Обмякшая в объятиях Тома, который без всяких усилий отнес ее в дом, Астрид лежала на диване в гостиной с закрытыми глазами и приоткрытыми губами.

— Боюсь, мадам, она упала в обморок после второго экстатического кризиса, — сказал он извиняющимся тоном.

— Ты что же, поимел ее дважды? — спросила Джулия, аккуратно раздвигая ноги Астрид. — Должно быть, ты сегодня в хорошей форме, Том. Ведь не прошло еще и часа...

Мужчина усмехнулся.

— Она на редкость хороша, мэм, если можно так выразиться. Тугая и упругая, как барабан, но очень покладистая. Я бы присунул ей и в попку, но моя хозяйка говорит, что этого делать ни в коем случае нельзя, иначе вы могли бы плохо это воспринять.

— Совершенно верно, Том. Вот тебе гинея за труды, и вот еще одна для Элис. Проследи, чтобы она получила эти деньги, потому что я расспрошу ее о том, куда она их потратила. Скажи ей, пусть купит новые чулки и красивые сапожки, — они могут понадобиться, когда у меня будут гости.

Слуга удалился, а Джулия села рядом с девушкой и поцеловала ее в лоб, пригладив влажные волосы.

— Мы остались одни, моя дорогая, поэтому не нужно притворяться. Тебе ничуть не повредило то небольшое притворство, с которым ты будто бы упала в обморок под натиском Тома, но я не сомневаюсь, что тебе это понравилось. Дай же мне ощутить, насколько хорошо он тебя осеменил...

— О, нет! — сделав вид, что она быстро пришла в себя, Астрид слишком медленно схватила руку, проворно скользнувшую ей под платье и обнаружившую там щелку. Сморщив нос от удовольствия, Джулия, как и ожидала, нашла там тонкий слой густых сливок из спермы Тома и собственных брызг возбуждения Астрид. Ее панталоны, очевидно, достались Элис в качестве трофея, — маленькая прихоть, до которой Джулии никогда не было никакого дела. Элис, без сомнения, сама наденет их завтра, гордясь тем, что она, возможно, единственная служанка в графстве, у которой они есть, потому что они вряд ли считаются необходимым атрибутом для женщин из низших слоев общества.

— Ну рассказывай, как у тебя дела, все прошло хорошо? — Джулия рассмеялась. Она совсем не хотела, чтобы девушку насадили на мужской стержень так быстро, но теперь, когда сами события подталкивали эту прелестную молодую женщину вперед, она была рада. При этих словах на глаза Астрид навернулись слезы, и она обняла свою наставницу, которая тепло прижала ее к себе.

— Ну-ну, моя миленькая, ты насладилась одним из лучших образцов муской силы и природы. Не нужно этого стыдиться, и не принимай слишком близко к сердцу то, что с тобой обошлись таким образом. Хороший трах — это неизменный спутник девушки твоей красоты. И из того, что это был всего лишь слуга, не нужно делать трагедию. Они здесь как раз для того и находятся, чтобы служить нам, не так ли?

Девушка всхлипнула и уткнулась своим разгоряченным лицом в ложбинку между великолепных грудей Джулии. По правде говоря, она не испытала особого страха от любовной атаки Тома и втайне наслаждалась упругим ритмичным движением его члена в своей норке, которая все еще продолжала возбуждающе пульсировать. После первого натиска ее перевернули на соломенном тюке на спину, и пока Том восстанавливал свои силы, Элис, обнажив свои грудки, опустила их на язык и губы Астрид, чтобы та попробовала их на вкус. По правде говоря, хозяйка конюшни была с ней очень нежна и уговаривала ее держать ножки в чулках открытыми, утверждая — как это делала теперь леди Тингл, — что в этом нет ничего постыдного и что такая красивая юная леди, как она, вполне может совокупляться как можно больше.

Находясь тогда в каком-то полусонном состоянии, Астрид перестала сопротивляться и лежала с закрытыми глазами, слушая как Элис рассказывает ей о всевозможных любовных играх и разнообразных актах сладострастия, которыми наслаждались знатные леди, приезжавшие в Хардкасл. Притворяясь раздраженной и делая вид, что она в обморочном состоянии, девушка внимательно слушала и жадно впитывала все, что она слышала.

— Иногда, мэм, госпожа может меня выпороть, и мне это нравится. Это приятно возбуждает меня перед тем, что, как я знаю, получу между ножек. Я охаживала плетью и некоторых дам, ради ихнего удовольствия. Это разве не леди Даннит я видела сегодня в гостях? Она редкий, удивительный, человек, и этот ее племянник окажется полезен для многих благородных дам, и не в последнюю очередь для вас, миледи. Скоро, скоро член Тома снова воспрянет. Он очень любит смотреть, как юные леди возлежат перед ним с задранными юбками, в прелестных чулочках и с раздвинутыми от удовольствия бедрами. Мой отец был таким же. Он хватался за мою задницу только для того, чтобы хорошенько меня рассмотреть. Тогда я была настоящей дурехой, и не понимала таких обевидностей. Вначале он шлепал меня, а затем приподнимал свою ночную рубашку, чтобы показать мне свой член, который всегда был возбужден и стоял гордо и незыблемо, подобно скале. Но я никогда не давала ему, и моя госпожа говорит, что это была моя ошибка, потому что если бы я захотела, то могла бы преспокойно подчинить его своей воле. А теперь, мисс, просто полежите спокойно, потому что Том уже готов вновь удовлетворить вас своим членом.

Все это, а также многое другое, сказанное задыхаясь и без долгих пауз, навело девушку на такие мысли, которые ей никогда не приходили в голову, и возбудили в ней такие чувства, каких она никогда прежде не испытывала. Пока Джулия нежно обнимала и гладила ее, она чувствовала себя спокойной и уестествленной, готовой признаться во всем, что леди Тингл вытягивала из нее.

— Ну конечно, моя милая, она могла бы покорить своего отца своей воле, хотя это, по-видимому, выше твоего понимания. Я много раз говорила тебе об этом, но буду повторять снова и снова, пока ты не поймешь. Это основа нашей власти, Астрид. Боль и наслаждение — вот что лежит в основе всего сущего, точно так же, как и тончайшее взаимопонимание между женщинами. Разве ты не предпочитаешь целовать меня, чем любого другого? Другого мужчину?

— О, да! — горячо воскликнула девушка, потому что теперь она целиком и полностью осознала, что это правда. Сама того не желая, она прижалась лицом к лицу Джулии и, высунув язык, медленно облизала ее губы, к несказанному удовольствию своей наставницы.

— Хочешь, чтобы я ее полизала? — поддразнила ее Джулия.

Астрид полузакрыла глаза и чуть заметно кивнула. Ее сознание будто сбросило все оковы, стеснявшие его, в нем как будто внезапно прорвало плотину, и она, слушая, как леди Тингл интересуется, чего же ей еще хочется, продолжала похотливо поигрывать розовым язычком между своих губ.

— Поиграй с моей киской, — мягко попросила юная прелестница, вызвав довольный смех своей покровительницы.

— Пойдем, пойдем же в постель. Там нам будет гораздо удобнее заниматься нашими играми.

С этими словами Джулия повела ее наверх, и они обняли друг друга за талию. Там, казалось, всего за несколько секунд они сбросили с себя всю одежду, оставшись лишь в тончайших чулках, и Джулия заперла дверь, заверив, что им никто не посмеет помешать. Согреваясь в объятиях друг друга, они лежали, дразня своими ловкими пальцами грудки, попки и любовные щелочки друг друга.

— Какое же ты маленькое чудо, ты моя лучшая ученица! — воскликнула хозяйка поместья. — Вот так, ложись на меня, дорогая, трись своей норкой о мою, пока я тебе все буду рассказывать.

— Дааа! — выдохнула юная леди, чьи грудки, коснувшиеся груди Джулии, набухли, их гладкие шелковистые животы чувственно задвигались вместе в едином любовном ритме, в то время как сладкие губки их норок целовались и ласкались, точно так же, как и их рты. И в промежутках между поцелуями и прикосновениями язычков, а также многочисленными вздохами удовольствия наставница начала читать ей свою лекцию.

— Предположим, Астрид, что когда-то ты была такой же, как Элис. Твой папа хочет отшлепать тебя за какой-то предполагаемый проступок. Несмотря на твой румянец и лихорадочную борьбу, он задирает твое платье, снимает с тебя панталоны и рассматривает все твои девичьи прелести. Разложив тебя на коленях, он опускает свою ладонь на твои покрасневшие булочки. Ты визжишь, всхлипываешь, но все безрезультатно. И как бы он ни был хитер, он все время лукаво ласкает тебя, обхватывая ладонями твою киску, в то время как твоя попка разогревается от повторяющихся шлепков. Ты впитываешь это тепло, твои бедра начинают извиваться, рыдания переходят в стоны удовольствия. Он хорошо понимает твое состояние и чувствует, как сквозь платье твердеют твои соски...

Девушка спрятала лицо в ложбинке между шеей и плечом Джулии, покрывая белую кожу своей владычицы поцелуями и волнами изгибая свои бедра, так, что их покалывающие от возбуждения клиторы терлись друг о друга.

— Но я никогда бы не позволила своему папе снять с меня панталоны, — пробормотала она.

— Тише, моя девочка. Это всего лишь пример. Элис ведь участвовала в подобной дерзкой игре, не так ли? Очень многие молодые девушки после хорошего прогрева своих попочек потом оказываются в постели со своим отцом. Такая юная прелестница учится вбирать в себя член и поглощать его соки, потому что хорошая порка заставляет попку извиваться и это еще больше возбуждает похотливого самца. Довольно скоро она оказывается в его власти. За каждой поркой следуют все более и более страстные объятия, ибо шлепки возбуждают в ней в равной степени и похоть, и вожделение. Она становится всего лишь гурией для его удовольствия. Но это не обязательно должно быть так...

— То есть ей совсем не обязательно позволять себя шлепать и таким образом избегать подобных игр? — мечтательно спросила Астрид. Она уже дважды испытала оргазм, как и ее опытная любовница, но их киски продолжали тереться друг о друга, ища еще большего умиротворения.

— В самом деле, Астрид, ей следовало бы дать себя отшлепать и в первый раз ей нужно было изобразить еще большее возбуждение, чем она почувствовала. То, что она не может не извиваться своей разгоряченной попкой, — все это к лучшему. Ее глаза затуманиваются от слез, ее груди обнажаются, а нижние половинки горят от многочисленных шлепков его ладоней, и она едва понимает, что делает, когда он впервые овладевает ею. Так пусть же она сполна наслаждается этим прекрасным актом любви, — каким он и является! — но тогда пусть ее желаниями овладеет женская хитрость. К примеру, она может уступить ему во второй раз, позволив ему еще более страстно, еще сильнее, орудовать своим стержнем в ее сладкой пещерке. Однако в третий раз, она должна взять командование на себя. Ее бедра крепко охватывают его, пальцы сжимают его безудержный член так, что он не может извлечь его из ее цепкой хватки, не причинив себе страшного вреда. Свободной рукой она берет его ядра и сжимает их в своей ладони. Ее голос, который буквально вот сейчас умолял его пролить свою сперму в ее киску, теперь шипит, чтобы он успокоился. Если же он пытается ударить ее или оттолкнуть, она сжимает его тестикулы еще сильнее. К его изумлению, ему сообщают, что если он будет лежать спокойно, она сможет удовлетворить его, а иначе она поднимет на ноги весь дом.

Тут его настроение меняется. Он робеет, Астрид, потому что, как бы ни была болезненна хватка его дочери, она также доставляет ему удовольствие. Он соглашается, полагая, что может быть, этот неожиданный пируэт исчезнет и все будет как прежде. Оседлав его распростертое тело и слегка прижавшись задком к его лицу, она быстро выдаивает его, — под чем, конечно, я подразумеваю, что она освобождает его от запасов семени. Находясь выше его и обладая большей чувственностью, она хорошо видит, насколько это ослабляет его. Ослабляет до такой степени, что она может тереться попкой о его лицо, тогда как он может только слабо отплевываться. Значит, что это он — ее добыча, а не она — его. Все, что последует с той ночи, возможно, будет происходить по ее воле, ибо мне нет нужды рассказывать тебе, какие уловки она будет использовать для достижения своих целей.

— Оооох! — вздрогнула Астрид, чье оргазмическое блаженство было удвоено рассказом Джулии. Она задрожала и затихла. Они продолжали клевать друг друга в губы, будто две голубки.

— Если бы все мужчины были в нашем распоряжении... — начала было она и тут же раздраженно добавила: — Но нет, я не понимаю. Почему же тогда меня так использовали и так грубо разложили для Тома?

— Всем женщинам необходимо пройти сквозь очищающее пламя, моя любимая, особенно если они хотят, чтобы другие тоже прошли сквозь этот огонь. Прежде чем ты все это поймешь, тебя должен вспахать и взбороздить мужчина. В любом случае этот акт божественен, и им следует наслаждаться как таковым. Многие девушки будут сопеть, стонать и плакать больше, чем ты, когда их впервые натянут на член или раскупорят, но они довольно скоро научатся получать от этого удовольствие. Что касается мужчин, то, хотя они и должны быть в конечном счете подчинены нам — а некоторые, такие как Энтони, могут быть использованы исключительно для того, чтобы доставлять нам удовольствие, — в этой восхитительной игре нет твердых правил. Мужчины и женщины могут меняться местами — при условии, что мужчины всегда знают свое место. Обучение — это все, Астрид, скучные и несознательные люди идут своим путем, не понимая и не получая ни малейшего удовольствия от этого. У каждой женщины есть тайное желание, чтобы ею овладели грубой силой, точно так же, как каждый мужчина втайне стремится вернуться на колени матери и быть отшлепанным за свои проступки.

— А может быть, в это время он будет держать в руках свой член? — сверкнула глазами Астрид.

— Как быстро ты учишься! Так действительно возникает союз боли и наслаждения. Мне снова тебя выпороть, моя милая?

— Только в мое удовольствие, леди Джулия! А как же Том, или даже Элис? Я не знаю, как теперь смотреть им в глаза.

— Астрид, ты сегодня же подойдешь к ним со спокойным и величественным видом. Упрекни Тома за его нечестие, и он съежится. Прикажи ему облизать носки своих сапог, и он подчинится, истекая слюной. Каким бы ни было его похотливое удовольствие от того, что он заставил твою хорошенькую попку подчиниться его развратной воле, он чувствует в тебе силу Женщины, — ту высшую силу, которая управляет всем сущим на этой земле. Обрати внимание на глупую ухмылку на его лице, когда ты скажешь ему, что он был развратным. Он будет жаждать наказания...

— Как я иногда и буду делать? — хихикнула девушка, тут же попытавшись скрыть игривое выражение своего лица.

— Конечно! Ты будешь наслаждаться теми же узами, в которые ты будешь заключать других, — хотя иногда им и не нужно этого знать. Но ты должна тщательно оценивать свое отношение к каждому человеку.

— И все же они видели, как я была унижена... Я имею в виду ваших слуг...

— Что касается этого, моя крошка, то всего этого здесь предостаточно. Марѝ и Эми прекрасно знали, с какой целью тебя привели сюда, как и то, что они сами с такой же вероятностью могут попасть под удар твоего кнута, как и любой другой из слуг. Я позволяю им много шалостей, как и Элис с Томом, но все они в конце концов остаются под моей твердой пятой. Так же, как теперь будут и под твоей.

— Теперь я свободна? — спросила Астрид оробевшим голосом.

— Достаточно свободна для того, чтобы отказать самой себе в свободе, как ты хочешь, — вздохнула Джулия. — Да и что же такое свобода? И кто тогда свободен? Ребенок или юноша хочет освободиться от опеки матери, но в то же время жаждет оказаться в ее крепких объятиях. Не успею я оглянуться, как ты уже будешь охаживать мартинетом мой задок, держа меня связанной...

— Я бы с удовольствием! — взволнованно воскликнула девушка. — Но я хотела бы, чтобы и вы проделали то же самое со мной!

— Чему же еще я могу научить тебя, кроме тех маленьких фокусов, которым мы предаемся? Позволь мне встать, моя милая, потому что сейчас я тебе кое-что покажу.

С этими словами Джулия соскользнула с кровати и извлекла из шкафа то самое письмо, которое ранее получила от матери Астрид. Никогда прежде она не предоставляла такую привилегию ученице, но с этой леди все было иначе, чем когда-либо прежде. Развернув письмо, она вернулась к кровати и положила его перед собой.

Рука девушки заметно дрожала, когда она сжимала страницы и читала их.

— Ну и что из всего ЭТОГО? — удивленно воскликнула она.

— Действительно, что? Прежде чем принять новичка в свою паству, я получаю множество таких посланий, но никому не позволяется посвящать их в тайны так, как тебе. Рассуди теперь хорошенько, как того желает твоя дорогая матушка, ибо ясно, что она хочет, чтобы ты вела хозяйство всеми возможными способами и таким образом установила свое царствование. Но прежде чем ты это сделаешь, я должна научить тебя всем тем маленьким хитростям, о которых говорила. Ты придешь к ним быстрее, чем другие, потому что у тебя есть для этого внутренний порыв. В этот самый день ко мне должен прибыть джентльмен для получения того, что лучше всего назвать «корректирующими упражнениями». И в этом мне поможешь ты.

— Я? Но я не буду знать, что делать!

— Ты скоро научишься — и по наставлению, и по инстинкту. Это, конечно, окажется для тебя легко, Астрид. Скоро он будет раболепствовать и выслуживаться при одном виде твоих обнаженных бедер.

— Леди Джулия, неужели я должна буду открыться ему?

— Это как ты пожелаешь, моя дорогая. Говори не более, чем это необходимо. Минуты твоего молчания сами по себе наполнят его благоговением. Если ты захочешь, чтобы он встал перед тобой на колени, укажи рукой на пол. Если ему не удается унизить себя в достаточной степени по твоему вкусу, поставь каблук своего ботиночка ему на затылок и крепко держи его там. При этом тихо вразумляй его...

Руки Астрид взволнованно сжались.

— Не думаю, что я смогу... Пока еще нет... Я не совсем готова... Не могу ли я начать с женщины, потому что у вас наверняка есть другие подданные, подчинившиеся вашей воле, такие как я. Как только я узнаю, что могу каким-то мудрым образом повелевать другими, тогда мне будет легче!

— Хорошо, моя дорогая, пусть будет так. Твоя мудрость меня радует. Если бы ты потерпела неудачу с этим джентльменом, мне пришлось бы жестоко наказать тебя, а я этого не хочу. Позволь мне сообщить тебе его личность. Это достопочтенный Уилберфорс Маркингс, двадцатипятилетний сирота, который последние шесть лет, а то и больше, жил со своей сестрой Харриет в относительном комфорте. Харриет старше его на три года. Она хочет выйти замуж, но не может заставить себя бросить брата — для нее это не так легко, как для большинства. Он прелоняется перед ней, познав мало других женщин или, возможно, убедив сам себя, что он не познал их. Харриет меня знает, но смутно, она больше слышала о моей репутации. Между нами велась переписка — с ее стороны более осторожная, чем мне бы хотелось. Она считает, что я могу принять Уилла, как она его называет, в свои ряды и обращаться с ним, как с несчастным родственником, который мог бы отчасти служить слугой.

— Значит, она сама не подданная? — спросила Астрид с легким разочарованием.

— Что? Ах, нет. Пока нет, — ответила Джулия, и на их лицах появилась улыбка соучастников. Склонившись над своей спутницей, неподвижно лежавшей на кровати, леди Тингл нежно поцеловала ее. — Видишь ли, я заменяю тебе одну трудную задачу другой, — промурлыкала она.

— Не думаю, леди Джулия. Не могли бы вы заняться Уиллом, пока я провожу Харриет в комнату для посетителей? Неплохо бы ей хорошенько изучить средства убеждения и, может быть, даже попробовать их на вкус, если я сумею ее убедить. Мне может понадобиться помощь Марѝ и Эми. Они будут на службе?

— Конечно! Как же восхитительны твои идеи! Пойдем одеваться, наши гости скоро будут здесь. Нам же не хочется их разочаровывать, не так ли?

К приезду Харриет и Уилла был сервирован чайный столик, и ни один из них не разочаровал Астрид своим появлением. Харриет была женщиной среднего роста, миловидная, с округлым лицом, маленьким ртом и носом приятных пропорций. Крепко удерживаемые под тугим корсажем, ее груди были чрезвычайно упругими, в то время как попка обещала восхитительную округлость и вес. Что касается ее брата, то он выглядел вполне мужественно, подумала Астрид. У него были аккуратные усы и гладкая кожы. Его телосложение не выдавало в нем слабака — под строгим, но элегантным одеянием, он казался хорошо сложенным и мускулистым. Это поначалу немало озадачило девушку, поскольку все ее взгляды на покорность мужчин были сформированы тем впечатлением, которое произвел на нее Энтони.

После того как чай был подан с такими церемониями и вежливой беседой, какие приличествуют дому священника, Джулия выразила желание поговорить с Уиллом наедине. Это известие заставило его сначала покраснеть, а затем чуть побледнеть, и это зрелище во многом убедило Астрид, что все не так, как казалось вначале. Если у нее и были какие-то опасения, то они касались того, как вести себя с Харриет, или скорее того, сможет ли она справиться с ней сама. Впрочем, эти мимолетные страхи поутихли, когда она пригласила молодую женщину сопровождать ее наверх.

Харриет явно не была недовольной, покидая гостиную, и уж начала было сомневаться, стоило ли уговаривать Уилла сопровождать ее сюда.

— Она будет с ним строга? — спросила она Астрид, поднимаясь наверх. По правде говоря, она мало что знала о намерениях Джулии в этом деле, кроме того, что у этой леди была репутация «успокоителя» людей.

— Может быть, — осторожно ответила Астрид.

— Вы ей помогаете?

— Часто. Но иногда я служу для того, чтобы удовлетворять здесь тех, кто сопровождает наших гостей. Я прививаю им наши заповеди, — довольно бойко ответила девушка. Было бы неплохо отвести Харриет в спальню, но еще приятнее, решила она, поиметь ее в комнате, которую она лично теперь предпочитала называть «комнатой дисциплины». И в самом деле, она повела гостью туда, а та все гадала, где они собираются поселиться и сколько времени займет все это дело. Когда дверь открылась, она, как и многие, сделала шаг назад, но Астрид решительно втолкнула ее внутрь и закрыла дверь. Весьма удивленная, она наблюдала, как Харриет с диким ужасом оглядывает комнату и различные «убеждатели», свисающие со стен.

— О, дорогой Уилл, конечно же, не будет выпорот! — выдохнула гостья.

— Все зависит от того, насколько непослушным он был. Он был непослушным? — спросила Астрид, подводя свою предполагаемую жертву к дивану, на который та тяжело опустилась. — Вы должны рассказать мне все, — настаивала она. — В ваших письмах не хватало определенной ясности, Харриет. Расскажите мне сначала, как он заискивал перед вами...

— Ах, это! — неловко воскликнула Харриет и тут же осеклась, пожалев, что приехала, — глаза Астрид смотрели на нее немигающим взглядом, в котором читалась суровость.

— Да, именно ЭТО, моя дорогая. Пойдемте, вы не должны стесняться. Разве это не единственная цель вашего визита? Уилл, знаете ли, не единственный, относительно кого у нас есть основания исправлять или обучать. Некоторых молодых людей приводят матери, других — тетки, старшие сестры или опекуны. Кроме того, есть девушки и молодые женщины — некоторые из них того же возраста, что и вы. Они тоже требуют надлежащего обхаживания.

— Девочки? Молодые женщины? — удивленно повторила Харриет. — Зачем же тогда эти ужасные плети, ремни и цепи? Разве это не жестокость?

— Пфф! Что касается жестокости, моя дорогая, то мы не знаем ее имени. Никто из тех, кто покидает эти стены, не делает этого, не будучи глубоко удовлетворен своей участью. Но вы не ответили на мой вопрос! — настаивала Астрид, обнимая Харриет за плечи и вспоминая все, что проделывали с ней.

— Это будет секрет? — взмолилась Харриет.

— Ну конечно! Ничто из того, что здесь произойдет, не будет известно миру, — ответила юная хозяйка. Она воспользовалась запрокинутым лицом молодой женщины, и к изумлению Харриет, нежно поцеловала ее в розовые губы. — Не стесняйтесь того, что вы рассказываете мне, используйте любые слова, какие пожелаете. Мы не ханжи и не будем шокированы, — продолжала Астрид.

Харриет в некотором волнении сцепила пальцы.

— Мы живем одни, как вы, наверное, уже поняли. Родители оставили нас хорошо обеспеченными. Мы всегда были очень близки, но Уилл привык к таким странным привычкам, что я не знаю, что с этим делать. Я достаточно часто наблюдала, как он нюхает мои ботинки и туфли, которые он настойчиво чистит, хотя у нас есть слуги, чтобы делать такие вещи...

— Но, дорогая, это всего лишь знак обожания, — воскликнула Астрид. —Женское тело обладает многими запахами, которые привлекают мужчину, будь то запах ваших ног, молочность ваших грудей или восхитительные ароматы ваших панталон.

— О! — воскликнула Харриет в сильном замешательстве, она никак не ожидала, что другая женщина будет говорить подобным образом.

— Как очаровательно вы выглядите в минуты удивления! Надутые губки очень идут вам. Поцелуйте меня, — укрепляя нашу близость, вы будете лучше подготовлены к тому, чтобы рассказать все. Он покушался на ваши панталоны?

— Ах, нет! Как вы можете так говорить!? — дрожащим голосом спросила Харриет, чьи губы раскрылись чуть более шире и слаже, чем она хотела. — Ведь я его сестра!

— И именно поэтому он может захотеть уткнуться носом промеж ваших ножек, Харриет. Ложитесь на кровать, поднимите ноги и повернитесь. Так вам будет лучше устроиться.

— Нет! Я не желаю! О, что вы делаете!?

В этот момент в комнату вошли Марѝ и Эми, подслушивавшие за дверью и наблюдавшие в глазок. Они были предупреждены Астрид, что их услуги могут понадобиться. После этого на кровати завязалась веселая свалка, потому что Харриет оказалась сильнее, чем ожидала Астрид. Ее крики разорвали воздух, когда она обнаружила, что лежит на спине, а Астрид прижала ее за плечи.

— Снимите с нее панталоны, Марѝ, и отнесите их госпоже!