За несколько лет до основных событий.

Уже третий час сидим мы с лейтенантом Самохиным в глубокой сырой землянке, вырытой лишь сегодня утром. Лейтенант Самохин — совсем ещё молодой парень, не успевший даже окончить Суворовское училище из-за войны и ушедший на фронт добровольцем. Теперь ночь, отряд отдыхает после четырёхдневного перехода. Командир сдержан, немногословен. Суровое, но добродушное лицо его скупо освещено тусклой лампочкой. Молодое, красивое, но уже испещрённое шрамами, всё в копоти от пожарищ, лицо лейтенанта Самохина — это лицо уральского народа, восставшего против оккупантов, лицо освободительной войны, с быстротой лесного пожара охватывающей не только предгорья Южного Урала, но уже и Северный Урал. Прихлебывая любимую похлёбку из видавшего виды, помятого, но добротного походного котелка, командир грустно, но спокойно рассказывает про смелые рейды в тыл к сатраповцам, про подрывы блокпостов и железных дорог, про недавний рукопашный бой с уйгурами, про захваченный врасплох монгольский десант. Лаконичные ответы лейтенанта я записываю дедовским способом — карандашом на бумаге. Смарты в отряде строжайше запрещены.

— Бойцы покрыли себя неувядаемой славой, — говорит лейтенант, вспоминая дерзкую августовскую вылазку на китайский блокпост. — Впятером не только перерезали восьмерых узкоглазых, но и взяли девку-киборга. Новейшей серии, представляешь! Эта девка, точнее кусок искуственного мяса, пока жива была, сослужила нам хорошую службу: неделю по её наводке ебошили сверху по китаёзам. Ну и как женщину, конечно, попользовали. Дырки у неё зачётные, всегда мокрые и готовые, и никакой волосни, представляешь!

— Представляю... Но мы не об этом хотели поговорить.

— А о чём ещё говорить на фронте, как не о войне и бабах?

— Кстати, о боевых действиях. Союзники вам помогают?

— Да, из Волжской Булгарии пришло на днях подкрепление живой силой и двумя самоходками. Боеприпасами ещё.

— А Западное Королевство чем помогает?

Лейтенант Самохин задумался.

— Скорее морально поддерживает. Знаете, у меня к этим королевствам-шморолевствам отношение не очень. Лучше не будем об этом.

— Хорошо, не будем. Мы слышали, ваши бойцы дали вам прозвище?

— Да. Квинт.

— А за что?

— Да хуй его знает. Видно после того случая с молдавским составом. У бойцов спросите. А мне некогда, надо к вылазке готовиться. Всего наилучшего.

— И вам. Удачи в боях!

Идёт по дорогам Урала освободительная война своей тяжёлой, но победоносной походкой.

Нет здесь покоя врагам ни днём, ни ночью. Везде достанет их уральская пуля, уральский штык, уральский снаряд. Ничто не спасёт сатрапинских оккупантов и их уйгурских прихвостней от справедливого и жестокого возмездия.

Зреют гроздья народного гнева.

Шумит сурово уральский лес.

***

Часть 3. Квинт.

Тук-тук-тук.

— Можно?

— Гина, ты одна? Заходи.

Наставница Георгина, а для наставника Квинта просто Гина, вошла в его кабинет и прикрыла за собой дверь. Обошла его сзади, обняла за шею и шепнула на ухо:

— Опять куча работы, милый?

— Да, опять. — Пальцы Квинта продолжали быстро бегать по клавишам, а взгляд всё так же был устремлён в монитор большого смарта.

— Ты не жалеешь себя. — Её рука проникла ему под рубашку и нежно погладила крепкую волосатую грудь. — Как дела у нашей гимназии?

— После похода в Город намного лучше.

— Тучи над нашими головами уже разошлись? — Её пальцы уже щекотали его живот.

— Не совсем.

— Что в этот раз? — Она вынула руку и теперь, пуговица за пуговицей, расстёгивала его рубашку. — Опять мало Сока? Ох, уж эта ненасытная Корпорация!

— Нет, дело в другом.

— И в чём же? — Молния брюк плавно поползла вниз.

— Люди за стеной Города почуяли неладное.

— Кто? Ха-ха! Эти заморыши, порченые, ублюдки!

— Не надо так. Они не виноваты, что оказались не с той стороны стены. Как и мы, между прочим.

— Мы легко это можем исправить в любой момент.

— Не говори глупости. Ты же знаешь, что это не так.

— И что же им, этим "людям" не нравится? — Георгина просунула руку под резинку трусов и начала гладить просыпающийся член Квинта.

— Наша гимназия. По моим сведениям, на неё готовится налёт.

— Чепуха всё это! — Губы молодой женщины прикоснулись к губам сурового мужчины. — Что за нелюди нападут на бедных несчастных сироток?

Их губы слились в жарком поцелуе. Георгина задрала строгую юбку и села на Квинта сверху. Трусиков на ней уже не было. Она начала плавно двигаться на нём своим крепким спортивным телом, наращивая темп и издавая тихий протяжный стон. Мужчина расстегнул её блузку и стал мять небольшие, но упругие груди не рожавшей 32-летней женщины.

Началась бешеная скачка, стул от которой едва не развалился.

— Да-да, мальчик мой, да! О-О-О!!! Конча-а-а-аю-у-у-у...

Квинт прикрыл её рот, чтобы она сильно не шумела и их не услышали девочки. Она повисла на нём и обмякла.

— Я бы тоже не отказался завершить начатое, — объявил он спустя минуту.

— Да, да, милый, прости...

Она слезла с него и встала на колени между его ног. Её умелый рот уверенно накрыл большой торчащий орган, весь блестящий от её соков. Она быстро, но нежно сосала любимый член, умело работала язычком, ласково мяла тугие яички. Квинт прикрыл глаза, лицо его покрыла испарина, он утробно зарычал и с силой насадил женскую голову до самого паха. Сперма густой долгой струёй потекла ей прямо в горло, часть протекла сквозь губы наружу. Спустя долгие секунды он отпустил её голову и Георгина с лёгким кашлем освободила её.

— Ну ты и богатырь, такой фонтан! — Она улыбнулась и протёрла лицо от остатков спермы. — Вроде три дня всего прошло.

— Не всего, а ЦЕЛЫХ три дня, — улыбнулся он в ответ.

— Хорошо, что я не одна из этих. А то бы валялся сейчас как сухое полено.

— Тоже мне, шуточки. С Соком не шутят.

Тем временем Мари и Кики тихо и бездвижно, как могут только киборги, наблюдали за этой картиной сквозь решётку вентиляционного люка. Кики зашептала так, что обычный человеческий слух принял бы этот шёпот за лёгкое дуновение ветерка:

— Им это нравится?

Шёпот Мари был ничуть не громче:

— Да. Нам ведь тоже.

— Но мы так не реагируем. И не кончаем по-настоящему.

— А они кончают.

— И мужчины, и женщины?

— Да.

— И не пьют Сок, как сказала мадам Георгина?

— Не пьют.

— А зачем им тогда это? Ведь мадам Георгина бесплодна, у них даже детей не будет.

— Для кайфа.

— Для чего?!

— Для удовольствия.

— Я тоже для удовольствия хочу, а не только ради Сока и Корпорации.

— Не поверишь, я тоже. Но нам не дано.

— А как...

Но Кики не договорила. Их диалог прервал резкий громкий хлопок, потом второй, ещё громче. Стены здания затряслись, с потолка посыпалась штукатурка.

***

Квинт снова посмотрел на полыхающий корпус, в котором обитали обычные приютские дети, не киборги. Чёрный густой дым заволакивал всё вокруг, даже лица Квинта и его помощников уже давно закоптились. Аппетитно пахло палёным мясом. Он зло сплюнул: «Ёбаные дураки, погубили столько людей, хотя ненавидят роботов!» Он хлопнул по плечу ближайшего мальчика-киборга:

— Пулемёты уже здесь?

— Да, наставник.

— Как тебя?

— Рик.

— Бери пулемёт и вставай, Рик. Все в атаку!!!

Квинт вскочил первым и побежал к прорехе в кирпичной ограде, откуда его начали поливать автоматными очередями. Пули отскакивали от брони и шлема, противно визжа при этом. Остальные парни были также хорошо экипированы, так что жалкий калибр 5, 45 лишь царапал краску на их обмундировании. Они ворвались в стан налётчиков и начали крошить их тела из своих ручных пулемётов. Их осталось к этому моменту не так много, не больше десятка, остальные трусливо сбежали. Квинт громко прорычал:

— Оставьте нескольких для допроса!

***

Третий пленный упорно молчал, вперив ненавидящий взгляд в мастера Мармиллона. Обычный парень, ни слишком молодой, но и далеко не старый, с невзрачным грязным лицом, со злыми серыми глазами, с кровавыми подтеками от побоев. Мастер тяжело вздохнул, потёр переносицу и снова задал тот же вопрос:

— Кто вы такие, и зачем атаковали нашу гимназию?

Ответом было молчание и злобный скрежет зубов.

— Роботов, значит, не любишь, киборгов ненавидишь? Молчишь. Ты вообще знаешь, на чьей стороне сражались киборги во время той самой войны? — Мастер снова тяжело вздохнул. — В подвал его, пусть ещё подумает. Твои товарищи не были такими упёртыми.

***

В подвале было прохладно и сыро, попахивало плесенью и копотью, как и во всех других помещениях полуразрушенной гимназии. Довольно просторное помещение освещала лишь тусклая лампочка над дверью.

Пленник был крепко привязан к намертво прикреплённому к полу стулу. Сколько он уже находился здесь, без пищи и воды, один Всевышний ведал. Его сознание помутнилось, он уже не понимал, сон вокруг или явь. Раздался грохот засовов, дверь скрипнула и внутрь зашла девушка, точнее совсем ещё девочка в форме гимназистки. Фосфорный фонарь в руке гостьи освещал бледно-зелёным светом её точёную длинноногую фигуру, её прекрасное бледное лицо, её пепельно-белые волосы, сплетённые в два хвоста. Девочка поставила фонарь на пол, при этом её коротенькая юбочка задралась и пленник невольно увидел обтягивающие маленькую упругую попку трусики. Она заговорила мягким томным голосом:

— Привет, мой герой.

«Я что, уснул? Что тут делает девчонка-гимназистка?! Мы же их всех перебили! Это точно сон!» Его мысли прервал чарующий голосок:

— Спасибо, мой герой, ты освободил нас, людских детей, от власти этих проклятых роботов и полулюдей!

— Но... Но мы же проиграли бой.

— Нет, пришло подкрепление и твои люди перебили всех уродов и освободили нас, несчастных сироток.

— Всё-таки Тревор не подвёл! Привёл своих людей, как и обещал.

— Да, Тревор не подвёл. А как зовут нашего героя — освободителя?

— Кого? Меня? Саша, Саня, Санёк...

— Хорошо, Санёк, за свой беспримерный героизм ты заслужил небольшую награду. — Девочка игриво подмигнула ему своим большим голубым глазом. — Хочешь меня в награду?

— Я? Ммм... Эээ...

— Ну же, Александр, неужели ты не хочешь получить, прямо как твой великий тёзка — Македонский, удовольствие в награду за свой героизм?!

— Хочу.

— Вот и славно...

Она подошла к нему вплотную, прижалась всем телом, а рукой начала тереть между связанных ног.

— Может, развяжете меня?

Её чувственные алые губы приблизились к его и тихо прошептали:

— Потом, всё потом, Саня, мой герой...

Она закрыла его рот своим, присосавшись нежными и умелыми губами к его потрескавшимся от жажды и разбитым во время допроса губам. Её язык быстрой змейкой щекотал его дёсны, а рука тем временем расстёгивала ширинку. Она выпустила его небольшой торчащий ствол на волю и начала нежно и быстро его надрачивать, продолжая обрабатывать язычком и губками настрадавшийся от кулаков и сапог Мармиллона рот парня. Она прервала поцелуй и уставилась голубыми и глубокими, как два горных озера, глазами в блеклое побитое лицо. Облизнула мокрые губы и с коварной улыбкой спросила:

— Наш победитель хочет ещё в бой? Хочет одержать ещё одну славную победу?

— Да-да, хочу!

— Да, я гляжу, твоё орудие стремится в атаку! — При этих словах она обслюнявила свою ладонь и ещё энергичней принялась дрочить мокрой от слюны рукой его член. Парень учащенно задышал, готовясь вот-вот произвести выстрел из своего орудия. Девочка опустилась вниз и полностью заглотила разбухший и красный член, до самых яиц. В её горло ударила струя спермы, а вместе с ней пошёл и Сок. Она всасывала его долго, смачно, до самой последней капли, до последней единицы!

Наконец, она встала, протёрла липкие губы и позвала:

— Наставник Квинт, готово.

Квинт вошёл, осмотрел ссохшееся, словно мумия, тело на стуле, с торчащим членом и выпученными глазами. Он начал распутывать верёвки и спросил у Герды:

— И сколько?

— Со всех троих в сумме сорок пять.

— Не очень много.

— Так это же обычное загородное отребье. Порченые.

— И из этого «героя» напоследок сделала?

— А как же, так Сока больше. Да и умер героем, хи-хи! Эмоции, сами понимаете.

— Понимаю...

Квинт оттащил задеревеневшее тело в угол, к двум его прежним боевым товарищам.

— Ещё один герой прибыл, принимайте победителя. — И с хрустом ломаемых костей бросил того в общую кучу.

Негромко загудел утилизатор.

***

Мари лишь тихонько лежала под покрывалом, не издавая ни звука. Боли она не чувствовала, да и стонать умела только от удовольствия. Была лишь тяжесть и усталость во всём теле.

— Ну, что, доктор, своими силами управимся? — Голос Квинта выдавал волнение, хотя он и скрывал его как мог.

— Увы, нет. Ранения слишком серьёзные, повреждения слишком обширные. Придётся отправлять на фабрику.

— Да уж, жаль. Очень жаль. Мастер Мармиллон, а вы что скажете?

— Раз доктор говорит на фабрику, значит на фабрику. Так будет лучше и для неё, и для Корпорации.

— Мастер Мармиллон, можно девочкам попрощаться с ней? — Вмешалась в разговор Георгина.

— Да, пускай войдут.

Девочки зашли в комнату. Первой подошла Кики и поцеловала Мари прямо в обожжённые щёки.

— На твоём месте должна была быть я. Спасибо, что закрыла меня от взрыва своим телом.

— Ты бы на моём месте поступила бы точно так же.

— Наверно. Не знаю. Ещё раз извини и выздоравливай скорее.

Она ещё раз поцеловала её рубцы и уступила место Джи.

Та обошлась без лишних нежностей:

— Мы, конечно, не были никогда близкими подругами. Бархатец и ирис, сама понимаешь... Но я всё же желаю тебе скорейшего выздоровления. Корпорация ведь заботится о своих детях. Слава Корпорации!

— Слава в веках!

Следующей подошла Номи. Она обняла своими мягкими смуглыми руками Мари, нежно прижалась к ней, отпустила и встала у изголовья.

— Не волнуйся, всё будет хорошо, — она бодро улыбнулась, — ты обязательно вернёшься в наш Цветочный Отряд. Возможно, в другом теле, но вернёшься, обещаю! Корпорация своих в беде не бросает! — Её голос звучал как на торжественной клятве. — Слава великой Корпорации!

— Слава в веках!

Последней подошла Герда и просто встала рядом.

— Извини, что всегда дразнила тебя коротышкой и неудачницей. Ты отличная девочка, и отличная сборщица Сока.

По её щеке побежала слеза и она быстро спряталась за спины остальных, чтобы не показать этого. Мари, как всегда звонко, прокричала ей вслед:

— Эй, киборги же не плачут! Опять тут драму разыгрываешь?! — И весело засмеялась.

***

Квинт сидел с кислой физиономией в кабинете мастера Мармиллона.

— И что дальше? — понурым голосом спросил он.

— С гимназией и отрядом?

— Да.

— В связи с последними событиями нас переводят в другой Город, на окраину Княжества. А на наше место наберут другой отряд. Здесь нам оставаться уже опасно.

— И на какую из многочисленных окраин нашего обширного Княжества нас переводят?

— На восточную, поближе к границе с Восточной Сатрапией. В новый Город, основанный на отвоеванных землях Урала.

Дыхание у Квинта перехватило, словно его ударили под дых. Он прикрыл глаза. Перед ним, как будто это было вчера, пробежали картины прошлого. Канонады артиллерии, взрывы, изуродованные тела товарищей, трупный запах, лесные пожары, ночные переходы и дерзкие партизанские рейды. Он вспомнил и ту сатрапскую девушку — киборга, что он отпустил к своим, соврав бойцам, что уничтожил её. Вспомнил, как она потом спасла ему жизнь в уйгурском плену. Тогда они ещё не добывали Сок. Тогда ещё победа была так далека...

— С вами всё в порядке, наставник Квинт?

— Да, я в полном порядке. Просто воспоминания нахлынули. Когда сборы?

— Есть что вспомнить? Завтра вечером выдвигаемся.

— Да так, ерунда. Приказ есть приказ. Слава великой Корпорации!

— Слава в веках!

Он встал и покинул кабинет. На душе его скреблись кошки.