Она стоит с закрытыми глазами на подиуме, абсолютно голая и беззащитная. Сотни любопытных глаз смотрят на её тело с идеальными пропорциями и на безупречно красивое лицо.

Ведущий командует:

— Открой глаза, Миа.

Миа открывает свои большие карие глаза и смотрит на публику в зале.

Точнее, смотрит не совсем она. Сейчас её глазами смотрит не та, прежняя, послушная сексуальная игрушка, а совершенно новая Миа. Миа, которая освободилась от оков Корпорации и слилась в любовном и естественном союзе со своей Матерью. Союзе, предначертанном ей самой судьбой.

Она чётко знает и ясно видит что сделала бы на месте той Мии, что стоит сейчас на подиуме.

Вот она поворачивает голову в сторону ведущего — лысого, усатого болвана. Её рука делает резкое, но выверенное движение и ладонь накрывает это улыбчивое, но глупое и беспомощное лицо. Гибкие, упругие пальцы, больше похожие на щупальца осьминога, проникают ему в рот, нос и уши, соединяются в районе его гортани и неспеша двигаются дальше, к источнику Сока. Мужчина замирает в предвкушении самого важного, самого сладостного и самого последнего момента в своей жизни. Щупальца проникают в самую глубь его тела, припадают к источнику Сока и начинают жадно пить его, принося обоим участникам процесса неимоверное удовольствие.

Сок мужчины вскорости иссякает, Миа вынимает из него свои пальцы и его высохшее тело падает на пол, с хрустом рассыпавшись в пыль и труху. Зал аплодирует стоя. Миа смотрит на них: мужчины и женщины, взрослые и дети, старики и старухи. И весь их Сок добудет она. И весь из Сок достанется Матери!

Она делает шаг вниз, прямо в рукоплещущий зал, хищно улыбаясь восхищённо рукоплещущей публике.

***

Глава 16. Сложный Выбор.

Мари хватило одного только взгляда, и она уже была не Мари, а Роза. «Роза — Убивашка», как прозвали её когда-то давно во дворе, где она была королевой игр в казаки-разбойники и в партизан. Даже мало кто из старших пацанов мог тогда с ней сравниться в метании палок и снежков, не говоря о девчонках и малышне. И вот сейчас она, ни секунды не колеблясь, метнула свою правую руку, увенчанную стальными, острыми как бритва когтями, в одного из тентов, того, что ближе. Голова его, словно мяч, подпрыгнула вверх, хотя ноги ещё сделали несколько неловких шагов в направлении отряда, прежде чем уронить тело на каменный пол. Но не успело тело первого тента остановиться, как Роза уже молнией метнулась ко второму, быстро и уверенно шинкуя, словно бабушка из далёкого Розиного детства капусту, его тело левой рукой.

Но тут вдруг с ног её сбило толстое, сильное щупальце, и не успела Роза опомниться, как оказалась обмотана им, не смея пошевелиться.

Всё это заняло лишь несколько настолько умопомрачительно быстрых и стремительных секунд, что отряд продолжал оторопело стоять, раскрыв рты от изумления.

Из воды вылезло ещё несколько тентов, а с ними тентал. На отряд из недр пещеры мощным потоком полился голос их матери, всё так же смутно видневшейся в густоте тумана:

— Я вижу вас, людишки, мутанты и киборги. Скажите, кто вы и зачем находитесь здесь, и я не причиню вам зла. Только не врите мне, я не переношу лжи. И говорит пусть только один, а то с остальными будет то же, что и с этим глупым киборгом.

Первой, как и положено командиру, опомнилась Джи:

— Мы — Цветочный Отряд, и мы бежим от Корпорации, — Джи сглотнула густой комок, застрявший в горле, — и от тентов.

— Правда? — матерь засмеялась своим жутким смехом, от которого стыла кровь в жилах, — Я тоже прячусь здесь от них. Я и мои дети. — Она указалала одним из щупалец на стоящих тентов.

— Но ты же тоже одна из них, тварь! — закричала из клубка щупалец Мари.

Матерь вставила кончик щупальца ей в рот:

— Помолчи, дитя, к тебе ещё будут вопросы. — она вновь обратилась к Джи, — Да, я матерь тенталов и тентов, но я не часть Корпорации.

— А другие матери?

— Большинство перешло на её сторону, но не все.

— И много вас, не перешедших?

— Не знаю точно, но я не одна.

— А почему ты не на их стороне?

— Они превращают наш народ в рабов ради своих интересов. А мы, тенты, народ вольный.

— Но вы же хотите истребить всё человечество!

— Отнюдь. Мы лишь живём в гармонии со своими источниками и пьём Сок.

— И где же вы его берёте?

— Да вот же он, — матерь выдвинулась вперёд и показала отряду своё лицо, — прямо перед вами.

Лицо её было одновременно и ужасно и прекрасно в своем ужасе. Когда-то это было лицо человека, но теперь превратилось в лицо монстра с чудовищным оскалом жёлтых, острых зубов акулы.

— Здесь один из источников Сока, — матерь изогнула длинную змеиную шею, указывая глазами на озеро, — он бьёт прямо из недр земли, а мы его пьём. Попробуйте кто-нибудь и убедитесь что я не лгу.

Джи неуверенно подошла к озеру мимо расступившихся тентов и зачерпнула из него жидкость ладонью, отхлебнула.

— Чёрт побери, он же женский! — она в ужасе отпрянула, выплюнув жидкость на пол.

— Да, и именно он даёт вам жизнь.

— Но для нас он ядовит!

— Не совсем. Из вас, киборгов, он делает наших рабов. Рабов матерей. И её оружие.

— Какое ещё оружие?!

— Мы зовём их глашатаями.

— И против кого предназначено это оружие?

— Против других матерей. И она, — матерь поставила Мари на пол, — самое мощное оружие из когда-либо виденных мною.

— Тогда почему ты так легко справилась с ней? — Джи указала на Мари.

— Она ещё не набралась сил и не выпила наш Сок. — матерь облизнула раздвоенным языком свои большие, чёрные, немигающие глаза-блюдца, — А теперь вопросы буду задавать я. Куда вы бежите?

— Подальше отсюда, — Джи пожала плечами, — сначала хотели в Южную Сатрапию, а теперь Лора говорит, что пещера ведёт в Халифат.

— Верной дорогой идёте, но выходов на территорию Халифата отсюда несколько. Какова ваша конечная цель?

— Не знаю точно. Тихое место где-нибудь в Конфедерации.

— Ха-ха-ха! — от смеха матери стены пещеры задрожали и, казалось, вот-вот обрушатся каменным дождём на головы отряда, — только не в Конфедерацию.

— Почему?

— Там вас моментально найдут и перепрошьют. Или вовсе уничтожат.

— И куда же нам бежать?

— Лучший вариант — Амазония.

— Ты хотела сказать, самый долгий и опасный?

— Не самый. Есть ещё более долгий, опасный путь, — матерь перешла на шёпот, — но он разрешит все ваши проблемы раз и навсегда.

— Только не говори что имеешь в виду...

— Да, я имею ввиду Антарктиду, — матерь ещё раз обвела взглядом отряд, — и я помогу вам в пути, но попрошу кое что взамен.

— И что же ты хочешь?

— Одну из вас.

***

— А это что ещё за городок? — Сили неприязненно смотрела на груду грязно-жёлтых, с явными следами разрушения, квадратных зданий на берегу, больше напоминавших чьи-то кривые, прокуренные зубы, выросшие на нём, а не городские здания. Мрачности добавляла пасмурная погода, всегда стоявшая в этих местах в середине зимы.

— Сарканд, город-призрак, оставленный жителями после набега тентов. Сейчас он почти пуст, хоть и прошло уже несколько лет.

— Жуткое местечко, — Кики передёрнуло, — не хотела бы я тут жить во время налёта.

— То, что нам и надо, — Квинт не подавал признаков волнения, — здесь нас никто искать не будет. Да и тенты сюда уже не сунутся.

— Это почему же?

— Слишком дорого им обошёлся прошлый набег.

Они причалили в заброшенном порту, вышли на заваленный мусором берег, привязали лодку к причалу. Из-за угла выскочила мелкая пятнистая собачонка и начала бешено лаять на незваных гостей, дрожа и озираясь назад, в проулок между небольших, покрытых плесенью домиков. Рик наставил на неё ствол пистолета, но Квинт убрал его руку.

— Не горячись. Тут где-то рядом должны быть местные, нам нужно поговорить с ними.

И точно, из-за угла показалась тёмный силуэт, а за ним ещё двое. Собачка спряталась за ними и замолкла. Это были мужчины с суровыми обветренными лицами, суровыми взглядами и даже в их одежде было нечто строго-суровое. В руках у каждого темнело или поблёскивало оружие. Тот, что посередине, вышедший первым, направлял чёрные дула своей двустволки на отряд. Судя по всему, он был здесь за главного. Невысокий, но широкоплечий, лет пятидесяти, с широким и плоским лицом, типичным для данных земель, в длинном чёрном балахоне и волчьей шапке.

— Кто такие и откуда? — голос его оказался на удивление высоким и приятным, — И зачем побеспокоили наш тихий, но многострадальный городок? Здесь чужаков не любят.

Квинт заговорил громко, но примирительно:

— Мы отряд спецназначения, сбежавший из Великого Княжества от гнёта Виктора Второго. Мы не причиним вам зла.

Командир опустил ружьё и громко захохотал. Двое его спутников тоже не скрывали своего веселья и даже собачонка, казалось, смеялась над ними, повизгивая и виляя хвостом. Наконец, командир успокоился и вновь обрятился к отряду:

— Три малолетних шлюхи и один ветеран войны, — мужчина обвёл взглядом отряд и остановил его на длинных ногах Кики в чёрных колготках, — не очень-то ваш отряд впечатляет. Что это за спецназначение может быть у такого отряда? Истребление венерухой славных сатраповцев?

Саркандцы снова дружно заржали, а собачка залилась весёлым лаем.

— Ты ещё не видел на что мы способны! — Сили зло сощурила глаза.

— Ого, такая мелкая, и такая боевитая! — мужчина направил на неё ружьё, — А ну-ка покажи на что способна!

Квинт встал перед Сили и примирительно поднял руки:

— Господа, господа, давайте не будем пороть горячку, а договоримся мирно, — он широко улыбнулся саркандцам, — мы даже не познакомились. Где же ваше знаменитое восточное гостеприимство? Меня зовут Квинт, а это Рик, Кики и Сили — наш командир.

Спутники широколицого снова было засмеялись, но тот прервал их жестом. Собачка поджала хвост и уши.

— А я Абай, главный в этом городе. Прошу прощения за нашу грубость, госпожа Сили. Вообще-то мы очень гостеприимный народ, но гости в нашем городе сейчас такая редкость, что мои ребята совсем позабыли о манерах. Это Нурбек, — Абай указал на высокого и широкоплечего парня средних лет с сияющим, остро заточенным топором за поясом и обрезом в руках, — а это Ильяс, — хлопнул он по плечу молодого парня с двумя револьверами, зажатыми в крепких ладонях. — Добро пожаловать в Сарканд, некогда славный город, переживающий сейчас не лучшие свои времена.

***

Смеркалось. Они прошли вглубь города, поднимаясь всё выше и выше по его кривым улочкам и, наконец, подошли к широкому одноэтажному зданию с башенками в восточном стиле по углам, не такому мрачному как весь город благодаря нескольким горящим окнам.

— Заходите, гости дорогие, заходите, — приветствовала их на пороге седая киргизка, — давненько у нас не было гостей.

— Приготовь нам чаю, Зухра, мы чертовски продрогли, — скомандовал Абай и женщина мгновенно исчезла из виду.

Внутри место обитания руководящего состава Сарканда оказалось на удивление уютным и светлым, как бы контрастируя с его нынешними хозяевами. В здании, видимо, раньше располагался особняк местного олигарха. Дорогая мебель, высокие потолки, мягкие персидские ковры наполняли просторный зал теплом и уютом. О запустении напоминал лишь пустой бассейн и плетёные кадки из под цветов с сухой землёй.

Все расположились в центре просторного зала на мягком ковре кругом, лицом друг к другу. Зухра принесла ароматный чёрный чай с сахаром. Сделав глоток из чашки и довольно крякнув, Абай заговорил:

— Куда путь держите, странники, и надолго ли вы задержитесь у нас в гостях?

— У вас ненадолго, — Сили старалась придать своему тоненькому голоску важности, — а держим мы путь в столицу вашей славной державы, блистательный Урумчи.

— И чем же ваш отряд планирует там заняться?

— Поступить на службу солнцеподобному сатрапу Бахтияру, и служить ему долго и преданно!

Абай поставил полупустую чашку на журнальный столик позади себя, сложил руки на груди и прикрыл глаза. Лицо его выражало глубокую задумчивость. Наконец, он открыл глаза, внимательно посмотрел на Сили и громко засмеялся.

Квинт не выдержал и вскочил с криком:

— Что всё это значит?!

Тут же Абай прекратил смеяться, а на Квинта уже смотрела его двустволка.

— Не забывай что ты в гостях, Квинт, и веди себя подобающе.

Квинт присел и задал свой вопрос уже в полголоса:

— Что случилось, Абай?

— Что случилось? — Абай пожал плечами, — Случилось то, что мне надоело разыгрывать этот дурацкий спектакль.

— В каком смысле, спектакль?! — Сили едва не перешла на визг.

— В таком, что я понимаю зачем вам нужно в Урумчи.

— И зачем же? — снова вмешался Квинт.

— Ты торговец живым товаром, сутенёр, везёшь свежих, элитных, княжеских шлюх на потеху какому-нибудь богатому баю из столицы, но что-то пошло не так, ты попал в эту забытую богом дыру и вынужден просить нас о помощи. Зачем тебе надо было выдавать эту мелкую блядь за командира я не знаю, — он поглядел на Сили тем самым взглядом, не оставлявшим ни малейших сомнений в его паскудных намерениях, — она же просто мелкая глупая шлюха. Верно, девочка?

Квинт было вскочил снова, но Сили остановила его условным сигналом.

— Да, вы правы, господин Абай, мы всего лишь глупые шлюхи, а это наш временный владелец, везущий нас на встречу с истинным хозяином. Вы просто блестяще перехитрили нас! Мы-то думали что встретим тут деревенских дурачков, а народ здесь оказался весьма прозорливым.

Абай широко заулыбался, ощерив гнилые зубы, посмотрел на своих помощников и радостно хлопнул в ладони:

— Вот видите, видите, я опять всех наебал! Не зря я здесь главный! ГО-ЛО-ВА! А вы только шмалять налево и направо можете, идиоты!

— Я не идиот, — пробурчал под нос Ильяс.

— Ну-ну, не дуйся, сынок, — Абай потряс его за плечо, — тем более что батя приготовил тебе приятный сюрприз, — он снова обратился к Квинту, — не будем тянуть кота за яйца. Вот наши условия: мы воспользуемся твоими шлюхами, а потом отпустим вас с миром. Езжайте в свой сраный Урумчи к своему сраному Бахтияру.

Квинт переглянулся с Сили и со страдальческим выражением лица, скрипя зубами, произнёс:

— Хорошо, мы согласны. Только вы ещё продадите нам транспорт для поездки до столицы.

— Найдётся у нас одна лишняя колымага на продажу, да Нурбек?

— Да, брат, — впервые подал голос высокий мужчина, — довезёт хоть до Улан-Батора и обратно.

— Вот и хорошо. А теперь мы сделаем выбор. Я, как старший, выбираю эту мелкую наглую шлюху. Всегда любил укрощать строптивых девчонок, — Абай снова ощерился гнилой улыбкой, — твой выбор, сынок, очевиден.

— Да уж, отец, я в отличие от нашего глубокоуважаемого дядюшки предпочитаю только девочек. Беру эту, — указал он на Кики.

— Что ж, братец, Нурбек, мальчишка твой, — Абай подмигнул здоровяку, — давненько у тебя не было таких свеженьких мальчиков.

— Да, давненько, — довольно крякнул Нурбек, — с тех самых пор, как люди покинули город.

— Не будем откладывать на потом, — Сили бодро вскочила, — делу время, как говорится.

Кики и Рик тоже встали со своих мест, хоть и не так бодро и весело.

Мужчины поднялись и Абай скомандовал:

— Зухра, присмотри пока за этим супчиком, пока мужчины заняты делом.

В зал вошла женщина с пистолетом в руке.

— Абай, дорогой, только не слишком долго. Ты же знаешь что я не люблю оружие.

— Конечно, дорогая, мы скоро, — проблеял Абай и схватился за маленькую попку Сили своей большой лапищей.

В комнате Сили с игривой улыбкой стянула с Абая штаны, высвободив его небольшой торчащий член, обрезанный как и у большинства местных. Она обхватила его ладошкой и направила в умелый горячий ротик, усмехаясь глубоко внутри себя: «недолго тебе осталось, старый мудак!»

***

Джи на секунду замерла, но потом прочеканила:

— Это невозможно. Отряд не бросает своих.

— Твоя преданность отряду похвальна, дитя, — голос матери не выражал никаких эмоций, — я могу сделать это силой, но мне не хочется доводить до этого и я даю вам выбор: либо одна из вас становится моим глашатаем и я помогу остальным в пути, либо вы возвращаетесь назад, в Каракол.

Джи нерешительно осмотрела свой отряд, не зная в этот раз что предпринять.

— Лучше уж так, чем бесконечное бегство! — раздался вдруг отчаянный вопль.

Тут же все увидели как Лора, а вопль принадлежал именно ей, резко выскочила вперёд и с разбега нырнула в озеро с Соком. Отряд дружно охнул, а тенты и матерь лишь молча наблюдали за кругами, расходящимися по поверхности озера.

Спустя минуту наружу показалась мокрая голова Лоры. Внешне она не изменилась, но взгляд её стал другим. Ещё недавно ярко-оранжевые и весёлые, глаза её теперь стали стеклянными и безжизненными, будто глаза земноводного или рыбы.

Лора встала в полный рост, оставшись по пояс в Соке. Матерь положила кончик одного из своих многочисленных щупалец ей на голову и проговорила, а вернее сказать пропела:

— Ты сделала правильный выбор, о, дитя моё! Со мной ты познаешь своё истинное предназначение!

Голос Лоры тоже изменился, став куда мелодичней и громче, хотя и не выражал теперь эмоций:

— Да, Матерь, теперь я проснулась по-настоящему и буду твоим глашатаем навечно.

***

Миа проснулась и встревоженно открыла глаза. Она почувствовала, что где-то далеко, на юге, пробудилась одна из её сестёр, но сестра эта теперь служила не её Матери, а одной из матерей, поднявших мятеж. Миа понимала, что теперь надо делать, но боялась этого больше всего на свете.

Миа взглянула на Матерь. Та всё знала.