Эта осень выдалась на редкость тёплой и сухой. Она с удовольствием втянула ноздрями сухой лесной воздух. Она любила лес. Даже этот, не родной.

Она хорошо видела в темноте, но глаза ей сейчас были не нужны. Ей хватало и лёгкого, тончайшего аромата, чтобы распознать запах розовых сквозь запах хвои и летней травы. Запах самок для гарема Бахтияра. Многих самок. А врагов ещё больше. Они долго шли по следу и вот, уже почти настигли их. Она сжала рукоять топора в левой руке ещё сильнее, подала знак двум своим напарникам: Чёрному и Серому. Те уже и без неё всё понимали, ведь их нюх был ничуть не хуже, а то и лучше чем у неё. Чёрный был главарём их отряда.

Они приблизились к их лагерю, пригляделись.

Мягкие и нежные розовые человечки не ждали их. Они пили, смеялись, жили и наслаждались своей никчёмной жизнью. Они настолько ей не дорожили, что даже не выставили нормальный караул. Видимо, надеялись, что здесь, с другого берега Разломного моря их не достать. Думают, что самое тяжёлое уже позади. Расслабились. Глупцы! За Разломным морем не место самкам Уральской Республики. Им место в родных лесах! Таков Закон, а эти розовые его нарушили.

Она видела сквозь кусты лагерь похитителей. Сатраповских ублюдков! Они узнают гнев уральских партизан. Их жестокий, но праведный суд.

Она посчитала их. Восемь сидят у костров, едят паёк из консервов. Ещё двое вяло охраняют лагерь, опёршись на деревья и опустив стволы автоматов. Один уже сонно залипает, а второй ковыряется в смарте. Бдительность нулевая.

Ещё трое или четверо насилуют своих пленниц в большом транспортёре. Оттуда доносятся женские вопли и стоны, мужские пьяные крики, шум, возня, рычание. Уже не такие громкие, конечно же, как в первые дни. Она была в этом уверена.

Ещё человек пять или шесть спало в палатке.

Чёрный подал сигнал и она с яростным удовольствием бросилась вперёд, на врагов. Перекрёстный огонь короткими очередями из пистолетов-пулемётов быстро скосил часовых. Настала очередь трапезничающих. Они даже не успели схватиться за оружие, когда их тела начали крошить верные уральские пули. Но пуль было мало, их надо было беречь. Настала очередь верной уральской стали. Чёрный и Серый скомкали палатку с копошащимися, словно черви, людьми и набросились на неё с топориками и ножами, превращая палатку в кровавую мясную кашу своими ловкими и сильными руками, ногами, клыками. Их морды были оскалены в дикой смеси ярости и счастья. Они выли, лаяли и хохотали, будто дикие звери. Да они сейчас и были дикими зверьми. Дикими, рассвирепевшими псами, спущенными с цепи!

Она посмотрела на своих товарищей, улыбнулась и вскочила на транспортёр. Распахнула дверь.

Трое полуголых розовых в ужасе смотрели на неё, пытаясь прикрыться и моля о пощаде. Они были безоружны, эти слабые розовые. Она учуяла их запах. Запах страха. Он был ей хорошо знаком. Слишком хорошо.

Она мельком оглядела восьмерых измождённых, замученных пленниц. Их должно было быть десять. Не все, видимо, выдержали обращения. Что ж, так хуже для розовых и лучше для её ненависти, её дикой и бешеной ненависти!

Она взглянула на свои руки, уверенно сжимающие топор и охотничий нож. Крепкие, толстые, как стволы вековых деревьев, руки. Руки, покрытые густой рыжей шерстью. Руки совсем не женские. Она оскалила свои длинные клыки, высунула язык и с рыком бросилась на немощных розовых. Её руки были будто вовсе не её. Будто и вовсе не руки, а механические манипуляторы на конвейере. Конвейере по производству боли, крови и смерти. Голова первого розового ещё не успела приземлиться, когда изо лба другого уже торчала рукоять ножа. Третьего она взяла за плечи, крепко сжала и впилась в его испуганное бледное лицо зубами. Он что-то визжал, хрипел и булькал, пытался слабо отбиваться, пока она обгладывала его лицо. Когда ей надоели вопли, она впилась ему в глотку. Она пила тёплую мерзкую кровь и не могла остановиться. Это было и гадко, и в то же время очень сладко. Сладко и гадко до одурения. Кровь пьянила её. Она бы с радостью её выплюнула, но псы не умеют плеваться.

Она отпустила мёртвое тело, оглядела пленниц. Полуголые, жалкие, замученные и голодные, все запачканные кровью своих мёртвых насильников, они с ужасом смотрели на неё и на её вздувшуюся ширинку.

Что-то с ней было не так.

...

Квинт завершил манипуляции над затылком Пахома и торжественно произнёс:

— Адаптация прошла успешно, без отторжения. Встречайте нашу новую Тину!

***

Часть 9. Погоня

Спустя три дня отряд достиг небольшой партизанской деревушки на берегу Разломного моря. Там их необычная компания никого не смутила. В этих краях и не такое видали. И, за хорошую плату, здесь не привыкли задавать лишних вопросов.

Само море не зря назвали Разломным. Ведь оно буквально разломило после глобальной катастрофы бывшую Евразию практически пополам, став естественной границей между Нейтральными Землями, Великим Княжеством, Восточной Сатрапией и Халифатом.

Они сели на паром контрабандистов на тихом безлюдном берегу, заплатили паромщикам и отправились на противоположный берег, в Восточную Сатрапию, в ближайший город - неведомый Тёмэн. А оттуда их путь лежал в сатрапскую столицу — Урумчи. Зачем, толком никто не знал. Может, Джи задумала убить самого Бахтияра? Чёрт её знает. Только ей было Откровение. Все в отряде это знали, и знали, что Джи не любила расспросов на эту тему. Но чего всем точно хотелось, так это уйти как можно дальше от этих проклятых земель, поближе к цивилизации. Все просто чувствовали, что так надо.

Едва из вида скрылся лесистый, заснеженный берег нейтральных земель, паром накрыл густой туман.

— Не нравится мне это, — Джи была не на шутку встревожена.

— Да уж, сначала — странная оттепель, а теперь ещё и это, — Квинт поёжился от влажного холодного воздуха, проникающего под плотную куртку.

Сили запищала:

— Такую погоду любят тенты. Не дай бог их встретить тут!

— Заткнись, накаркаешь ещё! — Герда зло сверкнула на неё глазами.

Но Сили не обращала на неё внимания:

— А вот и они, родимые, уже за бортом... — Голос её превратился в хриплый шёпот.

По палубе парома с громким шлепком, синхронно, будто по чьей-то команде, ударило сразу несколько серо-лиловых щупалец. Сами тенты возникли на палубе внезапно, словно чёртики из табакерки. Двое простых и один - тентал. Команда парома в панике побежала с мостика в трюм, но тварям не было до них никакого дела.

Первым, как ни странно, среагировал Рик, выхвативший свой пистолет - пулемёт. Но он в одно мгновение был выкинут за борт резким ударом щупальца.

Квинт тоже схватился за оружие, но получил хлесткий удар щупальцем поперёк тела и скорчился от боли, отлетев в сторону, едва не свалившись за борт. Джи всё же успела всадить несколько пуль в одного из них, прежде чем её обвил скользкий клубок щупалец. Из небольших отверстий на теле раненого тента вытекала густая, тёмная кровь, но он даже не дернулся, продолжая смотреть немигающим рыбьим взглядом.

Сили и Герда, как и выбежавшая из трюма Кики, тоже уже были замотаны от плеч до поясницы и висели в воздухе, беспомощно дрыгая ногами. Тентал вонзил все свои восемь скользких щупалец в тела всех девочек, по одному в рот и влагалище. Их как-будто специально для этого случая было ровно восемь. Он с невероятной, для такой твари, силой приподнял всех девочек в воздух и начал медленно, настойчиво и плавно двигать щупальцами внутри них, готовясь высосать весь девичий Сок.

Рик же болтался где-то за бортом, опять не успев ничего сделать.

Девочки, словно марионетки, болтались в воздухе, с торчащими изо рта и вагины толстыми пупырчатыми шлангами, смешно дрыгая ногами и руками, пытаясь освободиться, но тщетно. Все они были крепко насажены на тенталовы щупальца и уже были близки к оргазмам. То есть, к физической смерти.

За другим бортом раздался громкий всплеск и поднялся фонтан воды. На палубу запрыгнула тёмная, почти что чёрная, фигура с длинными мокрыми волосами. Несмотря на рыбьи глаза и длинные извивающиеся пальцы, уже напоминавшие щупальца, все узнали в ней Миу. Она ещё не успела настолько сильно трансформироваться, чтобы потерять человеческий облик.

Раздался её могильный голос, обращённый к скрючившемуся Квинту:

— Ты знаешь, кто мне нужен. Покажи, где она, и останешься в живых. Увы, но остальные обречены.

— Да пошла ты...

***

Кики услышала шум выстрелов наверху и выбежала из каюты на палубу. Мари осталась наедине со спящей под препаратами Тиной в теле псоглавца. Она всё ещё была в прострации от событий в клубе, горько переживая их внутри себя. С подругами она боялась делиться таким. Да и те её теперь опасались.

Пахом, мирно сопел, вздымая одну, с Тиной, на двоих широкую рыжую грудь, когда Мари вновь учуяла запах тентов. Она отчаянно замотала головой.

«Нет-нет, опять этот кошмар! Я не могу больше так ошибиться!»

Но в этот раз она не ошибалась, это и вправду были они. Мерзкие болотные твари, порождение самых жутких кошмаров, вылезших из недр земли. Она услышала голос их Матери. Матерь она не просто ненавидела. Ненависть такой степени сложно было даже придумать. Такой ненавистью ненавидят самого лютого своего врага, само порождение зла. Так ребёнок ненавидит убийц своих родителей, надругавшихся над их трупами. Такую ненависть не забыть и с ней невозможно смириться.

Роза встала, расправила плечи. Она вышла на палубу. Два мелких тента держали по две её подруги, подвешенных в воздухе, а их предводитель орудовал в их отверстиях своими мерзкими отростками. Чуть поодаль стояла Она. Та, кого Роза приняла за Матерь. Но это был лишь её глашатай. Жаль.

Она знала, что все твари хотели Сок. Сок её подруг. Нет, не сегодня. Сегодня им всем предстоит умереть. Роза счастливо улыбнулась.

Она ударила сразу обеими руками. Ей не нужно было никакого оружия, она сама была оружием. Связанные и обессиленные девчонки упали, вокруг них извивались длинные лиловые змеи. Вторым ударом она рассекла тентала пополам, вдоль тела. Двое младших не побежали. Несмотря на отсутствие рук, они внимательно и молча смотрели на неё, будто ожидая чего-то. Роза прыгнула к ним и вонзила свои стальные пальцы, будто спицы, в их мерзкие черепа, сжала ладони и с хрустом и чавканьем разорвала их, будто переспелые арбузы.

Настала очередь глашатая.

Но та уже была в воде, лишь голова её торчала наружу. Глашатая прогремела своим голосом, жутко клокоча и улыбаясь:

— Это была всего лишь проверка твоих возможностей. И мы увидели, что ты действительно очень сильна. И ты нужна нам. Нужна Матери. Очень нужна. И мы будем вместе. Мы ещё встретимся, Роза. До встречи! До Скорой встречи!

Тёмная голова скрылась под водой. Роза знала, что это стихия тентов и оттуда ей глашатую не достать. Жаль. Она впервые оставила тварь живой. И тварь знала её настоящее имя. Откуда?

Спустя минуту туман рассеялся и выглянуло солнце. За бортом кричал и бултыхался Рик, прося о помощи.

***

Тина открыла глаза и посмотрела на свои руки. Нет, это был не сон. Вместо белых, длинных и изящных девичьих ручек она увидела мощные, бугристые от мышц, покрытые шрамами от порезов и ожогов, мужские ручищи, благодаря густой рыжей шерсти больше похожие на звериные лапы. Тина приподняла голову и увидела свой мохнатый торс, а чуть ниже огромный, чудовищно вздыбленный фаллос странной кривой формы. Вот он-то её и разбудил! А ещё она услышала знакомый тонкий голосок:

— Тина, это ты? — глаза Сили были ещё больше обычного от испуга, — Точно не Пахом?

В голове Тины, откуда-то из глубин сознания зарычал рыжий псоглавец. Тот, что не будет теперь давать ей покоя никогда, но особенно ночью, во сне.

— Да, это я, Тина. — она посмотрела на Сили и Герду, дежуривших сейчас возле неё, — Дайте уже что-нибудь из одежды.

Пока одевалась, Тина заметила перебинтованного Квинта, лежащего на соседней койке.

— Что с ним?

— Ой, тут такое было, такое было! Ваапще пиздееец...

Герда перебила Сили:

— Тенты.

Они вышли на палубу и всмотрелись в горизонт, на котором вырисовывались очертания города. Города странного и непривычного.

— Это и есть тот самый Тёмэн? — Тина ещё никогда не бывала за пределами Княжества. Впрочем, как и все остальные андроиды.

— Да, он самый, — ответил седой капитан.

— А где же стена?

— В Восточной Сатрапии, да и в Южной тоже, не строят стен.

— Городов без стен не бывает!

— Бывает и не такое, поверьте старику.

Вся компания беглецов удивлённо переглянулась.