Влад решил не ходить вокруг да около, а сразу брать быка за рога. Он обронил футболку, которую только что подобрал с пола, и, схватив одной рукой ее за шею, а другой за попу, привлек к себе и заключил в поцелуе. Лиза на фоне Влада выглядела миниатюрной и хрупкой, к тому же, ее руки были заняты прикрыванием собственной наготы, поэтому она растерялась и не смогла оттолкнуть его своевременно. Его влажные губы обхватили ее рот, а его язык так и норовил пробраться внутрь. Его большие сильные пальцы в крепком хвате сжали ее ягодицу. А сам он прижался туловищем в ней. Елизавете нечем было дышать, и она, в отчаянии, открыла губы — тут-то его язык и проник. Она непроизвольно обхватила его губами и собственным языком почувствовала вкус чипсов и пива, которыми он баловался с ее младшими братьями. Пальцы одной руки Влада пробирались в гущу ее волос, а пальцы другой — под ее бежевые трусики, где уже нащупали плоть разгоряченных ягодиц. У Лизы подкашивались ноги — и от его напора, и от собственного возбуждения, и от ощущения неловкости. Влад еще вчера был прыщавым мальчишкой, который «выкал» ей, несмотря на небольшую разницу в возрасте, а сегодня уже пытается овладеть ею в ее собственной спальне. А его пальцы вот-вот заберутся в ее анус и влагалище. Ну уж нет! — решила Елизавета Петровна, возобладав собой. Она пнула коленом его в пах, где уже топорщился его дружок, а затем освободила руки и оттолкнула его от себя.

— Лиз, ты чё?! — запротестовал Влад, а его взгляд был направлен на ее оголившиеся соски, затвердевшие то ли от прохлады, то ли от желания.

— А ничё! — крикнула ему в лицо Лиза и, когда он сделал шаг вперед, явно намереваясь продолжить, пнула его ногой еще раз. На этот раз он согнулся в три погибели, отборно сквернословя, а Елизавета Петровна вытолкала его в коридор, после чего демонстративно захлопнула перед его носом дверь.

Следующие несколько дней Влад продолжал приходить к ним в гости, надеясь взять реванш, однако, как назло, Лиза возвращалась домой одновременно с мамой, и его храбрость и решительность куда-то улетучивалась. В пятницу Елизавета Петровна задержалась на работе, пока готовила первоклашек к новогоднему концерту. Один мальчонка был очевидно одаренным музыкантом — без музыкального образования имел блестящий слух и лучше остальных чувствовал мелодию и тональность. Лиза представила, что если бы ее взяли в какой-нибудь телевизионный конкурс и в финале она была вынуждена соревноваться с Лёшей, жюри да и телезрители выбрали не ее.

— Всё, ребята! Все молодцы. На сегодня закончим, а то ваши родители вас потеряют, а остальные учителя будут ругаться, что вы не успеете к завтра сделать уроки, — подытоживала репетицию Елизавета Петровна.

— Но ведь завтра суббота. Мы по субботам не учимся, — раздался чей-то звонкий голос в толпе.

— Ах точно! Ну тогда, продолжим еще разок? — спросила дразнящей интонацией учительница.

— Нет! — дружно запротестовали дети. Что не могло не вызвать ее смеха.

— Тогда расходимся! Но обязательно выучите песню к понедельнику — скоро Новый год, и если хотите подарков от Деда Мороза, нужно спеть на отлично.

Дети разбрелись. Лиза убрала в папку бумаги. Пока она собиралась уходить, дверь в кабинет отворилась и на пороге появился Борисов. Весь такой решительный, но робкий.у

— Добрый вечер, Елизавета Петровна! — начал он.

— Борисов! — удивилась, увидев его, Лиза. — Добрый вечер. Как ваши успехи? Когда концерт в Олимпийском? Билетик дадите? — она была определенно в хорошем расположении духа.

— Все хорошо, Елизавета Петровна, — сказал Борисов, закрывая за собою дверь, что выглядело подозрительно. — Благодаря Вам. Вот я и пришел с намерением еще раз Вас отблагодарить.

Лиза сразу поняла, куда он клонит. Однако, она уже не раз зарекалась не позволять такому повториться. Между тем, Борисов продолжал:

— Я постоянно думаю о Вас. О тебе. О том, что случилось в актовом зале. Мне не справится с этим наваждением без твоей помощи.

— Борисов, тот раз был ошибкой, — начала оправдываться Лиза. Между тем расстояние между ними сокращалось: хоть она и пыталась отступать, Борисов решительным шагом двигался через кабинет, загоняя ее в тупик.

— Ты так не считаешь. Зачем же врать?! — спорил он.

— Так, во-первых, не ты, а Вы! — строго сказал она, делая шаг вперед. — А во-вторых, молодой человек, что это Вы себе позволяете?!

Ее строгий тон и переход на официальный стиль подействовали ошеломляюще: Борисов замер на полуслове.

— А теперь, если Вы не против, я тороплюсь домой, а Вам решительно советую заняться домашним заданием.

Елизавета Петровна схватила со стола свою сумку и пошла напролом, взглядом и уверенностью давая ему понять, что лучше не стоять у нее на пути. Борисов, все еще потрясенный, отступил в сторону, давая ей дорогу, но, когда она поравнялась с ним, высоко задрав нос, он схватил ее за руку и рванул на себя, заключая в страстных объятиях. Лиза вновь не успела сообразить, как их губы и языки сплелись в жарком поцелуе. Они стояли посреди кабинета и пылко сосались, как неопытные подростки. Его руки пришли в движение и уже исследовали ее спину и поясницу, остановившись на ягодицах. Лиза решила расплатиться с ним той же монетой.

— Елизавета Петровна, — томно сказал Борисов, отлипнув от ее губ на мгновение, — я хочу Вас прямо тут.

— Борисов, — прошептала Лиза, когда их губы разъединились вновь, — это неуместно... Я же... Ваш учитель... в конце концов...

— Елизавета Петровна... у нас уже... пару лет... как нет музыки среди предметов, — его руки уже проникли под ее юбку и наглым образом мацали ее бедра.

— Аргумент засчитан, Борисов... Но мой ответ прежний... нет!

— Сжальтесь надо мной... я с ума схожу... Педагогам ведь... допускается поощрять... старательных учеников, — пока одна рука лапала ее попку, вторую он умудрился засунуть ей в трусы с другой стороны.

— В чем же твое старание, Борисов? — Лиза расстегнула его ширинку и обхватила рукою твердый горячий член, отчего ей самой захотелось его трахнуть.

— Ну мы готовим... выступление на новогодний концерт... — его пальцы энергично теребили ее киску, что вызывало течь.

— Ну так это... еще не достижение... Если успешно выступите... тогда и поощрю, — сквозь страстные поцелуи пообещала Елизавета Петровна, наяривая рукой. — А пока, так уж и быть, довольствуйся малым.

Его два пальца вонзились в ее пещерку и стали погружаться в нее в такт ее рукоблудию. У обоих участилось дыхание. Сердца забились быстрее. Поцелуи становились страстнее. Задержка дыхания и... внезапное головокружение. Они так и замерли: Лиза в его объятиях, ухватившись за его фонтанирующий член, Борисов, кусающий ее верхнюю губу, руками застрял в ее промежности. Прошла минута, прежде чем они пришли в себя. Борисов спрятал свое хозяйство, а Елизавета Петровна достала салфетку и вытерла его семя с юбки. Одной салфетки не хватило — из-за воздержания Борисов прыснул на нее, как из брандсбойта.

Пока он ожидал полноценного поощрения после новогоднего концерта, Елизавета Петровна пришла домой, приняла душ и, поужинав с мамой, поскольку пацаны еще где-то гуляли, отправилась пораньше спать. Сны ей снились исключительно эротические.

... Актовый зал. Подростковые обжимания с Вовкой, который в самый кульминационный момент срывает с нее колготки и трусы и подхватывает под ляжки, намереваясь насадить ее на свой твердый инструмент. Лиза вырывается и бежит к выходу, где стоит и ее дожидается Борисов, массируя свой горячий член. Лиза разворачивается и бежит по ступеням вверх, где находится аварийный выход, но и тут из темноты появляется Данил с чашкой свежесваренного кофе в одной руке и дымящимся хером в другой. Лиза спотыкается о ступеньку и больно приземляется прямо перед ним. Его румяная головка торчит в миллиметрах от ее алых губ. Данил все неправильно понимает, хватает ее за волосы и тянет ее голову к своим причиндалам. Ей ничего не остается делать, как открыть в знак протеста рот, который заполняет его румяная головка. Поступательными движениями он вгоняет свой член ей в рот и томно стонет от удовольствия. Лиза пытается сопротивляться, но тщетно: мальчик уже настроился на минет. Она задыхается, но продолжает сосать. Вдруг раздается свист флейты, и тональность меняется в зависимости от того, как она сосет. Почему-то этот свист и эта ситуация забавляет Елизавету Петровну, и она, делая минет своему студенту, пытается сыграть любимую мелодию на его членофлейте.

Вдруг, в самый кульминационный момент мелодии, она ощущает чьи-то горячие крепкие руки на своих ягодицах. Она пытается повернуться и узнать, чьи это руки, но Данил крепко держит ее голову, продолжая насаживать ее рот на свой детородный орган. Руки на ее попе начинают ее массировать и раздвигать ее булки. Что-то твердое, горячее и влажное касается ее возбужденной киски. Сначала просто касается. Затем начинает водить вверх-вниз от ануса к киске, отчего она истекает соками. Тональность членофлейты возвышается, к ее звуку добавляются искаженные гитары и стук барабанов. Мелодия звучит очень знакомо. Пока Елизавета Петровна пытается распознать мотив, чей-то твердый член проникает в ее пещерку. Взрыв ощущений. Фонтан эмоций. Цунами возбуждения накрывает ее с головой и не дает вспомнить мелодию. Тут она понимает, что два члена одновременно натягивают ее с разных сторон в такт барабанам. При этом их владельцы томно стонут «Елизавета Петровна!». Она, разумеется, возмущена, но, с другой стороны, и не понимает, чем именно, ведь эти ритмичные движения доставляют ей ни с чем не сравнимое удовольствие.

Лиза во власти сильного возбуждения, но никак не может кончить. Партнеры уже поменялись местами: теперь Данил занялся ее киской, а обладатель второго члена, коим оказался Борисов, встал перед ней и тычет своим писюном ей в лицо. Наконец, она широко открыла рот и проглотила его инструмент. Отсасывая одному и подмахивая попкой другому, Лиза повернула голову в сторону и увидела Вовку, который сидит в зрительском зале в паре шагов от нее и наяривает себе рукой. И ведь даже не попытался взять ее! Внезапно все трое синхронно замирают и пускают струи спермы: струя Вовки летит ей в лицо, струя Борисова наполняет ее рот, а струя Данила заливает ее пещерку. А Лиза так и осталась неудовлетворенной. Она закрывает глаза, чтобы прочувствовать этот момент, а когда открывает...

Она снова лежит в своей кроватке. Но уже не одна. Ее рот занят чьим-то языком и губами. В темноте Лиза не может различить чьими. Чьи-то руки лапают ее под одеялом. Она обычно спит в свободной футболке и шортиках. Одну руку она ощущает под футболкой, а другая, забравшись в шортики, бесцеремонно лапает ее лобок. Придя в себя, Лиза пытается сжать ноги и высвободиться из объятий, но некто слишком силен. Лежит он полубоком: его нога поверх ее бедра. Крепкая рука, орудующая в ее промежности, слишком широка, чтобы ее можно было так просто зажать. Лиза брыкается, царапается, но напор ее незваного гостя не ослабевает. Когда ее глаза наконец свыклись с тьмой, она стала различать знакомые очертания лица. Влад!

Пока Лиза спала и во сне совокуплялась со своими былыми партнерами, в ее комнату, которую она не стала запирать на ночь, пробрался Влад, пришедший в гости к братьям и оставшийся у них ночевать. Он дождался, когда все уснут, и тайком прокрался в ее спальню, где она, переживая яркие моменты в Царстве Морфия, ерзала и изнемогала под одеялом. Как можно пройти мимо и не спасти девушку в беде?! Вот и Влад решил, что это не по-рыцарски.

Его пальцы нащупали мокрую киску и теребили ее, а тем временем другая рука играла с ее сосочками. Лиза вырвалась из его засоса и требовательно прошептала: «Влад! Ты что тут делаешь? Отпусти меня! Ты что себе позволяешь?! Отвали!». Она толкала его, царапала, кусала за губу и всячески сопротивлялась, но его очумелые ручки воздействовали на ее эрогенные зоны так, что вожделение превысило возмущение. Ее толчки, царапки и сопротивление стали слабеть и в конечном итоге иссякли. Она была в полной его власти. Его губы жадно хватали ее шею, а зубы прикусывали мягкую плоть. Ее половые губы набухали, а ноги раздвигались, пропуская его шаловливые пальцы глубже. Ее вагинальные соки булькали в жерле «вулкана», а сам вулкан готов был извергнуться.

Лиза нащупала под одеялом его торчавший член и обхватила его пальцами. Влад томно простонал ей на ухо. Молниеносным движением он стянул с нее шортики, а с себя боксеры. Затем лег поверх Лизы в миссионерской позе и ввел агрегат, прежде чем она успела опомниться. С ее губ сорвался томный приглушенный стон. Влад отвел таз назад и ввел агрегат снова, вызывая трепетный ах. Затем он помог ей снять футболку. Уперся руками в матрац, нависая над ней, и замолотил тазом изо всех сил. Лиза еле сдерживалась, чтобы не разбудить всю квартиру своими криками. Кровать заскрипела, как не скрипела с того самого раза с Данилом. Она обхватила руками его шею и взглянула ему в глаза: в них играло ликование, мол, наконец-то, вперемешку с похотью. Он двигался резво и глубоко, любуясь тем, как содрогается под его долбежкой ее миниатюрное тело.

Прошло не больше минуты, как Лиза изогнула спину и раскрыла в томном стоне рот. Влад продолжал двигаться, вгоняя и вгоняя. С кровати на пол стекло одеяло и свалилась подушка. Лиза, впав в забвение в экстазе, уперлась макушкой в изголовье и билась о него головой в такт Владу. Вдруг его движения ускорились. Он задержал дыхание, чтобы не сбиться. Закрыл глаза. И, вогнав крайний раз, излил ей всю душу, так что пещерка переполнилась, и, пока они потные, но довольные восстанавливали силы, сперма потекла из ее киски на простыни. Их губы слились в нежном поцелуе, а мокрые тела слиплись.

— Тебе пора, - прошептала минут через пятнадцать Лиза, когда они лежали в обнимку на боку.

— Ну уж нет! – ответил Влад. – Я так долго этого ждал, Лиз. Мне одного раза мало.

Сказав это, он помассировал свой агрегат, который уже был готов, приподнял ее правую ногу, лежавшую сверху, и, пристроив агрегат к ее вагине, ввел его. Лиза ахнула от наслаждения и отдала штурвал партнеру. Сначала они медленно занимались этим на боку, но процесс был трудозатратным, поэтому Влад уложил Лизу на живот и набросился на нее сверху, то есть сзади. В режиме дикого зверя, загоняющего свою добычу, он оттрахал ее до второго оргазма, после которого окропил ее спину и узкие бедра своей спермой.

Но и на этом он не желал останавливаться. Пользуясь Лизой, пребывающей в состоянии эйфории, он поднес свой член к ее губам, приоткрыл ей рот и сунул его внутрь. Мимолетное возмущение отрезвило Лизу. Она вновь хотела бороться. Однако, вдруг ей вспомнился ее собственный сон: как она, стоя на коленях, делает минет сначала Данилу, а затем и Борисову. Она никогда прежде ни у кого не брала в рот. Ощущения были новыми. Не шибко приятными. Но она решила потерпеть: может, так и надо. Она взялась за ствол его члена и стала контролировать поступательные движения. То целовала его головку одними губами, то касалась его кончиком языка. То обхватывала ртом и ласкала в ротовой полости. По охам-ахам Влада она понимала, что делает все правильно.

Его член затвердел, точно каменный. Тогда Влад вынул его из ее рта. Поднял ее на руках с кровати и, держа навису за ягодицы, насадил ее киску на свой штурвал. В его сильных руках миниатюрная Елизавета Петровна казалась невесомой. Он поднимал и опускал ее без лишних усилий. Скорость возросла. Лиза впилась зубами в его плечо, что не закричать от экстаза, пока он молотил ее внизу. На этот раз она кончить не успела. Влад, предчувствуя подступающий оргазм, положил ее на кровать и прыснул ей на живот тремя залпами. После чего пожелал спокойной ночи, поднял с пола свои боксеры и скрылся за дверью. Лиза пролежала в мокрой от пота кровати еще полчаса, теребя свою киску и достигая четвертого оргазма за день, а потом свернулась калачиком, зажимая подушку между ног, и крепко заснула.

До Нового года оставалось все меньше и меньше времени. Каждый день ее, как худрука концерта, ожидали нескончаемые репетиции. Борисов ходил по школе и бросал в ее сторону нетерпеливые взгляды, но она была непреклонна: поощрение состоится только в случае успешного выступления. Елизавета Петровна между тем стала замечать на себе похотливые взгляды и других старшеклассников. Неужели Борисов кому-то проболтался?! Она, отказываясь в это верить, помотала головой, однако подозрения, поселившись в ее разуме, продолжали прорастать. Елизавета Петровна вспомнила недавнюю толкучку около актового зала. Она пробиралась через столпотворение и внезапно почувствовала среди портфелей и сумок чью-то руку на своей правой ягодице. Ясен перец, она тотчас обернулась, но так и не смогла выявить таинственного лапателя. Пока она смотрела направо, ей показалось, что другая рука ухватила ее уже за левую полупопицу. Тогда она не предала данному случаю большого значения, но теперь ее мозг желал старался увидеть то, что так хотел увидеть. Ей даже пришла в голову мысль вызвать к себе Борисова в кабинет и допросить его с пристрастием, но побоялась, что он снова пустит в ход руки, и она не сможет удержаться поощрить его раньше времени. Поэтому этой навязчивой мысли дала отбой.

Тем временем в актовый зал пришел 1-Б, в котором учился ее фаворит, Лёша Смирнов. До чего же популярная фамилия, подумала она, ведь когда-то она уже была знакома с одним Смирновым. Елизавета Петровна поприветствовала класс, выстроила их на сцене, а сама уселась за фортепьяно. Пока ее пальчики играли мотив песни «Три белых коня», дети пели хором и наполняли актовый зал своими звонкими мелодичными голосами. Они спели три раза — каждый раз практически безупречно. Лиза похвалила детей и разрешила идти одеваться домой. Тут-то она с ним и встретилась. Со своим давним знакомым Смирновым. Значит, это не в фамилии дело. Это мир оказался чересчур тесным. Оттряхивая с пышных кудрявых волос нерастаявшие снежинки, он вошел в длинном черном пальто и встретился с ней своими карими глазами. Всё такой же высокий и худощавый. Лицо только стало более мужественным. В остальном он остался таким же, как она его помнила. Ее Вовка. Лиза бросила взгляд на него, а затем на Лёшу. Вот кого он ей так напоминал! Вот в кого у него этот прирожденный музыкальный дар! Очевидно, Вовка семь лет назад подался во все тяжкие, и одна из его поклонниц в итоге забеременела.

— Здравствуйте, — начал Вовка, подходя к ней с сыном за руку, но вдруг осекся, не зная, как к ней корректнее обратиться.

— Елизавета Петровна! — громким шепотом подсказал ему Лёша, за что Лиза наградила мальчугана милой улыбкой.

— . .. Елизавета Петровна, — закончил Вовка. — Рад с Вами познакомиться. Как дела у моего шалопая?

— Добрый день, Владимир. Мне тоже приятно, — ответила Лиза, и между ними завязался разговор. Исключительно о Лёше. Лизе было приятно снова встретить свою первую любовь. Она много раз представляла себе эту встречу, но не ожидала, что она произойдет в актовом зале. Ведь именно в актовом зале их отношения когда-то закончились. Она с энтузиазмом хвалила его сына: какой он талантливый, воспитанный, способный. Определенно, унаследовал от мамы. Однако, когда Лёше стало неловко слушать дифирамбы в свою честь, он отпустил отцовскую руку и побежал к одноклассникам. Тогда-то Вовка и пояснил, что мама от них ушла. Теперь он воспитывает сына самостоятельно.

Они беседовали, пока Лиза собиралась, ведь 1-Б был ее последним классом на сегодня. Они продолжили болтать, пока спускались на крыльцо. Они никак не могли наговориться, пока Лёша с одноклассниками играл в снежки в школьном дворе. Однако эту беседу нужно было прерывать, ведь и у Вовки с Лёшей, и у Елизаветы Петровны на вечер были намечены дела. Они обменялись телефонными номерами (хотя Лиза прежде клялась, что никогда этого не сделает, даже если он будет умолять ее на коленях) и разошлись. Лиза, словно подросток, раз пять оборачивалась в их сторону, и всякий раз встречалась с его темными карими глазами и обаятельной улыбкой.

Придя домой, Лиза узнала, что ее братья подрались с Владом: оба сидели с фингалами в своей комнате и гневно его материли. Ее захлестнуло чувство несправедливости и даже обиды: как так он обидел ее мальчишек?! Она собралась и отправилась на его поиски. Братья прежде говорили, что он живет в соседнем районе. В единственной многоэтажке на улице Комсомольской. Номер квартиры она спросить забыла, а опомнилась на полпути. В итоге он ей и не понадобился — Влад сидел с банкой пива на скамье и снежным комом охлаждал разбитый нос. Значит, мальчишки не в сухую получили люлей.

— Зачем ты это сделал?! — требовательно крикнула, приближаясь к нему, она.

— Ни здрасьте, ни до свидания! — пробурчал он. — О времена, о нравы! — на его побитом лице расплылась самодовольная улыбка.

— Повторю свой вопрос: Зачем ты это сделал?! — сказала Елизавета Петровна и замахнулась на него сумкой. Вроде она была пустая, но удар получился зачетный.

— Блин, Лиз, твою мать! — выругался Влад, вставая с земли. — Ты чё творишь?!

Лиза замахнулась еще раз.

— Зачем ты побил моих братьев? Говори, а то прибью на месте!

— Это я-то их побил?! Да они сами на меня накинулись, как псы бешеные, — стал оправдываться Влад. — Если хочешь больше информации, пошли ко мне. На улице рассказывать не буду.

Лизе не терпелось врезать ему еще раз, но она и сама не любила выяснять отношения в общественном месте. Он пошел в сторону подъезда, она поплелась за ним. Влад галантно пропустил ее в подъезд, вызвал лифт, а когда двери за ними закрылись, накинулся на нее со своими похотливыми руками и горячими поцелуями. Лиза снова стала сопротивляться, но ей и самой хотелось телесной близости. Не отрываясь от нее, Влад каким-то образом открыл дверь в квартиру и завел ее внутрь. В коридоре начал ее раздевать да и с себя ронять одежду. Лизина юбка упала ей в ноги, она запнулась и повалилась на пол. Влад расстегнул ремень, сбросил джинсы и последовал за ней. Не успели они доползти до его комнаты, как он уже был внутри и яростно молотил ее киску своими причиндалами. Лизе не зачем было глушить свои крики и стоны, потому она распелась в голос — даже у соседа, дяди Вани, встал на ее крики! Влад, не сбавляя темпа, поднялся на колени, подхватил Лизу под попу, закинул ее ноги себе на плечи и с чувством задолбил. Шлеп-шлеп-шлеп — стучали их тела. Ах-ах-ах — страстно стонала Елизавета. Его пальцы, словно тиски, сжимали ее ягодицы и рывками нанизывали ее вагину на твердый горячий член. Она трепетала от страсти и желания в его крепких руках. На последнем издыхании Влад дернулся и напоил ее киску своей густой спермой, а следом повалился на нее без сил. Так они и лежали пару минут посреди коридора – полуголые, потные, запыхавшиеся, но довольные.

Придя в себя, Лиза спросила, где ванная, и отправилась под душ. Пока вода смывала с нее следы порока и сексуальное напряжение, она вспомнила, почему вообще оказалась в его логове: ей надо было разобраться, почему вчерашние друзья сегодня набили друг другу морды. От мыслей ее оторвал Влад, которые украдкой пробрался в ванную и смотрел на ее обнаженное тело через стекло душевой кабинки, разминая свой инструмент. Он открыл дверцу и хотел к ней присоединиться. Однако, Лиза остановила его жестом.

— Лиз, я так по тебе соскучился. Давай еще! – умоляюще попросил Влад.

— Помнится, за тобой остался должок, Владик, - коварная мысль пришла ей на ум. В ответ на его недопонимающий взгляд она продолжила: - Вставай на колени!

Влад опустился на колени, как ему было велено. Лиза, переступая через свою скромность и скованность, встала перед ним в чем мать родила и поставила правую ногу на бортик душевой, открывая ему взору свои половые губы. Влад встретился с ней взглядом и понял, о каком должке шла речь. Он просунул свои руки между ее ног, ухватился за ее ягодицы и поднес ее киску к своим губам. Когда их губы слились в вагинальном поцелуе, мурашки табуном побежали по всему ее телу. От нахлынувшего возбуждения у нее подгибались коленки. А уж когда он просунул в ее пещерку свой язык, она и вовсе готова была взлететь от восторга. Лиза ухватилась пальцами за его короткие волосы и прижала его лицо к своей промежности. Влад старательно ласкал ее вагину, а большими пальцами рук массировал внешние губы. От блаженства Елизавета Петровна снова завела арию охов и стонов, которые резонировали от стен ванной комнаты. Ее голос звучал прерывисто в такт движениям его языка и наконец затянул продолжительную низкую ноту, ознаменовавшую ее оргазм.

— Теперь твоя очередь, - вставая с колен, произнес Влад.

— Пошли в твою комнату, - предложила Лиза, выбираясь на подкашивающихся ногах из душевой. Она ухватилась за его член и потянула в коридор, а оттуда и за дверь, на которой висел постер Autopsy Night. – Так из-за чего вы подрались? – вернулась она к тому, с чего начала.

— Мы что? – недопонимающе переспросил Влад, ведь кровь от мозга отхлынула к хозяйству. – А, это? Да там мелочь, ничего такого. Давай быстрее, Лиз, я сейчас лопну от нетерпения.

Елизавета остановилась посреди комнаты. У окна стоял письменный стол, на котором расположился игровой ноутбук, в углу кипой были навалены запылившиеся учебники. Под столом из корзины торчали банки спиртного и пачки из-под чипсов. У одной стены находилась его кровать со смятым одеялом, простыней и скомканными подушками, а под ней валялись носки. У другой стены возвышалась книжная полка, заваленная всяким барахлом. Около входа находился комод, но очевидно вся одежда сейчас грудой лежала на компьютерном стуле: и джинсы, и футболки, и толстовки. Лиза обомлела, увидев, какой же он неряха.

— Непременно, Владик. Как только ты расскажешь, в чем причина конфликта. Из-за чего мордобой?! – она встала вся такая голая, но строгая посреди комнаты и скрестила руки на груди.

Влад определенно не хотел ей говорить правду и пытался что-то сообразить экспромтом, однако вся кровь по-прежнему была сконцентрирована отнюдь не в голове.

— Обещай, что не будешь беситься! – предварительно потребовал Влад, прижимаясь к ней и целуя в плечо.

— Обещаю, - тут же нетерпеливо ответила Лиза, по-прежнему держа руки скрещенными на груди.

— Ну... понимаешь, - ходил вокруг да около он, пристраиваясь к Лизе. – Мы обсуждали телок... и я... упомянул... - его руки по-хозяйски гладили ее интимные зоны, - что мы с тобой того.

Его губы потянулись к ней за поцелуем, но она лишь встретила его гневным и потрясенным взглядом.

— Ты что сказал?!

— Ну да, я признался, что трахнул тебя, пока они спали, - свое признание он сопровождал дебильным смешком, якобы это звучало прикольно. – Ну а они мне не поверили и полезли на меня с кулаками, мол, я все это выдумываю, чтобы их побесить. Ну я и не оставил их без ответа.

Его руки уже были готовы залезть ей спереди и сзади, а взгляд, которым он на нее смотрел, был безобидным и наивным.

— Ну вот я рассказал. А ты обещала, что не будешь беситься. Всё, тему закрыли. Давай трахаться, я сгораю от желания!

Лиза не смогла сдержать обещание и психанула. Она пнула его коленом в бедро (едва разминулась с его яйцами), распустила руки и давай его колошматить по башке и лицу, приговаривая: «Да как ты посмел! Зачем ты им рассказал?! Да что ты себе вообще позволяешь! Да я тебя!» и так далее. Тем вечером прилежная Елизавета Петровна второй раз в жизни ругалась пятиэтажным матом и готова была выцарапать ему глаза. Однако Влад не собирался становиться мальчиком для битья. Он увернулся от пары ее ударов, схватил за руки и с силой толкнул на смятые простыни с одеялом на своей кровати. Лиза попыталась встать и покинуть его комнату, но он опередил ее: прижал к кровати, ногами расставил ее ноги, освобождая себе путь в ее недра, смачно шлепнул по заднице и с дикой яростью вошел в нее. Она кричала: «Нет, Влад! Отстань от меня! Мне больно, перестань!», но его перестали волновать ее чувства. Перед собой он видел очередную дырку, которую хотел отодрать по первое число. Он жестко долбил ее в позе рака и продолжал бить ее по ягодицам, пока они не раскраснелись. Лиза кричала и визжала, но на этот раз не от удовольствия. Ее поглощало чувство беспомощности и боли, а также стыда перед братьями, ведь они ввязались в драку, чтобы защитить ее честь, а она сама ее отдала этому подлому ублюдку.

— Сейчас мы с тобой, Лизка, еще и видео заснимем и скинем этим долбоящерам, чтобы они увидели, что я не лгу. Как я деру их старшую сестру. Они-то думают, что ты вся такая правильная. А ты, оказывается, еще та шлюха! Трахаешься раком с несовершеннолетним! Ха-ха!

От интенсивного траха он вдруг напрягся, вынул из нее свой член, схватил Елизавету за волосу и дернул на себя. Поставив ее на колени перед собой, он направил румяную головку ей в лицо и кончил.

Когда она выходила из ванной пять минут спустя — униженная и оскорбленная, путь ей вновь преградил Влад.

— Слушай, Лиз! Ты извини, если что. Я не хотел тебя обидеть... — начал было он. Лиза окинула его взглядом: вот ненасытный — его хозяйство снова было в приподнятом настроении. Он поймал ее взгляд и расплылся в самодовольной улыбке: — Еще хочешь? Я не против.

Однако в этот момент Лиза больше всего хотела как следует пнуть его по причинному месту, что собственно и сделала. Молниеносным ударом она зарядила по его бубенцам, чего он определенно не ожидал, а когда Влад согнулся от боли, сквозь зубы цедя: «Сука!», Лиза еще и дверью в ванную ему двинула по башке. Накинув куртку и обувшись, она вышла в подъезд. Влад, оклемавшись от боли, натянул штаны, футболку и побежал по лестнице за ней. Нагнал он ее уже на улице, где наши пути с Елизаветой Петровной неожиданно пересеклись. Мои родители жили в соседнем дворе, и тем вечером я возвращался от них домой, а поскольку наши дорожные строители обладают непонятной любовью перерыть какую-нибудь дорогу, когда уже выпал снег, двигался я по двору. Лизу я даже не сразу узнал: обычно она выглядела ухоженной, ходила с ровной осанкой и на лице всегда было задумчиво-мечтательное выражение. А сегодня с нее неопрятно свисала одежда, шла она, сгорбившись, и вместо глубоких мыслей о симфониях и опереттах на ее лице виднелись пятна боли, обиды и разочарования.

— Добрый вечер, Елизавета Петровна! — притормозив рядом с ней и открыв форточку, бросил добродушно я. — Вас подвезти? — Мы встретились глазами: с ней явно что-то случилось. Она несколько секунд раздумывала над моим предложением и, вероятно, собиралась отказаться. Тогда я добавил с большим напором: — Я настаиваю!

Елизавета Петровна кратко улыбнулась, кивнула головой. Я вышел из машины, чтобы открыть ей дверь и усадить. Тогда-то на подъезде появился и Влад.

— Стой, Лиз! Не уходи. Нам надо поговорить, — кричал истерично он, подбегая к нам. Он видел, как Лиза садится ко мне в машину, и, наконец заметив и меня, невзначай бросил: — Посторонись, дядь, нам надо поговорить!

Сопляк попытался рукой оттолкнуть меня. По его тону и виду Елизаветы было кристально ясно, кто виновник ее подавленного, даже побитого, вида. Отмахнувшись от его руки, другой рукой я уперся ему в грудь и не позволил приблизиться к ней.

— Ты кто такой, мальчик? — ответил ему я.

— Слышь, тебе какая разница? Дай, говорю, нам пообщаться! — с гонором бросил мне в лицо Влад. А я не люблю, когда мне кто-то что-то говорит с гонором. Тут я и не сдержался: неожиданный хук справа, затем мимолетный хук слева. После двух ударов Влад растерялся и пошатнулся в сторону сугроба. Я понимал, если так все и оставить, мордобой продолжится, поэтому шагнул вперед и толкнул его в сугроб, откуда он поднялся уже спустя минуту. Когда мы с Елизаветой благополучно выехали со двора.

Из магнитолы доносилась песня Бон Джови, которая как нельзя кстати подходила под разворачивающуюся драму:

I saw you coming from a mile away

Я увидел, как ты шла издалека

Trying to hide behind a pretty face

Пытаясь спрятаться за милым личиком

Bet my last dollar baby you’ve been bruised

Готов поспорить на последний доллар, ты была побита, детка

Poor little heart all black 'n' blue

Бедняжка, вся в синяках и подавлена

Last thing you need’s another pickup line

Последнее, что тебе было нужно, — это очередной подкат

You must have heard 'em all a thousand times

Должно быть, ты слышала тысячи таких

God only knows what you’ve been through

Одному Богу известно, через что тебе пришлось пройти

Believe me I’ve been broken too

Поверь, я тоже был сломлен...

Когда Елизавета отогрелась в машине и почувствовала себя защищенной, я заметил, по ее щекам потекли слезы. Спустя несколько минут спокойной езды под грустную романтическую балладу она наконец сказала:

— Спасибо!

Я повернулся к ней.

— Что случилось, Лиза? Что он сделал?

— Это длинная история, Сергей... — начала она и тут же осеклась. — Очень любезно с Вашей стороны подвезти меня. Вам ведь нужно сообщить мой адрес...

— Ну уж нет, Елизавета. Как я могу оставить Вас в таком состоянии наедине с собой! Мы едем ко мне, — решительно заявил я.

Она пыталась что-то возразить, но все возражения были отклонены моим контраргументом, мол, у меня есть лекарство от ее недуга. И у меня оно и впрямь было.

Когда мы прибыли на съемную квартиру, в которой Елизавета Петровна уже бывала прежде, и мы имели счастье предаться сексуальным утехам, я помог ей снять куртку и отправил на кухню, где поставил чайник и насыпал в заварник травяной чай вперемешку с черным. Добавил несколько ложек сахара. Залил крутым кипятком. Пока Елизавета сидела на кухне и нарезала сыр с колбасой на бутерброды, я набрал горячую ванну с пеной. В своем подавленном состоянии она была крайне податлива и не стала возражать, когда я повел ее в ванную, снял с нее блузку с юбку, бюстгальтер, а затем и колготки и трусиками. Я встал с колен, взял ее заплаканное лицо в свои руки и притянул для нежного поцелуя. Елизавета немного ожила. Подав ей руку, я помог девушке забраться в купель и расслабиться. Взял мочалку, намылил и, сев рядом, стал ее растирать и подталкивать к исповеданию. Елизавета повернула голову в мою сторону и вопросительно окинула меня взглядом, мол, «А ты?». Тогда я скинул с себя одежду и забрался в ванну к ней, устроившись сзади. Она откинулась спиной на меня и, пока я гладил ее плечи, грудь и руки пенной мочалкой, стала рассказывать. Она поведала и об интрижке с Данилом, и о Борисове, и о Владе. Горечь от пережитого сменилась чувством релакса, и ее рассказ лился рекой. В ходе повествования она, должно быть, почувствовала мою эрекцию, откинула голову назад и благодарно меня поцеловала. Сначала наш поцелуй был нежным и трепетным. Затем наполнялся страстью и желанием. В конечно итоге, я взял ее за талию и помог приподняться, чтобы сесть на моего жеребца. Лиза лежала спиной на мне и плавными медленными движениями нанизывалась на мой эрегированный инструмент. Томные стоны срывались с ее губ. Пенная вода бултыхалась и переливалась через края ванны. Мы растворялись друг в друге. Однако кончить в такой позе мы не смогли.

Пришлось встать. Лиза оперлась спиной о стену. Я пристроился спереди, приподнял ее ногу и отвел ее в сторону. Очередной томный ах раздался в ванной, говоря о том, что я вошел. В этой позе мы ускорили темп, ведь оргазм уже маячил на горизонте, оставалось его достичь. Наши мокрые распаренные тела громко и часто шлепались, пока не замерли в сладострастном моменте. Мы стояли и нежились еще пару минут, пока моя сперма густой струей вытекала из ее пещерки и падала каплями в пенную воду. Мои руки массировали ее маленькую грудь с возбужденными сосочка, ее выбритый лобок, ее бедра и ягодицы, на которых остались синяки от предыдущего партнера.

После водно-сексуальных процедур мы отправились на кухню, где чай успел завариться и немного остыть. Я достал с полки початую бутылку рома и добавил несколько капель в заварник. Бутерброды с алкочаем зашли на ура. Мы потягивали терпкий напиток и беседовали до полуночи, когда чай закончился и, опрокинув пару рюмок рома, мы отправились в спальню. Колонка-Алиса включила все тех же Бон Джови с их мелодичными балладами, а мы скинули полотенца и рухнули на кровать, где еще полчаса занимались любовью. Мои поцелуи стали спускаться с ее губ по шее и плечам к вновь возбудившимся соскам, которые я не забыли прикусить, чем вызвал страстные охи-вздохи. Затем по ее животу я влажными поцелуями спустился к ее лобку и половым губам, которые познакомил с вагинальным торнадо, от которого она во весь голос закричала и забилась в экстазе.

Когда Елизавета Петровна отошла от захватывающего оргазма, она уложила меня на спину и решила ответить услугой на услугу. Она расположилась у меня в ногах и принялась оттачивать технику оральных ласк. Начала она губами. Трепетно целовала мой конец. Затем подключила язычок. Касалась кончиком кончика. Далее облизала весь ствол. И наконец погрузила головку в свой рот, обхватывая ее губами. Рукой она массировала ствол пениса, а губами и языком вытворяла нечто фантастическое. Настал мой черед томно охать и ахать, хватаясь руками за простыни и перебарывая желание прыснуть ей в рот. Не дожидаясь моего семяизвержения, Лиза медленно извлекла головку изо рта, причмокивая губами, и залезла на него. Ее половые губы заглотили наживку. Она уперлась ладонями мне в грудь и поскакала. Проснулся матрац кровати и стал скрипеть в такт очередной песне. Лиза в ускоренном режиме двигалась вверх-вниз и смотрела мне в глаза. Затем остановилась и стала вращать тазом вперед-назад влево-вправо, наслаждаясь моим членом под разными углами. Я массировал ее груди, щипал за соски и подмахивал тазом, ведь финиш был уже где-то рядом. Амплитуда ее движений сократилась, а темп увеличился. В комнате раздалась серия коротких стонов, после которых она была готова. Мы перекатились — теперь сверху был я, и продолжили в миссионерской позе. Мне было не до нежностей: сексуальное напряжение было невыносимым, поэтому я принял наиболее удобную позу и замолотил изо всех сил. Прошло меньше минуты, как я извлек устройство и полил ее выбритый лобок семенем.

Мы продолжали нежиться и совокупляться, нежиться и совокупляться до глубокой ночи. Силы покинули нас, когда после массажа спины я не устоял перед соблазном и трахнул ее сзади. Выпитый ром мешал держать темп и контролировать семяизвержение. Помню, как я вгонял ей из последних сил, а затем рухнул на нее и кончил вовнутрь. Спустя секунд десять мы захрапели в унисон. Утром мы проснулись в той же позе: Лиза лежит на животе, а я лежу на Лизе. Сил и настроения повторять ночные упражнения у нас не было. Пока я готовил завтрак, Лиза предупредила в школе, что опоздает, а сама побежала в ванную. После завтрака я довез ее до дома. Она чмокнула меня на прощание в щеку, пообещала поставить моему сыну пятерку по музыке и умчалась переодеваться. Впереди ее ожидал рабочий день и генеральная репетиция новогоднего концерта, а также откровенный разговор с братьями, которые сначала разочаруются в любимой сестре, а затем снова зауважают, когда узнают, как она отделала Влада, который впрочем больше к ним не заходил.

В конце репетиции к ней снова наведался гость из прошлого. Вовка Смирнов. На этот раз он пришел с гитарой. Той самой электрухой, в которую тогда еще Лизонька влюбилась много лет назад. Вовка рассказал, что со старым коллективом они разбежались, зато он сумел сколотить новый. Теперь они на выходных играют в клубах и барах, а также работают над собственным альбомом. Подключив гитару к усилителю, он сыграл ей одну из своих песен. Песня была лирическая. О неполучившейся любви. Так и называется «A love that never existed». Планируя, как его кумиры группа Скорпионс, однажды выступать на европейской и американской сцене, Вовка писал песни на английском. В припеве он играл боем и вытягивал:

You’re standing here

А ты стоишь тут

In front of me

Передо мной

And don’t know how I’ve missed it

И даже не знаешь, как я по этому скучал

Your lips and eyes,

По твоим губам и глазам

Your kiss, your smile —

По твоему поцелую и улыбке

A love that never existed

По любви, которой никогда не было

A love...

That never existed...

Дослушав песню до конца, Лиза растрогалась и зааплодировала. Дети уже разошлись. Только Лёша сидел в актовом зале и дожидался своего папу, глядя на него с восхищением. Именно Вовка вдохновил его заниматься музыкой. Он был кумиром собственного сына. Примером для подражания. Вовка подозвал сына, дал ему ключи от машины и отправил прогреть авто, пока он попрощается с Елизаветой Петровной. Как только мальчишка, преисполненный гордостью от того, что отец поручил ему важное дело, скрылся за дверью, Вовка подошел к собирающей свои вещи и делающей финальные заметки в ежедневнике Елизавете и, взяв ее за плечи, обнял сзади. Его нос погрузился в ее кучерявые волосы и сделал глубокий вдох, наслаждаясь давно забытым ароматом. От этого вдоха даже у Лизы перехватило дыхание и сердце замерло.

— Лизонька, мне так тебя не хватало! – прошептал ей на ухо, пока его руки от плеч потянулись к ее груди и сковали ее в медвежьих объятиях, от которых тепло растеклось по всему телу. – Я соскучился по твоему запаху, по твоему голосу, смеху, по твоей улыбке.

Елизавета обомлела и не могла пошевелиться, а Вовка тем временем касался губами ее шеи, мочек уха, щеки и тянулся к губам. Он развернул ее к себе лицом и нежно поцеловал. Руки его закрепились на ее спине и пояснице. Поцелуи становились жарче. Добавился язык. Погрузившись в ностальгию, Лиза отвечала ему взаимностью. Ее руки обвились вокруг его шеи, и она повисла в его объятиях. Нога сама согнулась в коленке, а в животе проснулись бабочки. Его правая рука в хозяйской манере спустилась на ее попу, прижимая ее лобок к своему. В них забурлила та подростковая энергия, те же чувства. Он хотел ее, а она хотела его, как в тот роковой день в актовом зале, когда он был слишком напорист, а она пуглива. Только теперь они были старше: она больше не боялась, успев попробовать несколько партнеров, а он был опытнее и мудрее, чем тогдашний ребенок – у него самого уже был ребенок.

Пересиливая свое влечение, Лиза открыла глаза, уперлась руками ему в грудь и оттолкнула Вовку. Снова. Он готов был продолжать, но Елизавета Петровна была непоколебима.

— Нет, Вова. Мы не можем.

— Но почему? Ты же этого хочешь! – протестовал он.

— Хочу, верно. Но в стенах этой школы я – учитель, а ты – родитель моего ученика. Извини, но это не педагогично. Прошу: уходи!

Вовка хотел поспорить, но вовремя одумался и не стал. Он взял гитару, свою куртку и, уходя, лишь спросил:

— Может, мы хотя бы можем тебя подвезти?

— Нет, спасибо. До свидания.

— До свидания.

На следующий день состоялся долгожданный новогодний концерт. Для начальных классов он начался с утренника в спортзале, где установили искусственную елку. Дети пришли в различных костюмах. Среди зайчиков и мишек бродили супергерои, диснеевские принцессы, герои отечественных мультиков и так далее. Из родителей нашего первоклассника пустили только Олесю, поскольку она помогала сыну надеть костюм Бэтмена. Я написал и Елизавете, и Веронике, однако они были слишком заняты организацией (первая выполняла роль худрука, а другая переодевалась в Снегурочку), что даже мои сообщения не прочли. В общем, остался я не удел.

После утренника малышня с учениками средних и старших классов отправилась в актовый зал, где многочисленные коллективы исполняли свои номера: песни, стихи, частушки, сценки и так далее. Ближе к концу концерта на сцене появился и Борисов с пацанами, которые феерично выступили и раскачали как детей, так и педагогов. Борисов старался больше всех, ведь был максимально замотивирован. Он то и дело бросал искушенные взгляды в сторону Елизаветы Петровны, которая всякий раз подбадривающе ему улыбалась и подмигивала из зала. Закрывала концерт худрук собственной персоной, исполняя песню «Новогодние игрушки» в дуэте с физруком.

После концерта все начали разбредаться. Васильев, Воробьев и Семенов (вокалист, который также играл на ритм-гитаре) звали Борисова закупиться спиртным и затусить у одного из них на хате, однако у него были другие планы. Вот уже несколько недель он грезил лишь одной мыслью, и не мог ею пожертвовать даже ради пацанов с их выпивкой и видео-играми. Да, подкаблучник. Да, кинул пацанов ради бабы. А кто бы не кинул на его месте? Только какой-нибудь девственник или гомосек. В толпе он обменялся взглядами с Елизаветой Петровной и последовал за ней в ее кабинет. Она закрыла за ним дверь. Он тут же нетерпеливо набросился на нее: губами съел всю ее помаду, а руками уже расстегивал ее платье на спине и лез под него.

Его пыл и настрой возбудили ее, и вот Лиза стягивает с него брюки и трусы, обнажая готовый к труду и обороне молодой член. Ее руки тотчас принялись разминать инструмент, пока Борисов освобождал ее изнывающее от желания тело. На пол упали ее бюстгальтер, платье, трусики. Она осталась в одних чулках. Целуя ее шею, плечи, грудь, Борисов залез пальцами к ней в промежность и активно теребил половые губы. Елизавета, держа его за выдающуюся часть, повела парнишку к своему рабочему столу, где усадила Борисова в свое кресло, а сама запрыгнула на него. Натянула на горячий твердый член презерватив и погрузила его в свою мокрую киску. Борисов припал губами к ее соску, схватил ее за ягодицы и принялся насаживать учительницу на свой детородный орган, унимая мучавший его зуд. В коридоре школы было достаточно шумно, чтобы кто-либо услышал его стоны и ее крики. Сразу взяв быстрый темп, они занимались страстным сексом на ее кресле минуты три-четыре, как Борисов протянул томное «Ах!» и наполнил презик семенем. Увидев, что педагога неудовлетворен его результатом, он усадил Елизавету Петровну на ее собственный стол. Заключил ее в страстный поцелуй, пока его рука вновь оказалась у нее между ног и принялась доводить ее до оргазма в ручном режиме.

Когда Елизавета кончила, Борисов уже опять успел возбудиться. Она знала, что мальчикам нравится трахать сзади, и решила удовлетворить его пристрастие. Лиза слезла со стола и, развернувшись, встала раком. Борисов взял ее за ягодицы и натянул на готовый к очередному раунду конец. Лиза вновь закричала, а он тяжело задышал, совершая резкие и глубокие поступательные движения. Вероятно, если бы кто-то в данный момент решил приложить к ее двери ухо, он бы услышал ее ахи, его охи и шлеп-шлеп-шлеп, с которым стукались их тела. Борисов с восхищением глядел на ее изящное миниатюрное тело, ее узкие бедра, с которых еще окончательно не сошли синяки. Он глянул в окно и в отражении увидел ее лицо, на котором застыло выражение похоти и страсти. Борисов отпустил ее бедра и положил руки на ее плечи, чтобы было удобнее ее натягивать. Он напряг мышцы бедер и спины и переключился на максимальную скорость, с которой отодрал любимую училку. Забыв надеть презерватив, он в итоге кончил в нее.

Запыхавшиеся, они уселись в ее кресле и нежились еще минут десять. Елизавета Петровна расположилась у него на коленках и положила голову ему на плечо. Борисов приобнял ее и растворился в чувстве безмятежности и эйфории.

— Елизавета Петровна, а какое Вы уготовите мне поощрение, если мы с ребятами выиграем городской музыкальный конкурс весной? – отдышавшись, спросил он.

— Поживем – увидим, Борисов! – с улыбкой ответила Лиза.

Они договорились расходиться по очереди: сначала выйдет он, а через пять минут она. Так вот в эти пять минут, пока она собиралась уходить, дверь в ее кабинет открылась и на пороге появился тот самый кто-то, который все-таки приложил к ее двери ухо и слышал и ее ахи, и его охи, и шлеп-шлеп-шлеп их бренных тел. Вовка Смирнов собственной персоной.

— Не педагогично, значит? – на его лице появилась злоба, перемешанная с разочарованием и обидой. Вовка уверенным шагом двинулся к ней, с каждый шагом значительно сокращая дистанцию.

— Вов, я сейчас все объясню, - второпях ответила Елизавета.

— Объяснишь, почему со мной нельзя, а с несовершеннолетними можно? – приближался он семимильными шагами, начиная расстегивать ширинку.

Лиза развернулась и бросилась от него, но он нагнал ее около стола и схватил сзади. Его руки оказались на ее груди и бескомпромиссно прижали ее к себе. Аромат ее волос снова ударил ему в ноздри, и давно желавший оказаться в ее пещерке боец дернулся в брюках.

— Постой, мы не можем. Я не хочу, - лепетала Лиза, однако Вовка был на взводе и не мог упустить ее снова.

Его руки решительно спустились по ее животу к низу платья, задрали подол, открывая ее тонкие ножки в темных чулках и трусики-стринги.

— Вовка, нет! – не унималась Лиза. – Я сейчас закричу.

— Елизавета Петровна, Вы же не хотите, чтобы завуч узнала, чем вы тут занимались со школьником? – прорычал он ей на ухо. Лиза лишь сглотнула подступивший к горлу ком. – В таком случае, приготовьтесь к уроку, который я намерен Вам сейчас преподать. И раньше времени не вставать! Помните? Звонок для учителя.

Вовка наклонил Лизу к столу, дернул тонкую резинку ее трусиков, устраняя данную преграду, и властно сунул пальцы в ее промежность. Они коснулись ее половых губ и проникли во влагалище. Лиза сопротивлялась: ее уже второй раз за несколько дней собирались взять против ее воли. Однако страх и паника сковали ее тело. Вовка тем временем уже извлек свой возбужденный член: она чувствовала его горячую влажную головку своей задницей. Его пальцы то раздвигали стенки ее пещерки, то пощипывали ее клитор, то совершали вращательные движения внутри, прогревая каждую клеточку ее гениталий. Затем он положил свои горячие ладони на ее холодные ягодицы, большими пальцами раздвинули ее булки, и твердый член решительно вошел.

Раз – и ее миниатюрное тело вздрогнуло. Два - и Елизавета Петровна судорожно вздохнула. Три – и с его губ сорвалось: «Да, Лизка. Как же долго я этого ждал». После трех коротких пристрелочных он сорвался с тормоза и начал интенсивно ее молотить. Лиза уперлась руками в свой стол и еле сдерживала крики. Вовка расстегнул молнию на ее спине и стал стягивать с ее плеч лямки платье и бюстгальтера, обнажая ее плечи, спину и грудь. Затем, не меняя ритм поступательных движений, он приподнял ее и руками впился в ее груди, а ее шея вновь ощутила тепло его губ и дыхания. Вовка целовал ее так же страстно, как вгонял в нее свой член. Тепло согревало ее тело и сердце.

— Скажи, Лизка, почему? Почему ты тогда убежала? Ведь нам могло быть хорошо всё это время, - томно шептал он ей на ухо, пока мощными рывками проникал в ее вагину.

Лиза молчала. Сквозь стиснутые губы прорывалось лишь учащенное дыхание и мычание, которых она не могла сдержать. Вовка тем временем разошелся не на шутку и, снова держа ее за бедра, долбил изо всех сил. Он уткнулся носом в ее затылок и рычал от удовольствия, вгоняя снова и снова. Наконец его тело замерло, и он тремя пульсирующими движениями наполнил ее лоно своим семенем. Вовка обхватил ее грудь и плечи в объятия, а губами нашел ее губы и пылко засосал. Лиза расслабилась и открылась его напору.

— Я ведь больше никого и никогда так сильно не любил, как тебя. Никого так сильно не хотел, как тебя. Я столько раз хотел прийти к тебе домой, но все не решался. Затем Вика залетела. Потом свадьба, рождение Лёшки, садик. В общем, прости меня, Лиза. Мне так тебя не хватало.

Её нечего было сказать. Она лишь стояла полуголая в его объятиях посреди своего кабинета и приходила в себя.

— Собирайся, поедем к нам на ужин! – отдышавшись и отойдя от Лизы, скомандовал Вовка, застегивая ширинку.

— А если откажусь, то пойдешь и сообщишь завучу? – с обидой в голосе и злобой во взгляде спросила Елизавета.

— Что? – растерялся Вовка. – Да не собирался я ни к кому идти, глупенькая! Я же люблю тебя. И Лёшка любит. Он попросил позвать тебя к нам в гости. Если не хочешь, давай я наберу его, и ты сама ему это скажешь.

Она не стала ерепениться, а ему не пришлось звонить. Они вместе вышли из школы и сели в прогретую машину, где их дожидался Смирнов-младший. Затем их ждал вкусный ужин, который приготовил Вовка. Оказывается, он умеет не только куксу заваривать и пиво открывать! За столом стояла дружеская семейная непринужденная обстановка. Лёшка все что-то рассказывал, показывал гостье. Лиза любовалась мальчишкой, а Вовка бросал на нее влюбленные взгляды. Когда за окном стемнело и Лёшка от переизбытка эмоций уснул в гостиной на диване, Вовка не отпустил ее домой, а взял за руку и повел в спальню, где, приняв душ, впустила его уже добровольно.