Калерия Евлампиевна позвонила губернатору домой.

– Как дела, Кирилл Игнатьевич? Лишний раз и не позвонишь своей Дульцине́е, занят, что ли? Когда твои возвращаются из столицы?

– Завтра жду, Калерия Евлампиевна. К утреннему поезду поеду встречать, хотя если честно, дел по горло, или машину отправлю за ними?... – в раздумье произнёс генерал, выщипывая волосок из ноздри, глядя в зеркальце.

– Так я сама могу встретить твоих гулён без особых хлопот, – вызвалась Калерия. – К тому же, твоя шофёрка их в лицо не видела, а я в толпе определю их без труда. Соглашайся, Кирилл Игнатьевич.

– И то верно, Калюша. Крайне обяжешь меня этими, милая. А уж с Агнюшкой решите, где свидимся. Хотите у нас, а можно к вам. Изольда уже уехала?

– Отправила горемыку, – с сожалением вздохнула Калерия, – попрощались шалуны? – улыбаясь без ревности поинтересовалась подруга.

– Обещала наезжать к сынку. Перебиралась бы сюда на постоянное проживание. Скучать бы не приходилось друг по другу.

– Сама не раз предлагала ей. При её-то капиталах может себе позволить переезд. Значит, Кирюша, как решили. Скажи только номер вагона и время прибытия поезда.

Кирилл Игнатьевич сообщил своей любовнице необходимые координаты и с благодарностью попрощался. Калерия перезвонила в гараж Управления и наказала Семёну прибыть завтра за ней до прихода поезда из Петербурга.

– Твоему начальнику я сама вечером сообщу, а утром, по дороге на вокзал, отвезём его на службу.

– Слушаюсь Калерия Евлампиевна. Только Петра Селивёрстовича упредите непременно. Рад буду повидать Агнию Львовну.

– Ты ещё до неё не добрался, негодник, только теперь-то уж поздно. Впрочем, как будешь себя вести, может, поба́лую тебя губернаторшей при случае. Сестрой своей пользуешься регулярно, от меня отказа не имеешь. Разбалуем нашего солдатика. Ну, приезжай завтра без опозданий.

Калерия положила трубку на аппарат и пошла на кухню. Приоткрыв дверь в душное помещение кухни, она окликнула Варвару, сидящую на скамейке у плиты с лукошком овощей.

– Варь, Стешка ещё не вернулась из лавки?

– Сама жду, Калерия Евлампиевна. За утренним молоком отправила, с ней, видать, и вечернего не дождёшься.

– Евгений Александрович заходит тебя проведать?

– С утра забегал, – сообщила Варвара, – сигаретку стрельнул и был таков. Потискал самую малость, на большее времени не хватило. После него Стешу просила посмотреть, не оставил ли синяков на заднице, баловник.

– И как, обошлось? – Полюбопытствовала хозяйка.

– Только в смущение ввёл, шельмец, – попеняла Варвара на барчука, поглаживая правую ягодицу через суконную юбку, – Михеичу на глаза попасть, только синяков добавит.

– Ну-ка, покажи, чего Женька на тебе оставил? – не вытерпела Калерия, поднимая кухарку со скамьи, крючок на двери накинь.

Варвара, смущённо прикрыв ладонью рот, поспешила к двери.

– Пожалуйте, Калерия Евлампиевна, полюбуйтесь на его художества, – забирая подол тяжёлой юбки к пояснице, предложила Варвара.

– Возьми у меня крем и смажь это паскудство. Нашёл себе тёлку безотказную. В бане на людях сраму не оберёшься. Уж я ему пропишу поганцу, как над женщиной изгаляться. – Калерия Евлампиевна осторожно прикоснулась к лиловому синяку и слегка помяла левую ягодицу, развернув жещину лицом к себе, поцеловала её в губы.

* * *

Следующим утром Калерия Евлампиевна приехала на вокзал и в сопровождении Семёна вышла на перрон в толпу встречающих нижегородцев поезд из Санкт-Петербурга. Над перроном раздался переливчатый звон железнодорожного колокола, возвещающий о прибытии пассажирского состава Санкт-Петербург – Нижний Новгород. Толпа ожила и заметалась вдоль вереницы вагонов с пассажирами, забившими тесные площадки тамбуров.

– Семён, это их вагон, – воскликнула Калерия, ухватив молодого человека за обшлаг кожаной куртки. – Смотри на того мужчину в светлом кителе. Это Стыковский. Забери у него багаж. А вот и Агния Львовна с дочерью. – Из тамбура, держась за поручни, вышла губернаторша, отыскивая глазами своего супруга. Но увидев в набежавшей толпе встречающих свою подругу, была несколько удивлена её присутствием на перроне вокзала.

– Калюша, ты чего здесь, милая? Изольду провожаешь?

– Золю я на днях проводила, а теперь за тобой приехала.

– А где Кирилл Игнатьевич? Почему его нет? – С закипающим возмущением произнесла Агния.

– Давай выбираться из этой толпы, пока нас не затащили опять в вагон. Семён, забери у Дмитрия Николаевича багаж. Наденьку он сам примет.

Когда наконец всей компании удалось благополучно покинуть перрон и войти в помещение вокзала, Агния нетерпеливо потребовала от подруги объяснить отсутствие своего супруга на вокзале.

– Агнюш, у него срочные дела с приезжей комиссией из Москвы. Он даже хотел прислать своего водителя, но вы друг друга никогда не видели. Поэтому я предложила самой встретить вас и отвезти домой. Не дуйся на него, у тебя ещё будет возможность свести с ним счёты, дорогая. Идём в машину.

– Ей богу, я ему отомщу негодяю, – зло пообещала губернаторша, – будет у меня помнить.

– Мстить надо тихо, но больно, – поделилась Калерия своим опытом, – и чтобы об этом он не знал.

Хозяйка усадила семейство Толмачёвых в машину, отослав Стыковского на переднее сидение к водителю, а сама села с женщинами на заднее сидение. Автомобиль тронулся и мягко покатил по центральной улице Нижнего Новгорода. Город просыпался в утренней сутолке проснувшихся горожан, спешащих к вышедшим на линию трамваям.

– Как съездили, – спросила Калерия, многозначительно улыбнувшись своим попутчикам. – Вас с чем-то уже можно поздравить?

– Об этом позже, Лерочка. Не стану лукавить, душа моя, – понизив голос произнесла Агния, буквально на ухо подруге, – у меня к тебе маленькая просьба.

– Что за просьба, дорогая? – Удивилась Калерия, обеспокоено поглядев на подругу.

– Вы с Надей недостаточно хорошо знакомы и она меня просила свести вас поближе. У девочки здесь совершенно нет подруг, а ты ей нравишься, ну ты меня понимаешь о чём я говорю? – Агния решительно перенесла руку Калерии на колено дочери.

– Собственно, Леруша, в этом вся моя просьба. Ведь ты не будешь против, надеюсь? Своим согласием ты можешь оказать ей большую услугу. Наденька хочет узнать все стороны наших близких отношений. Для тебя, милая, это не будет стоить серьёзного затруднения?

– Откуда она знает о нас? – удивилась Калерия, бросив взгляд на сидящую рядом Надежду.

– Так мой идиот поделился с ней своими наблюдениями за нами.

– Надюша могла сама попросить об этом, как я могу отказать дочери моей лучшей подруги, – также тихо произнесла Калерия, нежно сжимая круглое колено молоденькой девушки.

– В любое время, Наденька, – шепнула она, повернув голову к своей будущей любовнице. – Впрочем, я не тороплю тебя, Только дай мне знать, девочка. – В ответ на согласие женщины, Надя признательно положила кисть руки на бедро Калерии. – Прости, моя милая, а почему ты к своей маме не обратилась с этим? Она превосходна в этом, поверь.

– Потому что мать, а я хочу это с вами, Калерия Евлампиевна, тихо ответила Надя, потупив глаза.

Калерия Евлампиевна, беззвучно шевельнув губами, благодарно целуя прелестное личико Наденьки, повернула голову к Агнии Львовне.

– Разреши поблагодарить тебя за такой подарок, Агнюша, и поделиться с тобой своим любовником, – скосив взгляд на Семёна.

– Я тебя верно поняла? – с недоумением уточнила Агния Львовна.

– Пока только услышала, поймёшь позже. Он прост, воспитан и хорош во всём. Сделаем ему карьеру, твой муж не додумался до этого, пока я Сёму не отобрала у него. Или тебе претит подобное общение с простым парнем? Напрасно, родная, мне бы ты могла довериться в этом. Наш Кирилл Игнатьевич не гнушается отношений с женщинами из простонародья, сама знаешь.

– Ты о горничных, подруга?

– О его новом водителе, хотя свечку не держала, но это для меня бесспорно, Агнюша. Не хотела тебя вводить в неуместное замешательство при виде этой дамы на вокзале, потому и напросилась сама встретить вас с поезда.

– Господи, да я назло этому та́сканному кобелю согласна переспать с Семёном. Этому мальчику можно доверять?

– Как мне самой. Не пожалеешь, Агня. Ведь мы подруги. Кстати, дорогая, Кирилл Игнатьевич предлагал увидеться вечером у вас или у нас, как мы сами решим.

– Думаю, что лучше приходите к нам. Дмитрия Николаевича я отпущу домой и вам с Надей будет проще пообщаться в её комнате.

Вскоре автомобиль остановился возле особняка губернатора. Стыковский вышел из машины и открыл дверцу со стороны Надежды.

– Позвольте вам помочь, mademoiselle.

– Благодарю, тёще своей помоги, Дмитрий Николаевич.

– Ей уже помогают, – лукаво ухмыльнулся Стыковский.

Семён помог выйти из машины Агнии Львовне, предложив руку бывшей хозяйке. Женщина пристально взглянула в глаза молодого человека и благодарно сжала запястье руки Семёна.

– Не жалеешь, что ушёл от нас к Стариковым? – коротко спросила она парня.

– Моего желания не спрашивали. Если меня выгонят, madam, возьмёте назад?

– Что так? К тебе плохо относятся, Сёма?

– Хозяйка меня ценит и я ей благодарен за это, но всегда помнил о вас, – признался парень, целуя руку Агнии.

– Мы ещё поговорим об этом, – пообещала Агния Львовна Семёну и, обернувшись к своей подруге, поблагодарила Калерию за любезность, встретив их с поезда. – Увидимся вечером, Калюша. Дмитрий Николаевич, занесите багаж в дом.

– Тогда до вечера, – попрощались женщины и автомобиль скрылся за углом.

– Мамуля, что мне надо знать, когда останусь с Калерией наедине?

– Не переживай, малышка, всему что необходимо, она тебя научит. Тебе только останется получать удовольствие и не проговорись своему жениху.

– Разумеется, моя дорогая, я давно уже не малышка.

Вернувшись к себе домой, Калерия Евлампиевна позвонила Кириллу Игнатьевичу и сообщила тому о благополучном возврщении его семейства в губернаторский особняк.

– Благодарю, Калюша, ты меня очень выручила. Агния спрашивала обо мне, почему я их не встретил?

– Конечно, Кирюша, спрашивала, Я сказала, что у тебя приезжая комиссия из Москвы. Но вряд ли она поверила. Лучше ты свою толстожопую шоферюгу подольше не показывай жене. Не думаю, что она ей чем-то понравится в своём кавалеристком галифе. Вечером мы с супругом будем у вас. Надеюсь, при нас Агния скандалить с тобой не станет. Если что, я её займу чем-нибудь. Скажи честно, изменщик, твоя пассия уже не девственница?

– Отнюдь, обещала позволить себя, как только выйдет замуж. Зато другое не запрещает, – довольно хмыкнув, заключил губернатор.

– Тьфу на тебя, извращенец! – Рассмеялась Калерия Евлампиевна. Нормальную бабу себе не мог найти?

– Тебе, Калюша, мужчин не понять. Пока она меня вполне устраивает.

* * *

– Стыковский взял пролётку и поехал домой, прихватив в ближайшей лавке коньяк, ликёр и сладкий десерт к ужину. Взбежав по деревянным ступеням на крыльцо съёмной квартиры, он постучал в дверь. Вскоре за тяжёлой дверью послышались торопливые шаги хозяйки дома.

– Кого там нелёгкая несёт? – Бранилась сонным голосом на раннего посетителя Полина Лаврентьевна, громыхая дверным засовом и накидным крючком.

Справившись с массивным засовом, хозяйка распахнула перед своим постояльцем входную дверь.

– Боже праведный! – Воскликнула Полина Лаврентьевна, прижав к груди натруженные руки, – наконец-то явился, пропащая душа. Мы-то с Катериной ждём его почитай каждый день, впору в розыск подавай.

– Да куда же я от вас денусь, милые? Во всяком случае, месяц ещё поживу в Нижнем, а там, глядишь, в Питер подамся.

– Да что ж мы через порог говорим... Заходи в дом, дай мне тебя обнять, Дмитрий Николаевич.

Полина Лаврентьевна обхватила за шею, своего постояльца, тесно прижавшись к нему тучной фигурой.

Ты, Димочка, с поезда, должно быть. Переоденься и приходи на кухню. Голубцы вчерашние разогрею с пюре. Выпить налью за встречу.

– Выпить и у меня найдётся, Поля. А вечером Катюшку зови, посидим, как водится, – предложил Дмитрий Николаевич, – соскучился я по вас, девоньки мои.

– Никак твоя невеста увольнительную дала на сутки? Оно и правильно, – рассудила Полина Лаврентьевна, выкладывая голубцы на чугунную сковороду в шипящее масло.

Когда Стыковский уже сидел за столом, Полина достала из шкафчика початую бутылку водки и разлила её по гранённым рюмкам, придвинув одну к постояльцу.

– А твою выпивку, Дима, оставим до вечера.

– Как скажешь, Поленька. Какие у вас новости за время моей отлучки?

– Всё по-прежнему, Дима. Вечерами по тебе тосковала, впору на Катьку глаз положить. Да она ко мне, вроде, не шибко расположена, видать, что нашла себе кого-то из борделя помоложе.

– Смотри-ка, у Катюши к женщинам интерес проявился? – удовлетворённо заметил Стыковский. Тем лучше для тебя. При случае будет с кем свою тоску разнообразить.

– А я, Димочка, пока вполне обхожусь без женской нежности. Давеча наняла паренька дров наколоть, зима на носу. Пока его кормила после работы, не совладала с собой и допустила к себе мальчонку. Что мне жалко, что ли. Сынок нашей девахи из борделя. Николкой кличут. Шустрый парнишка, до баб шибко охочий. Спрашиваю, чего мать-то не пользует тебя по твоей надобности? Отнекивается она, устаёт на работе с клиентами. Хотя тётушка дозволяет изредка, да её не допросишься. Гувернанткой на службе состоит при хозяйской дочке. Порой заходит за нашими мальцами присмотреть. А мне нужна постоянная баба, без выпендрёжа и ломаний. Вот он пару раз и гостевал в моей постели, благо пока без своеволия и грубости парнишка. Наконец-то тебя дождалась, Димочка, но и того вовсе терять не хочу. Днём ты на службе, вечером у невесты допоздна трёшься. Считай, родненький, никаких неудобств для тебя не будет.

– Что ж, Поленька, твоё право, я не в претензии к твоим намерениям, – согласился Стыковский..

– Хороша, что ли, твоя невеста, Дмитрий Николаевич?

– Красивая, но капризная, сплошные политесы.

– А ты будь с ней покруче, порой бабам такое бывает по нраву, – припомнила Полина Лаврентьевна бывшего любовника сестры, ныне покойного извозчика Тихона Пантюхина,.

– С супругой это себе дороже, к чему разжигать страсти в собственной жене. Для этого существуют любовницы. Их-то, как принято, и любят нежней. А в браке есть ценности и поважнее постели. Потому и спят врозь в разных спальнях.

– Возможно, ты и прав, бережённого бог бережёт, только и для замужних на любовников запрета нет. Тебе ли этого не знать по своей-то полюбовнице, с кем здесь был в тот раз у меня. Ну, да ладно, милый, кровушку погреть своей Поле не желаешь? Пока другой утешитель понежничать не заявился.

– А ежели заявится без уговора? Мне в шкафу прятаться прикажешь?

– Шутить изволишь, Дмитрий Николаевич? Нечто любовник от любовника по шкафам прячется?...

– Не скажи, «уважаемая Солоха». Была подобная ситуация у Гоголя в повести «Ночь перед Рождеством».

– Так скажу мальчонке, мол жилец вернулся и скатертью дорожка. Другим разом придёт. Я сей момент, Дима, только постельку перестелю и приходи, а как с тобой помилуюсь, посля за Катькой в бордель сбегаю, обрадую мою дурёху. Без меня, коли, кто примется в дверь колотить, не открывай, а лучше отдохни с дороги до вечера. Не успела хозяйка выйти из комнаты, как в наружную дверь не громко постучали.

– Видал его? Лёгок на помине, – с досадой посетовала женщина, – ты, милок, ложись и отдохни. Я с ним недолго. Отправлю восвояси и зайду за тобой.

– Не торопись, Полина Лаврентьевна, мне до вечера не горит. Я, пожалуй, вздремну, а как закончите, наведайся к Катерине. До вечера отосплюсь с дороги, как следует. Ну, ступай, открывай дверь, не снёс бы с петель.

Полина прошла к входной двери и отодвинула дверной засов.

– Чего ломишься, балбес, мой жилец спит у себя, – сурово процедила сквозь зубы хозяйка. – Прискакал, паршивец, ни свет ни заря. Тебе где до́лжно находиться в утреннее время?

– В гимназии, Полина Лаврентьевна, – насторожено повёл носом нежданный гость, – голубцами пахнет да, Поль?

– Опять не жрамши, не спамши в гимназию собрался?

– Запах, аж голова кругом идёт, Поль, – со стоном заканючил Николка. – Амалия только после обеда придёт, я ещё на занятиях буду.

– Проходи, шельмец, только тихо, жильца не разбуди. Разувайся, куда в ботинках пошлёпал? Боже мой, опять дыры на носках, только на днях штопала. Их тоже снимай, поганец, совсем вас мать забросила, что ли?

– У Феньки штопка неважно выходит, зато яишню знатно жарит.

–Вам с братом, что не сготовь, всё сметёте за милу душу. В другой раз приведи вашу стряпуху ко мне. Научу её ваши дырки латать, коли вашим бабам не досуг. Руки ополосни и садись за стол. Тебе пару голубцов дам, мне ещё сестру кормить. Ешь с хлебом, надольше хватит. Запьёшь компотиком и будет с тебя. Сегодня увижу вашу мать, скажу, чтобы вам няньку наняла. Хоть за младшими присмотрит. Руки с моей задницы сними, тебе ещё в гимназию не опоздать бы, а мне твои носки подшить. Ладно, паршивец, пошли ко мне, даром, что ли, примчался, – вздохнула Полина Лаврентьевна, прибирая на столе. Быстро я сказала, – ворчала она, расстегивая на себе блузку. – Раздевайся и марш в постель. Надолго не рассчитывай, у меня без тебя дел хватает.

Николка по-хозяйски взобрался на женщину, ухватив её подбородок пятернёй, впился в губы, проталкивая язык в приоткрытый рот любовницы. Полина недовольно закрутила головой, препятствуя намерению мальчишки, затолкать в рот свой проворный язык.

– Юбку, юбку забери к животу, – порывисто выдохнув, прохрипела Полина Лаврентьевна, через силу отдуваясь сдавленной грудью от жадных рук паренька.

– А ты чего без трусов, Поль? – Удивился Николка, не увидев на полных ногах любовницы столь немаловажный атрибут женского гардероба.

– Зачем они тебе сдались, Николаша? Домой торопилась встретить тебя. Видать, в спешке в бакалейной лавке забыла.

–Ты чё, Поленька, серьёзно?

– Совсем дурак, парень? Я их дома вовсе не ношу. Тебе без них совсем никак, что ли?

– Можно и без них, – согласился парень, запуская руку в густую поросль жёстких волос на лобке любовницы. Помяв его, спустился лицом к низу живота.

– Куда ты полез, балбес? Я щекотки страсть боюсь. Мать, что ли, научила языком ворочать в женских гениталиях? Брысь оттудова, извращенец.

– Как хочешь, а наша Фенечка только хихикает, когда Федька её языком донимает подмышками и меж ног. Я по началу гонял их, только эта дура за него замуж собирается, потому и позволяет ему эту сладость.

– А тебе-то почём извесно, что для баб это сладость?

– Ещё бы, Феньку всю трясёт от этого, – меня аж смех разбирает, как слышу их. Я только Федьке велю за сестрой присматривать, чтобы дворовая гопота к ней не приставала.

– Кошмар какой! Непременно поговорю с Зинаидой, – негодующе пригрозила Полина Лаврентьевна. Старший баб ебёт, младшие дристуны тоже не отстают от брата – озабоченная семейка, право.

* * *

К седьмому часу, пролётка привезла чету Стариковых к особняку генерал-губернатора. Поднявшись по мраморным ступеням крыльца к парадному входу в дом, Пётр Селивёрстович покрутил кнопку звонка. Дверь тяжело открылась, их встретил дежурный унтер-офицер губернатора.

– Добрый вечер, Серёжа, – приветствовала его Калерия Евлампиевна. Доложите господину губернатору, что генерал-майор Стариков с супругой просит аудиенции его высокопревосходительства.

– Сей момент, только доложу, – щёлкнув каблуками сапог, Сергей позвонил по телефону. – Позвольте принять ваш салоп madamе, сняв с плеч Калерии верхнее пальто, он повесил его на вешалку в гардероб.

– Mersi, Серёженька, – поблагодарила Калерия.

– Ваше превосходительство. Разрешите шинель. Проходите в столовую господа. Вас ожидают.

Из дверей столовой навстречу гостям вышла Надежда Кирилловна. Подойдя к Калерии Евлампиевне с очаровательной улыбкой, она радушно пригласила Стариковых в столовую, коснувшись своей щекой щеки Калерии.

– Прошу, проходите, господа, заждались и ужин накрыт. У меня есть отличные новости, не терпится поделиться с вами. Ведь вы являетесь прямыми участниками наших событий, Калюша. Простите, Калерия Евлампиевна, я уж по-простому, как с близкими людьми нашего семейства, – растроганно приобняв за талию Калерию, поправилась Наденька.

– Наконец-то, изволили придти господа хорошие! – в нетерпении воскликнул глава семейства. Мы тут с голодухи помираем, а вас не дождаться.

– Но, рара́, я хотела огласить повод нашего приглашения.

– К черту твой повод, Надюша. Ты хочешь, чтобы твой отец умер с голоду? После ужина сообщишь.

– Успеешь, Надюша, – поддержала своего супруга Агния Львовна. – Там ещё не всё оговорено до конца. Не всё от нас зависит.

– Надеюсь, речь идёт о свадьбе? – попыталась угадать Калерия, опустив руку на колено Надежды Кирилловны. – И это тоже, – подтвердила догадку своей подруги Агния, передавая тарелку с бульоном Петру Селивёрстовичу.

– Да ладно, Кирилл Игнатьевич, пусть скажет, предложила Агния Львовна супругу.

– Не умеешь ты держать интригу, Надюха, – махнул рукой губернатор, недовольно взглянув на жену.

– Так скажи сам, обижено предложила дочь, глядя на отца. Толмачёв разлил вино по рюмкам, стоящим на подносе, присоеденив к ним две рюмки с коньяком для себя и Петра Селивёрстовича.

– Предлагаю выпить за наших детей и за осуществление давней мечты Надежды, а именно – покинуть родительский дом, и съехать как можно дальше с глаз долой. Скажем, к примеру, в Петербург, а там, возможно, за границу с постоянным проживанием.

За столом воцарилось напряжённое молчание.

– Как всё хорошо началось... – хмыкнув, нарушил тишину Пётр Селивёрстович, с недоумением на лице, взирая на окружающих. – Или здесь не та перспектива в карьерном росте для молодого человека, или в столице сразу должность министра предлагают? Абсурд, честное слово, господа.

– Пусть попробуют, – осторожно предложила Калерия – сюда вернуться всегда успеют, – сочувственно поглаживая колено Наденьки, добавила она.

– Наденька вспыхнула и выбежала из-за стола, прижимая к глазам батистовый кружевной платочек.

– Зря мы с ней так, пожалела Калерия. Пойду к ней, успокою девочку.

– Ты ведь ничего не съела, Калюш, – окликнула её Агния.

– Позже, дорогая. Я недолго.

Калерия постучала в комнату Нади. Через дверь она услышала, как щёлкнул замок и дверь со скрипом приоткрылась.

– Я могу войти, Надюша?

Калерия переступила порог и прикрыла за собой дверь.

– Мы тебя обидели, милая? – Притянула Калерия к себе стройное тело молодой девушки.

– Ничуть, просто я нашла повод уйти от них. Ты, Калюша, умница, что догадалась пойти за мной. Нас ещё долго не хватятся?

– Лучше если мужчины примутся за карты, а я приведу сюда нашу Агнюшу и мы насладимся ей.. Она очень покорная и послушная. Этим она меня и расположила к себе в молодости. Для тебя это будет полезно узнать, каких женщин любят мужчины.

Калерия усадила девушку на диван и раскрыла ворот платья на её на груди. Покажи мне твои соски, Наденька. Они такие же тёмные, как у твоей мамы?

– Чуть бледнее и довольно жёсткие, когда я думаю о тебе, Каli.

– Хочу увидеть твои груди. Ты мне их покажешь, девочка?

– Разумеется, когда ты меня поцелуешь, любимая. Дмитрий Николаевич их обожает. Он и мамочку высоко ценит за её грудь. Видела их вместе. Я им позволила близость. Это было волшебство, когда он её брал.

– Они знали, что ты подсматривала за ними? – усмехнулась Калерия, – целуя открытую шейку Надюши.

– А я и не скрывала от них это. У нас договор на совместное общение. Когда я по здоровью не смогу принадлежать ему, приходит мама и всё происходит без проблем. Я даже могу оставаться с ними, но маме это не нравится.

Калерия нежно поцеловала свою любовницу в её мягко очерченный рот.

– Впервые я целуюсь с женщиной, – расслабленно улыбаясь произнесла Надежда, выпуская груди из лифа. – Теперь можешь привести сюда маму. Она хотела меня ещё в Питере и я ей обещала это, но только после тебя.

– А что будет с нами, когда вы с Димой уедите в Петербург? – Спросила Калерия, целуя тугие соски на груди Надюши. – Ведь мы будем скучать по тебе, наша девочка. Не одевайся без нас, милая. Нашу Агнюшу мы разденем вместе, скромницу нашу.

Калерия поднялась с дивана и вышла из комнаты.

– Ну, что с Надей, волнуясь спросила Агния вошедшую подругу.

– Всё обошлось, немного понервничала, девочка. Тебя, Агнюш, зовёт. А мужчин мы не будем отвлекать от карт.

Продолжение следует