– Изуфуиль – произнес вслух Сурганов Андрей – Любимая моя Изуфуиль. Ты ждешь меня, и я приду к тебе. Очень скоро, я чувствую это. Мне немного уже осталось. Совсем немного.

Он видел ее рядом со львом в красивом розовом коротком наряде. На зеленой траве перед какой – то старинной полуразрушенной аркой какого – то здания, которого уже не было, а был вот тот с трубами бетонный завод и эти камыши и детская вертящаяся карусель.

Изуфуиль в венке из золотых листьев и в золотых сандалиях греческой мифической богини. Она сидела среди цветов и рвала руками какие – то большие грибы и протягивала их льву, и лев их просто ел. Она ими кормила льва. А он шел к ней. Шел по той траве и цветам, и не было ничего такого, что было теперь в его мире.

Его мир был миром настоящей сказки. Красивой сказки. Сказки выдуманной ангелом Вуаленфуром, а не Диамиром.

Это он вдруг вспомнил. Вспомнил вдруг неожиданно, будто кто – то пробудил его сознание. Или оно само пробудилось.

– Изуфуиль, ты ждешь меня. Я знаю, ты ждешь меня, чтобы вновь соединиться со мной – произнес Сурганов Андрей – Ты ждешь меня, любовь моя. Мною сотворенная, с самого зарождения всего этого мира Изуфуиль.

Сурганов Андрей поднялся со своего стула у стола Климовой и пошел в сторону двери, снова опустив свою голову, и вышел за дверь. А за ним вышли и санитары сопровождающие его.

Андрея довели до его палаты и закрыли его снова в ней. Дав опять ему лекарств и успокоительных, и он снова вырубился, упав на своей постели.

***

– Знаете, Вероника – произнесла, идя с Климовой по коридору больницы, ее коллега по профессии, доктор психотерапевт и тоже профессор Регина Олеговна Гальперина – Никогда бы не подумала, что сон является неким миром, отгороженным от нас и в который периодически попадают умершие. Я всегда считала сон просто сном, способным улучшать, или ухудшать состояние бодрствования самого человека. Что он является просто разгрузкой для спящего после трудового дня и не более того. Над всякими там сновидениями я даже не задумывалась. Это чисто по медицински Вера. Между нами медиками и врачами говоря.

– У тебя, Регина были спокойные всегда с самого детства сны? – спросила Гальперину Климова.

– Не понимаю тебя, Вероника? – переспросила удивленно Климову Гальперина.

– Что тебе всегда и часто там снилось? – снова спросила быстрым шагом передвигаясь и стуча каблуками высоких туфлей спросила снова Климова.

– Ну, часто мама – произнесла удивленная Гальперина – Потом деревня и лес. У себя там на Алтае. Иногда животные.

– Живые? – снова спросила ее Климова.

– Ну, не знаю уже – ответила ей Гальперина – Может живые, а может, уже и нет. Кто его знает. Это просто сон и все.

– Не знаю, моя коллега Регина – произнесла профессор Климова – Но со слов этого моего самого знаменитого на всю клинику пациента все как – то сразу меняется. Если делать некоторые сравнения с его словами и тем, что является на самом деле сном.

– Но, ведь то, что он говорит – продолжила, уже доказывая Климовой Гальперина – Не доказуемо. Если даже представить что сон это иной совершенно мир и живой, а не просто пустые сновидения, то, что говорит этот наш сумасшедший, просто может быть порождением только его свихнувшегося рассудка. В единичном экземпляре.

– Да нет Регина – произнесла Климова – Это можно наблюдать и в моих других пациентах. Они сравнительно говорят относительно одинаковые порой при допросах и беседах вещи. Даже, схожие, с тем, что говорит Сурганов. Пятеро, например хоть и сдвинутые совсем в своем рассудке утверждают все как один, при личной беседе с ними. Что видят огромную тень похожую на громадного динозавра. Что они попадают в какой – то древний и говорящий с ними живой лес, и что этот зубастый чудовищный монстр за ними там гоняется, бесшумно, а иногда сотрясая землю и рыча на всю округу. И они просыпаются, и что только это их и спасает от его зубов.

– Значит, не один Сурганов проникает туда, так Вероника? – произнесла Регина Гальперина.

– Не один – ответила Климова Гальпериной – Но Сурганов куда более, менее, разумнее по разговору и общению чем те пятеро. И он совершенно не напуган как они. Он все тоже, самое рассказывает только совершенно спокойно и обо всем подробнее тех пятерых. Что тот мир, мир мертвых за нашим живым и, что умершие проходят через него, и многие просто не способны его пройти. Ну, там за разные грехи и то, се, короче они навсегда там либо остаются, либо исчезают.

– Да, заслушаться можно – ответила Гальперина – Выдающийся пациент, просто находка.

Они вдвоем вышли в еще один боковой больницы коридор, и пошли дальше.

– Вообще Сурганов Андрей состоит из сплошных противоречий – произнесла Климова Вероника Георгиевна – Он как сам мне признался, ненавидит от рождения людей и очень кроме всего прочего любит природу и животных. Был однажды с ним случай в жизни, когда ему пришлось топить котят, да он чуть из – за этого тогда еще не чокнулся и не повесился. Говорит, чуть не захлестнул кошку из – за этого, что она его своей кошачей природой подтолкнула к этому постыдному преступлению. Правда потом опомнился и не винил ее за это. Кошка на то и кошка, чтобы рожать котят. И она не все понимает как реальная женщина, которая бросает своих детей по помойкам и подворотням, или делает оборт сознательно и все, понимая, что это преступление. Он сам мне рассказывал, как выкармливал своими руками котят и принимал роды у своей кошки.

– Да этот Сурганов уникальная личность в нашей больнице – произнесла Климовой в ответ врач психотерапевт Гальперина.

– Он даже смотрел под ноги, когда ходил по улице. Боялся задавить какого – нибудь муравья или жука или паука – продолжила врач Вероника Климова – И я однажды сама мимо проходя его камеры, слышала своими ушами, как он разговаривал с сидящей на окне пчелой. А когда я его спросила, зачем он так делает, и спросила, понимают ли они его. Он сказал, что он с ними умеет разговаривать, и они слышат его и понимают как ангела.

– По документам из личного досье больного – продолжила врач психотерапевт Регина Олеговна Гальперина – Сурганов даже служил в армии когда – то еще в Советском Союзе до развала страны.

– И что по документам – она даже недовольно как – то произнесла Гальпериной, за то, что та лезет в личные дела ее личного пациента больницы – Что там ты нашла Регина?

– То, что Сурганов был отличником боевой подготовки – ответил Климовой Гальперина – И служил в Забайкальском округе в строительных войсках и уже там по сведениям самой тогдашней части не был таким забитым существом как раньше, а куда более агрессивным и даже однажды чуть не сел в Дисбат. За жестокую драку на армейской кухне. Этого не знает даже сам следователь Дорофеев.

Регина Олеговна помолчав секунду, продолжила.

– После армии жизнь Сурганова немного выправляется и он учиться в художественном училище им. Сурикова в нашем городе. Заканчивает его более – менее и работает на заводе медпрепаратов Красноярска в качестве художника – оформителя, лет где – то семь. Потом в нашей стране начался бардак, и его сокращают. И после этого он мыкается по охранным структурам города. И так до сегодняшнего дня.

– Это тебе и удалось накопать, Регина Олеговна? – спросила ее Вероника Климова.

– Да, и все по – нашему Сурганову – пояснила Гальперина – И следователь Дорофеев об этой биографии нашего пациента почему – то не знает. Хотя должен знать не хуже нашего.

– Вот и очень даже хорошо, что не знает – произнесла Вероника Георгиевна – Это даже замечательно, что эти все сведения обошли его по следствию стороной. Хотя сомнительно, что он не в курсе всего этого. Но он его все равно не получит, если что. Я Сурганова Андрея все равно отобью у любого следствия.

Климова заступалась за Сурганова даже здесь в своей собственной психиатрической клинике. Она полюбила его и не знала, как вот решить

теперь эту свою проблему, но знала точно, что вот так его просто не отдаст никому. Она перевела быстро тему на другое.

– А как, насчет, тебе той женщины, о которой говорит Сурганов – произнесла задумчиво, как бы и с интересом посмотрев на Гальперину Климова – Женщины тени, которая общается с ним в тех снах. И которая способна видоизменяться как угодно. Он говорит, что там у нее свой дворец на каком – то большом неподвижном озере. С черной водой. По которому, иногда можно пройти буквально пешком и прямо по воде. Это я слышала от большинства моих пациентов и не только. Что она приходит к ним в виде черной тени и может высосать любого попавшего в ее руки. И там, таких как она много. Но как утверждает сам наш психически больной Сурганов, она его подруга. В том мире сновидений.

– Я думаю это какой – то общий заразный образовался между пациентами фон – произнесла Гальперина – Все они общаются на прогулке и могут нахвататься этой заразы друг от друга и от того же вашего Сурганова.

– Сурганов прибыл к нам недавно, а все те сновидения или нет, я уже слышу не один здесь год. Причем в виде каламбура и полной кошмарной неразберихи – произнесла профессор психотерапевт Климова, но не могу составить четкую картину этих для кого – то дурацких снов – И Сурганов для нас просто находка, который более здраво может все это прояснить.

– Но, как может все прояснить тот кто раздваивается как личность – переспросила Климову Гальперина – И ты сама Вера говорила, что он порой при разговоре олицетворяет себя с неким инфернальным ангелом, создателем того мира в котором каждую ночь пребывает, то ведет себя как обычный смертный, и говорит что там он просто гость. Что его там просто терпят и не трогают. Что он им нужен и питает их своей энергией.

Они до конца не договорили.

Им навстречу вылетела медсестра Тоня – Там, там! – она налетела на них, буквально еле остановившись.

– Ну, говори же! – крикнула на нее сама, напугавшись Климова.

– Там, Гавриков! Гавриков! – она вся тряслась в перепуге.

– Что, Гавриков?! Говори, Антонина! – прокричала уже не медсестру Климова.

– Гавриков – ответила вся, трясясь от испуга и ужаса Тоня – Гавриков, повесился.

Вся клиника была на ушах. Все бегали по коридорам больницы, услышав жуткую роковую новость о смерти пациента.

Все от санитаров до врачей. И сама Вероника Климова, и ее помощница Регина Гальперина уже были в той палате, где все и произошло.

Они смотрели, как снимали из петли их одного из покончивших с собой пациентов.

Гаврикова снимали из петли связанной им самим из простыней своей больничной постели.

Гавриков висел на раме окна. Умудрившись как – то привязать сплетенные и связанные узлами и петлей на своей шее простыни. Он был мертвее мертвого и уже задервенел, провисев, наверное, с самого утра. И все это случилось после очередной драки с Сургановым Андреем.

Его наказали за драку, и не выпускали из палаты. И хватились вот только под вечер.

Вероника Климова отругала санитаров за то, что они дали ему малую дозу успокоительного, но вероятно все равно бы ему это не помогло. Оно на Гаврикова плохо действовало в отличие от других больных больницы.

Труп Гаврикова отвезли на больничной санитарной железной каталке в подземный больничный морг. И к самой уже ночи все утряслось и затихло.

Больница заснула и Вероника Климова, отпустив свою подругу по работе врача психотерапевта Гальперину Регину Олеговну, сама покинув психбольницу города, поехала домой на своей машине уже по темноте.

Ей нужно было срочно спать. Она сильно намаялась за день. Да еще этот дичайший и кошмарный случай в ее больнице с этим висельником Гавриковым и последующие отчеты перед комиссией из – за этого самоубийства пациента ее клиники. Все это беспокойство привело ее Климову Веронику Георгиевну в полное беспомощное состояние. И ей нужно было срочно упасть в постель, и уснуть, как и ее лучшему и уникальному пациенту Сурганову Андрею Александровичу.

– Спать – проговорила, еле слышно усталым и измученным голосом, засыпая за рулем автомашины она – Скорей домой и спать, только спать.

Между Светом и Тьмой

Она снова пришла к нему. Совершенно нагая. Новой наступившей ночью, когда он только начал засыпать, а может уже заснул.

– Любимый, мой – прошептала она ему в его левое ухо, ложась рядом на его больничную палату закрытой на все замки в его постель – Я снова хочу тебя.

Изуфуиль провела своей правой рукой по его груди и животу. И он почувствовал это под своей больничной белой рубахой и открыл свои глаза.

Но, Андрей не видел никого ни рядом, ни перед собой на своей постели, но она была тут. Была здесь и он ощущал ее всем своим телом. Его Изуфуиль прислонившуюся рядом к нему. К его одетому в больничные белые из шелка кольцоны. Под наброшенным сверху тонким постельным одеялом.

Андрей Сурганов ощутил ее жаркое дыхание рядом у левой щеки и ее касающиеся его той щеки губы. Губы Изуфуиль.

Она пришла к нему даже здесь. Потому, что он снова позвал ее. Изуфуиль принадлежала ему. И он принадлежал ей.

– Я тоже, ждал тебя, любимая – прошептал Сурганов Андрей ей – Ждал новой встречи уже здесь в этой больнице. Я вспоминал тебя и наш с тобой тот мир, который с этим миром рядом и скучал по тебе Изуфуиль. Здесь так скучно и одиноко, моя Изуфуиль без тебя.

– Мне там тоже, мой любимый – она ответила шепотом тоже ему – Там все в беспорядке и никто не подчиняется никому. Я не могу без тебя в нашем царстве теней Вуаленфур. Не могу. А тебя все нет и нет любимый.

– Я вот здесь и мне дают какие – то таблетки – произнес Сурганов Андрей ей, королеве теней – Они ослабляют меня, и я еле двигаюсь любимая. Я престал даже видеть мои сны. И еще ставят какие – то уколы. Я так больше не могу Изуфуиль, не могу.