Клуб фантазий об обмене дочками: Полное собрание папочек

The Daughter Swapping Fantasy Club: Dad's Complete Collection

by Amanda Clover

Все персонажи, появляющиеся в этой истории, старше 18 лет. Это пародийное произведение, и любое сходство с реальными людьми или ситуациями является случайным.

Оглавление

Предисловие — Девушки и мужчины

Часть первая — Секретный клуб для пап

Часть вторая — Учимся обмениваться

Часть третья — Поправляйся скорее, папа

Часть четвертая — Свежая кровь

Часть пятая — В клубе открывается новая дверь

Часть шестая — Еще дальше вниз по склону

Часть седьмая — Потерянные в извращениях

Часть восьмая — Противостояние темным желаниям

Часть девятая — Правда выходит наружу

Часть десятая — Последствия

Эпилог — Секс втроем в четыре утра

Предисловие: Девушки и мужчины

Должна признаться, что когда мне было восемнадцать, я бы с удовольствием состояла в клубе, подобном тому, который изображен в этой книге. Не то чтобы меня возбуждал мой отец, ни в коем случае, эта мысль мне неприятна, но, о боже, у моих подруг были шикарные отцы. Даже не очень привлекательные, их папы должны были бы не прочь пошалить со мной, и я знаю, что я была не единственной старшеклассницей, которая так считала.

Мне легко выбрать отца из своей компании подруг, которого я больше всего хотела трахнуть. Это был отец Марси Мандельбаум. Имя изменено, чтобы защитить (возможно) невинных.

Дэвид Мандельбаум — мистер Мандельбаум, как я его называла, — был высоким и худым, на моей памяти он всегда носил либо вязанный свитер, либо водолазку. У него всегда была щетина, как у нуарного детектива, странно сочетавшаяся с ясными голубыми глазами, которые казались еще больше за очками, как у Джона Леннона. Он был тихим и степенным, и однажды я наблюдала у Марси, как он рубил дрова на заднем дворе, и я так промокла, что насквозь промочила свои джинсы.

Это даже не самое яркое воспоминание о мистере Мандельбауме. Однажды летом я отправилась вместе с Марси на семейную встречу, которая была одновременно и вечеринкой у бассейна для всех детей. После купания и лежания у бассейна весь день я была красной от загара. Я не торопясь переодевалась в бикини в комнате, где, как я думала, меня никто не побеспокоит. Это была спальня внизу в большом старом доме, который принадлежал тете и дяде Марси по маминой линии.

Я сняла бикини и осмотрела себя в зеркале во весь рост рядом с кроватью. Бледный контур бикини обозначал мои мягкие подростковые сиськи и аккуратно подстриженный лобок. Это было еще до того, как у меня стало хватать смелости надевать стринги, поэтому, когда я смотрела на свою попу в зеркало, там был белый треугольник, контрастирующий с глубоким, светящимся красным цветом моего солнечного ожога. Это был также последний раз, когда я носила косички не для костюма на Хэллоуин.

Я стояла там — голая, роясь в сумочке в поисках лосьона, чтобы намазать обожжённые места, когда дверь открылась. Я перегнулась через кровать, задом к двери, и ничего не было между мной и тем, кто смотрел на меня. Если вы уже догадались, что это был мистер Мандельбаум, вы были бы правы. Я повернулась, даже не подумав поднять свою сумочку и использовать ее как прикрытие, и показала ему всё. Я имею в виду ВСЁ.

Я никогда не забуду выражение растерянности на его лице. Это было что-то среднее между шоком и удивлением. Он смотрел на меня, а я в течение двух или трех секунд (которые показались мне часами) изумленно смотрела на него. Я думаю, мы оба ждали, что другой сделает первый шаг. Воспоминания настолько ясны, что я почти могу сосчитать, сколько раз мое сердце колотилось в груди, когда он смотрел на мое обнаженное тело.

Наконец, мистер Мандельбаум сделал свой шаг, но только для того, чтобы закрыть за собой дверь.

С этого момента я ерзала и чувствовала себя неловко всякий раз, когда оказывалась в присутствии Дэвида Мандельбаума. Это не значит, что я избегала его — Марси была одной из моих самых близких подруг, так что это было практически невозможно — но всякий раз, когда он оказывался рядом со мной, мое сердце начинало биться быстрее, лицо становилось горячим, а моя киска начинала болеть от жажды. После этого я точно не могла смотреть ему в глаза. Он ведь знал, как я выгляжу обнаженной.

Он стал моим увлечением на всё это лето. Я думала о его кабинете наверху, который я видела мельком через открытую дверь. Там на стенах висели все старые карты в рамках и пахло трубочным дымом, хотя миссис Мандельбаум заставила его отказаться курения трубки еще до того, как мы познакомились. Мне было интересно, как выглядит его член, мягкий и твердый. Я представляла себе, как он стоит в дверях, и вместо того, чтобы закрыть их, он входит внутрь и перегибает меня бортик кровати. Его руки были грубыми от колки дров, а его член был похож на настоящий порнографический хуй, который пронзал меня, как на видео, что я видела в Интернете.

Тогда я была девственницей, и это только усиливало мое возбуждение. Было много ночей, когда, одна в своей постели, в ночной рубашке, натянутой на бедра, я фантазировала и ласкала себя пальцами, думая о мистере Мандельбауме. Я представляла, как Марси уходит в магазин с мамой и младшей сестрой, оставляя меня наедине с её отцом. В этих фантазиях я вошла в его кабинет и села к нему на колени. Он запускал свои большие руки под мою ночнушку и ласкал мои грудки. Его большой член "рос" под моей упругой маленькой попкой. Я была достаточно взрослой, чтобы это было законным, а он был достаточно взрослым, чтобы знать об этом лучше, но в этих фантазиях мы были дикими и свободными. Он просветил меня в них в вопросах секса так, что мне пришлось мучиться с другими парнями несколько лет, пока я не встретила настоящего взрослого мужчину, готового показать мне все тонкости секса.

Смысл всего этого в том, что у женщин тоже есть такие фантазии. Задолго до того, как слово "MILF" (Mother I Like to Fuck, мамочка, которую хочется трахнуть) вошло в обиход и молодые мужчины начали регулярно фантазировать о женщинах среднего возраста, молодые женщины фантазировали о славных папашах. Эта книга написана с точки зрения мужчины, но женщины — такие же участницы этой фантазии. Они так же сильно хотят этого озорного секса при существенной разнице в возрасте.

Я знаю, что я хотела.

XOXOXO

Аманда Кловер, 2017

Часть первая. Секретный клуб для пап

Приглашение

Это была рождественская вечеринка в доме Винсента Лоджиа, когда меня пригласили вступить в клуб. Винсент руководит строительной компанией, в которой я работал, когда учился в университете, и с тех пор он был моим хорошим другом. Он большой, общительный итальянский парень лет пятидесяти. Каждый год он устраивает рождественскую вечеринку, на которую приглашает своих друзей и их семьи в свой дом в лесу. Красивое место, а на прошлое Рождество выпал снег, так что все сосны, которые можно было увидеть из больших двухэтажных окон, были покрыты пудрой.

Я отчетливо помню эту сцену. Ари Хайман играл на пианино со своей дочерью Ребеккой, исполняя рождественские песни. Хорошее у них чувство юмора, я думаю. Парочка евреев, которые любят рождественские песни. Моя падчерица, София, и дочь Винсента, Изабелла, присоединились к ним.

— Твоя дочь растет красивой девушкой, — сказал Винсент.

Этого нельзя было отрицать. Ее русые волосы ниспадали ниже плеч ее глупого рождественского свитера. Два года назад я бы счел ее девочкой, но невозможно было не заметить, что она выросла в женщину. Она увидела, что я наблюдаю за ней, и улыбнулась своей красивой, полной улыбкой. Ее большие карие глаза были как всегда щедры на искренние чувства.

— Слишком красивая, — ответил я. — Мне приходится палкой отгонять от нее мальчишек.

— Всё становиться диким? — спросил Хантер Бонд, прораб с квадратной челюстью из "Лоджия Констракшн".

— В каком смысле? — спросил я, чувствуя легкое беспокойство, потому что Хантер — болван без особого такта.

— Я имею в виду, что она твоя падчерица, верно? Ты когда-нибудь, например, заходил к ней, когда она переодевалась и получал удовольствие?

Я крепче сжал свой стакан с гоголь-моголем. Думаю, меня это так разозлило, потому что это было очень близко. Я никогда не заходил к Софии, когда она переодевалась, но моя падчерица не стеснялась расхаживать по дому в нижнем белье. Думаю, я мог бы назвать вам все цвета трусиков, которые у нее были, и не потому, что видел их в корзинах для белья. Человек может отводить глаза только до тех пор, пока не начнет видеть отражение в тостере.

— Задай мне этот вопрос еще раз, когда я выпью еще пару бокалов, и, возможно, я дам тебе ответ, — прорычал я. — Но он тебе не понравится.

— Ну... ну... — сказал Винсент. — Хантер не имеет в виду ничего плохого. Просто... это может быть трудно... быть окруженным этими красивыми девушками. Правда, Кристофер?

Кристофер поднял голову.

— Да, — сказал он. — Это очень трудно, быть окруженным такими красивыми девушками.

Кристофер — симпатичный чернокожий парень, лет сорока, в остальном примерно такой же, как и я. Думаю, он всегда был "черным другом" нашей маленькой группы. Это расизм? Может быть, немного. Он хороший парень. Я помню, что ему, кажется, было стыдно сидеть здесь и говорить о наших дочерях. Прошло совсем немного времени, прежде чем я узнал, почему же Кристоферу было так неловко.

— Я имею в виду, — Винсент помахал незажженной сигарой, — это же закон джунглей, верно? Мужчины эволюционировали, чтобы распространять свое семя среди наиболее жизнеспособных особей, а для мужчин это молодые, привлекательные, здоровые женщины.

— Я догадываюсь, но ты не обязан действовать в соответствии с этим.

— Нет, но что если бы ты мог? Что если бы был способ действовать в соответствии с этим законом природы, не причиняя никому вреда?

— Мне тебя тоже придется ударить, Винс? — спросил я, наблюдая за своей дочерью, исполняющей колядки на пианино.

— У тебя есть то, чего хотел бы каждый парень. Красивая девушка. Но ты не можешь ее трогать, потому что она твоя падчерица. — Он помахал по комнате своей сигарой. — Ни одна из этих девушек не является твоей падчерицей. А если бы ты мог переспать с кем-то из них?

— Это же ваши дети!

— Это круто, мужик, — сказал Хантер. — Можешь заниматься сексом с Евой, если хочешь. Любая девушка в клубе...

— Заткнись! — огрызнулся на него Винсент.

Я был в замешательстве. Хантер только что вскользь предложил мне переспать с его великолепной, арийской внешности, дочерью. Она была снаружи с дочерью Кристофера, вешала рождественские гирлянды на елки в передней вместе со всеми нашими женами. Он действительно имел в виду, что хочет, чтобы я пошел туда и трахнул его красивую дочь-подростка?

— Я не понимаю, что здесь происходит. О чем вы, ребята, говорите?

— У нас клуб, — сказал Винсент. — Я надеялся, что смогу втянуть тебя в это, но, похоже, птичка уже вылетела из корзины. Ты уже большой мальчик, Тай, поэтому я скажу тебе все прямо.

— Это секс-клуб, — сказал Хантер.

— Все добровольно. Мы разрешаем девушкам вступать в него, они приходят сюда по выходным, и ты можешь спать с кем хочешь. Если они хороши, мы даем им хорошие вещи. Сумочки и машины напрокат. И все в таком духе. Драгоценности, если хочешь.

— Ты должен привести свою дочь, — сказал Кристофер. — Это клуб обмена дочерьми.

— Я не могу этого сделать! — Я встал. — Вы что, ребята, совсем охренели?

Они, конечно, были сумасшедшими. Все это было безумием. И глупостью. Я не должен был ничего делать. Но Винсент убедил меня одним словом: — Долг.

У меня проблемы с азартными играми, и Винсент часто финансировал эти проблемы. Не как мафиози, а как хороший друг, но даже будучи врачом, я умудрился наделать Винсенту долгов, которые будет трудно вернуть. Если только, как сказал он, я не вступлю в клуб.

Все, что мне нужно было сделать, это вернуться после Нового года и взять с собой Софию. Он заверил меня, что Изабелла будет там и сделает все, чтобы убедить меня в правильности моего решения. Я помню это развратное выражение лица Винсента, когда я согласился и мы пожали друг другу руки. Какая-то часть меня понимала, что я "продаю" свою падчерицу друзьям. Еще большая часть меня думала обо всех девочках-подростках, с которыми у меня будет шанс заняться сексом.

Я помню взгляд Винса почти так же сильно, как и то, как я был возбужден, когда ехал домой с вечеринки. Моя жена спала на заднем сиденье, а София напевала рождественскую песню рядом со мной. Кажется, это была песня про Рудольфа (рождественского оленя).

— Винсент пригласил нас вернуться в выходные после Нового года. — Мое сердце бешено колотилось, пока я это говорил. — Только я и ты. Как вечеринка для папы и дочки.

— О, хорошо, — сказала она. — Я согласна на все, что ты хочешь, папочка.

Ее невинные глаза чуть не заставили меня разбить машину той ночью. Наверное, так было бы лучше. В машине есть подушки безопасности и ремни безопасности, но нет никакой меры безопасности для того ущерба, который я собираюсь нанести своим отношениям с падчерицей.

Первый визит — Изабелла

— Не рановато ли устраивать праздник? — спрашивает София.

Снег сошел с деревьев, и раннее январское солнце все еще выглядывает из-за гор. Я чертовски нервничаю. Не только из-за того, что я делаю со своей падчерицей, но и из-за того, как она может отреагировать. Что, если она откажется? Что я тогда буду делать? Она расскажет своей матери, и моему браку придет конец.

— Это особенная вечеринка, — говорю я. — Я кое-что задолжал Винсу, и, можно сказать, это клуб.

— Как скажешь, пап, — говорит она и переключает внимание на свой телефон.

Подъездная дорожка у дома заполнена. Все члены группы там. От этого мой желудок сжимается еще сильнее. Я представляю, что все они здесь, потому что хотят быть первыми с моей падчерицей. Я много раз думал об этом.

Кто из них будет первым? Винс — пожилой парень. Этакий Тони Сопрано с редеющими волосами и сединой на висках. Он хорошо одет, но не занимается спортом, сколько бы раз я ему ни говорил, что он должен заботиться о себе. Поскольку я должен ему деньги, дает ли это ему преимущественное право на мою падчерицу-подростка? Или это будет один из других?

Я знаю, что в этом замешаны Крис и Хантер и, предположительно, их юные дочери. Мне труднее всего представить себе в этом Ари Хаймена. Я даже не уверен, что он член клуба. Он кажется таким набожным. Такой, знаете, парень, который каждые выходные ходит в храм (или синагогу) и вместе с дочерью участвует в благотворительных акциях. В то, что он мог подтолкнуть Ребекку к подобным вещам, было слишком сложно поверить.

А потом мы подъезжаем к дому Винса в лесу, и я вижу машины всех моих друзей на подъездной дорожке. На самом деле, я даже паркуюсь за внедорожником Ари с семейной наклейкой на заднем стекле. При виде этого у меня снова сводит живот.

София начинает расстегивать ремень безопасности. Я протягиваю руку и беру ее за руку.

— Подожди, — говорю я.

Я могу уехать. Еще не слишком поздно. Я могу выехать задним ходом на подъездную дорожку, развернуться и поехать домой. Я могу взять Софию за покупками в торговый центр, сходить в кино или еще куда-нибудь. Все будет так, как будто ничего этого и не было.

— Что случилось, папочка? — спрашивает она.

Но я слаб. Я должен увидеть, к чему это приведет.

— Ничего. — Я натягиваю на лицо улыбку. — Пойдем, милая. Пойдем посмотрим, что происходит в доме Винса.

София выглядит потрясающе. На ней зимние сапожки, обтягивающие бедра джинсы и свитер поверх блузки, которую ей подарила мама. Ее волосы уложены многослойными косами так, что прическа выглядит почти средневековой, но это мило и идет ее длинным и пышным волосам. Ее дыхание на холоде — парное. Блестящие розовые губы раздвинуты.

Думаю, мы оба чувствуем себя немного неважно одетыми, когда стучим в дверь и Винс, одетый с иголочки, проводит нас в фойе своего дома.

— Мы все ждали тебя, — говорит Винс.

Хантер, Кристофер и Ари стоят там, немного неловкие в своих костюмах. Девочки тоже все там, разодетые и позирующие, почти как подружки невесты для свадебной фотографии. Значит ли это, что моя падчерица — "невеста"?

Изабелла подходит к нам, на ней убийственное черное цельное платье. Темноволосая дочь Винса сладострастна во всех отношениях, и облегающее платье кажется почти непристойным при свете дня. Ее большая грудь оттягивает бретельки, и я вижу, как напряглись толстые сосочки. Даже ее пресс виден под обтягивающей тканью, когда она скручивается в талии. Она подхватывает мою дочь за руки и крепко обнимает ее.

— Соф, как хорошо, что ты наконец-то собираешься вступить в клуб. Что папа рассказал тебе об этом?

— Эм... клуб? — София приглаживает за ухом выбившуюся прядь волос. — Он мне ничего не говорил. Я думала, это вечеринка. Что происходит? Это что-то вроде танцев пап и дочек?

— Что-то вроде этого, — говорит Изабелла. — Тайлер, твой папа, хочет вступить в специальный клуб моего отца, и он может это сделать только в том случае, если ты присоединишься к нему. Это потому, что...

Изабелла отступает назад и обнимает Еву и дочь Кристофера, Сашу.

—... мы все обмениваемся. Мужчины договариваются, а мы соглашаемся, но мы всегда можем сказать "нет". Тогда мы договариваемся по-другому.

Я изучаю лицо Софии. Очевидно, она все еще в замешательстве. По крайней мере, она не убегает, чего я больше всего боялся.

— Что ты имеешь в виду, обмениваемся? Что именно здесь происходит, Изабелла? Дай мне прямой ответ.

— Девочка, твой отец ничего тебе не сказал, да? — Изабелла бросает на меня "грязный" взгляд. — Все просто. Мы приезжаем сюда, веселимся, и наши папы покупают нам красивые вещи. Потом мы меняемся папами и идем в более уединенное место.

— Для чего? — спросила моя недоверчивая падчерица.

— Что непонятного, глупышка? — смеется Изабелла. — Заниматься сексом.

Это как бомба, которая вот-вот взорвется. Я наблюдаю, как эмоции и волны понимания захлестывают мою дочь. Она смотрит на меня, в ее больших карих глазах читается обвинение. Прежде чем она успевает что-то сказать, Изабелла берет Софию за руки и притягивает ее к Винсу.

— Ты можешь пойти сегодня с моим папой, — говорит она. — Тебе будет очень весело, я обещаю.

Я вижу, как другие парни реагируют с легким разочарованием. Мое сердце неконтролируемо бьется. Мне кажется, что я нахожусь во сне. София не оглядывается на меня. Она не спрашивает разрешения и не выдвигает никаких обвинений. Она берет Винсента за руку и, словно в оцепенении, идет с ним вверх по лестнице. Он кладет руку ей на поясницу, чуть выше ее упругой попки, и я смотрю, как они вместе исчезают в темном коридоре.

Это действительно происходит. Моя падчерица собирается заняться сексом с одним из моих друзей. С мужчиной почти в три раза старше ее. Это будет ее первый раз? Ей восемнадцать, так что, скорее всего, нет, но я не уверен.

Изабелла щелкает пальцами перед моим лицом.

— Земля вызывает мистера Броуди, — хихикает она. — Вернись ко мне, жеребец. Не могу передать, как я была счастлива, когда услышала от папы, что ты собираешься вступить в наш клуб.

Она берет меня за руки.

— Мне пришлось драться с другими девушками из-за тебя. Обычно ты можешь выбирать сам, но в этот раз я подумала, что будет проще, если я все улажу за тебя.

— О, хорошо, — говорю я, чувствуя себя не в своей тарелке. — Мои мысли в другом месте. Мне жаль.

Я смотрю, как другие девочки общаются со своими отцами. Происходит что-то, заранее запланированное. Ева, статная дочь Хантера, держится рукой за локоть Ари Хаймана. Дочь Ари, Ребекка, подходит к Кристоферу и берет его за руки. Хантер улыбается, когда застенчивая дочь Кристофера подходит к нему.

Изабелла запускает пальцы в мои волосы и массирует кожу головы. Я был рядом с ней сотни раз, но это первый раз, когда она прикасается ко мне иначе, чем для рукопожатия или объятий.

— Ты беспокоишься о Соф? — мурлычет она мне на ухо. — С ней все будет хорошо.

Думаю, она чувствует, что не успокоила мои страхи. Вес ее мягких грудей падает на мою руку, и она шепчет мне: — Мой папа будет очень нежен с Соф. В первый раз он как плюшевый мишка, так говорят все девочки. А теперь давай спустимся в подвал. Там есть комната для нас. Я заставлю тебя забыть обо всем, что твоя дочь делает с моим папой.

Я смотрю в ее большие карие глаза, не сильно отличающиеся от глаз Софии, и медленно киваю. Она сжимает мои руки и начинает тянуть меня за собой. Изабелла машет пальцами на прощание своим подругам и ведет меня вниз, в спальню в подвале дома. Это все еще похоже на сон, вплоть до того момента, как она закрывает за нами дверь спальни.

— Теперь ты понимаешь, что все началось с меня, — говорит Изабелла, поворачиваясь ко мне в освещенной спальне. — В позапрошлый день рождения, когда мне исполнилось восемнадцать, папа спросил меня, что я могу получить всё, что захочу, и что бы это было. Я ответила, что мужчину постарше. И он свел меня с Хантером.

Она снимает туфли на высоком каблуке, и ее ноги в чулках опускаются на плюшевый ковер в спальне. Она возвращается ко мне и расстегивает воротник моей флиски.

— Конечно, папа, будучи моими папой, увидел возможность и для себя. И я всегда знала, что у него был стояк на Еву. — Она поглаживает мою щетину и слишком громко произносит слова, так что ее полные красные губы приоткрываются, а розовый кончик языка щелкает по зубам. — Нам пришлось подождать еще несколько недель, пока Еве исполнится восемнадцать, а потом она приехала сюда со своим отцом. Мы немного выпили, а потом повеселились. Естественным казалось вовлечь в это всех остальных. Но я всегда хотела тебя, мистер Броуди.

Мой член напрягся в джинсах. Он и так был твердым весь день. Каждый раз, когда я думал об этом моменте, я напрягался. Вот он — Изабелла практически умоляет меня трахнуть ее, а я едва могу говорить.

— О, да? — говорю я.

Она хихикает и наклоняется ко мне, не давая мне сказать еще какую-нибудь глупость с помощью медленного, нежного поцелуя. Я чувствую его жар и прижимаюсь к ее губам. Ее рот открывается, и я просовываю язык между ее губами. Она отстраняется, стонет, наваливается и падает на мои руки. Наши губы смыкаются, наши языки перемешиваются, и большие, мягкие сиськи Изабеллы прижимаются к моей груди.

Наконец она разрывает поцелуй со вздохом удовольствия. Ее глаза сверкают. Ее руки ласкают мою грудь.

— Я знаю, что ты иногда наблюдал за мной, мистер Броуди, — шепчет она. — Я напоминаю тебе Софию?

— Немного, — признаю я. — Но ты гораздо "насыщеннее"...

Она обнимает свои груди через платье, приподнимая их в руках, пока они почти не вырываются из верхней части ее облегающего черного наряда.

— Насыщеннее? — хихикает она и позволяет им вернуться на место на груди. — Ты можешь их потрогать. Давай, дай мне свои руки.

Она притягивает мои ладони к своей груди и обжимает моими руками свои мягкие большие сиськи. Я чувствую жар ее тела и мясистые тычки ее сосков о мои ладони. Она вздыхает, когда я ласкаю ее и поглаживаю большими пальцами ее соски через платье.

Это безумие — быть рядом со всеми этими красивыми девушками и никогда не прикасаться к ним. Теперь я не могу устоять, и она это знает. Я вижу эту торжествующую улыбку, когда отрываю взгляд от ее мягких грудей. Ухмылка остается на лице Изабеллы, когда она отстраняется от меня и отступает к кровати.

Она поднимает одну ногу на кровать и медленно поднимает юбку, обнажая дюйм за дюймом свои стройные бедра и верхнюю часть чулок на белой подвязке. Ее белые трусики подходят к подвязке и контрастируют с черным цветом юбки. Она наблюдает за моей реакцией, расстегивая подвязку и снимая чулки один за другим. Она бросает их мне и забирается на кровать, задрав юбку так высоко, что я вижу нижнюю часть ее круглой попки.

Вид великолепной юной девы, раскинувшейся на кровати, окончательно пробуждает меня от паралича. Я стягиваю с себя флиску и нижнюю рубашку, снимаю походные ботинки. Она дразнит губы пальцем, пока я снимаю джинсы. На мгновение меня охватывает чувство вины, когда я обнажаю себя перед этой девушкой — этой молодой женщиной, которую я знаю с тех пор, как она училась в начальной школе. Затем я представляю себе Софию в той же позе, что и Изабелла, с Винсом, забравшимся на мою падчерицу и хрюкающим, когда он заполняет ее своим членом.

Я стягиваю боксеры с ног, мой член свободно подпрыгивает.

— Оооо, какой хороший хуй, — хихикает Изабелла. — Дай мне закончить раздеться и...

— Нет, — рычу я Изабелле, подходя к кровати.

— О, Боже, мистер Броуди! Ты не можешь подождать? Пожалуйста, сначала надень презерватив.

Она выдвигает ящик тумбочки и жестом показывает множество презервативов и более одного вида смазки. Голубой вибратор выкатывается к передней стенке ящика. У меня нет времени на игрушки. Я беру презерватив и разрываю упаковку зубами. Мне требуется около двух секунд, чтобы надеть полупрозрачный розовый латекс на свой напряженный член. Изабелла стонет и извивается на кровати, ее стройные бедра широко раздвинуты, а на прикрытом трусиками бугорке видна небольшая капелька влаги.

Я хочу прикоснуться к Изабелле со всех сторон. Я хочу раздеть ее, целовать ее тело и ласкать ее тайные места. Но этого не произойдет. Не сейчас. Я думал об этом моменте, об этой возможности несколько недель.

Я забираюсь на кровать и раздвигаю ее ноги пошире. Мой член прижимается к гладкости ее внутренней поверхности бедра. Я нахожу пальцами горячую ластовицу ее трусиков и грубо оттягиваю хлопок в сторону, обнажая горячий бархат ее пизды. Она обнажена и загорелая даже на своем маленьком бугорке, за исключением бледного контура зайчика из Playboy. Она стонет во все горло и прижимается ко мне, когда я провожу членом по ее желобку, раздвигая ее складочки нижней стороной моего члена, дразня её и чувствуя жар ее тела, проникающий сквозь мой презерватив.

— Трахни меня, — вздыхает она. — Пожалуйста, мистер Броуди, трахни мою киску.

Я задираю ее платье выше талии и прижимаю кончик обмотанного презервативом члена к ее входу. И "беру" ее одним толчком, насаживаясь на нее своим худым и мускулистым телом. Я вгоняю свой член в Изабеллу Лоджиа, пока не чувствую горячую стенку ее шейки матки головкой своего члена. Она принимает мой хуй так глубоко, что мои яйца падают, нажимая на ее анус.

Ее рот раскрывается в бессловесном вздохе. Боже, она чертовски тугая. Я так давно не трахал никого, кроме своей жены. Мысль об измене так легко подавляется сжимающей киской Изабеллы и сочностью ее подросткового тела. Я засовываю три пальца в вырез ее блузки и грубо дергаю ее в сторону. Это движение обнажает одну золотисто-загорелую грудь и толстый коричневый сосок. При виде ее большой голой сиськи я вбиваю свой хуй в сжимающийся тоннель пизды Изабеллы.

Она извивается и корчится под тяжестью моего тела. Я держу ее руки на подушке над её головой, пока ввожу и вывожу свой толстый член из ее подростковой щели.

Ее обнаженная грудь непристойно и асимметрично покачивается, освобожденная от черного прикрытия. Хорошо, что у меня есть презерватив, иначе я бы кончил в считанные секунды. Вся кровать сотрясается от силы моих толчков. Между стонами и шлепками плоти я могу различить мягкое, очень влажное хлюпанье ее киски.

— Да, я люблю этот большой хуй! — кричит она, ее бедра прижимаются ко мне.

Каждый толчок поднимает меня по лестнице к кульминации. Вводя и выводя из нее свой ноющий член, я наблюдаю, как ее безволосая щель пожирает мой обмотанный презервативом член, сжимаясь все плотнее и плотнее вокруг него, пока взрыв наслаждения не становится неизбежным.

— Ебать! — кричу я.

Горячее удовольствие "скачет" по всей длине моего члена, удерживая меня в своих муках, пока мое тело напрягается и высвобождается, и я погружаю каждый дюйм своего хуя в пизденку Изабеллы. Мои яйца плотно прижимаются к корню, и член начинает пульсировать, когда я выпускаю струи своей спермы в резервуар презерватива.

— Я чувствую, как ты... — задыхается она, —... кончаешь внутри меня. Дай мне все это.

Я заглушаю ее крики отчаянным, тягучим поцелуем. Мое наслаждение вливается в нее с мощными спазмами. Мое тело тяжело нависает над ней, когда я опустошаю результат своей похоти между ее бедер.

Насытившись оргазмом, я расслабляюсь, и чувство вины за свой поступок накатывает на меня гнетущей волной. Я вытаскиваю член из нее и с отчаянным вздохом переворачиваюсь на спину на кровати. Она, похоже, думает, что это все послевкусие. Она переворачивается на бок и проводит кончиками пальцев по моей волосатой груди.

— Это было потрясающе, — воркует она.

Все, о чем я могу думать, — это Изабелла, бедра раскрыты, как у лягушки в лаборатории, я — поджарый и гротескно хрюкающий на ней и изливающий в нее свою сперму. Раскрасневшаяся, посткоитальная красота Изабеллы только усугубляет ситуацию. Я не могу смотреть на нее. Я только что предал свою падчерицу и изменил жене ради десяти минут божественного секса.

— О, мистер Броуди, какой большой заряд, — хихикает Изабелла.

Она проводит пальцами от моей груди вниз по вздрагивающему прессу к медленно размягчающемуся члену и непристойно болтающемуся мешочку, полному спермы. Она ловко тянет резинку вверх и в сторону, снимая ее с моего чувствительного члена, не пролив ни капли моей спермы ни на меня, ни на кровать. Она проверяет количество моего семени в резинке, прежде чем завязать ее узлом и выбросить в мусорное ведро.

— Ты берег это для меня всю неделю? — спрашивает она.

— Что-то вроде того, — отвечаю я. — Слушай, мне было весело, но мне действительно нужно...

Я пытаюсь сесть, но она мягко толкает меня обратно. Прежде чем я успеваю оказать сопротивление, Изабелла перекидывает свое бедро через меня и усаживает меня на себя. Ее теплый желобок маняще прикасается к моему вялому члену. Она отстегивает вторую бретельку от платья и стягивает упругую ткань под обеими своими великолепными пухлыми грудями.

— Ты никуда не уйдешь, — говорит она. — Я знаю своего отца, и он только начал заниматься с Соф. Разве ты не хочешь дать ей достаточно времени, чтобы насладиться... всем?

Пока она задает этот вопрос, она работает бедрами и шлифует горячей бороздой своей свежеоттраханной киски мой обмякающий член. Она прижимает свои сиськи к моему лицу и обнимает мою голову, потирая их взад и вперед. Ее соски волочатся по моим губам. Я не могу удержаться, чтобы не открыть рот и не провести языком по толстым пулям ее сосков. Она смеется от удовольствия и еще сильнее прижимает свои сиськи к моему лицу.

— Ооо, вот оно, мистер Броуди. Я чувствую, как ты снова начинаешь напрягаться для меня.

Никакого "Сиалиса". Никакого странного насоса. Эта юная красавица пробуждает мой член через несколько минут после того, как я наполнил свой презерватив. Я не могу сопротивляться ее чарам. Когда мой член снова застывает между ее бедер, я хватаю ее пухлые сиськи и начинаю ласкать и лизать ее груди. Я посасываю сосок, пока она не задыхается от удовольствия. Я перехожу к другому, беру ее толстый сосок между губами и хорошо, сильно сосу его, а затем успокаиваю языком.

— Я хочу пососать этот большой хуй, — стонет она надо мной. — Можно мне пососать твой хуй, мистер Броуди?

— Д-да, конечно, можно, — простонал я.

Я приподнимаюсь на подушках, чтобы иметь возможность наблюдать, как она движется по моему телу, перетаскивая эти большие сиськи через мой живот. Их мягкий вес побуждает твердость моего члена. Она упирается ими в мой орган, заглатывая мой чувствительный кончик в свое декольте, просовывает руку, чтобы обхватить мой ствол и сжать его.

— Тебе это нравится? — Она смеется. — О, подожди, пока не почувствуешь эти губы.

Она сжимает мой член до полной твердости своей рукой и восхитительно теплой тяжестью своих грудей. Моя сперма, а может быть, запоздавшая постсперма, просачивается в ложбинку между ее сисек и смазывает их. Она опускается ниже, растягиваясь между моих ног, плотнее обхватывает сиськами мой ствол и начинает гладить меня своими грудями. Головка моего члена полностью исчезает между этими золотыми сиськами, только чтобы вновь появиться с каждым толчком.

— О боже, Изабелла, — простонал я.

— Ты можешь их трахнуть, — говорит она. — Хочешь их трахнуть?

Она перемещает руки по обе стороны от своих грудей и крепко сжимает их вокруг моего органа. Она опирается всей тяжестью своего тела на мой член, между грудей, и смотрит на меня большими карими глазами.

— Давай, мистер Броуди. Еби мои сиськи.

Как я могу сопротивляться? Я вхожу в теплый, мягкий туннель, образовавшийся между ее грудями. Ее соски трутся об меня, пока я глажу свой член между ее сисек. Сначала медленно, но мой член все больше и больше наполняется сочащейся смазкой, пока я легко не проскальзываю между ними, проникая и выходя. В ее декольте появляется фрикционный румянец. Она задыхается и изо всех сил старается крепко обхватить меня своими сиськами. Я упираюсь руками в ее плечи, потягиваясь и толкаясь в нее.

— Я уже близко, — стону я.

— О, да? — хихикает она. — Ты хочешь выпустить свою порцию на эти сиськи? Или ты хочешь, чтобы я... высосала тебя досуха?

Она смачивает свои полные губы, развратно облизывая их языком.

— Отсоси у меня, — кричу я. — Отсоси.

— Ммммм, я давно, давно хотела пососать твой хуй, мистер Броуди. Это вроде как моя специальность.

Я скоро узнаю почему, так как Изабелла отпускает свои сиськи и скользит вниз, чтобы сделать мне лучший минет с тех пор, как я жил в общежитии в колледже. Она начинает с моих яиц, устраивая им долгую, влажную ванну своим языком и нежно посасывая, пока ее рука работает с моим стволом.

Одри, моя жена, ни разу не сосала и не лизала мои яйца. Она делает мне минет только раз или два в год. Изабелла, с другой стороны, с наслаждением лижет мой член. Ее глаза смотрят на меня, когда ее рот захватывает головку моего члена. В этом горячем пространстве она гладит её, присасываясь щеками, и массирует языком бугорки. Это медленный, влажный минет. Она как будто смакует мой член, изредка стонет и набрасывается губами на головку моего члена с настоятельным всасыванием.

Я уже был близок к тому, чтобы трахнуть ее сиськи, но ощущения настолько приятные, что я заставляю себя не поддаваться желанию сразу же кончить ей в рот. Я наслаждаюсь сжатием ее губ и горячим, влажным покачиванием ее рта на моем члене, когда ее язык обхватывает мой ствол. Она не делает глубокий минет, но, когда ее руки обрабатывают нижнюю часть моего ствола, а ее слюна просачивается до самых яиц, я, конечно, не жалуюсь.

Отсос становится слишком сильным ощущением для меня. Я чувствую, как наслаждение снова накатывает, и мои яйца жаждут разрядки.

— Я очень близко, — предупреждаю я ее.

Она отрывает свои влажные губы от головки моего члена и улыбается. Ее голос звучит мягким мурлыканьем, когда она говорит: — Я хочу, чтобы ты кончил мне в рот. Я хочу попробовать тебя на вкус.

Мой оргазм очень силен. Я чувствую, как он выплескивает мою сперму в ее рот, пока она нежно, но настойчиво сосет мой дергающийся член. Ее глаза почти закрываются, когда она концентрируется на том, чтобы высосать каждую каплю, выплескивающуюся из моего пульсирующего члена. Ее губы медленно скользят. Ее рука очень легонько обсасывает мой ствол. Она высасывает каждую капельку и вылизывает меня дочиста.

Она осторожно открывает рот, чтобы показать мне, что я наполнил его своей сливочной спермой. Ее язык играет в молочной луже, а затем она закрывает рот и проглатывает все одним глотком. Немного струйки вытекает из уголка ее рта, но она проталкивает ее обратно между губами и высасывает ее пальцем.

— Ооо, мистер Броуди, это было так вкусно. — Она хихикает и целует мой член еще несколько раз. — Я хочу, чтобы ты просил меня, когда захочешь, и я буду рада пососать твой прекрасный хуй. Как я уже сказала, сосать хуи — это вроде как моя маленькая специализация. У большинства девушек она есть.

Интересно, какие еще специальности есть у девушек? С новым чувством вины я задаюсь вопросом, в чем будет заключаться специализация моей падчерицы.

На этот раз Изабелла соглашается, что пора одеваться и возвращаться наверх. Перед тем как уйти, она протирает мой член предварительно увлажненной салфеткой.

— Чтобы быть уверенным, что ты чист для следующей девушки, — говорит она. — Это небольшая любезность, которую мы делаем здесь, в клубе.

Мы поднимаемся наверх и обнаруживаем, что в комнате отдыха сразу за фойе сейчас находятся только Ари Хайман и Ева Бонд. Тучный мужчина завернут в большое белое полотенце, которое доходит до середины его волосатого живота. Он положил ноги на журнальный столик, и на его довольном лице застыла довольная улыбка. Ева так же завернута в полотенце и опирается ногами на толстые бедра Ари.

— Повеселились в сауне? — спрашивает Изабелла, когда мы подходим.

— О, да, — воркует Ева, поглаживая пальцами грудь Ари. — У мистера Хаймана было так много напряжения, которое ему нужно было снять.

— И всё оно на этих больших сиськах! — смеется Ари.

Ева хихикает, но я немного напуган этим обменом. Трудно представить, что эта роскошная блондинка могла найти в круглолицем старике. Может быть, у него огромный член или он дарит лучшие подарки. А может, я полагаю, она просто неравнодушна к волосатым мужчинам.

— А что у вас с Изабеллой? — спрашивает Ари. — Она позаботилась о тебе, Тай? Разве она не замечательная? Я люблю ее до смерти.

Я сажусь и пытаюсь ограничить свою реакцию вежливым кивком, но не могу сдержать смущенную ухмылку на своем глупом лице. Она превращается в смех. Изабелла садится на подлокотник выбранного мной кресла и скользит рукой по моему плечу.

— Мистер Броуди дважды одарил меня трахом, — говорит она. — Он был таким веселым и сексуальным.

— Ну, мы не можем все быть красивыми докторами, — говорит Ари, притворяясь оскорбленным.

— О, вы хотите, чтобы я позаботилась о вас дальше, мистер Хайман?

— Как всегда, Изабелла, — говорит он и целует ее.

Прежде чем все стало еще более странным, Ева привлекает наше внимание взмахом руки и указывает на лестницу позади нас. Моя падчерица стоит на самом верху. Она полностью одета, держит руки вместе перед собой. Я замечаю, что ее волосы растрепаны, губы потрескались, а глаза красные, как будто она плакала. Она смотрит на меня, потом на свои ноги, пока спускается по лестнице.

— Милая, ты в порядке?

Она кивает и идет к тому месту, где я сижу. Изабелла встает и успокаивающе обнимает мою падчерицу. София смотрит на меня, на ее красивом лице смешались растерянность и печаль.

Винс спускается по лестнице. Его лицо мокрое, как будто он только что плеснул на него водой.

— Привет, дружище, твоя девочка просто замечательная. — Он смеется. — Нам было так весело. Добро пожаловать в клуб, вы оба. Если вы двое хотите остаться на ночь...

Я обхватываю Софию защитной рукой и притягиваю ее к себе. Я чувствую на ней запах одеколона Винса.

— Я думаю, мы пойдем домой, — говорю я. — Спасибо, что позволили нам попробовать себя здесь. И... э... нам пора идти.

София не говорит мне ни слова, пока мы спешим на холод к машине. Она, как зомби, борется с той же извращенной реальностью, что и я.

Я проезжаю около мили по дороге, прежде чем София разряжается рыданиями. Она закрывает лицо руками, ее плечи сотрясаются от эмоций. Я протягиваю руку и глажу ее по спине. Она втягивает сопли носом и, кажется, собирается с силами. Она улыбается сквозь боль и вытирает слезы с опухших, красных глаз. Меня тошнит от чувства вины. Почему я вообще думал, что мне сойдет с рук этот больной план?

— Все будет хорошо, милая, — говорю я. — Все кончено. Нам никогда не придется туда возвращаться.

Она кивает и успокаивается. После нескольких минут молчания ее голос почти заставляет меня подпрыгнуть.

— Ты хочешь знать, что произошло? — спрашивает она.

Я совершенно не хочу. И все же, больной вуайерист во мне хочет знать, что произошло между моей падчерицей и Винсом. Может быть, ничего. Я сжимаю ее плечо, как я надеюсь, успокаивающе.

— Ты можешь рассказать мне все, что тебе удобно, милая.

— Он положил на меня руки, — сказала она. — Сначала я не понимала, что происходит. А потом он поцеловал меня, и его язык проник в мой рот. Я оттолкнула его. Я сказала: "Нет! Что ты делаешь?" Но он не остановился.

— О, Боже, мне очень жаль, милая.

Она смотрит на меня, ее большие карие глаза наполнены эмоциями. Этого взгляда достаточно, чтобы я почувствовал себя еще ниже. По крайней мере, она не начала снова плакать.

— Он толкнул меня к стене и снова поцеловал. Я продолжала бороться, я толкала его в грудь, а потом он сказал: — Держись, я отец Изабеллы, — и тут в моей голове щелкнул выключатель, и я просто целовала кого-то другого. Какого-то парня. И я начала целовать его в ответ.

Она делает паузу и делает глубокий вдох. Я сворачиваю с дороги в лес и выезжаю на основное шоссе, оставляя здание "клуба" позади нас.

— Он запустил свои руки мне под джинсы и под трусики. Он начал сжимать мою попку. Он прижимался ко мне все сильнее и сильнее, пока мы целовались, и я чувствовала, как "он" становится все тверже. Я не знаю, почему я это сделала, но... я... потянулась вниз и дотронулась до него. Я имею в виду, что он расстегнул свои брюки, и это было просто правильное ощущение. У мистера Лоджия был такой стояк. Его пенис был красным и твердым, и когда я обхватила его рукой, я была удивлена, насколько он горячий на ощупь. Я гладила его рукой, пока мы целовались, а потом он остановил меня и стянул с меня рубашку. Он начал целовать и играть с моей грудью. Он очень сильно сосал мои соски, так сильно, что было больно, и он снова запустил руку в мои трусики, только на этот раз спереди, и начал трогать меня там. Он точно знал, что делать. Он отнес меня на кровать, и я позволила ему снять с меня джинсы и трусики. Он сказал, что я красивая, а потом встал на колени и начал целовать мои ноги и проводить языком по моей... ну, ты понимаешь...

— Твоей пизденке?

Она кивает.

— Все в порядке, — говорю я. — Ты можешь использовать любые слова, которые тебе нравятся. Я думаю, мы уже совсем не беспокоимся о бранных словах.

— Язык мистера Лоджиа проникал повсюду. Он схватил мои ноги, закинул их себе на плечи и начал лизать и сосать мою... киску. Его язык был таким горячим. Я никогда не чувствовала ничего подобного, папочка. — Ее лицо раскраснелось, когда она описывала произошедшее. — Мои пальцы скрутились, схватив простынь, и я прижалась своей киской к его языку. Он знал, где лизать меня. Мне... мне пришлось прикусить руку, чтобы не закричать. Это было так приятно.

Она держит руку так, чтобы я мог видеть красный след от укуса, оставшийся на боку ее руки.

— Он заставил тебя кончить, — говорю я.

— Заставил, — говорит она. — А потом он снял свою одежду и залез на меня сверху. Он был такой большой и волосатый. Это было не так, как я себе представляла. Но когда его хуй вошел в меня, мне было так хорошо.

— Он использовал презерватив? — спрашиваю я.

Она закусывает губу, а затем качает головой.

— Он предложил, — шепчет она. — Я сказала ему, что хочу почувствовать его без резинки между нами. Он был такой горячий и твердый. Он начал входить в меня, и я как будто чувствовала его пульс через свою киску. Он целовал меня и входил в меня и выходил из меня, пока я не смогла больше терпеть, и я начала, как ты сказал, кончать снова.

— Он кончил? — спрашиваю я.

— Он перевернул меня на четвереньки и сделал это со мной сзади. Это было еще лучше. Это было совершенно другое ощущение, и его хуй, казалось, был еще глубже во мне. Каждый раз, когда он вводил в меня свой хуй, его яйца шлепались о мой клитор. А потом он схватил меня за бедра и сказал, что собирается кончить.

Я напряглась, представляя сцену, как мой большой друг ебёт мою падчерицу-подростка сзади, и задаваясь вопросом, осмелился ли он кончить внутрь Софии.

— Он вытащил свой хуй из меня, — говорит она. — Я не хотела этого, я хотела почувствовать, как он кончает внутрь меня, но он вытащил его, и я почувствовала, как его сперма попала на мою попу и сочится по моим бедрам. Ее было так много, и она была такой горячей. У нее был забавный запах. Он ударил своим хуем по моей попе, и она разлетелась повсюду. Было очень трудно отмыться.

— Тебе понравилось?

— Мне... мне было страшно, — говорит она. — Мне было приятно. Но теперь, после этого, я чувствую себя плохо. Мне очень плохо, папочка. Я не думаю, что мне следовало делать это с мистером Лоджиа. А ты... занимался чем-то с Изабеллой?

Я вижу, как в больших карих глазах Софии снова вспыхивают эмоции. Я виновато киваю головой. В машине воцаряется тишина, и я оставляю ее наедине с чувством вины и вопросом, насколько сильно я испортил свои отношения с дочерью. Когда мы возвращаемся домой, она сразу же идет в свою комнату и не выходит.

Послезавтра

Раздвижная дверь открывается, и появляется София. Она одета в солнечный халат поверх своего тела, обтянутого бикини. Это то проклятое белое бикини с сердечком над левой грудью. Именно в этом наряде мой член всегда становится твердым, когда она растягивается на одном из шезлонгов у бассейна. Она несет два стакана лимонада.

Я выключаю газонокосилку и поднимаюсь на веранду. Я не разговаривал с Софией со вчерашнего вечера. После того, какой эмоциональной она была в машине, я немного удивлен, увидев ее у бассейна, улыбающейся и в бикини. Не то чтобы я жаловался на это.

— Привет, папочка, — говорит она. — Я принесла тебе лимонад.

Я делаю глоток. Он прохладный, терпкий и освежающий.

— Не слишком много сахара, — говорю я.

— Я знаю, как тебе это нравится. — Она улыбается мне. — Я хотела сказать, пока ты не вернулся к стрижке газона, что я подумала об этом и готова вернуться в этот клуб.

Я обдумываю ее слова несколько секунд. Очевидно, что она говорит то, что я хочу, но я должен быть уверен, что она понимает, как все будет происходить.

— Ты ведь знаешь, что любой из членов клуба может переспать с тобой?

— Я всегда могу сказать "нет", — говорит она. — Так мне сказал Винс. Но я не скажу "нет". Я обещаю, папочка. Я буду хорошей девочкой.

Господи. Что я делаю? Это моя падчерица.

— Твоя мать. — Мой голос ломается на этом слове. Я подхожу ближе и шепчу Софии. — Твоя мать не должна знать ни о чем из этого. Это не для того, чтобы защитить меня. Это для того, чтобы защитить ее. Это убьет ее, если она узнает... что...

— Я понимаю, папочка, — говорит она.

— Ну, хорошо.

Я не знаю, что еще сказать. За одну ночь она превратилась из неохотной в добровольную сообщницу. Должно быть, ей приснился адский сон.

София сладко улыбается мне и сбрасывает свою ажурную мантию. Он стелется у ее ног, и она подходит к одному из шезлонгов. Красное сердечко на белой спинке ее бикини плотно прилегает к изгибам ее упругой попки. Она растягивается на одном из шезлонгов, ее длинные ножки блестят и уже стали золотистыми.

София ловит соломинку в лимонаде своим извивающимся язычком и тянет ее между губами. Она делает длинный глоток, глядя на меня через оправу солнцезащитных очков. Я наблюдаю, как капельки пота стекают по её шее вниз между налитыми золотистыми буграми грудей. Я чувствую почти неконтролируемое желание сорвать с падчерицы бикини и слизать пот с ее мягких сисек.

Вместо этого я улыбаюсь, пью последний лимонад и возвращаюсь к стрижке газона. Надеюсь, я смогу дождаться следующего визита в клуб.

Конец первой части