Её десять поцелуев. ч.5 (эроповесть)

Молодые люди вышли из подъезда и пересекли большой двор. У подъезда дома напротив, Валентина открыла сумочку, где лежали ключи от домофона и квартиры.

– У тебя, Семён, замечательная сестрёнка. Всегда хотела иметь такую сумасшедшую подружку. Повезло моему Костьке с Верушей. Если надумаешь уйти от меня, оставишь мне сестру?

– Собственно, мне не к кому уходить, Валюш. А ты свободна?

– Уже неделя, как расстались, – призналась Валя, – а что, ревнуешь к бывшему?

– Я как бы в порядке сбора информации... Прости за бестактность – специфика профессии. Не хочу повторять его ошибку.

– Не повторишь, Сёма, ты не такой.

Лифт остановился и они вышли на лестничную площадку.

– Не передумал? – Валентина подошла к двери своей квартиры и вставила ключ в замочную скважину. – Ещё есть время отказаться, ведь так, Семён? Ты не думай, я не обижусь.

– Ты единственная, кто не вызвал во мне сомнений в наших дальнейших отношениях. Валь, мы же не дети, в конце концов, переживём и эту ошибку.

– Тогда не затягивай, Сёма, если возникнут какие-то сомнения. Мне будет горько опять ошибиться. А ошибку лучше не переживать, проще не допускать.

Валентина открыла ключом дверь и пропустила в прихожку Семёна.

– Ты примешь душ? Заходи в ванную и ополоснись. А я пока наведу в комнате порядок. Сейчас принесу полотенце.

Валентина прошла к себе в комнату и взяла с полки шифоньера два чистых полотенца. Голубое предназначалось когда-то для Виктора, оно напоминало ему о море, а бежевое Валя держала для себя. Ну уж нет, долой отсюда всё, что было связано с этим бравым моряком. Отдам Костику, пусть использует по назначению, а Семёну оставлю салатное. Выйдя из комнаты, Валентина удивилась стоящему у двери парню.

– Здрасьте вам, а чего не в ванной? Я ведь только за полотенцем ушла. Бежевое для меня, салатное из домашних запасов достала тебе. Твоим никто не пользовался, но должна честно предупредить, что о себе этого сказать, к сожалению, не могу. И ещё, «в целях сбора информации», твой предшественник у меня был первым и последним. Так что, Сёмочка, ещё есть время отказаться от своего спонтанного решения на мой счёт. Не хочу считать тебя очередным мужчиной в моей постели. Возражения есть?

– А с чего вдруг спонтанным, Валь?

– Оно возникло по инициативе милой Веруши. И наше скорое знакомство может вполне закончиться только постелью – явная авантюра, не находишь, Сём?

– Не для меня, Валя. Я следую привычке доверять своей интуиции, до сих пор она меня не подводила.

Ни одной сомнительной оговорки, подумалось Вале. Должен же быть хотя бы один изъян в тебе, милый...

– Ты идеален Сёмушка!

– Тогда прости мне неуместную фразу о сборе информации. Мне не следовало произносить её вслух.

– Да, мой генерал, – улыбнулась Валентина, обнимая Семёна.

– С генералом ты явно поторопилась, Валюш. Нам с тобой до генерала ещё очень не скоро.

– А для нашей дочки, надеюсь, всё будет намного скорее? – уточнила Валентина, – хочу для нас такую же Верушку и назовём её в честь тётушки.

– Как скажешь, Валюш, так всё и будет. Но для этого нам придётся изрядно потрудиться родная.

– Тогда, Сёма, я тебя сама вымою, мы ведь не будем стесняться друг друга? Раздевайся, мой хороший, – но, заметив нерешительность Семёна, добавила, – ладно, не беспокойся, я не смотрю, насмотримся ещё. Впрочем, пойду застелить постель, а ты пока моей мочалкой помойся. А спину оставь до меня. Я быстро вернусь, не скучай, мой хороший.

Валентина вышла из ванной, оставив Семёна одного. Парень заглянул в настенное зеркало и задумчиво провёл ладонью по небритым щекам.

Всё нормально, Куприянов, без сомнений, Валя твоя женщина. Мать тебя правильно поймёт, парень. Обязательно сагитирую Михалыча бросить своё вдовство. А чтобы не скучали на пенсии без дела, подкинем внуков.

В ванную вошла Валентина, завёрнутая в банное полотенце.

– Ты ждёшь, чтобы я тебя раздела?

– Я сам, Валечка, вставай под душ, я мигом.

Девушка сбросила с себя махровое полотенце и задёрнула за собой шторку на ванне. Отрегулировав напор горячей воды, она прошлась по телу намыленной мочалкой и под шум воды из душевой лейки окликнула парня.

– Сёма, ты мне поможешь? Да заходи уж, в самом деле, что мы до утра в жмурки играть будем? Не смотрю я на тебя, мой герой. Я уж не спрашиваю, была ли у тебя до меня хоть одна женщина, но ведёшь ты себя несколько странно. Не хватает, чтобы Верушка с Костей заявились на утренний завтрак. А мы тут с завязанными глазами трусики ищем, чтобы открыть им дверь. Вот уж они повеселятся. Держи мочалку и потри спинку своей женщине. Боевой командир, а смущаешься, будто девственник.

Семён положил мочалку на плечо Валентины и оставил мыльный след на её спине, доведя его до ложбинки между ягодицами. Проведя несколько раз мочалкой, Семён снял душевую лейку и смыл густую, мыльную пену, убегающую по ногам молодой женщины.

– Сёмушка, между ног я уже сама помыла, ты только смой мыло с попы.

Валя оглянулась назад и улыбнулась.

– Я уже поняла, что с потенцией у тебя полный порядок, Сёма. Верни мне мочалку, я тебе потру спину, остальные неровности ты вымоешь себе сам, а я полюбуюсь на то, чем ты мне хотел между ног потереть.

Мочалка засновала по спине Семёна, захватывая широкие плечи, спускаясь на упругие ягодицы парня.

– Ну, если ты не жаждешь моего присутствия, я уйду в спальню и буду тебя там ждать. Сём, я могу воспользоваться твоим выступом в качестве поручня? – улыбнулась Валентина, прикоснувшись к возбуждённому члену парня, – боюсь поскользнуться без твоей страховки.

– Я тебя на руках перенесу, Валюш. Иди ко мне, моя девочка.

– Если только мой мальчик, поцелует свою девочку – рассмеялась Валя.

Переступив бортик ванны, Семён легко подхватил Валентину и осторожно опустил на ноги. Руки парня обняли стройное тело девушки и губы прильнули к приоткрытому рту Вали. Их языки сплелись, играя меж собой в глубине рта. Семён ощутил на груди жёсткость твердеющих сосков женщины. Валентина не стала препятствовать давлению в горячую промежность, покорно позволив проникнуть возбуждённому члену себе между ног, издав пленительный, страстный стон.

– Только не говори мне, что ни с кем раньше не целовался. Ты просто офигенный специалист и, полагаю, не только в поцелуях. Колись, а то у Верушки узнаю. И что-то мне говорит, что наша Веруша ещё тот виртуоз в этой науке.

– С чего ты взяла, она ещё ребёнок, а в колледже эту науку не преподают.

– Зато можно заниматься с репетитором на дому... Даже Костик в восторге от её мастерства, хотя тоже пользовался услугами репетитора, – на изумлённый взгляд Семёна, Валентина только пожала плечами, – а что, милый, должна я научить братишку умению целовать женщину. Кстати, это их сблизило уже в первый день знакомства. Но я уверена, что эти “специалисты” до сих пор невинны... или уже нет?

– С такими-то репетиторами? Ещё и нас научат... – предположил Семён, насухо вытирая полотенцем бёдра и грудь Вали.

– Как считаешь, Сёмочка, отсутствие презиков для первого свидания не слишком легкомысленное решение. Я как-то не предусмотрела такой поворот событий. Уж как-то неожиданно всё произошло. Боюсь только, что у Веруши та же проблема.

– Думаю, мать предусмотрела такой вариант. За них не волнуйся, – предположил Семён. – А для нас вопрос с зачатием решён, вплоть до имени ребёнка.

– Хорошо, допустим, ты меня успокоил. Скорее домывайся, что бы процесс зачатия не произошел уже в ванной, – однако, смерив на глаз размер устройства у парня, решила, что без увлажняющих средств, пожалуй, не обойтись.

Когда Семён, с накинутым на пояс полотенцем, пришёл в спальню, его ждала роскошная молодая женщина, со струящимися по плечам светлыми волосами. Тяжёлая грудь, увенчанная тёмными сосками на её вершинах, рельефно выделялась в свете торшера, стоящего у кровати. Плавная округлость бёдер так и манила к себе. Матовая белизна круглых колен завораживала воображение парня.

– Сёмочка, тебе не пора перейти от созерцания к действию. Ещё успеешь насмотреться на меня, конечно, если эта не последняя наша ночь, милый.

– В этом не сомневайся, Валюша, ты само совершенство, даже допустить не могу, что может изменить тебя в моих глазах.

– Возраст, дорогой, беременность, как и многое другое, что творит время с женщиной. Разве только память щадит в утешение о лучших годах в её жизни.

– Не будем думать об этом сегодня, Валюш, впереди у нас целая жизнь и проживём её вместе.

– Ну, милый, ты собираешься меня развлечь чем-то более интересным, чем философскими рассуждениями? Сбрасывай свою тунику и иди ко мне. Когда там старость до нас доберётся ещё вопрос, а вот на работу завтра лучше не опаздывать. Приступай же наконец – суженый мой ряженый, мне судьбой предсказанный.

Только под утро, с утренними лучами солнца, молодая пара забылась в изнеможении от бессонной ночи, недолгим и тяжёлым сном.

* * *

Голова Веруши покоилась на плече Костика. Согнутое колено правой ноги возлежало на бедре парня, чуть соприкасаясь с расслабленным членом Кости. По окну скользнул утренний луч солнца, вспыхнув ярким пятном на щеке Веруши, проникнув в занавес густых ресниц. Поморщив лоб, Верушка ткнулась носом в шею парня, непроизвольно чмокнув губами. Приоткрыв глаза, она нашла на стене циферблат настенных часов и, вглядевшись в расположение стрелок на белом диске, покосилась на лицо, лежащего рядом Костика.

– Костя, мы хотели с утра заглянуть к нашим. Проснись, слышишь, что ли?

За дверью тихо раздался деликатный стук.

– Веруша, половина седьмого. Просыпайся, дочка, Костю буди. Чай уже заварен.

– Костик, мама чай зовёт пить. Куда скребёшься, засранец? Сейчас же вынь из трусов свои грабли.

– Мамуль, сейчас встаём! – крикнула Верушка, отчаянно борясь с настырным упрямством парня, тянувшего резинку трусов с ягодиц девчонки.

– Ай... Больно ведь, Вер! – взвыл Костька, скатываясь с кровати. – с тобой пошутить нельзя?...

– На коврике спать будешь, шутник, раз слов не понимаешь. Пятнадцать минут на сборы и бежим к нашим на кофе. С мамкой поздороваться не забудь, Костик.

У туалета, Костька наткнулся на хозяйку, вежливо поздоровавшись с Татьяной Николаевной. Радушно обменявшись приветствиями, она бросила внимательный взгляд на топорщившиеся трусы гостя, поспешно уступая тому проход к туалету. Воспользовавшись коротким отсутствием Кости, Татьяна Николаевна юркнула в комнату дочери.

– Как у вас прошло, Верунь? – невинно поинтересовалась мать, как бы нечаянно сдвинув одеяло на кровати, в расчёте увидеть следы дефлорации дочери.

– Отбилась, мамуль. У меня отлично по самообороне. Враг не пройдёт без приглашения...

– Не переусердствуешь со своей самообороной, дочка? – озабоченно предупредила мать.

– Вот распишемся, тогда хоть на кухонном столе, мамуль, – упрямо заверила Верушка, выпроваживая из комнаты Татьяну Николаевну, – прости, мам, позавтракать не успеем, хотим к Валентине забежать перед занятиями. Не обижайся, родная, вечерком повечерим.

Только в ванной Верушка с возмущением рассмотрела в зеркале следы Костькиных засосов у себя на грудях

Кровосос слюнявый! – возмутилась Веруша, – вот как такому придурку можно уступать? В душевой после тренировки не разденешься.

Вернувшись в спальню, она распахнула на себе ворот халата.

– Ну, кровопийца, расписал мне всю грудь, животное. Так-то ты ценишь моё отношение к тебе? Отвернись, я переоденусь и бежим к Валюшке. Там ещё один бесконтрольный неадекват.

* * *

Нетерпеливые звонки в квартиру Суржиковых так и не смогли разбудить хозяев. Своим ключом Костик открыл входную дверь и в прихожую вломились ранние гости.

– Слава Богу, газом не пахнет, – сообщил Костька, заглядывая на кухню – осталось установить признаки жизни у пострадавших обитателей.

– Чего несёшь, болтун! – оборвала парня Веруша, распахивая дверь спальни. На кровати лежали два распластанных тела, едва прикрытых лёгкой простынёй.

Девчонка кинулась к хозяйке, наспех набросив край простыни на обнажённую грудь Валентины. Усталые веки на бледном лице Вали с усилием разомкнулись и глаза осмысленно остановились на подруге. Опустив руку под простыню, женщина болезненно поморщившись, сняла ладонь Семёна со своего лобка.

– Валюшенька, этот робокоп покалечил тебя? – сочувственно воскликнула Верушка, сыпля короткими поцелуями по лицу подруги, – дорвался до беззащитной женщины, садист. Жаль мамульку с собой не захватила, порадовал бы родительницу своим поведением, рожа полицейская. Валечка, родная, он тебя пытал что ли? Губёшки в лепёшки раскатал, садюга сраная.

– Это он так любил меня – дикарь. А я всё искала в нём изъян. А он вон где, – приподняв на груди край простыни, вздохнула, Валя.

– Сёмка! Мерзавец, – взвизгнула Верушка, наотмашь шлёпнув ладонью по спине брата. Совсем девку замордовал, вертухай долбанный.

– А чо он сделал? – удивлённо спросил Костька, заглядывая под простыню на груди сестры.

– Ты мне ещё будешь совать свой нос, Буратинка, – отвесила подзатыльник Костьке Веруша. Попробовал бы ты мне такое сделать, убила бы на месте.

– Вы чего налетелись, как мухи на говно, сонным голосом отозвался из-под простыни Семён. Валь, уйми ты эту психопатку. Пусть кофеёк заварит, что ли. Я сейчас встану.

– Костик, открой форточку, – зло распорядилась Верушка, – а то все мухи передохнут от его говна.

– Ребятки, идите на кухню, мы сейчас выйдем, – попросила Валентина.

Веруша подтолкнула Костика к двери, – срочно завари кофе.

– Мужичьё, валите оба отсюда, я сама Валюшу подниму. Туалет не занимать и ванную тоже.

– У меня трусы и одежда в ванной остались, – недовольно пробурчал Семён, свесив ноги с кровати, прикрываясь краем простыни.

– Веруш, в шкафу два халата висят. Дай ему один. Сёма, десять минут тебе хватит? Мне на работу уходить скоро, – забеспокоилась Валентина.

Верушка деликатно вышла из комнаты, заглянув на кухню, – чистый изверг, – зло подытожила она результат ночной оргии, содеянный братом.

Оставшись наедине с Валентиной, Семён виновато произнёс:

– Валюш, прости дурака, больше такое не повторится – слово офицера.

– Первых два раза было очень хорошо, Сёмушка, а дальше просто невыносимо. Мне ведь ещё рожать, а тут на тройню хватит, только имена придумывать успевай, никакой майор стольких не прокормит. Ступай быстро мыться и зови меня.

Семён накинул на себя халат и вышел из комнаты, столкнувшись в дверях с сестрой.

– У, стыдоба́! Ведь просила без фанатизма. Нет, отличился, паршивец! Мамку чуть не уморил, теперь за Валюху принялся...

– Ты за своим Костиком смотри – мать-командирша, ещё дерётся!...

Веруша отпихнула Семёна и вошла в спальню.

– Как ты, Валюшенька?

– Ничего, родненькая. Сама-то как? Тебе, поди, тоже досталось от Костика?

– Всю грудь расчесал, блохастый.

– И всё?...

– И всё, Валь.

– Не смог?

– Даже не пробовал.

– Сама не позволила? Он же тебя, вроде, любит...

– Вот именно, что вроде. Учусь на твоих ошибках, Валюш. Зачем мне такой Витёк. Ну ладно Сёмка – взрослый ответственный мужик. Впрочем, как только что выяснилось, не слишком ответственный, а ведь просила не изгаляться над тобой – похотливый людоед.

Вскоре в дверях показался Семён, с расстроенным выражением на лице:

– Валюш, все удобства свободны.

Верушка, не оборачиваясь к брату скомандовала:

– Вот бери на руки свою Валюшу и неси её в эти удобства.

– Вот ещё, – воспротивилась Валентина, – что я сама не дойду? Чего Костьку зря пугать!

– Вот пусть испугается наперёд, чтобы со мной такое не учудил. Мне он всю грудь расписал своими губёшками, балбес. Не приведи Бог на медосмотре прикажут лифчик снять – позорище будет!... Вот погодите, я его гобой под такую хохлому распишу, за тату сойдёт.

– Размечталась, сестрёнка. Тебе его гобой глубже мундштука в рот не влезет.

– Валюш, Сёмка эту гадость тебе в рот совал?!

– Во все места. Чего, думаешь, я такая шустрая?

– Ну-ка, извращуга, быстро поднял девушку и понёс в ванную, – прикрикнула на брата Верушка.

* * *

– Дмитрий Михайлович, – попросила в трубку Татьяна Николаевна полковника Князева – не хочу отвлекать вас с Зиной от служебных дел... или чем вы там заняты. Лучше по телефону. Твоё предложение ещё в силе или уже не актуально на сегодня?

– Что ты такое говоришь, Танюша! Конечно, дорогая. Как ты решила мою судьбу?

– Тебе, Дима, следует попросить моей руки у нашего сына. Так будет пристойнее, о том, что ты его отец, позже я ему сама скажу. Прочие подробности наших взаимоотношений оговорим с ним совместно. Согласен?

– Никаких возражений, Танюша! Спасибо тебе, а Верочка согласится на наш брак?

– Она сама это предложила и Сёмку к этому подначила. Это её заслуга, Дмитрий Михайлович.

– Я её должник, так ей и передай.

– Женщины корыстны, Дима, со временем, она тебе сама счёт предъявит.

– В каком смысле, Таня?

– В смысле карьерного роста, Дима.

– Что я для дочки не постараюсь, что ли? Чего не успею, Семён наверстает.

– Ну, это будет на вашей совести, мужики. Только Верушки о нас троих всего знать не нужно, надеюсь, ты меня понял...

* * *

В обед Валентину позвали к телефону. Звонила Надежда Сергеевна.

– Валечка, это мама. Даже не знаю, как сказать вам с Костиком.

– Что такое, мамуля? Ты, что плачешь, милая? Опять с бабушкой разосрались?

– На этот раз, доченька, навсегда. Вчера, как обычно, с ней перед сном повздорили, утром зову завтракать, а она не отзывается. Думаю, сердится за вчерашний скандал, упрямая старуха. Подошла к ней, а у неё рука холодная и дыхания не слыхать. Позвала соседку, – всхлипнула мать, – словом отмучилась бабушка и меня освободила от этого ежедневного кошмара. Валюша, приезжай скорее, я ведь одна не смогу управиться. Вызвала врача, он зарегистрировал смерть, отвезли бабушку в морг. Надо с похоронами хлопотать. Мне одной оставаться здесь жутко.

– Всё поняла́, мамуль. Я смену сдам и приеду, а к вечеру Костика вызову. Ты только не переживай, дорогая. Всё сделаем как надо. Жди, не дёргай себя. Лучше прими рюмашку успокоительного, впрочем, откуда ему взяться у вас. Я сама привезу, снимем стресс.

Валентина зашла к директору магазина и оформила три дня на похороны Клавдии Семёновны.

– Напишите заявление, копию свидетельства о смерти потом приложите. Соболезную, Валентина Алексеевна, заявление оставьте у секретаря.

– Спасибо, Евгений Семёнович. Свидетельство завтра занесу.

Валентина вернулась в торговый зал и набрала номер телефона строительного техникума. Трубку взяла вахтёрша. Изложив свою проблему, Валя попросила найти брата и пригласить к телефону.

– Валюха, что стряслось? – услышала Валентина в трубке голос Костьки.

– У нас событие, братик.

– Маменька убила старуху процентщицу и нам привалило наследство?

– В какой-то мере и то, и другое. Не гадай, Костик. После занятий приезжай к маме. Ей сейчас не до шуток. Ночью бабушка скончалась.

– Бинго! – воскликнул Костька. – я что, Вольф Мессинг?

– Ты балбес, Шарик. Свяжись с Куприяновыми и скажи, что сегодня мы не увидимся. Короче, встречаемся у мамы и без твоего дурацкого сочувствия, умник. Поблагодари девушку за любезность, что быстро отыскала тебя в вашем муравейнике.

– Слушаюсь! – Костька опустил трубку на аппарат и приложился к ручке вахтёрши, – тётя Наташа, от всей души, всё чем располагаю, – поблагодарил он женщину конфеткой. Помяните в своих молитвах рабу Божию Клавдию.

– Не за что, Суржиков, однокурсникам наказала отыскать тебя.

После занятий Костик, сломя голову, ринулся в сторону дома, едва успев втиснуться в переполненный троллейбус.

– Остановка Студенческая, – разнёсся по салону металлический хрип из динамика. Костик с трудом выбрался из людской толкотни на задней площадке.

Не прошло и десяти минут, как он позвонил в дверь квартиры Куприяновых. На пороге стояла Веруша, внимательно вглядываясь в взволнованное лицо Кости.

– Чего глазёнки бегают, негодник? Проголодался или обо мне соскучился?

– О тебе проголодался, Веруш.

– Это от голода, Костенька. Мой руки, подкормлю слегка. А вечером нормально поужинаем.

– Вечером у нас с Валюхой не получится. К матери надо срочно ехать.

– Что стряслось, Костя?

– Дежавю стряслось, дорогая. У нас бабулька откинулась ночью.

– Бедненькие мои! – охнула Веруша.

– Это как сказать, Вер, квартира – весьма, скромная компенсация за падение самодержавия.

– Я поеду с тобой, Костик. Ещё сморозишь что-нибудь без меня, юморист.

– Не волнуйся, Верунь, всенародной скорби не предвидится. Лёгкий шок у матушки, в виду неожиданности. На особое ликование тоже рассчитывать не приходится. Так что, родная, лобзать тебя сегодня некому, спи спокойно, милая.

– Вот только о лобзаниях и думала весь день. Ешь скорее и сваливай, пока наши не собрались.

– Что б я променял твои прелести на тарелку супа? Никогда, Веруш!

– Домогатель блохастый... Ладно, учитывая сложившуюся неординарную ситуацию, не больше десяти минут. Идём в комнату.

Продолжение следует