Яркий луч солнца, многократно усиленный блеском снега, разбудил меня. Мне понадобилось время, чтобы восстановить события вчерашнего дня. Сегодня суббота. Я в мягкой тёплой постели. Из кухни маняще тянуло запахи кофе. Но я не хотел вставать. Нежась в постели, я слегка мастурбировал мою неугомонную плоть. И когда вошла Настя, улыбаясь и ставя поднос с завтраком на столик, мне достаточно было увидеть её голую ляжку в прорези халата, чтобы воспылать окончательно. Я опрокинул её на диван и вошел во влагалище резко, без подготовки, просто сдвинув в сторону вставку трусиков. Она вскрикнула, он тут же наградила меня поцелуем и объятиями члена вагиной.

— Хулиган.

Я шептал ей в ухо, она гладила мою спину и ягодицы. Подошли мы к оргазму быстро и дружно, разразившись охами и сопением.

— Каждое бы утро так начинать. — Мечтательно вздохнула, Настя. Я почёл за благо пропустить это мимо ушей, и промолчал, только чмокнул в щеку. Не люблю целоваться с не чищеными зубами.

— Первое блюдо мне очень понравилось. Что тут у тебя на второе. Я сел на край дивана, не беспокоясь о своей наготе, и совершенно забыв о цвете моего члена.

— Что это!? — В голосе Насти слышалась паника.

— А, это? Так небольшая травма. Синяк. Не обращай внимания. Это не заразно. А ты что подумала? Что сифилис в последней стадии? Как в анекдоте:

« — Доктор, у меня сифилис.

— С чего вы взяли?

— Симптомчик есть.

— Какой?

— Член почернел и отвалился.»

Настя прыснула.

— Да нет, просто испугалась, что это я тебя так намяла.

— Нет, не ты.

— А кто? — В её голосе послышались нотки ревности.

— Хорошая, одинокая женщина. Нас не удачно испугали, вот её и заклинило.

— Муж?

— Нет! Я же сказал — одинокая. Друзья ввалились.

— Ой! Стыд-то, какой. — она даже прикрыла рот ладонью.

— Нет в этом никакого стыда. Издержки воспитания всё это. Мораль. А я, да и друзья мои, люди аморальные. Мы любим доставлять друг дугу половые радости.

— Как это — друг другу? Ты там всех... , что ли? Гарем устроил?

— И не только я. У меня есть товарищ.

— Нет, я не понимаю, как так можно, при всех! И много у тебя «друзей» — ехидно спросила она.

— С десяток наберётся, может чуть больше.

— Фу! Я бы так не смогла.

— Почему же? Ты уже в кругу моих друзей.

— Но я же не знала.

— Ну, узнала. Тебе от этого хуже стало? Или ты мне больше не дашь?

— Я... Я... Не знаю. Мне с тобой было очень хорошо. Но делить тебя ещё с кем-то, я бы на верное, не смогла.

— А как насчёт того, чтобы не меня делить, а тебя?

— Ты совсем спятил? Это, чтобы сразу с двумя? Не-ет!

— А давай я позвоню Максу, это товарищ мой, ну, чтобы он не беспокоился, и позову его к тебе в гости, ну как?

— Ну, в гости, пусть приходит. Но на большее я не подписываюсь. Просто, мне тебя отпускать не хочется.

— Спасибо за завтрак. Очень вкусно. Особенно первое блюдо. — Я шлёпнул её по заду.

— Обязательно Максу посоветую.

— Дурак! — Смутилась Настя.

Я оделся и, узнав, где найти телефон, вышел на мороз. От солнечного утра не осталось и следа. Поднялся ветер и нагнал низкие тучи, из которых сыпал мелкий колючий снежок.

Трубку подняла Полина, сегодня её смена.

— И где тебя блудный сын носит? Макс хотел уже в милицию звонить! Кобель, несчастный! Опять где-то юбку подцепил? Тебе, что? здесь баб не хватает?

Я стойко вынес нотацию и когда поток слов у неё иссяк, соврал, что случайно встретил однокашника. Поехали к нему. Выпили за встречу, как положено. Разговорились допоздна. Вот и пришлось заночевать. Удовлетворённая байкой, она пошла за Максом. Однако ждать пришлось долго.

— Где тебя черти носят? Кого ты там встретил? Красивая? Шучу.

— Приезжай, сам увидишь. Зайди в магазин, здесь близко нет. Купи пойла на троих, ну, закуси какой-нибудь. Жду. — Я объяснил, как добраться и повесил трубку.

Ждать надо было не долго, не более часа. Макс умел быть оперативным.

Я возвращался, закутавшись шарфом по самые глаза, но заметил, что из калитки вышла женщина и быстрым шагом вошла в соседний дом. Мало ли кому, что понадобилось у Насти и даже не поинтересовался причиной визита незнакомки, тем более, что Настя с соседями была не в ладу.

— Ну, как? Ждать мне гостей?

— Почему гостей? Одного гостя, Макса. Он минут через тридцать, сорок будет. Давай сервировать стол. Закуску он принесёт. С тебя — соления. Хорошо?

— Как скажешь. Я сейчас, только платье одену.

Через пять минут она вышла в лёгком, почти прозрачном ситцевом весёленьком цветастом платьице.

— Я правильно встречаю гостя?

— Ты ему хочешь понравиться? Тогда взгляни на себя мужскими глазами.

Я подвёл её к высокому зеркалу, где она отразилась в полный рост.

— Что же мы видим? Длина платья выбрана замечательно. Показывает ровно столько можно, и только мы с тобой об этом знаем. Теперь о том, что под платьем. Оно почти прозрачно. Видны бретельки от лифчика и от комбинашки. Тебе нравится это нагромождение? Лучше видеть только кружева лифчика и трусишек. Макияж сойдёт. Чуть подведи реснички.

— Слушаюсь и повинуюсь. — Сделав раболепную позу, она скрылась за дверью.

Вышла она пунцовая от смущения. Встала в дверях со скрещенными внизу руками.

— Ты хотел, чтобы я так выглядела перед твоим товарищем?

Такой смелости я от неё не ожидал. Платье было одето на голое тело.

— Нет у меня белья с кружевами! — Обиженно, со слезами в голосе вскричала она.

— Отчаянная ты. Но кружева твоих завитков на лобке, я думаю, подействуют на него куда эффективнее. Только ты сразу не сдавайся, ты ведь пока моя девушка.

Я привлёк её к себе и поцеловал в губы. Член рвался на волю, толкая её в живот.

— Я тебя хочу. — Шептал я.

— Не успеем. Я не хочу, чтобы нас застали.

— Очень жаль, но ты права. Давай накрывать на стол.

Стол в середине комнаты быстро заполнялся съестным и приборами. Появились грибочки. Разные. И солёные, и маринованные, и жареные, маслята, опята, груздь, белые. Солёные помидорчики и огурчики, квашеная капуста и мочёные яблочки. И венчало это изобилие литровая бутыль кедровой настойки. Пир будет знатным.

Настя, явно волновалась. Я то и дело проводил рукой то по попке, то по грудям, то между ног. Каждый раз она отмахивалась, но было видно, что ей это нравилось и поднимало возбуждение. Щёки горели, и это делало её моложе, что ли, похожей на школьницу.

Когда в сенях загремело, но села на край стула не в силах шелохнуться.

— Так-то здесь гостей встречают!? — Гремел Максим, заполняя собой всё пространство. — Мог бы на крыльцо выйти, а то я чуть у соседки не остался, если бы не знал, что и ты меня ждёшь. Ну, давай знакомь, со своим «однокашником».

Настя вскочила, опрокинув стул, оглянулась, споткнулась о край дорожки и повалилась Максу в руки. То легко поймал её за талию. Глаза их встретились.

— Обалдеть! Где ты откопал такую прелесть?

— Знакомьтесь. Настя, Максим. Да отпусти ты её, наконец. Ишь вцепился!

Опомнившись, Макс поставил Настю на ноги. Та заворожено смотрела на гостя. И опять во мне шевельнулось гадкое чувство, собственной неполноценности, что ли. Как Максу удавалось так запросто влюблять в себя всех женщин?

— Настя-а! — Настойчиво позвал я, — Приглашай гостя к столу.

— Да. Конечно. Макс проходите. Садитесь где удобнее.

— Я там, в сенях, пакет оставил.

— Сейчас, сейчас принесу — метнулась Настя к дверям.

— Ты что, с ней — шепотом спросил Макс. Я кивнул. Прогул прощаю.

— Какой прогул?

— Вчера в отпуск провожали третью дежурную, Наташу, ну, ту строгую. Едва уломал, никак не хотела, чтобы все знали. Сделали вид, что разошлись. Ну я ей вставил конечно. Сидит она на мне гарцует, волосы руками придерживает, а я ей груди, чтобы не слишком болтались, а тут наши девки все вернулись и тихонько так расселись, на нас смотрят. Кончала она самозабвенно, со стонами. А когда открыла глаза, то её встретил шквал аплодисментов. Она всех дурами обозвала, но с члена не слезла, и пошла, к всеобщей радости, на второй заход.

Макс рассказывал всё громче и не заметил, как в дверях появилась Настя. Она стояла, подперев косяк, и внимательно слушала.

— А чему все радовались? — спросила она, когда Макс закончил, свой монолог.

— Не знаю, точно. Просто у всех было хорошее настроение. И потом, мы все трахались, никого уже не стесняясь. Она стала членом нашего общества.

— И сколько же вас в вашем обществе?

— Ну, вчера нас было только четверо. И без Сани мне изрядно досталось.

— И как? Все довольны? — с вызовом спросила Настя, удивлённая прямотой и бесцеремонностью Макса.

— Да. Вроде все ушли удовлетворённые. А почему это вас, Настя так волнует. Уж не ревнуете ли вы меня?

— Вас?! Нет. Я вместе с вами представила Сашу. Вот его я делить ни с кем не хочу!

Тёплая волна нежности прокатилась у меня в душе. Я притянул Настю к себе и по-хозяйски облапив, поцеловал в губы. Настя задрала мне на бедро ногу, и подол платья соскользнул с её ляжки до обнаженных ягодиц. Макс громко сглотнул. Довольная произведённым эффектом, Настя отстранилась от меня и, как ни в чём не бывало, начала вынимать содержимое из принесённых Максом пакетов. Пауза затянулась. Я взялся за кедровую настойку.

— Рекомендую попробовать. Настя меня вчера угостила. Классная вещь. За хозяйку. Настюша, за тебя. За твоё здоровье. Чтобы больше не падала.

— За хозяйку.

Чокнулись, крякнули.

— Ох, и крепка же. А послевкусие, какое! Сама делаешь? — перешёл Макс на «ты».

— Сама. Всё сама. Закусывайте мальчики. Я сейчас. Нож принесу.

— Что, она такая правильная?

— Ага. Трусы-то она для кого сняла? — Макс только удивлённо поднял брови. — Это я её на встречу с тобой настроил. А ты — «я там всех перетрахал».

— Почему рюмки пустые? Я хочу веселиться. Наливай, Саша. А теперь я хочу выпить за моего спасителя, который принёс меня бесчувственную домой на руках. Накормил, пожалел и, как ты Макс говоришь, хорошенько трахнул, вы... бал, по-русски, от души, с любовью. За это тебе отдельное спасибо. За тебя. Вот! — она лихо опрокинула рюмку и поцеловала меня в губы.

Мы с Максом не успели выпить, а она налила себе снова.

— Макс, я хочу выпить и за тебя. За самца. От одного вида, которого бабы раздвигают ноги. Саня так заинтриговал меня, что уже была готова отдаться, еще не видя тебя. И сейчас готова. Потому, что я сука, как все бабы, и хочу мужика-самца, как ты. Но жить с тобой я бы не стала. Корень у тебя, вероятно, не плохой, а вот стержня нет. За тебя.

И она, снова не дожидаясь нас, опрокинула рюмку. Мы с Максом переглянулись и выпили. Некоторое время, молча, стучали вилками, переваривая философские речи Насти. Я налил по полрюмки водки. Пить крепкую настойку было опасно, можно не рассчитать силы.

— Пора, по-моему, вам, други мои, выпить на «брудершафт», а то как-то вы собачитесь много.

— А, давай. — Захмелевшая Настя села на колени опешившему Максу. Тот явно был не готов и просил у меня поддержки. И я ему отказал.

— Давай, Макс. Нельзя женщине отказывать. — Я взял рюмку и подошел к ним вплотную и сел рядом.

Выпили. Настя обвила шею Макса, подставляя ему губы. Он обнял её за плечи. Поцелуй был долгим, и я не зная чем заняться, полез к ней под юбку. Я гладил бархатную кожу ягодиц и ляжек, которые вдруг начали расходиться, пропуская меня к сокровенным уголкам её тела. Но, стоило мне только дотронуться, до её щели, как она сжала ноги, оторвалась от Макса и развернулась на его коленях ко мне. Взяла моё лицо в руки и зашептала.

— Я блядь! сука! шлюха! Но я хочу ласки, как вчера, хочу чувствовать себя желанной, любимой. Возьми меня нежно. Прямо сейчас. И ты возьми меня. Делайте, что хотите, только нежно, ласково.

Она откинулась спиной на грудь Максу, обхватила его колени своими ногами. Ситцевый подол задрался, открывая взору рыжеватое кружево на лобке и розовую щель с дразнящим язычком клитора.

Я присел, раздвинул их ноги, чтобы не мешали коленки Макса. Вагина нехотя разлепляла свои губы выставляя на показ богатые малые губы. Мясистые, с волнистым, почти чёрным гребешком, переходящим в капюшон с большим клитором. А с другой, нежно розовая глубина, поблескивающего желанием, влагалище. Вчера я купался в этой роскоши, не имея возможности разглядеть её в свете далёкого уличного фонаря. Сегодня я видел всё, и знал с чего начать. Перебирая губами кожицу то одной, то другой ляжки я приближался к этому цветнику, а пальцами мял живот, натягивая кожу лобка и вздёргивая клитор. Макс, тем временем, мял ей груди, периодически проклиная тонкую ткань. С низу я видел, как натянулись его джинсы, сдерживая его рекса. Но вот он оторвался от губ Насти, толчком подбросив её на коленках, выпростал подол из-под её зада, а затем беспрепятственно стянул платье через голову. Та засмеялась.

— Ну, вот. Я совсем голая. А вы ещё совсем ничего не сняли. Так! Кто быстрее разденется, совсем, тот и будет первым!

Меня это немного расстроило, уж больно хотелось мне сначала облизать её нижние губёшки, а потом сунуть в них разгорячённый член, прямо на коленках у Макса. Не сбылось. Ладно.

— Но давайте с начала выпьем. — Она подошла к столу неуверенной походкой. Настя явно хапнула немного лишнего. — И я хочу познакомиться с моими новыми дружками. Что вы их держите взаперти? Даю им полную амнистию. Выпускайте узников на волю.

Переглянувшись, мы с Максов расстегнули ширинки и вывалили своё хозяйство на обозрение. Настя ошарашено смотрела на член Макса, и, кажется, даже протрезвела.

— Ни хера себе!! Вот это елда! Ты же порвёшь меня в клочья. Саша, мне страшно. — Она спряталась за меня.

— Что за бред. Через влагалище головка ребёнка проходит, а тут — всего ничего. Давай смажем его маслицем и айда. Я буду рядом. Ты справишься.

— Но как я приму тебя после него? Ведь он мне всё растянет?

— Придумаем, что-нибудь.

— Нет! Сейчас мне точно надо выпить!

Выпили.

— Только не торопите меня. Мальчики, вы разденетесь в конце концов?

Мы Максом на перегонки скидывали с себя одежду и опередив его на секунду, я подскочил к Насте и просто вложил свой член ей сзади между ляжек. Она чуть развела ноги, и член упёрся во влажные от возбуждения губы. Макс подошел к, закрывшей глаза, Насте спереди и направил свой фаллос ей в промежность мне на встречу. Головки наших членов боднулись и разошлись по сторонам, уступая друг другу дорогу. Мы зажали трепещущее тело между нашими, обвили его шарящими рука, покрыли шею, плечи, лицо, губы поцелуями. Наши поршни двигаясь на встречу, раздвигали и тормошили плоть, заставляя влагалище истекать соками, заманивая в себя скользящие мимо члены.

— Ну же! Ну! Изверги.

— По очереди? — спросил я Макса.

— На раз-два. Начинай.

Слегка приподняв Настин зад, мы начали по очереди тыркаться во влагалище, но только с краю, доводя её до исступления.

— Садисты! Сволочи! Я больше не могу. — Она резко опустилась, и мой член влетел в жаркий тоннель её влагалища. Но не успела она поглотить меня и до половины, как была приподнята на сильных руках, а в следующий момент с силой была насажена на член Макса. Глаза и рот её округлилось. Немой крик булькал в её горле. Но Макс уже вышел из неё и настала моя очередь, которой я с удовольствием воспользовался, загнав в неё член на всё длину. Я тут же вынул член и его место занял член Макса. Так мы с ним еще никого не имели. Поймав ритм, как на качелях, мы засаживали свои жезлы любви уже по самые яйца. Настя тоже уловила ритм и в такт ему подскакивала и опускалась, ухватившись за шею Макса. Напряжение быстро нарастало, и даже стоны её, «О!"и «У!», которые соответствовали тому на чей член она нарывалась, сменилось протяжным «А!!».

— Мак-сим! Ко-он-чи в ме-ня-а. — Она просительно повернулась ко мне, и я уступил другу место. Разогнавшись до предела, Макс дождался её первого спазм и разрядил свою пушку, досылая и досылая головку члена в глубину её лона, так что его лобок упёрся ей в промежность. Настя кричала, продолжая скакать, замедляя темп пока без сил не сползла к ногам своих истязателей. Она лежала на ковровой дорожке в неудобной позе, подёргиваясь всем телом, и глупо улыбалась.

— Ой! Батюшки! Снасильничали! Убили! Ироды! — наскочила на нас женщина в полушубке и белом шерстяном платке. Она металась в дверях, боясь переступить порог и прийти на помощь, но и за милицией бежать вроде не спешила.

Настя, как-то меланхолично повернула голову в её сторону — Теперь я знаю, почему все радовались.

— Ты жива? С тобой всё в порядке? — подскочила женщина к Насте, и пыталась прикрыть её наготу полушубком со своего плеча.

— Да, отстань ты, Ира. В порядке я, в полном порядке. Спасибо, мальчики.

Мы с Максом, по началу, опешили от этого напора, но увидев лицо женщины, горящее нескрываемым любопытством, поняли, что стоит она здесь давно, всё видела и только ждала развязки, чтобы вступить в игру. Переглянувшись, мы схватили её и поставили между нами.

— Так это вы? Это соседка Насти, к которой я заскочил по ошибке. Вы, Ира, кажется, хотели, чтобы я зашел к вам в гости? Ну, что ж, «не гора, так Магомед». Верно?

Я рассматривал новую посетительницу, играя мудями, которые так и остались стоять, не найдя выхода для спермы. Женщина средних лет, приятной наружности, с пепельными волосами, уложенными в игривую причёску. Юбка выше округлых колен, ровные ножки, утопающие в валенках не по размеру. Шерстяная накидка поверх блузки с глубоким вырезом, в котором, купаясь в пене кружев, поблескивали груди, выдавленные наружу чересчур мелким лифчиком. Она явно готовилась к этому походу. И не удивлюсь, если ждала удобного момента, подглядывая в окно. Тем лучше. Не нужно церемоний.

— Ира, тогда вам положена штрафная. — Я поднёс ей полстакана водки, который она, с возгласом «за здоровье», лихо опрокинула.

— Ну, а теперь за знакомство. — Я протянул ей почти полный стакана кедровки. Взял свою рюмку и подошел вплотную, едва не касаясь её живота торчащим членом. Она зарделась ещё сильнее, опустила глаза и тут же воззрилась на меня.

— Я, Александр, Саша. Это Макс. За знакомство? — Она осилила и эту порцию спиртного без особых эмоций. Тогда я выпил своё и закусил поцелуем в её накрашенные губы.

Целуя Иру, я развернулся лицом к наблюдающей за мной паре и жестами показал, чтобы они начали раздевать её. Но Настя упрямо замотала головой.

— Ира, ты уходишь или остаёшься? — Спросила Настя, едва я освободил той губы.

— Можно я останусь, а?

— Чтобы влиться в нашу компанию тебе придётся пройти испытание.

— Несколько испытаний. — Поправил я.

— Хорошо. Я согласна.

— Испытание первое. Ты станцуешь стриптиз. — Настя подошла к допотопной радиоле, достала виниловую пластинку и «Bаccаrа» под шипение иглы запели какую-то ритмичную песню.

Надо отдать Ирине должное, она мастерски владела своим полноватым телом и хорошо чувствовала музыку. Смотреть на её сексуальные движения, ловить игривые взгляды было приятно. Даже Настя, начала пританцовывать, потираясь задом о член Макса. Макс же уже пускал слюни на новую жертву. Фиг тебе, Ирину я трахну первым.

Ирина уже осталась в одних трусиках с кружевными оборочками, по-цыгански, потряхивая увесистыми грудями и виляя соблазнительным задом. Но музыка кончилась.

— Ладно. Трусы оставим на потом. — Снизошла Настя.

— Зачем мне эти подачки? — И Ирина, спустив трусы ниже колен, изящным движением ног сбросила их совсем. И предстала перед нами с абсолютно безволосым лобком.

— А теперь — испытание второе. Саша, твоя очередь.

— На колени, дитя моё. — Торжественно произнёс я. Она встала. Я подошёл, так чтобы она смогла без усилий взять мой член в рот. — А теперь вкуси тела моего, грешница.

В том, что Ирина умеет делать минет, я ни на минуту не сомневался, но что она делает это так искусно, меня удивило.

— Макс, иди это надо почувствовать. — Я отобрал член у Ирины и подошел к Насте. — Попробуешь?

Она встала на колени рядом с Ириной и не уверенно взяла мой член в руки.

— Давай, подруга, не робей! Очень приятно, должна тебе, признаться. Ты делай вот так. — поучала Ирина Настю облизывая головку Макса.

Кося взгляд на Ирину, Настя начала повторять за ней движения и вскоре весьма в этом преуспела, едва не доведя меня до оргазма. Но кончить я хотел в Ирину. Тогда подняв её с колен, я торжественно произнёс.

— А, теперь — посвящение. Нагнись к древу жизни роба божьего, Макса и вбери его в себя одним ртом, а моё древо вбери вторым ртом, что кроется за губами между ног твоих. А ты подготовь древо моё в бездну бездыханную. Соси. — Сунул я член Насте в рот.

— Да! — И разведя ягодицы, загнал член, с размаху на всё длину. Ирина умела трахаться. Она, как бы переступала с ноги на ногу, но при этом её влагалище перекатывало член. В сочетании с моими круговыми движениями я получал, огромное удовольствие, которое тут же вылилось из меня несколькими сильными толчками. Она зажала член, и мне пришлось его выдёргивать. Я показал Максу большой палец. Тогда он развернул Ирину и вогнал в неё свой фаллос. Ирина вскрикнула, но тут же, глубоко задышала, широко открыв рот и закатив глаза. Она приближалась к оргазму. Так хотелось положить её пенис в рот, но за чем мешать. Пусть женщина оттянется. А минет, может сделать и Настя, теперь она умела.

— Ты, как? — Подсел я к ней на диван.

— Я? Очень хорошо. Великолепно. А если честно, то я себя такой шлюхой чувствую. Нет, трахаться с вами умопомрачительно хорошо, но вот эта оргия, на виду, члены во рту. Всё как-то не так и мне от этого не по себе. Ты меня понимаешь?

— Конечно. Но к этому надо просто привыкнуть. Надо, чтобы это стало нормой жизни. Ты ведь не будешь против, если я тебя поцелую в нижние губки?

— Нет, это очень приятно, но ведь там всё липкое. Макс в меня, наверное, ведро вылил, так горячо везде было. Можно я быстренько подмоюсь?

— Иди уж. Чистюля моя брезгливая.

— Если бы это было твоё семя, я бы не пошла. А так... Я быстро. Налей пока.

Ирина уже кричала и кричала, содрогаясь от потрясающих её оргазмов, повиснув в руках Макса, который никак не мог кончить. Но вот и он зарычал и опустился на колени, продолжая, уже лениво, пялить бедную Ирину.

— Ну вот! Наконец-то! Все довольны? Или кому-то показалось мало?

— Я сейчас умру. Заебал, гад! Я, наверное, за всю свою жизнь столько раз не кончала. Я даже подумала, что обоссалась, честно, так из меня лило. Стервец! Иди сюда, мой хороший. Уработался бедный, вон как головочка опухла, и шейка покраснела. Дай я тебя пожалею. — Она легла между ног Макса, склонилась над развалившимся его членом, и что-то нашептывая, принялась целовать и посасывать.

— Видно я такого не заслужил. — Вздохнул я, поглядывая на Настю.

— Заслужил, заслужил. Но давайте выпьем сначала. За вас мальчики, за радость, которую вы принесли нам, одиноким глупым бабам. Спасибо вам, и им — она погладила мой член.

Выпили, но так и остались сидеть на полу, только перенесли вниз часть закуски. Женщины разместились между наших ног и играли новыми игрушками, которые лениво переваливались из стороны в сторону, не желая пробуждаться.

— Мой увалень совсем сдулся, а твой ещё держится, давай поменяемся?

— Во-первых, не «ещё», а «уже». Это я его растормошила. А во-вторых, с чего бы мне с тобой меняться?

— Ну, не хочешь, не надо. Я просто предложила попробовать его на вкус, пока он в рот влезает. Когда встанет, поздно будет.

— Ладно, уж. Лиса хитрая, иди.

Ирина переползла ко мне, перекатывая шары своего бюста по моим ляжкам. Руки проворно шарили по моим чреслам, то поигрывая яичками, то оттягивая крайнюю плоть и оголяя головку, для стремительного её погружения в рот. Было чертовски приятно, но полноценной эрекции не было, так,» на полшестого». Я начал наблюдать за Настей. Та встала над Максом на четвереньки и сунув в рот, едва там уместившуюся, головку, просто покачивала головой в разные стороны, при этом мурлыкая себе под нос, виляла задом и раскачивала свисшими вниз грудями. И этот странный танец начал меня возбуждать, особенно виляние зада и покачивание грудей. Я заставил Ирину тоже встать на четвереньки, только развернул её задом к себе. Теперь я видел не только копну пепельных волос. Через широко расставленные надо мной ноги я видел, как раскачиваются шары её грудей и сосками чиркают по моей груди и животу, видел, как вздувается её шея при глубоком погружении члена в глотку. Видел над собой чисто выбритые гениталии, розовую, слегка приоткрытую, влажную щель и невольно потянулся к ней, раздвигая языком губы и вызволяя наружу тонкие лепестки цветка вагины. Ира, протяжно застонала, когда мои губы и язык добрались до клитора, и присела, накрывая мне лицо вульвой. Член у меня уже встал, и мне уже не хватало погружений в рот, пусть и глубоких. Я вылез из-под Ирины и взял её сзади, подхватив, широко разведённые, ноги под ляжки и опустив ей голову до пола. О! какой кайф. Член сталкивался в глубине влагалища с шейкой матки, которая упиралась в головку и сминала её до твёрдого тела. Мышцы вагины сжимались, обхватывая член, и он набухал буграми, которые перекатывались по стенкам влагалища. Божественно! Я размерено накачивал вагину Ирины, и та, отдаваясь наслаждению, довольно быстро, довела себя до оргазма. Я встретился взглядом с Настей, которую «раком» отделывал Макс. Я ей улыбнулся, и, продолжая пялить Иру, послал воздушный поцелуй. Её реакция была мгновенной.

— Хочу поменяться партнёрами. — И не дожидаясь ответа, переползла на четвереньках и подставила мне свой зад. Я отпустил ляжки Иры и развернулся к белой бархатной попке Насти. Между ляжек было так сыро, а влагалище так растянуто, что я почувствовал, что попал куда надо только, коснувшись головкой дна. Да-а! Макс потрудился на славу. Ждать пока возбуждённая плоть сомкнётся? Я без удовольствия поболтал членом и хотел уже остановиться совсем, когда, видимо почувствовав моё настроение, Настя спросила — Хочешь туда?

— Так тебе же будет больно.

— Я знаю. Отец имел меня так тоже. И это не больно. Я знаю.

— Ну, если так? — и не дожидаясь дополнительных приглашений, я плавно ввёл член ей в задний проход и замер. Она утробно застонала, закусив нижнюю губу, прогнулась назад. Я знал, что сейчас ей больно и, нагнувшись вперёд, просунул руку к её большому клитору, чёрт, я так его и не поцеловал, стал усиленно его мастурбировать. Сильными толчками пульсировал её анус и, пытаясь выдержать этот темп, я задвигал членом в узком пространстве. Она встала на колени и прижалась ко мне спиной.

— Так тебе хорошо?

— Очень. — Шептал я ей на ухо, продолжая теребить клитор и, освободившейся рукой, разминая соски. Но всё ещё не решался увеличить размах фрикций.

— Ну, что же ты, давай. Мне уже не больно. Я чувствую тебя в себе и мне хорошо. Ну же, давай, давай. — Она сама стала толчками приседать, насаживаясь всё глубже на член, пока не поглотила его полностью. Но я не спешил. Мне было очень приятно. Анус продолжал подёргиваться, любое, даже самое слабое движение, пронизывало меня от венца шейки члена до свода стопы, болезненно сладостной молнией. Я как бы застыл в бесконечном оргазме. Но вот перевал пройден и задохнувшись от разряда судорожно проталкивающего сперму, я опустился на пятки. Настя за мной, не давая вынуть член из её зада.

— Ты что?

— А вдруг он грязный? Ой! неудобно как.

— Да ты только глянь, разве им до нас? Ладно, пошли подмываться. — Мы кое-как встали, она так и не дала вынуть член, глубоко сидящий в её прямой кишке, и гуськом пошли в ванную. — В следующий раз надо будет попробовать походить вот так со стоячим членом.

Член вылез из ануса, с причмокиванием.

— Как будто ёго не хотели отпускать.

— Почему как будто? Я просто этого не хотела. И я хочу так ещё. Надо же, а он совсем чистый. Я думала, что он будет весь в говне.

Она мыла мне член губкой, а я, намылив руку, запустил её ей между ног и тщательно вымыл все её дырочки, засунув с них пальцы.

— Какой ты хулиган. — Вертела она задом, когда я засунул ей в попу большой палец.

________

— Ну, что? Чистюли. Пить будем.

— Будем. За наших дам.

— «Дам, но не вам?»

— Да нет, всем дам.

— Хамы. Такой хороший тост испохабили.

— Мы же про дам, которые дали нам. Спасибо за ласки. За вас.

Дружно выпили и Макс стал собираться.

— Вы что уже уходите? Так ведь рано ещё. И завтра не на работу. Мальчики! Ну, побудьте ещё. Мы всё для вас сделаем, что только пожелаете. Правда, Настя.

— Я охотно в это верю. Но дело не в вас, а в нас. Мы вам больше ничего дать сегодня не можем. Нам просто надо отдохнуть, элементарно поспать. А Саня и вообще на больничном. Всё, девочки, всё. Нам пора.

Люблю я Макса за его бесцеремонность, за умение оставить женщин без обиды на него, на нас, да ещё и с чувством вины перед нами. Молодец.

_______________________

— Надо было хоть поесть, а потом уходить. Теперь, что? Опять буфет или ресторан?

Макс молча громыхнул пакетом. Я понял, что пока я ходил в туалет, это девчонки собрали жратвы.

— Живём! Тогда давай хоть в кино сходим. Надоело. Работа — бабы, гостиница — бабы, за что ни возьмись — бабы. У меня реально скоро на них стоять не будет.

— Не прибедняйся, стоять не будет. Ещё как встанет. А кино. — он глянул на часы — Нет в кино я сегодня не успею. Хочешь, иди сам.

— У тебя, что, свидание?!

— Ну, вроде того. Один на один. Прости, друг. Кстати, здесь и водочка осталась. Поскучай сегодня без меня.

Мы расстались на остановке. Он перебежал дороге и впрыгнул и подъехавший автобус. Я пошел пешком. Зашел в кинотеатр «Удокан», купил билет на «Пираты ХХ века». Фильм старый и смотрел я его уже пару раз, но идти куда-то ещё, в поисках другого фильма, было лень. А так и болтаться на улице недолго и после фильма идти не далеко. Убедив себя в правильности выбора, я потолкался не много на площади и, основательно замёрзнув, нырнул в фойе. Осмотрелся. Зашёл в буфет. Выпил бутылочку пива. Ознакомился с афишами. Посетил WC и сел в не удобное кресло.

Прозвенели все звонки. Закончился «Ералаш», а места, к моему удовольствию, оставались пустыми. Я положил пакет с едой на соседнее кресло, водрузил туда же шапку, шарф и приготовился смотреть.

Пошли титры, когда, поднимая сидевших на моём ряду зрителей, ко мне подошла пожилая женщина с шустрой девчушкой. Мне пришлось убрать пакет. Начался фильм. Девчушка всё крутилась и прыгала. Женщина шикала на неё, но та мало обращала на неё внимания. Оказывается, ей было не видно, из-за высокого дядьки, сидящего впереди. Пересаживание на ближнее ко мне кресло эффекта не дало. Женщина попыталась посадить её к себе на колени, но терпения обеих хватило минут на десять. У женщины стали затекать ноги. Мне изрядно надоела эта суета и я, с дуру, по доброте своей, предложил, чтобы девочка села на колени ко мне. На том и порешили. Девочка, Леночка, устроилась верхом на моих коленях, а женщина пересела на кресло, рядом с моим.

Сюжетная линия советского боевика, заставила женщину вцепиться в мою руку, а девочка, оказавшаяся не такой уж и лёгкой, крутилась у меня на коленях, врезаясь своей остренькой попкой в ширинку. Я не педик, но от такого воздействия член у меня встал. Поправить его в вертикальное положение у меня не было никакой возможности. Вот он и дыбился, упираясь в детские колготки. А девочка, как специально, поправила подол и пальто и платья, да так, что теперь я, почти напрямую, ощущал тепло её худой попки. Теперь и мне стало не до фильма. Но самое ужасное меня ждало в конце. Девочка вдруг, повернулась ко мне, положила голову мне на грудь и уснула. Чтобы она не упала, О! Боже! мне пришлось её обнять. Конец фильма. Но не моих приключений.

Зажёгся свет. Зрители покидали зал, а я никак не мог разбудить девчонку.

— Всегда с ней так. Наскачется за день, а потом спит, как убитая. Вот уж не ожидала, что она вот так, в кино уснёт. Что же теперь делать? Ведь я её не донесу, силы уже не те. — Женщина смотрела на меня просящими глазами, и я поддался.

— Вы далеко живёте?

— Да нет! В квартале отсюда.

— Хорошо. Пошли.

Я поудобнее взял девочку, и она обвила мне шею руками. Да, так было лучше, хоть часть веса перешла на шею. Что-то мне везёт в последнее время на перенос тяжестей. Квартал, мне показался очень длинным и руки сильно устали. Я с трудом поднялся на второй этаж и когда опустил спящее тело на кровать, то тут же уселся рядом. Руки и ноги противно дрожали, из-под шапки на лоб пробилась струйка пота.

— Вот, спасибо! Как мне вас отблагодарить? Не знаю даже. Давайте я вас ужином накормлю! Раздевайтесь, я сейчас на стол накрою.

Я хотел было отказаться, но подумал — «... хоть шерсти клок. « И поплёлся в прихожую. Осмотрев вешалку, я не обнаружил мужской одежды. Везёт же мне. Впрочем, может это внучка гостит у бабушки. bеstwеаpоn Хотя одежда молодой женщины и её обувь присутствовали. Я разделся, поискал тапочки и не найдя ничего подходящего пошел в туалет в носках. За дверью шумела вода, льющаяся из душа. Меня это чуть озадачило, с чего бы это? Но, не додумав мысль до конца, я распахнул дверь.

— Мам, это ты? — стоящая под душем женщина, смывала мыльную пену с головы, и глаза её были закрыты. — Фильм вам понравился? Леночка не шалила? — Она сыпала вопросами, похоже, что, не очень ожидая на них ответ. Вода струилась по округлостям её пышных грудей, перепрыгивая через складки на животе, исчезала в зарослях густых тёмных волос на лобке и выбегала ручейком на ляжки. Её фигура наверняка понравилась бы Рембрандту, я же предпочитал для эстетического наслаждения фигурки поизящней. Что касалось моих половых влечений, то она располагала меня к сексуальным играм. Я бы еще рассматривал её, но она открыла глаза.

— Мама! Это опять твои происки?

Она, что мне очень понравилось, спокойно вылезла из ванны, накинула на мокрое тело халат, и прошла мимо меня, как будто меня здесь и не было. На кухне, в пол голоса, начала выговаривать матери, о том, что ей никто не нужен, и хватит ей подсовывать... Я закрыл дверь, и с удовольствием опорожнил мочевой пузырь.

Когда я выходил из туалета, мимо меня, шлёпая босыми ногами, и когда успела раздеться, пробежала Леночка.

— Мама мы с бабушкой тебе мужчину нашли. Доброго и сильного. Он меня домой на руках принёс. И писька у него большая и твёрдая, я чувствовала, когда сидела в кино у него на коленях.

Последнее её высказывание вогнало меня в краску.

— На девочек потянуло? — Ехидно улыбаясь, повернулась ко мне женщина.

— Я её на руки не звал. Всё, достаточно. Я уже сыт. Где мой пакет? Я пошел.

— Зоя! Зачем ты так! Он очень душевный человек и это мы с Леночкой его спровоцировали. Он же не знал ничего.

— Мам, он нам с бабушкой понравился, можно он останется?

Зоя оценивающе осмотрела меня с головы до ног.

— Пьёшь?

— За компанию, конечно. У меня даже с собой есть, по случаю. Давайте за знакомство и выпьем. А?

Круглое распаренное лицо улыбнулось, обнажив ровные зубки, захлопало тёмными ресницами над карими глазами и теперь уже казалось весьма привлекательным.

— Ладно, уж, коль занесла нелёгкая. Но извини, переодеваться я не буду.

Мать Зои уже накрыла стол, и я выставил банки с соленьями от Насти.

— Откуда-грибочки-то?

— Угостили. Ешьте, очень вкусно.

— Ну что? За знакомство? Меня зовут Вера Ивановна.

— Александр. Можно просто — Саша.

— А я Лена. Это Зоя — моя мама.

Выпили. Во мне проснулся волчий аппетит, а когда оторвался от тарелки, то увидел три пары глаз, я бы сказал, с любовью наблюдающими за мной.

— Ещё по одной? А то я как-то, волнуюсь.

Лена, сама непосредственность, подошла ко мне.

— Можно к тебе? — и, не дожидаясь разрешения, забралась на коленки. Села верхом и деловито поправила подол, также, как в кино. — Тебе так нравится?

— Что нравится? — не сразу понял я.

— Ну, вот так! — она поёрзала попкой по ширинке. Я удивлённо глянул на взрослых женщин, ожидая от них, возмущения по поводу наглого поведения девочки. Но они только озорно улыбались. Испытывают что ли?

— У тебя слишком тощая попка. Я бы предпочёл попку твоей мамы или бабушки на конец.

— Вот ты и сознался, что с самого начала хотел мою бабушку на свой конец. Я видела, как она держала тебя за руку. Баб, ты его тоже хотела?

— Леночка, разве так можно? Об этом даже взрослые не часто говорят. — Возмутился я.

— А что здесь такого. Я уже взрослая и всё знаю. И откуда дети берутся, и что такое секс. А еще мне нравится мастурбировать. — У меня отвисла челюсть. Такого быть просто не может! — Хочешь, покажу. — Она откинулась мне на грудь, задрала юбку, под которой ничего не оказалось, и сунула палец себе в безволосую щелку. — Дай руку.

Она потянула мою руку, направляя её себе между ног. Мягкая детская кожа плотно облегала сдобный лобок. Палец коснулся влажной плоти и я, сглотнув, отдёрнул руку. Растерянно посмотрел на бабушку, на маму и не увидел ни удивления, ни возмущения. Как будто всё это в порядке вещей.

Зоя встала. Халат распахнулся, открывая голое розовое тело. Подошла ко мне. Встала и бабушка, на ходу расстёгивая пуговицы на кофте, направилась ко мне, с другой стороны.

— Женщины, милые, только не убивайте, я всё сделаю. — Шутливо взмолился я, понимая, чем всё дело кончится. Я просунул обе руки им под юбки и потрепал задницы. — Но сначала, за это надо выпить.

— А у него уже стоит. — Возвестила девочка, сползая с моих колен и расстёгивая мне ремень и ширинку.

Сказать, что я был в шоке, не сказать ни чего. Я был в прострации. Я налил себе полстакана водки и, не дожидаясь дам, осушил его. Видеть такое я был не готов. Но и встать и уйти я, честно говоря, не хотел. Любопытство заставляло меня остаться. А тем временем женщины раздевали меня. Играя на моём теле пьесу в шесть рук, довели до бешеной эрекции.

— Что это с ним? — Услышал я давно ожидаемый вопрос.

— Одна очень пугливая женщина чуть не оторвала.

— А! Я слышала — склещивание? — вставила девочка-Леночка.

— Больно?

— Уже нет.

Опускаясь передо мной, все трое, меняясь как в хороводе, ласкали мой член на все лады, доводя меня до исступления. Все трое оказались голыми. Меня вывели на середину комнаты и стали тереться об меня телами, гладить руками, целовать. Мои руки благодарно скользили по этому разнообразию, натуры, не выделяя и не упуская никого, награждали каждую прикосновениями по самым интимным и эрогенным местам. Вдруг все трое опустились на колени и, передавая член, как эстафетную палочку, стали, состязаясь в умении, делать минет. Если бы не утренний марафон, высосавший из меня, казалось, все соки, я бы давно изверг семя на эти приятные мордашки.

— Вера Иванна, давайте начнём с вас. Повернитесь ко мне попой.

— Сашенька, — благодарно улыбнулась на моё предложение, — я больше предпочитаю классику. Пойдём. — Она взяла меня за член и повела в спальню. В маленькой комнате кроме гигантской кровати не было ничего, а на стенах и потолке всюду висели зеркала, многократно отражающие наши обнаженные тела.

— Это от покойного мужа — развратника, осталось. Тебе нравится?

— Ещё не знаю, но впечатляет.

— Он здесь такие оргии устраивал! Так, что не удивляетесь вольности нравов в нашей семье. Всегда всё было на виду. Всем всё дозволено. Он, пожалуй, только Леночку щадил, до поры до времени, возможно. Его дочь все-таки. Да, да. Не удивляетесь. Дочь от дочери. Только подпускал её к своему члену пососать, поиграть, да сызмальства сам целовал ей гениталии. Вот она и развратная такая выросла. Меня он нещадно драл вовсе щели, при Зое, и её ласками приваживал. А когда та подросла, то и её начал пялить. И нам это нравилось. Весело было. Мало того, что нас трахал, так и соседок и с работы приводил. Карусели устраивал. И на всех его хватало. Так и помер на мне, как настоящий мужик. Меня довёл, сам кончил и помер. Ну, хватит о грустном! Так вы всё еще хотите меня?

— А то по моему состоянию не видно. Ложись, Верочка, и покажи-ка мне свои прелести.

Она упала на спину, отползла к подушкам, раскинула ноги и бережно открыла руками половую щель. На четвереньках я направился к ней, хищно рыча и покусывая ей икры, колени, ляжки. Лобок её был покрыт короткими, аккуратно постриженными белёсыми кучеряшками, а паха и губы поблескивали глянцевой девственной кожей.

— Эпиляция? — спросил я, вылизывая ей абсолютно гладкие половые губы.

— А ты знаток! Ну-ка! Пропустите женщину с ребёнком. — Зоя, лёжа на спине, просунула голову мне между ног и завладела моим хозяйством. А Леночка навалилась на бабушку, подставив ей свой писёнышь. Она совала свои пальцы в лоно женщины, дразня ей клитор и мешая мне делать то же самое, языком и губами. Я покусывал её пальчики вместе с плотью вагины, и им, судя по смеху и охам, это нравилось. Но когда Зоя заострила мой клинок до предела, я с размаху всадил его между розовощеких губ. Я сидел перед ней на пятках и когда член выскакивал из влагалища бабушки, то попадал в услужливый ротик внучки, шаловливые ручонки которой яростно мастурбировали клитор бабки. В конце концов, та вскрикнула и уронила ноги.

— Сашенька, миленький, ещё, ещё чуток. А! А! А-а-а!! — я почувствовал вторую волну её оргазма, гораздо сильнее первой. Мне нравилось, сознавая чувство выполненного долга, двигаться в пульсирующем влагалище. Держа за бёдра, натягивать её на вздыбленный член.

— Уноси готовенькую! Здорово мы её, правда. — Ленка, прыгала на кровати, потряхивая своими маленькими, с воспаленными молочными железами, грудками.

— Мамочка, теперь ты. Ты как хочешь?

Я стоял посреди кровати, с торчащим подрагивающим членом, готовым ринуться в любую щель. А везде сущий ребёнок уже склонял мой фаллос, направляя его в услужливо подставленный Зоей зад.

— Мне туда сегодня нельзя.

— Чего ты боишься? Он бы вынул вовремя и всё, правда, дядя Саша?

— Правда, племяшка, правда. И вообще не факт, что я сегодня кончу.

— С чего это ты взял? От нас так просто не уйдёшь, Правда? — Лена глядела взрослых.

— Ну, бывает иногда. — Сказала опытная Вера Ивановна, развалившись на подушках и успокаивая свою плоть поглаживаниями набухшего клитора.

— Тем более, мамуля, давай сюда свою пиздень! Ты с мужиком, когда в последний раз нормально кончала, а не с морковкой и не со мной? Месяца два назад? — Она расправила густые заросли, нащупала влажную щель — Вон как расслюнявилась! Давай, дядя Саша, вдуй ей от души. Только, учти, что ни братиков, ни сестричек мне не надо.

И я вдул. Пиздень, как её обозвала Леночка, была действительно скользкой, и истекала соками желания, но была узкой. Член входил в неё с небольшим усилием, видимо это Зоя умело регулировала силу своих объятий.

— Так хорошо или еще сжать? — в подтверждение моей догадке, спросила Зоя.

— Зоя, давай договоримся — сначала кончаешь ты, а потом я тебя догоняю. Мне нравится такая последовательность. Тем более, что другая тебе сегодня не подходит. Идёт?

— Конечно, идёт, а я помогу. У меня ведь хорошо получается? Баб, правда?

— Тогда суй сильней и глубже.

Я прогнул ей спину, схватив за волосы, задрал голову и сильным толчком загнал член до дна. Она вскрикнула. Потом ещё и ещё и начала отползать от меня пока не упёрлась головой в спинку кровати. Её стоны перешли в протяжное мычание. Вера Ивановна заставила меня на миг остановиться, ох как тут у них всё рассчитано, просунула вдоль моего члена во влагалище длинный катетер. Вагина сладостно сжалась, вот бы сей час кончить, она умерла бы от бурного оргазма, но кончил не я, а маленькая клизмочка. Горячая жидкость ударила во влагалище вместо моей спермы, но эффект был поразительный. Зоя кончала сильными рывками, орошая эякуляцией мои ноги. Влагалище сжалось с такой силой, что мой член выскочил из неё как пробка. Зоя упала на бок, схватилась за низ живота, несколько раз дёрнулась и... рассмеялась.

— Вот, гады! До чего довели. — Она перебирала мокрые простыни.

— Теперь я!

— Что ты? — все повернулись к Леночке. — Тебе ещё рано!

— Морковкой дрочить, можно и не рано? Сами пальцы мне совали — ширину по пьянке мерили. А как нормальный мужчина попался, так сразу рано. Тогда я завтра в школе в туалете какому-нибудь старшекласснику отдамся!

— Леночка, милая, я для тебя большой. Я могу тебе всё порвать. Давай я тебя поцелую, ты кончишь. Давай?

— Он прав. У него член для взрослой женщины. Нельзя тебе ещё.

Она нырнула под кровать и вынула обрезок цилиндрической изоляции швов из микропоры, перевязанной в нескольких местах нитками, для бугристости. На всю эту внушительную конструкцию был туго натянут презерватив. Она покачивала ей как дубинкой.

— Я хочу, чтобы первым моим мужчиной стал дядя Саша. И пока у меня ещё нет менструаций, я хочу, чтобы он кончил в меня.

— Девочка моя, пусть он кончит в меня, если только в этом дело. — Взмолилась Зоя. — Саша, уходи лучше, я тебя прошу.

— Нет, Зоя, нет. Девочка права. Если не он, то это будет кто-нибудь другой, не сегодня, так завтра. Она, с нашей помощью, уже давно стала женщиной. Она уже не девственница, вон какими игрушками играет. Так пусть это лучше случится при нас. С хорошим человеком и замечательным мужчиной, который ей понравился, и которого она искренне хочет.

— Ой! Бабуля! А-А-А-А! — Пищала она от радости, прыгая по кровати и целуя женщин.

— Мамочка, не плачь. Я тебя люблю. Пусть этот момент станет нашим общим праздником — Праздником моего посвящения в ЖЕНЩИНЫ! А?

— Тогда нужен и соответствующий наряд. Девочки будем наряжаться. — предложила Вера Ивановна. — Сашенька, а тебе придётся подождать нашего выхода в комнате, не обидишься?

— Честно? Мне не по себе. Ведь она несовершеннолетняя и все мы попадаем под статью о развращении малолетних. Жеткова-то.

— Вот, лично ты здесь уж точно не причём. Надо сказать, спасибо моему покойному муженьку. Но он уже вероятно предстал перед Всевышним за свои прегрешения. Не бери в голову. Иди налей себе рюмашку и готовь инструмент. — Она слегка щёлкнула по уже повисшему члену.

Ну и вляпался! А с другой стороны, бабуля права, всё уже и так случилось. Пусть эта скороспелка вступит в женскую жизнь на моём члене.

Я налил себе водки. Выпил. Налил ещё. Чёрт! Как я волнуюсь.

Дверь в спальню торжественно распахнулась. Леночка стояла в дверях в наряде полу невесты, полу шлюхи. От невесты на ней было одето что-то вроде короткой фаты и белых перчаток. Поперёк груди был повязан платок, который не закрывал набухшие молочные железы, а наоборот выпячивал их. Соски были намазаны ярко-красной губной помадой. На ногах одеты белые чулки в крупную клетку, которые удерживались красными же лентами, обвязанными вокруг ляжек. Завершал наряд большой медальон на красной ленте, прикрывающий голенький пухленький лобок и щелку с розовым капюшоном клитора. Клитор тоже зачем-то накрасили губной помадой. Она шла ко мне. На высоких каблуках, по модельному переставляя ноги. И эта девочка уже не казалась маленькой. Это была молодая, очень молодая девушка. Я не смог оценить, всю прелесть увиденного, это сделал за меня, мой член. Он почти сразу одобрительно замотал головкой, а когда она подошла на расстояние вытянутой руки, то сам лёг к ней в ладонь.

Но и её сопровождение, нельзя не отметить. Груди вздёрнуты, поддерживающими их повязками, оставляющими крашеные круги сосцов открытыми. Больше на них ничего не было, только длинные шнуры, причудливо завязанные на талии, продетые через половые щели и выделяющие крашеные головки клиторов. Пикантно.

Зоя несла на подушечке, тот самый искусственный фаллос в презервативе, а Вера Ивановна два больших металлических шара.

— Волею случая, назначаем тебя первым мужчиной для нашей дочери. Подойди и встань на скамеечку.

— А теперь присягни в чистоте своих чресел и помыслов. И не разглашении сего таинства.

Я поднялся на скамеечку, поднял руку в клятвенном жесте. Вера Ивановна опустила мою руку на член, мол им клянись. Вышло забавно. После чего повязала бантиком на шейке члена красную ленту.

— А теперь присягнём мы, как свидетели.

Он наклонилась и взяла головку в рот, оставив на ней следы губной помады. Тоже сделала и Зоя, чуть прикусив кончик залупы.

— Пусть эти следы останутся как символ утраченной девственности. А теперь, ты, развяжи ртом ленточку, как символ твоего добровольного стремления отдаться этому мужчине.

Леночка радостно подскочила ко мне, но потом торжественно наклонилась и начала губами и зубами терзать ленточку на залупе. Узел не поддавался. От дерготни и горячего дыхания член вздыбился, взбугрился, надул вены, головка набухла и залоснилась. Узел намок, и развязываться не хотел. Церемония была на грани срыва. Тогда Леночка взяла всю головку в рот, сильно сжала языком, оттесняя от неё кровь и, зацепив ленту зубами быстрым движением сдернула с головки.

— Вот! — Торжественно подняла она ленту — Я этого мужчину очень хочу!

Женщины захлопали, а я, приподняв ей голову поцеловал в губы. Похоже такого жеста никто от меня не ожидал. Все замерли. Поцелуй в губы воспринимался ими, не как просто ласка, а как что-то более глубокое, как признание в любви. И чтобы выйти из положения. Торжественно обошел женщин и так же, как мог, страстно, поцеловал в губы, не забыв, конечно, и об их обнаженных телах и подчеркнуто выделенных клиторах. Инцидент был исчерпан.

— А теперь в будуар. — Чуть раскрасневшаяся Вера Ивановна направилась в спальню, держа в руках подушечки с фаллозаменителем и шариками, за ней Леночка, Зоя и я.

— Подойди ко мне, дитя моё. Прежде чем ты станешь женщиной, я хочу убедиться, готова ли ты к этому. Если ты сделаешь тоже, что и твоя мать, я разрешу тебе. Ну, а если нет, извини. Согласна на такие условия?

— Да!

— Зоя, встань здесь и раздвинь ноги.

Зоя послушно встала на кровати, расставив ноги на ширину плеч. Вера Ивановна сунула эрзац фаллос Зое во влагалище, к другому его концу привязала к пластиковую полторашку с водой. Зоя стояла, раскачивая бутылку между ног, затем попрыгала на кровати. Фаллос оставался в её лоне и не высунулся ни на сантиметр.

— Саша, вынь его.

Я потянул. Презерватив, к которому была привязана бутылка, растянулся, готовый порваться. Я перехватился за резиновую трубку, и с чмокающим звуком, выдернул из сдерживающей её вагины.

— Впечатляет. — Погладил я, взъерошенный лобок Зои.

— Теперь, ты, Леночка. Сунь-ка ей эту штуку поглубже. Вот так. Ты всё видела? Качай бутылочку, качай. Шире. Так. Теперь прыгай. Ноги шире, шире. Ещё! Выше прыгай! Ещё.

Я посмотрел на искаженное напряжением и упрямством личико. Она закусила нижнюю губу, сморщила носик, но это не помогло. С каждым прыжком резинка, вылезала из неё всё больше. Но вот, когда в её влагалище оставался самый её кончик, движение прекратилось. Она умудрилась стиснуть мышцы на выступе, имитирующем шейку фаллоса.

— Ну, что ж, с этим заданием ты справилась. Забери у неё это. — Приказала она мне. Я медленно потянул за резинку, сравнивая усилие с тем, что пришлось мне прикладывать, вынимая её из Зои. Леночка стояла, возвышаясь надо мной, выпятив низ живота и виляя торчащей из неё « колбасой». Я дёрнул, и воздух ворвался ей во влагалище с громким непристойным «пукающим» звуком.

— Ой! Я не хотела. — Леночка прикрыла лобок ладошкой.

— Это нормально. Зоя, иди сюда. Ложись. Ноги. Шире. Так. Санечка, закати-ка этой сучке в её лузу пару шаров.

Я взял в руку блестящие тяжелые шары. Зоя лежала послушно с широко раскинутыми ляжками. Её распахнутая вульва блестела соками вожделения, а раскрытый вход во влагалище подрагивал. «Здесь всё дозволено», вспомнил я рассказ Веры и не сдержав, вдруг возникшего желания, макнул член в зовущую глубину.

— Ну, ну! женишок, не отвлекайся. Ещё успеешь.

Я без удовольствия вынул член, из сильно ухватившего меня за головку, влагалища. Оно, как рыба на берегу, хватало воздух. Я положил тяжёлый шар в лунку. Он опускался и поднимался, но проваливаться никак не желал. Пришлось его подтолкнуть и он, поблескивая боками, скрылся в пучине.

— Теперь второй. Что ты тянешь. — Командовала Вера.

Где-то в глубине её утробы, послышался глухой металлический стук, шары бились друг о друга. И вдруг, оба, со стуком, не влезли, а вылетели из вагины.

— Тебе, милочка, достаточно просто выдавить их из себя. Давай, Сашенька, закатывай.

Леночка легла рядом с матерью и развела худые ляжки. В таком ракурсе я увидел её гениталии впервые и подивился их развитости. Сочный капюшон, с набухшим клитором, притягивал к себе, и я не отказал себе в удовольствии пососать их.

— Саша! Не отвлекайся. А то никогда её не получишь. Придётся довольствоваться старухами.

Меня, устроил бы и такой исход событий, но всё-таки интересно, справятся ли с заданием эти тощие ляжки. Я раскрыл пальцами вход во влагалище, аккуратно разложив лепестки на стенки, и погрузил первый шар. Он сразу утонул. Второй отправился следом и со стуком встретился с ним. Лена полежала с минуту спокойно, как бы привыкая к тяжести в животе. Потом задвигала мышцами пресса, приподняла таз и медленно, с натугой выдавила из себя два тяжёлых шара.

— Ну, что, наседка, снесла ты два, вроде как яичка и заслужила себе право стать женщиной. Бери его, дочка.

Леночка вскочила и радостно запрыгала на кровати.

— Ура! Я сделала это! Ты мой, и я хочу почувствовать тебя в себе, сейчас же.

Она оценивающе глянула на состояние моего хозяйства, и, царственно обведя взглядом женщин, сказала: «Приготовьте его для меня. Я скоро приду.»

— Дрянь, девчонка! Это ж надо такую стерву воспитать. Но раз пообещали — надо выполнять.

И два обнаженных тела с нежными руками и губами и грудями, слились со мной в упоительном круговороте. Когда вернулась Лена и присоединила своё прохладное тельце к общей оргии, член у меня не только стоял, он блестел вздутой головкой, успевшей побывать в обеих вагинах.

— Я же сказала — он мой. Ложись, я сама.

Она встала надо мной на корточки и подвела головку к входу во влагалище. Поводила ей вдоль губок, открывая вход.

— Страшно! — И опустилась на член, сразу, резко, до самого, не глубокого, дна. Замерла, привыкая к новым ощущениям. Страх и решимость сменились на её лице, как в калейдоскопе, гримаской боли, удивления и, наконец, восторгом.

— Я чувствую, что он живой, а не это... — она отбросила резиновый фаллос в угол — Он тёплый, нежный и дергается.

Сидя на мне, она почти не двигалась, толь сжимала и разжимала внутренние мышцы, а член, в знак согласия, охотно качал головой. Её узенькая вагина свезла с головки всю крайнюю плоть и оголила шейку. Слабые покачивания её бёдер отдавались во мне волнами сладостно-болезненной эрекции. Её вагина жадно ощупывала новую игрушку, стараясь не упустить ни чего. Я, чтобы отвлечься от подкатывающей волны оргазма, растянул повязку на её грудках, и, боясь причинить боль набухшим холмикам, тихонько их погладил, чем вызвал её бурную реакцию. Повязка, сдёрнутая через голову, полетела в угол, а моя рука сильно прижата к её груди.

— Потискай меня. Возьми меня, сильно! Ну же! Кончи в меня! — Она заёрзала на члене, и я действительно

почувствовал звериное желание порвать её хрупкое тельце, напяливая себе на член по самые яйца. Я посмотрел на женщин в поисках поддержки. Зоя, сунув руку себе между ног, покачивала бёдрами в такт своей дочери. Бабушка, откинувшись на подушки и широко раскинув ляжки, тоже мастурбировала, только в своём темпе. Перехватив мой вопрошающий взгляд, она просто махнула рукой. Добро получено, понял я и опрокинул девочку, перевернул, не снимая её с члена к себе задом и начал всаживать в неё удар за ударом. Она начала, дёргаться, как муха на игле, повизгивая и пытаясь освободить зажатый в моих ладонях зад. Подползла Зоя и сунув ей руку между ног начала массировать ей клитор. Вера сунула смазанный в чём-то палец ей в анус. Девочка уже не взвизгивала, а подмахивала мне тощей попкой, плотно ухватившись мышцами влагалища за член. Рука Зои с периодическим постоянством захватывала в кольцо пальцев корень члена, вызывая во мне рычание от дополнительного удовольствия. А Вера, старая шлюха, массировала анус не только внучке, но и мне.

— Я сейчас взорвусь! Делайте так, чтобы сначала кончила она!

— Нет! Сначала ты и сильно. Она ещё успеет.

Ах, так! Ну, держись! И я отдался потоку ласк и ощущений, чувствуя, как поднимается волна оргазма, как подтягиваются в мошонку яички, готовые вывернуться наизнанку, лишь бы утопить эту наглую пиздёнку в первой для неё сперме. И я с рыком, ударяя бёдрами по ляжкам, спустил, мощными струями заполняя узкое влагалище. И от куда её столько взялось? И тут свершилось то, чего я очень, очень хотел. Почувствовав в себе горячие струи спермы, Леночка кончила. Не от фаллозаменителя, не от искусной мастурбации, а от мужчины, от меня. Пусть я и чувствовал себя, где-то, участником преступления в глазах общества, но, все же, меня распирала гордость. Теперь эта молоденькая женщинка, несмотря на перенесённую боль, познала ради чего это всё.

Я откинулся на спину и, не вынимая из неё ещё подергивающегося члена, положил на себя, обнял. Она плакала и смеялась сквозь слёзы. Её раскинутые ноги лежали вдоль моих ляжек, и я чувствовал, как из неё капает и льётся мне по промежности, по мошонке. Женщины склонились над нами и вытирали смешавшиеся соки салфетками.

— Я женщина! Настоящая женщина! И ты мой самый первый настоящий мужчина. Поцелуй меня. По-настоящему.

— Лена! Оставь поцелуи для первой любви. — Одёрнула её Зоя.

— А откуда ты знаешь, что это не первая любовь? — Серьёзно парировала дочь.

— Пусть у неё и у вас сегодня, в день посвящения, будет праздник, и я буду целовать, всех и везде. Это я обещаю. Но сейчас нам надо выпить за новоиспеченную женщину.

— Давайте! Я по этому случаю шампанское достану. — Вера Ивановна ненадолго вышла и вернулась с подносом, на котором стояла пузатая бутылка, фужеры и коробка шоколадных конфет.

— Гуляем! — Захлопала в ладоши Леночка.

— Ты чего это разошлась? Разрешили тебе стать женщиной и хватит! Только малолетней алкоголички мне не хватает!

— Мама! Да перестань ты быть такой занудой. Бокал вина её не испортит. Сегодня её день.

Леночка так и не слезла с меня, и я, оставаясь в ней, чувствовал членом, как она, играя мышцами, перебирает его поверженную плоть. Я сел, нагнув Лену вперёд и, пока они спорили, открыл бутылку и разлил игристое вино по бокалам.

— Раз так, то предлагаю Леночке испить и соки своего первого мужчины. Да выпусти ты его, наконец!

Она шлёпнула Внучку по заднице, и мой член с хлюпаньем, выбрался наружу.

— Фу! Какая я мокрая!

— Дурёха! Это же нектар. Будешь его принимать вовнутрь, всеми частями своего тела, будешь долго, долго молодой. Вон на нашу бабулю взгляни. Была б её воля она бы сперму литрами пила. Иди и оближи своего мужчину. А то это сделаю я.

Леночка лизнула блестящую головку со следами мутной слизи. Попробовала на вкус.

— Не поняла. Но ничего противного, терпковатый какой-то вкус.

Она обсосала головку, втянула в себя весь вялый ствол.

— Я хочу по-настоящему распробовать тебя. Ты потом кончишь мне в рот? Ладно?

— Ладно. Если хорошо сосать будешь. За рождение новой женщины! — поднял я бокал.

______

Было далеко за полночь, когда накрытый, со всех сторон, обнаженными женскими телами, я ненадолго забылся беспокойным сном.

Проснулся я от того, что руки мои, прижатые телами женщин, затекли, и я их поначалу вообще не ощущал. Противное покалывание известило о восстановлении кровообращения, а тяжесть внизу живота требовала срочного опорожнения мочевого пузыря. Я, стараясь никого не разбудить, осторожно выбрался из объятий женщин. Оставалось освободиться от Леночки, свернувшейся у меня между ног, положившей голову мне на пах и уцепившейся, одной рукой в мошонку, а другой за стоящий член. Но как только я попытался забрать член из её рук, она открыла глаза.

— Ты куда? Уже уходишь? Не уходи. — и прижалась к ляжке.

— В туалет я. Можно?

— Я с тобой. Я тоже хочу.

— Леночка, но я этого не люблю. Дело ведь интимное.

— Ты мой мужчина. И всё твоё интимное теперь и моё.

— Но...

— Никаких, но. Ты обещал вчера целовать всех и везде, а целовал только в пизду, и то в основном бабушку. Ты обещал вчера, что кончишь мне в рот, но так и не кончил. Поэтому я иду с тобой, и ты выполнишь обещанное.

Боясь, что она всех разбудит, я встал и пошёл в туалет. Чёрт с ней, с этой упрямой девчонкой. Стоя над унитазом, я никак не мог сосредоточиться, а тут ещё Ленка прилипла к моей заднице и тёрлась о ягодицы животом. Член никак не хотел успокаиваться, а ссать со стоячим членом, очень сложно.

— Никак? Давай я помогу. — Ручонки обхватили член и начали его мастурбировать. Какое уж тут ссаньё. Я развернулся к ней.

— Соси.

Минет она делала нежно, но ротик её был маленьким, в нём мало что помещалось. Возбуждение моё нарастало. Я приподнял её на руках, придерживая под попу, и поцеловал, как и обещал, как женщину, с проникновением языка в рот. Она просто задохнулась и затряслась в моих руках, обвиваясь руками и ногами вокруг моего тела. Её возбуждение передалось и мне. Я хотел эту маленькую женщину, и я медленно опустил её на член. Теперь я предоставил возможность ей регулировать и темп, и глубину погружений. Она, как и вчера, начала медленно, смакуя каждое касание, каждое движение. Я приподнял её и выполнил несколько кругов её задом на члене. Она усвоила урок мгновенно, и теперь мой член не только ходил в ней взад и вперёд, но и прижимался, то к одной, то к другой стороне её влагалища. Оргазм, подпираемый полным мочевым пузырём, стремительно приближался.

— Я сейчас кончу. Так в тебя или в рот? — Она на миг замерла в раздумье. Потом отпустила руки с шеи и спустилась к члену. Мы вместе мастурбировали член, головку которого она нежно покусывала.

— Сейчас, сейчас! — член напрягся, готовясь к последнему рывку.

— Давай, я хочу всё сделать сама. — Головка уходила в глубину губ, а пальцы стягивали кожу с венца, обнажая самые чувствительные рецепторы. Я взял её за затылок, чуть придавил к себе и кончил. Нет, на сей раз, это было не извержение, а скорее плачь. Скупые слёзы спермы брызнули ей в рот, и она их сглотнула и ещё долго высасывала остатки, так, что у меня заломило в яйцах.

— Теперь я выполнил все твои желания?

— Да. — выдохнула она, облизывая губа. — Почти.

— Что значит, почти. Я тебе больше ничего не обещал.

— Обещал, обещал!

— Что ещё! — её настырность стала меня раздражать.

— Ты обещал целовать ВЕЗДЕ. Я хочу кончить от твоих поцелуев.

— Ах, вот оно что?! Ладно, дай мне поссать. Пойдём на кровать, и я доведу тебя до оргазма.

_______

В полумраке я пробрался по кровати между распластанных тел к подушкам. Ленка обошла кровать и оказалась на подушках первой. Её ноги уже были разведены и глубокая борозда, как шрам, темнела на мраморном теле подростка. Я лёг на живот, просунул руки ей под зад и нашел давно влекущий меня к себе клитор в мясистом капюшоне. Они приятно заполняли рот приятной нежной плотью. Но, ни это было самым приятным, а реакция девочки на мои ласки. Мне нравилось, как её пальчики хватали меня за волосы, прижимая к чувствительному местечку, как она кричала от наслаждения и сучила ногами, балансируя на гребне оргазма, который её всё-таки настиг, заставил извиваться в моих руках, прижимающих её клитор к моим губам.

Когда она замерла, я понял, по её равному дыханию, что она просто уснула. И я, устроившись на её лобке, вскоре задремал.