Наступила пятница. Воздух на даче был густым и сладким от запаха хвои и разогретой солнцем древесины. Просторный современный дом с панорамными окнами, где каждая деталь — от дизайнерского шезлонга до идеального газона — была частью их безупречной эстетики, выглядел превосходно. Пока Артем и Макс, сосредоточенно хмурясь, возились с мангалом, Саша с невинным видом предложила Жене «пройтись и осмотреть территорию». Их путь закономерно привел к стеклянному кубу бани, примыкавшему к бассейну. Баня представляла собой стеклянное строение, стены которого снаружи были зеркальными. Изнутри же открывался вид на весь участок, но для тех, кто снаружи, внутреннее пространство было сокрыто, как за дымчатым стеклом — соблазнительный намек на формы, но не более того.

— Зайдем на минуточку? Просто посидим, поговорим по-девчачьи, — сказала Саша, и ее улыбка была такой обаятельной, что отказаться было невозможно.

Женя кивнула, чувствуя легкий трепет. Они исчезли внутри. Стеклянные стены, матовые от пара, создавали иллюзию уединения, будто они в аквариуме, запотевшем изнутри. Женя лишь смутно видела расплывчатые силуэты мужчин у костра.

Спустя некоторое время первой выбежала Женя. Ее кожа пылала от жара парной, капли испарины и воды сверкали на ней, как роса. В своем новом сексуальном купальнике, состоящем из крошечных треугольников и тонких бретелек, она чувствовала себя и привлекательной, и уязвимой. Стремясь остудить разгоряченное тело, она разбежалась и с хохотом прыгнула в прохладную воду бассейна.

Мужчины у костра на секунду отвлеклись на шум брызг. Артем на мгновение задержал взгляд на ее силуэте в воде, и по его лицу пробежала улыбка. Потом он снова погрузился в спор с Максом о правильной укладке углей.

Следом в бассейн, как наяда, плавно соскользнула Саша. Вода обдала ее прохладным облаком пузырьков. Когда она вынырнула, отряхивая мокрые волосы, Женя, увидев ее красивую обнаженную грудь с торчащими сосками, ахнула и покраснела еще сильнее.

— Саш... а где твой лифчик? — прошептала она, инстинктивно прикрывая грудь рукой.

Александра лишь беззаботно рассмеялась, звонко и вызывающе.

— Ой, Жень, да кто нас видит? — она обвела рукой пространство, будто демонстрируя их мнимое уединение. — Ты видишь, пока им не до нас, огнепоклонники. Да и потом... сидеть в мокром купальнике, липком и неудобном, как-то не очень хочется. — Она сделала паузу, и ее взгляд стал томным, убеждающим. — Снимай тоже. Пусть сохнет на солнышке. Расслабься. А если вдруг мужчины пойдут в нашу сторону, мы их окликнем. Все под контролем.

Ее слова висели в воздухе, сладкий и опасный яд. Это было не просто предложение раздеться. Это был вызов. Вызов ее страхам, ее правилам, ее «верной жене», сидящей внутри. Женя посмотрела на расплывчатых мужчин у костра, потом на уверенную, обнаженную Сашу, чувствующую себя здесь как в своей тарелке, и на свое собственное отражение в темной воде, зажатое в крошечном кусочке ткани.

И в этом колебании, в этой тишине, растянувшейся на несколько ударов сердца, и заключалась вся суть их сегодняшнего вечера.

Саша продолжила, ее голос стал тише и проникновеннее, словно она делилась самым сокровенным секретом, а не подталкивала подругу к публичной наготе.

— Ну представь, — протянула она, лениво проводя ладонью по поверхности воды, — этот вечный цикл: намочить, потом в липком сидеть, потом снова мокрый... Постоянно одеваться-раздеваться. Неудобно. — Она посмотрела на Женю прямо, ее глаза были безмятежными и чуть насмешливыми. — Ты же не стесняешься быть голой в парной со мной. Мы же обе женщины, чего тут стесняться? Что вдруг за страхи сейчас нашли?

Эти слова попали точно в цель. Они звучали так разумно, так по-бытовому. В них не было ни капли разврата, только практичность и женская солидарность. Но под этой тонкой пленкой логики скрывался яд сомнения.

«Что вдруг за страхи?» — эхом отозвалось в голове у Жени.

Она и правда не стеснялась Саши в бане. Но баня — это закрытое, условно приватное пространство, где свои правила. А здесь... здесь была открытая территория. Всего в нескольких десятках метров — их мужья. И хотя они были увлечены костром, один неверный шаг, один поворот головы — и все.

Именно в этом и заключался страх. Не в наготе самой по себе, а в возможности быть увиденной. Не тогда, когда ты это контролируешь, а случайно. В этом мимолетном, неподконтрольном моменте и таилась та самая «запретная свобода».

И Саша, будто читая ее мысли, мягко подливала масла в огонь:

— Да мы их в два счета остановим, если что. Крикну: «Мальчики, не сюда!». Все цивилизованно. А пока... почувствуй свободу. Солнце на коже... вода... Ничего лишнего.

Женя сделала глубокий вдох. Сердце колотилось где-то в горле. Это было глупо, безрассудно и.. безумно заманчиво. Сделать шаг за черту своих же правил. Прямо здесь, в двух шагах от Артема, который даже не подозревал, какая битва разворачивается в душе его жены.

Дрожащие пальцы Жени уже нашли металлическую застежку на спине, когда Саша вдруг мягко, но решительно одернула ее за запястье.

— Знаешь что? — голос Саши прозвучал как внезапная разумная мысль, перекрывающая внутреннюю панику. — Пойдем лучше в парную. Там жарко, мы повесим твой купальник сушиться, он моментально высохнет. Немного погреемся, поболтаем, а потом уже бодрыми и сухими вернемся плавать. Идем?

Это было гениально. Уйти из открытого пространства бассейна, где Женя чувствовала себя на виду, в закрытое, уже освоенное пространство бани. Это снимало немедленное давление, но при этом не отменяло самого решения раздеться. Более того, это решение как бы фиксировалось — купальник будет висеть и сушиться, а значит, обратного пути нет.

Женя, почти с облегчением, кивнула. Ее рука отпустила застежку. Вместо того чтобы совершать пугающий акт здесь, это стало частью ритуала: пойти в баню, раздеться, повесить вещь.

Они вышли из воды. Саша, абсолютно естественная в своей наготе, взяла свой полотенце и пренебрежительно кинула его на шезлонг. Женя, наоборот, прижимала к себе свое маленькое полотенце, как щит. Они скрылись в стеклянном кубе.

Пар еще не совсем выветрился, воздух был влажным и густым. Саша ловко сцепила ее купальник и повесила на деревянный крючок рядом со своим.

— Вот и отлично, — удовлетворенно сказала она. — Теперь можно расслабиться.

И они остались стоять друг напротив друга в теплом, за зеркальным пространством. Женя — обнаженная, краснеющая, остро ощущающая каждое прикосновение воздуха к своей коже. Александра — уверенная, как будто, так и должно быть. Это был новый рубеж, преодоленный. И Саша знала, что обратно, в купальник, Женя уже не полезет. Теперь, когда они выйдут к бассейну, игра пойдет по ее правилам.

Женька, а я тебе говорила? Ты сексуально выглядишь! — Саша сказала это с такой искренней, неподдельной восторженностью, что это прозвучало не как лесть, а как констатация факта. — Не всем удается сохранить привлекательность тела, тем более после двух родов. Это надо ценить, а не прятать.

Женя засмущалась, почувствовав, как по ее щекам разливается горячая волна. Но в ее глазах, помимо стыда, вспыхнула и капля гордости. Она была привыкла к комплиментам Артема, но услышать такое от другой женщины, да еще такой безупречной, как Саша, — это было иначе. Это было подтверждением ее женской состоятельности извне.

— Спасибо, — смущенно прошептала она, опуская взгляд, но потом, собравшись с духом, подняла его и встретился глазами с подругой. — Ты... ты тоже. Ты просто невероятная. В тебе столько... силы и грации.

Это был ее ответный ход, попытка восстановить равновесие. И в этом комплименте не было лукавства. Александра и правда была воплощением хищной, отточенной красоты.

Саша широко улыбнулась, ее глаза блеснули от удовольствия. Она поймала этот взгляд, эту смесь стыда и зарождающейся уверенности. Ее план работал.

— Ну что, побежали в бассейн? — звонко, почти по-детски, воскликнула она, хватая Женю за руку. Ее энергия была заразительной и не оставляла места для раздумий.

И прежде, чем Женя успела что-то возразить или снова схватиться за полотенце, Саша уже потянула ее за собой из парной. Они выбежали на теплые деревянные мостки, ведущие к бассейну, две обнаженные фигуры на фоне зелени и голубой воды. На мгновение они застыли, как нимфы на пороге своего царства, прежде чем с разбегу, почти синхронно, прыгнуть в прохладную гладь.

Всплеск воды — громкий, веселый — снова заставил мужчин у костра отреагировать. На этот раз оба обернулись почти одновременно. Артем увидел, как исчезает в воде стройная спина жены и разлетаются по поверхности ее светлые волосы. Макс с насмешливой ухмылкой проводил взглядом свою Сашу, которая нырнула с грацией русалки.

Девчонки, вынырнув, смеялись и брызгались, как дети. Вода скрывала их наготу, делая ситуацию невинной, почти естественной. Женя понемногу начала расслабляться, чувствуя, как прохлада гасит жар стыда на ее щеках. Но Александра никогда не останавливалась на достигнутом.

— Жень, — томно протянула она, откидывая мокрые волосы, — знаешь, чего мне сейчас дико хочется? Леденящего, сухого мартини. Идеально в такую жару.

— О, это звучит восхитительно, — с энтузиазмом согласилась Женя, все еще не видя подвоха.

— Я позову Макса, он принесет нам, — небрежно предложила Саша, как будто речь шла о стакане воды.

Улыбка мгновенно сошла с лица Жени. Глаза округлились от ужаса.

— Да ты что, Саш! Я же... я же голая! — прошептала она, инстинктивно прижавшись спиной к прохладной мозаике бортика и пытаясь скрыться под водой глубже.

Саша лишь рассмеялась, ее смех звенел, как хрусталь.

— Да не переживай ты так! Можешь прижаться к бортику, вот так, — она демонстративно развернулась и облокотилась на край бассейна спиной, скрестив руки. Ее собственная нагота была выставлена напоказ с вызывающим спокойствием. — И никто-никто ничего лишнего не увидит. Все прилично. Мы просто попросим напиток.

Но Женя качала головой, ее пальцы белели от того, как сильно она вцепилась в кафель. Видя ее панику, Саша сделала свою коронную уступку, которая на самом деле была ловушкой.

— Хорошо, хорошо, не нервничай, — сказала она с видом человека, идущего на компромисс. — Давай позовем твоего Артема. Если так тебе спокойнее. Он принесет. Ты ему только скажи.

И она, улыбаясь, отплыла чуть дальше, оставляя Женю наедине с этой дилеммой. Теперь выбор был за ней. Позвать мужа. Позвать его сюда, к бассейну, где она сидит обнаженная, прижавшись к бортику. Чтобы он подошел, встал над ней... и принес мартини. Это была уже не абстрактная возможность быть увиденной, а прямое, осознанное действие. Приглашение. И в ее молчаливом согласии или отказе заключался ответ на вопрос, насколько далеко она готова зайти сегодня в этой игре с огнем... и с водой.

— Артем! — окликнула Женя, и голос ее прозвучал чуть выше и громче, чем обычно. — Не принесешь нам мартини?

Обе девушки, как по команде, плотнее прижались грудью к прохладной стенке бассейна, скрывая все, что находилось ниже уровня воды. Со спины они выглядели просто как загорающие у бассейна.

Артем, услышав зов, оторвался от мангала и направился к дому. Вернувшись с двумя изящными бокалами, в которых поблескивала ледяная жидкость с ломтиком лайма, он приблизился к краю бассейна. И тут его взгляд скользнул по их спинам — гладким, загорелым, по-разному красивым, но абсолютно обнаженным. Легкая волна жара прокатилась по его телу, но он не поддался панике.

«Вроде ничего такого, — быстро пронеслось в голове рациональное оправдание. — Они же в бане парятся, расслабляются. Обычное дело».

— Держите, девушки, — ровным, спокойным голосом произнес он, протягивая бокалы.

Женя и Саша, повернув головы, потянулись за напитками. И в этот момент Александра, делая широкий, небрежный жест, на мгновение оторвала верхнюю часть тела от бортика, чтобы удобнее взять бокал. Этого мгновения хватило, чтобы ее грудь, упругая и открытая, предстала перед Артемом во всей красе. Это было слишком быстро, чтобы быть случайностью, и слишком демонстративно, чтобы быть невинной неловкостью.

Женя, занятая своим бокалом и собственным смущением, этого не заметила. А Артем... Артем сделал вид, что ничего не произошло. Он просто отвел взгляд к лицу жены, улыбнулся ей, кивнув, развернулся и пошел обратно к костру.

Подобные ситуации уже случались и не раз. Эта «случайность» была частью негласного ритуала, фирменным знаком Александры. Она всегда находила способ ненадолго, будто невзначай, показать Артему «свои достопримечательности», как они с Максом в шутку это называли. Это была ее игра — проверка границ, напоминание о своем присутствии, тонкий укол возбуждения, впрыснутый в самое обычное действие.

И каждый раз Артем делал один и тот же выбор — игнорировать. Не потому, что не видел или не понимал, а потому что это было минное поле. Любая его реакция — смущение, злость, заинтересованность — была бы немедленно уловлена и использована. Его молчаливое игнорирование было его единственной защитой и его молчаливым ответом: «Я вижу твою игру. Я в нее не играю».

Но сегодня, возвращаясь к костру, он почувствовал, как по спине бегут мурашки. Потому что сегодня объектом этой игры была не только он, но и его Женя. И этот маленький, почти невинный эпизод с мартини был лишь первым выстрелом в баталии, о правилах которой он не догадывался.

Девушки вскоре снова ушли в парную, оставив мужчин у почти догоревших углей. Однако на этот раз Саша вернулась одна и довольно быстро. На ней был купальник, если это можно было так назвать — черная сетка, сквозь которую прекрасно просвечивали темные ореолы ее сосков, и тонкая полоска аккуратно выбритой киски. Она подошла к Артему, ее взгляд был томным и целенаправленным.

— Артем, Женя тебя ждет. Просит помочь ей с нанесением ароматных масел в сауне. Не откажешь даме? — ее губы растянулись в сладкой, но непроницаемой улыбке.

Артем, слегка удивленный, но не видя в этом ничего странного, кивнул и послушно пошел к жене. Он разделся и зашел в парную, где на деревянном пологе лежала и ждала его обворожительная, абсолютно голая Женя. Воздух был густым от запаха эвкалипта и меда.

Процедура нанесения масел растянулась на долгие, томные минуты. Его ладони скользили по ее разгоряченной коже, по узкой талии, по упругим ягодицам, по бедрам. Каждое прикосновение отзывалось в нем глухим, нарастающим возбуждением, и член, вопреки воле, напрягся, реагируя на близость ее тела, на тихие, одобрительные вздохи. Это была интимная, супружеская близость, окрашенная особым, банным флером.

После они приняли освежающий душ, смыв с себя масло и пар, и, обернувшись в просторные полотенца, вышли в примыкающую стеклянную комнату отдыха, чтобы немного остыть.

Их взгляд, блуждавший по интерьеру, вдруг остановился и замер на том, чего они никак не могли ожидать.

Прямо перед ними, за стеклянной стеной, выходившей в зону бассейна, Саша стояла на коленях на теплой древесине настила. Перед ней, расставив ноги, стоял Макс. И она, методично и с явным наслаждением, глубоко, до самого горла, сосала его огромный, возбужденный член. Это было настолько близко, так откровенно и демонстративно, что на секунду мир сузился до этой картинки за стеклом.

Чувство было двойственным, оглушающим. Отвратительно — из-за наглой демонстративности, вторжения в их личное пространство, порнографической откровенности. Но в то же время... Возбуждающе. Жестокой, животной правдой этого акта, его raw-энергией, которая била через стекло, как ток.

Супруги замерли, не в силах оторвать глаз. Рука Жени инстинктивно впилась в руку Артема. Они были пойманы. Они стали зрителями спектакля, который их друзья устроили специально для них. И теперь им предстояло решить, что делать с этим знанием, с этим вызовом, брошенным их тихому, сложному миру.

Выйти было невозможно — дверь была на виду, и любое движение выглядело бы бегством. Но и смотреть так просто, парализованными, на эту откровенную сцену, они не могли.

Артему быстро пришла идея. Он нежно, но решительно повернул лицо жены к себе, отрывая ее взгляд от зазеркалья, и сладко впился в ее губы своими. Это был не просто поцелуй. Это был якорь, спасательный круг, возвращение в их общую реальность.

Женя на мгновение замерла, потом ее тело отозвалось дрожью, и она ответила взаимностью, с облегчением и мыслью, что это в любом случае лучше, чем быть пассивным зрителем чужого спектакля.

Возбуждение росло, горячее и стремительное, подпитываемое адреналином и шоком. Не отрываясь от ее губ, Артем нащупал позади себя кожаный диван и, сев на него, потянул за собой супругу. Женя оказалась сверху на нем, ноги по обе стороны от его бедер. Сквозь тонкую простыню она чувствовала его твердый, горячий член, упиравшийся в нее, и ее собственное желание отвечало ему волной влажного тепла.

Артем скинул простыню с ее плеч, и она сползла вниз от их собственных стремительных движений. И тут Женя замерла, губы оторвались от его губ.

— Артем, остановись, — прошептала она, бросая тревожный взгляд в сторону стекла. — А если... они зайдут?

Артем парировал, его голос был хриплым, но уверенным. Он смотрел только на нее.

— Не думаю, родная, что им сейчас до нас. Да и они знают, что мы здесь моемся и отдыхаем. Они себе не позволят войти. — Он сделал небольшую паузу, его глаза сузились. — Я думаю, они не ожидали, что мы вот так... их увидим.

Его логика, пусть и шаткая, успокоила ее. Это была их территория, их момент. И в его взгляде она видела не панику, а вызов. Вызов, обращенный к ней.

Женя успокоилась и с новым жаром поддалась страсти. Ее рука скользнула между их тел, она сама нащупала пульсирующий член и, приподнявшись, без единого лишнего движения, мягко и уверенно направила в свое мокрое от возбуждения влагалище.

Член вошел легко, заполнив все, и они оба застонали в унисон. Движения становились ритмичнее, она, сидя на нем, задавала темп, ее тело двигалось в древнем, инстинктивном танце. Она откинула голову, и ее глаза, мутные от наслаждения, снова, сами собой, приоткрылись и встретились с картиной за стеклом.

Макс, чье лицо было искажено гримасой наслаждения, уже держал голову Саши, направляя ее движения. А Саша... Она смотрела. Прямо на них. Ее взгляд был пристальным, целенаправленным, будто она изучала каждую их черту.

Женя на мгновение внутренне сжалась, но тут же ее ум выстроил привычную, надежную защиту. «Стекло зеркальное с их стороны. Они нас не видят. Это физически невозможно». Она была в этом абсолютно уверена. Эта уверенность была их коконом, их щитом.

Но она не учитывала одного — освещения. На улице уже окончательно стемнело. Лишь мягкий свет от подводных фонарей озарял голубую гладь бассейна и фигуры Макса и Саши, купая в таинственном, призрачном сиянии. В то время как в комнате отдыха горел мягкий, но вполне достаточный приглушенный теплый свет. Он создавал идеальные условия для того, чтобы зеркальное стекло снаружи работало как обычное окно. Оно было идеально прозрачным витражом, сквозь которое Саша, могла разглядеть каждую деталь: выражение лиц, игру мускулов на руках Артема, капли пота на спине Жени, их страстные, почти отчаянные движения.

Супруги пребывали в полной уверенности, что их уединение нерушимо. Они не догадывались, что их щит превратился в ярко освещенную витрину.

И странно, но этот пристальный, изучающий взгляд Саши, который Женя списывала на случайность или собственную паранойю, не вызвал в ней паники. Наоборот. Само неведение было своим родом свободы. Оно позволяло ей интерпретировать этот взгляд как часть их собственной, приватной игры. И это подстегивало ее еще сильнее. Ее движения стали не просто резче — в них появилась демонстративная, почти вызывающая грация. Она выгнула спину, зная, что это красиво, и ее стон был полон не только наслаждения, но и странной гордости. Она отвечала на невидимый вызов, сама того не ведая.

Они были актерами, не знающими, что зал освещен. А Саша, стоя на коленях в темноте, озаренная лишь светом от бассейна, была тем единственным зрителем, который видел весь спектакль целиком, наслаждаясь своим знанием и их слепотой.

Немного придя в себя и убедившись, что у бассейна уже никого нет, Артем и Женя поспешно оделись и, стараясь сохранять невозмутимость, отправились в дом. Их встретил накрытый ужином стол с изысканными закусками и бутылкой охлажденного вина. Женю на секунду посетила странная мысль: «Когда они все успели, если до последнего занимались... этим?» Но усталость и смесь эмоций были такими сильными, что она отогнала эти размышления.

Оставшийся вечер прошел в светских разговорах, но напряжение витало в воздухе. Шутки Макса казались двусмысленными, а взгляды Александры — чересчур изучающими. Артем и Женя чувствовали себя актерами, играющими в пьесе, текст которой от них скрыли.

Наконец, сославшись на усталость, гости отправились домой. Едва за их спиной закрылась дверь, Макс с нетерпением схватил Сашу за руку и потащил на огромный диван перед плазмой.

— Ну, давай же посмотрим, — его глаза горели азартом охотника, получившего долгожданный трофей.

Он взял пульт и включил телевизор. На экране, с кристальной четкостью высокого разрешения, заиграла запись. Вид был как раз с того ракурса, под которым находилась скрытая камера в комнате отдыха. Они увидели — Артема и Женю — входящими в комнату, их первые нежные прикосновения, их страстный поцелуй, который был попыткой спрятаться от внешнего мира.

Саша издала тихий, довольный звук, прижимаясь к мужу.

— Я же говорила, что это сработает. Смотри, какая она... прекрасная в этот момент. А он... — она провела пальцем по экрану, где был виден Артем, — он абсолютно потерял голову. И все это... для нас.

Они смотрели, как их друзья, ничего не подозревая, отдавались друг другу с такой страстью, которая была рождена в том числе и их провокацией. Это был самый изощренный сувенир, финальный акт сегодняшней их игры. Они не просто наблюдали — они коллекционировали чужие эмоции, чтобы потом пережить их заново.

— Знаешь, что самое интересное? — Макс обнял Сашу, не отрывая взгляда от экрана. — Они думают, что вечер окончен. А для нас он только начинается.

— Ты посмотри на эти сиськи Женьки, — сказал Макс, его голос был низким и густым от возбуждения. Он прищурился, впиваясь взглядом в экран. — Нет, стоп, это не сиськи — это грудь. Настоящая. Посмотри, какие у нее ореолы... большие, карамельного цвета. Блин, я бы взял их в свой рот, почувствовал, какие они упругие.

Он облизнул губы, его рука непроизвольно сжалась на бедре Саши.

— Посмотри, как она двигается на Артеме... Эти медленные, чувственные покачивания бедрами... Меня дико возбуждают эти движения.

Саша повернула голову, ее взгляд скользнул с экрана на лицо мужа. На ее губах играла легкая, хитрая улыбка.

— Мне стоит начинать ревновать? — произнесла она с преувеличенной обидой, но в глазах читалось лишь любопытство и азарт.

Макс наконец оторвал взгляд от плазмы и повернулся к ней. Он провел рукой по ее щеке.

— Родная моя, я же шучу, — он сказал это ласково, но в его глазах горел тот самый огонь, что и на экране. — Но признаюсь... она меня заводит. Хотел бы я видеть это вживую. Его рука опустилась ниже, на его собственное возбуждение.

— Смотри, что ты со мной делаешь, вернее, что она со мной делает. Он сейчас просто требует тебя. Прыгай на него, красавица моя.

Саша, не сводя с него глаз, медленно и грациозно опустилась на член, принимая его в себя с привычной, грацией. Ее движения были плавными, волнообразными, идеально отточенными годами совместных практик. Но Макс почти сразу же снова перевел взгляд на телевизор, где Женя, закинув голову, продолжала свой неторопливый, сладостный танец на своем муже.

Сочетание двух реальностей — теплого, живого тела Саши, обнимающего его, и запретного, увековеченного на экране наслаждения их друзей — сработало на него как самый сильный афродизиак. Его дыхание стало сбивчивым, пальцы впились в бедра жены. Он не мог больше терпеть.

— Саш... — его голос сорвался на хриплый шепот. — Я не могу...

И он действительно не смог. Волна накатила на него стремительно и мощно, заставив его с силой, почти судорожно, войти в Сашу в последний раз и застыть, вздрагивая, наполняя ее собой. Его крик был смесью наслаждения и досады — досады от того, что все кончилось так быстро, подстегнутое этим чертовым видео.

Он рухнул на спинку дивана, все еще глядя на экран, где запись подходила к концу. Саша, чувствуя, как его тело обмякло, снисходительно улыбнулась, все еще сидя на нем.

— Ну что, помогли тебе твои фантазии про Женечку? — спросила она, проводя пальцами по его груди.

— Они не фантазии, — хрипло выдохнул он, все еще не в силах оторвать взгляд. — Это теперь наше домашнее порно. Самое лучшее, что у нас есть. Потому что оно... настоящее.

И в его словах звучала не просто пошлость, а нечто большее — признание в том, что эта запись стала для них новым уровнем игры, самым интимным и опасным трофеем.