– Ты не получишь его, Вуаленфур! – прорычал Диамир – И этот весь свой назад мир! Не получишь! Этот мир, мой! И ничей теперь больше!

Диамир поднял теперь только на своем теле две руки с длинными когтями над тем, что было и называлось Сургановым Андреем. Целым живым мирозданием, помещенным внутри самого человека. Он поднял женоподобную голову в большой короне, сверкая красными демона глазами на ангела Вуаленфура.

Он выглядел уже не так, как раньше. Он изменил свой облик и стал больше похож наподобие человека.

У него не было шипастного и длинного змееподобного хвоста и шести рогов, но вместо них развевались белые на его черной голове волосы. Длинные волосы женщины. Женщины с полной торчащей вперед с торчащими твердыми сосками грудью. Диамир был в золотых браслетах, как и ангел Вуаленфур. В бриллиантовых перстнях, и в черной полуоткрытой из кровоточащей живой человеческой кожи одежде. Которая, являлась частью его же Диамира тела.

Гермофроидальное мускулистое тело было черным и содрогалось от возбуждения и дикой звериной кровожадной ненасытной сексуальной страсти, страсти в которой больше было жажды крови, чем самого секса. И вечного ненасытного все пожирающего аппетита.

– Я не отдам тебе этот мир! Ни тебе, ни этому человеку! Ни твоему ангел, Богу! Никому! Я ненавижу вас всех! – прорычал Диамир – Убирайся прочь! Убирайся отсюда, пока еще жив, ангел Неба!

– Не пугай меня, Диамир! Я тебя не боюсь! Но прощай, Диамир! – прокричал ангел Вуаленфур – Прощай навечно! Кара все равно тебя настигнет, Диамир, если не оставишь этого человека!

– Этот человек, и есть, Я! – прорычал Диамир.

– Тогда, прощай! – произнес громко Диамиру Вуаленфур.

И ангел Вуаленфур исчез из мира Диамира.

***

Те две женщины. Он их так и не смог спасти. Не смог, как ни старался и чуть его за это не посадили. Спасибо его лечащему чуть ли не личному врачу этой городской психушки Климовой.

Да могло бы быть хуже. Этот Азраил, он обманул его. Он схитрил и заставил побегать, но с нулевым результатом. И благодаря ему, он Сурганов Андрей Александрович теперь вот здесь в этой психиатрической городской клинике. И сидит в этой клетке палате как в тюрьме. Хотя лучше чем было бы оказаться в реальной настоящей тюрьме. Это ему сказал тот, кто сидел в нем самом. Кто назывался ангелом Вуаленфуром.

Он его никогда не видел своими глазами и даже во сне, но он знал, что тот ангел Вуаленфур где – то внутри его. И он не один. Есть там же где – то еще и некто Диамир, и они враждуют внутри его. И есть еще та, кто к нему Сурганову Андрею приходит. Время от времени, и он занимается с ней любовью. Она приходит и к нему и к тому ангелу Вуаленфуру одновременно.

Андрей подумал о том съеденном лярвами женщинами американце. Рэндоле Митчеле. Он не смог помочь ему. Он в том мире, всего лишь сторонний наблюдатель и посетитель. А Рэндол был жертвой. И он не мог ему помочь. Это было все вне его возможностей и всех правил, существующих там в том загробном мире, мире второго плана. Именно оттуда приходит Изуфуиль и занимается с ним Андреем любовью. Либо он в своих тех загробных снах приходит к ней в ее тот на огромном черном озере дворец из камня и железа. Она демон. Но добрый демон. По отношению к нему Сурганову Андрею. Она приходила к нему совсем молодой еще девочкой лет тринадцати или четырнадцати, потом уже взрослой молодой женщиной. И всегда была очень красивой. То брюнеткой то блондинкой. Меняя цвет кожи волос и даже глаз. Он любил ее. Как любил и тот, кто был его вторым Я.

Она Изуфуиль приходила к нему, то голой, совершенно и не стыдясь своей демонической красоты развратницей, то в виде красивой в золоте и в цветах и короткой цветной одежде богиней.

Иногда одна, иногда со львом. Иногда, черной тенью, скользнув бесшумно и быстрой по стене его больничной палаты, и превратившись в какое – нибудь мистическое существо.

Сформировавшись словно из самого воздуха или потустороннего черного непроглядного ночного пространства прямо у его постели или прямо на ней.

Да и он был не лучше. Он сам приходил к ней в своих сновидениях в тот замок, то в виде того ангела Вуаленфура в светящейся из яркого света одежде. Распустив по сторонам. Огромные, похожие на птичьи. Ангела крылья. То, превратившись в черного крылатого кошмарного дракона. А она, становилась змееподобной Медузой Горгоной с копной шипящих ядовитых извивающихся змей на своей голове и сверкающей желтыми змеиными влюбленными на него как любвеобильная ненасытная хищница глазами.

И все время все заканчивалось только одним. Дикой и безумной любовью.

– Изуфуиль, страсть моя – произнес, нежно и негромко как бы сам про себя, глядя в черное ночное окно, Андрей Сурганов – Изуфуиль. Когда ты придешь, и заберешь меня к себе навсегда в тот озерный замок. Когда мой отец освободит меня от Небесного наказания? Когда же?

День вновь клонился к закату. И снова наступал вечер, и близилась ночь.

Перепутье трех миров

Козлов Василий Иванович вполне загадочно попал под поезд. И никто также так ничего и не понял, как все произошло. Все выглядело как обычный, рядовой, как и прочие, случайный и несчастный случай. Все просто выглядело, как будто он просто соскользнул зимой по льду с перрона под вагоны проезжающей электрички.

Просто несчастный и нелепый фатальный трагический случай.

И по следствию, именно тогда Сурганов Андрей Александрович стал видеть те странные сны, о которых он сам постоянно как сумасшедший говорил, заводя следствие постоянно в тупик. И выглядел как заурядный и чокнутый на всю голову. Он стал рассказывать о гуляющих по его квартире черных тенях и каком – то шепоте и разговорах, которые он якобы слышал дома. Крики погибающих в потустороннем мире душ. И ведя разговоры о черных.

Он Сурганов Андрей, именно тогда стал рассказывать о мире за этим реальным миром. О мире, куда уходят после смерти человеческие души. И о встрече с ангелом Азраилом.

Будто с самого рождения те его сны преследовали его время от времени. А после того, как стали погибать его враги сны стали вообще постоянными цветными и куда более живыми и осязаемыми чем прежде.

И, что он, сам стал постоянным там посетителем и своим в тех потусторонних кошмарных сновидениях.

Но, не это было теперь главным для следователя Дорофеева Льва Семеновича. Главное что теперь была прямая зацепка за Сурганова Андрея, и можно было снова продолжить следствие.

Самое интересное, как это все осталось долгое время незамеченным?

Этот биографический вычеркнутый из трагической судьбы сумасшедшего Сурганова листочек бумаги с подробным описанием его детства и молодости.

Точно также, составленный по отчетности участковым поселка Молодежный, где проживал Сурганов Андрей Александрович со своими родителями и прочими родственниками с места его проживания и следователями города Дивногорска, ведущими тогда те дела по трагическим тем случаям, еще, почти, лет тридцать назад из его той забытой юношеской жизни.

***

Сны бывают разными, и каждый видит свои сны. Вот и Вероника видела всегда свои сны. Красивые, цветные и добрые. Но то, что было сейчас, ни шло, ни в какое сравнение вообще со сном. Это как раз то, про что говорил, он ее Сурганов Андрей. Этот сон не имел ничего общего со сном и вообще со сновидениями. Сон, не имеющий ничего общего со снами. Это была реальность, настоящая кошмарная реальность в которую Климова попала. Такого ужаса, она не ощущала и не видела никогда.

Вероника Климова пережила истинный ужас. Никогда она не видела еще таких снов. Она так, и не могла прийти в себя. Ее всю колотило и перед ее глазами все еще стоял тот пережитый ей ночью вместе с любовью настоящий ночной кошмар. Она потерялась в пространстве, и во времени, и ей казалось, что она все еще там в том мире, из которого она выскочила, упав со своей постели прямо на пол спальни.

Она все еще лежала на голом ее полу, трясясь от ужаса и дрожа всем голым телом. Ее ночьнушка была вся изодрана и вымарана в грязи и пыли. И она сама была вся в крови. Крови от тех двух съеденных лярвами матери и ее ребенка.

Она не вышла на свою работу в этот день. Ее пробил озноб. Ее затрясло, и она почувствовала, что болеет.

Вероника Климова позвонила своей коллеге по работе врачу психотерапевту клиники Гальпериной Регине Олеговне. И осталась в этот день дома. Страхи, мало – мальски разошлись с приходом дня, но то, что видела она, никак не могла забыть.

Она пришла в себя только в полдень. Но никак не могла унять головную боль. Вероника все перепробовала, но боль не утихала. И давящая слабость. Будто отняли сразу полжизни. Сначала как бы дали, а потом и отняли. Даже еще больше. Ей даже показалось, что она постарела лет еще на тридцать.

Ее качало и тошнило, и тошноту трудно было унять.

Вероника все думала о том, что видела прошлой кошмарной ночью. Ей было страшно. Раньше такого она никогда не видела. Не видела таких кошмарных снов. Она не знала теперь что делать, если снова придет тот ее ночной любовник. Но было странным, она снова хотела его. Хотела через свой дикий кошмарный ужас и страх. Она стала бояться прихода новой ночи.

Вероника выпила таблетки от головной боли и тошноты и расслабляющие лекарства. И поставила чайник на кухне, готовясь позавтракать. Та сильная головная боль и усталость, поглотили Веронику Климову, и болело все внутри.