— Костя, проснись сынок!!! — тормошила меня Марина.

Она склонилась надо мной и легонько похлопала по щекам. В блиндаже было темно как в могиле. И только в темноте мерцал огонек сигареты которую курила моя мать.

— Да все, все Мариша, не шлепай ты меня больше. Я проснулся. — сказал я матери, беря её за руки. А то её шлепки становились болезненными.

— А кто лампу потушил? Ведь она горела когда мы сексом занимались. А потом я насколько помню, наверное отрубился.  — спрашивал я у матери, беря в темноте на ощупь из её губ окурок сигареты. Курить хотелось по страшному.

— Откуда мне знать? Я сама вместе с тобой вырубилась. Оргазм был нереально сильный. Я так никогда не кончала. Наверное это после первинтина. У меня в глазах потемнело и все, я заснула прямо на тебе. А когда очнулась, то свет уже не горел. — мать в темноте нашла коробок спичек и чиркнув спичкой, осветила внутреннее пространство блиндажа.

Этого хватило чтобы я смог заметить фонарик под лавкой, поднять его и включить освещая им блиндаж. Голый Михалыч лежал на столе и храпел. Света моя невеста, лежала рядом с ним. И пузатый дядька, обнимал свою молодую племянницу, волосатой как у обезьяны рукой. А тётя Оксана, прикорнула на лавке рядом с ними. Положив свою чёрную голову на стол.

— Сынок, я посвечу. Встань на стол и зажги лампу. Если только керосин в ней не выгорел. — попросила меня мама, давая в руки коробок со спичками.

Я потихоньку встал на стол и потянулся к керосинке на которую светила мать. Сделать это было легко, так как потолок в блиндаже был низкий. И мне приходилось даже пригинать голову чтобы в него не упереться. Но странное дело, когда я покачал лампу проверяя в ней керосин. Она оказалась наполовину полной и потухнуть от нехватки топлива, ни как не могла. А вот фитиль в лампе был выкручен до предела. По этому лампа и не горела. Хотя это могли сделать кто-то из нашей троицы, спящей сейчас за столом. Света или Оксана, ложась спать загасили керосинку. Но в такое верилось с трудом. Ведь даже я мужик, побоялся лечь спать в темноте с мертвецами которые лежали в соседней комнате. А тут трусливая девчонка и не менее трусливая Оксана, возьмут и потушат лампу?

Но в любом случае нужно у них будет спросить. Подумал я зажигая керосинку и косясь на дверь в спальное отделение, где лежали мёртвые бойцы. Она была закрыта. Может мне тогда померещилось под действием первинтина? Что за нами в открытую дверь, наблюдают шестнадцать пар проваленных глаз скелетов? В любом случае нужно будить Михалыча с женщинами. И уходить скорее из этого блиндажа где пахнет смертью. Тем более, что гроза бушевавшая снаружи уже стихла. И ветер больше не шумел, и не ломал деревья в лесу.

— Вставай Толик, Света вставай дочка, Оксана вставай.  — тормошила Михалыча, его племянницу и свою подругу, атаманша Мариша. Они кое-как встали со стола, протирая сонные глаза.

— Вы лампу потушили признавайтесь?— строго спросила у голой троицы любовников, наша атаманша.

— Ты, что сдурела Марина? Тушить свет когда рядом они лежат?  — ответила моей матери Оксана, кивая головой на дверь в спальное помещение.

А там лежали на нарах шестнадцать скелетов. Света с Михалычем, так же не выкручивали в лампе фитиль и не тушили её. По их словам они как и мы с Мариной, потеряли сознание от оргазма и отрубились.

— Подождите! Выходит если никто из нас не тушил лампу и не выкручивал в ней фитиль. То это сделали они!  — тихо почти шепотом сказала Марина, смотря на закрытую дверь спального помещения.

За которой лежали на своих ложах покойники. И это было пожалуй спусковым крючком. Не сговариваясь, оцепенев от ужаса, мы бросились искать свою одежду разбросанную на бревенчатом полу блиндажа. И одевшись кинулись к выходу, забыв про оружие оставленное в оружейной комнате. У всех у нас была только одна мысль, вырваться из этого склепа с ожившими мертвецами.

Первой к двери подбежала Света и попыталась её открыть, но она не поддалась. На помощь своей племяннице кинулся Михалыч, а вслед за ним и я. Мы втроём тянули дверь на себя, но она не открывалась словно была намертво приварена к чему-то. Даже если бы бронированную дверь блиндажа и завалило снаружи деревьями, то она всё равно бы открылась. Так как дверь открывалась внутрь. Но её основательно заклинило и она не поддавалась нам ни какими силами. Сколько бы мы её не тянули на себя.

— И что же теперь делать, тётя Марина?  — жалобно заныла Света, садясь на пол возле двери.

Действительно если мы не откроем дверь, то будем заживо погребенны в этом блиндаже навеки.  Дорогу на болото, никто кроме нас и призрака не знает. С тоской подумал я, начисто забыв от страха про запасной выход из блиндажа, который находился в спальном помещении.

— Атаманша Мариша, а у нас же гранаты есть и мины. Можем эту дверь взорвать и выйти наружу.  — предложил я матери, вспомнив про гранаты с длинными деревянными ручками лежавшие в ящиках в "оружейке". И магнитные мины которые тоже были в арсенале у бойцов отряда Козина.

— Нет сынок, гранаты против этой бронированной двери бесполезны. А минами мы сами себя взорвем, к тому же я не умею ими пользоваться. Да и нечего унывать бойцы. Ведь есть же второй выход через люк в спальном помещении. Костя пошли сынок проверим, можно его открыть? Или он как и эта дверь наглухо закрыт?   — приказала мне рыжеволосая атаманша, стенки влагалища которой я усердно натирал ночью.

Марина сходила в оружейку и взяла из неё свой чёрный "маузер" на всякий случай. Хотя против призраков и привидений, оружие бессильно. Но холодная сталь пистолета в руке действует успокаивающе.

— Смотри мам, его вчера тут не было.— в ужасе воскликнул я,   когда открыв дверь в спальное отделение, чуть не наступил на лежащего на полу скелета в немецкой военной форме.

Он явно свалился с верхних нар, так как его место там было пустым. Но, как скелет бойца, мог свалится  с нар я не знал. Если он только сам не слез со своего смертного ложа ночью. От этого у меня моментально пошли мурашки по коже и пробил холодный озноб.

— Да вижу сынок, по моему и другие как-то не так лежат. Как будто их кто-то ночью переворачивал.  — ответила мне Марина, светя фонарем на нары по обоим сторонам прохода.

Скелеты русских коллаборационистов, лежали кто на боку, кто лицом вниз, а кто и вовсе сидел на нарах свесив костлявые ноги. И создавалось такое впечатление, что ночью у них был сабантуй.

— Этого в чёрной форме и вовсе нет на месте.  — в ужасе воскликнула Марина, светя фонарем на нары внизу, где лежал скелет полицая с парабеллумом в костлявой руке.

Его ложе было пустым, полицай изчез оставив после себя запах мертвечины на прогнившем ватном матрассе.

— И люк приоткрыт. Это что же он через него ушёл? — дрожащим от страха голосом сказала мне мать, светя на полуоткрытый люк в стене блиндажа. Из которого шёл холодный свежый воздух.

— А, он не один похоже в бега подался. Ты посвети Марин получше. Вот койка пустая и рядом тоже. — сказал я матери, а у самого от страха начали стучать зубы.

Какая-то страшная хрень творилась в этом блиндаже, раз покойники могли из него выходить. И мне казалось, что остальные скелеты в немецкой военной форме. Сейчас накинутся на нас с матерью и утащат с собой через люк в неизвестность.

— Точно их было вчера шестнадцать, а сегодня только одиннадцать. Пять мёртвых фрицев ушли на улицу погулять.  — сказала мне мать, пятясь назад выходя из спального отделения блиндажа, где мертвецы устроили этой ночью шабаш.

Выходит,   что мне не померещилось когда я видел из за спины сидящей на моём члене Марины. Как на нас смотрели шестнадцать скелетов из спального отделения.

— Все нормально, выход есть и мы сейчас в него пойдем и выйдем наружу.  — сказала Марина, когда мы пришли с ней из комнаты где находился запасной выход в блиндаж.

Моя мать не стала пугать Свету с Оксаной, рассказом про исчезнувших полицаях. Об этом им лучше сказать когда мы выйдем наружу и пройдём через болото в лес.

— А знаете что, у меня лично башка трещит и похмелиться шнапсом не помешает. Да, и тушенки немецкой отведать тоже неплохо. Ведь домой мы попадём только к вечеру, а собой еду брать не будем. Вместо неё нагрузим наши рюкзаки, " первитином" и " панцершоколадками".  И патроны к автоматам тоже нужно взять. — сказала нам Марина, и поставила на стол две бутылки " шнапса".

Я стал разливать водку по кружкам, а моя мать "грела" тушенку крутя дно банки по нарисованной стрелке внизу. Марина как всегда поступила мудро, как и подобает настоящей атаманше. Не было смысла нагружать рюкзаки едой и выпивкой. Чтобы поесть и выпить в лесу. Когда это можно было прекрасно сделать и тут не отходя от кассы. А рюкзаки набить шоколадками и первитином.

— Давайте мальчики и девочки, за удачу. За, то, чтобы нам выбраться из этого блиндажа на волю.  — сказала тост Марина, мы выпили не чокаясь. Как и положенно пить рядом с покойниками.

— А вот перекур отменяю. Курить на воле в лесу будем, когда с острова уйдём.  — строго сказала Марина, отбирая у Светы и Оксаны сигареты.

Моя мать опять была права. Выпить чтобы " поправить" головы и поесть перед долгой дорогой. Было необходимо, а вот курево такой необходимостью не являлось. И покурить с наслаждением действительно можно было бы в лесу.

— Света, ты набирай в рюкзак " первитин" дочка, сколько влезет. А ты Оксана, ложи в свой " панцершоколадки". В твой рюкзак сынок, мы патронов наложим. — отдала распоряжение Марина, и все тут же все занялись делом.

Моя невеста, племянница пузатого Михалыча. Склонилась над ящиком с " первитином", ложа коричневые трубочки с таблетками в свой рюкзак. А тётя Оксана, набирала к себе шоколадки и ей помогал её муж Толян. Он не только наложил в рюкзак жены под завязку шоколадок. Но и набил ими все свои карманы и стал ещё толще.

— И, как ты через люк полезешь? А ну давай выкладывай все обратно из карманов. На всю жизнь Толя не напасешся возбудителем. — разогнала Михалыча атаманша Мариша.

И тот с недовольным лицом, стал выкладывать из карманов шоколадки обратно в ящик.

— Вот сынок, давай эти пулеметные ленты к тебе положим. Я хочу этот " косторез" с собой взять.  — сказала мне Марина, снимая со стелажа ручной пулемет " МГ-42 ".

— Да зачем он нам нужен мам? У нас и так оружия полно, и к нам в деревню никто не сунется. Давай оставим его тут в блиндаже.—  предложил я матери, не очень обрадовавшись перспективе тащить на своём горбу,   тяжелый немецкий ручной пулемёт, весом в одиннадцать кило.

— Да, ты посмотри на него. Он как новый и их сейчас в сохранности почти не встретишь. А ведь за ними гоняются коллекционеры и его можно продать за хорошие деньги. — Марина подняла планку и передернула затвор немецкого пулемёта.

— Вдвоём с Михалычем его и потащите. Я вас с ним в пулемётный расчёт назначаю.  — засмеялась мама, ложа ко мне в рюкзак, пулеметные ленты и патроны к автоматам.

— Девчонки, берите каждая по два " шмайсера". Все оружие из " оружейки" заберем. Они же хорошо сохранились и в рабочем состоянии. Автоматы тоже можно продать подпольным коллекционерам оружия. А оставлять их тут в блиндаже глупо. Ведь неизвестно попадем мы сюда в следующий раз, или нет? — сказала хозяйственная Марина, обмотав Свету, пулемётным лентами от " костореза".

И повесив на девушку два " шмайссера" с магазинами, весом почти по пять кило каждый. Аналогичное атаманша продела с Оксаной. Перекрестив подругу пулеметными лентами крест накрест, и повесив ей один автомат на шею, а другой на плечо.

— Марин, ну зачем нам столько пулемётных лент? Мы что воевать с кем то собираемся? — спросил я у матери, не понимая её жадности к оружию и боеприпасам.

— Не разговаривай боец. Делай, что тебе говорит командир, а за тебя я буду думать.  — отшила меня противная рыжеволосая атаманша.

И мне пришлось ей подчиниться, ведь спорить с этой стервой Маришей, себе дороже. Только Михалыч избежал участи быть обвешенным пулемётными лентами. Он и так был пузатый, и лишний объём талии ему был ни к чему.

— Эх зря я эти таблетки пил. Нужно было бы шоколадки съесть, тогда бы я помолодел и у меня пропало бы пузо.  — сетовал Михалыч, кряхтя вешая на себя два автомата с магазинами и ещё вдобавок винтовку.

— А может они тут и не действуют Толя? В шоколадках ведь первитин добавлен, а ты его чистый в таблетке принял. И он тебе да и нам всем, только на сексуальную жизнь повлиял. Я тоже с Оксаной не помолодела, а вот от оргазма сознание потеряла. Такого со мной никогда не было.  — сказала Марина, вешая на себя два автомата и беря ещё штурмовую винтовку.

Моя мать тоже как матрос из фильмов про революцию. Обвешалась пулемётными лентами и еще умудрилась две гранаты " колотушки" за пояс заткнуть. Своё оружие пистолеты с которыми мы сюда пришли, мы тоже забрали. Ведь пистолет вещь в быту незаменимая. С автоматом по улице особо не походишь. А вот с пистолетом даже в город можно ехать, сунул его в карман и всё.

— Костя потуши лампу сынок. Кто знает может нам ещё раз будет суждено сюда вернуться? — попросила меня мама и я кое-как залез на стол, под тяжестью пулеметных лент и автоматов, гасить керосинку под потолком.

Кляня нашу рыжую атаманшу последними словами. Ведь возвращаться в этот склеп полный мёртвых полицаев, у меня не было ни малейщего желания. Да и раз кто-то гасил лампу ночью, то и загасил бы её и после нас. Подумал я выкручивая фитиль в немецкой керосинке. Хотя неплохо было бы её с собой взять, ведь она нам бы точно приходилась в Плетнёвке где не было электричества. Но мы все как новогодние ёлки, были обвешаны пулемётными лентами и оружием. И керосинку некуда было пристроить.

— Рюкзаки не забываем. Давай сынок я тебе помогу, а ты Толя свети нам.  — Марина отдала фонарь Михалычу и тот стал светить им освещая пол блиндажа. Где стояли наши набитые до отказа рюкзаки.

— Да не нужно его мне надевать мам. Всё равно его снимать придётся когда через люк полезем.  — сказал я матери, которая напялила мне на плечи тяжеленный рюкзак с патронами.

— Там и снимешь, а то как ты его потащишь когда скелет возле входа лежит.  — сказала Марина повергнув в шок Свету и Оксану.

Я видел к в свете фонаря, исказились от страха их лица.

— Да не бойтесь девчонки. Мы его случайно зацепили когда ходили люк открывать и он упал на пол.  — соврала Марина своей подруге и племяннице Михалыча.

И перекрестившись мы пошли в спальное помещение ведомые нашей бестрашной рыжей атаманшей. Я как всегда замыкал отряд, и шёл позади тёти Оксаны.

— Переступи ты через него и всё.  — говорила моя мать Свете, которая боялась переступить через скелет бойца лежавший у дверей.

— Костя, давай сынок лезь первым, а остальные за тобой полезут. Я тут останусь и подстрахую в случае чего.— приказала мне Марина и я сняв рюкзак с патронам с плеч, волоча его за собой, полез через довольно широкий лаз из блиндажа наружу.

Ползти мне пришлось в кромешной темноте метров десять по подземному ходу. Который вел из укрытия полицаев наверх. И только когда вверху замаячил свет, я вздохнул с облегчением. Через минуту я вылез из норы по которой полз в лесу, и упал на спину. Надо мной было синее небо, светило солнце и что удивительно, в лесу пели птицы. Трещали сороки кем-то напуганные, стучал дятел в глубине леса по дереву, чирикали скворцы и другие пернатые обитатели лесной чащи. А ведь когда мы сюда шли вчера через болото, птицы в лесу не пели и он выглядел зловеще. И что ещё было удивительно, что ни каких следов ночной бури на острове не было видно. А деревья стояли целые и невредимые. Хотя я сам вчера слышал их треск и как они падали сломленные ураганным ветром. 

— Костя, помоги мне сынок.  — услышал я внутри норы, голос тёти Оксаны и протянул ей руку помогая женщине тащившей за собой рюкзак с " панцершоколадками".

И в добавок увешанную оружием и пулемётными лентами, вылезти наружу.

— Да какой я тебе сынок Ксюша? Ты молодой стала родная моя.  — воскликнул я увидев в свете летнего дня, вылезшую из подземного хода тётю Оксану.

Если в Плетнёвке перед походом сюда на остров. Она, моя мать и Михалыч, съев панцершоколадки" принёсенные в дом призраком полицая, помолодели на десять лет. То сейчас после первинтина, выползая из подземного хода, сорокалетняя Оксана, помолодела на двадцать лет. И сейчас передо мной на траве, лежала молодая, стройная двадцатилетняя девчонка с автоматами и пулеметными лентами на груди.

— Правда Костя? А я себя словно не в своём теле чувствую и прилив сил такой, словно заново родилась.  — тётя Оксана, похлопала себя по животу, который у неё был у сорокалетней и сейчас стал плоским.

Груди у жены Михалыча тоже уменьшились в размере и выпирали у неё под водолазкой, небольшими стоячими холмиками.

— Костя, тётя Оксана, помогите. — раздался голос Светы и вот из норы показалась её голова в бейсболке. Мы с Оксаной вытащили Свету, а за ней её рюкзак с " первитином".

— Света, ты ли это дочка? — воскликнула жена Михалыча, с удивлением смотря на племянницу своего мужа.

А та на неё, не узнавая в двадцатилетней девушке, базарную торгашку тётю Оксану.

— Да вы помолодели девчонки. Ксюша ты на двадцать лет точно, а ты Света на десять. И теперь вы стали мне почти ровесницами, невесты мои любимые. — сказал я женщинам, превратившихся в молодых девчонок.

Света помолодела лет на десять и стала молодой девушкой моей ровесницей. Но если произошедшие изменения с молодой женщиной милиционершей, не сильно были заметны. То тётя Оксана, разом помолодевшая на двацать лет, практически стала неузнаваема.

— Костя, принимай пулемёт. — раздался молодой и бодрый голос Михалыча.

И из норы показолось стальное дуло немецкого ручного пулемёта. А вслед за ним вылез и сам муж тёти Оксаны. Молодой, стройный и красивый. Помолодевший на двадцать лет Михалыч, стал похож на своего деда Ивана, фотографию которого он нам показывал. Ему бы ещё немецкую форму надеть,   и он как две капли воды стал бы похож на своего родственника. Служившего в этих местах в войну у немцев. Оставалось только дождаться атаманшу Маришу. Я видел в домашнем альбоме её фото когда она была молодой студенткой. И предполагал, что моя мама стала такой же юной и красивой девушкой, как на фото двадцатилетней давности.

— Отряд строиться!  — сказала не успев вылезти из подземного хода атаманша Мариша.

Она тоже помолодела на двацать лет. И стала ровесницей мне своему сыну и своей невестке. Красивая, молодая, стройная девушка, перепояснная пулеметными лентами как матрос Железняк из фильма. На шее у моей матери висели на ремнях два " шмайссера", в руках штурмовая винтовка. А за немецким солдатским ремнем, который мать нашла в блиндаже. Торчали две гранаты " колотушки " с длинными деревянными ручками и чёрный вороненный маузер. Красивая, стройная и сильная, вооружённая до зубов Марина, выглядела настоящей атаманшей.

— Толик, кто говорил, что от первинтина нет толку? — спросила у помолодевшего Михалыча, его не менее молодая командирша.

Марина достала из кармашка спортивного костюма, небольшое зеркальце, и дала всем в него посмотреться кроме меня. На молодых первинтин найденный в блиндаже не действовал.

— Слушай пацан, мне тебя сыном как то стремно теперь называть. Какой ты мне сын, если мы с тобой почти ровесники?   — засмеялась мама и поцеловала меня в губы в засос.

Я целовался с безумно красивой молодой девушкой, своей родной матерью. И не верил, что это происходит со мной наяву? Рядом Света моя невеста сосалась с молодым Михалычем, а его жена молодая Оксана. Пыталась отогнать девушку от своего красивого и молодого мужа.

— Ну хватит Света, он тебе дядька не забывай.  — Оксана прогнала наглую племянницу от своего мужа и с удовольствием припала к его губам, не забывая мять тому член через штаны.

Ведь она никогда не видела молодого Михалыча и не целовалась с ним с двадцатилетним. Когда они поженились, то Михалычу было уже под сорок лет.

—  Пошли скорее отсюда домой. Хочу вернуться побыстрее в Плетнёвку и там в спокойной обстановке заняться любовью. — сказала Марина отрываясь от моих губ.

А я тут же подумал про Витька, который ждал нас в деревне. Ведь он теперь старше нашей с ним матери на два года. Вот прикольно будет посмотреть,   как он будет её ебать? Подумал я неся с Михалычем вдвоём, немецкий ручной пулемет.

Мы тронулись в путь от подземного хода из которого вылезли, идя строем как нам казалось по острову. Впереди шла Марина обследуя местность на предмет мин. За ней шла Света с Оксаной,   и позади мы с Михалычем. Неся вдвоём пулемет, держа его руками за ствол,   и за приклад. Молодой муж тёти Оксаны, как более высокий и сильный. Взял у меня тяжёлый рюкзак с патронами и надел его на свои плечи. А взамен он отдал мне свою винтовку " mauser".

— А лес какой-то другой стал, и грохочет что-то вдалеке не понятно? — сказала Света, тревожно оглядываясь вокруг.

Действительно лес стал другим, более заросшим березами и осинами, чем тот лес на острове по которому мы шли сюда. Да, и на небе не было ни облачка, а вдали на западе, слышался несмолкаемый грохот. И гром какой-то был странный, непрерывный без промежутков.

— Смотрите, кино кажется у нас снимают!  — закричала Оксана, показывая нам на небо.

И прямо у нас над головами пронеслись два самолёта. Один небольшой зелёный с красными звёздами на крыльях и на хвосте. А другой большой, стального цвета с крестами на крыльях и свастикой сзади. И они устроили прямо над нами и над поляной на которой мы стояли, настоящий воздушный бой. Носясь на предельных скоростях друг за другом, строча из пулеметов и пушек. 

Грохот выстрелов и рев авиационных двигателей раздавался над нами, а мы задрав головы смотрели на это чудо. Ведь никто из нас не видел вживую как снимают фильмы про войну. Особенно воздушные бои наших и немцев. Хотя, себе я все же отметил. Что пилоты- каскадеры сидящие в самолетах, здорово рискуют проносясь буквально в нескольких метрах друг от друга. И если это кино, то очень и очень и рискованные съёмки, максимально приближеные к настоящим. Подумал я, смотря как два самолёта наш и немецкий, закрутились в небе в боевой " карусели".

Но тут произошло непредвиденное, что заставило нас всех оцепенеть от ужаса. Самолёт с крестами на крыльях, оторвался от преследующего его самолёта со звёздами. Резко рванул к земле, и с рёвом несясь над лесом, лупанул пулеметной очередью по поляне где мы стояли. И патроны у пилота были боевые. Это мы поняли, когда нам на головы посыпались срезанные пулями ветки и суки деревьев.

Пилот самолёта с крестами на крыльях, не попал по нам, а взял выше и срезал очередью макушки берёз росших на поляне. Умышленно он это сделал пугая нас, или действительно не попал по нам из за высокой скорости самолёта, оставалось только гадать. Но то, что патроны у него были боевые, это стало всем очевидно. Хотя на съёмках всегда используют холостые патроны, только если их в этот раз не перепутали?

— Придурки, киношники долбанные. Я сегодня в Брянске в милиции на них заявление напишу. Они мне за все ответят.  — ныла Света, держась рукой за щеку из которой сочилась кровь.

Суком от дерева ей поцарапало кожу на щеке, и из неё текла несильно кровь. Правда рана была пустяковой царапиной не оставляющей шрамов. Но Света была взбешенна наглым поведением киношников и каскадёров сидящих за штурвалами самолётов,   и летающих в сцене воздушных боёв.

— В Брянске сейчас не милиция, а гестапо и жандармерия находится. И если ты туда поедешь, то прямиком попадешь к ним в руки. Хотя я сомневаюсь, что в такой одежде и с оружием, дальше нашего района уедешь.  — ответил я Свете, с ужасом поняв в чем дело.

Выйдя через подземный ход из старого блиндажа, мы переместились во времени. И попали в самое пекло военных действий. А учитывая, что если мы находились в своей родной Брянской области. То это был промежуток между 1941-43 годами. Только потом Красная армия освободила Брянск и погнала фашистов на Запад.

— Какое ещё Гестапо в Брянске?  Ты, что плетешь Костя? Это кино снимают у нас про войну и они перестарались. Я сама со Светой в Брянск поеду и напишу на руководство киностудии заявление в милицию. Чтобы они отвечали за свои действия. — возмущённо сказала Марина, осматривая царапину на щеке у своей молодой невестки.

— Да тебя дуру в психушку тут же отправят. Когда в милиции посмотрят на твой паспорт.  — ответил я матери, ведь она выглядела сейчас на двадцать лет, а в её паспорте была вклеена фотография сорокалетней женщины.

— А вот он нам и даст ответ, гестапо сейчас в Брянске или милиция находится?   — сказал я всем стоящим на поляне.

Когда маленький краснозвездный самолётик, зашёл в хвост большому самолёту с крестами на крыльях. И короткой очердью отправил его в пике к земле. Самолёт с немецкими крестами и свастикой, сильно задымил чёрным дымом. И наклонив нос понеся к лесу, а из его кабины выпрыгнул парашютист. Было видно как из кабины истребителя, отделился чёрный комочек и над ним тут же раскрылся белый купол парашюта.

— Он рядом где-то садится, пошли посмотрим. И я этому козлу каскадёру, пиздюлей хороших отвешу.— Света яростно сжала кулаки в желанни избить пилота - каскадёра, который выпрыгнул с парашютом из горящего самолёта.

— Да не кино это. Какой дурак каскадёр будет рисковать жизнью и прыгать из горящего самолёта военных лет. Обычно такие сцены монтируются в студии, а не в реале. И я согласен с Костей, что тут что-то не так.  — поддержал меня Михалыч и тут в лесу вдалеке куда упал самолет с крестами, раздался взрыв, а над лесом поднялся столб огня и дыма.

— Это не кино, что угодно, но ни кино точно. Самолет упал и взорвался за рекой в лесу где возможно ходят люди и собирают грибы или ягоды. Да, ни один киношник не будет снимать такое кино с вероятными человеческими жертвами на земле. Для этого есть военные полигоны, а не населённые районы как наш. — сказал Михалыч,   и он был прав.

Если только падение самолёта в лес, не несчастный случай или авария. Но я сам видел своими глазами как краснозвездный истребитель стрелял из пулемета трассерами по самолёту с крестами,   пока тот не загорелся.

— Вот он сука висит гандон. Ну ничего сейчас ты у меня получишь!  — заорала Света, когда мы прошли примерно метров пятьсот и наткнулись на купол парашюта свисающий с огромного дуба.

Там на стропах и висел наш обидчик без видимых признаков жизни. Расстояние до летчика было метра три и нужно было кому-то лезть. И Марина по привычке посмотрела на меня. В другой раз бы я послал эту рыжую "козу" куда подальше. Ведь помолодевший Михалыч, был сейчас почти одного возраста со мной. И какого хрена Марина смотрит на меня? Но мне было жутко интересно узнать ответ на свой же вопрос. Мы действительно попали в прошлое? Или,   все что сейчас произошло, череда случайных обстоятельств?

Я взял у мужа Оксаны окопный нож, предварительно избавившись от висевших на мне автоматов и пулеметных лент. И зажав лезвия ножа в зубах, как бывалый пират полез на дуб. Чтобы срезать стропы парашюта и спустить повисшего на них пилота на землю.

Но какого же было моё удивление. Когда я залез на дуб к тому месту где висел пилот сбитого самолёта и увидел, что это женщина. И она была жива, но без сознания. Из под кожаного летного шлема у неё выбивались светлые локоны. Одета она была в лётный комбинезон светлозелёного цвета, с крупной молнией по центру. На груди у женщины-пилота висел " шмайссер" с откидным прикладом, биноколь, с боку планшет с картами местности. А с другого бока у неё висел кожаный ранец по всей видимости с " нз" летчика.

На ногах у нашей гостьи с небес, были надеты чёрные ботинки на толстой подошве подбитой кованными гвоздями. Типа берц какие были на Свете, но только грубее и тяжелее на вид. А когда я поближе рассмотрел её комбинезон. То увидел в самом верху возле воротника, отличительный знак " Люфтваффе ", летящий орёл с распростёртыми крыльями, держащий в когтях свастику. Да и в распахнутом комбинезоне у женщины на груди виднелся другой знак " Люфтваффе ". Золотой венок из дубовых листьев в середине которого летел орёл держащий в когтях свастику и молнию. Это была награда за воздушный бой.

Я  снял кожаный шлем с головы висящей на парашютных стропах женщины. И её светлые волнистые волосы рассыпались по плечам. Сомнений не было, передо мной была белокурая "валькирия", боевая немецкая девушка пилот и к тому же очень красивая. Тонкие губы, аристократический нос и нежная шея. Говорили о том, что эта "небесная валькирия" принадлежала знатному немецкому роду. И её нужно было спустить на землю, чтобы оказать белокурой девушке помощь. 

Я тихонько отсоединил магазин от " шмайссера" висевшего у девушки в комбинезоне на шее. Чтобы немка которая могла очнуться в любой момент, не перестреляла нас из автомата. А потом позвал Михалыча к себе. Вдвоём мы обрезали стропы и спустили лётчицу с дуба на землю.

— Ну что я говорил вам, а вы мне не верили? Мы похоже вышли из блиндажа в прошлое. Проверь у неё документы Марина. Ведь ты же вела уроки немецкого в школе.  — сказал я матери, зная, что она подменяла подругу " немку" на уроках, когда та болела.

— Да нечего её проверять, это актриса - каскадерша,   и я ей суке когда очнется под глаз фингал поставлю. — не унималась Света, думая что перед нами на земле лежит в летном комбинезоне, русская артистка кино.

И только Марина полезла в планшет висящий у лётчицы с боку. Как та очнулась и открыла глаза.

— Russische Schweine, Partisanen. — заорала немка и схватилась за " шмайссер" висевший у неё на груди.

Но вместо выстрела автомат только шелкнул. Ведь магазин то я ещё на дереве с него отсоединил и бросил вниз.

— Ах ты блядь, под немку косишь сука. Ты видишь, что ты наделала ? — заорала Света, отвешивая лётчице звонкую пощёчину.

Та вытаращила на нас глаза, но испуга в них не было.

— Стой Света, какого хера ты её лупишь?  — заорал я на свою невесту.

 После её удара на прекрасном лице белокурой валькирии, образовалось красное пятно. Да и мне по душе пришлась эта прекрасная и бесстрашная немка. А как лихо она летала на своём истребителе? На, что трусиха Света которая сейчас её лупила, вряд ли была способна. Из наших женщин, только эта рыжая оторва Мариша, смогла бы сесть за штурвал боевого самолёта. И Михалычу немка пришлась по душе, я видел как он на неё похотливо смотрел. Девушке на вид было лет двадцать пять не больше. К тому же она красивая, белокурая арийка и под комбинезоном у неё угадывались неплохие формы.

— Руку, руку этой суке держите. — заорала Оксана, видя, что немка рванула молнию на комбинезоне и полезла рукой внутрь.

— А у неё там пистолет у этой бляди. Ух сука мало я тебе "лещей" надавала?  — Света молнией метнулась к девушке пилоту и вовремя схватила её за руку, когда та уже растегивала кобуру висевшую у неё на ремне под комбинезоном.

— Hör mal, wir erschieben dich wieder.... ( Слушай, ещё раз дернешься, мы тебя расстреляем.  — сказала Марина по немецки девушке, и та успокоилась.

Впервые в глазах белокурой и синиглазой валькирии, появился страх. Она с опаской смотрела на Марину безоговорочно признав в ней старшую в нашей группе. Моя мать расстегнула кобуру висящую на ремне у девушки пилота и вытащила из неё " вальтер ппк". Такой же миниатюрный пистолет был сейчас у Оксаны. Очень удобный, но  не менее опасный чем его большой собрат. Во всяком случае немка могла запросто перестрелять из небольшого пистолета, всю нашу группу. 

— Ханна Браун, гауптман 22 - ой истребительной эскадрильи Люфтваффе. Член партии НСДАП с 1939 года. — прочитала документы небесной пленницы Марина ошалело смотря на нас.

Мы сняли с девушки пилота комбинезон. И под ним у неё оказался немецкий голубой мундир летчиков " Люфтваффе ". С погонами гауптмана, на которых было три серебряных ромба. Слева на груди у Ханны красовался железный солдатский крест, одна из высоких наград Вермахта. С права знак " Люфтваффе " орёл держащий в когтях свастику и молнию, в обрамлении дубового венка. Документы и полетные карты, датированные 1942 годом говорили нам, что либо эта Ханна попала к нам в настоящие из прошлого. Либо мы попали к ней в прошлое, что было более очевидным.

— Да бутафория всё это. Марина разреши мне её допросить. У меня она быстро русский язык вспомнит. — попросила Света мою мать.

Она всерьёз взъелась на девушку пилота и хотела её побить. Но, я и Михалыч не подпускали её к синеглазой белокурой валькирии, спустившейся к нам с небес как в сказке.

— А к нам похоже гости идут с реки и много.  — тревожно сказала Оксана, протягивая моей матери бинокль.

Она одна не принимала участие в допросе немки. И осматривала окрестности взятым у лётчицы биноклем.

— Этого не может быть!  И если они не актёры из массовки, а настоящие немцы, то нам хана.  — возбуждено сказала Марина, передавая бинокль мне.

И глядя в него, я чуть не выронил биноколь на землю от удивления и испуга. От реки к нам наверх, шли солдаты в немецких касках, со " шмайссерами " в руках. У некоторых были на поводках овчарки. Но меня смутила непривычная для немцев пятнистая камуфляжная форма. И даже каски у солдат были обтянуты пятнистой тканью. 

— А что это за форма у них Марина? — спросил я у матери, отдавая назад ей бинокль.

— Немецкий спецназ " Бранденбург 800". Отпетые головорезы и они идут искать сбитую лётчицу. — ответила мне мать с испуганным лицом.

Но испуг у Марины длился секунды и спустя мгновение, она как настоящий командир, стала отдавать команды.

— Девки, свяжите летчицу по рукам и ногам и посадите её к берёзе. Толик, Костя, устанавливайте пулемёт, готовьте к нему ленты. И если это настоящие немцы, то у нас есть чем их встретить.