Часть вторая: Учимся обмениваться

Переговоры

Фотография лежит лицом вниз, когда Хантер Бонд протягивает ее мне через стол. Это одна из тех новомодных моментальных фотографий, которые выходят из мини-принтера, прикрепленного к камере. Я почти не хочу прикасаться к ней. Бумага странно пахнет, и я чувствую, что на другой стороне что-то плохое. Хантер кивает головой на фотографию, приглашая меня взглянуть. Я опускаю свой сэндвич и вытираю пальцы о салфетку. Я подвожу мизинец под один угол фотографии, делаю глубокий вдох и переворачиваю ее.

Еве Бонд девятнадцать лет. В отличие от других девушек в нашей маленькой группе, она выглядит на пару лет старше этих девятнадцати лет. Она модельной красоты, статная блондинка с убийственно длинными ногами и упругим, плоским животиком. На фотографии, которую мне предложил ее отец, на Еве Бонд только пара черных шелковых чулок. Ее рука прикрывает вагину. Грудь полностью обнажена, она растянулась на кровати и смотрит в камеру.

— Пятый размерчик, — говорит Хантер, постукивая пальцем по фотографии. — Всё натуральное.

— Они...

Они великолепны. Они идеально большие и в то же время по-подростковому упругие. Кремово-белые с широкими ареолами и толстыми, короткими розовыми сосками с ямочкой в центре каждого. Ее голубые глаза смотрят на меня с глянцевой фотографии. На ее лице улыбка, а на щеках румянец, что говорит о том, что она точно знает, чего хочет.

— Твоя дочь просто сногсшибательна, — наконец говорю я. — Кто сделал фото?

— О, Винс делает фото, если ты попросишь. У него есть камера. Он не будет их делать, если ты не попросишь, и не смотри на меня так. — Хантер почесал голову. Он не притронулся к своему сэндвичу, что говорит о том, что разговор о его дочери был истинной причиной, по которой он пригласил меня на обед. — Итак, что я тут подумал. Ева очень хочет выебать тебя.

Мой голос прозвучал шокированным шипением.

— Господи, Хантер! Это же твоя дочь!

— Да, — смеется Хантер. — Ева хочет трахнуть тебя. Так лучше? Ну, или она хочет, чтобы ты ее трахнул. Как бы я ни выразился, она такая, какая есть.

В эти выходные у нас встреча нашего маленького клуба в лесу у Винса. Я старался не думать об этом, но каждый раз, когда я вижу свою падчерицу Софию, гуляющую по дому, я не могу удержаться от воспоминаний. Она трахалась с Винсентом Лоджиа, а я трахал дочь Винсента, Изабеллу, и это было потрясающе. Каждый раз, когда София улыбается мне, каждый раз, когда я делю с ней трапезу или просто слышу ее голос из другой комнаты, то, что я делаю, тяготит меня. Кажется, она почти жаждет снова поехать туда. Я уже беспокоюсь об этом больше, чем она.

— Итак, если твоя дочь хочет спать со мной, — говорю я, чувствуя тяжесть последствий, — то это значит, что ты, вероятно, хочешь...

Я даже не могу закончить фразу.

— София? А кто бы её не хотел? — спрашивает Хантер. На его прямоугольном лице футбольного качка появляется большая, глупая ухмылка, и он откидывается назад в кабинке кафе. — Я имею в виду, да черт возьми, Тай. Твоя девочка чертовски сексуальна. Я уже давно так думаю...

— Просто прекрати говорить в таком тоне прямо сейчас, — рычу я. Он замолкает, и я делаю глубокий вдох, чтобы не наброситься через стол с кулаками на Хантера. — Ты не первый. Винс сказал, что если никто больше не захочет, то он с удовольствием повторит. А Ари... ну, он тоже дал знать о своих интересах.

Ари Хайман, 50 лет, полноватый, с красивой сладострастной дочерью по имени Ребекка. Он зашел ко мне домой в воскресенье днем и попытался подарить моей дочери огромный букет роз. И я могу сказать, что он приготовил для меня целую презентацию о своей дочери. Единственная проблема заключалась в том, что Софии не было дома, а Линдси, моя жена, была. Ему пришлось блеять о причине, по которой он принес цветы. Вроде, он превратил это в соболезнование по хомячку Софии, который сдох четыре года назад. Было очень неловко.

— Ребекка — милашка, — говорит Хантер. — Но лучше Евы тебе не найти. Она высосет твой хуй досуха, если ты ее попросишь.

— Вы все, парни, так говорите о своих дочерях?

— Когда их нет рядом, да. Кроме Кристофера. Он злится, когда мы говорим о Саше.

— Единственный хороший человек, — говорю я.

Кристофер, похоже, не хотел, чтобы меня пригласили в этот клуб, и теперь, когда я знаю, что он относится к этому неоднозначно, я понимаю, почему.

— Я понимаю, если ты беспокоишься о Софии, — говорит Хантер. — Я клянусь тебе, Тай, я не буду делать ничего, чего она не захочет. Я не буду давить на нее. Я буду нежным. Я буду... я позволю ей задавать темп. Все, о чем я прошу, это чтобы ты сделал то же самое для Евы. Она моя малышка.

Его малышка... которую он продает мне. В обмен на мою падчерицу. Несмотря на скручивающийся от вины в узел живот, мой член стал твердым от одной этой мысли. Больная правда в том, что я тоже хочу этого. Я снова поднимаю фотографию Евы. Потрясающие сиськи. Все, что мне нужно сделать, это сказать "да" Хантеру, и я получу свой шанс с ней. Я могу поиграть с её киской. Я могу попробовать на вкус эти полные, розовые губки.

— Давай сделаем это, Хантер, — говорю я. — Мне нужно убедиться, что София не против... но... мой ответ — да.

Мы трясем руками над столом. Мне хочется снова ударить Хантера по лицу, когда на нем появляется эта ухмылочка, но я не поддаюсь искушению.

В ту ночь моя жена рано ложится спать, оставляя нас с Софией смотреть вместе в комнате какое-то дурацкое реалити-шоу. У моей дочери тело, только что расцветшее в истинно женских формах. Ее большие карие глаза еще лучше, чем у ее матери, умеют манипулировать мной. Она растянулась на диване в футболке, которая не доходит ей до талии, и в шортах свободного покроя. Ее ноги лежат на моей ноге, и когда я откидываюсь на спинку дивана, я вижу, что из под ее шорт виднеются голубые полосатые трусики. Она ловит мой взгляд.

— У тебя проблемы с глазами, пап? — спрашивает она и подмигивает мне.

— У меня... нет, но раз твоя мама в постели...

— Ты хотел поговорить со мной о клубе, в который мы вступили, — говорит она, прекрасно зная, что я уже несколько дней думаю об этом и о ней.

— Хантер встретился со мной сегодня за обедом и, ну, он привел убедительные доводы, что я должен провести некоторое время с его дочерью.

— Буду считать, что он так и сделал, — говорит София, закатывая глаза. — Хотя думаю, что Ева может привести и свои собственные аргументы. Она такая горячая. Значит ли это, что я буду заниматься с ним сексом в эти выходные?

Я испытываю шок от того, как спокойно она говорит об этом. Я качаю головой.

— Ты можешь делать все, что захочешь. Он сказал, что позволит тебе задавать темп.

— Я слышала, что Хантер очень любит попки, — говорит она. — Я не даю в задницу.

Мне хочется рассмеяться над ее словами, но я сжимаю губы в гримасу и киваю головой.

— Ты заходишь с такими вещами так далеко, как ты захочешь, милая.

— Я позабочусь о том, чтобы он хорошо провел время. Мистер Бонд довольно симпатичный, знаешь? Типа Дольфа Лундгрена. Во всяком случае, Ребекка думает, что он похож на него. А мне он кажется похожим на футбольного тренера.

Мы оба хорошо посмеялись над этим, но, ложась спать, я не могу выбросить из головы мысль о том, что Хантер может оказывать давление на мою падчерицу, принуждая ее к анальному сексу. Сидя со мной на диване, она держалась уверенно. Интересно, будет ли она такой же сильной, когда окажется в спальне с очень убедительным пожилым мужчиной?

Второй визит — Ева

В субботу днем мы последними приезжаем в дом Винсента в лесу. Непрекращающийся снегопад припорошил все припаркованные машины и добавил снега на сосны и остальной лес, окружающий дом. Это прекрасный, хрустящий январский день. У нас изо рта идет пар, когда мы выходим из машины.

София одета в гороховое пальто с шарфом и вязаной шапочкой. Сапожки на каблуках щелкают по дорожке, когда я иду за ней. Я знаю, что на ней надето под этим пальто. Это потрясающе. Белые чулки, подвязки с белыми кружевными трусиками и белый бюстгальтер, который так низко сидит на ее изящной груди, что когда она мне его демонстрировала, я мог видеть загорелые соски сквозь кружевную бахрому.

На этот раз нас не ждут встречающие. На самом деле, только Ева и Хантер находятся в салоне, когда мы входим через большие двери. Ева играет со своим телефоном, а Хантер читает журнал. Он отбрасывает его в сторону и выпрыгивает из своего кресла. На нем нет ничего, кроме джинсов и фланелевой рабочей рубашки.

— Привет, Тай, — говорит он. — Привет, София. Ты выглядишь, эм... теплой. Хочешь, я возьму твое пальто?

— Пока нет, — говорит София.

Я завидую тому, что Хантер развернет "упаковку" с моей падчерицей... до тех пор, пока мой взгляд не падает на Еву.

Она раздвигает свои длинные ноги и встает. На ней белый кружевной халатик, который висит на ее теле облачком. Под марлевой тканью виднеется темный бюстгальтер и трусики, отделанные золотом. На ней черные туфли на высоких каблуках, которые делают ее такой же высокой, как и я, и подчеркивают прекрасное "яблочко" ее попки. Она идет по паркетному полу ко мне с чувственной улыбкой на своем искусно накрашенном лице.

— Тай, — мурлычет она, — ты выглядишь очень привлекательно.

Я снимаю пальто и перчатки и вешаю их на руку. Она гладит мой пуговичный пуховик, натянутый на мою мускулистую грудь. Ее пальцы достигают моих мышц пресса, и я чувствую, как она пробует их кончиками пальцев. Улыбка становиться шире. Она пахнет летом и специями. Светло-золотистые волосы свисают жирненькими локонами по плечам.

— Боже, Ева, ты... ты сногсшибательна. — Я обнимаю ее и целую в щеку. — Изумительно выглядишь.

Я вижу, что Хантер уже ведет мою дочь наверх, в одну из отдельных спален. Я подавляю в себе прилив отцовского гнева и что-то там еще. Возможно, это опять ревность. Ева берет одну из моих рук и требует моего внимания, ласково поглаживая мою щеку.

— Тай, сегодня нам будет очень весело. Следуй за мной. Я уже выбрала для нас комнатку. — Она начинает вести меня к лестнице. — Только без всех этих оленьих рогов и деревенской мебели.

Она покачивает бедрами, словно пытается загипнотизировать меня округлостью своей попки. Я поднимаюсь за ней по лестнице, мое сердце колотится в груди, я пытаюсь сосредоточиться на Еве, на настоящем и доступном, и не позволяю своим мыслям блуждать, размышляя о падчерице с Хантером.

Она ведет меня в комнату, которую, как я слышал, называют черной. Я никогда не видел ее раньше, но когда Ева открывает дверь и приглашает меня внутрь, я понимаю, почему она так называется. Стены не выкрашены в черный цвет, не совсем, но в сочетании с тяжелыми портьерами над французской дверью и темно-красными простынями на кровати с четырьмя столбиками создается впечатление темноты.

Ева включает лампу, из-под абажура которой льется слабый красноватый свет. Портьеры настолько плотные, что это единственный свет в комнате, как только за мной закрывается дверь. Лицо Евы теперь видно только с уровня опущенных губ. Уже её глаза теряются в темноте над светом лампы.

— Я чувствую себя как в фильме нуар, — говорю я, не ожидая, что она поймет, о чем идет речь.

— Наверное, это делает меня роковой женщиной, — мурлычет она, снова приближаясь ко мне.

Я нервничал, когда в первый раз пришел в клуб. Изабелла, дочь Винса, помогла мне пройти через мой первый раз, как будто я был девственницей. Мне не нужна такая помощь от Евы. Ее улыбка и знойные голубые глаза — это все разрешение, которое мне нужно, чтобы схватить ее обеими руками и упасть, переворачиваясь, вместе с ней на кровать. Она падает со смехом, ее груди почти выпрыгивают из лифчика, а золотистые волосы рассыпаются вокруг головы.

— О, мистер Броуди, — воркует она. — Не будь слишком груб со мной.

Я своими лапами распахиваю ее халатик, стаскиваю марлевую ткань с ее плеч и любуюсь гладкостью ее бледной кожи. Прижимаюсь коленом между её бедер, её лобок прижимается к моей ноге и излучает свое тепло через трусики и мои брюки.

Я откидываю одной рукой ее волосы с лица, наклоняюсь над ней и ласкаю другой рукой ее бедро. Ее запах, ее тепло, ее тело — все это заставляет меня "напрячься". Я приближаю свои губы к ее губам, но останавливаюсь, разделяя с ней одно пространство, но не целуя ее. Еще нет.

— Чего ты ждешь? — спрашивает она, ища в моих глазах намерение.

— Я просто хотел не торопиться, — признаюсь я. — Я считал тебя великолепной еще до того, как для меня стало нормальным так думать, и вот ты здесь.

— Вот я здесь, — говорит она и наклоняет свои губы к моим, касаясь ими моих, говоря: — И я вся твоя.

Наш первый поцелуй обжигает. Он обжигает от ее губ до разума и раскрывается в горячем, влажном «взрыве», когда наши языки сталкиваются, и мы стонем в интимной камере нашей похоти. Мы прерываем поцелуй лишь на мгновение, мои губы скользят к ее щеке, плечу, снова к ее рту. Ее язык настойчив. Он голоден. Он проникает в мой рот и удерживает меня в неподвижном состоянии достаточно долго, чтобы она расстегнула мою рубашку и начала расстегивать пуговицы. Я освобождаюсь от рубашки и позволяю своей грубой, волосатой груди прижаться к теплу и мягкости ее почти обнаженной груди.

Я приподнимаюсь вверх на руках и смотрю на нее сверху вниз, когда она тянется за спину, чтобы расстегнуть лифчик. Она оттягивает чашечки. Мой член дергается, когда она обнажает груди, которые я видел на фотографии. Молочно-белые, со слегка приподнятыми розовыми ареолами и толстыми сосками с небольшими углублениями в них. Ее груди с лихвой заполняют мои руки.

Я опускаю лицо к ее груди и стону, утонув им в ее декольте. Она прижимается ко мне, придыхая, когда мой язык находит один из ее сосков. Я облизываю его, пока он не становится твердым, а затем хорошенько обсасываю. Я перехожу к другой груди и смотрю на нее сверху, дразня ее соски зубами. Она проводит пальцами по моим волосам и хихикает от того, как я ее дразню. Ее ноги дергаются подо мной.

— Мммм, мне нужно больше, — говорю я. — Я хочу попробовать тебя на вкус.

— Пожалуйста, — стонет она. — Вылижи меня. Вылижи мою киску.

Мои губы с поцелуями спускаются к ее пупку. Я дразню его быстрым движением языка, прежде чем продолжить путь поцелуев до темного кружева с золотой отделкой ее трусиков. Ловлю их пальцами-крючками на ее бедрах и тяну вниз, открывая новый путь для своих губ, и двигаюсь ниже. Ее мягкий и теплый лобковый бугорок оказывается под моими губами. Он покрыт тонким ворсом бледно-золотистого цвета, который, хотя и чистый и благоухающий, хранит ее приятный подростковый мускусный аромат. Я наслаждаюсь им, раздвигаю ее бедра, стягиваю трусики и прижимаюсь губами к горячей ложбинке ее киски.

— Охххх, — вздыхает она, ее брови приподняты от ощущения. — Пожалуйста... полижи меня.

Губы Евы нежные. Ее вульва открывается для моего языка, и я проникаю в сладкую тесноту ее маленькой киски. Раздвигаю ее ноги и обхватываю обеими руками ее круглую попку. Мой язык проникает глубоко в ее канальчик, прежде чем я высовываю его обратно и провожу лижущим движением по ее клитору. Я дразню этот скромный бутончик, пока она извивается подо мной.

— Да! О Боже, да! Вот здесь! — кричит она и обхватывает мою голову обеими руками.

Ее ноги подпрыгивают в воздухе, туфли свисают со скрюченных пальцев. Я изучаю удовольствие, отражаемое на ее прекрасном лице, когда безжалостно бью языком по ее клитору. Ее сиськи вздымаются и покачиваются. Дыхание сбивается, и она выгибается дугой, прижимая свою киску к моему лицу. Ее рот раскрыт в виде широкого овала, из него вырывается один-единственный стон наслаждения.

Соки, пропитавшие сладкую киску Евы, продолжают стекать ниже, смачивая ее розовую сморщенную дырочку, пока она трётся промежностью о мой язык. Я позволяю одному из моих пальцев проникнуть в ее щелку и прижимаю кончик пальца к уже смазанной ямочке ее ануса. Она издает резкое шипение, но не говорит мне остановиться, пока я дразню ее анус круговыми движениями. Начинаю давить кончиком пальца. Выбираю этот момент, чтобы начать сосать, довольно сильно, ее клитор и окружающую плоть ее лобка. Она визжит от удовольствия, снова выгибается и напирает на мой сосущий рот. Пока она содрогается от удовольствия, я ввожу палец в ее попку.

Это все, что нужно, чтобы довести стонущую девушку до предела.

— Мистер Броуди! — кричит она. — Я кончаю!

Она работает бедрами, толкаясь в мой рот короткими толчками. Я ввожу и вывожу первый палец из ее ануса, добавляя к стимуляции своим языком. Ее пальцы крепко сжимают мои волосы. Я чувствую вкус внезапного потока ее соков. Ее сладкое тепло, которое она изливает мне в рот, стекает по моему подбородку и смачивает ее сжимающуюся заднюю дырочку.

К тому времени, как она расслабленно опускается на кровать, запыхавшись и покраснев, мое лицо залито ее соками. Я забираюсь на нее и позволяю ей увидеть, как ее соки смазывают мои губы и подбородок. Она сама решает, что хочет поделиться ими. Ее губы прижимаются к моим, и я с нетерпением даю ей попробовать вкус ее собственной киски. Ее грудь прижимается ко мне, ее теплое тело в моих объятиях, и я понимаю, что пришло время получить собственное удовольствие.

— Ты собираешься трахнуть меня? — спрашивает она, чувствуя мое намерение.

— Да, — говорю я и тянусь к корзине с презервативами рядом с кроватью.

Ева останавливает мою руку. Она отдергивает ее, а другой рукой тянется вниз и гладит меня по брюкам.

— Никаких презервативов, — говорит она. — Я принимаю таблетки и доверяю тебе.

— Ты не должна, — говорю я. — Ты не настолько хорошо меня знаешь, чтобы так рисковать.

Ее пальцы работают над молнией моих штанов. Она стягивает трусы ниже яиц. Ее рука обхватывает мой твердый член. Она не смотрит на него. Она оценивает его размер своей рукой. Она наклоняет свой подбородок туда, где мой живот переходит в грудь. Она улыбается и смотрит на меня этими чертовски голубыми глазами, пока она обрабатывает мой член своей опытной рукой.

— Ты действительно хочешь надеть презерватив, мистер Броуди? — Она целует мой живот. — Не лучше ли тебе прочувствовать меня по-настоящему?

Да, лучше. Я позволил ей выиграть спор. Ее настойчивая рука оттаскивает меня от ночного столика. Я опираюсь на стол и смотрю, как она гладит меня. Ее большой палец размазывает сперму из расщелинки на кончике моего члена по фиолетовому колокольчику головки, пока он не заблестел. Она работает со мной умело и с энтузиазмом, но она просто затягивает процесс, не пытаясь заставить меня кончить.

Она наклоняется, прижимает свои теплые сиськи к моему члену, подпрыгивает на них, пока она гладит меня, прежде чем решить, что с меня достаточно. Она держит меня одной рукой, сидя на мне. Ее влажная киска ласкает мою чувствительную головку члена, и я издаю стон. Она дразнит таким контактом несколько раз, прежде чем посмотреть вниз на меня и наблюдать за моей реакцией, когда она позволяет своему скользкому желобку зацепиться за мой член.

— Ева... Господи... ты чертовски великолепна.

Она — видение. Золотоволосый ангел, дразнящий меня своей горячей киской. Я глажу ее бедра и обнимаю идеальную округлость ее задницы. Я играю, раздвигая ее щечки, и она позволяет моему члену проскользнуть в нее, совсем немного в эту влажную киску, прежде чем снова приподняться с обоюдным шипением от удовольствия.

— Я всегда хотела видеть тебя в клубе, мистер Броуди, — говорит она. — И я просто знала, что у тебя будет... мммм... хороший, большой хуй. Сейчас...

Она бьется своей киской о мой член, обмазывая меня своими соками, давая мне почувствовать лишь самый маленький вкус расплавленного удовольствия, ожидающего меня.

—.. .ты готова к этому?

Я отпускаю ее задницу и скольжу руками к ее бедрам. Мне надоело играть с ней в игры. Я рычу и вхожу в ее горячий туннель. Она издает восторженный визг, отталкиваясь и заглатывая меня своим скользким каналом, пока каждый дюйм моего члена не оказывается погребенным в ее сжимающейся дырочке.

Она такая тугая, как я надеялся, более горячая, чем я мог себе представить, идеальные тиски окружают и сжимают мой член в своих бархатных стенках. На мгновение у меня перехватывает дыхание. Мы сидим, соединившись, наслаждаясь взаимной пульсацией от контакта, а затем она начинает двигаться на мне. Ее бедра вращаются, ее задница подпрыгивает вверх и вниз, а ее сиськи трепещут от каждого столкновения наших тел. Оправившись от первоначального шока, я крепко держу ее за бедра. Я с силой вгоняю в нее свой член, удваивая силу между нами и заставляя ее задыхаться с каждым новым толчком.

— Еби меня, — скулит она.

Ева — сексуальная спортсменка. Она работает бедрами и нанизывает свою киску на мой член с таким мастерством, что я мог бы лежать спокойно и позволить ей кончить в считанные минуты. Но я не лежу спокойно. Я сажусь и обхватываю ее руками. Я прижимаю ее груди к своей груди и заглушаю ее крики удовольствия горячим, влажным поцелуем, языки скользят туда-сюда между нашими ртами. Эта поза ограничивает мою возможность двигаться, но когда я прижимаю ее талию к себе, я могу быстро наказывать ее сжимающуюся пизду быстрыми, глубокими ударами.

— Я мммммм ааааааааааа!

Она никогда не произносит это слово, но я улавливаю суть и чувствую, как ее перегретая пизда сжимается на моем хуе, словно пальцы. Пока ее кончающая пизда сжимает мой член, я чувствую, как горячая шейка матки упирается в головку моего члена. Я знаю, что долго так продолжаться не может, поэтому я замедляю свои толчки в соответствии с «нисходящим склоном» стонущей от оргазма Евы.

— Я собираюсь кончить, — стону я. — Очень скоро.

— Да, — шипит она, ее потные волосы падают на раскрасневшееся лицо. — Кончи для меня.

— Ты, нннн... хочешь, чтобы я вытащил?

Она обхватывает мое лицо обеими руками и наклоняется ближе.

— Я хочу, чтобы эта сперма была внутри меня, — говорит она. — До последней капли, мистер Броуди. Кончи в меня.

Ее губы касаются моих, когда она поднимается и опускается на мои колени с каждым ударом. Когда я чувствую, как напрягаются мои яйца, я внезапно переворачиваю ее на кровать, на спину. Мой член не покидает ее, когда я проникаю между ее бедер и забираюсь на нее. Она поднимает одно колено, и я держу его, вгоняя в нее свой член. Я смотрю, как мой смазанный орган насилует ее тугой розовый цветок.

— Оооо боже, — стону я. — О, блядь, вот оно!

— Да! Да! Наполни мою киску!

Мои яростные толчки внезапно почти прекращаются. Я погружаюсь в нее до упора, когда наслаждение захлестывает меня. Мой член пульсирует в ее сжимающемся туннеле. Мои яйца дергаются. Горячая струя спермы вырывается из моего члена и бьет по подростковой шейке матки Евы. Мои яйца плотно прижимаются к ее заднице. Погруженный в нее до отказа, я выпускаю все струи, которые у меня есть, заливая ее киску и переливаясь на мои яйца. Я расслабляюсь, находясь в ней, ощущая приступы удовольствия, когда она доит мой член внутренними мышцами, высасывая каждую каплю моей спермы.

— О, милая, — смеюсь я. — Это было...

—.. .замечательно, — отвечает она. — Расслабься. Иди сюда и расслабься.

Я прижимаюсь к ней, и мы наклоняем головы друг к другу. Наше дыхание медленно приходит в норму. Мой член размягчается внутри ее сливочного туннеля. Это удивительно. На этот раз нет никакого чувства вины. Во время акта я даже ни разу не подумал о Софии. Я отпустил свои заботы.

Мой член выскальзывает из ее сливочного желобка, и я перекатываюсь на кровать рядом с ней.

— Мы можем не торопиться, — говорит она. — Мой отец сделает это. Я его знаю.

Я вытираюсь влажной мочалкой в ванной и натягиваю трусы. Ева делает то же самое, но не показывает свою грудь. Приятно отвлечься от мыслей о Софии, которую трахает отец Евы.

— Могу я задать тебе вопрос? Он довольно деликатный.

— Ооо, — она садится. — Я полностью уделяю тебе внимание. И да, все, что здесь будет сказано, останется между нами.

— Ты когда-нибудь испытывала чувства к своему отцу? Я имею в виду, после вступления в клуб. Делает ли это странными сексуальные отношения между...

— Нет, — говорит она. — У нас с отцом строго платонические отношения. Он большой тупица. Он никогда не привлекал меня, и вступление в клуб ничего не изменило. А что? У вас с Софией были странные предчувствия?

— Нет. То есть, да, возможно. Думаю, это началось еще до нашего вступления.

— Ну, технически ты не ее отец. Не в смысле ДНК.

— Я воспитывал ее большую часть ее жизни.

— Ей восемнадцать, — говорит Ева. — Но это было бы странно, ты прав. Если ты спрашиваешь моего совета, развлекайся со мной и другими девушками в клубе. Не позволяй себе переходить черту с Софией.

Она права. Мы сидим в тишине пару минут, а затем Ева нарушает неловкое затишье.

— Пойдем прогуляемся, — говорит она.

— Что? На улицу? Сегодня около пятнадцати градусов.

— Мы не уйдем далеко. — Она уже спрыгивает с кровати. — Это будет весело. Здесь красиво. За домом, за холмом, есть озеро. Оно будет замерзшим. Пойдем. Одевайтесь. Я сбегаю на кухню и сделаю нам термос кофе.

— А если София закончит, пока мы будем гулять?

— Возьми с собой телефон, глупыш. Если она напишет нам, мы сможем поспешить обратно.

Ева натягивает остатки нижнего белья и халат. Оглянувшись напоследок через плечо, она вышла. Боже, какая у нее потрясающая задница. Нет, все в ней потрясающе. Я не знаю, как Хантер Бонд смог обеспечить половину ее великолепной ДНК.

К тому времени, как я одеваюсь и спускаюсь вниз, Ева надевает пальто, розовый свитер и зимние белые джинсовые брюки, которые обтягивают ее бедра и задницу. У нее даже есть маленькая розовая вязаная шапочка, которая, похоже, сделана тем же китайским рабом, что и у Софии. Она держит металлический термос.

— Все готово, — говорит она и протягивает мне руку.

— Пошли.

Я беру ее за руку, и мы отправляемся в заснеженный лес, окружающий дом. Снег, по крайней мере, перестал падать, и толстый слой на земле пушится от холода, и по нему не так уж трудно ориентироваться. Я следую за Евой, пока мы поднимаемся на холм. Это дает мне еще один шанс полюбоваться ее прекрасной круглой попкой.

К тому времени, как мы достигаем вершины холма, я выдыхаю пар в холодный воздух позднего вечера. Ева немного запыхалась, но у нее девятнадцатилетние легкие, и она не курила три года в колледже.

— Это вон там, — говорит она, указывая прямо вперед. — Через деревья.

— Надеюсь, оно того стоит, — говорю я, делая паузу, чтобы проверить свой телефон.

— О, я позабочусь об этом, — говорит она и подмигивает мне своими большими голубыми глазами.

Проходит еще несколько минут, пока я пробираюсь по снегу. Я в хорошей форме, но я не любитель природы, и я немного злюсь, когда моя нога застревает в корне, погребенном под снегом. Не помогает и то, что Ева просто смотрит и хихикает, когда я копаюсь в пороше, пытаясь высвободиться.

— Если застрянешь, напомни мне, чтобы я оставил тебя волкам, — говорю я.

— Я? — капризничает она. Ее нос и щеки покраснели от холода. Это делает ее невыносимо милой.

— Ладно, я бы выкопал тебя, но я напомню тебе, как ты издевалась надо мной в мой новый момент.

Она обнимает меня за шею.

— О, так вот что это было?

Наше парное дыхание смешивается, когда она наклоняет голову ко мне и дарит мне быстрый, горячий поцелуй, на вкус напоминающий ту мятную конфету, которую она сосала. Она отстраняется как раз в тот момент, когда я начинаю наслаждаться этим.

— Иду, мы почти пришли.

На этот раз она не лжет мне. Мы выходим за линию деревьев и оказываемся на заснеженном берегу большого, покрытого ледяной коркой прогулочного озера. Открытый ветрами лед простирается более чем на милю, и я вижу роскошные летние домики и замерзшие лодочные причалы, протянувшиеся вдоль дальнего берега.

— Разве это не прекрасно? — говорит Ева.

— Да, красивое зрелище. Я думаю, это стоило того... этой прогулки...

Я смотрю вниз, когда пальцы Евы расстегивают нижние пуговицы моего пальто. Она проворно расстегивает молнию на моих брюках. Лютый холод врывается внутрь. Ее ледяная рука обхватывает мой член и вытаскивает его через ширинку.

— Ч-что ты делаешь?

— А ты как думаешь? — Она хихикает. — Не волнуйся, я не дам ему замерзнуть.

Она сгибается в талии. Ее пальто задирается на спину ее белых джинсов, и я могу видеть «декольте» ее прекрасной попки. Конечно, все это забывается, когда Ева погружает мой член в горячее убежище своего рта.

— Охххххх, блядь, — стону я.

Ее губы сжимаются вокруг моего вялого члена. Она втягивает щеки и двигает ртом, и я начинаю «напрягаться». Мой член покрывается паром от ее горячей слюны. Ветер свистит над замерзшим озером, а позади нас скрипят заснеженные сосны. Язык Евы работает вокруг и вокруг моего члена. Он извивается на моем стволе. Ее рука движется от моих распаренных, пропитанных слюной яиц к потрясывающейся мягкости ее губ.

Как бы хороша она ни была, ей понадобится слишком много времени, чтобы заставить меня кончить ей в рот. Прежде чем я успеваю передумать, я делаю шаг назад, и мой член выскальзывает из ее губ с громким чмоканьем. Я сразу же чувствую холод на нем. Ева встает, вытирая уголки рта. Я вижу раздражение в ее глазах. Прежде чем она успевает высказать его, я рычу команду.

— Повернись. Положи руки на ствол дерева. — Я показываю жестом на безлистое лиственное дерево на берегу озера. — Можешь снова надеть варежки, потому что сейчас я буду тебя трахать.

— Охххх-ох-ох, — воркует она и делает то, что ей сказали, кладет свои нагретые варежками руки на ствол дерева и выпячивает свою задницу. Она смотрит на меня через плечо, когда я делаю шаг за ней, мой член все еще дымится от приданного ей остаточного тепла.

Я стягиваю брюки с её бедер. Холод болезненный, но у меня такое чувство, что сейчас мне будет хорошо и тепло. Я не утруждаю себя расстегиванием узких джинсов Евы. Я хватаю их за талию и стягиваю. Потребуется три рывка, сжимая щеки ее задницы и, наконец, опуская их достаточно низко, чтобы ее киска и задница были открыты холоду.

— У меня не было возможности хорошенько вымыться, — говорит она.

— Я вижу, — говорю я, играя пальцами с ее липкой киской. — Это просто прекрасно, милая. Он войдет мягче.

Я ввожу свой член в нее одним движением. Мои яйца шлепаются о тугую талию ее джинсов, когда мой хуй заполняет ее кремовую пизду. Слизь вытекает и смазывает ствол моего члена, когда я отступаю назад. Я поддерживаю себя руками на ее бедрах и большими пальцами в ямочках на пояснице, прямо над ее круглой попкой.

— Да, — задыхается она. — Да. Выеби меня.

Из ее киски и задницы поднимается пар. Пар, который поднимается порывами, когда трение моего члена взбивает сперму, наполняющую ее набухшую киску. Мясистый поршень моего члена будоражит ее тугую киску. Она сжимается в ответ и трахается мне на встречу. Ее задница шлепается об меня.

— О, Ева, я хочу, чтобы это никогда не кончалось, — стону я. — Ты потрясающая.

— Я знаю... оооо... что ты имеешь в виду. Я знаю, что ты будешь трахаться как зверь.

Месяц назад я и представить себе не мог, что буду стоять у замерзшего озера с Евой, прислонившейся к дереву, и долбить ее сладкую киску в последнем предвечернем свете. Снег снова начинает идти, и я трахаю ее сильнее. Хлопья падают на ее бледную попку, на мой член, на ее лицо, когда она смотрит на меня. Все мгновенно тает от тепла наших тел.

— О Боже, — внезапно вскрикивает она. — Оооо, Тай, я... мистер Броуди! Ээээ-ээхх!!!!

Я чувствую ее волны давления на мой член. Ее удовольствие нарастает. Ее киска сжимает меня так сильно, как рука. Я чувствую, как нарастает мой собственный оргазм. Я сдерживаю его, ожидая, пока она снимет все свое напряжение. Ее плечи опускаются. Она глотает воздух и выдыхает.

— Кончаю! — кричу я.

Я вытаскиваю свой член из ее грязной киски и обхватываю ствол рукой. Пенистая сперма смазывает мои поглаживающие пальцы. Проходит всего несколько качков, и я чувствую горячую волну экстаза. Она смотрит через плечо, даже потянулась назад, чтобы приглашающе шлепнуть себя по заднице.

— Вылей его на мою задницу, — стонет Ева. — Вылей эту горячую струю на мою подростковую задницу, мистер Броуди.

Мой член пульсирует, и длинная струя спермы вырывается из кончика и проносится над задницей Евы, чтобы забрызгать заднюю часть ее пальто. Она в ужасе дергается, когда белая сперма разлетается неровной полосой, доходящей почти до плеча. Я толкаю свой член вниз, прижимая кончик к круглой теплой трещине и выпуская свою сперму прямо в ее щель. Одной рукой я раздвигаю ее задницу и наношу свою порцию на ее анус, а другой выливаю ее из ее и без того обспусканной киски. Ее парит моей спермой.

— О боже, мистер Броуди, — смеется она. — Ты устроил такой беспорядок.

Я смотрю на ее залитую спермой задницу, на ее забрызганные щечки и длинную полосу спермы, украшающую ее пальто. Но она, кажется, не сердится. Она тянется назад, зачерпывает немного спермы со своей задницы и подносит ее ко рту, глядя на меня. Она высасывает сперму из пальцев, наблюдая за моей реакцией.

— Ты потрясающая, — смеюсь я.

— Надеюсь, твой первый раз со мной был незабываемым, — говорит она. — Я бы предложила попробовать еще раз, но я не хочу заставлять твою дочь ждать, да и переохлаждаться мне не очень хочется.

— Хорошая мысль, — соглашаюсь я, застегивая брюки и помогая ей почистить её пальто. К счастью, я всегда ношу с собой носовой платок.

Рука об руку, все еще немного липкие от нашего свидания на берегу озера, мы возвращаемся в дом Винса. София и Хантер ждут нас в гостиной. София выглядит немного раздраженной, быстро запихивает телефон в сумочку и встает. Хантер обнял ее. Талию моей дочери.

— Надеюсь, вы двое хорошо повеселились, — говорит Хантер. — Разве у нее не отличная задница?

Он пихает меня локтем в ребра. Ева закатывает глаза и протискивается мимо отца.

— Мы можем идти, папа? — спрашивает София.

— Конечно, милая.

— Эй, не забудьте попрощаться со мной! — говорит Хантер.

Он раскрывает объятия, и дочь возвращается к нему. Она обхватывает его руками, и Хантер, неожиданно для нее, опускает ее на землю и прижимает к себе в глубоком поцелуе. Ее глаза расширяются, но ее нежелание быстро исчезает. Я терплю несколько секунд поцелуя, причмокивая губами и цокая языком, прежде чем наконец прочищаю горло.

— Прости, приятель, — говорит Хантер. — Просто хотел попробовать еще раз. Твоя малышка потрясающая.

— Увидимся, Ева! — восклицаю я, беря дочь за руку и торопя ее к двери.

Как только мы оказываемся в машине, я завожу двигатель и даю ему прогреться.

— Ну как, тебе было весело? — спрашиваю я.

Она кивает.

— Пойдем, — подталкиваю я. — И это все?

Она смущенно улыбается. — Ты действительно хочешь, чтобы я рассказала тебе все, что произошло, папа?

Я не хочу. Но... я хочу.

— Да, — решаю я.

— Тогда пойдем купим бутылку вина, и я расскажу тебе все до мельчайших подробностей.

Я удивлен такой просьбой, но, учитывая все, что мы пережили вместе, я не вижу ничего плохого в том, чтобы разделить с ней немного вина. Я включаю передачу и выезжаю на заснеженную дорожку.

— Хорошо, но не сдерживайся.

— О, не буду, — обещает она.

Истина

Я паркуюсь на холме с видом на пригород, где мы живем. Солнце только что село, и уличные фонари и огни домов мерцают в ночи. Несколько человек все еще держат рождественские гирлянды, добавляя то тут, то там всплески цвета, а вдалеке виднеются огни товарного поезда.

Я делаю глоток из бутылки вина и передаю ее обратно Софии.

— Хватит тянуть время, — говорю я. — Я рассказал тебе все о нас с Евой.

— Да, конечно, рассказал, — хихикает она, ее щеки розовеют, хотя я не могу сказать от холода, смущения или первого румянца от вина. Она делает глубокий вдох. — Хорошо, больше не будем тянуть время.

Снег смягчает свет уличных фонарей, очертания домов и припаркованных машин. Я не могу смотреть на свою дочь. Я слышу ее тихое дыхание, когда она пытается подобрать слова, чтобы начать свой рассказ.

— Я сосала его хуй, — начинает она. — Почти сразу, как мы вошли в комнату. Не знаю почему. Я не планировала. Просто... я хотела это сделать. Сначала я скинула пальто и показала ему, что на мне надето, то горячее белье, которое ты мне купил. Я немного повернулась, и я могла сказать, что ему это понравилось. Его язык практически высунулся изо рта.

— Похоже на Хантера, — говорю я. Она передает мне бутылку вина, и я делаю еще один глоток.

— То, как сильно я его заводила, заводило и меня. Я могла видеть выпуклость в его штанах. Я провела по нему рукой и поцеловала его. Совсем немного, а потом встала на колени и расстегнула молнию. Его хуй был большим. Мне не с чем сравнивать, но в моих руках он казался очень большим. Я лизнула его. Сначала совсем чуть-чуть. Из кончика вытекала маслянистая жидкость, и я слизала ее тоже.

— Я взяла его обеими руками, и у него оказалась дополнительная кожа вокруг головки члена, что было необычно, но мне понравилось. Я оттянула ее назад и облизала его там и вокруг, а потом начала сосать его. В комнате было очень тихо. Я помню, что слышала его дыхание и чмокающий звук моего рта, и единственным другим звуком было сердце, бьющееся в моей голове.

— Он положил свои руки мне на голову, — она поглаживает свою голову, чтобы показать мне, где именно. — Он не был грубым или что-то в этом роде, это было просто небольшое давление. Я знала, что он хочет, чтобы я больше брала в рот. Я пыталась глубоко заглотнуть его. Я пыталась взять его целиком. У меня не получалось. Он был слишком большой, и от этого у меня начался рвотный рефлекс. Поэтому я просто двигала ртом вверх и вниз по нему, по этим первым нескольким дюймам, и использовала обе руки, чтобы погладить остальную часть.

— И когда он был готов кончить. — Она останавливается, чтобы сделать еще один большой глоток вина. Она оставляет его на мгновение, прежде чем закончить. — Я оторвала губы от его члена и сказала ему, типа, я сказала, чтобы он кончил мне в рот. И он кончил. Это было так много спермы. Он просто продолжал стрелять и стрелять, и она заполнила мой рот и стекала по подбородку. Я проглотила почти всю ее, и она была липкой в моем горле.

Она смотрит на меня и спрашивает: — Это было хорошо, папочка? Нужно ли мне было глотать всю эту сперму?

— Да, милая, это очень хорошо. Мужчинам это очень нравится.

— Тебе это нравится? — спрашивает она.

— Нравится.

— Ева проглотила твою сперму?

— Мы не дошли до этого, — говорю я.

— После этого, — продолжает София, — мы лежали в кровати вместе. Просто разговаривали. Он сказал, что хочет сделать это с моей попкой. Я сказала ему «нет». Я не была, ну, знаешь, готова к этому. Он, казалось, был не против и попросил меня нагнуться. Он сказал, что хочет полизать меня сзади.

— Твою задницу?

Она кивает и убирает пряди волос за ухо.

— И я сделала это. Я наклонилась, и он сказал, чтобы я раздвинула для него свои ягодицы. Это было так странно. А потом он наклонился, и я почувствовала его дыхание на себе, на моей киске и анусе. А потом он начал лизать там, сзади.

Я представляю себе, как София наклоняется со своей упругой маленькой попкой в воздухе, ее щеки обрамлены белой подвязкой, а мой друг с квадратной челюстью лижет ее попку. Это сводит меня с ума. Это больно. И от этого мой член становится твердым.

— Тебе понравилось? — спрашиваю я.

Она прикусывает нижнюю губу, обдумывая мой вопрос. Через несколько секунд и еще один глоток вина она кивает головой.

— Я играла с собой, пока делала это, и не знаю, что было лучше, но я от этого кончила. А потом он спросил меня, уверена ли я, что не позволю ему заняться моей попкой. Я сказала, что «нет», и тогда я сказала, что он может трахнуть меня по-собачьи. Так он и сделал.

Теперь образ меняется. Он уродлив. Хрюкающий и потный. Маленькая киска Софии, насаженная на мясистую сталь большого члена Хантера.

— Он надел презерватив? — спрашиваю я.

— Нет, — тихо говорит она. — Я забыла.

— Ты... принимаешь таблетки?

Она снова качает головой.

— Он кончил в меня. Это было так горячо и так приятно. И я снова кончила, чувствуя, как он кончает в меня. — Она смотрит на меня, в ее глазах слезы. — Я забеременею?

— Нет, — говорю я категорично. — Мы можем дать тебе экстренное противозачаточное средство. Это не проблема.

София делает шаг ко мне из тишины, ее глаза большие и темные, а дыхание паром поднимается между ее раздвинутых губ. Она обнимает меня.

— Я очень хочу вернуться, папочка, — говорит она. — Мне было так весело. Спасибо, что познакомил меня с клубом. И... спасибо, что выслушал мой рассказ о нем.

Мои отцовские защитные механизмы обезоружены. Я улыбаюсь ей, когда она поворачивает лицо, чтобы посмотреть на меня, ее щека прижимается к моему пальто. Я не знаю, почему я это делаю. Это просто желание, которому я позволяю управлять своими чувствами. Я наклоняюсь и целую падчерицу в губы. Поцелуй затягивается. Ее рот открывается чуть шире. Я чувствую сладость ее рта. Я чувствую сильное желание просунуть язык между ее мягкими губами.

Но я не делаю этого. Почему-то я останавливаюсь на этом. Я отвожу губы. Я делаю глубокий вдох, который дрожит в моем горле от внезапного нервного напряжения.

— Конечно, детка, — говорю я ей, сжимая ее одной рукой. — Это то, чем мы можем поделиться. То, что касается только нас. Это особенное.

— Да, — говорит она с любопытным выражением лица. — Это очень особенное.

Я не знаю, какое будущее ждет нас с Софией и наши приключения в клубе. Глядя на нее, счастливую, я решаю сделать все возможное, чтобы отбросить свои многочисленные заботы и просто наслаждаться этим.

Конец второй части