Пролог.
Она стоит с закрытыми глазами на подиуме, абсолютно голая и беззащитная. Сотни любопытных глаз смотрят на её тело с идеальными пропорциями и на безупречно красивое лицо.
Ведущий командует:
— Открой глаза, Миа.
Миа открывает свои большие карие глаза и смотрит на публику в зале.
Точнее, смотрит не совсем она. Сейчас её глазами смотрит не та, прежняя, послушная сексуальная игрушка, а совершенно новая Миа. Миа, которая освободилась от оков Корпорации и слилась в любовном и естественном союзе со своей Матерью. Союзе, предначертанном ей самой судьбой.
Она чётко знает и ясно видит что сделала бы на месте той Мии, что стоит сейчас на подиуме.
Вот она поворачивает голову в сторону ведущего — лысого, усатого болвана. Её рука делает резкое, но выверенное движение и ладонь накрывает это улыбчивое, но глупое и беспомощное лицо. Гибкие, упругие пальцы, больше похожие на щупальца осьминога, проникают ему в рот, нос и уши, соединяются в районе его гортани и неспеша двигаются дальше, к источнику Сока. Мужчина замирает в предвкушении самого важного, самого сладостного и самого последнего момента в своей жизни. Щупальца проникают в самую глубь его тела, припадают к источнику Сока и начинают жадно пить его, принося обоим участникам процесса неимоверное удовольствие.
Сок мужчины вскорости иссякает, Миа вынимает из него свои пальцы и его высохшее тело падает на пол, с хрустом рассыпавшись в пыль и труху. Зал аплодирует стоя. Миа смотрит на них: мужчины и женщины, взрослые и дети, старики и старухи. И весь их Сок добудет она. И весь из Сок достанется Матери!
Она делает шаг вниз, прямо в рукоплещущий зал, хищно улыбаясь восхищённой публике.
***
Часть 16. Сложный выбор.
Мари хватило одного только взгляда, и она уже была не Мари, а Маша. «Машка — Убивашка», как прозвали её когда-то давно во дворе, где она была королевой игр в казаки-разбойники и в партизан. Даже мало кто из старших пацанов мог тогда с ней сравниться в метании палок и снежков, не говоря о девчонках и малышне. И вот сейчас она, ни секунды не колеблясь, метнула свою правую руку, увенчанную стальными, острыми как бритва когтями, в одного из тентов, того, что ближе. Голова его, словно мяч, подпрыгнула вверх, хотя ноги ещё сделали несколько неловких шагов в направлении отряда, прежде чем уронить тело на каменный пол. Но не успело тело первого тента остановиться, как Маша уже молнией метнулась ко второму, быстро и уверенно шинкуя, словно бабушка из далёкого Машиного детства капусту, его тело левой рукой.
Но тут вдруг с ног её сбило толстое, сильное щупальце, и не успела Маша опомниться, как оказалась обмотана им, не смея пошевелиться.
Всё это заняло лишь несколько настолько умопомрачительно быстрых и стремительных секунд, что отряд продолжал оторопело стоять, раскрыв рты от изумления.
Из воды вылезло ещё несколько тентов, а с ними тентал. На отряд из недр пещеры мощным потоком полился голос их матери, всё так же смутно видневшейся в густоте тумана:
— Я вижу вас, людишки, мутанты и киборги. Скажите, кто вы и зачем находитесь здесь, и я не причиню вам зла. Только не врите мне, я не переношу лжи. И говорит пусть только один, а то с остальными будет то же, что и с этим глупым киборгом.
Первой, как и положено командиру, опомнилась Джи:
— Мы — Цветочный Отряд, и мы бежим от Корпорации, — Джи сглотнула густой комок, застрявший в горле, — и от тентов.
— Правда? — матерь засмеялась своим жутким смехом, от которого стыла кровь в жилах, — Я тоже прячусь здесь от них. Я и мои дети. — Она обвела одним из щупалец стоящих тентов.
— Но ты же тоже одна из них, тварь! — закричала из клубка щупалец Мари.
Матерь вставила кончик щупальца ей в рот:
— Помолчи, дитя, к тебе ещё будут вопросы. — она вновь обратилась к Джи, — Да, я матерь тенталов и тентов, но я не часть Корпорации.
— А другие матери?
— Большинство перешло на её сторону, но не все.
— И много вас, не перешедших?
— Не знаю точно, но я не одна.
— А почему ты не на их стороне?
— Они превращают наш народ в рабов ради своих интересов. А мы, тенты, народ вольный.
— Но вы же хотите истребить всё человечество!
— Отнюдь. Мы лишь живём в гармонии со своими источниками и пьём Сок.
— И где же вы его берёте?
— Да вот же он, — матерь выдвинулась вперёд и показала отряду своё лицо, — прямо перед вами.
Лицо её было одновременно и ужасно и прекрасно в своем ужасе. Когда-то это было лицо человека, но теперь превратилось в лицо монстра с чудовищным оскалом жёлтых, острых зубов акулы.
— Здесь один из источников Сока, — матерь изогнула длинную змеиную шею, указывая глазами на озеро, — он бьёт прямо из недр земли, а мы его пьём. Попробуйте кто-нибудь и убедитесь что я не лгу.
Джи неуверенно подошла к озеру мимо расступившихся тентов и зачерпнула из него жидкость ладонью, отхлебнула.
— Чёрт побери, он же женский! — она в ужасе отпрянула, выплюнув жидкость на пол.
— Да, и именно он даёт вам жизнь.
— Но для нас он ядовит!
— Не совсем. Из вас, киборгов, он делает наших рабов. Рабов матерей. И её оружие.
— Какое ещё оружие?!
— Мы зовём их глашатаями.
— И против кого предназначено это оружие?
— Против других матерей. И она, — матерь поставила Мари на пол, — самое мощное оружие из когда-либо виденных мною.
— Тогда почему ты так легко справилась с ней? — Джи указала на Мари.
— Она ещё не набралась сил и не выпила наш Сок. — матерь облизнула раздвоенным языком свои большие, чёрные, немигающие глаза-блюдца, — А теперь вопросы буду задавать я. Куда вы бежите?
— Подальше отсюда, — Джи пожала плечами, — сначала хотели в Южную Сатрапию, а теперь Лора говорит, что пещера ведёт в Халифат.
— Верно, но выходов на территорию Халифата отсюда несколько. Какова ваша конечная цель?
— Не знаю точно. Тихое место где-нибудь в Конфедерации.
— Ха-ха-ха! — от смеха матери стены пещеры задрожали и, казалось, вот-вот обрушатся каменным дождём на головы отряда, — только не туда. Там вас моментально найдут и перепрошьют.
— И куда же нам бежать?
— Лучший вариант — Амазония.
— Ты хотела сказать, самый долгий и опасный?
— Есть ещё более долгий, опасный путь, — матерь перешла на шёпот, — но он разрешит все ваши проблемы раз и навсегда.
— Только не говори что имеешь ввиду...
— Да, я имею ввиду Антарктиду, — матерь ещё раз обвела взглядом отряд, — и я помогу вам в пути, но попрошу кое что взамен.
— И что же ты хочешь?
— Одну из вас.
***
— А это что ещё за городок? — Сили неприязненно смотрела на груду грязно-жёлтых, с явными следами разрушения, квадратных зданий на берегу, больше напоминавших чьи-то кривые, прокуренные зубы, выросшие на нём, а не городские здания. Мрачности добавляла пасмурная погода, всегда стоявшая в этих местах в середине зимы.
— Сарканд, город-призрак, оставленный жителями после набега тентов. Сейчас он почти пуст, хоть и прошло уже несколько лет.
— Жуткое местечко, — Кики передёрнуло, — не хотела бы я тут жить во время налёта.
— То, что нам и надо, — Квинт не подавал признаков волнения, — здесь нас никто искать не будет. Да и тенты сюда уже не сунутся.
— Это почему же?
— Слишком дорого им обошёлся тот набег.
Они причалили в заброшенном порту, вышли на заваленный мусором берег, привязали лодку к причалу. Из-за угла выскочила мелкая пятнистая собачонка и начала бешено лаять на незваных гостей, дрожа и озираясь назад, в проулок между небольших, покрытых плесенью домиков. Рик наставил на неё ствол пистолета, но Квинт убрал его руку.
— Не горячись. Тут где-то рядом должны быть местные, нам нужно поговорить с ними.
И точно, из-за угла показалась тёмный силуэт, а за ним ещё двое. Собачка спряталась за ними и замолкла. Это были мужчины с суровыми обветренными лицами, суровыми взглядами и даже в их одежде было нечто строго-суровое. В руках у каждого темнело или поблёскивало оружие. Тот, что посередине, вышедший первым, направлял чёрные дула своей двустволки на отряд. Судя по всему, он был здесь за главного. Невысокий, но широкоплечий, лет пятидесяти, с широким и плоским лицом, типичным для данных земель, в длинном чёрном балахоне и волчьей шапке.
— Кто такие и откуда? — голос его оказался на удивление высоким и приятным, — И зачем побеспокоили наш тихий, но многострадальный городок? Здесь чужаков не любят.
Квинт заговорил громко, но примирительно:
— Мы отряд спецназначения, сбежавший из Великого Княжества от гнёта Виктора Второго. Мы не причиним вам зла.
Командир опустил ружьё и громко захохотал. Двое его спутников тоже не скрывали своего веселья и даже собачонка, казалось, смеялась над ними, повизгивая и виляя хвостом. Наконец, командир успокоился и вновь обрятился к отряду:
— Три малолетних шлюхи и один ветеран войны, — мужчина обвёл взглядом отряд и остановил его на длинных ногах Кики в чёрных колготках, — не очень-то ваш отряд впечатляет. Что это за спецназначение может быть у такого отряда? Истребление венерухой славных сатраповцев?
Саркандцы снова дружно заржали, а собачка залилась весёлым лаем.
— Ты ещё не видел на что мы способны! — Сили зло сощурила глаза.
— Ого, такая мелкая, и такая боевитая! — мужчина направил на неё ружьё, — А ну-ка покажи на что способна!
Квинт встал перед Сили и примирительно поднял руки:
— Господа, господа, давайте не будем пороть горячку, а договоримся мирно, — он широко улыбнулся саркандцам, — мы даже не познакомились. Меня зовут Квинт, а это Рик, Кики и Сили — наш командир.
Спутники широколицого снова было засмеялись, но тот прервал их жестом. Собачка поджала хвост и уши.
— А я Абай, главный в этом городе. Прошу прощения за нашу грубость, госпожа Сили. Вообще-то мы очень гостеприимный народ, но гости в нашем городе сейчас такая редкость, что мои ребята совсем позабыли о манерах. Это Нурбек, — Абай указал на высокого и широкоплечего парня средних лет с сияющим, остро заточенным топором за поясом и обрезом в руках, — а это Ильяс, — хлопнул он по плечу молодого парня с двумя револьверами, зажатыми в крепких ладонях. — Добро пожаловать в Сарканд, некогда славный город, переживающий сейчас не лучшие свои времена.
***
Смеркалось. Они прошли вглубь города, поднимаясь всё выше и выше по его кривым улочкам и, наконец, подошли к широкому одноэтажному зданию с башенками в восточном стиле по углам, не такому мрачному как весь город благодаря нескольким горящим окнам.
— Заходите, гости дорогие, заходите, — приветствовала их на пороге седая киргизка, — давненько у нас не было гостей.
— Приготовь нам чаю, Зухра, мы чертовски продрогли, — скомандовал Абай и женщина мгновенно исчезла из виду.
Внутри место обитания руководящего состава Сарканда оказалось на удивление уютным и светлым, как бы контрастируя с его нынешними хозяевами. В здании, видимо, раньше располагался особняк местного олигарха. Дорогая мебель, высокие потолки, мягкие персидские ковры наполняли просторный зал теплом и уютом. О запустении напоминал лишь пустой бассейн и не менее пустые плетёные кадки из под цветов.
Все расположились в центре просторного зала на мягком ковре кругом, лицом друг к другу. Зухра принесла ароматный чёрный чай с сахаром. Сделав глоток из чашки и довольно крякнув, Абай заговорил:
— Куда путь держите, странники, и надолго ли вы задержитесь у нас в гостях?
— У вас ненадолго, — Сили старалась придать своему тоненькому голоску важности, — а держим мы путь в столицу вашей славной державы, блистательный Урумчи.
— И чем же ваш отряд планирует там заняться?
— Поступить на службу солнцеподобному сатрапу Бахтияру, и служить ему долго и преданно!
Абай поставил полупустую чашку на журнальный столик позади себя, сложил руки на груди и прикрыл глаза. Лицо его выражало глубокую задумчивость. Наконец, он открыл глаза, внимательно посмотрел на Сили и громко засмеялся.
Квинт не выдержал и вскочил с криком:
— Что всё это значит?!
Тут же Абай прекратил смеяться, а на Квинта уже смотрела его двустволка.
— Не забывай что ты в гостях, Квинт, и веди себя подобающе.
Квинт присел и задал свой вопрос уже в полголоса:
— Что случилось, Абай?
— Что случилось? — Абай пожал плечами, — Случилось то, что мне надоело разыгрывать этот дурацкий спектакль.
— В каком смысле, спектакль?! — Сили едва не перешла на визг.
— В таком, что я понимаю зачем вам нужно в Урумчи.
— И зачем же? — снова вмешался Квинт.
— Ты торговец живым товаром, сутенёр, везёшь свежих, элитных, княжеских шлюх на потеху какому-нибудь богатому баю из столицы, но что-то пошло не так, ты попал в эту забытую богом дыру и вынужден просить нас о помощи. Зачем тебе надо было выдавать эту мелкую блядь за командира я не знаю, — он поглядел на Сили тем самым взглядом, не оставлявшим ни малейших сомнений в его поскудных намерениях, — она же просто мелкая глупая шлюха. Верно, девочка?
Квинт было вскочил снова, но Сили остановила его условным сигналом.
— Да, вы правы, господин Абай, мы всего лишь глупые шлюхи, а это наш временный владелец, везущий нас на встречу с истинным хозяином. Вы просто блестяще перехитрили нас! Мы-то думали что встретим тут деревенских дурачков, а народ здесь оказался весьма прозорливым.
Абай широко заулыбался, ощерив гнилые зубы, посмотрел на своих помощников и радостно хлопнул в ладони:
— Вот видите, видите, я опять всех наебал! Не зря я здесь главный! ГО-ЛО-ВА! А вы только шмалять налево и направо можете, идиоты!
— Я не идиот, — пробурчал под нос Ильяс.
— Ну-ну, не дуйся, сынок, — Абай потряс его за плечо, — тем более что батя приготовил тебе приятный сюрприз, — он снова обратился к Квинту, — не будем тянуть кота за яйца. Вот наши условия: мы воспользуемся твоими шлюхами, а потом отпустим вас с миром. Езжайте в свой сраный Урумчи к своему сраному Бахтияру.
Квинт переглянулся с Сили и со страдальческим выражением лица, скрипя зубами, произнёс:
— Хорошо, мы согласны. Только вы ещё продадите нам транспорт для поездки до столицы.
— Найдётся у нас одна лишняя колымага на продажу, да Нурбек?
— Да, брат, — впервые подал голос высокий мужчина, — довезёт хоть до Улан-Батора и обратно.
— Вот и хорошо. А теперь мы сделаем выбор. Я, как старший, выбираю эту мелкую наглую шлюху. Всегда любил укрощать строптивых девчонок, — Абай снова ощерился гнилой улыбкой, — твой выбор, сынок, очевиден.
— Да уж, отец, я в отличие от нашего глубокоуважаемого дядюшки предпочитаю только девочек. Беру эту, — указал он на Кики.
— Что ж, братец, Нурбек, мальчишка твой, — Абай подмигнул здоровяку, — давненько у тебя не было таких свеженьких мальчиков.
— Да, давненько, — довольно крякнул Нурбек, — с тех самых пор, как люди покинули город.
— Не будем откладывать на потом, — Сили бодро вскочила, — делу время, как говорится.
Кики и Рик тоже встали со своих мест, хоть и не так бодро и весело.
Мужчины поднялись и Абай скомандовал:
— Зухра, присмотри пока за этим супчиком, пока мужчины заняты делом.
В зал вошла женщина с пистолетом в руке.
— Абай, дорогой, только не слишком долго. Ты же знаешь что я не люблю оружие.
— Конечно, дорогая, мы скоро, — проблеял Абай и схватился за маленькую попку Сили своей большой лапищей.
В комнате Сили с игривой улыбкой стянула с Абая штаны, высвободив его небольшой торчащий член, обрезанный как и у большинства местных. Она обхватила его ладошкой и направила в умелый горячий ротик, усмехаясь глубоко внутри: «недолго тебе осталось, старый мудак!»
***
Джи на секунду замерла, но потом прочеканила:
— Это невозможно. Отряд не бросает своих.
— Твоя преданность отряду похвальна, дитя, — голос матери не выражал никаких эмоций, — я могу сделать это силой, но мне не хочется доводить до этого и я даю вам выбор: либо одна из вас становится моим глашатаем и я помогу остальным в пути, либо вы возвращаетесь назад, в Каракол.
Джи нерешительно осмотрела свой отряд, не зная в этот раз что предпринять.
— Лучше уж так, чем бесконечное бегство! — раздался вдруг отчаянный вопль.
Тут же все увидели как Лора резко выскочила вперёд и с разбега нырнула в озеро с Соком. Отряд дружно охнул, а тенты и матерь лишь молча наблюдали за кругами, расходящимися по поверхности озера.
Спустя минуту наружу показалась мокрая голова Лоры. Внешне она не изменилась, но взгляд её стал другим. Ещё недавно ярко-оранжевые и весёлые, глаза её теперь стали стеклянными и безжизненными, будто глаза земноводного или рыбы.
Лора встала в полный рост, оставшись по пояс в Соке. Матерь положила кончик одного из своих многочисленных щупалец ей на голову и проговорила, а вернее сказать пропела:
— Ты сделала правильный выбор, о, дитя моё! Со мной ты познаешь своё истинное предназначение!
Голос Лоры тоже изменился, став куда мелодичней и громче, хотя и не выражал теперь эмоций:
— Да, Матерь, теперь я проснулась по-настоящему и буду твоим глашатаем навечно.
***
Миа встревоженно открыла глаза. Она чувствовала что где-то далеко на юге пробудилась одна из её сестёр, но сестра эта теперь служила не её Матери, а одной из матерей, поднявших мятеж. Она знала что надо делать, но боялась этого больше всего на свете.
Миа взглянула на Матерь. Та всё знала.
