Впрочем, эта молодая стервоза не так далека от истины. Но по дерзкой роже, в другой раз, хлестнуть следует. Пусть Женьку шельмеца шпыняет. Я ему не ровня.

Стеша намылила спину хозяйки лавандовым мылом, затем смыла со спины душистую пену и невинным голоском поинтересовалась, заглядывая через плечико Калерии Евлампиевны:

– Барыня, спереди позволите вас помыть?

– Осторожно и без мочалки. Помоги встать на ноги.

Стешка с готовностью подхватила барыню за талию, подставив той своё плечо. И завладев её соском, заиграла язычком по темнеющей вершине окружности груди.

– Одурела, идиотка!? Пусти сейчас же, дрянь. Выпорю паразитку. Чего удумала, ненормальная, барыню сильничать!.

Однако чавканье губами по соскам хозяйки не прекратилось. Не в силах вырваться из цепких объятий служанки, Калерия смирилась, замерев от нарастающей тяжести в бёдрах. Пальцы левой руки Стешки скользнули вниз и завладели наружными губами в тесной промежности хозяйки.

– Ну, прекрати же, отпусти в конце концов, мерзавка. Что ты издеваешься что ли? Я кричать буду. Я тебя, стерву в бордель отдам, лесбуху ненасытную.

Стешка оторопело уставилась на Калерию, словно прикидывая про себя. – «Врёт или вправду сказала барыня. Значит больше не увижу мою хозяйку, а любить её будет этот остолоп кучерявый. А может и вовсе чужой. Ведь собирается куда-то идти, стала бы бритву спрашивать».

– Пошла вон, дура! – Калерия с силой оттолкнула зарвавшуюся прислугу. – Нашла над кем власть показывать. Ещё раз такое позволишь, вышвырну на улицу к чертям собачьим.

– Вышвырнет она! А кто барчука ублажать станет и манду вашу холить, этот что ли, шельмец? Подумаешь, оскорбили лаской не по чинам. Может, моя-то любовь самая верная и преданная. Сами ещё захотите позвать не раз, а поздно будет. Нет больше крепости на людей.

– Это куда ты денешься без позволения? – искренне возмутилась барыня.

– Известно куда, в бордель, конечно, сами изволили сказать.

– Туда ты всегда успеешь, срамница. Ишь моду взяла хозяйке грубить! Слей ковшик на грудь, сама вымоюсь, припадочная.

– Простите меня, Калерия Евлампиевна. Не совладала с собой из-за красоты вашей. Позвольте уж мне домыть вас. И бритовкой подобрать чуток, чтобы не кололось шибко.

– Только без вольностей мне, не забывайся кому служишь, дурёха.

Стешка намылила руку мылом и провела ей по возбуждённым соскам барыни.

– Оставь грудь, и так обсосала до блеска, ниже мой и внутри осторожно пройдись пальцами. – предупредила Калерия, придерживаясь за склоненную спину Стеши.

– Достаточно. Вечером помоешь если понадобится.

– Всегда к вашим услугам, барыня. Всё сделаю, как скажете. К ночи вам Женька понадобится?

– Ещё не знаю, можешь попользоваться без меня.

– Надоел он мне, я вас дождусь, Калерия Евлампиевна.

– Как знаешь, полотенце подай. К ужину приду, барина без меня не корми, пусть меня дожидается. Идём, поможешь мне одеться.

Уже одетая, Калерия, сидя на диване, распорядилась позвать к себе Женьку.

– Что у тебя в гимназии, лоботряс? Урок отвечал? На что ответил? – парень помялся и неопределённо пожал плечами.

– На твёрдый неуд с плюсом. Завтра ещё спросят. Сейчас пойду готовиться.

– Нет, видали кретина?! Вот прикажу Михеичу тебя розгами отходить. Да с такими плюсами ни в какое кадетское училище не примут.

– По́лно вам, тётушка. Один звонок Петра Селивёрстовича, примут, как миленькие. Генералу не посмеют отказать. Да и тебе, Калюша, спокойнее без меня будет.

– Ты опять за своё, недоумок! Никакого почтения к тётке, охламон. – озлобилась Калерия Евлампиевна.

– Изволите напраслину на меня возводить, тётушка. Я всегда к вам с полным почтением, – заверил Женька, впиваясь в губы любовницы, при этом удерживая Калерию за подбородок.

– Да вы что все, с ума посходили что ли? Лезут со своими нежностями, подлецы! – разгневано взъярилась Калерия Евлампиевна. – Пшёл вон отсюда!!!

Женька, не ожидая столь бурной реакции на свой наглый поступок, опрометью бросился из спальни тётки.

– Нет, каков мерзавец! – заломив в отчаянье руки, воскликнула Калерия Евлампиевна. – Кем этот наглец себя возомнил?

– А что я вам говорила, барыня? – услышала она в приоткрытую дверь из спальни, мстительный Стешкин голосок.

– Ты мне ещё будешь выговаривать, мерзавка! – расстроено крикнула хозяйка, утирая губы платком. Ступай, проводи меня. Михеича пошли за коляской. Господи, что за день такой?

Калерия Евлампиевна одёрнула на себе ворот платья, заглянула в сумочку, окинув взглядом себя в зеркале, вышла из комнаты, шурша широкой юбкой на узком кринолине.

– Барыня, зонт возьмёте? – спросила Стеша, подавая хозяйке шляпу с широкими полями.

– Обойдусь без зонта. Выгляни за дверь, Михеич нашёл коляску?

– Уже ждёт вас, – сообщила Степанида, заботливо оглаживая спинку хозяйки. – Просто красавица, дай бог вам удачи, – перекрестила она в след Калерию.

– Стешка, не болтай всякий вздор, – строго буркнула Калерия Евлампиевна, выходя за дверь. – Добрая, но дура, – посетовала она про себя.

Сев в коляску, Калерия назвала адрес и приказала ехать скорее.

Степанида, дождавшись возвращения Михеича, тут же подступилась к нему:

– Дедунь, куда барыня поехала? Адрес какой назвала?

– А тебе что за дело, куды господа едут? – но полученный от Степаниды пятак, сразу возымел нужный результат, – на фатеру к губернатору, – многозначительно подмигнул старый камердинер.

– Сколько я у них служу, сроду она никуда не ездила, даже лошадей своих не держат – недоумевая, проронила Степанида, – а тут вдруг собралась, незнамо зачем.

– Выходит, что есть зачем, – закуривая козью ножку, рассудил старик, – может, по женским надобностям отправилась, нам они не сообщают.

– Может оно и так, только ты барину не докладывай, коли не спросит. Меньше знаешь, крепче спишь, – посоветовала Степанида, отмахиваясь от едкого дыма самосада камердинера. Лучше мне передавай если что-то путное. Мой пятачок на твой табачок способнее будет.

* * *

Коляска остановилась у крыльца особняка генерал-губернатора. Калерия, расплатившись с извозчиком, сошла со ступеньки экипажа. На звонок в дверь, послышался лязг щеколды замка. Дверь открылась и гостья вошла в дом, признав того же унтера, что и в прошлый визит встречал гостей Кирилла Игнатьевича.

– Добрый день господин унтер, – поздоровалась она, – я к Агнии Львовне по приглашению.

– Серёжа, пожалуйста, пропустите мою гостью. – донёсся с лестницы голос хозяйки дома. – Калерия Евлампиевна, поднимайся ко мне. Надюша ушла, право я тебя, заждалась. Кирилл Игнатьевич с самого утра в своём департаменте. Не с кем словом перемолвиться. Идём ко мне в комнату. Сергей, меня не беспокоить по пустякам.

Давние подруги прошли в уютную комнату хозяйки, Агния закрыла защёлку на двери и развязала ленту широкополой шляпы на голове Калерии, отложив головной убор на будуарный столик у кровати.

– Я извелась, Лерочка, с той минуты, как ты согласилась придти ко мне. Надю с трудом отправила к модистке. Сказала, что хочу провести время со своей подругой. Приляг на кушетку, хочу тебя поцеловать, как в наши прежние времена. Ты дивно пахнешь, милая. Хорошо, что не надела этот несносный корсет. Для твоей груди он необязателен. Заметь, на мне кроме пеньюара ничего нет, – интригующе улыбнулась Агния Львовна.

Агния склонилась над своей гостьей и поцеловала приоткрытый рот Калерии. Долгий поцелуй прерывался тихими и томными вздохами женщин. Руки Агнии блуждали по телу своей подруги, постепенно освобождая глубокий ворот платья от пуговиц, попутно лаская её плотные груди с твердеющими сосками, и вновь погружая свой язычок в глубину податливого рта подруги.

– Леруша, я начинаю ревновать тебя к моему мужу, при мысли, что он будет распоряжаться твоим дивным телом, ласкать груди, мять руками твои бёдра, запускать пальцы в волосики твоего мягкого лобка.

– Там их не так уж много милая. Недавно я рассталась с ними. Это непривычно, но очень удобно и даже элегантно в глазах твоего партнёра.

– У тебя есть партнёр? – удивилась Агния, слегка отпрянув от лица подруги.

– Или партнёрши, – поправилась Калерия, смущённо глядя на любовницу.

– У меня есть соперница? – недоверчиво протянула Агнесса, перенося руку на низ живота Калерии.

– Надо же мне решать свои женские проблемы с кем-то, Агнюша? Твоего мужа я вовсе не знаю. Потому и спрашивала тебя о его пристрастиях в постели. Успокойся, милая, тут причина не в нём. Это всего лишь моя прислуга. Однажды она поделилась со мной своим опытом в обращении с женщиной. Дело в том, что её любовник предпочитает делать ей куннилингус без волос на этом месте. Я не поверила, что мужчине это может нравиться, но она уверяла, что в французских женских журналах это весьма популярная тема по целому ряду причин: не попадают волосы в рот мужчине, упрощается гигиена по уходу за интимным местом на теле любовницы. Даже некоторым мужчинам нравится доставлять своей любовнице удовольствие, их это крайне возбуждает.

– Уму не постижимо, Леронька! Позволь я взгляну на это безобразие, дорогая.

– Напрасно ты так категорично об этом, мой ангел, – вставая с диванчика успокоила подруга свою любовницу.

Калерия не спеша стянула с бёдер юбку к ногам, приспустив с себя панталоны. Слегка расставила стройные ножки для более удобного обзора, при этом, склонив на бок голову, посмотрела на Агнию.

– Кирилл Игнатьевич это не одобрит, Лерочка, – с сомнением поделилась Агния.

– Потому он это тебе не делает, – с сожалением заключила Калерия. Получать мужчине наслаждение от минета и не возвращать тем же женщине, это так эгоистично со стороны мужчин... Вот и приходится восполнять недостаток нежности с женским полом. К этому приходят многие женщины, но предпочитают об этом умалчивать, по понятным причинам.

Агния, с робким ощущением смущения, провела рукой по чисто выбритым местам на лобке Калерии, признав для себя справедливость в суждении подруги.

Калерия добросовестно продемонстрировала себя со всех сторон, позволив не только касаться укромных мест на себе, но и ощутить удовольствие от мягких прикосновений своей партнёрши. При этом невольно содрогалась от возникшей в промежности влаги, стекающей по стройным ногам.

– Агнюша, я до того разомлела, от твоих прикосновений, что едва сдерживаю себя, чтобы не кончить. А мне следует подготовить тебя к подобным ласкам.

– Не возражаю, дорогая моя, но прежде скажи, как тебе всё это удалось сотворить с собой? Ведь салонов для подобных процедур вряд ли найдёшь.

– Я даже не искала таких заведений. Всё это сделала моя прислуга, Степанида. Я только ей смогла довериться в этом.

– Неловко признаться, но хочу для себя сделать тоже самое. Я бы ей заплатила если она согласится.

– А как к этому отнесётся твой муж? – напомнила Калерия

– Если он положительно воспримет это у тебя, то и мне простит мой эксперимент. Лерочка, а чем я буду обязана ей?

Найдёшь отрез ситца на платье и попользуешься ей в своё удовольствие. Она прелесть в этом хотя и грубовата порой.

Могу подыскать и подороже ситца. А со мной она станет заниматься этим?

– Со мной смогла и с тобой не откажется. А с Надеждой сама решишь, чтобы не помешала вам. Выберешь возможность, мне позвони. Я её непременно спроважу к тебе. Пожалуйста, достань из моей сумочки платки. У тебя опасное лезвие найдётся для этих дел?

– Есть конечно, но старое. Могу у Нади попросить.

– Для подобных занятий лучше иметь своё из соображений гигиены. Лучше закажи купить новое. Остальное она возьмёт с собой. Твоя Надя только за подмышками у себя следит? В столицах среди молодёжи более свободные нравы по уходу за собой. Ваш Стыковский, возможно, не приемлет современную моду. Предложи дочери выяснить его взгляды на этот счёт и лучше до свадьбы, чтобы как у нас это не стало скандалом.

– О чём ты, милая? Полагаю, что она ещё девственница.

– Как знать, дорогая... Для нынешних молодых девиц это не всегда аргумент. Давай, я тобой займусь, Агнюша, как в добрые и старые времена. Ложись на моё место и позволь мне доставить тебе удовольствие.

* * *

Под моросящий дождик, Катерина Лаврентьевна, с плетённым коробом в руках, поднялась на крыльцо заведения «madame Жозефины». Дверь предназначалась для служебного пользования с чёрного хода. На звонок вышел отставной солдат в старой, потёртой шинели и с кокардой на головном уборе.

– Здравия желаю, барышня. Бельишко доставили с божьей помощью? Ещё вчера вас мадам спрашивала. Девушки заждались сердешные, все глаза проглядели. Вы к хозяйке зайдите прямиком, как бы не ушла через парадную дверь.

– Здравствуй Иван Северьяныч. Еле дотащила корзину. Ноги гудят, спина разламывается. Посыльного пусть хозяйка берёт. С четырёх утра утюгом наглаживаю это тряпьё. Уйму денег на пролётку трачу, а нынче вовсе пешком пришлось идти. Клиенты были с утра?

– Фабричный народец, артельщики, да шелкопёры из тех, что со вчера не выгнали. Ты уж иди, милая, чтобы хозяйка не бранилась зря.

Катерина тяжело поднялась с корзины и направилась к хозяйке борделя. Постучав в дверь кабинета, она потянула её на себя и вошла в комнату с весьма скромной обстановкой. У окна располагался массивный письменный стол с телефоном на зелёном сукне. На противоположной стороне за ширмой стояла кровать, неподалёку на стене висел умывальник с эмалированным тазом на полу. Несуразная, разлапистая пальма закрывала половину окна и поодаль шифоньер для одежды с выдвижными ящиками внизу.

– Жозефина Карловна, можно к вам? – спросила Катерина в тишине кабинета, с поскрипывающей за ширмой кроватью.

– Кого там принесло не ко времени? – раздался недовольный голос хозяйки борделя.

– Ваша прачка, мадам, Вы меня спрашивали вчера?

За ширмой послышался шорох одежды и резкий окрик:

– Быстро одевайся и марш отсюда, болван.

Катерина, не зная что предпринять, выйти из кабинета или остаться, продолжала не решительно топтаться на месте, упрямо глядя в окно. За её спиной раздались торопливые шаги и тут же смолкли за дверью кабинета. Из-за ширмы выплыла осанистая фигура хозяйки салона, на ходу закалывая, клубок волос на затылке.

– Вот что, голубушка, давно к тебе присматриваюсь... Работаешь ты добросовестно, заказы выполняешь своевременно, с моими девчонками не скандалишь, к людям относишься с уважением. На фортепьяно бойко играешь. Училась что ли?

– Немного, пока родители были живы, – недоумевала Катя, к чему клонит хозяйка.

– Замужняя, мужчина есть? – продолжала допрашивать Жозефина Карловна.

– Замужем не была, мужчины давно не было. Ни времени, ни сил на них нет.

– Это верно говоришь, Катерина. А как дети пойдут, так и вовсе о себе забудешь. Ты ему и мать, ты ему и блядь... – горестно вздохнула Жозефина Карловна, расстроено качнув головой. Вот и приходится родного сына ублажать собой, чтобы домашние не видели и к моим девкам не лип. Им я строго-настрого запретила с ним балова́ть.

– Молодой ещё?

– В том-то и беда, утвердительно качнула головой мать, ещё раз вздохнув, перевела глаза на Катерину.

– Так вот, Катерина Лаврентьевна, предложение у меня к тебе заманчивое. Работа для тебя есть выгодная и ответственная. Помощница мне нужна во всём: за моими девушками приглядывать, хозяйство вести, прачку тебе найду, будет нужно, ещё возьму. Музыкой гостей развлекать по вечерам, ну и сынка моего пару раз в неделю балова́ть собой. Парень послушный, но строгость с ним нужна. Это я ему объясню, что к чему. С деньгами не обижу. Жалование положу достойное, но про Гришку чтобы не знали. С ним у тебя будет другое место и время. За него будешь получать дополнительно из моих рук. В постели он хозяин без возражений. Что попросит, не отказывай. Но основная твоя работа здесь. Всё поняла?

– Жозефина Карловна, у меня старшая сестра,. Я могу ей сказать обо всём, кроме Григория?

– Чем занимается, замужем, работает?

– Ни то, ни другое. Акушерством практикует на дому.

– Значит, абортами занимается? Диплом на руках?

– К сожалению нет.

– Со своим медиком даже дешевле, чем на стороне искать... За девками не всегда уследишь вовремя. Поговори с ней, может и столкуемся. Надумает, пусть зайдёт, побеседуем об условиях подробнее.

* * *

– Кирилл Игнатьевич, поговорить с тобой хочу, – обратилась Агния Львовна к супругу после ужина. – Пожалуйста, зайди ко мне в будуар.

Удобно расположившись в кресле, Кирилл Игнатьевич обратил внимание на лежащую на столике стопку французских журналов. Равнодушно пролистав один из них, Толмачёв невольно остановился на разделе «Вечерние туалеты для модниц», с откровенными фотографиями стройных красавиц на глянцевых страницах.

– Чёрт знает, что печатают в этих журналах, – с возмущением произнёс Толмачёв, указывая на фото, почти обнажённой молоденькой модели, прикрытой прозрачной тканью. У неё ведь спереди ни  одного волоска.

– А что, мой друг, тебя так возмущает? – взглянув в журнал, усмехнулась супруга. Кстати, у твоей любовницы почти тоже самое. Это новая мода и у молодых дам она пользуется большим спросом. Вполне допускаю, что и твоя дочь не исключение, журналы я взяла у неё.

– Что значит – тоже самое? – удивлённо уставился на жену Кирилл Игнатьевич.

– Чуть погуще и выглядит получше. Вообще-то это сюрприз для любовника. Настоящему мужчине это должно понравиться если, конечно, он настоящий.

– Что тут может нравиться, просто общипанная курица, – с брезгливостью воскликнул Толмачёв.

– Не сердись, я скажу этой общипанной курице, что её сюрприз не удался. И ваше Rendez-vous не состоится, пусть ищет помоложе петушка, наш слишком стар.

– Что значит стар! Объясни хотя бы зачем это делают женщины?

– Выбритые места, мужчина целует и, проникая вслед за пальцами языком, возбуждает женскую плоть. Ну, также как и у женщин, которые сосут у мужчин их лохматые концы и прочие причиндалы. Причём, не особо испытывая удовольствие. Только приличные женщины перед этим принимают водные процедуры, а приличные мужчины даже не всегда задумываются об этом. Но одно дело жена, а любовница желает знать для чего ей это нужно без всякой взаимности. Я понятно объяснила?

– Странно, ты мне об этом раньше не говорила, недоуменно пожав плечами, удивился Кирилл Игнатьевич.

– Однажды я от тебя получила достойный урок. Мне даже отплатить за него не было никакого желания. А за тебя я пошла, только потому, что с отцом Надежды я не имела случая пожалеть о связи с мужчиной. Прости, мы друг другу основательно испортили жизнь.

* * *

– Ало, Лера. Ты помнишь о чём мы говорили в прошлый раз у меня?

– Разумеется помню. Есть возможность к тебе прислать Стешу?

– Через часок, не раньше.

– Договорились, Агнюш. За тобой ситец для Стешки. Прими от меня её поцелуй.

Калерия Евлампиевна позвонила в звонок, в дверях появилась Степанида, настороженно глядя на барыню.

– Это она?... - робея поинтересовалась прислуга.

– И что? Чего всполошилась?

– Возьми этот свёрток и переоденься в то, что там найдёшь. В ванной забери мой инструмент, ты знаешь о чём я говорю. Воспользуйся моими духами, как я тебе показывала. Пойдёшь по этому адресу, тут всё написано. Встретит тебя хозяйка дома. Зовут Агния Львовна. Скажешь от меня пришла, она знает зачем. Если попросит привести ей всё в порядок, как ты мне сделала, сделаешь без жеманства и кривляний. Она моя давняя подруга, я ей доверяю. Сама ничего не предлагай и ни от чего не отказывайся. Будешь послушной, получишь на платье отрез ситца. Всё поняла? Слушайся её, во всём.

– Калерия Евлампиевна, я только вас люблю, не отдавайте ей меня.

– Глупая, чего ты выдумываешь? Ты мне самой нужна. С ней ты можешь делать, всё, что я тебе запрещаю, но с почтением. Не забывай только, кто она и кто ты. Свой норов ей не показывай. Она тебя отблагодарит. Подойди ко мне. Целоваться не разучилась? С ней разрешаю. Она женщина послушная и добрая. Покажи, хочу посмотреть. – Стешка подхватила подол барыни...

– Куда полезла, ненормальная, – остановила её Калерия, – В губы, по-людски. Для чего я тебе наказала подушиться французскими духами? О себе много не рассказывай. Всё поняла? Давай, целуй. Не торопись языком лезть в рот любовнице. Лицо губами обеги, если рот приоткроет, тогда и суй свой язык. Гляделки свои не закрывай, следи за ней, угадывай её желания. Ступай в ванную, переоденься, собери инструменты, бритва у неё своя будет. Иди, Стешк, не влюбись в неё. Учти, я ревнивая.

– Да что вы такое говорите, барыня, как можно?...

– Про Женьку ей ни слова. Поняла?

– Не извольте беспокоиться. Слова не скажу лишнего.

– Вот и хорошо. Забирай бельё и ступай в ванную.

Продолжение следует