Проводив Николку в гимназию, Полина Лаврентьевна взглянула на настенные ходики и поспешила в заведение Жозефины Карловны. В дверях заведения её встретил Иван Северьяныч, одетый в шинель с начищенной бляхой на кожаном ремне. С почтением вытянувшись во фрунт, приложив руку к козырьку, Северьяныч бойко пересказал Полине о происходящем в заведении.

– Здравия желаю, Полина Лаврентьевна. С осмотром девушек прибыли?

– Нет, Иван Северьяныч, по другим делам. Жозефина Карловна занята?

– Хозяйка у себя с бухгалтершей счета проверяют. Нынче Жозефина Карловна вашей сестре своё недовольство высказывала. Мамзели, курвы бесстыжие, дерзят Катерине Лаврентьевне: выпивкой балуют, сигареты дорогие требуют. Вот хозяйка шибко бойким рыла начищает.

– Сама или с помощником? – Прислушалась Полина Лаврентьевна к визгам девиц, доносившимся из коридора первого этажа.

– Зачем сама, – уточнил Северьяныч, – с буфетчиком нашим. С ними, шалавами, по-другому никак нельзя, вроде, как мытарить девок закончила. Вы уж не суйтесь к ней под горячую руку, пущай поостынет малость, наша хозяйка.

– Не буду, Северьяныч, я Катерину Лаврентьевну хочу увидеть. Зинаида нынче не выходная? Сходи за ней, пожалуйста, Иван Северьяныч.

– Слушаюсь, Полина Лаврентьевна, сей момент приведу, – подхватился старик, скрывшись за дверью женского гардероба.

Через пару минут в вестибюль вышла Зинаида. Шёлковая цветастая шаль, туго стянутая на широких бёдрах крепким узлом, тонкая сигарета в углу накрашенного рта, глубокий разрез на пёстрой юбке до самого бедра. Женщина подошла к Полине Лаврентьевне и поздоровалась.

– Случилось что-то, Полина Лаврентьевна?

– Пока ничего, Зинаида, – успокоила женщину Полина, – я к сестре пришла, и с тобой потолковать хочу.

– Что такое? Я вас слушаю. Николка безобразит? – встревожено глядя в глаза Полины, обеспокоилась Зина, выбрасывая окурок в урну.

– С кем твои младшие целыми днями околачиваются? Кто за ними смотрит без тебя? У меня дочь вот также без присмотра шалавой выросла. Теперь в прислугах спину гнёт у господ. Я всё шибко занята была, а чем девчонка целыми днями занималась и в голове не держала. Ты о чём думаешь, почему няньку детям не наймёшь? Николку твоего вижу порой, Забегает ко мне по случаю. Когда покормлю, когда в койке твою сестру подменю парнишке. А младшие, глядя на старшего, тоже безобразят не по возрасту. Федюшка твою Феню глупостям учит. Глядишь, как в возраст войдут, сама ко мне девчонку приведёшь. А я грех на душу брать не захочу. Первая беременность может оказаться и последней для неё. Моя Стешка прошла через такое, вполне может и не стать матерью. Проблемы Николки я ещё могу пока решить, а вот твоих мальцов уже вряд ли. Решай сама, что для тебя нужнее собственные детки или эта поскудная работа. Ну, ты не обмирай раньше времени, ищи ребятне няньку. Дети ростут, а с ними и проблемы тоже.

– Полина Лаврентьевна, а может, я вам буду платить на детей, пока могу работать здесь? Сколько положите, столько и буду.

– Чудачка, я квартирантов держу, повитухой практикую по случаю, к вам сюда хожу на подработку. Куда мне ещё троих на шею, да и те мал мала меньше? И нянька из меня никакая, свою дочь проворонила. А твой Федюшка подрастёт, ко мне в постель полезет, глядя на брата. Собственно говоря, на месяц я ещё подумаю. Но к вам ходить, Зина, я не могу. Младших ещё размещу у себя в комнате, а уж Николке остаётся только столоваться. Не укладывать же его к себе в кровать. В свои выходные будешь забирать свою малышню домой. А с Николкой заканчивай своё непотребство. Работа у тебя не располагает к общению с ним. И мне показывайся чаще, чтобы не принесла в дом какой заразы. Поняла меня, Зинаида?

– Разумею, конечно, а сколько положите на содержание моих ребятишек, Полина Лаврентьевна?

– Не дороже чем за няньку со стороны. Потом сочтёмся. Постельные мои дела с Николашей в счёт не идут. Парнишка взрослый и мне не во вред здоровью пока. Тебе этого и на работе за глаза хватает.

– Полина Лаврентьевна, для меня сестра ро́дная столько не делает, горестно прошептала Зинаида, скорбно глядя повлажневшими глазами на женщину.

– Не задорма́ берусь, Зин. Может, перед богом за дочь свою грех замаливаю. Как знать, глядишь, из твоей Федосьи смогу сделать, что не смогла сделать из своей. Недаром, её имя «Богом данная». Завтра пусть Николка ребятню ко мне приводит перед занятиями в гимназии. Ступай, Зинаида, кликни мне мою сестру на пару слов.

Зинаида, признательно пожала руку Полины Лаврентьевны, поднимаясь со стула.

– Будет тебе, Зин. Руки-то моешь после своих клиентов? Иди, милая, вон моя Катерина сама идёт.

Катя удивлённо воззрилась на сестру, увидев ту, сидящую в кресле в вестибюле.

– Поленька, ты чего пришла, ? Сегодня не твой день, как-будто?

– Катюша, тебе, за что хозяйка выговаривала нынче? – строго спросила Полина сестру.

– Пустяки, Поль, оно для острастки девчонкам, – успокоила Катерина. – Обычная дисциплинарная процедура. Ты зачем в такую даль прибежала, случилось что?

– Дмитрий Николаевич вернулся из Питера, желает тебя повидать, пока не съехал с квартиры. Ты уж приходи сразу ко мне вечерком.

– Обрадовала меня, Поленька! – Зарделась тихой улыбкой Катюша. – Непременно буду, но не раньше восьми вечера. У меня девки канкан репетируют. Измучилась с ними, тёлки безмозглые, кто в лес, кто по дрова, никакой слаженности в движении.

– Медведей в цирке учат, и этих научишь, – ободрила сестру Полина Лаврентьевна.

– Слышала, что к тебе Зинкин сынок повадился. На кой чорт он тебе сдался? – вспомнила Катерина.

– При надобности авось и сгодится, где по хозяйству подсобит, а где по мужскому делу лишним не будет. С Зинаидой я сговорилась, она не против. Сестре её вовсе не до него, а мне без мужской ласки тоже не сладко. Впору бабу какую-нибудь заводить для нежностей. Сама-то кем пробавляешься, Катюха?

Катерина робко повела головой по сторонам и, понизив голос, неохотно призналась:

– С сынком хозяйки бывает по случаю. Парень не балованный, но свою мать изрядно донимал, так она его нам с гувернанткой определила для этих дел с доплатой за труды.

– Видать, злыдня, ты и с гувернанткой успеваешь перепихнуться? Ко мне интереса вовсе не имеешь, а зря, дорогая. Меня учить в этих делах нет необходимости.

– Так у тебя теперь есть с кем... – смущённо напомнила Катя.

– Одно другому не помеха, – категорично возразила Полина, – с бабой оно тоже не без интереса и поговорить с ней, и понежничать, всегда время найдёшь.

– А что прежде молчала, Поль? – удивилась Катерина.

– Думала, что сама предложишь, а ты всё молчком норовишь, таишься от родной сестры, – с обидой в голосе урезонила сестру Полина.

– Не ловко как-то предлагать такое сестре.

– А с гувернанткой выходит, не постеснялась любодействовать?

– Будет тебе, Поленька, только скажи, когда захочешь меня. Я ведь без возражений, дорогая, – заверила сестру Катя. – Мне самой после вас с Дмитрием Николаевичем всегда хотелось этого.

– У меня теперь не всегда будет время. Я деток Зины взяла к себе до её выходных. И бабе помогу, и самой не так одиноко одной в доме.

Катерина с осуждением качнула головой, но спорить не стала. – Внучат захотелось, что ли, няня Поля?

– Одной тоскливо стало. Пойду, пожалуй, пока на хозяйку не наскочила с её дисциплинарными процедурами, – тяжело вставая на ноги, Полина направилась к дверям заведения.

Иван Северьяныч услужливо распахнул перед ней дверь, поинтересовавшись у Полины:

– Когда с осмотром изволите прибыть, Полина Лаврентьевна?

– На днях, мой друг, непременно загляну.

– Халдам нашим, когда манду мыть?

– Каждый день и всё прочее тоже, – наказала Полина, выходя на улицу.

* * *

Амалия заварила кофе и пошла в свою комнату разбудить Гришку. Парень лежал, уткнувшись лицом в подушку.

– Гришенька, скоро мать придёт, а ты всё ещё в спишь. Того и гляди Агаша проснётся, а ты голяком в моей постели нежишься.

– В первый раз, что ли? Что она меня раньше не видела в твоей комнате?

– Джу застанет тебя в таком виде здесь, мне штраф выпишет, а я деньги терять по твоей милости не хочу. Вставай, наказание моё! – В отчаянии воскликнула Амалия, стаскивая одеяло с Гришки. Тебе с Катюшей нынче предстоит, а ты до полуночи меня донимал своим стояком, бесстыдник.

Изловчившись, парень ухватил гувернантку за запястие правой руки, проворно бросил женщину на кровать.

– Ну что попалась, моя девочка? – Стягивая домашний халат с плеч женщины глумливо поинтересовался Гришка.

– Как это будет по-немецки, пошляк?

– Еrwischt, mein mädchen.

– Выучила балбеса на свою голову, – задыхаясь сбивчиво произнесла Амалия, пытаясь высвободиться из сильных рук воспитанника.

– А как будет по-немецки, я тебя хочу? – в свою очередь спросил Григорий.

Я тебе и по-русски скажу, мерзавцу. Пошёл вон, паразит! – Возмущённо простонала Амалия, покорно раздвигая колени под натиском своего любовника.

– Чорт с тобой, негодяй. Fünf minuten Schwein! – успела выдохнуть женщина неуёмному насильнику, ощутив жёсткий член в своём влагалище.

– Другое дело, мeine geliebte Frau

– С любимой женщиной так не обращаются, Григорий.

– Первая женщина, она всегда самая любимая, заметил любовник.

– Первой женщиной, Гриша, для тебя была твоя матушка.

– Мать не в счёт, она всегда только мать, а ты для меня совсем другое.

– Вот именно, платная шлюха. Ты ко мне так и относишься. С Катериной так же себя ведёшь? Ну, чего задумался? Будешь сегодня кончать или мне уже не на что надеяться? Мне после тебя с твоей матерью предстоит тоже самое. Представляю, что будет с Агашей лет через пять если в вашу породу пойдёт.

– Хочешь, Аля, я для тебя её в двенадцать лет женщиной сделаю?

– Совсем идиот, что ли!? Она же ребёнок ещё. Я вот Джу скажу, что ты мне предлагаешь.

В дверь осторожно постучались и в проёме приоткрывшейся двери появилось личико Агаши.

– Madam, мы скоро будем завтракать?

– Дождался, паразит?! Иду Агашенька. Заспалась я сегодня что-то. Умывайся, детка. Я сейчас выйду. Ро́жу хоть бы под одеяло спрятал, – раздражённо прошептала Амалия Гришке, хватая со стула свой халат, лихорадочно ловя рукава у себя за спиной и безостановочно кляня себя: – О мein Gott! Старая похотливая дура! Пусть меня бог накажет за все мои грехи.

* * *

Выйдя на остановке трамвая, Надежда Кирилловна лёгкой походкой направилась к дому генерала Старикова. На крыльце особняка она огляделась по сторонам и позвонила в дверь. На звонок раздалось шарканье ног старого камердинера и дубовая дверь медленно открылась.

– Кого изволите, барынька? – С напускной строгостью, прокашлявшись, произнёс старик.

– Калерия Евлампиевна дома? – поинтересовалась гостья.

– С утра из дому не выходила, как о вас прикажите доложить?

– Успеешь доложить, прими мой салоп, – остановила Надежда старика, скидывая с плеч тёплое пальто на руки камердинера.

– Толмачёва Надежда Кирилловна по приглашению вашей хозяйки, ступай, дед, докладывай – распорядилась Надя.

Пока старик ходил с сообщением о прибытии незнакомки, Надя присела на стул с высокой спинкой, в ожидании приглашения пройти в будуар Калерии Евлампиевны. Ещё вчера приглашение на встречу она получила по телефону. Матери Надежда не говорила о своём визите к Калерии, сославшись на необходимость пройтись по магазинам и подкупить недорогую бижутерию, а также всякую швейную мелочь. Возможно, также навестить своего жениха по месту службы в Управлении. Из своей комнаты вышла Калерия, радушно приглашая Надю войти к ней в комнату. Лицо женщины было напряжено, глаза выдавали волнение и скрытую тревогу.

– Калюша, что с тобой, милая, ты плохо спала? – удивилась Надежда, вглядываясь в лицо своей партнёрши. – Может, стоит перенести наше свидание на другой день?

– Действительно, Наденька, что-то мне поплохело с утра. Хотела позвонить тебе, извиниться за моё несвоевременное недомогание, а потом передумала, решив, что вдруг Агния станет волноваться и соберётся приехать ко мне. Но я нашла чудесный выход. Если ты доверяешь моему вкусу и опыту в женских слабостях, то я могу предложить тебе мою Стешу. Чудесная девчушка, она тебе понравится и ты велеколепно сойдёшься с ней. Можешь, дорогая, пользоваться моей Степанидой в своё удовольствие. Всему, что необходимо, она мной обучена.

– Это так неожиданно, Лерочка. Мне мама говорила о ней, как о превосходной любовнице. Но будет ли с моей стороны это порядочно, променять тебя на другую любовницу? Впрочем, я доверяюсь тебе во всём, поступай, как знаешь.

– Вот и прекрасно. Я схожу за ней. Сейчас Стешка придёт к тебе, а я не буду вам мешать. Побуду в гостинной. Она у меня в прислугах, но очень аккуратная и чистоплотная девица.

Заглянув в каморку прислуги, Калерия предупредила Степаниду, одёрнув на крепких бёдрах служанки широкую юбку.

– Помнится, Стеша, что ты хотела полюбезничать с дочкой Агнии Львовны? Так тебе повезло, дурёхе. Надя ждёт тебя в моей спальне. Помни, что она является невестой Дмитрия Николаевича, смотри, глупая, не ляпни Надежде, что ты с ним спала когда-то. Всё о том, что касается меня с ним, вообще забудь. Занимайся тем, чем я тебе приказала. Надеюсь, что ты меня поняла? Сделаешь ей то, что обычно мне и без фокусов. Цени свою хозяйку, не каждой доводится с дочерью губернатора выделывать такое. Сделаешь своё дело, от неё тех же услуг не жди, не забывайся, мерзавка, с кем дело имеешь, она тебе неровня.

– Спасибо, Калерия Евлампиевна, всё до последнего словечка запомнила. Выполню всё, что наказали.

– Понадобятся мои игрушки для развлечения, знаешь где найти. Ступай пока не передумала.

Стешка с готовностью припала к руке хозяйки и опрометью выбежала в коридор, в предвкушении обещанной награды своей хозяйкой.

* * *

Волнение Калерии Евлампиевны было вызвано непредвиденным обстоятельством. За завтраком женщина ощутила лёгкую тошноту, первое, что ей подумалось, что продукты были несвежие, однако это повторилось позже и даже резче прежнего, отчего она была вынуждена метнуться к раковине в ванной. В зеркале отразилась несвойственная бледность на лице генеральши. А что если это беременность, мелькнула пугающая догадка в голове Калерии... Послать за доктором, женщина категорически отказалась. Сославшись на лёгкое недомогание, она отослала Степаниду заниматься хозяйством и позвонила Стыковскому на службу.

– Если я не ошибаюсь, мой друг, хозяйка твоей съёмной квартиры что-то смыслит в акушерстве? – осторожно начала Калерия Евлампиевна.

– Считай, милая, она профессиональная акушерка. При необходимости практикует оказание услуг на дому. Ты хочешь показать ей Степаниду?

– Скорее, мне самой следует показаться твоей хозяйке. Огласка о моём намерении полностью исключена для посторонних. Полагаю, что ты в этом, как никто заинтересован.

– Это то, о чём я думаю?... – Резко понизив голос, осторожно спросил Дмитрий Николаевич.

– Ответ мне бы хотелось получить от твоей хозяйки. Она часом не сплетница, ей можно доверять? – раздражённо прервала Стыковского Калерия.

– Об этом можешь не беспокоиться, это её работа.

– Тогда, пожалуйста, договорись с ней о моём визите, не называя моего имени. Завтра позвони ко мне, буду ждать. Не пугайся, Дима, результат моего недомогания тебя не коснётся ни в коей мере – папочка, – ёрнически добавила Калерия, положив трубку на рычаг телефона. Пусть поволнуется немного, ему это полезно на будущее.

* * *

Стешка поспешила к двери хозяйской спальни и негромко постучалась. Ручка дверного замка неторопливо щёлкнула и дверь приоткрылась. На пороге стояла Надя, с лёгким румянцем на щеках.

– Добрый день, Надежда Кирилловна, изволили меня звать? – потупив взгляд, тихо произнесла горничная, исподволь любуясь красотой молодой женщины..

– Изволила, милая кокотка, заходи и запри дверь. Просьба к тебе, дорогая. Хочу попросить сделать мне стрижку, как у Калюши и у моей maman, сможешь? Не отпирайся, я видела на них твоё искусство. Я заплачу, не сомневайся.

– А у вас с собой бритвенные принадлежности? – кривя сдержанную улыбку, осведомилась Стешка.

– Захватила по случаю. Берёшься за работу, Стеша? – настаивая, продолжала Надежда.

– Как я могу отказать такой красавице, да ещё дочке моей любимой Агнюши, пропела, обворожительно улыбнувшись Стешка. Вы рисуночек выбрали на картинке? У моей хозяйки он в верхнем ящике столика спрятан. – Стешка извлекла листок с образцами стрижки и показала заказчице.

– Пожалуй, этот не очень сложный? Указала Надежда на выбранный эскиз фигурной стрижки.

– Главное, чтобы вашему жениху был в удовольствие при кунилингусе. Хотя мужья этим редко радуют своих жён. Для этих занятий более приспособлены любовники или любовницы. Собственно, пока вы живёте в Нижнем, я бы всегда могла вам поспособствовать с этим, заодно и бритовкой когда необходимо подправить волосики в нужных местах. Вам доводилось мужчине делать минет?

– Было дело, но, помнится, он был не в восторге, – откровенно призналась Надежда. Минету ты тоже можешь научить? Только не на чем показать толком. – с сожалением заметила Надя.

– Можно воспользоваться игрушкой из салона. У хозяйки есть такой. Я возьму с собой. Если желаете я научу, идёмте в ванную. Только не сердитесь за моё своеволие, моим девочкам оно по нраву. – В ванной Стеша помогла раздеться Надежде и наполнила тёплой водой чугунную ванну.

– Можно приступать если не передумали, – снимая с себя белый фартук и платье с кружевным воротничком, предложила Стеша. – Только позвольте мне вас осмотреть. К такой красоте, Наденька, и прикоснуться неловко. Простите, я по имени только наедине, а при посторонних согласно установленному этикету. Что у тебя подмышками? Это я подберу почище. А вот ниже сделаем, как на рисунке, будешь довольна. Давай сначала займёмся твоей красотой, а уж потом прочими удовольствиями. Доставай свою бритву, а я разведу мыльце подушистее.

* * *

Стыковского во дворе дома Полины Лаврентьевны встретила сама хозяйка.

– Думала, что придёшь раньше, но Катюхи всё равно пока нет. Явится позже, но мы и без неё хорошо посидим. Снимай свою шинель и проходи к себе. Переодевайся в домашнее и ступай на кухню. Покормлю до неё. Расскажешь, как съездил в Питер.

– Всё расскажу и погворим о деле. Возьми этот пакет из продуктовой лавки, будет чем порадовать сестрёнку после работы.

– Да к чему беспокоился Дмитрий Николаевич? Ужин готов, голодной Катюшка не останется. Хотя я ей запретила жрать в её борделе без нужды. Дома готовить ленится, ко мне не набегаешься.

Через четверть часа Стыковский сидел на кухне перед тарелкой наваристых щей и вёл обстоятельную беседу с хозяйкой.

– О каком деле хотел поговорить, Дмитрий Николаевич? Надеюсь не с моей работой связано?

– В самую точку, Поленька, даже не знаю с чего начать.

– Вернее будет с того случая, когда приводил к себе свою зазнобу, Дима, – подсказала Полина Лаврентьевна. А в женихи, надо понимать, не к ней прописался. Дамочка, поди, замужняя и сразу её не бросил с того разу. Коли только сейчас возникла необходимость обратиться ко мне.

– Как в воду глядишь, Полина Лаврентьевна.

– Какой срок ты, конечно, не знаешь?

– Вчера позвонила мне на службу, просила о консультации у тебя.

– Беременность, по-видимому, первая, детей бог раньше не давал и мужа боится. Дело знакомое. Ко мне таких клиенток частенько заносит. То мужья пьянь старая, для зачатия непригодные, то сами бабы – дуры последние.

– Что ж, твоё присутствие не обязательно, дорожку ко мне ещё помнит. Пусть к обеду приходит. Из какого сословия твоя протеже?

– Из дворянского. Всё остальное просила не разглашать.

– А мне это без нужды знать, Димочка, – заверила Полина Лаврентьевна. Мне это для того, чтобы знать по-каковски с ней говорить – на ты или на вы.

В коридоре раздался резкий звонок колокольчика.

– Встречай свою Катюху, Дмитрий Николаевич. При ней о нашем разговоре помалкивай. Любит она тебя, дура чумрудная, присушил по́ходя бабёнку.

– Если только ненароком, направляясь в коридор, согласился Стыковский.

Вскоре послышался восторженный визг Катерины и Дмитрий Николаевич внёс в кухню на руках смеющуюся Катюшу.

– Ну забралась на мужика, вертихвостка. Мой руки, коли прибежала. Садись к столу, буду кормить.

– С утра мечтаю поесть бы наваристых щец, – вдыхая дивный аромат исходящий из глубокой тарелки. Чесночку бы ещё, в заведении острые приправы не полагаются, дают всё какие-то овощные супы, чтобы фигуры берегли. Девушки по-тихой из буфета чесночной колбаской пробавляются.

– Мясцом обойдёшься, у тебя нынче гость дорогой. Дима, наливай для аппетита по маленькой, даром что ли принёс.

Дмитрий Николаевич с готовностью наполнил рюмки Смирновской водкой и передал их женщинам.

– За встречу и удачу в делах наших праведных, девочки. Торжественно произнёс он, чокаясь рюмками с сёстрами

– Деяния наши не во всём богоугодные, – усомнилась Полина Лаврентьевна, – ибо на грехе взращены. Одно скажу всё ради хлеба насущего. Сейчас макарончиков с гуляшом положу. Селёдочкой и огурчиками закусывайте, милые.

– Покаяться тебе хочу, Дима, что заранее не предупредила. Двух ребятёнков себе взяла. Мальчонку с сестрой. Ты их только после работы увидишь, а так смирные сиротки. Тебя ни в чём тревожить не будут. Меня захочешь, так к себе зови, они нам не помеха.

– О чём речь, Поля, поступай, дорогая, как знаешь. Я вовсе могу в скором времени в Питер перебраться.

– Как же мы без тебя, Димочка!? – Всхлипнула Катюша, прижимаясь лицом к плечу Стыковского.

– Буду приезжать к родителям жены, бог даст, свидимся, – целуя заплаканные глаза Кати.

Закончив ужин, Полина отправила молодых людей к постояльцу в комнату, пообещав непременно заглянуть к ним позже.

Пусть попрощаются напоследок, как положено, решила про себя Полина Лаврентьевна. Разойдутся их дорожки, хоть вспомнить будет что порой.

Продолжение следует