Лизонька обожала музыку с ранних лет. Каждый раз во время застолья гости просили ее папу сыграть на аккордеоне «что-нибудь душевное», и Петрушка, как его ласково называла ее мама, доставал свой пыльный футляр и доставал любимый инструмент. После того, как он успевал растеребить гостям струны души, он откладывал аккордеон и брал в руки шестиструнную классическую гитару, на которой ловкими щипками пальцев играл что-то из бардов, а после десятой рюмочки начинал хулиганить и исполнял репертуар «Сектора Газа».

Лизонька любила музыку в любом ее проявлении: классику, джаз, народные песни, а также рок и даже хип-хоп. Учась в школе, она с удовольствием ходила в музыкалку, где постигала тайны музыкального мироздания: тональности, гармонию, сольфеджио и так далее. Дома у нее стояло отцовское фортепиано, которое он сам, обладая идеальным слухом, настраивал раз в год. Затем клавишных ей стало мало, и Лизонька проявила интерес отцовской шестиструнке. Вероятно, он научил бы ее и игре на аккордеоне, если бы рано не ушел из жизни. После его кончины во время застолья аккомпанировала маме она, однако до мастерства Петрушки ей было еще очень далеко. Отец очень многое значил в жизни дочери, и ничто в мире не смогло восполнить его отсутствие. Мир, казалось, замолк. Замолк музыкально. Замолк эмоционально. Замолк душевно. Как только стих звук его аккордеона. Маме пришлось выйти на работу, чтобы прокормить их небольшую семью: у Лизоньки было два младших брата. Видимо, тут-то и начали зарождаться ее педагогические таланты. Лизонька, приходя домой со школы, сначала делала свои уроки, а затем помогала разобраться с домашкой братьям. Когда приходила вечером мама, она организовывала домашние дела, привлекая сыновей, а Лизонька шла заниматься музыкой, растворяясь в тонах и полутонах, их долготе и широте, в гаммах и симфониях.

Переходный возраст ее миновал гладко (чего нельзя было сказать о ее младших братьях — чувствовалась нехватка мужского воспитания). Первый эмоциональный всплеск случился, когда Лизонька была в десятом классе: в их класс перевели москвича, переехавшего в их глубинку. Он был высок, худощав, с темными карими глазами и густыми волосами. В его движениях и манере говорить (даже с учителями) чувствовалась надменность и высокомерие, свойственное, по мнению жителей глубинок, москвичам. Казалось бы, чего в нем может быть привлекательного. Однако, поселился он с родителями в соседнем Лизонькиному дворе, и вечерами, когда наша героиня возвращалась с музыкалки (получив основное образование, она продолжила овладевать различными инструментами), Лизонька замечала Вовку с чехлом от гитары на плечах. Как-то раз он заметил и ее. Подошел. Они разговорились. Тут-то и выяснилось, что за его надменной высокомерной маской скрывался достаточно порядочный парень. Он поделился с ней своей страстью к тяжелой музыке, а в чехле у него лежала не акустика, а электруха. Едва Лизонька ее увидела, влюбилась в тот же миг. И в электруху, и в Вовку.

С тех пор они стали больше времени проводить вместе. Он не давал ей покоя и по ночам. Она просыпалась в холодном поту, включала настольную лампу и карандашом начинала строчить стихи. Дабы произвести на него впечатление, Лизонька качала рок-песни с zaytsev-точка-нет и на слух подбирала гитарные партии и соло на своей шестиструнке. Затем Вовка позвал ее на концерт. Он спелся с местными рокерами, они собрали группу и репетировали Нирвану и Металлику в гараже одного из них. Лизонька послушно сделала все уроки, помогла братьям, выучила материал для следующего занятия на скрипке и, дождавшись, когда вернется с работы мама, следуя правилам субординации, отпросилась у нее. Узнав, что единственная дочка половозрелого возраста планирует отправиться в гараж на концерт рок-музыки в компании пары десятков половозрелых юношей, мама, разумеется, запретила ей это делать. Как бы слезно Лизонька ее ни умоляла, мать была непреклонна. «Иди в свою комнату!» — был ее финальный вердикт. В расстроенных чувствах Лизонька ворвалась в свою комнату, хлопнула дверью, чтобы все соседи слышали, в каком она пребывала гневе, и села у окна. Вставила в уши наушники, включила плейлист в своем МР3-плеере и стала грустить под музыку. В очереди стояла песня Братьев Грим про своенравную дочку Катю, которая и побудила ее к последующим действиям:

Говорила маман маленькой Кате

Что влюбилась она прямо не кстати

Говорила маман: не надо, не надо, Катенька

Что не стоит носить короткое платье

Губы красить и пить со старшими братьями

Говорила маман

Мама молока принесла

Только доченька выросла

Дверью хлопнула, и ушла

Ма-ма, ма-ма

Маман, маман, маман

Говорила маман ей за обедом

Что не сходят с ума в возрасте этом

Говорила маман: не надо, ты не сходи с ума

Только Кате теперь всё по барабану

Что ей скажет её ма-ма-ма... мама

У неё от мамы болит распухает голова

Мама молока принесла

Только доченька выросла

Дверью хлопнула, и ушла

Ма-ма, ма-ма

Маман, маман, маман

Только Катя маман учить жизни не просит

Её от от этих речей тошнит и заносит

Она ведь с детства умна, она ведь с детства упряма

И ей вообще наплевать что говорит ма-ма-мама...

Тогда-то Лизонька решила, что пора перестать быть Лизонькой. Настал черед становиться бунтаркой Лизой. Она оценила, что из окна ей прыгать всего-то два этажа. Оделась «по-крутому», открыла форточку и сиганула вниз.

В самом гараже и напротив входа собралось достаточно много народу: и старшеклассники, и малолетки. Музыканты, настроив инструменты, взорвали толпу «Smells like teen spirit». Освободившись от материнского надзора, бунтарка Лиза чувствовала, что песня поется прям про нее — бушующий подростковый дух. Затем они исполнили что-то панковское из Green Day, тяжеляк из репертуара Металлики и других западных групп, названий которых Лиза не знала. Вокруг танцевали и горланили молодые люди и девчонки, каждый с банкой пива или «отвертки». Мимо проходил ее одноклассник с захмелевшим взглядом, улыбнулся ей во весь рот, полез обниматься и протянул открытую банку, мол, на! пей! Лиза, чтобы не выделяться, а синхронизироваться с окружением, протерла банку рукавом и опрокинула. Крепкая темная балтика-9 влилась ей в горло. «Что им в пиве нравится? Это же не вкусно!» подумала Лиза, но одноклассник подсказал: «Ты пей, не останавливайся. Когда торкнет, станет вкусно!». Она последовала совету. На второй банке ей и музыка показалась мелодичной, и фальшь музыкантов почти не слышалась, и веселее стало на душе. Лиза прыгала и горланила вместе с остальными, когда из гаража доносились знакомые ей слова.

Вдруг кто-то крепко схватил ее за руку и потащил из толпы наружу. Лиза сначала испугалась, но, увидев, что это мама, успокоилась. А зря. Она полезла обниматься к маме, но та была слишком сердита и слишком трезва, чтобы обниматься. Она отчитала дочь за непослушание, за выбор компании, за ненадлежащий вид и, о боже, за выпивку! Лиза же гнула свою линию и вовсю отказывалась возвращаться домой, тогда как тут было весело и хорошо. Она вырвалась из маминого хвата и рванула в сторону импровизированной сцены в гараже. Подошла к Вовке, который только что закончил играть и снимал с плеч гитару. Схватила его за затылок и притянула к своим губам, засасывая его во французском поцелуе. И это все на глазах пьяной толпы. Затем Лиза отобрала у него гитару, повесила на свои плечи. Нажала ногой на педальку перегруза и медиатором провела по струнам — звук искаженной гитары полился из колонок, заглушая все вокруг. Казалось эта полифония вливалась прямо в ее душу. Лиза почувствовала прилив куража. Ей хотелось бунтовать, ей хотелось буянить. Мама пробивалась сквозь толпу и готова была опозорить дочку своими нравоучениями, но Лиза не могла этого позволить. Она зажала аккорд и стала играть риф, который толпа тотчас распознала. Даже музыканты подхватили ее грув. Когда проигрыш кончился и начался куплет, она подошла к микрофону и вступила:

Бьется сердце, скорость набирает,

Килогерцы сердце разрывают.

Скоро, скоро, скорая не скоро -

Светофоры, по нулям приборы.

Просто такая сильная любовь,

Ты еще не знаешь,

Просто такая сильная любовь...

Припев пела с ней вся толпа. Маму ее бунтарство остановило. Она смотрела на собственную дочь и не узнавала ее, словно видела в первый раз.

Мы большие, школьные газеты,

Выпускные кончатся...

Лиза промолчала, зато все слушатели хором продолжили: минетом.

Мир огромный открывает двери,

Чистый, добрый - я ему не верю!

Просто такая сильная любовь...

Затем годы учебы в музыкалке дали свои плоды: пока ребята продолжали аккомпанировать ей на ударных и басу, Лиза стала импровизировать соло, от которого и толпа, и музыканты пришли в восторг. Когда же партия кончилась, Лиза глянула в ту сторону, где стояла ее мама, но ее там уже не было. Видать, поняла, что дочь достаточно взрослая, чтобы принимать решения.

Третий куплет пели хором. Вовчик пританцовывал на импровизированной сцене, а Лиза продолжала отжигать на электрухе. Финальные аккорды толпа встретила овациями. Последующие события слились в калейдоскопе улыбок, веселья, банок алкоголя, пьяных объятий и признаний в любви, типа "Романова, ты такая крутая! Я тебя лю!". Лиза захмелела от пива и драйва, который она испытала, выступая перед толпой. Ее нашел в толпе Вовчик и увлек в головокружительном танце. Он смотрел на нее восхищенным взглядом, а она уставилась на него влюбленными глазами. Они крутились, шутили, смеялись и, наконец, он наклонился, закрыл глаза и открыл рот, засасывая ее в поцелуе. Лиза опомнилась и тоже сомкнула веки, а то какой дурой надо быть, чтобы целоваться с открытыми глазами! Это был ее первый настоящий поцелуй: по-взрослому, с языком и подкошенными коленками, от которого перехватывает дух и летают бабочки в животе. Тепло разливалось по ее груди и стекало вниз к промежности. Лиза почувствовала, как участилось ее сердцебиение: сердце норовило вырваться из груди. Она ощущала горячее дыхание Вовчика, а также его руки, стиснувшие ее в своих объятиях. Затем руки стали спускаться по ее спине и ухватили ее за зад. "Допустим!" подумало сознание Лизы. Ее руки прижали ее корпус к его туловищу. Ее губы жадно обхватывали его язык. Ее тело испытывало новые ощущение: то было животное желание, о котором не рассказывают на уроках биологии. Вдруг ее теплую ягодицу схватили холодные пальцы: Лиза даже вздрогнула от неожиданности и возмущения. Она открыла глаза и поняла, что Вовка теряет контроль и самым наглым образом лапает ее. Его руки сжимали ее мягкую плоть, а поцелуи становились страстнее и страстнее. Между ласковыми посасываниями ее губ он их прикусывал и прижимал ее лобок к своему, где выпирал какой-то предмет. Лиза была воспитанной, благопристойной девушкой и считала непозволительным давать парню лапать себя вот так, однако желание, разгорающееся внутри ее сердца, мыслей и промежности, не могли противиться его прикосновениям. Через пять минут они уже очутились в темном углу за гаражом, где их никто не мог увидеть. Пыл страсти распалялся, и Вовка вел себя вседозволено: пока одна его рука мацала ее попу, вторую он умудрился просунуть ей под футболку, где, миновав подростковый лифчик, нашел ее маленькую грудь. Лиза пыталась с этим бороться - вырывалась, извивалась, но он был непреклонен. Едва их губы расцепились, он томно произнес: "Лизка, я хочу тебя" и снова прилип к ее губам. Его вторая рука, распробовав девичью грудь, спустилась к ее лобку и прошмыгнула под джинсы, где под лобковым пушком у нее протекала киска. Лиза схватила его за предплечье, пытаясь остановить: "Нет, Вовка! Нельзя. Я не такая...", однако его пальцы оказались у нее в трусах. Едва они коснулись ее возбужденных половых губ, как она согнулась пополам от импульса, пронзившего все эрогенные точки ее тела. Вовку столь резкая реакция застала врасплох, и он на краткий миг вынул руки из ее джинс. Воспользовавшись моментом, Лиза оттолкнула его и влепила пощечину.

— Я сказала: нет! - крикнула она и рванула из-за гаража.

— Лиза, постой! - крикнул Вовка и схватил ее за руку. - Извини, я не хотел тебя обидеть. Всё-всё, я понял. Не тороплю события.

Лиза осталась. Он взял ее за плечи, притянул к себе и нежно поцеловал.

С этого момента начались их отношения. Придя домой, Лиза, разумеется, получила втык от матери, была наказана. Вердикт, вынесенный материнским судом: разочарование и домашний арест. Тем не менее, это не мешало ей приглашать Вовку в гости. Он прибегал к ней перед очередной репетицией. Они закрывались в ее комнате. Из сидячего положения на диване переходили в лежачее. Его неугомонные руки прорывались сквозь все слои ее одежды и исследовали теплое девичье тело вдоль и поперек. Лиза пыталась сопротивляться, но это было бессмысленно, и вскоре она смирилась и решила ответить зеркально. Зная, что Вовку ее слова не остановят, она впервые сбрила пушок. Пока он гладил ее грудь и половые губы, она расстегнула его ширинку и сунула руку ему в трусы, где, словно Георгий Победоносец с поднятым копьем, ее встретил его возбужденный писюн. Она стала его гладить, а Вовка мычал сквозь их страстные поцелуи. Она обжала поплотнее его ствол пальцами и начала тереть, отчего он застонал и сунул свой средний палец в ее пещерку: уже знакомый импульс пронзил все эрогенные точки ее тела, и Лиза вскрикнула. Было немного больно, поскольку никто и ничего ей раньше туда не совал. Однако, движения его пальца доставляли ей и приятные ощущения. Свыкнувшись с ними, Лиза захотела еще. Она еще не знала, что это называется мастурбацией, а если даже и знала бы, то не могла бы и вообразить, насколько приятные ощущения связаны с этим непонятным словом.

Вскоре и ее, и его гениталии увлажнились смазкой. Вовка стал двигать тазом, чтобы трения о ее ладошку ускорились, а также интенсивно работал кистью, теребя ее киску. Их губы разомкнулись, и они лежали, глядя друг другу в глаза, и страстно стонали. Предвкушение оргазма, чем бы это ни было, перехватило у обоих дыхание. Разум отключился. И вдруг Лиза его испытала. На этот раз это был не импульс, а настоящая волна, от которой ее тело задрожало, а из горла вырвался продолжительный стон. Она непроизвольно свела ноги, заблокировав его кисть в своей промежности. В этот момент прыснул и он: его горячая сперма заливала ее руку, но Лиза на это не обращала внимание. Так же как и на несвоевременно открытую дверь в ее комнату: на пороге стояли ее младшие братья и окликали Лизу: "Мы пришли. Разогрей нам суп. Можно, пока мы будем обедать, посмотреть мультики?". Звонкий голос пацанов привел и Лизу, и Вовку в в чувства: они встрепенулись, резко извлекли руки из промежности друг друга и присели на диване.

— А что вы тут делаете? - спросил один из братьев.

— Целуетесь, что ли? - добавил второй.

— А мама знает, что вы тут целуетесь? - продолжал первый.

— А разве она разрешала тебе гостей водить? - вторил ему второй.

— А если узнает?

Лиза схватила подушку с дивана и метнула в братьев, однако они успели увернуться.

— Мазила! Ха-ха-ха! - крикнул первый.

— Не попадешь! - крикнул второй и стал корчить рожи.

Вторую подушку схватил Вовка и резким броском угодил прямо в конопатое лицо второго брата.

Вовку Лизе пришлось спровадить. Однако они еще минут пятнадцать стояли и прощались в коридоре, пока братья смотрели мультики и то и дело выглядывали из-за угла, чтобы подразнить целующихся. Вовка по-прежнему с восхищением глядел на нее, а Лиза не могла оторвать от своего визави влюбленных глаз. Когда он ушел, она отправила братьев делать уроки, а сама улеглась на диване, зажала подушку между ног, свернулась калачиком и вспоминала его неугомонные руки и ощущения, которые ей сегодня удалось испытать. Мать, вернувшись с работы и узнав от двух шпионов, что Лиза запиралась в комнате с мальчиком, была крайне недовольна. Домашний арест дополнился ограничениями по приводу гостей. Особенно лиц мужского пола.

Влюбленные нашли выход и из этой ситуации. Они записались на концерт, приуроченный к Новому году, и выбили время в актовом зале на репетиции. Однако, ничего не репетировали. Закрывшись, они занимались петтингом, страстно целовались и доводили друг друга до оргазма. Вовка доставал из портфеля презервативы, Лиза натягивала резинку на его эрегированный инструмент и, пока он теребил ее киску, передергивала. Потом Лиза приходила домой, сияя от радости, включала пацанам мультики и сама ложилась на диван, вставляла наушники в уши и растворялась в музыке.

На очередной репетиции Вовка захотел большего. Когда Лиза натянула ему презерватив, он поцеловал ее в губы и, забравшись под юбку, рывком снял с нее колготки и трусы. Лиза испугалась его напора, попыталась оттолкнуть, но Вовка подхватил ее на руки и направил свой член в ее девственную пещерку.

— Нет, Вовка! Я не готова! - запротестовала она, с ужасом глядя ему в глаза, пока его член терся о ее влажные половые губы.

— Лиза, я больше не могу терпеть. Я хочу тебя, здесь и сейчас! - томно простонал он, снова пытаясь войти в нее.

— Нельзя! - закричала Лиза. Замолотила кулаками по его плечам, ощущая, что вот-вот он лишит ее девственности в пыльном актовом зале. Понимая, что ее доводы его не останавливают, она потянулась к его губам и вцепилась в плоть зубами.

— Ай, Лизка! Больно! Ты чё больная! - крикнул Вовка и отпустил ее.

Лиза опасливо отскочила от него, нагнулась подобрать свои колготки и трусы и видит, что он бежит к ней, нацеливая свое копье на ее промежность. Она испугалась, ведь не узнавала в этом похотливом маньячеле своего возлюбленного, спрыгнула со сцены, схватила вещи и побежала к выходу. Вовка попытался схватить ее за руку, но она отмахнулась от него рюкзаком, открыла дверь и выскочила. В состоянии аффекта она не заметила, как оделась в женском туалете и покинула школу. В себя пришла она уже дома. Случившееся оставило неприятное послевкусие. "Как он не понимает, что я не могу до совершеннолетия?!" думала она. Какого мнения о ней будет мама?! Что бы сказал на это все ее папа?! Пока она была в смятении и отходила от попыток Вовки сорвать ее бутон, сам Вовка зря времени не терял. Лизка сильно его возбудила, и ему требовалось куда-то деть эту сексуальную энергию. После гаражного выступления многие школьники и школьницы, а также их приятели узнавали их на улице, здоровались, зауважали, спрашивали, когда будет следующий концерт, а музыканты снискали славу и пользовались популярностью. В том числе и Лиза. В том числе и Вовка. От поклонниц не было отбоя. Одна из них решила посетить сегодняшнюю репетицию. С моральным компасом у нее было попроще. Так что Вовке не стоило особого труда попросить ее задержаться после репетиции в гараже, начать с ней сосаться и забраться к ней в трусики. Она сама была рада отдаться ему: оседлала его, как наездница, и поскакала. Первый раз он кончил очень быстро - сказались обжимашки с Лизой, но он не мог себе позволить разочаровать поклонницу, поэтому едва переведя дыхание, накинулся на нее вновь.

Назавтра слухи о его потрахушках разнеслись среди старшеклассников. Собственно, поклонница сама и разнесла. Сколько раз и в каких позах она утоляла его аппетит. Лизу эта новость застала врасплох. В ее ушах звенела грустная музыка, а на глазах наливались слезы, когда она встретилась взглядом с Вовкой и по его выражению лица поняла, что это правда. Теперь, когда сексуальное напряжение спало, ему было стыдно за свои поступки - и за попытку ее чпокнуть, и за измену в гараже. Он хотел вернуть все, как было, однако обратного пути уже не было. Лиза ушла со школы после второго урока: трещала голова, болел живот, сердце колотилось с бешеной скоростью, было трудно собрать мысли в кучу и сконцентрироваться на уроках. Нависшая аура предательства и разговоры вокруг били по мозгам. Поэтому она отпросилась у классного руководителя и пошла домой. Вовка смотрел ей вслед пристыженным взглядом, надеясь, что она посмотрит в его сторону, но она даже бровью не повела. Дома Лиза свернулась клубочком на диване, обняв подушку, и под репертуар Земфиры проплакала весь вечер. Причиной ее обостренной чувствительности оказались месячные, которые усиливали сигналы ее души. Она переключила песни Земфиры на более тяжелую и мрачную музыку, под которую и уснула. Разбудила ее мама. Ей стало тревожно за дочь, которая закрылась в комнате и не подает признаков жизни.

— Лизонька, что-то случилось? - спросила она. - Почему ты плачешь? - мама практически сразу установила причину ее плаксивого настроения: - Проблемы с мальчиками?

— Все мужики - козлы! - заявила Лиза.

— А твои братья? - ласково спросила мама.

— Тоже козлы. Все мужики - козлы, кроме папы, конечно, - бескомпромиссно ответила Лиза.

— Ну я бы на твоем месте не была в этом так уверена, детка. Папа тоже был козлом, просто в меньшей степени.

— О чем ты?! Папа был прекрасным человеком: любящим, заботливым, верным...

— Ну как папа, безусловно, - продолжала мама. - Но, как муж, он тоже не всегда был подарком. Бывали и у него интрижки на стороне.

— Бывали? - не веря, воскликнула Лиза. А затем, обдумав, добавила: - И ты прощала?

— Ну не просто так, конечно, но прощала, - витиевато ответила мама.

— Это как?! - наконец, Лиза отпустила подушку и привстала.

— Я дала ему понять, что если у него есть интрижки, то и у меня будут. Как гласит третий закон Ньютона: любое действие вызывает равное противодействие.

Эта интерпретация физического закона Лизе пришлась по вкусу. Мама разрешила ей пару дней остаться дома, пока она переживает острый период месячных. Когда Лиза вернулась в школу, она избегала Вовку и активно стала общаться с теми парнями, которые уже давно проявляли к ней интерес. Среди них были и девяти-, и десяти-, и одиннадцатиклассники. Был среди них Андрей: выше, спортивнее и привлекательнее Вовки. Волосы были короче, а на подбородке росла щетина. Она смеялась над его шутками, а он стал провожать ее до дома. Однако, за порог она его не пускала. Вовка все пытался к ней подойти, поговорить, но она делала вид, что его не замечает. Тогда он собрался исполнить для нее песню на новогоднем концерте, в котором он теперь участвовал соло. В ответ на ее песню группы Звери он решил исполнить свою. Стоял за кулисами, подтягивал струны на гитаре и нервничал. Наконец объявили его выход. Вовка встал у микрофона и боем заиграл аккорды:

Мы встретимся с тобою у первого подъезда,

Паролем будет просто: как дела?...

Он спел первый куплет и заиграл припев, а глазами скользил по рядам в поисках Лизы. Однако, найти ее он так и не смог, ведь в этот момент Лиза, закрывшись в кабинете музыки с одиннадцатиклассником планировала свою вендетту. Андрей, поняв, к чему все идет, воспрял духом. Во время страстного поцелуя его руки забрались ей под юбку, где нащупали теплую плоть, прикрытую кружевными трусиками. Лиза тем временем расстегивала его ширинку и доставала член. Андрей разминал сильными пальцами ее ягодицы. Он развернул Лизу к себе спиной и переместил левую руку на ее лобок, где трусики уже начали пропитываться ее соками, а правую запустил ей под блузку и ухватил за грудь. Лиза томно ахнула. Его поцелуи спустились на ее шею и ласкали разгоряченную кожу, обдавая горячим дыханием. Лиза массировала его член, мысленно унимая свой страх первого раза. Он уже стал твердым и влажным - готовым войти. Она достала из кармана презерватив и натянула резинку на инструмент. Андрей хотел взять ее сзади, но решил оставить эту позу на десерт. Он усадил ее на парту, стянул трусики, которые спрятал в свой карман, как трофей, и скинул брюки. Их взгляды встретились. Лиза развела ноги и выражением лица призвала начинать. Андрей подошел, пристроил головку к ее девственной киске, взялся за ее бедра и пронзил ее. С ее губ сорвалось трепетное "Ах!", пока его член медленно погружался вглубь ее вагины, лишая невинности. Дойдя до конца, Андрей отвел таз назад и затем вогнал вновь. С каждым новом стоном Лизы его действия становились решительнее, резче и глубже, отчего она кричала с большей громкостью и страстью. Андрей наклонился к ее лицу и сладко поцеловал ее губы, пока продолжал наращивать темп.

Вовка исполнял уже третий куплет, когда в ходе быстрого подросткового секса Андрей и Лиза дружно кончили. Она лежала с расстегнутой блузкой и обнаженными грудями на парте. Ее тело содрогалось в посторгазменных судорогах, а киска остывала от жаркого первого раза. Андрей целовал ее губы, шею, соски, а она трепетала и постанывала в его объятиях.

После концерта Вовка настиг ее на школьном дворе.

— Ты где была, Лиза? Я песню тебе пел... — начал было он.

Тут к ним подошел Андрей, приобнял Лизу, зыркнул на Вовку, и до него дошло. Он взглянул в глаза Лизе и по их оттенку понял, что розочку сорвал уже другой.

— Иди пой кому-нибудь другому, — бросил ему Андрей. — Своей девчонке я сам спеть могу. Гуляй!

Однако, своей девчонкой Лиза пробыла недолго. Они неделю повстречались: кино, кафе, диван в ее спальне. Андрей жарко трахал ее в миссионерской позе, а она пылко охала-ахала под скрип дивана. Ее маленькие груди попрыгивали в такт его толчкам. Ее кучерявые волосы лежали разбросано на подушке. Их гениталии шлепались в пылу страсти. Андрей успевал кончить первым. Тогда он ложился рядом с ней, целовал ее тело, а пальцам теребил ее киску, доводя до оргазма. После чего, одевшись, убегал до возвращения ее братьев. Как-то раз он задержался. Лиза решила впечатлить его умением играть на фортепьяно. Не одеваясь, она встала около инструмента, подняла крышку и легким прикосновением к клавишам наполнила комнату музыкой Баха и Бетховена. Андрей лежал такой же голый на простынях и любовался видом: обнаженные тонкие ножки, обнаженная худощавая попка, кучерявые волосы, прилипшие к потной спине, и ее пальцы, бегающие то по белым клавишам, то по черным. Лиза стояла и пританцовывала в такт музыке.

Все это пробудило в нем аппетит к десерту. Андрей поднялся с дивана. Подошел к ней со спины и прижался телом к ее спине. А писюном — к ее худощавой попке. Член начал наливаться кровью. Лиза трясла бедрами и звонко смеялась. Руки Андрея были заняты ее грудями, животом, а затем и бедрами. К тому моменту его твердый инструмент упирался в ее ягодицы. «Сейчас или никогда» подумал он. Раздвинул руками ее булочки и вошел сзади. Раздался громкий стон. Андрей перехватился за ее талию. Ему было тепло и комфортно внутри нее. Он сделал еще один пристрелочный выпад, а вслед за ним затарабанил тазом изо всех сил, нанизывая Лизу на свой писюн. Она кричала и стонала, и при этом продолжала играть. Он долбил ее быстро, страстно, проникновенно и стал ощущать наступление скорого оргазма. В этот момент входная дверь открылась, и на пороге их квартиры под чувственные крики-стоны появились Лизины братья. Они вошли в коридор, недоумевая, что происходит, и услышали продолжительный стон, после которого квартира наполнилась безмолвием: ни криков, ни музыки, ни стука. За дверями, ведущими в ее спальню, Лиза, стараясь отдышаться, пребывала в жарких объятиях Андрея, который не успел извлечь инструмент, и теперь его сперма вытекала из ее пещерки и мелкими каплями спускалась по его стволу к небритым яйцам.

На следующий день Лиза с подругами пошла на каток. Строчила смски Андрею, но он не отвечал. Там, на катке, она узнала почему: он катался на коньках за ручку с девятиклассницей Соней, они кружились под музыку и целовались у всех на виду. Это, конечно, ее разочаровало, однако слез она лить не стала.

Бунтарский период у нее прошел. Она снова стала одомашненной девушкой: делала уроки, помогала маме и братьям, занималась музыкой, но всякий раз, когда она слышала Нирвану, Металлику или тех же Зверей, в ней просыпались сладко-горькие воспоминания об отношениях с Вовкой. До окончания школы она встречалась с разными парнями, однако редко кому удавалось оказаться на ее диванчике. Школу она окончила с золотой медалью. Ее педагог по музыке частенько отправлял ее на различные конкурсы, где она брала призовые места. В общем, достижений в ее жизни хватало. Окончив школу, Лиза решила вновь сменить свой статус и стать Елизаветой Петровной: ей нравилось заниматься музыкой и прививать любовь к ней окружающим, к тому же, она на братьях практиковалась педагогике, которая ей легко давалась, так почему бы, решила она, и не связать с преподаванием свою профессию.

Будние дни она проводила в пединституте, а на выходных снова и снова растворялась в музыке во всех ее проявлениях. Подружки-одногруппницы приглашали ее в общагу, где устраивали шумные вечеринки и душевные посиделки «девочками». Парни с ее курса и курсов постарше приглашали на свидания. Даже декан с ректором заглядывались на нее, когда она на концертах садилась за фортепьяно и, держа осанку, играла и классическую музыку, и популярную. Она аккомпанировала и студенткам, считавшим своим звездным часом выступить на институтской сцене и спеть что-нибудь из эстрадного, и студентам, сколотившим рок-коллективу, но которым вечно не хватало то басиста, то клавишника, то соло-гитариста. Ненавязчиво демонстрируя свои музыкальные таланты, Лиза быстро снискала популярность среди педсовета и студентов. Один из них щедрился на цветы, подарки и даже звал ее замуж, а когда между ними состоялся страстный, чувственный секс у него в квартире, он вспомнил, что уже женат и бросить любимую жену не сможет. Не смог он, зато смогла его жена, стоило ей узнать о его интрижке, правда дважды Лиза на его крючок не клюнула. Да и было бы на что клевать!

Спустя несколько лет, когда Елизавета Петровна выпустилась из института и устроилась педагогом в школу, мы с ней и встретились. Как сейчас помню: ее смазливое личико, темные кудрявые волосы, маленькая грудь и узкие бедра, завернутые в строгое учительское платье, ее звонкий голос, пока она исполняла «Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко», а я играл на гитаре перебором. Затем страстный продолжительный сеанс секса в ее кабинете. А потом наш поход на симфонический оркестр, окончившийся у меня в квартире. Тем субботним утром наши пути, казалось, разошлись навсегда, а история наших отношений закончилась. Но там, где кончается одна история, всегда начинается другая...