Вечером в своей келье аббатиса Эрминия принимала брата Доменико. Тут же присутствовал отец Ромеро, который несколько робел своей миссии, потому что он должен был засвидетельствовать чудо исцеления. По просьбе Эрминии слово взяла целительница Агнис.

— Людям, связанным с лечением болезней, давно известно о полезных свойствах мужской спермы. Гиппократ, Гален, Парацельс, а также, по некоторым сведениям, Абу Али ибн Сина использовали ее для лечения кожных заболеваний, а также ротовой полости и заднего прохода. Что останавливает мои исследования достоверности этих исследований, так это отсутствие этого субстрата в нужном количестве. Поэтому, после записи в книге об чудесном исцелении матушки Эрминии, мы обсудим пути получения этой живительной жидкости, а также способы ее хранения. У меня все.

После нее поднялась аббатиса. По ее лицу, обычно бледному и сосредоточенному, бродила рассеянная полуулыбка, а щеки украшал румянец, потому что она пригласила брата Ромеро на дополнительные вечерние занятия по вокалу.

— Все знают, что я давно страдала от постоянного воспаления связок, которое мешало мне полноценно петь. И вот сегодня благодаря усилиям брата Ромеро, а также упражнениям по постановке дыхания, которые он мне показал, я, наконец, избавилась от своей болезни. Послушайте!

Она кивнула сестре Агнис, которая взяла несколько звучных аккордов на арфе, и аббатиса запела псалом «О здравии болящего». Ее голос звучал так сильно и чисто, что отец Ромеро, большой любитель хорошего пения, разрыдался. Пользуясь его временной слабостью, брат Доменико подложил Ромеро документ, который тот, смаргивая слезы с ресниц и близоруко щурясь, немедля подписал. Затем на голубоватом листе оставили свои подписи Эрминия, Агнис и брат Доменико. Это было всего лишь прикрытием, и документ, подписанный комиссией, никуда не будет отправлен, но сперму для купания престарелого папы, нужно было сохранить до прибытия швейцарской гвардии. Но сначала ее нужно было как-то получить.

— Отец Ромеро, я решила сделать папе подарок. Получив его, я надеюсь, что его святейшество снизойдет до нашей просьбы о возведении в монастыре органа.

Подвижное лицо монастырского исповедника выразило живейшее любопытство.

— Что же это за подарок?

— Два-три ведра мужского субстрата, именуемого семенем.

— Вот как?

— Более того, я прошу Вас обратиться к Вашему другу аббату Бузони с просьбой о содействии в получении спермы от братьев-бенедиктинцев. Не для кого не секрет, что монахи активно занимаются самоудовлетворением. Так пусть их старания не пропадут зря. Вы согласны?

— Вполне.

— Тогда для подтверждения нашего соглашения начните с себя. Вы должны обнажить свой член и выдоить несколько капель спермы.

— Но... но мне нужен стимул, – улыбнулся отец Ромеро.

— Пусть стимулом Вам послужат показания сестры Евлампии о ее совращении в исповедальне.

Ромеро побледнел, как та бумага, которую он только что подписал, но выдавил из себя жалкую улыбку.

— Я имел в виду совсем другой стимул...

— Сестра Агнис подойдет?

Отец Ромеро невольно поднял голову с тонзурой и посмотрел на круглое миловидное лицо Агнис, все еще сидевшей за арфой. Он едва заметно кивнул и раздвинул полы рясы.

— Сестра Агнис, придется немного пострадать для общего дела. Отложи арфу и обнажи свое тело перед отцом Ромеро.

Конечно, Агнис была не так свежа, как послушница Кларисса, и не так привлекательна для Ромеро, как сестра Евлампия, но ее тело сильными развитыми формами возбудило даже изрядно потрудившегося днем брата Доменико, который полез рукой под рясу. Ее тело было из разряда «не слишком». Груди, уже обвисшие, но уверенно смотревшие на Ромеро выпуклыми ярко розовыми сосками, выпуклый живот с темной ямочкой пупка, светлые радостные кудри волос под ним заставили его вялый «напуганный» член воспрять и запульсировать скорым извержением. Ему было, конечно, невдомек, что вместе с пищей он получил совсем немного средства от Агнис, которая сейчас так соблазнительно покачивалась перед ним. И сперма, которую он, тяжело дыша, изверг в подставленную Агнис плошку, скорее напоминала сметану, нежели семя брата Доменико, которая больше напоминала сыворотку от молока после отделения масла. Конечно, «сыворотки» у молодого доминиканца было не в пример больше, но вместе они составили вполне ароматный напиток. И ушли они из кельи аббатсы вместе, как братья, о чем-то тихо беседуя.

— Сестра Агнис, как ты думаешь, семя Ромеро вполне здорово для употребления внутрь?

— Судя по тому, что сестра Евлампия до сих пор жива и здорова, то вполне.

— Тогда пей. Ты это заслужила!

— Я не пою в хоре. Это для тебя, Эрминия! Я думаю, ты скоро будешь солисткой!

Тем временем два доминиканца шли по галереям монастыря к домику исповедника.

— Скажи, Доменико, когда тебя оскопили? Или тебе не хочется об этом говорить? Я, признаться, удивлен, что у тебя семя есть вообще!

— Не сочтите за дерзость, святой отец, я начну с третьего вопроса. Как говорит сестра Агнис, яички для спермы еще не все. В нашем теле есть еще скрытые железы, которые разжижают семя до приемлемого состояния и дают ему вкус и запах. А о кастрации мне почти нечего рассказать. Когда у меня обнаружился голос, меня послушал кардинал Асканио Сфорца, и приказал меня кастрировать. Мне дали много вина, я заснул, а проснулся уже без яичек. Вы удовлетворены?

— Вполне. Пойдемте ко мне, это все надо запить вином.

Пока мужчины, не торопясь, следовали в домик исповедника, женщины неистовствовали. Не дождавшись объятий кастрата, аббатеса ринулась в объятия Агнис. Их тела, сильное пружинистое Эрминии, и мягкое, податливое Агнис, сплетались в самых невероятных позах и расплетались на считанные мгновения. Тогда любовницы горящими глазами смотрели друг на друга и снова сшибались, как море и гранитный берег в бурю. Наконец их тела, содрогнувшись, исторгли ручьи слизи, и те слились в один поток, как реки Аннца и Овеска...

Чтобы попасть в монастырь Санта-Монте, достаточно было пересечь реку. Два монастыря стояли на разных берегах этой реки в пределах видимости, но что это была за река! Питаемая близкими ледниками, она стремительно несла свои бурные воды, и много молодых пылких монахов нашло свою кончину в ее мутных волнах. Оба монастыря были построены в одно время, женский монастырь был возведен теми же мозолистыми руками, что и женский, который прежде был всего лишь хозяйственной частью мужского. Но река оказалась непреодолимым препятствием для плоскодонок отшельников, и один монастырь был разделен на два. Можно было поехать кругом, через город, мост и предгорья, но это занимало часы, и в данном случае было неприемлемым. Был еще один, тайный, способ попасть на другой берег, и именно по старому подземному ходу шли монах Доменико, исповедник отец Ромеро, аббатеса Эрминия и целительница Агнис. Они пели псалом «Трубный глас под стенами Иерихона»...