ПОМОЩЬ ПО-ДРУЖЕСКИ

Я сижу за столом, вяло слушаю преподавателя и пытаюсь понять в какой по счёту действительности нахожусь. В той, которую изменила Харухи, в той, которую создала Юки, или какой-то ещё?

Бедный трёхцветный кот.

— Привет, Кён, — застенчиво опустила глаза пятью минутами раньше Микуру Асахина, когда мы встретились в коридоре. Она залилась почему-то румянцем, как в общем-то часто ей свойственно, но тут этот румянец заставил смутиться и меня. — Ты... не хочешь случайно взглянуть, какую новую презентацию я придумала по поручению Харухи?

Мой упавший не менее низко взор коснулся невольно её ножек, коснулся бёдер. Щёки мои обожгло огнём почти как от пощёчины, вспомнились слова, которые я произносил на запись недавно под смеющимся взглядом Судзумии.

«Я предал её».

Моя рука, движущаяся меж ног под объективом телефона, имя Асахины, срывающееся с уст вновь и вновь. Видеозапись, которую в любое мгновенье может увидеть Микуру.

«И мне это п о н р а в и л о с ь».

— Прости, — кашлянул я, отведя взор, но даже краем глаза видя, как личико Асахины-сан обиженно искривляется, одновременно чувствуя, как что-то противоестественное происходит в моих брюках, — мне надо в класс. Из-за... нашей долбаной капитанши... я слишком много времени провёл в офисе клуба и, боюсь, учитель взял меня на карандаш.

Теперь я сижу, пытаюсь слушать преподавателя и изгнать из головы навязчивые липкие мысли. Что со мной сделала Харухи? Знала ли она заранее, как проделанное мной под её принуждением отзовётся на моих чувствах к Асахине, не было ли это частью тонкого плана?

«Нет, вряд ли».

Вроде бы психологическое манипулирование никогда не было сильной её стороной, скорее она казалась отчуждённой социопаткой. Хотя я где-то читал, что социопаты часто харизматичны и умеют управлять окружающими, но тонкое манипулирование — дело иное.

— …важным устройством математиков эпохи Возрождения были: зафиксированная смотровая щель, стеклянная поверхность или решётка, и нить для установки точек, стремящихся к нулю.

Замечательно. Стремящихся к нулю, получается.

Придётся поискать для чертежа в пенале линейку.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

— Прекрасно, значит, все в сборе, — Судзумия ликующе взмахнула рукою, одновременно показав мне украдкой язык, я с отсутствующим видом отвернулся.

Интересно, учитывая невероятную сдержанность и просто безупречную конспиративность лидера нашего клуба, сколько времени пройдёт, прежде чем меня начнут в открытую спрашивать об отношениях между ней и мною?

— Так, Микуру-тян, — распорядилась она, — берёт снимки новых моделей белья с показа мод в Париже и прикидывает, что из этого будет лучше смотреться на мне с Асахиной. Я — составляю заранее планы будущих сессий. Нагато у нас технарь, она будет выбирать экспозицию и освещение.

«Нагато».

Кареглазая девочка с пепельными волосами неясно-противоестественного оттенка — стоит чуть отвести взор или расфокусировать внимание, как они начинают казаться откровенно сиреневыми? — сидела как всегда скромно за своим столиком.

Уловив мой взор, она повернула голову и спокойно на меня посмотрела.

«Блинский блин».

Юки Нагато, дружащая с электроникой, бесконтактно подсоединяющаяся к Интернету и шепчущая заклинания на ассемблере. Мне захотелось не то тихо застонать, не то выдрать прямо при всех из головы клок волос.

Конечно, видеозаписи, хранящиеся где-то в «облаке» ввиду интриг Харухи, вовсе не обязаны были являться для Нагато секретом. Если она и не знает о них, то это лишь вопрос случая и дело времени, особенно учитывая чувствительность её к моим мыслям.

Она повернулась обратно к листкам бумаги, на которых были какие-то расчерченные эскизы. Личико её было как обычно непроницаемым — хотя скорее с еле заметным уклоном не в минус, а в плюс. Не будь я сейчас как на иглах и желай я побаловать себя оптимизмом, я мог бы это назвать едва уловимой тенью улыбки?

— Готово, Судзумия-сан, — прощебетала Микуру, протягивая один из листов Харухи. — Это только первая партия.

— Плетёнка, расходящаяся при ходьбе? — наморщила нос Судзумия. — Ну ничего, Кёну понравится визировать результат, он у нас любит такое.

— Эй! — возмутился я рефлекторно. Она далеко не впервые подкалывала меня подобным вот образом, так что ответ был чисто автоматическим. — Поиздевайся лучше над Коидзуми.

Мой собрат по полу лишь извиняючись улыбнулся, за что мне его захотелось прибить. Порой мне казалось, что лишь он один — ну и сама Харухи? — получает искреннее удовольствие от безумия, что здесь творится.

Секундою позже мне вновь припомнилось произошедшее в этой комнате за несколько часов до того, мелочная обида схлынула, сменившись чувствами куда более зябкими. Как там успела выразиться не так давно Харухи?

«Маска отброшена».

Что она будет делать со мной, зная всю правду? Правду, наверное, в общем-то очевидную для любого парня-тинейджера, но из-за разницы между девичьей и мальчишеской психологией долго для неё остававшуюся на уровне домыслов?

Будет издеваться надо мной и подкалывать при каждой возможности? Будет вновь соблазнять втихаря при каждом уединении — я отчего-то заранее чувствую, что едва ли смогу ей противиться? Нелепо, девчонки, в отличие от парней, куда больше помешаны на Отношениях, чем на Солоновато-Сладких Перепихонах.

«Впрочем, какие уж там отношения, — пальцы мои сжались в кулаки, — просто эта собственница полагает, что ей должно принадлежать всё».

На миг я опять ощутил себя котом Сямисеном, пожалел себя и его. Мгновением позже я вспомнил о присутствии Юки, ощутив снова перед нею неловкость.

— Так, превосходно, мы с Микуру-тян теперь отлучаемся минут на двадцать, чтобы попудрить нос и обсудить некоторые технические аспекты. Никто не уходит, все сидят на месте и ждут продолжения.

Коидзуми фыркнул и покосился в мою сторону, словно предлагая обменяться саркастичными репликами, я против обыкновения промолчал. Харухи с Микуру скрылись за дверью, минут через пять в мобильнике моего одноклассника что-то приглушенно загудело.

— О, это по мою душу. — Глаза его распахнулись, он читал SMS. — Похоже, в потустороннем мире что-то подгнило. Меня вызывают на внеочередное совещание.

Это он о сопряжённых пространствах?

Встав, Коидзуми потянулся до хруста, ухмыльнувшись с неповторимым цинизмом:

— Ну, я полагаю, Судзумия-сан не особо обидится, если к её возвращению в комнате окажется игрушкою меньше. Главное, чтобы остались любимые?

Зубы мои лишь скрипнули бессильно, из-за тормознутости я даже не сообразил сразу, что бы ответить едкого, прежде чем за ним тоже захлопнулась дверь.

Я не сразу заставил себя взглянуть на Нагато, с которой мы остались наедине. Личико её оставалось таким же нейтральным, исчезла и едва уловимая полуулыбка.

— Прости.

Вот так, напрямую. Не буду гадать, что известно ей, а что нет, всё равно она всё узнает, как только захочет.

— Пожалуйста, — добавил зачем-то я.

Комок в горле едва удалось сглотнуть, Юки же лишь подняла на меня взгляд и зачем-то поправила снова присутствующие на ней очки. «Наверное, остались на ней после той незапамятной фотосессии».

Лицо её оставалось невыразительным, в нём угадывалась рассеянность и как бы тень лёгкого недоумения. «За что?» — как бы спрашивали меня её очи.

— Ты знаешь.

Щёки мои снова запылали огнём.

— Если и не знаешь, то... узнаешь всё равно. Связавшись с собой из будущего, или проверив т-телефоны... — Язык мой завяз, я прикусил его чуть не до боли. Что я несу? Зачем я сам ей даю все эти наводки? — Я не... не должен был. Я вовсе не хотел...

Юки Нагато опустила на несколько мгновений глаза, словно бы уходя в иной мир, в недоступное простым смертным измерение Вычислительных Технологий. После чего — подняла снова взор и с невозмутимым видом выпрямилась, сделав несколько шагов ко мне.

Я отступил на шаг, упёршись спиною в стенку, взгляд её вовсе не был обличающим или укоряющим, мессейдж его был таким, что я не сразу даже посмел распознать его смысл.

«Не хотел?» — спрашивала безмолвно меня в этот раз Нагато.

Она сняла с себя очки, положив их на подоконник. Мне вдруг вспомнилось почти такое же её движение в день нашего знакомства, когда я ещё сказал ей, что очки не мой фетиш.

«Каков же твой фетиш?» — спросила Юки тогда.

Что она имела в виду?

Я зажмурился на миг, взмокнув, чувствуя, что не могу врать под прицелом этих внимательно-строгих глаз. Да, я этого хотел, хотел, быть может, вообще всегда. Прости, Юки. Но я всё равно не должен был, не вправе был демонстрировать это.

Нагато склонила чуть голову набок, в глазах её нечто деловито блеснуло.

«Почему?» — прочиталось мне в них.

Во рту у меня пересохло, мозг запутался, перебирая ответы. Потому что это неправильно? Из-за «высоких» чувств к Асахине, которую я накануне предал, причём испытав от этого сумасшедшее удовольствие? Хотя Асахину-то я и не знал ещё толком на миг знакомства с Нагато, в то время как внутри меня уже брезжило тогда некое странное чувство.

— Не знаю, — произнесли еле слышно, почти не размыкаясь, мои губы. — Просто... мне кажется, что это могло бы тебя оскорбить.

Оскорбить — инопланетного негуманоида в человеческой оболочке, воплощённую компьютерную программу? Девочку, мыслящую по загадочным принципам, могущим быть как угодно далёкими от земной сексуальной морали?

— П-прости меня, — вытолкнул с силой я из себя. — П-прошу тебя.

В глазах Юки снова что-то блеснуло, то ли с иронией, то ли с чем-то ещё позитивным — я не успел прочитать, выражение этих чувств было столь для неё нетипичным, что шок замедлил на несколько мгновений мою реакцию.

Ладонь её легла мне на брюки, плавно огладила начавшую оттопыриваться ткань. Я чуть не задохнулся от неверия в происходящее, неверия куда большего, чем при осмотре тех фото.

— Юк-ки!.. — выдохнул я ошарашенно, ничего уже не понимая.

Она смотрела на меня без упрёка, смотрела совершенно спокойно и словно бы даже с едва различимой нежностью, пальцы её оттянули вниз язычок моей молнии.

«Ты этого х о т е л, — прочиталось мне в её взоре. Или такая формулировка пришла мне на ум из-за воспоминаний о Харухи? — Меня это не обижает».

Рука её проскользнула за ворот брюк, её прохладные пальчики чувствительно обхватили дрожащий от желания орган. Мне снова захотелось стонать, глухо стонать от мыслей о Юки, но уже абсолютно по иной причине.

«Или ты этого теперь уже больше не хочешь?»

Она вопросительно заглянула в лицо мне, пальцы её ни на миг не прекращали активность, я не выдержал и застонал уже вслух. Хочу, само собой разумеется, безумно хочу и всегда хотел, но что это значит? Всё равно, ты вовсе не обязана...

Ноготки её щекотнули головку.

Выскользнув рукой из ширинки, попутно как бы случайным движением высвободив наружу мой орган, Нагато с задумчивым выражением на лице присела рядом на корточки. Ножки её слегка сдвинулись, а губки чуть приоткрылись, я вдруг осознал, что она стоит передо мной на коленях с жалобно-томным видом — почти как на одной из тех фотографий.

— Юк-ки...

Я смолк, не ведая, что сказать. Самое время её удержать, если всё это лишь проверка, тест, испытание, остановить и сказать, что мне не требуется это от друга.

Но я не могу этого сделать. Или не хочу?

— О-оооооо-ооох...

Кончик её языка коснулся моего члена, коснулся поначалу словно бы с лёгкой неуверенностью, затем выписав круг по головке и затронув уздечку, затем орган мой словно бы провалился во влажное нутро и губки Нагато сомкнулись в приветливом окружении.

— Ю-юки!..

Движения языка сиреневолосой девчонки в несколько раз ускорились, я застонал пуще прежнего, вцепившись невольно руками в её хрупкие плечики.

— Юк-ки!.. А-ааа-ааааах... Юки!.. — Шевелюра её задвигалась вперёд и назад, юркий язычок прижал нежно мой сокровенный орган к самому нёбу. — Как хоррр-ррошо...

Мне показалось, что она причмокнула слабо, отчего меня будто пронзило сверлом, несколько вспышек пламени одна за другой прошли прямо сквозь мой клокочущий похотью поршень.

— Юки! Ю-ю-ю-юки!.. Ааах...

Колечко ласковых губ сжалось сильнее, сжалось почти до узкой петельки, язык же задвигался так, что показался мне на долю секунды наждачкой.

— Юк-ки, Юки, Ю-ю... а... Ю-ююююки!..

Выкрикнув вновь её имя, я заизвивался всем телом, выкрикнул уже что-то нечленораздельное, ощущая, как толчками выплескивается из меня лава, магма, кристаллизованная энергия похоти, как полыхающая эссенция звёзд стекает по язычку Нагато и сглатывается покорно её бестрепетным горлом.

О да, она всё слизала, приопустив ресницы, аккуратно наведя своим язычком чистоту? Вернув мой орган на место, застегнув молнию, выпрямившись следом за этим передо мною с самым непроницаемым видом?

Я полубезотчётно ниспал в ответ сам перед ней на колени, дыша сипло и тяжело, чувствуя, что из позвоночника у меня словно выпал некий загадочный стержень, удерживавший прежде меня в вертикальной позе.

— Юки...

Я почему-то обнял её ножки в лайковых сандалиях-лодочках, почти что всхлипнув при этом.

Как это глупо.

Она окинула меня сверху вниз неожиданно свежим и ясным взглядом. «Тебе это понравилось», — нет, по сути это был не вопрос. Утверждение.

— Да. — Что толку скрывать очевидное. — Да. Но теперь я буду всё время подозревать, что ты втайне меня презираешь.

Я опустил веки, боясь прочесть подтверждение в её пристальном взоре. Прижался, словно в поисках искупления, к её тёплым лодыжкам, уткнулся в них носом. Замер от пришедшей на ум вдруг идеи.

— Юки, — глаза мои распахнулись. Слушательница смотрела на меня словно бы с некоторой тревогой, но точнее я не мог идентифицировать её взор. — Прости, я... не знаю, насколько ты человек, но... Ты бы не могла побыть им сейчас для меня полностью? В плане... физиологических ощущений.

Губы мои коснулись её правой икры, ноздри втянули волнующий запах.

— Мне это нужно.

Я успел кинуть взгляд вверх, успел заметить, как глаза Нагато расширились, выражая — как всегда едва уловимую — смесь деловитого любопытства, удивления и чего-то похожего на смутно различимую теплоту.

Кажется, в целом это был ответ «Хорошо»?

Снова зажмурившись, я прижался губами уже к её левой икре, двинулся выше, чувствуя дрожь её слабых коленок, приобняв её чуть ниже бёдер и щекоча носом её нежную плоть. Дыхание её участилось, я скользнул рукой вверх по колену, коснулся кончиками пальцев ленты белья под юбкой.

Пальцы мои нырнули под лямочку, гладкая кожа Нагато была горячей и влажной.

«Зачем я делаю это?»

Не то чтобы я задавался этим вопросом именно так, в форме фраз, что было небезопасно при пребывании в одной комнате с чувствительной к мыслям девушкой. Но в бессловесном виде помыслы эти всё-таки ко мне приходили.

«Хочу, чтобы всё так смотрелось, как будто бы не только я использовал её, но и она — меня? Хочу, чтобы она осознала, какие мы по природе животные и как до неимоверного трудно нам отказаться от наслаждения?»

Решив отогнать даже призраки мыслей — вдруг Юки всё равно их уловит? — я рывком спустил с неё трусики, куснул её бедро, Нагато слегка задрожала.

«Или это лишь тяга забыться?»

Прижавшись, припав ртом к её аленьким складочкам, я выпустил язык на свободу, провёл им по краешку её губок, после чего с лёгким трепетом запустил ненамного глубже.

«Извращенец и любитель порнухи», — вспомнилась молнией мне ехидная подколка Судзумии.

Ну, не сказал бы, но в некоторые жизненные моменты нахватанность эта всё-таки выручает?

Зажмурившись крепче прежнего, я погрузился языком почти до предела в красную бездну, пощекотал его кончиком самое днище, слыша тихий стон Юки, стон, в коем слышалось словно бы недоверие к своим собственным чувствам.

Выведя наружу язык и облизнув снова створки, я коснулся им нежного чуткого треугольничка несколькими сантиметрами выше, выписал круг за кругом несколько пируэтов, то расширяющихся, то сужающихся, чувствуя, как ножки Нагато колеблются, как стон её становится громче, как плоть её сочится влагой под моим языком.

Ладони её упали мне прямо на плечи, пальцы её вцепились мне в мышцы.

— Кён, — тихий возглас без восклицательного знака, даже не крик, просто произнесённое слово. Но всё равно — что это значит в устах молчаливой и предпочитающей общаться обычно чуть ли не телепатическим путём девочки?

Я ускорил движения языком, прижав его резче к чувствительному лоскутку плоти, задёргав им в некоторое мгновение как вибрирующим камертоном. Юки задышала прерывисто, выдох её снова зазвучал словно стон, я приобнял её крепче за бёдра, не позволяя упасть.

— Кён...

Снова ещё один поцелуй, куда более крепкий, на этот раз не в колено и не в икру, а в нижние губки. Ну и чуть выше, в сакральный заповеднейший треугольничек, заветное чудо чудес?

Снова стремительный танец языка, всё ускоряющийся и ускоряющийся, не знающий ни отдыха, ни перерыва. Я почти что покусываю её плоть, но тут же возвращаю самообладание?

Награждаю дрожью пулемётной щекотки её драгоценную бусинку.

Пощипываю губами.

Новый стон, раза в два протяжней и слаще, чем предыдущий. Я держу Юки почти на весу, двигая кончиком языка с дикой скоростью, не останавливаясь ни на мгновенье и ориентируясь лишь на этот прерывистый звук, набираю в нос воздуха и одновременно ускоряю действия ртом, словно высверливая дыру в рубиновом алом гроте, словно норовя резонансом обрушить пурпурные своды.

Юки приглушенно вскрикивает, коленки её чуть вздрагивают и сразу же расслабляются, крик её спустя миг становится громче и одновременно делается совсем тоненьким.

По языку моему брызжет чем-то солёным.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

— Я просто животное. — Формальная фраза самоукора, не выражающая и отдалённо моих ощущений. Воспоминания о блаженстве смешиваются со жгучим стыдом, а мысль о плодах его заставляет покусывать губу. — Грязное и ненасытное.

Сидящая рядом Юки — после произошедшего мы с ней рефлекторно пересели в обнимку на самый краешек парты? — смотрит на меня словно бы с лёгким сочувствием.

— Странное ощущение. — Прикусить бы лучше язык, но мысли выходят наружу почти без цензуры сознания. — Будто... будто я тебя изнасиловал куда в большей степени, чем её.

Нагато вытягивает руку ко мне, её ладошка-лодочка дотрагивается до моей ладони. Она почему-то колеблется, как будто впервые за последние минут пять собираясь сказать что-то вслух, но не успевает.

Скрип двери.

— Ой! Простите, кажется, я ошибся залом. — Коидзуми ошарашенно отступает на шаг, тряся головой. — Милая парочка, вы не знаете, где найти офис команды «SOS», куда я направляюсь?

Шипя, я выдёргиваю руку из ладони Нагато, Юки с нейтральным видом садится обратно за стол и возвращается к работе с документами. Будь я форменным параноиком, мне бы даже могла померещиться на её личике тень торжества, но я отбрасываю глупую мысль.

— Двумя коридорами дальше, шестая дверь от начала с изображением сердечка. — Конечно, это адрес женского туалета. — Входить без стука, впрочем, это ты умеешь и так.

— Спасибо за информацию. — Пробравшись в помещение, Коидзуми просачивается к электрическому чайнику, кидает в кружку пакетик серого чая, рассуждая словно бы сам с собой: — Два кубика или три? А, лучше с вареньем, как говорится, не сахарином единым.

Взгляд его на последних словах скользит ехидно по мне, я чувствую, что зверею от его дурацких каламбурных намёков.

— А как твоё совещание, разве вы там не должны были спасать Вселенную? Она не потрескается по швам, пока тебя нет?

— Спасать уже поздно, она вся рассыпалась. — Экстрасенс меланхолично смотрит, как свисает с ложки тонкая струйка варенья из сакуры. — И снова собралась. Исполины в потусторонних мирах поубивали друг друга и превратились в радужных светлячков. Никто толком не понимает, что происходит, ну а раз так, мне там нечего делать.

Сарказм мой почему-то сам собою сходит на нет.