— Подъём! Соня.

Я проснулся от ласкового пинка, встал и оказался один, абсолютно голый, среди одетых.

— А раньше разбудить, слабо было? — разозлился я, шарахаясь, с торчащим членом, по комнате в поисках разбросанной вчера одежды.

— Сашок! Ты не это ищешь? — Терпеть не могу эту кличку. Катерина, в своём прозрачном пеньюаре грациозно сидела на диване, придерживая рукой аккуратно сложенную стопку с моей одеждой.

— Спасибо. — Я подошел и потянулся к спинке дивана, невольно нависая над женщиной.

— Не спеши. — её рука легла на мой, уже завалившийся на бок, член, который, почувствовав нежное прикосновение, тут же подпрыгнул. — О! Какой шустрый! Иди-ка сюда. — и головка утонула в тепле её рта.

— Мама! Нам уже пора уходить! — пыталась урезонить женщину Лена, натягивая колготки. Но та только вяло отмахнулась, продолжая обалденно приятно сосать мой пенис. Я и не сопротивлялся, стоя в полусогнутом положении, упёршись обеими руками в спинку дивана. Волна оргазма нахлынула неожиданно и вяло. Член дёрнулся пару раз, выплюнув несколько капель спермы, и устало начал сдуваться.

— Вот и позавтракала! — Катя улыбаясь облизывала губы. — Макс, а ты? Иди мой мальчик сюда. — Она поманила пальцем, посматривая на оттопыренную ширинку. Видимо вид минета возбудил всех.

— Иди, уж. — Подтолкнула Макса Света. — А то опоздаем.

Уговаривать Макса не пришлось. Он подошел к Катерине на ходу спуская штаны и освобождая член. Рот женщины открылся ему на встречу и поглотил без остатка. Макс зашипел, втягивая воздух сквозь сжатые от удовольствия зубы. Руки Макса обхватили голову Кати и безжалостно натягивали её на вздыбленную плоть. Лицо Катерины побагровело, и она мычала и пыталась оттолкнуть Макса, но взбунтовавшаяся елда только ускорилась и увеличила размах движений.

— Ты с ума сошел? — Света и Лена подскочили и пытались оттащить обезумевшего Макса. Бесполезно. Моя звонкая оплеуха отбросила Макса от рыдающей женщины, но налитые кровью глаза Макса бешено метались по сторонам, выискивая жертву. Пытаться остановить этого буйвола никто не решался.

— Воды! Облейте его! — хрипела Катя, держась за горло.

Мне подвернулась, стоящая на столе непочатая бутылка минералки. Встряхнув её несколько раз, я перевернул бутылку горлышком вниз и отвинтил пробку. Струя воды, как из огнетушителя, ударила во все стороны, но большая её часть пришлась всё-таки на лицо Макса. Все замерли в ожидании. Макс фыркнул, как лошадь, губами, потряс головой, отёр лицо ладонью и поднял ещё мутный, но уже осознанный взгляд на нас.

— Что это было? Ничего не понимаю.

Он огляделся, как будто видел всё впервые. Встретился взглядом с Катериной и побледнел.

— О Боже! — он стал судорожно натягивать штаны. — Ради Бога, простите! Я не знаю, что со мной случилось. Я...

— Это я сама во всём виновата. Не надо было поить вас шаманским зельем. Ведь я не знала сколько и кому можно его пить. И провоцировать тебя не надо было. Но лучше здесь и сейчас чем, например, на работе. Это вы простите меня, старую дуру. Молодость вспомнить захотелось. Ха! — Хрипела Катя со слезами на глазах. Лена гладила мать по растрёпанным волосам.

— Всё хорошо. Уходите, вам пора, а то опоздаете.

...

Морозный ветер обжог тело. Он проникал везде, под одежду, в нос, в рот, в лёгкие. Позёмка сухого с песком снега больно секла лицо.

— Сейчас на улице минус сорок восемь градусов. Скорость ветра восемь — десять метров в секунду... — ласковым голосом объявила дикторша радио нам, молча покидающим уютное тепло, в след.

Я всегда думал, что при сильном морозе стоит безветренная погода, а тут...

В ожидании транспорта люди из далека казались сбившейся в кучку стайкой черных пингвинов, топчущейся на месте.

В первый автобус мы не влезли. Зато, дождавшись второго, отогрелись в тесноте сдавленных тел. Поехали сразу на работу. Выходить из автобуса, плестись по метели в гостиницу, а потом повторять это в обратном порядке, не было ни малейшего желания.

За всё время, никто не проронил ни слова и только у дверей приёмной Света буркнула — «Пока.»

Макс понурый и бледный молча поплёлся в ВЦ, а я решил оставшееся время подремать на моих, таких уютных, коробках.

Дверь в мою конуру была открыта, и я уже внутренне возмущался, готовый излить весь накопившийся негатив на нарушителя моих пределов.

Нарушителем оказалась уборщица. Она усердно размахивала шваброй повернув в мою сторону маленький зад и кривоватые ноги, что скрывались под шароварами. Услышав звук шагов она, не выпрямляясь, всем телом, как будто у неё заклинило поясницу, повернулась в мою сторону. Это была ещё молодая женщина с уставшим видом. «Бурятка» — подумал я, рассматривая её характерное плоское лицо с карими глазами. Из-под косынки выбилась прядь чёрных как смоль, прямых волос, а рабочий халат одетый на широкую майку, демонстрировал небольшую округлую грудь без лифчика.

— Извините, я не успела.

— Да, нет. Это я пришел раньше времени. Спину прихватило? Надо полежать на чём-нибудь твёрдом. Стол для заседаний как раз подойдёт. Давайте я помогу.

Я подхватил согбенную женщину и, невзирая на её вялое возмущение, положил на стол.

— Теперь медленно выпрямляйтесь. — Она охала, но разгибала спину. — Где болит? Поясница? В ногу отдаёт? Умница. Полежи так, вытянувшись, минут пять.

— Мне ещё убираться надо.

— Какая к чёрту уборка? На больничный хочешь? Тогда валяй.

— Нет, на больничный мне нельзя.

— Давай я тебе сделаю массаж, меня знакомый мануальный терапевт учил, помогает.

— На массажи у меня нет ни денег, ни времени.

— Денег я за массаж не беру. Это так, хобби. А пятнадцать, двадцать минут найдёшь. Ну так как?

— А где?

— Да прямо здесь и сейчас. До начала рабочего дня управлюсь.

— Хорошо, я согласна. — Её широкие скулы зарделись. — А что мне надо делать?

— Слушаться меня и всё. Сейчас я сниму с тебя халат. Он будет вместо подстилки, жаль простыни здесь нет. — Я начал расстёгивать пуговицы халата, а она схватила меня за руку.

— Я сама!

— Я же сказал — лежи спокойно и слушайся меня. Тебе сейчас нельзя напрягаться. Расслабься. Считай, что ты на приёме у врача. — успокаивал я её, а сам уже стягивал рукава халата. — Теперь медленно перевернись на живот. Медленно! Я сказал. Теперь я стяну с тебя майку. Вытяни руки. Что ты как девочка? Дети есть? Двое? А грудь у тебя как у девушки. Молчу, молчу. Теперь, руки по швам. Сначала нужно глубоко разогреть мышцы спины. Иногда будет больно.

Я начал массаж её спины не лёгкими поглаживаниями, а сильными разминаниями мышц. Постепенно одеревеневшие мышцы размякли, кожа покраснела и покрылась испариной. Она охала, стонала, но молча терпела. Чтобы разогреть поясницу и крестец, я стянул с неё шаровары, оголив упругие высокие ягодицы. Она попыталась меня остановить, но получила шлепок по заднице и успокоилась. Костяшками одной рукой я массировал ямочки крестца, а другой, якобы придерживая тело от раскачивания, гладил мягкую кожу бёдер и ягодиц.

Я ослабил нажим, давая женщине передышку.

— Теперь посмотрим, что с твоим позвоночником. — Я стал перебирать пальцами кожу вдоль хребта, перекатывая кожаный валик от поясницы к шее. В некоторых местах кожа, как будто приросла к позвонкам. Это спазм, вызванный смещением дисков. Пришлось попотеть, ставя их на место с хрустом и вскрикиванием.

— Ну, как? Полегче?

— Да. Значительно. Ну? Я пойду?

— Да ты, что? Это только начало. Сейчас я буду теля ломать. Это не очень больно, но зато эффект... ! Ложись на бок, эту руку под голову, эту вдоль тела. Да видел я уже твою грудь, красивая. Эту ногу прямо, эту согни и прижми к столу. Хорошо. Расслабься.

Колено её согнутой ноги я прижал к столу, упёрся рукой ей в плечо, покачал тело, чтобы она расслабилась. Ах, как маняще колыхнулись груди. И резким движение положил её на лопатки, развернув

почти под прямым углом. Дробный хруст позвонков и её вскрик разнеслись по комнате. Она смотрела на меня ошалелыми глазами, не понимая, что произошло.

— Жива? — Улыбнулся я ей. — Теперь ложись так же, на другой бок. Не спеши.

Она села. Полуголая, со спущенными почти до колен, шароварами, раскрасневшаяся. Она прислушивалась к ощущениям своего тела, которое только что так страшно хрустело. Я зачем-то, молча стянул с неё и шаровары и трусы. Показал ей как правильно лечь. Мои сволочные руки не упускали не единого момента, чтобы не коснуться её интимных мест, но она этого, как будто совсем не замечала, демонстрируя непроходимую чащу черных волос, острым клином закрывающих лобок. Я повторил манипуляцию с её телом на другом боку. Хруста было не меньше, но она уже не кричала. Я мог бы проделать ещё несколько видов манипуляций, но для первого раза и этого было достаточно. Но отпускать её не хотелось. Ещё бы, передо мной голая женщина. Член давно пришлось поправить, что не ускользнуло от моей пациентки, бросающей косые взгляды на оттопыренную ширинку. Я положил её на спину и кончиками пальцев стал массировать грудину. Прикосновения к примыканиям ребер вызывали у неё болезненную гримасу.

— Вот, чувствуешь? Тебя мять и мять надо. — Я теребил ей соски. — На сегодня, всё. Осторожно вставай и не торопясь одевайся.

Я хотел отойти, но она удержала меня, прижав руку к груди.

— О! Девочка. Да ты распалилась? — рука нырнула в промежность, и ощутила влажную теплоту. Она как будто потеряла дар речи, а только моргала. Когда мой палец проник во влагалище, она затряслась от возбуждения. Такого я ни терпеть, ни пропускать не собирался. Я быстрым движением выпустил своего бойца из штанов, подтянул её на халате к краю стола и намерился загнать член во влажную пучину, но она прикрыла вход рукой.

— Я замужем. Так нельзя.

— Замужем? Это хорошо. Я тебя насилую? Нет. Давай считать, что это продолжение процедуры. Назовём это так — внутривлагалищный массаж. Ну же! Пусти мышку в норушку, и я разомну стеночки, губки, клиторок. — Я стучал головкой члена по её руке, которая неуверенно уходила в сторону, освобождая вход. Головка потёрлась о бугорок клитора, вызвав сотрясание её тела и ухнулась во влагалище, которое тут же сжалось.

— Тебя муж-то давно радовал своим вниманием? — Она не ответила, что тут говорить? Она просто задрала и развела свои кривоватые ноги, предоставляя себя в полное моё распоряжение. Приятно, чёрт возьми. И я взял её, с удовольствием входя в забывшую ласки плоть. Она, слава Богу, долго не ждала и кончила, бурно, сотрясаясь всем телом, судорожно переминая в себе мой член.

— А, ты?

— В другой раз. Одевайся. Уже могут войти. Да, не спеши ты так, опять заклинит.

— А ты выпрямишь. Правда?

— Правда. Тебя как зовут-то?

— Дашима. Даша.

— А я, Саша.

— Вот и познакомились! — В дверях стояла Света.

— Ты что тут делаешь?

— Тебя ищут. В цеху ждут. Я смотрю, ночи тебе было мало. На экзотику потянуло? Ну и как?

— Я Даше делал массаж.

— А! А я-то думала. Ну-ну.

— Даша, зайдёшь завтра, пораньше?

— Хорошо. — И метнув в Свету испепеляющий взгляд, ушла.

— Давно ждут?

— Минут десять.

Проходя мимо Светы, я прижал её к косяку и поцеловал в шикарные губы.

— Кобель.

____________________

День как день. Всё шло гладко. Несмотря на аварию, из графика почти не выбились.

В обед заглянул к Максу на ВЦ. Меня встретила взъерошенная Марго.

— Привет! Тебя кто помял? Макс?

— Он что, колёс наглотался? Неугомонный!

— Не колёс, а «шаманского зелья» — шепотом доложил я. — И где наш половой гигант?

Марго мотнула головой в сторону жужжащих стоек. Я заглянул в отсек. Видок у Макса был как у графа Дракулы, только крови на губах не хватало. Глаза провалились в тёмные ямы глазниц, кожа серая, губы синие.

— Макс, а не пойти ли тебе в санчасть? Что-то вид у тебя, мягко говоря, не здоровый.

— Никуда я не пойду. Подумают, что наркотиками накачался. Принеси активированного угля побольше. Я сейчас посплю, ладно? Прикроешь меня? По моей части вроде всё в порядке.

— Ладно. Спи. Марго-о! Где тут уголь, активированный найти?

— Я сама в аптечный ларёк смотаюсь. У тебя, между прочим, вид не лучше. Опять ночью где-то трахались?

— Ну, тебе ведь тоже перепало? Если мало, я готов добавить. — Схватил я Марго за грудь.

— Хам! — засмеялась она. — Как-нибудь потом, хулиган.

— — — — --------------

Звонок. Конец смены. Домой и спать, спать, спать.

Морозное безветрие. Все бегут, стараясь спрятаться в тепле уютного жилья. Опять всплыли проблемы со жратвой. Холодильник-то пуст. В магазин по морозу в пятьдесят? Нет уж. К такому морозу мы были не готовы. Значит опять буфет? Кто там сегодня? Аня или Люся?

«Ах! гостиница моя, ты гостиница... «. Тепло.

За стойкой незнакомая дежурная подозрительно вглядывается в наши помятые, серо-зелёные рожи. Назвались — мало. Показали документы — получили ключи. Настороженность исчезла и из-под стаявшей строгости пробилась белозубая улыбка молодой привлекательной женщины.

Всё. Никаких женщин. Поесть и спать.

За сутки в номере ничего не изменилось.

Записка на столе.

« Еда в холодильнике.

Аня.

PS.

Где болтаетесь? Вся гостиница только вас и ждёт.»

Чмокнула дверь холодильника. Ничего себе. Живём! В буфет можно не ходить дня три. Потирая руки, выложили на стол закуску.

— Пить будешь? — достал я холодную бутылку водки — «... Говорят, «Столичная» хороша против стронция...»

— А то? Наливай. Молодец Анюта.

Выпили.

— Думаешь, это только она одна?

Макс пожал плечами, разливая водку — Всё равно молодец.

Похрустели хрящиками куриных ножек. Выпили по третьей. Похорошело. Усталость отошла на второй план. Где посмеялись, где посетовали по поводу ночного похождения. Настроение приподнялось, вместе с членом. Стоило только вспомнить интимные, ха! интимные на глазах у всех, подробности.

— Когда ты, ну перед самым уходом, поимел Катю в рот, я впервые видел, как твоя елда движется по горлу к кадыку. Обалдеть!

— А как тебе её татушка?

— Оригинальная зверюга, и вкусная. Ха-Ха!

— Давай ещё по одной и спать.