Она заползла на него, и он ощутил ее сидящую верхом на себе и над собой. Потом почувствовал ее губы на своих губах. Изуфуиль целовала его нежно и ласково, как словно мать родного своего ребенка. Она прижималась своей нависающей над ним грудью к его груди, и Андрей ощущал ее торчащие всегда возбужденные соски женской полной груди.

Изуфуиль легла на него сверху, и он ощутил ее все лежащее на себе женское гибкое в узкой талии тело. Он ее обнял и прижал к себе за ту гибкую как у восточной танцовщицы талию и прижал животом к своему животу под больничной той белой рубашкой.

Изуфуиль была нагая. И прочитав, словно его Андрея мысли произнесла ему – Я пришла уже такой к тебе сюда, мой Вуаленфур. Пришла из твоего крепостного замка на нашем с тобой том черном озере. Я пришла в золотом свете луны облаке и прямо сюда к тебе любимый мой.

Ее красивые в крутых полных бедрах и голенях голые ноги, переплелись с его ногами в кольцонах больничных штанов. И он почувствовал свой торчащий детородный член. Как наливается он от возбуждения в его белого цвета плавках под теми штанами и в его волосатом лобке. И упирается через них в женскую своей инфернальной призрачной любовницы такой же с порослью вьющихся волос лобок и промежность.

– Эта одежда – прошептала она ему – Она мешает тебе любимый мой.

Изуфуиль обхватила ему его мужскую вспотевшую от возбуждения и нахлынувшего сексуального страстного жара шею.

– Вот, значит, где ты сейчас – произнесла она и приобрела свои очертания. Сначала прозрачная, как призрак в лунном падающем свете через зарешеченное металлической решеткой окно в его палате. Еле угадывалась глазами Сурганова Андрея. Потом стала полностью как реальная настоящая женщина. Женщина невероятной красоты. Меняя цвет волос со светлого, почти белого в русый и на совершенно черный. И ее волосы завились как змеи на ее спине по его рукам и над его лицом.

Ее безупречно красивое женское молодое лицо почти касалось сейчас его лица. Глаза тоже меняли цвет. С синих, до полностью черных.

– Странная, какая – то на тебе одежда – произнесла Изуфуиль – Долой ее. Изуфуиль села на него. А потом, схватив его больничную рубашку, за подол стащила с его верхней части тела. Выдернув из рукавов его голые теперь руки, она о тбросила ее в сторну от постели. Обнажив своего давнего любовника до пояса и слезла с постели она, схватив его за штанины больничные штаны тоже их стащила в с его задницы и ног, отшвырнув в сторону, оставив Андрея Сурганова в постели лежать в одних только плавках.

Андрей уже лежа под своей любовницей, быстро стащил с себя свои плавки и сам их отбросил в сторону с постели.

Она смотрела на голого своего любовника с диким страстным вожделением, и прыгнула снова на его постель, упала прямо на торчащий его вверх возбужденный и готовый к соитию мужской детородный член.

– Да, любимая – успел он произнести, ощущая, как его торчащий детородный член входит в ее раскрытое половыми губами женское влагалище, между полных красивых в стороны широко раздвинутых ног.

– Скоро я заберу тебя отсюда, любимый. Я видела его. Твоего отца, Азраила.

– Отец?! – возмущенно произнес Вуаленфур – Из – за него, я чуть не оказался в тюрьме, и вот теперь в этой, гребанной дурничке. И терплю издевательства от всех и эти таблетки и уколы! Это он, меня толкнул спасать тех двух женщин самоубийц. Это о н все организовал!

– Да, чтобы вытащить тебя из этого людского мира. Он придет за тобой. Скоро. И мы будем с тобой неразлучны – произнесла Изуфуиль, и заскакала на нем, на его том торчащем детородном возбужденном члене, и громко дико, застонала в ночи на всю больничную запертую на замки выбеленную белой известкой комнату.

***

– Дело прекращено – произнес следователь Дорофеев – За нехваткой улик и свидетелей. К тому же нет достоверных подтверждений того, что ваш теперешний подопечный действительно толкнул одну женщину под машину, а другую вытолкнул с балкона ее квартиры. Нет ни видео, ни толком свидетелей. Так, что Вероника Георгиевна Климова, он всецело и полностью весь ваш, ваш Сурганов Андрей Александрович.

– Слава Богу! – воскликнула от радости Вероника Климова – Значит ни следствия, ни суда уже не будет над моим подопечным?

– Значит, не будет – ответил ей следователь Дорофеев – Я умываю руки и так полно другой работы. Но добавлю к прошлому сказанному, чтобы были все – таки осторожны с ним. Уж слишком у вашего теперешнего подопечного было бурное и трагичное детство, связанное со всякими неприятными вещами и потусторонним. Вы должны сами это понимать. Ваш Сурганов Андрей Александрович, это как часовой механизм на бомбе. Когда – нибудь сработает и рванет.

– Я знаю, Лев Григорьевич, спасибо за советы и заботу, но я знаю, что делать в таком случае – ответила врач психотерапевт городской клиники имени Ломоносова Вероника Георгиевна Климова.

– Вот и прекрасно – ответил тоже ей следователь городской криминальной прокуратуры Дорофеев Лев Григорьевич – Трудное детство, потеря матери, вера во все Божественное и потустороннее, и частая теперь ото всего этого депрессия. Кроме всего приравнивание себя еще и ангельскому племени, сами знаете, что это такое.

– Знаю, знаю Лев Григорьевич – произнесла Климова – Простите меня за то, что тогда повысила на вас голос.

– Я тоже был не лучше – произнес Дорофеев – Просто то, что я узнал о Сурганове, тогда шокировало меня. Это нас с вами Сурганов поссорил.

***

Гаврикова увезли в морг больницы и все знали, что – то был не совсем просто несчастный случай. И многие пациенты больницы стали стороной обходить Сурганова Андрея. Они его стали боятся после рокового, такого вот, случая в городской психиатрической клинике. Даже весь состав медклиники, как – то переменился после этого несчастного случая.

Все стали обходить стороной на прогулке и вообще не разговаривать с ним. Этот случай с Гавриковым отодвинул ее возлюбленного Сурганова в сторону ото всех, и это было то, что нужно. Она просто его хотела и думала, как получись его хотя бы на одну ночь и так, чтобы никто не узнал об этом.

Она даже стала думать, как заполучить его и вывезти из самой клиники к себе домой. Она так его теперь хотела, что еле сдерживалась при их беседе и сила тяготения и страсти росла, и Вероника Климова не могла ее остановить.

Она всю дорогу думала об этом пока ехала на своей легковой машине домой. И чем больше думала, тем ее это затягивало, и с такими вот мыслями она легла спать в свою в спальне домашнюю постель. Не заметив, как крепко уснула, после выпитого снотворного, потому, что никак из – за возбуждения и дикого теперь сексуального желания не могла уснуть. Она в тех думах так перевозбудилась, что снотворное просто было необходимо, иначе она бы никогда не заснула. Да еще после этой нелепой и странной трагической для всей ее больницы смерти Гаврикова. Этого рокового таинственного и необъяснимого ЧП, которое еле ей как главному врачу городской Красноярской клиники имени Ломоносова удалось замять. Еще эта Гальперина со своими о Сурганове вопросами. Любопытство той к ее пациенту ее взбесило.

– "Ей, то чего от него надо?!" – Климова разозлилась на коллегу по работе – "Диссертацию по нему писать собирается что – ли?! Если будет к нему лезть... !".

Ее мысли оборвались, и она крепко уснула, уже снова у себя дома и лежа в постели. После горячего душа и раздевшись почти до наготы и как обычно в белых шелковых плавках и одной в кружевах тельного цвета ночнушке. Выставив вверх полные торчащие сосками через верх той ночнушки груди. Раскинувшись навзничь и раскинув в стороны тридцатилетней одинокой и красивой женщины на своей в белых простынях постели руки.

И вдруг Вероника внезапно проснулась. Или ей так показалось, но она вроде не спала. Она почувствовала чье – то присутствие в своем доме и испугалась. Она вообще не понимала, спала она именно сейчас, или нет. Но если это был сон, то очень сильно был похож на реальность.

То, что она увидела, потрясло ее, и до жути напугало. Напугало очень сильно. Такого с ней не было никогда. Она никогда не могла даже подумать, что увидит такой кошмарный и невероятно реалистичный сон.

Она проснулась или думала что проснулась, но если это был действительно сон, то был потрясающе ясный и четкий. Она увидела его. Сурганова Андрея только в молодом совсем возрасте, еще лет, наверное, двадцати или даже чуть моложе, но она узнала его.

Это был точно Сурганов Андрей. И он стоял на фоне ночного окна в свете яркой луны. Он был не один. Его сопровождал лев. Огромных размеров лев с огромной растрепанной гривой.

Андрей был несравненно молод и красив. Лет двадцати на внешность. Она его не видела таким. С красивым молодым лицом как у ангела и более высокого роста, чем в реальности. С длинными волнистыми русыми волосами. Не теперешними остриженными почти под ноль, седыми и щетиной на лице, сорокалетнего больного мужчины. Здесь же совершенно гладким лицом и с красивой ямочкой на подбородке.

Он мгновенно околдовал Веронику в том ярком освещении одинокой луны. Такой же одинокой, как и он сам. Словно сошедший со светом ее к ней в квартиру и прямо в ее Вероники спящей спальню.

Вероника, соскочив на широкую свою женщины задницу, поднялась на постели, и, жутко напугавшись, прикрыла лицо одеялом своей домашней постели. У нее задрожали коленки под белой шелковой ночнушкой и застучало сердце, но она не могла произнести ни звука. А только смотреть на то, что только что увидела.