Часть седьмая: Потерянные в извращениях

Двойное свидание

В кафе "Нуар" свет приглушен, а официантки одеты в стиле рокабилли, словно из детективного фильма. Наша официантка, Кайли, одета в красное платье с пышным декольте, которое демонстрирует ее мягкие бугорки каждый раз, когда она наклоняется над нашим столиком. Я могу различить часть татуировки на верхушке одной из ее сисек, которая должна украшать это бледное великолепие. Ее красные губы превращаются в пухлую улыбку, когда она ловит мой взгляд.

— А что я могу предложить вам четверым выпить? — спрашивает она и подмигивает мне.

— Как насчет вина?

Через стол, лицом ко мне, сидит Виктория Хардинг рядом с моей прекрасной падчерицей Софией. Слева от меня в кабинке сидит её юная дочь — Бриттани. Мать и дочь имеют поразительное сходство: такие же темные волосы, янтарные глаза и четко очерченные губы. В то время как Бриттани — образец атлетической и юношеской упругости, ее мать чуть располнела, пребывая в сладострастном среднем возрасте. Бриттани выглядит гораздо более застенчивой, одетая в облегающее, но в остальном весьма скромное бордовое платье, в то время как ее мать надела то, что лучше демонстрирует ее объемные изгибы.

— Что скажешь, Тайлер? Вино для всех? — Она повторяет вопрос, незаконное предложение начать наше необычное двойное свидание, поскольку наши дочери обе слишком молоды, чтобы употреблять алкоголь. Мне нравится ее смелость.

— Вино, — говорю я. — Что-нибудь хорошее и сладкое. Не беспокойся о цене.

— Конечно, — говорит Кайли. — Я сейчас принесу напитки и приму ваш заказ.

Она уходит, а я любуюсь ее пухлой попкой в красном платье. Она покачивает бедрами, и она точно знает, что делает.

— Ты обычно ходишь на свидания с другими папами и их дочерьми? — спрашивает Виктория.

— Нет, я просто подумал... учитывая обстоятельства, нам всем должно стать комфортно друг с другом еще до этих выходных.

— Ты имеешь в виду, потому что я лесбиянка, — Виктория смотрит мне в глаза, — и я буду заниматься сексом с твоей дочерью.

Она смело протягивает руку и кладет ее на бедро Софии. София издает легкий стон удивления. В ее серебристом платье с глубоким вырезом видно, что на ней нет бюстгальтера, так как ее соски похожи на две крошечные ягодки, растягивающие ткань на вершине ее пышной груди.

— Что-то вроде этого, — признаю я. — Возможно, на это повлиял и тот факт, что вы красивая женщина.

— Красивая лесбиянка, — подчеркивает она. — Я не изменю своего мнения по этому поводу, каким бы дьявольски красивым вы ни были, доктор Броуди. Но я одобряю этот жест. Мне кажется, он добавляет элемент романтики к грубой сексуальности клуба. Знать, что ты будешь с моей дочерью, а я — с твоей. Ты можешь себе это представить, Тайлер?

Жаль, что у меня уже нет вина, чтобы сделать большой глоток. Да. Да, я могу представить это, стройные ноги моей дочери, обхватившие голову Виктории, когда эта женщина средних лет "ест" сладкую щель Софии. Моя падчерица на четвереньках, сама "пробует" Викторию и использует свои пальцы, чтобы доставить ей удовольствие. Мой член дергается в штанах при этой мысли.

— Да, — наконец отвечаю я. — Я могу себе это представить.

— Папа, — стонет София, зарывшись лицом в ладони. — Пожалуйста. Мы можем поговорить о чем-нибудь другом?

— Как это мило, — заявляет Виктория. Она сжимает бедро Софии в последний раз, прежде чем убрать руку с ноги моей дочери.

— А что насчет тебя, Бриттани? — спрашиваю я, поворачиваясь в кабинке, чтобы полюбоваться юной красавицей рядом со мной. — Что ты думаешь о клубе?

— Это весело, — быстро отвечает она. — И, хм... немного страшно.

— Кристофер не был грубым, не так ли? — спрашиваю я. Он кажется отличным парнем, и Софии было с ним очень весело, но он живет в соответствии со стереотипами, имея огромный член, хорошо известный всем нашим дочерям. Я видел фотографии, на которых моя дочь наслаждается им, и он полностью соответствует репутации. Я определенно могу представить, как стройную, застенчивую девушку вроде Бриттани "терроризирует" этот елдак.

— Нет, нет, мистер Броуди, он был очень милым. Нам было весело. Просто я не... эээ... не столь опытна. — Его янтарный взгляд перемещается на ее мать. — Мама сказала, что это поможет мне чувствовать себя более комфортно в обществе. Это сама суть того, чего хотят мужчины.

— Думаю, да, — усмехаюсь я. — И красивые лесбиянки тоже этого хотят.

— Тушé, — говорит Виктория.

Приносят вино, и мы заказываем ужин. Все едят немного, думая о том, что мы можем потанцевать или сделать что-то еще, если вечер пойдет особенно хорошо. Кафе "Нуар" находится в одном здании с танцевальным клубом в своего рода симбиотических отношениях, и я подозреваю, что именно поэтому Виктория выбрала именно это заведение. Это и приглушенное, романтическое освещение.

Девушки потягивают вино, а мы с Викторией погружаемся в беседу с головой. Разговор быстро клеится и переходит в непринужденное обсуждение жизни и жизненного выбора. Когда София говорит Виктории, что увлекается бегом и гимнастикой, Виктория легонько стучит ладонью по своей груди. — Успокойся, мое сердце.

Больше всего от вина выигрывает Бриттани. Она начинает говорить со мной о своей любви к танцам и даже затрагивает тот факт, что она бисексуальна.

— Я думаю, что все женщины такие, если только их не воспитали неправильно, — объясняет она. — Не в обиду тебе, София. Но, например, девушки не отказываются от какой-то части своей сексуальной идентичности, развлекаясь с другой женщиной. Это не то же самое, что мужчина, который совершенно несправедливо теряет часть своей мужественности, находясь с другим мужчиной.

— Каждый должен уметь и хотеть трахаться со всеми остальными, — говорит Виктория.

— Я уверен, что именно для этого и существует бизнес, — говорю я.

— Я никогда не говорила, что я не бисексуальна, — говорит София. Ее лицо тут же краснеет почти до пунцового цвета. — О, Боже, я сказала это вслух? Мне нужно перестать пить.

— Ты очаровательна, — смеется Виктория.

Кайли приносит нам еще одну бутылку вина и еду. София вгрызается в жареную курицу и ест пасту, Виктория, конечно же, не отказывается от еды, но Бриттани, кажется, едва ковыряется в тарелке. Я наклоняюсь к ней и шепчу: — Если ты ничего не будешь есть, то упадешь пьяной.

Она откладывает вилку и нож в сторону и делает большой глоток из своего бокала вина. Она смотрит на меня, изучая меня, пока смахивает с лица темные пряди волос.

— Я хочу танцевать, — говорит она.

— О! Ты должна! — Виктория хлопает в ладоши. — Тайлер, на танцполе она совсем другая.

Я встаю и протягиваю Бриттани руку.

— Не волнуйся, — говорит Виктория, — я составлю компанию вашей дочери.

София бросает на меня взгляд типа "помоги мне", но я могу точно сказать, что она просто шутит. Она совсем не жаловалась, когда Виктория продолжала теребить ее за ногу прямо под столом.

— Хорошо, — говорю я, — но вам двоим лучше вести себя прилично.

Бриттани переплетает свою руку с моей, и мы идем вверх по лестнице в танцевальный клуб, который находится над нами. Шум становится ощутимым, когда мы проходим через двери и входим в сам клуб. Музыка хаус омывает меня с головы до ног. Здесь почти кромешная тьма, за исключением яркого света разноцветных лампочек в толпе. Трудно что-либо разглядеть, но я предполагаю, что по меньшей мере сотня человек танцует, и еще сотня стоит и пьет по краям танцпола.

Разговаривать с Бриттани невозможно. Она смотрит на меня, что-то говорит, а потом просто тянет меня на танцпол. Ее мать была права, я вижу, как почти сразу же преображается застенчивая молодая женщина. Она уверенно пробирается среди танцующих и использует свои покачивающиеся бедра, чтобы занять место на танцполе. Улыбка искривляет эти нежные губы, и она вдруг не может отвести от меня глаз. Тепло и музыка окутывают нас, и мы становимся частью единого, пульсирующего организма, двигаясь, поворачиваясь и прижимаясь друг к другу.

Музыка переходит от хаотичного ритма к чему-то глубокому и ритмичному. Бриттани усмехается и теснее прижимается ко мне, упругий изгиб ее спортивной попки упирается в мой набухающий член. Мои руки ласкают ее бедра, и среди запаха изнеможения на танцполе я чувствую сладость ее тела.

Она снова прижимается ко мне, и в течение нескольких секунд мы трахаемся практически через одежду. Мои руки скользят вверх к ее грудям, сжимая и придавая им форму через платье. Они даже меньше, чем у моей дочери, но такие идеально упругие. Ее задница прижимается ко мне так плотно, что я знаю, она чувствует мой член, упирающийся в расщелину ее задницы и в ее бедра.

Пот начинает блестеть на руках и тонкой шее Бриттани. Ее волосы становятся мокрыми и только усиливают ее возбуждение. Ее глаза, когда она смотрит в мои, пылают вожделением. Ее руки почти такие же авантюрные, как и мои, поглаживают мой напряженный член через брюки. Она дразнит меня до такой степени, что я почти готов схватить ее юбку и задрать ее выше пояса.

Она отстраняется от меня и обращает свое внимание на какую-то случайную девушку, танцующую рядом с нами. Ее кошачье тело начинает прижиматься к этой незнакомке. Женщина, симпатичная блондинка, изящно оправляется от первоначального удивления и начинает танцевать с Бриттани. Если уж на то пошло, то моя партнерша по танцам ведет себя еще "грязнее" с этой незнакомкой, прижимаясь грудями друг к другу и дразня поцелуями, от которых у девушки практически текут слюнки.

Я хватаю ее за спину, притягиваю к себе и поглощаю сладость ее рта своим поцелуем. Она раскраснелась и смеется, прижимаясь губами к моим губам. Почти не контролируя себя. Ее тело сейчас похоже на змею, и она, кажется, немного перевозбуждена от вина и танцев. Другие люди начинают смотреть на нее, на то, как она прикасается ко мне и даже к своему телу. Мне нужно увести ее отсюда.

Хотя идея удрать с Бриттани в какой-нибудь темный угол и овладеть ею, конечно, привлекательна, но это не мой стиль. Девушка находится под сильным влиянием алкоголя, и я никогда раньше не был с ней близок. Она хнычет, когда я вытаскиваю ее с танцпола и выхожу из клуба. Трудно сказать, как долго мы там танцевали.

Воздух кажется освежающе прохладным, когда мы спускаемся обратно в Cafe Noir. Наверное, мы выглядим как пара промокших от дождя путешественников, прибывших в загородный паб. К счастью, в этот поздний час ресторан практически опустел.

— Я хочу еще танцевать, — стонет Бриттани, ее маленькие сиськи вздымаются от возбужденного дыхания. Она тянет меня за руку, и я оттаскиваю ее назад. Один взгляд на нее говорит мне все, что нужно знать о ее состоянии. Ее глаза закатились и едва остаются открытыми. Она раскачивается на ногах. Должно быть, она неплохо танцует, если может быть настолько пьяной и при этом двигаться, как на том танцполе.

— Как-нибудь в другой раз, милая, — говорю я. — Давай отведем тебя обратно к твоей маме.

Я веду нас через почти пустой ресторан. Кайли сидит за барной стойкой и разговаривает с барменом, когда я прохожу мимо. Она смотрит мне в глаза и получает странный укоризненный взгляд. Она злится из-за того, что я держусь за руки с пьяной юной девушкой? Она сама подала нам вино. Час назад она флиртовала, как стриптизерша, так почему она бросает на меня грозные взгляды?

Я получаю ответ, когда подхожу к тускло освещенной кабинке, где мы сидели в задней части ресторана. Виктория и моя дочь прислонились друг к другу с одной стороны кабинки, их губы страстно прижаты друг к другу, рука Виктории под юбкой моей дочери. Я помогаю Бриттани занять место напротив них, и она почти сразу же заваливается назад, засыпая, слегка стонет, но почти не приходит в сознание. Виктория приоткрывает один глаз и смотрит на меня. Она улыбается, продолжая целоваться с моей очень пьяной дочерью.

Я понимаю, как это бывает. Я "уважаю" ее дочь, а она тем временем здесь, пользуется Софией. Темнота под столом скрывает, что именно Виктория делает рукой между ног моей дочери. София тихо стонет и извивается, и я слышу тихий, влажный звук, который не исходит от их сливающихся губ и развратных поцелуев с языком.

В течение нескольких секунд я могу только принимать то, что вижу. Моя растущий стояк заставляет меня чувствовать себя неловко. Я боюсь, что если я сяду, то просто позволю этому продолжаться, чтобы я мог смотреть, как эта красивая зрелая женщина использует мою падчерицу.

— Я собираюсь отлить. — Слова выходят немного более невнятными, чем я ожидал. — Нам нужно ехать домой.

— Мммм, — соглашается Виктория, отмахиваясь от меня свободной рукой и продолжая приставать к моей дочери. София даже не обращает на меня внимания. Вместо этого ее рука протягивается и обхватывает грудь Виктории через платье.

Я направляюсь в противоположный конец ресторана. На самом деле мне не нужно отлить, мне просто нужно проветрить голову. Там есть небольшой коридор, который ведет мимо кухни с ванной с одной стороны и входами в кухню и кладовку с другой. Между двумя ванными комнатами стоит телефон-автомат, и я прислоняюсь к нему и смутно притворяюсь, что пользуюсь телефоном.

— Я не знала, что люди до сих пор пользуются такими телефонами, — говорит голос сзади меня. Я поворачиваюсь и вижу стоящую там Кайли, упрек в её глазах исчез, а нахальная улыбка вернулась на место.

— Да, точно. — Я кладу трубку и выпрямляюсь. — Ты хочешь, чтобы я оплатил счет?

— Конечно, мы можем это сделать, — говорит она, подходя ближе. — Ты знаешь, что твоя жена делает в той кабинке?

— Это не моя жена, — говорю я.

Она поднимает бровь. — Так кто та девушка, с которой она целуется?

— Моя падчерица. — Я хмурюсь. — Всё сложно. Почему ты флиртуешь со мной?

— Это то, что я делаю? — дразнится она, запуская пальцы под воротник моей рубашки.

Ее красные губы такие сочные и спелые. Мой хуй такой твердый. То, что она делает, сводит меня с ума, и я начинаю сходить с него.

Я хватаю ее за предплечья и прижимаюсь губами к губам Кайли в страстном поцелуе с языком, которым пробую на вкус глубины ее удивленного рта. Ее рот начинает играть с моим, пока я неуклонно толкаю ее назад, пока она не упирается в стену. Ее сиськи бьются об меня. Юбка задирается мне на бедро, и мое колено упирается в стену между ее ног. Её теплая промежность прижимается к моей ноге. Теплая и возбужденная.

— Я даже не знаю твоего имени, — задыхается она.

Я не обращаю на нее внимания и целую ее шею до плеча. Она отталкивает меня.

— Не здесь, — говорит она. — Пойдем.

Мы едва успеваем зайти в комнату снабжения. Я сгораю от вожделения. Мой член болит, он такой твердый в моих штанах. Я разворачиваю ее и прижимаю к одной из полок еще до того, как дверь полностью закрылась за нами.

— Боже мой, — стонет она. — Я знала, что это произойдет, как только увидела тебя.

Я поднимаю ее юбку выше бедер, любуясь ее большой, плотной задницей в паре белых атласных трусиков. Я подстягиваю их, даже не потрудившись стянуть их до конца.

— Ой, бля, — визжит она.

Больше никаких разговоров. Никаких прелюдий. Никаких презервативов. Я вхожу в нее сзади, мой хуй находит влажный мех ее пизды и погружается в ее канал. Она стонет и толкается в меня, пока ее большая попа и шелковистые трусики не упираются в мои бедра.

Я хватаю ее за бедра и вхожу в нее сильно и быстро. Ее рот открыт, а голова и груди подпрыгивают при каждом моем толчке. Край ее трусиков трется о край моего ствола. Ее влага пропитывает меня до самых яиц.

— Выеби меня, — задыхается она. — Трахни меня посильней.

Я даю ей все, что у меня есть. Она хватается обеими руками за полку в кладовке и держится за нее изо всех сил, пока я вбиваюсь в нее и шлепаюсь о подушку ее задницы. Тугой, влажный канал ее пизды массирует каждый дюйм моего хуя. Я задираю ее юбку повыше, откидывая ее на поясницу, чтобы я мог наблюдать, как ее задница покачивается при каждом толчке. Ее большие сиськи сталкиваются с ресторанными контейнерами с горчицей и чуть не сбивают их с полки.

— О, сладкий, этот хуй так хорош, — кричит она. — Дай мне его... ох... дай мне этот большой хуй.

— Да, тебе это нравится? — Ее киска — мокрый приемник для всей моей едва сдерживаемой похоти, но я жаден. Я хочу большего. Я хочу чего-то более тугого, чем ее хорошо оттраханная пизда.

Я сильнее дергаю трусики Кайли в сторону, обнажая ее бледную попку и расщелину между щечками. Я раздвигаю их и облизываю пальцы. Я провожу мокрыми пальцами по ее расщелине и втираю их горячий узел ее ануса.

— Ты хочешь этот хуй в свою большую жопу? — хрюкаю я, обводя пальцами ободок заднего прохода.

— Ебать, да, — смеется она. — Сделай это. Пока я тебе не отказала.

Я вытаскиваю свой блестящий хуй из ее скользкого бархата её пизды и пристраиваюсь к ее большой, мягкой жопе. Этой девушке ебаться в зад, и она уже делала это раньше. Однозначно. Я легко ввожу туда палец. Потом два. Затем вытаскиваю их и упираюсь своим хуем в эту сжимающуюся розовую морщинку. Я тянусь к ее бедру, скольжу к трусикам, чтобы почувствовать ее горячую щель, пока я толкаю свой член сквозь сжатое кольцо ануса.

— Трахни мою жопу, — стонет она.

Я проникаю в ее заднюю дырочку, медленно и неуклонно проталкиваясь в нее, пока не упираюсь бедрами в ее мягкую попку, а мои яйца не бьют по её слюнявой пизде. Мои пальцы работают с ее клитором, пока я вхожу и выхожу из горячей кишки ее жопы. Она прижимается ко мне, выгибается дугой к моей груди и кричит. Я думаю, она кончает, но меня это не волнует, мои мысли заняты Бриттани. И Софией с Викторией. Всеми девушках, которых я трахал в клубе. Эта официантка, эта распутная блондинка с огромными сиськами и большой жопой, просто небольшое облегчение. Что-то, чтобы не дать моей настоящей похоти взять верх.

На пару напряженных минут я стону и теряю себя в этом сжимающемся жарком туннеле. Мои яйца напрягаются. Предвкушение моего оргазма грозит взрывом. И он становится неизбежным.

— Я собираюсь кончить, блядь, — ворчу я.

— В меня, — хрипит она. — Кончи в мою жопу.

Я выхожу из нее с мягким, почти неслышным звуком. Я даже не знаю почему, может, потому что я пьян, а может, потому что я просто такой сукин сын.

— О! — она удивленно вскрикивает, когда мой хер покидает ее тугую дырочку. Я хватаю свой ствол и яростно работаю по нему рукой, мой экстаз кипит во мне. Она пытается повернуться, но я толкаю ее в поясницу и прижимаю к полке. Мои яйца сжимаются.

Я смотрю на ее большую, круглую задницу и розовый анус. Мой член охвачен приливом оргазма, он нарастает, нарастает и, наконец, вырывается наружу белыми струями липкой спермы. Струя брызжет по ее спине, на внутреннюю сторону юбки, на ее задницу, на ее анус, и, наконец, стекает жемчужными струйками по бедрам Кайли.

— Ебтвоюмать, — простонал я, потирая головку члена взад-вперед по ее пухлой задней щечке.

— Большое спасибо тебе, засранец, — стонет она, осторожно проводя пальцами по белой сперме, стекающей с ее юбки на бедра. — Ты, блядь, кончил везде.

— Ха, да, — я отступаю от нее и любуюсь беспорядком. — Наверное, да. Давай я принесу тебе полотенце.

Я засовываю хуй обратно в штаны и беру чистое полотенце для посуды с вешалки возле раковины. Она выхватывает его у меня с раздраженным, но озадаченным выражением лица и начинает приводить себя в порядок.

— Мне нужно вернуться за свой столик, — говорю я.

— Трах-бэм, и даже никакого тебе "спасибо, мэм", — говорит она, озабоченная приведением себя в порядок.

— Спасибо, — говорю я, выходя за дверь.

Да, я тот самый засранец, которым она меня обозвала, но в свою защиту скажу, что я действительно пьян, и Кайли сама принесла мне всё вино, так что она должна была знать лучше. Я прочесываю пальцами свои потные волосы и, пошатываясь, возвращаюсь к столу. Я с облегчением вижу, что моя дочь и Виктория наконец-то расцепились. София выглядит сонной и привалилась к одной стороне кабинки, ее лицо покраснело, а на губах застыла глупая улыбка. Бриттани, как огонек, растянулась по всей скамье нашей стороны кабинки.

Виктория занята тем, что подкрашивает губы и целует себя в зеркало. Она закрывает его, когда замечает меня.

— От тебя пахнет сексом, Тайлер, — мурлычет она.

— Что ты сделала с моей дочерью?

— Что? Ничего, но я много чего сделала ДЛЯ Софии. — Она протягивает руку и ласкает бедро моей дочери. — Я думаю, мы заложили основу для чего-то очень веселого на эти выходные.

Видимо, моя гримаса — не то, чего она ожидала. Ее лукавая улыбка превращается в хмурый взгляд. Она ставит локти на стол и наклоняется ко мне.

— Не будь таким самодовольным, Тай. Я уверена, что тебе было весело с моей дочерью, с ее милой маленькой попкой, которая терлась об этот большой, толстый хуй доктора медицины. А как насчет того, что ты забежал в кладовку и отъебал официантку до потери сознания? И после этого ты заслужил право судить о том, что я делала с твоей дочерью?

Я качаю головой и улыбаюсь ей. Она права, и она еще не знает и половины того, что я делал в клубе. Она даже не представляет, как я использовал Софию, чтобы получить то, что хотел.

— Ты победила, Виктория. Я не могу судить тебя. — Теперь моя очередь наклониться, и принять заговорщицкий вид. — Но прислушайся к моему совету: каким бы веселым ни был этот клуб, он изменит тебя. Он изменит тебя и твои отношения с Бриттани.

— У нас с Бриттани всё будет хорошо, — холодно говорит она.

Я плачу за ужин, несмотря на то, что Виктория настаивает, что хочет заплатить половину, и оставляю Кайли отличные чаевые. Не многие рестораны предлагают обслуживание, подобное тому, что она предоставила мне. Я бужу Софию настолько, что она сама на своих ногах возвращается к машине, а я поднимаю и несу Бриттани к машине Виктории. Это старый, помятый внедорожник. Не такой автомобиль, который, как я ожидал, будет водить такая стильная женщина, как она. Я пристегиваю Бриттани на пассажирском сиденье. Когда я поднимаю взгляд, глаза Виктории говорят мне, что не стоит спрашивать о машине, на которой она ездит.

— Увидимся на выходных, Тайлер, — говорит она.

— С нетерпением жду этого, — отвечаю я и машу ей рукой, когда она отъезжает.

Но я не жду с нетерпением встречи с Викторией. После нашего долгого вечера вместе я окончательно решил, что она пугает меня до смерти.

Седьмой визит — Бриттани

— Почему ты надела очки? — задал я вопрос, когда София присоединилась ко мне в гараже.

Это день нашего визита в наш специальный клубный дом, и я потрясён тем, что моя падчерица надела очки. Она редко носит тяжелые темные оправы, предпочитая вместо них контактные линзы или вообще обходится без коррекции зрения.

— Просто так, — говорит она и проходит мимо меня, чтобы сесть в машину.

Я изучаю, что на ней надето. Ее волосы уложены в прическу, которую она редко носит, на ней облегающий свитер, юбка-карандаш длиной до колен, темные носки до колен и туфли на толстом каблуке. Я снова смотрю на очки, на ее книгу в сумочке ("Улисс"), и тут меня осеняет: София одета в определенный костюм. Это не похоже на тот случай, когда она нарядилась школьницей для одного из парней, все гораздо тоньше и скромнее, но моя падчерица определенно одета... во что-то.

— Говори правду, — наконец говорю я, выезжая из машины на шоссе, ведущее к дому Винса в лесу. — Кем ты должна быть? Сексуальной библиотекаршей?

— Пааап, — стонет она, ее лицо краснеет.

— Просто скажи мне, что Виктория заставляет тебя носить?

София смотрит вниз на свои упругие груди, выпирающие под мягким свитером, и разглаживает складки на своей узкой, но скромно длинной юбке.

— Я — студентка-зануда, специализируюсь по английской литературе, — бормочет она, — и не говори Виктории, что я тебе это сказала.

— Не скажу, обещаю. — Я не мог перестать ухмыляться. Я знал, что моя улыбка раздражает ее, но я должен был подколоть ее в последний раз. — Она хочет, чтобы ты называла ее "мисс Хардинг"?

Я ожидал, что она ответит своим обычным гневом, когда "папа заходит слишком далеко". К моему удивлению, она начинает смеяться.

— Да, — признается она, вытирая слезы с глаз. — О, Боже, да, она хочет, чтобы я называла ее мисс Хардинг, и я плохо себя вела. Ей придется преподать мне урок.

— Отшлепать? — спрашиваю я.

— О, я надеюсь, — говорит она, приобретая мечтательный тон в голосе. — Честно говоря, папа, я никогда не чувствовала ничего подобного. Я имею в виду, я не лесбиянка, я люблю хуй.

— Это не то, что я действительно должен был от тебя услышать, — вмешиваюсь я.

— О Боже, — стонет она. — Пожалуйста, ты видел, как я это доказываю, давай не будем притворяться, папа.

Это заставляет меня замолчать, по крайней мере, еще на пару съездов с шоссе. Я сворачиваю и еду по сельской дороге, ведущей в глушь, которая приведет нас к дому Винса.

— Так ты влюбилась в мисс Хардинг?

— Нет, — быстро отвечает она. — То есть, я еще не знаю, но она меня так заводит. Когда я думаю о том, как она меня целовала, как прикасалась ко мне, я прям слабею. Я хочу сделать ей приятно. Я хочу... Я хочу делать все, что она скажет, даже если это будет унизительно. Вот как сильно она меня заводит.

Я бросаю на нее забавный взгляд.

— О, ты мне не веришь? — София насмехается. Ее глаза вспыхивают гневом. Она отстегивает ремень безопасности и широко разводит колени в стороны, натягивая юбку выше линии её темных чулок и далее — по сладким сливочным стройным бедрам.

— Что ты делаешь? — шиплю я.

Мой взгляд переходит с извилистой дороги на прикрытый трусиками бугорок моей падчерицы. Мой член дергается в штанах. София и раньше играла со мной в подобные игры, и я просил ее прекратить их. Они становились опасными. Очевидно, ей нужен более строгий разговор. Я бросил еще один взгляд между ее бедер: трусики плотно прилегают к ее маленькому бугорку, а бедра наклонены вперед, ноги раздвинуты, чтобы дать мне лучший обзор.

— Милая...

— Дай мне свою руку, — говорит она, протягивая свою.

— Мы не будем этого делать, — говорю я, стараясь звучать очень "по-отечески".

— Прекрати, папочка. Дай мне свою руку. — Она прижимает свою руку к моей. — Доверься мне.

Я вздыхаю и поднимаю одну руку с руля. Она берет мою руку, смотрит мне в глаза, медленно переворачивая мою руку в своих пальцах, и опускает её на свой плоский животик. Прижимает мою ладонь к своему теплому, упругому телу и скользит моей рукой, сначала пальцами, к поясу ее трусиков.

— Не надо, — предупреждаю я.

— Ш-ш-ш. — Она просовывает кончики моих пальцев под пояс трусиков, на свой гладкий, бархатно-мягкий пирожок. Я задерживаю дыхание, когда моя падчерица проводит пальцами по теплой и почти шокирующей влажности ее щели. Она дышит: — Ты чувствуешь это? Ты чувствуешь, какая я?

Я сглатываю комок в горле и медленно киваю. Ее пальцы ведут мои, ощущая ее внешние складки, влажные от ее соков, ее трусики, холодные и влажные от тыльной стороны моей руки. Мое лицо пылает жаром, и я чувствую себя почти больным от того, что делаю. В то же время мой хуй в джинсах настолько тверд, что я могу сосчитать швы на штанине.

— Все в порядке, папочка, ты же не собираешься меня трахать. — Голос Софии хриплый. — Я хочу, чтобы ты знал, насколько мокрой меня делает Виктория. Я не притворяюсь. Я фантазировала о ней с тех пор, как мы пошли на ужин.

Я выныриваю из неуместной дымки похоти, которая позволила мне позволить моей падчерице запустить мою руку себе в трусики. Я рывком отдергиваю руку и вытаскиваю из ее трусиков. Опять хватаю руль обеими руками.

— Я понимаю, милая, но мы не можем этого делать.

— Посмотри на свои пальчики, папочка, — хихикает она.

Мой взгляд падает на руку, которую я только что вытащил из ее трусиков. Три моих пальца все еще блестят от ее соков. Мой хуй ворочается в штанах по своей собственной воле.

К счастью, некомфортная, гормональная жара в нашей машине прекращается с нашим прибытием в дом Винса в лесу. Почти все уже здесь, включая джип Виктории с предыдущего вечера. Я следую за дочерью в ее наряде студентки-филолога до самого дома, а мой разум переключается с фантазий о Виктории и моей дочери вместе на фантазии о себе с Бриттани. Эти два эротических видения сливаются в неразличимую табуированную дымку.

Отцы и Виктория общаются с дочерьми в главном зале клуба. Кристофер держит Бриттани на коленях вместе с Изабеллой. Я чувствую неожиданную вспышку ревности, когда вижу, как его рука небрежно ощупывает грудь Бриттани через белый кружевной топ, который на ней надет. Странно, что я не чувствую ничего подобного, когда вижу, как София целует Викторию посреди комнаты.

— Повеселись, папочка, — говорит София, явно желая подняться наверх в одну из комнат с Викторией.

— Позаботься о ней, — говорю я Виктории. Она подмигивает мне и похлопывает мою дочь по ее прекрасной попке.

Я смотрю, как они поднимаются по лестнице. Бриттани привлекает мое внимание, обхватывая меня за спину и притягивая мою руку к своему плечу.

— Мама так влияет на большее число девушек, чем ты можешь вообразить, — непринужденно шепчет она. — Я иногда застаю ее в баре колледжа, когда я хожу туда с поддельным удостоверением личности. У нее там около десяти подружек.

— Так ты говоришь, что София не должна чувствовать себя особенной?

Бриттани пожимает плечами. Когда я не двигаюсь дальше, она хлопает на меня своими длинными ресницами и сопровождает этот трепет кокетливой улыбкой. Она ведет меня за руку по направлению к лестнице. Я издаю рык и внезапно подхватываю ее на руки. Она визжит от восторга и смеется, когда я несу ее вверх по лестнице. Это не трудно, я бы удивился, если бы Бриттани весила больше ста фунтов.

Хихикающая девушка обвивает руками мою шею и прижимается ко мне, когда я преодолеваю последний поворот лестницы и направляюсь в одну из свободных комнат. Дверь отскакивает от моей руки, и я просачиваюсь сквозь слои занавесок, свисавших с балдахина кровати с четырьмя столбиками. Выпускаю ее из рук, и она перекатывается на живот, смеясь и глядя на меня, когда я опускаюсь рядом с ней на колени на матрас с подушками.

Бриттани одета в белую кружевную блузку и белые кружевные трусики-шортики, которые придают дополнительную изящную округлость ее маленькой попке. Ее темные волосы свободно и длинно струятся по спине, блестящие, как плащ. Когда она переворачивается, сумрачные глаза смотрят на меня из-под длинных ресниц. Разводит бедра и проводит руками по своему телу, розовые твердые соски виднеются сквозь кружево на скромных выпуклостях грудей.

Я думаю о том, что сказать, как приласкать ее своими словами, но понимаю, что мы уже на том этапе, когда нужно быть в "твердой" готовности. Я падаю на нее, заключая ее в свои объятья и прижимая к мускулистой груди, целуя ее стройную шею и прилипая губами к мягкому изгибу её губ. Она смеется, когда наши рты сталкиваются. Я прижимаюсь сильнее, и она издает стон, который я заглушаю поцелуем, приоткрывая ее рот своим языком и делясь мятным теплом ее сладкого святилища.

— Ммммм, мистер Броуди, — стонет она в ответ на мой поцелуй. Наши языки бьются друг о друга, ее — непокорные и извивающиеся, обозначающие моё настойчивое вожделение. Ее бедра раскрываются передо мной, и я прижимаю свою покрытую джинсовой тканью "твердость" к мягкому, теплому бугорку, окутанному кружевами.

Ее руки отстраняют меня на мгновение, и я отталкиваюсь руками, снимая с нее свой вес. Она стягивает через голову свою кружевную блузку, представляя мне вид на обнаженную верхнюю половину своего бледного тела. Ее грудь такая маленькая, почти полностью исчезает, когда она лежит на спине, но ее очаровательные розовые соски напрягаются и изгибаются под моей лаской.

— Дай мне посмотреть на тебя, — стонет она.

Я поднимаюсь на колени и снимаю с себя пиджак. Когда я начинаю расстегивать рубашку, Бриттани наблюдает за этим, кончик пальца лежит на ее губах, а другая рука ласкает один из ее сосков. Я расстегиваю рубашку и распахиваю ее, на мне обтягивающая белая майка, которая плотно очерчивает пресс. Я задираю ее вверх и слышу тихий вздох, когда она видит мои "кубики" и хорошо очерченные грудные мышцы.

— Ты чертовски горяч, — хихикает она.

— Я знаю, — говорю я, сбрасывая майку с кровати. — Хочешь посмотреть на мой хуй?

Ее смех затихает. Ее губы сжимаются, и она кивает с самым серьезным видом. Она приподнимается на локтях, чтобы лучше видеть, как я расстегиваю пояс, потом сами джинсы и открывая вид на трубчатую выпуклость, заполняющую мои трусы-боксеры. Она издает звук, нечто среднее между хныканьем и оханьем. Учитывая, что она уже была с Кристофером, это для меня приятный звук.

Она полностью садится, прислоняясь лбом к моей груди, а ее руки ласкают мой член, сжимают его и формируют вокруг него упругую ткань моих трусов. Она хихикает. Я оттягиваю пояс большими пальцами и обнажаю выбритый корень и, дюйм за дюймом, толстый шланг моего члена.

— О боже, — стонет она и, наконец, берет его в руки, помогая вытащить его вверх и из штанины моих джинсов. Он стоит, направленный ей в лицо. Она сжимает его и медленно, с любопытством гладит двумя руками.

— Ложись, — бормочу я.

— Ты собираешься трахать меня этим? — спрашивает она, откидываясь назад, но кончики ее пальцев остаются на моем члене.

— Еще нет, — говорю я и, схватив ее кружевные трусики, сдергиваю их с ее стройных бедер. Она визжит, когда сила моего рывка тянет ее нежное нижнее белье и рвет его с одной стороны. Она смеется и поворачивается на бок, раздвигая ноги и позволяя мне стянуть поврежденное белье с ее упругой попки. Я шлепаю ее по бледным щечкам, прежде чем она успевает снова перевернуться на спину.

Между гладкими бедрами Бриттани совершенно не выбрита. Это только добавляет ей упругой невинности. Ее бугорок мягкий, ее тонкие темные волосы шелковистые под моими поглаживающими пальцами. Её очень нежный розовый "цветок" теплый и влажный от моего прикосновения.

— Охххх, — стонет она, раздвигая бедра шире и приглашая меня исследовать ее более тщательно. Она готова к моему члену, но я еще не готов дать его ей. Я тяну ее за длинные, стройные ножки, кладу их себе на плечи и поднимаю ее задик с кровати, зарываясь лицом в шелковистую щель меж ее сливочных бедер.

Прижимаюсь с поцелуем к ее "мягкости", проводя языком по росистой длине ее "цветка". Она хватает мою голову обеими руками и двигает бедрами. Ее киска открывается для меня, для моего языка, и я ввожу его глубоко в ее горячий туннель.

Я хочу трахнуть Бриттани, мой член больно упирается в матрас, а я вместо этого растягиваю процесс и не тороплюсь. Маленький клитор трудно найти кончиком языка, но я проникаю под него и ловко его нащупываю. Я лижу и сосу ее киску, позволяя ее сокам омывать мой язык и стекать по подбородку. В какой-то момент я даже прижимаю ее к своему лицу, обнимая ее изгибающееся тело одной рукой, а другой притягиваю ее упругую попку, чтобы прижаться языком к её анусу.

Она кончает с громким криком из фильма ужасов, внезапно вырывается из моей хватки и перекатывается на живот на кровати. Я хватаю ее и не даю ей вырваться, раздвигаю ее бедра, зарываю язык в ее содрогающийся жар и упираюсь носом в сморщенную дырочку ее попки.

— О Боже, — умоляет она, — мистер Броуди! Пожалуйста, я не могу перестать кончать.

Я мучаю ее своим языком до тех пор, пока она не начинает плакать. Когда я, наконец, отпускаю ее и позволяю ей опуститься на кровать, она содрогается от последствий наступившей кульминации. Она раскраснелась, между шеей и грудью краснота особенно темная полосе, розовый румянец ползет вверх к подбородку и изгибается по трепещущим сиськам. Наконец она убирает с лица маску из темных от пота волос.

— Презерватив, — хрипит она.

На столике рядом с кроватью стоит чаша. Она наблюдает за мной, все еще задыхаясь и время от времени вздрагивая, пока я раскатываю полупрозрачную зеленую оболочку из латекса и смазки по своему слюнявому твердому стволу. Она раздвигает бедра, протягивает обе руки между ними и открывает мне свою розовую пизду, когда я располагаюсь между ее ног.

— Сделай это, — шепчет она. — Трахни мою маленькую киску.

Я собираю ее ноги вместе, подгибая их вверх и держа обе лодыжки одной рукой. Ее киска — идеальная мишень для меня, она слегка приоткрывается, когда я сгибаю ее ноги еще на несколько градусов, чтобы обнажить ее маленький, телесного цвета анус. Я медленно вхожу в ее киску, раздвигая ее лепестки и заполняя этот изысканно тугой тоннель дюйм за дюймом своим твердым членом.

— Оооо, Боже, какой большой, — задыхается она, ее глаза закрываются, когда головка моего члена достигает своего предела внутри нее. Мои яйца покачиваются, но не могут упереться в ее горячую маленькую попку. Я не могу полностью погрузить свой хуй в ее тугую пизденку. Не причиняя ей боли.

Я откидываюсь назад и не спешу, наблюдая, как мой твердый член исчезает в этой восхитительно тугой подростковой выемке. Каждый раз, когда я вытаскиваю член, ее киска словно хочет плотно присосаться ко мне. Толчки становятся более плавными, когда она начинает изливать смазку, так много, что она стекает по расщелине ее задницы и капает на кровать. Я двигаюсь быстрее, наблюдая, как ее губы изгибаются в форме буквы "О" от удовольствия, моя похоть разгорается от развратного, влажного звука моего хуя, входящего и выходящего из ее подростковой дырочки.

Она снова быстро кончает, и невозможно поддельно изобразить то, что происходит с ее телом. Она сильно выгибается дугой, плечи и голова утопают в подушке, когда она упирается в меня сочными барабанными палочками своих зажатых ног и задницы. Ее внутренние мышцы так плотно сжимают мой двигающийся во влагалище член, что мне приходится протискиваться сквозь стенки и вгонять в нее свой поршень все сильнее и сильнее.

Когда она опускается, я грубо переворачиваю ее, ставя на четвереньки, даже не выводя своего члена и не дожидаясь, пока она поможет мне с сменить позу. Я хватаю ее за стройную попку, мой член находит новый и еще более восхитительно тугой путь внутри ее маленькой киски, когда я начинаю "брать" ее сзади и грубее.

Ее упругая попка шлепается об меня, мой вгоняемый в промежность член и наши движения раздвигают ее ягодички так широко, что я вижу ее анус, блестящий от ее пролитых соков. Я ласкаю его кончиком пальца. Она мгновенно напрягается и издает животный стон, когда понимает, что я не собираюсь засовывать палец в ее тугую попку.

— Тебе это нравится? — спрашиваю я, вспоминая официантку в кафе "Нуар" с ее толстой жопой, привыкшей принимать большие хуи. Бриттани в этом месте выглядит девственницей.

— Я... я не готова к этому, — говорит Бриттани, оглядываясь на меня через плечо.

Я не тороплюсь. Я поглаживаю ее сморщенную дырочку кончиком пальца, замедляя свои толчки в в ее киску, чтобы насладиться зрелищем и тем, как её задний проходик сжимается, и я чувствую это в ее киске. Эти внутренние мышцы настолько восхитительны, что даже замедление фрикций не сильно помогает. Приход кульминации моего наслаждения приближается. "Взрыв" становится неотвратимым.

Мои яйца напрягаются, и я перестаю играть, хватая Бриттани за бедра обеими руками. Я вонзаю свой член в ее киску, так сильно и быстро, как того требует мой нарастающий оргазм.

— Оооо боже, — кричит она. — Полегче, мистер Броуди!

— Я собираюсь кончить, блядь, — ворчу я, налегая на ее спину. — Я собираюсь кончить в эту киску.

— Оооо да! Да, сделай это! Кончи для меня!

Сила моих толчков вбивает ее сиськи и лицо в подушки. Я держу ее бедра обеими руками, упираясь в нее всем своим весом, пока я забиваю ее маленькую киску своим набухшим членом. Горячее наслаждение охватывает меня. На какое-то мучительное мгновение я полностью отдаюсь всему происходящему. Красные следы моих рук на ее бледной коже, пот между ее плечами, поворот ее головы и раздвигание половых губ, когда её киска "сдается" и принимает член. Как ее попка так идеально прилегает ко мне, а ее киска, внезапно ставшая почти твердой от одного из ее оргазмов, пульсирует и крепко обхватывает мой наливающийся член.

Я "взрываюсь", изливаясь в презерватив. Давление немного ослабевает, и наступает момент разочарования, когда вместо кремовой киски я сливаю свою сперму в латексную обертку. Ее тугой канал высасывает из меня каждую каплю, пока я медленно поднимаюсь в вертикальное положение. Я позволяю ей сжимать мой член вагиной, пока он не начинает размягчаться. Комната наполняется моим пыхтением и ее тихим хныканьем. Я вытаскиваю свой член из ее подростковой киски, не удивляясь, что с головки моего члена свисает огромный белый латексный волдырь спермы. Она оглядывается на него, с явным удовлетворением улыбаясь наполненному спермой презервативу.

— Хочешь это на память? — спрашиваю я, разворачивая его и освобождая член.

Она визжит, когда я подношу его близко к ее лицу. Я видел, как женщины хватали презерватив, снятый с моего члена и пили из него мою сперму. Настоящие кончающие шлюхи, и в этом, конечно, нет ничего плохого. Но в том, как Бриттани внезапно испытывает отвращение, есть что-то трогательное. Я дразню ее еще немного, прежде чем избавиться от наполненной резинки.

Я переворачиваюсь на спину на кровати, и она прижимается ко мне, ее бедро лежит поверх моего, а голова покоится на моей груди. Она улыбается мне, и я обнимаю ее одной рукой.

— Это было... это было действительно потрясающе, — бормочет она.

Я знаю, что она говорит серьезно. Я глажу ее по бедру и наклоняю голову, чтобы поцеловать ее в лоб. Мы отдыхаем вместе в послесвечении наших оргазмов, вокруг тихо, за исключением нашего дыхания, мой член становится мягким, и я вижу, как она наблюдает за тем, как маленькие капельки спермы продолжают вытекать из него.

— Это очень грязно, — говорит она.

— Это не похоже на кран, который можно взять и закрыть, — усмехаюсь я. — Держу пари, ты там тоже все еще мокрая.

— Да, мокрая. — Она поднимает голову и смотрит на меня. — Ты хочешь сделать это снова?

Как я могу сказать "нет" на этот вопрос?

Я притягиваю ее в свои объятия, и мы целуемся и ласкаемся. Мои пальцы гладят ее, а ее рука возбуждает "меня" и наматывает на ствол еще один презерватив. Она забирается на меня и смотрит мне в глаза, опустив свою мокрую киску на мой член. Я обнимаю ее попку, наслаждаясь ее гладкостью и упругостью, пока она двигается на мне с мастерством танцовщицы. Она задает темп, и я вхожу в нее только тогда, когда она просит об этом.

Она прекрасна, когда скачет на моем члене. Уверенная и почти ангельская в своей сладости. Я сажусь, прижимаю ее к себе, чтобы поцеловать ее, пока она скачет на моих коленях. Ее бедра работают, наши языки переплетаются, и мы вместе достигаем пульсирующего, взаимного оргазма, который передается между нами плавными сокращениями половых органов, которые, кажется, дополняют друг друга. Это один из тех оргазмов, которые случаются раз в год, настолько идеальный и случайный, что я знаю, если бы не презерватив, она была бы беременна.

Мы вместе принимаем душ, целуемся и ласкаемся, но больше не трахаемся. Я одеваюсь и беру из шкафа запасную одежду для нее. Все девушки держат здесь несколько вещичек на случай неизбежных случайностей, но это второй визит сюда Бриттани, и у нее их нет. К счастью, джинсы и толстовка Софии вполне подходят ей, хотя и странно видеть ее в одежде моей дочери.

— Они пахнут как она, — замечает она и быстро добавляет: — В хорошем смысле.

Я прислоняю нос к воротнику толстовки. Они действительно пахнут Софией, как будто ауры двух девушек смешались вместе в кружащем голову сладком аромате.

Мы с Бриттани сидим в холле вместе, болтая с другими парами, которые то приходят, то уходят. Час превращается в два. Я могу сказать, что Бриттани скучает. Мне не скучно, но очень хочется узнать, что произошло между Викторией и моей дочерью. Тот факт, что это продолжается так долго, говорит о том, что все прошло либо очень хорошо, либо очень плохо.

— Должно быть, они действительно хорошо поладили, — говорю я.

— Мама любит не торопиться, — говорит Бриттани. — Ты хочешь, эм... вернуться наверх?

Я хихикаю. Да, у меня опять стоит, но я не в настроении. К тому же было бы странно смотреть, как Бриттани раздевается, снимая одежду моей дочери, а потом трахать ее.

— Знаешь, прямо перед поворотом в лес есть маленький магазинчик мороженого. Один из тех деревенских киосков с табуретками снаружи. Хочешь, съездим за мороженым?

Она улыбается и кивает головой. Я беру ее за руку и веду к своей машине. Это очень странно — она сидит на пассажирском сиденье рядом со мной, прямо там, где сидит моя дочь. Я отвожу нас в кафе-мороженое. Это довольно прохладный весенний день, поэтому не слишком многолюдно, но полдень переходит в золотое и пурпурное вечернее небо, и это прекрасно. Бриттани собирает свои темные волосы в хвост, когда мы выходим из машины и садимся у прилавка. У нее шоколад с ванилью, а у меня скучная "старая" ваниль.

— Красиво, — говорит она, глядя на небо и на мягко шевелящиеся деревья за стойкой. — Я думаю, там внизу есть небольшой ручей. Хочешь прогуляться со мной?

Я вижу что-то в ее глазах. Что-то, чему я не собираюсь сопротивляться.

— Конечно, — говорю я, удивляясь своему учащенному пульсу. Бриттани берет меня за руку и идет рядом со мной, как моя девушка. Или как моя дочь. Там есть крытый пешеходный мост через небольшой чистый ручей, который протекает через опушку леса.

Бриттани смотрит на меня с озорством в улыбке, когда она тянет меня с тропинки рядом с мостом в его тень. В темноте здесь почти холодно. Журчание ручья отражается от бетонных опор пешеходного моста. Она делает шаг от меня, облизывает мороженое и оборачивается.

— Тебя это возбуждает? — спрашивает она, протягивая руку.

— Смотреть, как ты ешь мороженое? Конечно.

— Не это. Я имею в виду, видеть меня одетой, как она. Как София.

— Что ты имеешь в виду?

Она снова подходит ближе, на губах намек на мороженое. Она проводит пальцами по моей щеке.

— Ты похож на моего отца, — пробормотала она. — У меня есть только его фотографии. Он умер, когда я была маленькой девочкой.

— Мне жаль, — шепчу я, глядя в ее блестящие глаза.

Она сжимает рожок мороженого в моей руке.

— Не стоит, — говорит она, медленно опускаясь на корточки. Ее пальцы работают с моим ремнем. Она расстегивает молнию и спускает трусы, чтобы достать твердый член.

— О, Бриттани, — я издаю стон, когда ее рот вбирает в себя мой член. Она не теряет времени, не дразнит, но и не торопится. Она насаживается ртом на мой член, глядя на меня снизу вверх, пока мороженое стекает по пальцам обеих моих рук. Мой член словно тает в жаре ее рта. Ее язык гладит головку, а ее щеки впадают от сильного засоса.

На мгновение я ощущаю прохладу на влажной головке своего члена, а затем ее рот снова обхватывает ствол. Она притягивает меня все сильнее, и мой член вибрирует от ее стонов. Она прекращает сосать меня только для того, чтобы ненадолго облизать и пососать мои яйца, пока ее маленькая рука гладит мой твердый стержень. Ее рот возвращается к моему стволу, все более голодный и влажный.

Мороженое в беспорядке стекает по моим пальцам, холодное, липкое и довольно неприятное, но это совершенно неважно для меня, так как я беспомощно наблюдаю, как моя дочь, во плоти Бриттани, сосет мой напряженный член.

— София, — стону я. — О, черт, София, я сейчас кончу.

— Мммм, — соглашается Бриттани. Она говорит что-то еще, но всё полностью заглушается моим членом. Ее хвостик подпрыгивает, когда ее голова покачивается на моем напряженном твердом члене.

— Блядь, — хриплю я, и мой хуй пульсирует. Она вздрагивает, ее глаза зажмуриваются, а губы тянутся обратно к моему кончику, когда первая струя моей спермы заливает ее рот. Она гладит ствол рукой, позволяя моей сперме вытекать в ее рот и осторожно высасывая ее. Она осторожно отрывает рот от кончика, откидывает голову назад, слегка раздвигая губы, чтобы показать мне жемчужную слизь моей спермы, покрывающую ее язык. Она позволяет ей стечь по краю языка и снова заполнить рот. Ее губы смыкаются, и она с усилием проглатывает все.

Я смеюсь и прислоняюсь спиной к конструкции моста, переводя дыхание. Она встает на ноги, смахнув несколько веток. Она подтягивает мне штаны, так как мои руки покрыты растаявшим мороженым.

— Это было... Господи, Бриттани, что это было?

Она подмигивает мне, забирая свое мороженое и продолжая лизать то, что от него осталось. Она останавливается, чтобы слизать мороженое с моих пальцев.

— Это было горячо, — говорит она, проводя языком по ободку рожка, — как ты назвал меня Софией прямо перед тем, как "выстрелить" мне в рот. Может, это что-то, знаешь, о чем тебе нужно подумать?

— Да, поверь мне, это то, о чем я уже думал.

Мы возвращаемся в дом, и я с облегчением вижу, что моя дочь уже закончила. Они с Викторией ждут нас на диване, обе одеты чинно и прилично, как библиотекарши. Если бы моя дочь не опиралась так сильно на Викторию, я бы мог подумать, что между ними ничего не было.

— Где ты был? — спрашивает Виктория.

Хотя в ее тоне нет обвинения, я чувствую себя защищенным.

— Ты так задерживалась, что я решил взять Бриттани мороженое.

— О? Оно было вкусным?

— Вкусное и о-очень сливочное, — говорит Бриттани.

— Ну, тогда я рада, что вам было весело, — говорит Виктория. — Твоя дочь — удивительная девушка, Тайлер. Спасибо, что воспитал ее.

— Наверное, мне следовало бы предупредить ее о таких женщинах, как ты, — говорю я, в моем голосе слишком много враждебности.

— О, я рада, что ты этого не сделал, — говорит Виктория. Она обхватывает рукой подбородок Софии, поворачивает мою дочь лицом к себе и дарит ей глубокий, развратный поцелуй с языком. Это практически затуманивает очки Софии, и когда две женщины расходятся, я вижу в глазах моей дочери взгляд, который меня беспокоит. — Я с нетерпением жду возможности увидеть тебя ещё, София.

— Да, — соглашается София. — И мне не терпится.

Мы окончательно прощаемся, и я вместе с Софией иду к машине. Поездка домой проходит очень спокойно. В кои-то веки мне хочется знать, что именно произошло, даже если я чувствую себя виноватым за то, что хочу знать, но сегодня София очень немногословна. Кажется, что у нее хорошее настроение, но она не хочет ни о чем говорить.

А я не собираюсь заставлять ее делать то, чего она не хочет.

Злоумышленница

Меня разбудил звон телефона, вибрирующего на прикроватной тумбочке. Я поднимаю его и вижу, что мне пришло сообщение, затем оглядываюсь, чтобы убедиться, что моя жена все еще спит рядом со мной. Линдси лежит на боку, повернувшись спиной, а одеяло откинуто назад, обнажая ее пухлую попку, выпирающую из трусиков. Я спускаю ноги с кровати и сажусь, почесывая голову и проверяя свой телефон.

Сообщение пришло от ADS, системы безопасности моего дома. Она отправляет мне смс всякий раз, когда срабатывает одна из бесшумных сигнализаций. В данном случае она предупреждает меня о том, что дверь в подвал открылась. Обычно это просто ветер или животное вне дома, когда срабатывают датчики движения. Сигнализация об открытой двери вызывает больше беспокойства. Я хватаю одну из своих клюшек для гольфа, намереваясь бесшумно спуститься в подвал.

Я что-то слышу и останавливаюсь возле двери моей дочери в коридоре. Голоса и тихий смех. Я опускаю клюшку для гольфа и прислоняюсь телом к стене рядом с дверью. Дверь плотно закрыта, под ней нет света, но голоса определенно два. Я пытаюсь расслышать, о чем они говорят. Тихий звук, слова, то, что может быть стоном.

Так не пойдет. Я не хочу врываться, но я должен знать, что происходит. Что, если кто-то ворвался в мой дом и пытается изнасиловать Софию?

Я поворачиваю ручку двери так тихо, как только могу, и толкаю, всего на долю дюйма.

Виктория Хардинг смотрит прямо на меня. При свете луны я вижу, что она обнажена до пояса. Она стоит рядом с кроватью моей дочери, закинув одну ногу на кровать. У меня был бы прекрасный вид на ее киску, если бы не затылок моей дочери. София одной рукой обнимает ногу Виктории, другой — ее круглую попку и совершенно очевидно делает куни женщине средних лет.

— Вот так, — шепчет Виктория, ее взгляд все еще прикован к моему, — пососи мой клитор, детка.

В этом есть вызов. Она осмеливается заставить меня что-то сделать. Войти и прервать их или что-то крикнуть. Ее взгляд словно говорит: — Может, тебе стоит просто повернуться и закрыть дверь. — Она опускает руку на макушку головы моей падчерицы и направляет ее.

Виктория одета небрежно, моя дочь — топлес, на ней только трусики. Круглая упругая попка опирается на пятки. Я внимательно слушаю и слышу ее тихие, может быть, бессознательные стоны удовольствия и влажный звук языка, работающего в пизде Виктории. В комнате стоит густой запах секса. Как долго они уже занимаются этим?

Мой стояк и страх, что жена может застукать их, решают дело. Я делаю шаг в комнату и тихонько закрываю и запираю за собой дверь. София смотрит на меня через плечо. На лице ее появляется гримаса удивления, но Виктория отводит взгляд.

— Не волнуйся, твой отец не собирается нас останавливать, — мурлычет Виктория. — Ведь нет, Тайлер?

Я гримасничаю и признаюсь: — Нет.

Мягкий смех Виктории раздается глубоко изнутри её тела, где-то под великолепными сиськами, напрягающими цветочный лиф, который она носит. Ее губы превратились в пунцовый завиток, глаза блестят, когда я слышу приглушенный стон моей дочери.

— Ты можешь подойти ближе, — говорит Виктория. — Но не думай, что можешь прикасаться ко мне. Меня интересует только София. Ты понял?

Я принимаю ее правило кивком и делаю несколько шагов ближе, любуясь грудью и твердыми сосками моей падчерицы, когда она стоит на коленях перед Викторией и использует свой язык, чтобы обслужить доминирующую милфу. Глаза Софии закрыты, ее язык высунут и разделяет складки пухлой киски Виктории. Она использует свои пальцы, чтобы лучше обнажить клитор зрелой женщины. Полные губы моей дочери смыкаются вокруг толстого бутона удовольствия Виктории, и она начинает его сосать.

— Охххх, какая хорошая девочка, — стонет Виктория. — Ты практиковала свои движения языком, не так ли?

— Мммм, — говорит София, не отрывая рта от киски Виктории, глядя на женщину.

— Да, очень хорошо. Хочешь посмотреть на мою грудь?

— Да, госпожа, — стонет София.

Виктория расстегивает лиф, чашечки падают и отделяются от ее тела. На ней мягкий бюстгальтер из прозрачной розовой ткани, ареолы широкие, а соски довольно толстые. Ее сиськи настолько хороши, что почти выглядят ненастоящими. Это не так. Я врач и даже через лифчик могу сказать, что на них нет скрытых шрамов. Она снимает лифчик, и эти прекрасные холмики показываются во всей красе, все еще великолепно упругие, соски торчат и привлекают мое внимание.

Ее взгляд говорит мне, что я должен держать дистанцию и не поддаваться своим желаниям. Ее руки поднимают мою дочь на ноги, и она целует Софию. Рука Виктории на шее Софии толкает ее вниз к этим великолепным сиськам.

София реагирует с явным вожделением, стонет и обнимает большие, мягкие сиськи Виктории. София целует их, прикасаясь губами к соскам Виктории, а затем выбирает один и начинает его облизывать и посасывать.

— Вот так, — шипит Виктория. — Соси их.

— Мммм, — стонет София, ее пальцы трогают себя через трусики, а Виктория держит руку на попке Софии.

Наблюдение за тем, как моя падчерица целует, лижет и сосет сиськи Виктории, сводит меня с ума. Комната кажется маленькой и жаркой, и я чувствую, что подхожу ближе. Моя рука лежит на члене, и я сжимаю его через пижаму.

— Ты можешь вынуть его, — пробормотала Виктория. — Покажи его нам обеим. Посмотри, София, посмотри на хуй своего отца.

Мое лицо горит от стыда, когда я хватаюсь за член у его основания, а Виктория и моя дочь рассматривают его с расстояния нескольких шагов. Они наклоняются друг к другу, кажутся забавными и почти насмехаются надо мной. Моя дочь встречает мой взгляд.

— У тебя хороший хуй, Тайлер, — наконец признает Виктория. — Если бы меня интересовали такие вещи, я бы могла лечь и пригласить тебя наполнить мой рот каждым твоим дюймом.

— Но хуи тебя не интересуют, — говорю я.

— Нет, не интересуют. — Она гладит волосы Софии и изучает ее. — А как насчет тебя, моя дорогая? Тебя интересует его хуй?

— Я видела его раньше, — говорит София.

— Когда? Он был плохим папочкой?

— Нет, не был, — говорит София. — Я наблюдала за ним, когда он был с кем-то другой.

— О, тебе понравилось наблюдать?

София кивает, и я чувствую странное, почти отвращение в животе, когда она смотрит на мой член. Это не мешает мне медленно поглаживать его от корня до кончика и выжимать капельки спермы.

— А как насчет тебя, Тайлер? Тебе понравилось, когда она смотрела на тебя?

— Да, — признал я.

— Какая счастливая семья. Делятся удовольствием. Ничего плохого в этом нет. — Она указывает на стол Софии и офисное кресло. — Почему бы тебе не присесть и не насладиться шоу.

Какой у меня выбор? Я пробираюсь обратно в темный угол спальни Софии и сажусь в ее кресло. Я чувствую себя нелепо с моим хером в руке и моей дочерью, смотрящей на меня, но воздух так густ от похоти, что моё смущение длится недолго.

Виктория обнимает Софию, страстно и с любовью, стягивая трусики моей дочери, а их губы и языки прижимаются друг к другу в очень влажном поцелуе. Я стараюсь не отводить взгляд от их лиц, чтобы не нарушить свой отцовский долг, но это тщетные усилия. Когда две женщины перекидываются на кровать Софии, их конечности переплетаются, и я не могу не видеть круглую попку Софии и мягкую, розовую бороздку ее киски, прижатую к бедру Виктории. Обе женщины целуются и труться друг о друга. У Виктории в промежности густая копна темных волос, подстриженных, но все еще очень густых.

Она обращается с Софией, мягко доминируя, сначала кладя ее на спину, потом ставя на четвереньки. Она шлепает и ласкает прелестную попку Софии, окрашивая белый треугольник кожи от бикини в румяный оттенок. Виктория массирует Софию, изредка оглядываясь назад, чтобы посмотреть, как я наблюдаю за ними. Она поворачивает мою дочь так, чтобы я мог видеть ее, наклоненную вперед, её попку, раздвинутую, чтобы показать розовую морщинку её ануса и блестящую и спелую киску,.

Поглаживания Виктории становятся более сосредоточенными. Ее пальцы массируют и открывают киску Софии. Она вводит два пальца внутрь и трахает ее, пока другая рука массирует тугую заднюю дырочку Софии.

— Ты такая тугая, — говорит Виктория, потирая сжимающийся анус Софии. — Приподними еще немного свою попку, милая. Да, вот так. Позволь мне немного расслабить тебя....

Виктория наклоняется вперед, ее темные волосы рассыпаются по приподнятой попке моей дочери. Она держит щечки попки Софии врозь и смотрит в мою сторону, прислонившись щекой к ягодице Софии, и ее язык начинает исследовать расщелину задницы дочери.

Мой член дергается в моей руке, когда этот ищущий язык находит розовую морщинку ануса Софии и начинает кружиться вокруг нее, медленно ослабляя ее сжатие, пока София стонет и извивается, прижимаясь попой к лицу Виктории. Та продолжает вводить и выводить два пальца из тугой, влажной киски Софии. Она стонет от вожделения, облизывая попку моей дочери.

Я начинаю поглаживать себя немного быстрее, моё желание растет от нарастающей похоти. София начинает стонать, наконец, зарывается лицом в подушку, чтобы не закричать в голос. Я отчетливо слышу ее приглушенные крики. Она толкается попой на пальцы и язык Виктории. Та все глубже проникает пальцами в розовую писечку Софии, вертя ими в ней и доводя ее до безумия. Мой собственный оргазм нарастает. Я стону и откидываюсь назад в кресле, нагло дроча себя, пока моя дочь кончает для Виктории.

Она поднимает голову от попки моей дочери и вынимает пальцы из маленькой киски Софии. Она пересекает комнату, подходит ко мне и засовывает эти смазанные соками девичьей кончины пальцы мне в рот. Я издаю побежденный стон похоти и высасываю соки с пальцев Виктории, яростно подергивая свой хуй.

— Вот так, Тай, — говорит она, поглаживая другой рукой мое плечо. — Попробуй ее сладкую киску. Попробуй эту кончу.

Я хриплю, когда моя собственная конча вырывается из меня, горячие струи бьют и хлещут по моим ногам, на пол между ними, стекают по моей руке и вниз к яйцам. Чувство вины смывает удовольствие, чувство вины растет, когда я поднимаю взгляд от своего забрызганного спермой хуя и вижу свою дочь, которая смотрит на меня, подогнув под себя ноги.

— Посмотри, какой беспорядок устроил твой папа, — ворчит Виктория. — Может, тебе стоит подойти и почистить его.

София кивает и начинает сползать с кровати, но я отталкиваю руки Виктории от своего плеча. Я быстро натягиваю пижаму на свой грязный член.

— Достаточно, — говорю я сурово. — Виктория, тебе нужно уйти, пока моя жена не проснулась.

— Это было бы неловко, — соглашается она. — Теперь ты меня выгоняешь? Мы только начали веселиться.

Я хочу выгнать ее, но знаю, что она может попытаться что-нибудь выкинуть. От взгляда в глазах Софии, когда она начала ползти ко мне, мне стало плохо. Я не хочу иметь с этим дело. Я не хочу больше находиться в этой комнате.

— Не шумите, — говорю я. — И если ты хочешь снова увидеть мою дочь в моем доме, предупреди меня заранее.

— О, как ты заботлив, — говорит она с сарказмом. — Согласна.

— Спокойной ночи, — говорю я им обеим.

Когда я подхожу к двери, чтобы выйти обратно в коридор, я застываю, когда София воркует мне: — Спокойной ночи, папочка.

Это становится всё хуже. Неделя за неделей, месяц за месяцем границы стираются. Я хочу трахнуть свою падчерицу. Я хочу почувствовать, как ее прекрасная киска выжимает мой хуй досуха. Я хочу прижать ее к себе и оттрахать в эти сочные губы.

И от всего этого мне хочется кричать. Теперь, когда Виктория поощряет это, я не знаю, как я буду сопротивляться.

Но это должно прекратиться.

Конец седьмой части