Глава 79 «Сногсшибательно»

Несмотря на дождливый день, к 10:00 к отелю приехал экскурсионный двухэтажный автобус (слава богу, крытый), и молодожены зазывали гостей проехаться по Москве и пофотографироваться. Первыми на борту оказались мои родители, которые и в отпуск ездили нечасто, а уж в Москве последний раз были лет десять-пятнадцать назад. Через проход от них сидела моя тетка (новоиспеченная теща) и младшая кузина. За ними места заняли ее сваты, родители жениха. Был кто-то еще из числа родственников. Дина поднялась на второй уровень со своим женихом, их примеру последовали еще несколько пар. Свидетельница Ксюша, как я заметил, поехала одна: ее парень перебрал с алкоголем и лежал пластом в гостиничном номере, отправив ее развлечься. Поскольку гештальт так закрыт и не был, я подсел на задний ряд к ней. Она была рада меня видеть и, будучи общительной и даже болтливой, завлекла меня в жаркую беседу.

Сегодня на ней не было платья из шифона. Она оделась в более удобную одежду: джинсы в облипочку, футболку оверсайз, кроссовки. Волосы она собрала в косу. На лице неброский макияж, на голове солнцезащитные очки. Вот оптимистка, подумал я, глядя на ливень за окном. Мы обсуждали вчерашнее торжество. Ксюша рассказывала, как они с моей сеструхой познакомились. Затем как они вместе пошли учиться в академию, из которой вскоре Ксюша ушла, потому что поняла, что хочет работать в финансах. Она тараторила про свою киску (в смысле, питомца), хобби и увлечения, плюсах своей работы, дружелюбный коллектив и так далее. Между словом расспрашивала меня про мою жизнь. Она задорно хохотала, звонко хихикала. Оторвавшись от личной жизни и вслушиваясь в рассказ гида, мы перешептывались, комментировали и прикалывались над всем и вся. Нам было весело друг с другом. Если бы мы встретились раньше и жили в одном городе, мы бы вполне могли стать закадычными друзьями. Продолжая разговор, Ксюша заговорщически подняла тему охов-ахов прошлой ночью.

— Выхожу я из душа и слышу, как кто-то над нами кричит и стонет, словно их режут. У кого-то вчера был ооочень романтический вечер! — смеялась она. Оказывается, они с парнем расположились этажом ниже.

— Да, я тоже слышал, — признался я, вспоминая, с каким рвением, усердием и с какой самоотдачей я трахал тамаду Анну, думая, что это Ксюша. Затем вспомнил и ночной минет и его последствия. Минутное разочарование накрыло меня утром, когда обнаженная женская фигура обернулась у окна. Однако, было оно исключительно минутным, поскольку Анна пусть и была постарше, но оставалась очень привлекательной, сексапильной и чувственной женщиной. Поэтому, приняв, что трахал я не ту брюнетку, которую планировал, я размял инструмент и на этот раз уже осознанно оприходовал Анну. Сначала стоя у окна, чтобы ее крики были слышны с улицы. Потом перебравшись на кровать, чтобы поскрипеть пружинами матраца. Прощальный танец мы танцевали уже в душе, пока вода струилась по ее четвертому размеру груди и возбужденным соскам, смывала капли пота с ее пушистого лобка, обтекала ее круглые, сочные, горячие ягодицы. Организатор праздников срывала горло, когда истошно вопила от удовольствия, пока я молотил ее киску изо всех сил, а мой палец массировал ее анус. Уходя из моего номера, она оставила на прощание свою визитку и послала мне воздушный поцелуй.

— Точно! Ты же живешь где-то на том этаже, — припомнила Ксюша.

— Я тебе больше скажу: я живу именно в том номере! — возгордился я.

— Что?! — Ксюша округлила от удивления глаза.

— Да, детка! Только представь, что это у тебя мог состояться ооочень романтический вечер, если бы ты не ходила и не твердила на каждом углу: «У меня есть парень!», «У меня есть парень», — передразнил я ее.

— Да лааадно! — она не могла поверить своим ушам. — И кого это ты так осчастливил?

Меня распирало от желания рассказать ей этот курьезный случай, и я не стал сдерживаться: выложил все, как на духу!

— Не могу поверить! — Ксюша даже прикрыла ладошкой губы. — И ты решил, что это была я?!

— А что: брюнетка, бежевое платье, выдающаяся грудь... Да и не забывай, я ведь был пьяный!

— И ты не заметил, что на ней тоже было бежевое платье? — недоверчиво сузила глаза, а затем добавила: — Да и не такая уж у меня выдающаяся грудь.

— Да не смотрел я на нее в ресторане! — оправдывался я. — Все мое внимание было приковано к тебе. — Затем до меня дошло ее добавление: — И не прибедняйся: твои дыньки вполне выдающиеся!

Знаю, мои слова польстили Ксюше: на ее щеках даже вспыхнул румянец. Она звонко захихикала — то ли мой случай ее позабавил, то ли это был нервный смех. Не каждый раз, в конце концов, тебе заявляют, что тебя страстно чпокали прошлой ночью, а потом вдруг выясняют, что обознались!

— Поверь, тигр: будь там я, ты бы это помнил, — с хитрым прищуром и лисьей улыбкой пролепетала, глядя мне в глаза, Ксюша.

— Поверь, тигрица: будь там ты, тремя оргазмами всё бы не закончилось! — сделав максимально брутальное лицо (один-в-один Джейсон Стетхем), ответил ей я.

— ТРЕМЯ?! — воскликнула она сквозь заразительный хохот. А затем похлопала меня по бедру: — Вот ты кобель похотливый!

Тут наш автобус остановился около Храма Христа Спасителя, и пассажирам было предложено выйти пофотографироваться. Все начали вставать, спускаться вниз. Ксюша тоже сделала вид, что встает, однако я не давал ей пройти.

— Пропусти! — попросила она.

— А если не пущу? — продолжал я с ней флиртовать.

— А если не пустишь, я через тебя перелезу, — сказала она и перекинула через мои ноги свою, поворачиваясь ко мне лицом, а точнее — сиськами. Я подхватил ее за талию и усадил к себе на коленки. Наши смеющиеся румяные лица оказались на одном уровне. Ее губы на уровне моих, и мне не терпелось их поцеловать. Ксюша уперлась руками в мои плечи, не давая приблизиться, а затем кокетливо поерзала тазом. Я шлепнул ее по попке и томно пробасил:

— Я хочу тебя.

— Хотеть не вредно, тигр, вредно не хотеть! — с этими словами она чмокнула меня в щеку и вырвалась из моих рук.

Я последовал за ней. Ксюша обернулась и заметила мой стояк, выпирающий в джинсах. Мы пофотографировались на улице, затем спустились в сад, раскинувшийся ниже Храма, пока молодые с родителями зашли внутрь. Веселые ребята позировали со статуями, на фоне фонтана и все того же величественного Храма. Затем к нам присоединились молодожены. Отщелкав пару сотен кадров на фоне одной достопримечательности, фотограф позвал нас к другой: Пушкинский музей изобразительных искусств. Несколько десятков снимков было сделано снаружи музея. Внутрь заходить мы не стали. Следующая остановка была запланирована в районе Кремля и Красной Площади с Собором Василия Блаженного, Исторического Музея и так далее. Мы вновь забрались в автобус. Я боялся, что Ксюша станет меня избегать, но этого не произошло. Только на этот раз около окна она садиться не стала, пропуская меня. Когда я подошел к проходу к месту и встал в сантиметрах от нее, я почувствовал, как у меня перехватило дыхание и участилось сердцебиение. Глядя в ее зеленые глаза, я понял, что и она ко мне неравнодушна.

— Я все еще хочу тебя, — повторил я.

— Да я заметила, — она лукаво улыбнулась и опустила взгляд на мои джинсы. — Но тебе по-прежнему ничего здесь не светит, — мне показалось, в ее голосе прозвучала нотка грусти.

— Поживем-увидим, — снова сказал я и пошел к месту.

Мы подъехали к следующей остановке, и толпа повалила к выходу. Я взял ее за руку, когда она уже вставала, и остановил.

— Хорошо, я перестану к тебе приставать. Но с одним условием... — сделал я драматическую паузу, дожидаясь, когда она ко мне повернется. Она повернулась, и я закончил: — Ты меня поцелуешь. Но не просто чмок в щеку, а полноценный влажный поцелуй в губы. С языком!

Ксюша сделала задумчивый вид, будто взвешивает за и против. Наши глаза были направлены друг на друга. Ее ладошка вспотела от волнения. Она собиралась ответить, но в этот момент у меня зазвонил телефон. Я, не глядя, достал его: Любовь. Ксюшин взгляд опустился на дисплей. Увидев, что мне звонит женщина, она снова зыркнула на меня, но на этот раз в ее глазах не было ни капли кокетства, и, махнув косой, сорвалась с места.

— Привет, рыцарь. Я звоню напомнить тебе, что мы сегодня вечером идем в Большой Театр на «Призрак оперы». Начало в 19:00, встречаемся у входа в 18:20.

— Привет, Люба. Жду не дождусь!

— Не забудь надеть костюм. Я буду в черном платье, — она сделала паузу, а затем томно добавила: — Без белья.

Мой дружок при этих словах аж подпрыгнул в предвкушении.

Остаток экскурсии я ехал в одиночестве: Ксюша подсела к подружкам и в мою сторону больше даже не смотрела. Хорошо хоть, наш тур по столице подходил к концу. Я забежал в номер, переоделся, спросил у сеструхи, которая собиралась на вечерний променад, как добраться до Большого Театра. Она посоветовала, чтобы не растерять по пути мой шарм, вызвать такси. Машина доставила меня к 18:00. Я тут же узнал достопримечательности, которые мы сегодня проезжали. До сих пор я и не догадывался, что Большой Театр находится так близко к сосредоточию власти в нашей стране: пойдешь направо – попадешь на Лубянку, пойдешь налево – Госдума, а будешь пятиться назад – Кремль. Нечего сказать, удобненько! А учитывая, сколько стоит билет в Театр, только чиновникам он и по карману! В общем, постоял я, поворчал и пошел ко входу.

Люба стояла в длинном черном платье в пол, с разрезом на бедре, а поверх платья она накинула черную кожаную куртку. В руке она держала такой же черный клатч. Увидев меня, она расплылась в улыбке. На губах я заметил яркую алую помаду, тушь на ресницах. Светлые волосы ниспадают по спине. Этакий контраст: блондинка в черном. Сногсшибательно! При встрече мы обменялись чмоками в щеку, она взяла меня под руку и повела в цитадель искусства и культуры.

— На самом деле я тебя немножко обманула, - сказала она мне, когда контролер проверял наши билеты. – «Призрак оперы» вовсе не опера, а мюзикл, представляешь?

— Фух, а я уж боялся, ты скажешь, что ты не натуральная блондинка, а перекрашенный брюнет после операции. Что до мюзикла и оперы, я в них не разбираюсь и вряд ли смог бы различить.

Люба мило улыбнулась моей шутке, а затем принялась перечислять разницу между этими двумя видами искусства. Я же слышал исключительно ее сексуальный голос, но не слова. Сдав ее куртку в гардероб, мы поднялись по лестнице на самый верх и попали в ложу. Оттуда открывался шикарный вид на зрительский зал и сцену. Все красно-золотое. Как герб у факультета Гриффиндор. Но об этом я промолчал. Полагаю, посетители этого культурного царства должны читать Толстого и Достоевского, наизусть цитировать Пушкина и Горького, а не разбрасываться шуточками из мира Гарри Поттера. В ложе кроме нас никого не было. Да и соседние тоже были пусты. Пользуясь моментом, Любовь приперла меня к стенке, ее губы засосали мои, а ее рука расстегнула мою ширинку и нащупала член. Ее шаловливый язычок очутился у меня во рту, и я обхватил его губами. Правой рукой я коснулся ее бедра, где открывался разрез ее платья, и прошмыгнул под одежду, убеждаясь, что про отсутствие белья она не шутила. Люба усадила меня на мой стул и села сверху. Сначала она ерзала на мне, трясь своими половыми губами и мой выпирающий из брюк член. Ее губы кусали меня за мочку уха и обдавали горячим дыханием, от которого мурашки бежали по всему телу. Я гладил ее обнаженные бедра и мерно продвигался к ягодицам.

— Я больше не вытерплю, - прошептала томным голосом мне на ухо.

Люба ловким движением извлекла из ширинки мой твердый член, задрала немного платье и погрузила его в свою мокрую киску. С самого утра мой член желал плотских утех. И вот звездный час настал. Любовь ухватилась за спинку моего стула, снова страстно меня поцеловала и стала ритмично двигать тазом. Я нащупал под платьем ее ягодицы и крепко сжимал их. Моей партнерше хотелось кричать, стонать, визжать от приятных трений гениталий, но народ начинал занимать свои места, поэтому она тяжело и жарко дышала, тихонечко мыча. Ее движения ускорялись, а значит приближался апогей.

— Я сейчас кончу! – прошептала затрудненным дыханием она.

Тогда я стал ей подмахивать, а руками направлять ее таз кратчайшим путем к долгожданному оргазму. Фрикции стали более эффективными, и мой финал тоже замаячил на горизонте. За нашими спинами послышались шаги: кто-то шел в нашу ложу. Я заработал тазом еще активнее и энергичнее, опасаясь так и остаться неудовлетворенным. Любовь впилась своими губами в мои и сквозь поцелуй издала долгий тихий стон, после которого все ее тело напряглось, затряслось, а затем обмякло. На входе в ложу уже слышались голоса, когда я насадил ее еще пару раз и заполнил ее вагину своей спермой, откидываясь счастливый на сиденье. Люба резко встала с меня и поправила платье, а потом уселась на соседнее кресло, когда дверь отворилась и вошла супружеская пара лет пятидесяти. Мы с ними поздоровались. Они интеллигентно заняли свои места. Люба и я переглянулись и обменялись довольными улыбками. Она сексуально поправила свои светлые волосы, отчего мой уставший член чуть-чуть дернулся, но тут же осекся. Люба взяла меня за руку, и мы услышали третий звонок.

В зале погасили свет. Раздалась музыка. Представление начиналось. В нашей ложе было всего четыре места. В середине сидели мы с мужиком, наши спутницы расположились по бокам. Поэтому, когда через пятнадцать минут после начала у Любы начался зуд в промежности, и она потянула мою руку в разрез, наши соседи, увлеченные вокалом главного героя в маске, ничего не заметили. Моя же рука забралась между ее бедер и коснулась вновь возбужденных половых губ. Два пальца скользнули внутрь, а остальные остались снаружи массировать лобок и внутреннюю часть бедер. На сцене творилась драма, голос артиста брал высокие ноты. А я продолжал наяривать рукой у нее в промежности. Люба пошире расставила ноги и откинулась в кресле, прижимая утонченный бинокль к глазам. Музыка передавала накал страстей, бурные эмоции, за которыми утаились томное мычание и придыхание моей соседки. На сцене вместе с главным героем появилась и героиня. Кристина. Издалека я не мог рассмотреть ее лица, но даже вдали она казалась прекрасной. Кристина и Эрик пели дуэтом, когда Люба, испытав второй оргазм в Большой Театре, сжала ноги, беря мою руку в клещи. Блаженство растекалось по ее слегка извивающемуся телу. Она повернула голову в мою сторону и благодарно улыбнулась. Затем протянула мне бинокль, чтобы я смог тоже рассмотреть лица артистов, а сама поправила платье и села, как подобает леди.

Я навел устройство на артистов: главный герой был похож на какого-то популярного актера, только я не мог вспомнить его имени, а вот оперную диву, исполнявшую партию Кристины, я узнал сразу. Не поверил своим глазам, но не мог не узнать. Словно флэшбэки, пролетели у меня перед глазами ее милая, еще юная, улыбка, густая шевелюра волос. Черные трусики на молодых ягодицах, ненароком застуканные в душе. Влажные объятия под одеялом накануне расставания. А затем наш первый раз во Владивостоке. Ночные страсти после выпускного. И пара десяток сообщений, так и оставленных без ответа. Будь я проклят! На сцене выступала Алина.

Я хотел добавиться к ней в друзья в соцсетях, чтобы знать, как она поживает, но не стал даже пытаться, ведь я соблазнил ее девственное сердечко и разбил на осколки. Помню, даже мама мне предъявляла, мол, что ты носишься с этой «прости Господи»?! (Именно такого мнения она была о Дашке) Позвони Алине – такая замечательная девочка: умница, красавица, нам с папой очень нравится. И в таком духе. Но мне было сыкатно ей звонить или писать. Если не оторвал пластырь сразу, потом он срастается с кожей и отдирать становится только тяжелее.

И вот Алина, поет главную партию популярного мюзикла на сцене Большого Театра. Это заставило меня взглянуть на представление уже другим взглядом. Даже сопереживать ее героине. В призраке я видел отражение собственной души: чудовище, которое разрушает чужие жизни, но слепо ищет любви. И как же мне было досадно, когда в конце представления (Внимание! Сейчас будет спойлер!) призрак уступает свою возлюбленную ее жениху, а сам умирает. Я даже тыльной стороной ладони смахнул непрошенную слезинку, а, когда вся команда вышла на поклон, аплодировал стоя.

— Ну что, куда поедем? – спросила Люба после представления, пока мы стояли на улице. – К тебе или ко мне?

Она хотела продолжения нашего сексуального марафона, но я был вынужден ей отказать. А чтобы не выглядеть негодяем, я рассказал ей истинную причину.

— Мы с Алиной знакомы уже давно. У нас была любовь, но я все разрушил, а потом не набрался смелости ей позвонить и объясниться. Видимо, судьба дает мне второй шанс. Если не сейчас, то никогда.

Моя история, казалось, растрогала ее.

— Тогда ты обязан купить и подарить ей самый большой букет в ее жизни. Тебя она, конечно, не простит, но хотя бы будет обескуражена первые три секунды, что даст тебе время высказаться.

Люба чмокнула меня на прощанье, приглашая навестить ее в Four Seasons, если с Алиной ничего не получится. Я сбегал за цветами и едва успел вернуться, как вижу: она выходит с другими артистами из театра. У всех в руках букеты, но ни один из них не мог сравниться с моей сотней роз. Труппа заметила одинокого воздыхателя, и артист, исполнявший роль призрака, подошел ко мне.

— Пришли за автографом?

— Пришел к старому другу. То есть подруге. Ну ни то что бы старой. Давней. Вот!

— А имя у давней подруги есть?

— Кристина. Ну то есть Алина. Да, Алина.

Он лишь усмехнулся, развернулся и вернулся к своим. Сказал ребятам, что я к Алине, и они оставили нас наедине, тактично удалившись. Я подошел к ней, в уме перебирая всё, что хотел и должен был сказать, но речь так и не строилась.

— Здравствуй, Алина. Должен признать, ты была сегодня потрясающа. Да и выглядишь сногсшибательно, как и всегда, - с этими словами я протянул ей огромный букет.

Она не торопилась его принимать. Ее серьезный взгляд был направлен мне в лицо. То ли она никак не могла меня узнать, то ли узнала, но ждала, когда во мне проснется совесть, и я встану на колени умолять ее простить меня. А может, на нее нахлынула давняя обида и свела ей мимические мышцы.

— Наверное, я должен был появиться как-то иначе и с заранее отрепетированной речью, но, ты же знаешь, мне всегда лучше удавались экспромты.

— А ты ничуть не изменился, - лишь ответила она.

— Такой же горячий? – с улыбкой произнес я.

— Такой же самовлюбленный единоличник. А еще и трус. И растлитель малолетних... - в ее нежном, звонком, дружелюбном голосе зазвучали агрессивные нотки гнева.

— Тебе тогда уже исполнилось восемнадцать, - попытался я хоть за какую-то соломинку зацепиться, но она была непреклонна.

— Плевать! Ты мне что обещал?! Буду писать, звонить, попробую перебраться к тебе. Обещания вечной любви. Тьфу! А в итоге, что?! Трахнул меня, как свою эту Дашку, и бросил, - ее лучезарные глаза наполнились слезами и голос дрогнул.

— Я не отрицаю свою вину. Даже не надеюсь, что спустя столько лет ты сможешь меня простить. Но мои чувства были правдой. Я искренне верил во все то, что тебе говорил. А потом... потом запутался и свернул не туда. Ты права. Я так и не написал тебе, не позвонил, не объяснил, потому что сам не понимал, как так вышло. Трусость тому виной.

Алина выдержала минуту, а затем, снова совладав с собой, продолжила:

— А сегодня зачем пришел?

— Я не поклонник классической музыки, балета, оперы. Меня пригласили на представление. И тут-то я тебя увидел. Как ты пела. Как ты играла. И я понял, что чувства ты не играешь, а заново переживаешь. Я и впрямь любил тебя тогда и страшно корил себя за то, что разбил тебе сердце. До сих пор корю. Вот я и решил, что, если судьба свела нас снова, надо сорвать этот пластырь здесь и сейчас.

— Какой пластырь? – не поняла моей метафоры она.

— Неважно. Возьми ты уже этот букет, - я всучил ей цветы. Сам себе при этом приговаривая: - А говорила, «хотя бы будет обескуражена первые три секунды, что даст тебе время высказаться».

— Что говорила? – переспросила Алина.

— Неважно, - снова сказал я. А собеседница смерила меня подозрительным взглядом. Тогда я, вдохновленный тем, что она уже на меня не кричит, предложил: - Может, сходим куда-нибудь? В кафе, например?

Алина изучал мой букет из сотни роз, затем подняла свой снова злобный взгляд и как давай меня лупасить розами по лицу, я только и успел прикрыться.

— Сходим, говорит! В кафе, блин! Я сейчас схожу тебе! По твоей наглой лживой морде! – рычала она сквозь зубы и наносила мне сокрушительные удары, пока у нее не зазвенел телефон. Алина бросила в меня букетом, тяжело выдохнула и, отвернувшись, ответила на звонок:

— Да, милый! О, все прошло замечательно! Представление прошло на ура. Да, все аплодировали стоя. Режиссер нас похвалил, а также выделил мою работу и Антона. Говорит, что критики были в восторге. Мама с папой? Они подошли после мюзикла, поздравили, подарили цветы и конфеты. Я их отослала домой. Мы с ребятами собирались посидеть немного. Ты придешь? – тут она замолчала. – Не сможешь? Как жаль. Ну ничего. Ты занимайся. Я все понимаю, сроки горят, сингл нужно было выпустить еще на прошлой неделе. Я наберу тебя, как буду дома. Все, давай! Целую!

Алина повесила трубку. Обернулась, чтобы удостовериться, что намек был понят и я ушел. Но я продолжал стоять, держа в руках немного потрепанный букет, и любоваться ею. Она посмотрела на меня несколько секунд и пошла вслед за своими партнерами, решив уйти по-английски. Но не дошла до угла, как остановилась. Я стоял и смотрел ей вслед. Алина неловко обернулась, подняла на меня взгляд: в нем больше не было гнева, ненависти, обиды – только смирение.

— В кафе, говоришь?

На улице снова начался ливень, поэтому мы уселись внутри уютного кафетерия. В воздухе витал запах корицы, сахара и кофе. Мы сидели на мягком диванчике. Алина пила чай с жасмином, а я американо с молоком. На столе стояли два блюдца с десертами, но мы к ним еще даже не притронулись. Мы болтали, как старые друзья. Алина рассказывала про свою учебу в филармонии, регулярные концерты, где она, будучи мультиинструменталистом, играла на фортепьяно, балалайке, классической гитаре и пела мягким обволакивающим голосом. Рассказала она и про своего жениха, который в прошлом месяце сделал ей предложение, и они через месяц должны были сыграть свадьбу. Он тоже занимался музыкой, но не классической, а хип-хопом. Жанром, который мне был абсолютно непонятен. Хип-хоп и русский шансон. Я поведал ей о своей личной жизни: о браке и разводе, о сыне и родителях, о причине моего визита в Москву. По понятным причинам я не стал разглагольствовать о своих похождениях и о том, чем мы с Любой занимались до начала мюзикла.

Запахи кофе и корицы создавали уютное, почти домашнее настроение. За окном было сыро и прохладно, а нам тепло и сухо. Над столом висела лампа, обдававшая нас теплым светом. Нам с Алиной после стольких лет разлуки было комфортно вдвоем. Мы сидели полубоком, забросив руки за спинку дивана. Наши тела, еще помнившие тепло друг друга, находились в непосредственной близости от возможной близости. Моя рука нащупала на спинке дивана ее кисть и нежно поглаживала, пока мы продолжали беседовать. Ее серые глаза были устремлены в мои карие, и в них была лишь нежность и доброта. Я следил за ее губами, когда она что-то рассказывала, и чувствовал непреодолимое стремление снова их поцеловать. Снова ощутить их вкус на своих губах. Вдохнуть запах ее густых волнистых волос. Почувствовать жар ее прекрасного тела. Стянуть с нее одежду и оставить ее только в черных трусиках, подтягивающих ее аппетитные булочки. Эти мысли вскружили мне голову. Я потянулся к ее лицу и, закрыв глаза, поцеловал. Все мое нутро взорвалось, как фейерверк. Мои губы обхватили ее, и языком слизал с них вкус жасмина, а затем забрался внутрь. Мои руки обняли ее и заключили в страстных объятиях. Одна рука легла на талию, другая забурилась в ее шевелюру. Мы сидели и сосались на диване, вспоминая вкус и запах друг друга. Мои рецепторы сходили с ума. Мой дружок радостно выпрямился, требуя, чтобы я позволил ему поздороваться с ее киской. Моя рука сползла с ее талии на бедро. И тут Алина меня оттолкнула.

Нам потребовалось время чтобы прийти в себя и восстановить дыхание, после чего она твердо заявила:

— Ты меня неправильно понял. Все, что между нами могло быть, уже прошло. Возможно, тебе не повезло в браке, ты разлюбил жену или она тебя бросила. Но я люблю своего будущего мужа. Он замечательный человек, надежный мужчина, который не бросит меня. Который всегда будет меня поддерживать. Который сдержит обещание и будет вечно меня любить. Все, что я могу тебе предложить после всего, что между нами было, это остаться друзьями.

— Извини, - лишь ответил я. Иллюзия начать что-то заново улетучилась. Ее сменила отрезвляющая реальность: поезд ушел. Я махнул головой и с улыбкой сказал: – Друзьями так друзьями.

Я заказал такси в две точки. Мы доставили Алину до съемной квартиры. Я вышел из машины, галантно открыл ей дверь и обнял на прощание. Затем таксист доставил меня в отель. Конечно, меня возможно приняла бы Люба в Four Seasons с распростертыми объятиями и раздвинутыми ногами. Однако, я решил воздержаться сегодня от похождений. Я купил бутылку рома и поднялся в номер. Завалился после душа на диван, включил тв и опрокинул рюмку. На душе было противно, и я, по-взрослому, пытался утопить это чувство алкоголем. После нескольких рюмок меня начало клонить в сон. Я встал выключить свет и перед сном почистить зубы, как раздался стук в дверь. Вроде никого не ждал. Никого не звал. Подошел к двери, замотанный в полотенце. Отворил дверь: за ней стояла в гостиничном халате с вороватым видом свидетельница Ксюша. Наши глаза встретились. Минутное молчание. Затишье перед бурей.

— Говоришь, тремя оргазмами всё бы не закончилось?!

Я нервно сглотнул. Отступил, впуская даму в номер.

— Обижаешь, тигрица. Я подарю тебе столько оргазмов, сколько ты сможешь унести.

— Поживем увидим! – ответила Ксюша, входя украдкой в мой номер.

Мы стояли за закрытой дверью, друг напротив друга, в неловком моменте. Она в махровом халате, я в полотенце. Глядели друг другу в глаза и не моргали. Сердцебиение ускорилось и нивелировало эффект от нескольких рюмок рома. Я чувствовал себя ребенком, который получил долгожданный подарок и не мог решиться его распаковать. Ксюша нервно сглотнула и пальцами теребила пояс от халата. Ее взгляд опустился на мое полотенце, под которым топорщился мой голодный дружок. Я потянулся рукой к ее поясу и ослабил узел. Халат немного распахнулся, открывая моему взору отсутствие нижнего белья на свидетельнице. Тогда Ксюша потянула за мое полотенце, оно, развязавшись, упало на пол, обнажая мой топорщившийся инструмент. Я приблизился и аккуратно стал оголять все более и более широкую полоску ее тела. Мне открылся ее выбритый лобок, пупок, затем третий размер прекрасных дынек с возбужденными сосками. Затем оголились плечи, и халат последовал за моим полотенцем. Мы стояли в нескольких сантиметрах друг от друга, и наши гениталии практически соприкасались. Ксюша подняла нерешительный взгляд на меня, я встретил его с восхищением. Затем привлек ее к себе и страстно поцеловал. Мой член при этом уткнулся в ее лобок. Нас обдало жаром. Перехватило дыхание. Наши губы сомкнулись, а языки прорвали оборону. От меня несло ромом, от нее исходил вкус зубной пасты. Мои руки спускались по ее обнаженной спине и наконец схватили ее за попку. Ксюша ахнула от возбуждения и подалась вперед. Я подхватил ее и понес в спальню. Пока мы шли, мой член касался ее половых губ, которые расположились прямо над ним, и так и рвался внутрь.

Я уложил Ксюшу на кровать, а сам лег между ее ног. Раздвинул их и припал губами и языком к ее бритой киске. Не успело вагинальное торнадо начаться, а она уже застонала. Я хотел ласкать ее, ублажать, восторгать, чтобы она пищала от наслаждения. Поэтому не торопился, а нежно целовал ее половые губы и массировал вагину и клитор, в частности, натренированным языком. Мои руки вытянулись вверх и обхватили ее дыньки, то сжимая их, то разжимая. Спустя пару минут Ксюша стала подмахивать мне тазом, пытаясь ускорить оргазм, а я продолжал ласки размеренно, неспешно, скрупулезно. И вот она выгнула спину, громко простонала звонким поющим голосом, исходившим из глубины, и стала извиваться на кровати, пока не закончились афтершоки вагинотрясения.

Затем я перевернул ее спиной кверху, но не стал удовлетворять свои потребности. Я хотел насладиться ею в полной мере. Мои руки начали массировать ее ноги, ляжки, ягодицы, поясницу, спину, плечи. Вслед за руками ее разгоряченное тело покрывали поцелуями мои губы. Я оставлял влажные следы на ее бедрах, нежно впивался зубами в ее ягодицы, касался кончиком языка ее спины, отчего Ксюша сходила с ума и ерзала на кровати от нетерпения. Мои губы поднялись до ее плеч и вновь достигли ее губ. Она повернулась полубоком, чтобы нам было удобно целоваться, и я мог одновременно гладить и ее попку, и ее груди. Кончики ее пальцев слегка царапали мои плечи и волосатую грудь, направляясь в сторону эрегированного члена. В разгар поцелуя она кровожадно прикусила мою губу и самодовольно улыбнулась своей шалости. Затем повалила меня на спину и склонила голову над моим инструментом. Коснулась его губами. Потом кончиком языка. Мой член подпрыгивал, умоляя ее взять его в рот, но она не спешила. Сначала просто прикосновения, а затем ее язычок стал его облизывать снизу вверх. Я лежал на кровати, на седьмом небе от блаженства, и от возбуждения, еле сдерживаясь, в кулаках сжимал простыни. Наконец она открыла ротик и проглотила его. Сначала только головку, отчего меня пронзило электроразрядом. Затем все глубже и глубже, что учащало мое дыхание. После чего Ксюша вынула слюнявый член изо рта и хитро улыбнулась.

В ее зеленых глазах снова заиграли искорки, которые сводили меня с ума. Она из воздуха достала презерватив, натянула его и взобралась на меня. Наши губы снова слились в страстном лобзании, а языки устроили настоящее танго. Она придерживала мой инструмент и медленно опускалась на него. Наши гениталии соприкоснулись — она привстала. Затем еще раз: соприкоснулись — привстала. Плутовка дразнила меня. Но этого хотел не только я. В третий раз головка вошла на три четверти, прежде чем Ксюша ее вынула. С каждым разом я проникал все глубже и глубже, но она продолжала держать меня на коротком поводке. С каждым разом с ее губ срывались томные стоны. Даже я мычал от нетерпения. Мне хотелось схватить ее за булки и натянуть по самое «небалУйся!», но я не стал. Позволил ей вести в нашем танце. Когда она полностью погрузила его в свою киску, тянуть было уже некуда. Ксюша уперлась руками в мои плечи, развела пошире бедра и приступила к скачкам. Комната снова наполнялась ее страстными стонами, шлепками наших тел и скрипом кровати. Она оторвалась от моих губ и выпрямилась, а я положил руки на ее талию, любуясь завораживающим видом: красивое женское тело энергично скачет на моем члене, ее груди подскакивают, а вьющиеся темные волосы вздымаются в такт, ее прекрасное лицо жарко ахает и охает от наслаждения — чего еще надо!

Вскоре от быстрого темпа она выдохлась, и наступила моя очередь перехватить эстафету. Отработанной техникой я прижал ее потное тело к себе, руками схватился за ее аппетитные ягодицы, нащупал пальцами ее возбужденные половые губы и раздвинул их для более глубокого проникновения, вслед за чем изо всех сил замолотил по ее киске. Стоны Ксюши сменились громким протяжным криком. Ее руки сжали простыни в кулаках. Мышцы ног, рук, спины напряглись. Внезапно ее накрыла приятная дрожь, и она захлебнулась собственными криками.

Однако, мой член оставался заряженным и очень опасным. Необходимо было срочно его обезвредить. Тогда я с Ксюшей перекатился в миссионерскую позу и, пока она отходила от очередных афтершоков, принялся трахать ее жестко и грубо, как дикий зверь. Мои резкие и ритмичные поступательные движения выбивали из нее томное дыхание и заставляли все еще возбужденное тело вздрагивать. Мы смотрели друг другу в глаза: хищник и его жертва. В ее взгляде чувствовались тепло и блаженство. В ее улыбке – благодарность и экстаз. С ее губ вместе с воздухом срывались краткие стоны. Густая шевелюра знойной брюнетки растеклась по подушке. По ее шее стекали капельки пота. А ее киска принимала меня в свои влажные объятия. Перед кульминацией я ускорил темп, а она закричала громче, подбадривая меня поскорее кончить. Я больше не мог сдерживаться и, вогнав крайний раз, опустошил яйца. Презерватив наполнялся спермой, но ее было так много, что он не выдержал и лопнул.

Мы лежали, обнявшись, в той же миссионерской позе и жадно сосались, остывая после оргазма. Я обхватывал своими ее пухлые губки, а она ловила ими мой язык. Мы лежали и дурачились, получившие то, что давно хотели: я затащил нужную брюнетку в постель, а Ксюша испытала два из трех обещанных оргазмов. Наши потные тела слиплись в один большой пельмень. Она обхватила мою поясницу своими ножками и не отпускала меня, а я никуда не хотел уходить. Тут меня подтолкнуло полюбопытствовать:

— А где твой парень? Не мог же он просто так тебя отпустить ко мне? Знает ведь, что уведу.

— Его целый день полоскало, и он под вечер уснул. А я, представив, как ты удовлетворяешь какую-нибудь другую подружку вчерашней невесты, не смогла удержаться. Кстати, ты мне торчишь еще один оргазм. Когда будешь расплачиваться? – снова искорки в глазах и хитрая лисья улыбка.

— Надо для начала освежиться в душе. Ты пойдешь?

Следующие пятнадцать минут мы провели под струями контрастного душа. Целовались, обжимались, нежились, ласкались. Мокрая Ксюша после душа запрыгнула на меня, обхватив своими ногами мою талию. Наши гениталии снова оказались в опасной близости. Не было времени искать гондоны. Так что я дал волю своему дружку и направил его прямо по адресу. Ксюша тут же вздрогнула и охнула. Я врезался ее спиной в стенку в коридоре и, найдя опору, принялся удовлетворять ее навису. Ксюша подпрыгивала и вновь садилась на мой член. Сначала она контролировала громкость своих стонов и старалась делать это тихо. Но, когда мы добрались до спальни, волна страсти накрыла ее, и Ксюша впала в сладострастное забвение. Я насаживал и насаживал ее, держа крепко за аппетитные булки. Она же ухватилась руками за мои плечи и откинулась корпусом назад, посылая громогласные стоны в потолок. Мои руки уже устали, и я повалил ее на кровать, не разрывая связь наших гениталий, и продолжил ее долбить. Очередная волна оргазма уже маячила на горизонте, и Ксюша билась в экстазе. Я закинул ее ноги к себе на плечи, встал поближе, чтобы довести ее короткими, но быстрыми фрикциями, и выпустил очередь, как автомат Калашникова. Все толчки попали в цель, и спустя десять секунд Ксюша громким криком известила меня и всех соседей, что она всё.

Я вынул инструмент, поводил им по ее лобку и половым губам, давая немного остыть. Затем перевернул Ксюшу попкой к себе, отвесил ей смачный шлепок и засадил вновь. Она стояла раком. Уже совсем обессиленная после трех оргазмов и жаркой порки. Я сдвинул ее ноги вместе, чтобы внутри стало потеснее. Схватил ее за ягодицы и стал насаживать и любоваться. Сначала мои фрикции были медленными и глубокими, чтобы избежать преждевременного фонтанирования. Ксюша больше не стонала: выдохлась. Просто глубоко и горячо дышала, словно атлет после марш-броска. Я ускорял темп, массируя руками ее бедра. Затем мои руки поползли вверх по ее спине, ухватились за плечи, и я снова дал автоматную очередь. Шлепки зазвучали со скоростью 160-180 ударов в минуту. Я набрал в грудь побольше воздуха, готовясь к апогею. От интенсивного секса Ксюша снова подала голос: она визжала, переходя на ультразвук. Сперма подходила к жерлу моего вулкана. Еще несколько фрикций. В преддверии извержения я услышал стук в дверь. «Как не вовремя» мелькнуло у меня в голове, но затем даже эта мысль была смыта волной оргазма. Мой член успел покинуть ее лоно и прыснул на горячие булочки, которые раскраснелись после серии моих шлепков.

Я уткнулся членом в ее бедра, обхватил ее сзади, сжав в ладонях ее груди третьего размера, и забурился носом в ее вьющиеся темные волосы. Пара глубоких вдохов – мои легкие наполнились запахом ее волос. Мои ноги подкосились после этого раза, и мы рухнули на кровать. Затраханные, но счастливые. Наше блаженство снова нарушил настойчивый стук в дверь. Мы еще лежали и целовались, приходя в себя, когда стук раздался в третий раз.

— Может, там пожар? – спросила Ксюша.

— Скорее всего, твои стоны возбудили чьего-то мужа, и к нам долбится его жена, чтобы высказать ноту протеста, - ответил я. Встал и пошел в коридор. По пути поднял полотенце и прикрыл им свое хозяйство. Обернулся: Ксюша лежала с голой попкой на кровати, задрала кверху ноги и шаловливо болтала ими в воздухе. Я подошел к двери:

— Кто там? – спросил через дверь. Но ответ не последовал. Стоявший за дверью еще раз замолотил по ней кулаком. Выбора не было, придется выглянуть, решил я и открыл дверь.

На пороге стоял восставший из мертвых очкарик с модной прической. Вид у него был недружелюбный. Более того, он пыхтел, как разъяренный бык. Видимо, Ксюша стонала слишком громко, что он проснулся и не мог не узнать голос собственной девушки. Мой блаженный взгляд был встречен его гневными черными глазами. Я решил сыграть под дурачка:

— Чем я могу тебе помочь? – и зачем-то мило улыбнулся. Надо было понять, что моя обаятельная улыбка не действует на мужиков, особенно тех, чьих жен я доводил до оргазма.

Очкарик с модной прической вместо тысячи слов сжал руку в кулак и направил его прямо мне в лицо. Это было последнее, что я увидел, прежде чем все погрузилось во тьму...

Продолжение следует