше, подался вперёд до конца. Член медленно вошёл в неё полностью, до упора, туго, глубоко. Алёна всхлипнула, бёдра сами разошлись шире, пятки упёрлись в простыню.

Николай сжал её талию, удерживая, и начал двигаться — сразу в полном ритме, без пауз, без осторожности. Толчки были резкими, точными, с силой. С каждым движением её тело откидывало назад, спина прогибалась.

Звук был глухим — удары тел, стоны, сбившееся дыхание.

Алёна уже не пыталась говорить. Голова запрокинута, волосы раскинулись по подушке, грудь дрожала в такт каждому толчку. Пальцы сжались у него на плечах, ногти царапали кожу.

Николай двигался тяжело, быстро, вдавливаясь в неё каждым движением до конца. Чувствовал, как внутри всё пульсирует, как она становится только влажнее, горячее, скользящей от пота и желания.

Николай не сбавлял ритма, руки крепко держали Алёну за бёдра, движения оставались жёсткими, глубокими. Он склонился к ней ближе, губами почти касаясь уха, и хрипло выдохнул:

— Я... скучал по этому... По тебе...

Алёна всхлипнула, выгибаясь навстречу, пальцы впивались ему в плечи:

— А с ней... — голос дрожал сквозь стоны, но она продолжала, задыхаясь, — с ней... как было?..

Николай на секунду замер, толкнулся глубже, сжал её сильнее, глядя прямо в глаза:

— Не так... — выдохнул он глухо, коротко. — Никогда не так...

Алёна закусила губу, всхлипывая, глаза блестели.

Ритм снова ускорился, движения стали резче, тяжелей. Внутри уже не было пауз — только телесное, только их двоих.

Николай сжал её бедра сильнее, вбиваясь уже почти в бешеном ритме, дыхание срывалось хрипло. Он наклонился ниже, губы у самой её шеи, и вдруг, сквозь напряжённый выдох, спросил:

— А ты... — голос глухой, будто изнутри — была с кем-то ещё? За этот год...

Алёна запрокинула голову назад, глаза полузакрыты, губы дрожали. На секунду замялась, но выдохнула всё-таки честно, сквозь стоны:

— Да... было...

Её голос стал ниже, сбивчивее, от ритма, от напряжения.

Николай замер на долю секунды, как будто впитывая это слово. Потом толкнулся в неё особенно резко, с силой, до самого конца, так что Алёна дернулась и вскрикнула.

Вместо злости — внутри у него будто вспыхнуло сильнее.

Грудь сжалась, пульс в висках бился, и он снова вбивался в неё быстро, грубо, будто именно от этого ответа стало ещё жарче, ещё нужнее чувствовать её под собой.

— С кем?.. Скажи... С кем ты была?

Алёна всхлипнула, губы дрожали, дыхание сбивалось на словах:

— Один... был... — еле выговорила сквозь стоны. — Всего один...

Николай прижал её запястья ещё сильнее, толкнулся в неё до самого конца, задержался на долю секунды.

— Часто? — голос уже с хрипотцой, будто сдерживал что-то внутри.

Алёна запрокинула голову, спина выгнулась в дугу:

— Нет... Несколько раз... Всё...

Слова рвались вместе с дыханием, но были честными, без паузы, без попыток скрыть.

Николай выдохнул резко, взгляд стал почти тёмным, будто глушил что-то внутри себя. Держась за её запястья, он резко потянул её на себя:

— Перевернись.

Алёна подчинилась сразу, уже не спрашивая, не глядя в глаза. Повернулась на живот, поднялась на колени, опершись на локти. Спина выгнулась, бёдра подались назад, щель блестела между ног, влажная, распахнутая.

Николай встал за ней, провёл ладонью по спине, грубо сжал её за талию.

Одним резким движением вошёл снова — до конца, глубоко, с глухим шлепком. Алёна вскрикнула, уткнувшись лбом в подушку, руки сжались в кулаки.

Он сразу взял её за волосы, потянул чуть назад, продолжая двигаться в том же жёстком ритме, без остановок. Бёдра Алёны дрожали, тело тряслось от каждого толчка.

— Так лучше?.. — выдохнул он глухо, продолжая вбиваться в неё жёстко, с каждым движением глубже, с нажимом.

Алёна всхлипнула в подушку, голос сорвался срывающимся шёпотом:

— Да... Ещё... Пожалуйста... ещё...

Николай сжал её бёдра сильнее, темп стал резче, движения резкими, почти отбивая глухие удары о её тело. Алёна дрожала вся, волосы сбились, грудь тряслась в такт.

Она задыхалась всё чаще, стон срывался хриплым криком:

— Коль... сейчас... сейчас... я...

Тело её дёрнулось, бёдра выгнулись навстречу, он почувствовал, как внутри всё сжалось резко, плотно, пульсируя вокруг члена. Алёна закричала, не сдерживаясь, бёдра сами двигались навстречу, пока волна оргазма не накрыла её до конца.

Николай выдохнул резко, прижал её к себе ещё сильнее, сделал несколько последних жёстких толчков — и отпустил себя.

Дыхание сбилось, мышцы сжались, он кончил в неё резко, до самого конца, чувствуя, как внутри её всё ещё пульсирует, сжимает его. Держал за талию обеими руками, не отпуская, пока внутри не утихло всё до последней капли.

Тишина. Только глухие удары сердца, тяжёлое дыхание обоих, смешанное в одну волну.

Они лежали вдвоём, в полутемноте спальни. Простыни смяты, кожа ещё тёплая и влажная от недавнего. Николай лежал на спине, глядя в потолок, одна рука закинута за голову. Алёна устроилась у него на плече, обняв его за талию, головой уткнувшись в грудь.

Оба дышали уже ровнее, тише. Только редкие удары сердца глухо отдавались внутри.

Николай провёл ладонью по её спине, медленно, молча. Потом, не меняя интонации, спросил:

— Тот парень... С кем ты была. Кто он?

Алёна задержала дыхание, но не отстранилась. Просто чуть крепче прижалась к нему.

— Я... — голос был тихий, спокойный, но с тенью напряжения. — Тогда... я хотела забыться. Хотела начать всё заново.

Пауза.

— Зарегистрировалась в приложении для знакомств. Просто... посмотреть, кто там есть.

Николай молчал, ждал.

Алёна провела пальцами по его боку, продолжила:

— Он был самым настойчивым. Сразу написал. Говорил, что у него своё агентство. Что снимает девушек для журналов. Что я идеально подхожу.

Она чуть усмехнулась, глухо:

— Комплименты, обещания... Весь вечер одно и то же. Что я особенная. Что у меня редкий типаж.

Николай сжал пальцами её плечо, но не сильно. Лёгкое, спокойное давление:

— Ты верила ему?

— Тогда... да. Мне хотелось верить. Хотелось, чтобы кто-то смотрел так... как будто я опять кому-то нужна, — сказала Алёна тихо.

Она сделала паузу, провела пальцами по его груди, будто настраивалась на нужные слова.

— Мы встретились в ресторане. Сам выбрал место. Не дешёвое. Заказал сразу бутылку вина, говорил уверенно, всё сам решал.

Алёна слегка усмехнулась, без веселья:

— Но выглядел он... совсем не как ты. Совсем. Немного выше меня ростом. Чёрные волосы, такие... жёсткие. Толстый. Лицо круглое.

Она медленно повела пальцами по его ключице, как будто проверяя: не разозлился ли он, не напрягся ли.

— Сидели весь вечер. Он говорил, что у него своё агентство. Что снимает девушек для журналов. Что я — именно такой типаж, редкий. Всё время повторял, что «не хочу обидеть, но ты совсем не как те, что обычно». Словно ставил особенной.

Алёна выдохнула и замолчала, ожидая реакции.

Алёна замолчала, пальцы всё ещё скользили по его груди. Николай смотрел в потолок, молчал какое-то время, потом глухо сказал:

— А дальше?..

Алёна чуть вздохнула, не убирая руки:

— Думала… может, вот такого я и достойна. Не как раньше. Не как с тобой. Просто, без чувств. Как у всех.

Пауза.

— После ресторана мы вышли… Он ничего не спрашивал. Просто открыл машину и сказал: «Поехали». Даже не предложил, не спросил. Я... просто села.

Голос у неё был ровный, но в нём слышалась тень усталости, как будто сама себе это сейчас вспоминала впервые всерьёз.

— Ехали молча. Уже понимала, куда, но... не сказала «нет». Слишком просто было — сесть и поехать.

Алёна сжала пальцами его бок чуть сильнее, будто держась за реальность:

— Дальше я сама знала, что будет. И всё равно... не остановила.

Пауза. Она дышала тише, голос стал почти шёпотом:

— Квартира у него... обычная. Всё какое-то тяжёлое, старое. Тёмные шторы, серые стены. На полу ковёр, знаешь, как у родителей раньше.

Николай молчал, слушал.

Алёна продолжала:

— Он завёл меня в спальню. Сразу. Даже чаю не предложил. Сказал только: «Раздевайся», и начал снимать с себя рубашку.

Она замерла, дыхание сбилось чуть чаще.

— И тогда я впервые... по-настоящему посмотрела. У него всё... всё тело в волосах. Грудь, живот, спина... руки, плечи, ноги. Даже на шее. Чёрные, густые, как будто специально для этого отращивал.

Её пальцы чуть сжались на коже Николая.

— Я стояла и смотрела. И внутри было... даже не отвращение. Просто... странно. Как будто всё уже не вернуть назад.

Алёна уткнулась лбом ему в плечо и замолчала.

Николай медленно провёл ладонью по её спине, глядя в потолок. — Ты ведь говорила когда-то, — сказал он глухо, пальцами медленно чертя по её спине, — что тебя заводят такие... как орангутанги.

Алёна ничего не ответила. Лежала тихо, ладонью упираясь ему в бок. Потом вдруг заговорила сама, ровно, почти без эмоций:

— Он сразу повалил меня на кровать. На спину. Навалился сверху, тяжёлый... животом прямо давил.

Она замолчала на пару секунд, потом добавила тише:

— Вошёл сразу. Жёстко. Не медлил. Я чувствовала... кожу, волосы на груди, пот. Потом... перевернул меня. Поставил раком. Сам толкнул, чтоб спиной к нему стала. Держал за талию, шлёпал по заднице сильно. Прямо со звуком, чтоб щипало потом.

Николай лежал молча, глаза в потолок.

Потом, не меняя тона:

— Тебе нравилось? — голос был глухой, чуть хриплый. — Ты кончила с ним?

Алёна долго молчала. Пальцы медленно двигались по его боку, будто сама с собой спорила.

Потом тихо, почти шёпотом:

— Да... Моё тело... возбудилось от этого. Сама не поняла как. Просто... движения, вес, шлепки...

Она сжала пальцы в его коже.

— Он называл меня... словами. Грубыми. Шлюхой... грязной... И я... от этого возбудилась ещё сильнее.

Николай молчал, только рука на её талии легла тяжелее. Дыхание чуть сбилось. Но он не перебивал.

Алёна продолжала тише, не глядя в него:

— Я... да. Я кончила тогда. Уже когда он держал меня за талию, когда шлёпал... и говорил всё это.

Она замолчала, дыша чуть чаще, пальцы сжимались в его боку.

Потом добавила, будто выдыхая последнее:

— После этого он тоже... кончил. В меня. Но он был в презервативе. Я бы не позволила без него. Никогда.

Голос её дрогнул в конце, но не сломался. Алёна лежала, прижавшись к Николаю, молча, будто сама ждала, как он это примет или не примет.

Николай медленно провёл рукой по её спине, не говоря ни слова. Тяжёлое дыхание выровнялось, но в пальцах чувствовалось напряжение.

Алёна лежала молча, пальцы медленно скользили по его боку. Потом сама, не дожидаясь вопроса, тихо добавила:

— Было ещё пару встреч... После той ночи. Несколько раз.

Николай чуть напрягся, но ничего не сказал.

Алёна продолжала ровно:

— Всё было так же. Квартира, кровать... он сразу знал, что делать. Только секс. Те же слова... те же шлепки.

Она выдохнула медленнее, пальцы крепче сжались в его коже:

— Но потом... я просто не смогла. В груди пусто стало. Ни злости, ни желания — ничего. Лежала под ним... и было так... пусто. Как будто меня вообще нет.

Пауза.

— Я заблокировала его везде. Просто... исчезла для него. Даже не попрощалась.

Она замолчала, прижавшись ближе, будто теперь ждала от него любой реакции — слова, жеста, даже тишины.

Николай молчал какое-то время, пальцами медленно гладил её спину, будто взвешивая каждое слово. Потом глухо, но ровно сказал:

— Пусть это всё... останется там. Всё, что было. Главное, что сейчас... мы снова вместе.

Он повернул её на спину, склонился, медленно коснулся губами её шеи, ключицы, груди. Поцелуи стали глубже, тяжелее, без спешки, но с нажимом.

Алёна чувствовала, как он напрягся. Его тело уже было жёстким, твёрдым. Она провела рукой по его животу, ниже — и ощутила, насколько он уже возбуждён.

Николай сжал её бедро, взгляд стал темнее, движения стали грубее. Он не ответил словами. Просто вошёл в неё сразу, резко, до конца. Алёна вскрикнула, выгнулась навстречу.

Он двигался в ней тяжело, глубоко, придерживая за талию, прижимая к себе всем телом. Алёна шептала сбивчиво, сквозь стоны, уже без страха:

— Скажи... честно... это тебя заводит?.. То, что я была с ним...

Николай выдохнул ей в ухо, не сбавляя ритма:

— Да... — глухо, сдавленно. — Заводит...

Его руки сжали её бёдра сильнее, движения стали резче, тяжелей, почти вбивались в неё.

Алёна выгнулась, закинула голову назад, голос стал ниже, хриплее:

— Ещё... Коль... давай... жёстче...

Она сама положила его руки себе на грудь, сжала сверху:

— Сильнее... Шлёпай меня... Говори мне...

Николай глухо зарычал, схватил её за горло одной рукой, второй — за бедро, развернул её. Ладонью с силой ударил по её заднице, глухо, с коротким хлопком.

— Вот так?.. — выдохнул хрипло. — Ты моя шлюха...

Алёна застонала в ответ, тело дрожало под ним:

— Да... ещё...

Он снова ударил её, держал за волосы, за шею, двигался в жёстком ритме, уже не сдерживая ничего. Комната наполнялась ударами, стонами, её шепотом, его голосом — глухим, жёстким, до самого предела.

Николай двигался в ней жёстко, тяжело, держал за волосы и за талию, прижимая к себе до предела. Алёна стонала уже без слов, захлёбываясь дыханием.

Он сам не понял, в какой момент в голове всплыл чёткий образ: Алёна — вот так же, раком, но под тем мужиком. Тот, лохматый, с волосатым животом, сжимает её бёдра, шлёпает по заднице, говорит ей грязные слова.

И это не остановило Николая. Наоборот — дыхание сбилось ещё сильнее, в висках билось глухо, мысли будто шли сами:

— Тебя вот так он брал, да?.. — выдохнул он хрипло, держась за её талию до белых костяшек. — Трахал так же?..

Алёна только застонала в ответ, спина выгнулась, руки сжались в простынях:

— Да... да, Коль... ещё...

Его несло. Уже без фильтра, без попыток остановиться, без борьбы с собой. Он чувствовал — это и есть то, что ему нужно: знать, что она была с другим, и всё равно теперь под ним.

Движения стали резкими, до предела. Алёна выгибалась ему навстречу, всхлипывала с каждым толчком:

— Сейчас... я...

Её тело дрожало, и в следующую секунду она вскрикнула, выгнулась до предела — оргазм накрыл её резко, сильно, с тяжёлым дыханием, со стонами.

Николай не выдержал сразу после неё. Толкнулся до конца, сжал её так, что пальцы оставляли следы на коже, и кончил в неё тяжело, с глухим выдохом, сжав зубы.