Утро. Голова трещит. Морда опухшая.

Встал над унитазом. Член, как обычно утром, не стоял и опух. Залупа отдавала синевой, а у основания обозначилось кольцо гематомы. Да, затрахали напрочь. Резкая жгущая боль заставила вскрикнуть. Сжав зубы, я всё-таки поссал. Не уж то девки трепаком наградили? Но тогда и Макс не избежал этой участи. Я рассматривал уретру, когда в туалет ввалился Макс, и без всякого напряга обильно помочился. Значит это только мои проблемы. Наверное, из-за синяка. Надо же было в склещивание попасть. Галина вероятно и ходить то не сможет.

— Ты что так внимательно свой хер рассматриваешь?

— Болит. Видишь — синяк.

— Ты смотри, чтоб не отвалился. — Юморист, блин.

Наскоро умылись. Закуски на столе, не убранном с вчера, хватило, чтобы весьма плотно позавтракать, чему способствовала и соточка водки. Хотелось спать, а не ехать по морозу на работу.

День одиннадцатый вступил в свои права.

— — — ----------------------------------------------------------------

О, Боже! Я совершенно забыл о Даше. Она ждала, меня в халате, ожидая обещанного ей массажа. Хорошо, лишь бы не секс. Массаж я ей сделал. Какое мучение. Руки прикасаются к обнаженному женскому телу, которое трепещет в ожидании ласк, а поднимающееся желание отдаётся лишь болезненной ломотой у корня члена. Закончив процедуру, я хотел ретироваться, но не тут-то было. Несмотря на все мои отговорки, она стащила с меня штаны.

— Что это с ним? — она держала на руке лиловую колбаску моего безжизненного члена.

— Я же тебе сказал, что сегодня не могу. — член, кажется, набух ещё больше и гематома синюшным кольцом расползлась почти до его половины.

— Тебе его отдавили, что ли? Бедный. — она хотела его поцеловать.

— Нет! Не надо! Очень больно.

— Тебе надо к врачу.

— Смеёшься? К какому врачу?

— К хирургу, конечно.

— И что я ему скажу?

— А ничего не говори, просто покажи, а врач разберётся. Кстати, у нас в здравпункте замечательный доктор. Травмы лечит, только так. Пошли.

— Что, прям сейчас?

— А что, ждать пока отвалиться? Пошли. — Она быстро переоделась, совершенно меня не стесняясь. Взяла за руку и потащила за собой.

Проходя мимо приёмной, я остановился.

— Подожди, я хоть Свете скажу, куда пропал. А то будут искать.

— Привет, Светик.

— Привет. — Она повернулась в мою сторону, с лейкой для полива цветов в руках, в короткой облегающей юбке, сером приталенном пиджаке и блузке с глубоким вырезом. Богиня. Я сглотнул, и режущая боль сжала мой член. О, чёрт! Даже думать больно. Я скорчился от боли и слегка согнулся, держась за муди.

— Света, я слегка приболел. Пойду, зайду в здравпункт. И как только твой начальник тебя терпит.

— А он однажды не вытерпел и тоже ходил в здравпункт, как ты.

— А.

— Получил по яйцам, что ли? — с заботой поинтересовалась она.

— Ага. Почти. Ну, я пошел.

Желающих посетить врача не оказалось. Дежурная сестра завела на меня карточку, зачем? С этой бумажкой в руке я, под ободряющим взглядом сопровождающей меня Даши, вошел в кабинет врача.

Сказать, что я испытал шок — не сказать ничего! За столами сидели две женщины в белых халатах. Одна, выглядела лет на двадцать пять, подняла на меня глаза, смерила взглядом и снова углубилась в заполнение каких-то бумаг.

— Проходите. Что у вас? — Вторая женщина, лет за тридцать, сухощавая, в очках с тонкой золотистой оправой, с вьющимися рыжими волосами, выбивающимися непослушной прядью из-под накрахмаленной шапочки, вопросительно смотрела на меня зелёными раскосыми глазами.

— Присаживайтесь. Я вас слушаю.

Я сел на краешек стула. Боже! Я-то, наивно думал, что доктор, врач — мужчина. А тут женщина и не одна. Набрав наглости и полные легкие, я выдавил хриплым голосом.

— У меня проблемы с интимным местом.

Брови женщин взлетели вверх, а глаза округлились и заблестели. Сглотнув, доктор спросила

— Что именно вас беспокоит?

Я вспомнил старый анекдот и выдал — Посинел, но пока не отвалился. И болит.

Пауза длилась бесконечно. Глаза медсестры блестели. Она бросила свои бумажки и была вся — внимание.

— Тома, закрой дверь. Раздевайтесь, молодой человек. Показывайте свои проблемы.

Тома пулей метнулась к дверям, повернула ключ на два оборота и встала, прижавшись спиной к дверям.

Хорошо, что я успел переодеться в комбинезон, и его «матросский» клапан оказался весьма кстати. Откинув клапан и приспустив трусы, я вывалил на обозрение своё опухшее хозяйство. Тома у дверей вытянулась и встала на цыпочки, заглядывая через стол. Доктор в задумчивости взялась за подбородок и как-то криво улыбалась.

— Как это случилось? — она взяла горячий член холодной рукой и повертела, рассматривая, из стороны в сторону.

Я как рыба открывал рот, не в силах подобрать слова.

— Ну же! — почти рявкнула она.

— Склещивание. — наконец, выдавил я, и покраснел до кончиков ушей.

— Склещивание?! — Врач прыснула, прикрыв рот ладонью. — Вам несказанно повезло. Счастливчик.

— Не фига себе счастье! И в чём везение?

— Вы нашли крайне редкую женщину, и вам повезло, что член до сих пор на месте, что не пришлось вызывать скорую.

— А-а. И что мне теперь делать?

— Позвонить и узнать — жива ли ваша подруга?

— Что? Всё так серьёзно? — я испугался, хотя и подозревал, что меня просто разыгрывают.

— Звонок будет не лишним. А с этим, мы разберёмся. Снимайте штаны и ложитесь на кушетку.

Она что-то сказала Томе, и та достала из стеклянного шкафа какие-то препараты, шприц.

— Наталья Александровна, а спирт у нас в процедурной, принести?

— Не надо, обойдёмся йодом. Йод то хоть есть?

— Есть, есть.

— Ложитесь на живот, сделаю обезболивающее. — Холодная ладонь легла на мои ягодицы. — Всё. Теперь на спину.

Когда она сделала укол? Я совсем не почувствовал. Мастер! Она натянула медицинские перчатки. Одна холодная ладонь обхватила мой член, другая, окунув пальцы в какую-то мазь, стала её втирать в основание пениса и в промежность. Член дёрнулся от приятных ощущений, и тут же низ живота пронзила острая боль. Я застонал.

— Придётся потерпеть. От боли судорожно сжались мышцы, и нарушилось кровообращение. Нужно снять спазм. А то застой крови ни к чему хорошему не приведёт.

— А откуда синяк?

— Небось, дёргали, что было сил? Вот сосуды где-то и лопнули. Это не страшно. Синяк скоро пройдёт. — Её руки нежно массировали промежность и тело пениса. Я глянул ей в лицо. Она жадно смотрела на моё разбухшее хозяйство, кончиком языка облизывая губы. Перехватив мой взгляд, она густо покраснела.

— Тома, возьми согревающую мазь и натри хорошенько всё хозяйство нашему герою-любовнику.

— Я? — Тома зарделась и отвернулась к шкафчику, гремя банками. Нагнувшись показала свой обширный зад, и стройные ножки. — Меновазин подойдёт?

Доктор перехватила мой взгляд, сосредоточенный на заднице Томы, и больно придавила промежность.

— Ему бы «финалгоном» всё обмазать.

— Да вы что?! Он же очень сильно жжется.

— Шучу. Тащи «меновазин». Садись и хорошенько втирай.

— Долго?

— Пока спазм не пройдёт, или клиент не кончит.

Тома тоже натянула перчатки, брезгуют что ли? Села боком на кушетку, выдавила из тюбика белую мазь и, не зная с чего начать, замерла, глядя на моё причинное место.

— Смелее. Начни с промежности, только смотри анус не намажь. Хотя стоило бы.

— Наталья Александровна, за что вы так на меня злитесь? Я ведь не насильник, не соблазнитель чужих жён. Просто женщину испугал громкий... звук. Ой! — холодная мазь легла мне на промежность, и неуверенная рука стала размазывать её вдоль члена.

— Больно? Вы скажите если что. Ладно? Мне так неудобно. Я никогда вот так не трогала мужской член. — Призналась Тома.

— А как ты трогала? — Наталья сидела и с горящими глазами следила за руками медсестры.

— Наталья Александровна! — Укоризненно удивилась, Тома, но помолчав, сказала — как-то в темноте. И никогда не разглядывала.

— Вот и пользуйся моментом. Вас анатомии половых органов, не учили что ли?

— Так то, по картинкам.

— Вот, тем более, что пациент с редчайшей травмой и без патологий. Ты в тело пениса мазь тоже втирай. Можешь головку немного смазать, пусть помучается.

Рука Томы заскользила по телу фаллоса, вызывая болезненные спазмы на нежные прикосновения. Я скривился. Тома потянула крайнюю плоть и оголила головку.

— Дайка я. — Эх! доктор. Она присела у кушетки на корточки, выдавила мазь на кончик пальца, и, обхватив член, нанесла её тонким слоем на шейку, а затем нежно размазала её по всей поверхности. Её рука уже не массировала мой член, а, я бы сказал, мастурбировала его. Она смотрела мне в глаза и ожидала какого-то эффекта. И эффект я ощутил почти сразу. Шейку члена как будто сунули в кипяток и одновременно дули на него морозным воздухом. Хотелось схватить член и отереть его, обмыть чем-нибудь. Но моим рукам не позволяли, даже приблизится к члену. Тогда я сунул руку в халат доктора-садиста и как-то сразу проник в лифчик и накрыл ладонью небольшую мягкую и нежную грудь. Сначала она дёрнулась, порываясь встать, но потом опустила голову и, продолжая дрочить мне член, замерла.

— Наталья Санна, вам что, плохо? — Тома не видела, что происходит и обеспокоилась, увидев поникшую голову.

— Нет, Томочка, всё хорошо. Просто я давно, вот так, не держала мужчину за член.

— А как же муж? — спросил я, видя кольцо на её безымянном пальце.

— А это уже стало привычкой. Нет ни трепета, ни страсти, ни новизны, ни желания.

— Ну, тогда поднимайте вашего пациента, в буквальном смысле, и он к вашим услугам.

— А вы, молодой человек, самонадеянный хам! Каков удалец? Ему член чуть не откусили, а он снова туда же! — улыбалась Наталья Александровна, не препятствуя моим играм с сосками её груди.

— Можно мне ещё... — Тома протянула руку ко мне и, так как пенис был занят, стала перебирать мошонку. — Ой! Как интересно! А переставить их можно?

Она поставила одну ногу коленкой на кушетку между моих ног и села верхом на мою ногу. Я почувствовал тепло её ляжек, и член опять дёрнулся в руках доктора, но уже не так болезненно. Я вынул руку из-за пазухи доктора и положил на коленку. Подождал реакции. Никакого сопротивления. И двинулся исследовать её ляжку, перебирая пальцами колготки на внутренней стороне. Коленки её раздвинулись, пропуская мою руку. Член в её руках окреп и приобрел достойный вид, хоть и с синюшным оттенком.

— Девочки, как вы смотрите на то, чтобы снять трусики, или хотя бы колготки? Ну, для ускорения процесса моего исцеления. А? У вас это так хорошо получается.

Женщины переглянулись и прыснули. Наталья встала. Оправила под халатом сбившуюся юбку и ушла за ширму. Оставшись наедине со мной Тома, благоговейно взялась обеими руками, за уже торчащий член, и начала водить ими вверх-вниз, то оголяя головку, и натягивая уздечку до предела, то закрывая её кожицей, так что задиралась мошонка. А сама тёрлась своей промежностью о костяшку моей голени. Член пульсировал в её руках, наливаясь свежей кровью, а оставшаяся боль медленно отодвигалась в тень растущего вожделения.

Когда доктор вышла из-за ширмы, я понял, что под халатом не осталось НИЧЕГО. Она подошла к шкафчику, смочила тампон какой-то жидкостью, и, подойдя ко мне, несколько раз обтёрла член, убирая мазь. Но кожа, от промежности до головки, продолжала гореть.

— Сейчас эта свечка вспыхнет огнём — жаловался я, отобрав тампон и обтирая зудящие места.

— Дай я подую. — Тома встала на четвереньки и стала дуть на член. А Наталья, забрав член из моих рук, крутила им перед её сложенными в трубочку губами, то и дело, задевая их моим концом.

Сама она стояла, согнувшись, опираясь одной рукой о кушетку. Губы её были полуоткрыты, как будто это она ловит ими мой член. Моя рука скользнула ей под халатик и, поднимаясь по внутренней стороне бедра, достигла жесткой курчавой растительности лобка, протиснулась между ляжек и, раздвигая губы вагины, коснулась пальцами бугорка клитора. Глаза её закрылись. Она отставила ногу в сторону, позволяя моим пальцам хозяйничать у себя между ляжек. Похотливая дрожь прошла по её телу. Мои пальцы нырнули в её вагину и ощутили влажное желание этой женщины. Я хотел вынуть пальцы и поменять положение руки, но она сжала ляжки, выпрямилась и развернулась ко мне лицом. Её зелёные глаз потемнели и излучали буйное желание. Свободной рукой я расстегнул нижние пуговицы и откинул полы. Поджарый живот переходил в лобок, узким мысом, вклинивающимся в расселину между гладких мускулистых ляжек. Плотная курчавая растительность, цвета осенних клиновых листьев, аккуратной ухоженной треугольной клумбой красовалась на фоне не загоревшей кожи, узкой полоской, опоясывающей стройную фигуру.

Не обращая никакого внимания на Тому, она сама расстегнула остальные пуговицы халата, и он улёгся у её ног, оставив хозяйку только в сбившейся шапочке и белых резиновых перчатках. Загорелое тело, с отсутствием следов купальника на небольшой, но очень привлекательно посаженной груди, предстало передо мной во всей своей красе, и говорило — «возьми меня». Я забыл о боли, ещё несколько минут назад сковывающей все мои чресла и страстно возжелал эту женщину.

Пальцы вращались в её вагине, вызывали содрогания её точеного тела, которое поймало ритм и синхронно со мной двигало бёдрами. Её руки ласкали свои груди, с напряженными сосками. Глаза закрыты, рот полуоткрыт, голова медленно раскачивалась.

Лёжа на кушетке, я задвигал тазом и член, обхваченный ладонями Томы, заходил в её руках вверх, вниз. Я глянул на медсестру. Она неотрывно, как под гипнозом, смотрела на головку члена, которая, то появлялась, то исчезала в складках крайней плоти. Приподняв таз, так что оголённая головка оказалась почти у её приоткрытых губ, я положил ладонь свободной руки на её затылок и пригнул навстречу фаллосу. Она как будто только и ждала команды. Неуверенно коснулась губами кончика, нежно поцеловала. Когда член благодарно дёрнулся в её руках, повторила поцелуй, раз, два, с каждым прикосновением погружая зеб всё глубже в рот. Я снова задвигал тазом, проталкивая фаллос по нёбу её ротика. Усвоив правила игры, Тома с воодушевлением принялась обсасывать член.

Теперь все были заняты и получали толику удовольствия из создавшейся ситуации. Но всем этого было мало. Бёдра Натальи ускорили движения, она приближалась к финалу. Не вынимая пальцев из вагины, я подтолкнул её к кушетке. Потеряв равновесие, она наклонилась и опёрлась руками мне в грудь.

— Сядь на меня — подталкивал я её.

— Тома, голову убери. — сказала, уже всё решившая для себя, женщина и закинула через меня ногу. Узкая кушетка не позволяла ей поставить рядом со мной коленки, и ей пришлось свесить широко разведённые ноги. Я повалил её себе на грудь и развёл руками ягодицы. Наталья попробовала просунуть руку и помочь члену найти вход, но резина перчатки больно дёрнула за волосы. Наталья спешно принялась стаскивать не послушное облачение, разрывая перчатки в клочья.

— Тома, не стой. Вставляй.

— Я? Как?

— Молча. Руками. Давай, милая, вставляй.

Я почувствовал, как ладонь Томы обхватила член, и его кончик скользнул в ворота блаженства. Наталья тут же опустилась на мой зеб, как будто боялась передумать.

— У-А-Ах! Боже! Что я делаю?

— Массаж травмированному пациенту. Что же ещё? И Тома, тоже массирует. Правда, Тома?

— Да! Здесь так интересно смотреть! Никогда не видела полового акта, вот так, близко! Можно я потрогаю?

— Трогай, но не мешай.

Мы с Натальей нашли подходящий для нас темп, и отдались блаженному прелюбодеянию. Член, окончательно отвердевший, ритмично погружался в уютную, истекающую соками, вагину. Мои руки, ведомые руками Натальи, гладили её тело, то прижимаясь к грудям, то опускаясь к животу и бёдрам. Женщина ловила мгновения наслаждения и была занята только собой. А мне, собственно говоря, от неё ничего и не надо, кроме предоставленного, в краткое пользование, тела.

Тома, то и дело просовывала свои пальцы в зазор между нашими телами. То кольцом обхватит член, пытаясь предать ему дополнительные колебания из стороны в сторону, то сунет палец Наташе в вагину, стесняя проход и усиливая трение.

Наталья начала ускорять темп, тяжело задышала, подавляя рвущийся из груди крик, застонала и, дёрнув пару раз член, кончила. Рухнула мне на грудь и благодарно поцеловала. Вы думаете в губы? В щечку, по-дружески. Правильно. Перепих не повод для знакомства. Ладно. Меня трахнули. Теперь моя очередь.

— Тома, ты не против, если процедуру разогревающего массажа я закончу в твоём влагалище?

— Я не знаю. Наталья Александровна?

— Ты ведь не девственница, так чего ломаться? Трусы, небось, уже все мокрые? — Тома покраснела до кончиков ушей.

— У меня есть парень.

— А! Ты с ним живёшь?

— Нет. Нет ещё.

— Дура! Набирайся опыта, наслаждайся, пока есть возможность. А ну-ка, снимай трусы. Быстро!

Тома шмыгнула за ширму и через несколько секунд вышла оттуда босиком.

— Александр, кажется, вы можете взять её сзади.

— Для вас, просто — Саша. Томочка иди сюда, встань на кушетку на четвереньки.

— На четвереньки?

— Ну да.

Широкий зад Томы, с белой, никогда не видевшей солнца, кожей, заворочался передо мной. Ещё минуту назад, торчащий фаллос, сдулся и завалился набок.

— Боже! Какое горе! Иди-ка сюда, горе ты моё.

Наташа, всё ещё голенькая, деловито развернула меня к себе, присела на корточки, проскользив грудями вниз по моему телу, и, примерившись, втянула член в рот. Тома, наблюдая это из-под руки, нетерпеливо завертела задом. Я положил руку на прохладные ягодицы и начал продвигать её вниз к расщелине между ляжек, где среди не густой белёсой растительности темнела и поблескивала половая щель. Рука нырнула между ляжек к лобку и, медленно раздвигая стриженые волосики, добралась до клитора. Тома ойкнула, сжала и тут же расслабила ляжки и подалась навстречу ласкам. Мой большой палец раздвинув губы и войдя во влагалище, начал совершать круговые движения, тогда как указательный ходил взад и вперёд по клитору. Тома выставляла зад назад и вверх, как блудливая кошка, и я, вытащив член изо рта Наты, вонзил его в жаждущее лоно. Как я люблю эту позу! Напряженный член отогнут вниз и с усилием прижимается к верху влагалища, скользя по нему головкой, которая в глубине натыкается на шейку матки, а мошонка шлёпает по пухлым губам вульвы. От этого прикосновения, член ещё больше напрягается и скользит обратно, цепляясь венцом за внутренние складочки. Кайф! Вот только можно ли кончить в этот сосуд сладострастия. Лучше не надо.

— Наташа, встань рядом. Я хочу кончить в тебя. Можно?

— Что с тобой поделаешь? — и она забралась на кушетку, прижавшись бедром к Томе.

Я перешел к ней и сунул член в ещё влажное влагалище, сделал несколько толчков и снова вонзил клинок к Тому. Так переходя от одной к другой, я мог сравнивать их вагины до мельчайших подробностей. Но поглощая это ассорти меня на долго не хватило, и чувствуя приближение оргазма я погрузился во влагалище Натальи и изрыгнул сперму тремя мощными толчками. Удивительно, но Наташа вскрикнула, и тоже кончила, обняв напоследок вагиной мой член.

Неудовлетворённая Тома, зло смотрела на счастливо улыбающуюся начальницу. Я перевернул её на спину и припал к раздразненной плоти. Втянул в рот малые губки и раздвинув их поглотил клитор.

— Нет, не надо! — кричала Тома, прижимая мою голову к себе и руками и ногами — Ещё! О! Как хорошо! О! — О! — Ох! — Она задёргала тазом и уронила разведённые ноги. — С ума сойти!

Я сел на кушетку. Тома положила голову мне на ногу и отдыхала, а я наконец-то смог пробраться к ней за пазуха и поиграть сосками девичьей груди. Наташу я обнял за плечи, и она привалилась ко мне, прижавшись грудями, а рукой перебирала поникший пенис.

Тома рассказывала, о том, что её ещё никто так не ласкал и такого оргазма она тоже никогда не испытывала, и о том, что её парень не умеет целоваться... А у меня слипались глаза.

Слабый стук в дверь, нарушил нашу идиллию, молниеносно скомкав умиротворённое состояние в паническое. Наскоро застегнув халаты, женщины привели себя в порядок, а я, натянув комбез на голое тело, улёгся на кушетке. Тома открыла дверь, в которую тут же просунули головы Даша и дежурная сестра.

— Что? Тяжёлый случай? «Скорую» вызывать не надо? — тараторила медсестра, внимательно осматривая кабинет и всматриваясь в розовые лица коллег.

— Нет, обошлись без реанимации. Но случай, и, правда, не ординарный. Пришлось повозиться.

— Вы, Даша, правильно сделали, что привели пострадавшего к нам. Ещё не много и пришлось бы ампутировать. Это не вы, случайно, его травмировали? — Наталья пристально, прищурив глаза, смотрела на Дашу.

— Нет, что вы. Это не я. Бог с вами.

— Тогда откуда вы узнали о травме?

Даша зарделась и опустила голову, не зная, что сказать.

— Это я ей сказал, что меня ударили по яй... в пах, и мне надо к врачу. Вот она и показала мне, где здравпункт.

Даша благодарно глянула на меня и снова отвела глаза. — Да. Именно так и узнала.

— Ну, и хорошо.

Наташа серьёзным тоном продиктовала Томе рецепт и выписала назначение.

— Будете приходить с утра в процедурный кабинет. — сказала Наталья, многозначительно посмотрев мне в глаза. — И пару недель придётся воздержаться от... — пауза — злоупотреблений.

«О! Боже! Меня точно затрахают. « — обречённо с ужасом подумал я.

— Молодой человек, вы, что так побледнели? Вам плохо? — заметила моё состояние дежурная медсестра, стоящая рядом и пристально изучающая, следы побоища в виде разбросанных тампонов и разодранных перчаток. Она положила прохладную ладонь мне на лоб. Её тело, с фигурой женщины пережившей климакс, склонилось надо мной. Тяжёлый бюст касался меня, а глаза озабоченно блестели.

«Да, что же это такое? Что это за царство не удовлетворённых женщин? Я, что один, нет и Макс, мужчина в этом городе? Не дай бог!»

— Нет, спасибо. Всё хорошо. Мне значительно лучше. Доктор я могу идти? А то меня, наверное, уже с собаками ищут.

— Да вы что? Хотите без наследников остаться? Вот вам больничный, и чтобы три дня ничего тяжелее ложки не поднимали. Марш в гостиницу и на сегодня постельный режим. Завтра с утра жду на процедуры. Всё поняли? — опять многозначительный взгляд.

— Понял. — я встал и как бы случайно провёл рукой по бедру дежурной сестры. Пунцовая, та поспешила выйти из кабинета.

Я взял больничный лист, и с облегчением покинув столь заботливых медиков, направился в приёмную, чтобы оповестить всех о моей нетрудоспособности. Позвонил Максу и узнал о себе много нового, например, что я безответственная сволочь и сошёл с ума, ну и т. д., и т. п. Его можно понять, теперь придётся пахать за двоих, и я не обижался.

— Макс, всего три дня! С меня пиво.

— Коньяк, как минимум. — Миролюбиво стал торговаться он.

— Такими темпами мы все деньги через неделю спустим. Вечером, пузырь водки на двоих и по рукам.

— И закусь. Тебе всё равно делать будет нечего.

— Ладно. Уговорил. Не задерживайся, а то сам всё оприходую.

Света слушала мой трёп, подперев голову рукой.

— Счастливый. Три дня. Можно поваляться, книжку почитать, телик посмотреть. Балдёж. Возьмёшь меня с собой, поваляемся вместе?

— Предложение очень заманчивое, но, к сожалению, сама знаешь, не реальное. Извини, я пошёл.

Морозное солнечное утро. Надо же. Я только сейчас понял, что ещё ни разу не гулял по улицам города днём. Не спеша прошел квартал и понял, что моя экипировка совсем не подходит для сибирской зимы. Потирая уши и руки заскочил в ближайшую доступную точку обогрева. Таковой оказалось кафе «Гриль». Специфический аромат тут же вызвал обильное слюновыделение и урчание в животе. Да и просто без дела стоять, было неудобно. Зал, можно сказать, был пустой. Всего одна парочка в углу. Я прошел в зал, разделся и сел за столик. Тут же к столику подошла высокая, размалёванная официантка. Положив на стол меню, она не забыла продемонстрировать свои достоинства, которых под не многочисленной одеждой оказалось столько, что они готовы были вылезти наружу. Пышное тело здоровой сибирячки ласкало взор. Но вот не умелый макияж портил всё впечатление. «Эстет, твою мать» — буркнул я, и деловито открыв меню в красочном оформлении, стал изучать аппетитные картинки и цены, которые меня, надо сказать, очень обрадовали. Заказ пришла принимать почему-то другая официантка, не столь размалёванная, как первая и более скромная. Я заказал «цыплёнка тапака», салат, сто пятьдесят грамм водки и колу. Водку я мешал с колой, делая что-то на подобии «кровавой Мэри». И пить легче и в голову бьёт вроде бы больше.

Торопиться совершенно не куда. За широким окном укутанные пешеходы спешили по делам, а я, сидя в тепле, смаковал отлично пропеченную и сдобренную специями курочку, совершенно отрешенный от действительности. Вскоре пара покинула свой угол, и я остался в кафе один. Заиграла тихая спокойная музыка.

— Вам принести что-нибудь ещё? — официантка, на бейджике, которой было написано — Глафира, поставила на стол пиалу с водой. Я глянул на неё и сумел разглядеть грустные ярко синие глаза в тёмных впадинах глазниц, которые и показались мне излишеством. Длинные ресницы, практически без следов туши. Я бы сказал, болезненный румянец на гладких щеках. Передо мной стояла очень красивая и очень усталая женщина. Я не мог, глядя на неё, ничего не заказать.

— Ещё сто грамм, красавица, и счёт, пожалуйста.

Она вяло улыбнулась, но удостоила меня более внимательным взглядом.

— Сейчас.

«Ух! Если бы не... « — подумал за меня член, шелохнувшись в штанах и заныл от боли, не сильной, но чувствительной. — Да, бодливой корове... — сказал я ему.

Солнце поднялось в апогей и, заглянув в окно, положило тёплую ладонь мне на коленку. Скоро весна.

Всё съев и всё допив, я вышел в мороз и поспешил в гостиницу.

...

— Почему так рано? Случилось что? — обеспокоенно спросила, дежурившая сегодня, Полина.

— Ничего страшного. Не большая травма. Вот дали больничный на три дня.

— Можно я зайду позже? Расскажешь. — и занялась подошедшим постояльцем.

Я миновал буфет, в котором сегодня хозяйничала Анна.

— Заходи! — махнула она рукой.

— Позже.

Нагнувшись вперёд, коридор пылесосила Лариса. Проходя мимо, я с удовольствием похлопал её по заду. Она резко выпрямилась и замахнулась рукой, но увидев меня, покраснела — А! это вы.

— Привет. Ты у нас уже убралась?

— Давно уже. А что не так?

— Нет, я просто спросил.

Я закрыл за собой дверь, разделся и пошел в душ. Хотел смыть остатки мази, которая продолжала жечь мошонку и промежность, и что хуже всего попала на анус. Чувство, наверное, такое же, как у кошки с задницей, намазанной скипидаром. Я намылился и нежился под струями горячей воды, когда поток прохладного воздуха оповестил меня о том, что дверь открылась. Кто бы то ни был, я, объятый истомой, не имел ни малейшего желания покидать уголок, прикрытый полупрозрачной занавеской.

— Кто там? — Лениво спросил я.

— Это я, Лариса. Я принесла вам банный халат.

— Спасибо, милая.

— Саша, тебе спинку потереть? — она отодвинула занавеску.

— Намокнешь, глупая.

— Ой! А что это с тобой?

— Со мной всё в порядке.

— А это? — она коснулась члена рукой.

— Производственная травма.

— Больно? — её рука гладила член в струях воды.

— Не много. Даже больничный дали на три дня.

— Здорово! Теперь ты днём будешь дома. Можно я буду приходить?

— Мне врач запретил. — соврал я, понимая, к чему ведут эти разговоры. — Могут быть осложнения и вообще стоять не будет. — Я выключил воду, всё равно, весь кайф поломала.

— Ой! миленький, бедненький ты мой! — её рука перешла в зону гематомы и нежно гладила член, которому это явно было по вкусу. Член вальяжно развалился в её ладонях, постепенно набухая, и выглядывая, слепой головкой, из-под капюшона. Ему, паразиту, нравились ласки, а я мокрый начал замерзать.

— Лара, Подай мне, пожалуйста, халат, холодно.

Махровый халат, снятый с сушилки, уютно обнял моё тело, и только член не захотел оставаться в укрытии и торчал в складки халата, как сухой сучок на белой берёзе.

— Ну, что ты наделала. Тебе же сказали, что эрекция мне противопоказана.

— А я так хочу, сил нет.

— Макс придёт и тебя удовлетворит.

— Давай я поцелую его, а ты меня там погладишь.

— Лариса, я же сказал, что мне нельзя, чтобы член стоял, думаешь, если бы я мог, я бы тебя не трахнул? Мне больно, когда он стоит, поняла? Всё! Спасибо за халат, за ласку, но НЕ МОГУ.

Я вытолкал её из номера. Фу! Основание члена пульсировало тупой болью, так как болят не тренированные мышцы ног после кросса.

По телевизору показывали сериал про ментов. Замечательно. Прилёг. Тёплое одеяло, мягкая подушка и сон незаметно овладел мной.

Темно. Неужели я проспал весь день. Точно. Ещё час, полтора и придёт голодный и злой Макс. Нехотя одевшись, поплёлся в буфет.

— Привет! Болезный ты наш. Лариска уже разнесла новость об ужасной травме и о твоей импотенции. Серьёзно, что ли?

— Скажи спасибо, Галине. Это она с испугу свагинила и мне чуть не откусила. Она сама хоть жива? Звонила?

— Звонила. Ходит в раскорячку. Тоже болит всё. Это нашу Ксюшу, шутницу, будь она не ладна, выпороть надо.

— Вот поправлюсь, и затрахаю, до потери сознания, во все щели, будет знать, как людей пугать.

— О! Испугал бабу мудями! Высечь бы её, а то — трахнет ей же, на радость.

— Ладно, там видно будет. Аня, скоро Макс придёт, злой на меня и голодный. Есть что пожрать? Ну, и водочки с собой.

— Отсюда водки не дам. Потом, сама принесу. А поесть — этого полно. Галина целую корзину снарядила. Ешь — не хочу. Баба довольная! Цветёт и пахнет.

— Не ревнует. Ведь в такой вертеп попала. Садом и Гоморра.

— Сначала возмущалась, мол, как это можно, а сейчас приутихла. «Надо же было на старости лет в гарем угодить» — смеётся.

— Вот и чудненько. Привет ей. А мне дай пивка, да я и пойду. Жду. Секса не обещаю, если только Макс. Но на него уже очередь. Лариска-горничная, уже заходила.

— Шустрая зараза! Ладно, разберёмся.

Макс пришел позже обычного. Сказать, что злой, не сказать ничего. С порога, срывая с себя одежду, ругался на всех и, естественно на меня, на «тот день, когда он сел за баранку этого пылесоса», на погоду и вообще.

Я послушал его немного и молча сунул ему в руку банку прохладного пива.

— А водки нет? С мороза оно бы справней.

— Аня скоро принесёт. Ты мимо буфета проходил? Её видел?

— Закрыт буфет и её я не видел. — ворчал Макс, но пиво открыл.

— Значит, будет с минуты на минуту.

— Ладно, пойду хоть руки помою.

Он устало встал и скрылся за дверью. Пока поласкался, я накрыл на стол тем, что принесла Галина. Получилось весьма обильно и пахло вкусно.

В дверь постучали, странно даже, обычно врывались без приглашения.

— Открыто! — гаркнул я, думая, что это Аня принесла обещанное зелье. Но на пороге стояла Полина.

— К вам можно? Я тут гостинцы принесла. — начала она и замолкла, увидев изобилие яств на столе. — Извините, я кажется не вовремя. — Она оглядывалась по сторонам в поисках гостей.

— Поля? Проходи. Чего там у тебя? давай сюда. О! Пирожки! Ещё тёплые. А с чем?

— С капустой, с картошкой. И вот ещё. — она вынула из пакета коньяк.

— Вот этого можно было и не приносить, но лишним не будет.

— Забасил Макс у неё за спиной, и Полина от неожиданности даже присела. — Проходи. — и непристойным движением бёдер подтолкнул её в зад.

— Максим! Ты что себе позволяешь? Нашел себе девочку! Нахал! — вполне искренне возмутилась Полина Васильевна, но в глазах Поли заиграли весёлые огоньки.

— Нет это ты нас нашла, мальчиков. Вы женщина, вообще, зачем пришли? — на полном серьёзе взъелся Макс, надвигаясь на опешившую Полину, и подталкивая её в комнату, к кровати.

— Мужик пришел с работы, голодный, злой, усталый, а ему даже... не налили. — улыбка, наконец, расползлась по его лицу, не выдержав растерянного вида Полины. — Саня, принимай командование. Спасибо, милая. Угодила. — и он, отбирая у неё пакет с бутылкой, поцеловал Полину в губы.

Янтарная жидкость весело забулькала в стаканы. Мы дружно крякнули и набросились на закуску. Даже не думал, что так проголодался. Я потянулся за бутылкой, когда в распахнутую дверь с шумом ввалились Анна и Лариса, толкая друг друга животами. У обеих руки заняты пакетами.

— Эй! Бабыньки! Не спорьте. Вы обе опоздали. — одёрнула их Полина, вольготно рассевшись на кровати.

— Вот кобели! На пять минут оставить нельзя! Тут же суку найдут. — Анна подбоченилась, а Лариса спряталась за её спину.

— Ладно, сучки, проходите. «Пить будем, гулять будем, а смерть... « — начал я.

— Не смерть, а время придёт и посмотрим у кого юбка в клеточку. Анюта, Лариса, Полина, вы наши милые женщины. Не ругайтесь, всем достанется. Саша давай ещё посуду, наливай.

Расселись. Полина и Анна и я между ними. Лариса прижалась к Максу. Выпили и женщины стали приставать.

— Саша, говорят, тебе член оторвали, правда, что ли? — ухмылялась Полина.

— А я слышала, что не оторвали, а откусили. Показал бы, что там осталось. — и Анна полезла мне в штаны.

— Отстаньте! — отбиваясь, я хотел встать и тут же оказался со спущенным до колен трико. Синюшный член поверг всех в изумление. Даже Макс перестал лыбится. — Ни хера себе! — молвил он, зачем-то почесывая себе чресла.

— Ну? Довольны? Можно одевать?

— А как же...

— Ему врач запретил возбуждаться, а то совсем отрежут. — деловым тоном заявила Лара.

— Совсем, совсем? — теплая рука Анны подхватила член на ладонь. — Я думала это так, шутка, а тут... Больно?

Мне надоело стоять, и я сел, не надевая порток.

— Терпимо. Хватит об этом. Давайте выпьем за его здоровье. — Я мотнул головой на свой пах.

— И что? Совсем, совсем нельзя? — теперь уже две руки с двух сторон теребили мою плоть. Естественно, что член, нежась от ласк, начал шевелиться. Боли не было.

— Ну, если только немного. — размяк я.

— Это как? Тебя ведь чуть тронешь и сразу стоит. Это уже не «немного». А если не дать кончить, то это издевательство ещё хуже. Так что или трахаться как положено, или не начинать совсем. — категорично заявила Лариса. А член, тем временем, уже встал.

— Я сейчас попробую. Если будет больно, то значит не судьба. — Анна нагнулась и поглотила истерзанную плоть. Я откинулся на спину поперёк кровати, отдавшись ласкам и только довольно постанывал. Женщины увалились с разных сторон и передовая член изо рта в рот подвели меня до высшей точки. Резкая боль пронзила промежность и вулкан изверг фонтанчик семени, умудрившись обрызгать обеих.

— Моё! — Полина слизнула сперму с носа Ани, с её губ и вдруг, перемахнув через меня, повалила её на спину, и впилась поцелуем в губы.

— Вот что делает с женщинами нехватка мужчин! — изрёк Макс. Он встал с кровати, не смотря на сопротивление Ларисы, подошел к приподнятому заду Полины, задрал узкую юбку, под которой оказались ничем не прикрытые ягодицы.

— Сразу видно, что девушка готовилась. — просунул руку между ляжек — О! И очень хочет.

С этими словами он достал вздыбившийся член и вонзил его в лоно Полины. Та вскрикнула от неожиданности, на миг оторвавшись от Аниных губ, и принялась торопливо расстёгивать на ней блузку.

— А я, что? Не готовилась что ли? — Лариска встала на кровати и задрав подол продемонстрировала лобок без следов растительности, с красными точками раздражения от неумелого бритья.

— Дурашка! Зачем ты себя так мучила. Давай я тебя пожалею.

Перебравшись к ней на кровать, я, взяв её за пышные ягодицы, лизнул лобок. Видимо бритва была тупой и оставила ощутимую щетину. Кое-где торчали и длинные волоски.

— Так дело не пойдёт! Раздевайся и ложись. Я сейчас.

Когда я вернулся с бритвенными принадлежностями, она лежала голенькой, пухленькой. Но когда увидела в моих руках инструменты, то плотно сжала коленки и прикрыла лоно двумя руками.

— Нет! Не надо. Я не хочу!

— Тогда я больше не буду тебя ни ласкать, ни целовать. Убери руки и раскинь ноги пошире. Ну!

Да! Ляжки раздвигать она умела. Сдобные губки раздвинулись, распахнув щель с розовым капюшоном клитора, переходящим в мясистые лепестки малых губ, уже поблескивающих от проступившего вожделения. Потрогал пальцами всю эту прелесть, слегка возбудив клитор. Ладно, потом. Помазок густой пеной накрывал участок за участком. Щекотал вульву, вызывая смех и виляния задом.

— Всё! Не дёргайся! Бритва очень острая. Не бойся. Я аккуратно.

Несколькими быстрыми движениями я очистил от щетины лобок, прошелся лезвием по холмикам губ и краешку щели, оставляя в пене лоснящийся след. Протёр всё влажной салфеткой и провёл тыльной стороной ладони по коже, проверяя качество работы. Довольный собой я прилёг на живот между её ног и стал целовать нежную кожу, перебирать лепестки губами, играть языком с клитором. Лариса обхватила мою голову руками и, запустив пальцы в волосы, прижимала её к себе, при этом вращая тазом так, что вскоре всё моё лицо стало мокрым от её соков. bеstwеаpоn Возбуждённый клитор вылез и торчал маленькой залупой. Когда я взял его в рот и стал сосать, Лариса застонала, задёргалась и откинувшись на подушку замерла. Только утихающие волны оргазма сотрясали её тело, а пальцы гладили мою голову, лежащую на её мягком уютном лобке.

— Как хорошо. — шептала она, не открывая глаз.

Макс, тем временем, не сходя с места, поменял партнёршу, подвинув Полину вперёд, задницей на живот Ане, а сам широко раздвинув ей ноги и положив поясницу себе на бёдра, полоскался в её влагалище. Вид голой задницы Полины тоже не давал ему покоя и он, положив её бёдра себе на плечи углубился языком в её вагину. Обе женщины только постанывали.

— Во, даёт! — восхищенно шепнула Лариса, открыв, наконец, глаза.

— Ты тоже так хочешь?

— Да, нет. Я еще и от твоих ласк не отошла. А как же ты?

— Лара, я уже раз кончил, и не забывай о моей травме. Мне именно кончать больно.

— Дай я посмотрю. Им-то дал себя поласкать. Ложись.

Я полез вдоль её мягкого тела к подушке. Но едва Лариса пристроилась у меня между ног, как вся троица на соседней кровати завыла на разные лады оповещая мир о кульминации. Связка тел распалась на отдельные индивиды с раскрасневшимися довольными лицами.

— Уф! Такой секс нужно обмыть. Лариса, да оставь ты его баклажан в покое.

— Баклажан? Похож! — осмеяли моё синюшное хозяйство удачным сравнением.

Забулькала водка, зазвенела посуда. Общее умиротворённое настроений. Неспешные разговоры, Сальные шутки и анекдоты. TV вещал концерт. Услышав лирическую песню, меня потянуло на танцы. Я вытащил на пятачок голую Ларису. Стащил с себя майку, последнее, что на мне было, и, прижав тёплое мягкое тело, отдался танцу. Лариса не столько танцевала, сколько тёрлась об меня грудами, ляжками, животом прижималась к висящему, но набрякшему члену. Наши руки гладили спины, ягодицы, груди. Почему-то захотелось поцеловать партнёршу в губы, и мы слились в долгом нежном поцелуе. Губы Ларисы, как и вся она, были мягкими, послушными.

Макс, отбился от тащивших его на данспол женщин, и они окружили нас, обнимая, прижимаясь к нашим обнаженным телам. Полина в одной короткой блузке, прикрывающей только не благовидную часть её тела, вертела задом и очень сексуально, в стиле «стрип», раздвигала ноги. Аня, тоже в блузке, но нараспашку расстегнутой, в тёмных чулках на подвязках к тонкому пояску, двигалась не столь грациозно, как Поля, но элегантно и не менее эротично. Объятый с трёх сторон обнаженными женскими телами, я балдел, вседозволенно их поглаживая. Восставшим членом я терся об ягодицы, животы, изредка вкладывал его кому-нибудь между ног, то сзади, то спереди, ощущая головкой влажные промежности. И вот, когда я тёрся в промежности Полины, она резко нагнулась, и я буквально влетел в её распалённое скользкое от желания влагалище. Жаркое объятие вагины напрягло мой член до боли, но превозмогая её, я пялил и пялил Полину, не в силах оторваться. Зато другим женщинам такое распределение внимания явно пришлось не по вкусу. Анна легким движением бедра оттолкнула Полину на кровать, развернула меня к себе и, встав вплотную, закинула ногу мне на руку и ввела рукой фаллос в себя. Я прижал её за спину к себе и задвигал бёдрами. Очень приятная позиция, но требует выносливости. Скоро держащая ляжку рука стала затекать, и я её отпустил. Этим моментом воспользовалась Лара. Отодвинув Аню, она запрыгнула на меня и ловко насадилась на член.

— Теперь моя очередь! Меня сегодня ещё никто не трахал, в отличие от вас. — и обвив меня за шею, в такт весёлой мелодии, поскакала за оргазмом. Её груди подскакивали между нами, лаская мою грудь. Держать долго, маленькую, но тяжёлую Ларису, я не смог и завалив её на кровать, стал дрючить в самой классической позе. Лара старалась и вскоре благодарно сжала меня вагиной.

— Всё. Хорошего по-немножку! На посошок и спать. — Макс, в своём репертуаре.

— А можно я с тобой спать буду? — Прижалась ко мне Лариса.

— Нееет! Кровать узкая. И разве с тобой уснёшь?

— Я бы тоже осталась, но пора идти на пост. Скоро выписка. Ночной рейс. — Поля уже натягивала юбку на голое тело.

— Так и пойдёшь? От тебя сексом за версту веет. — поинтересовалась Аня.

— Ещё один член никогда не лишний! Если повезёт, почему бы и нет?

— Какая ты развратная! Ужас!

— А ты на себя...

— СТОП!! Все вы девочки хорошие бляди и это не делает вас менее привлекательными. А сейчас марш от седа! — остановил перепалку Макс.

Налили на посошок и выпровадели гостей.

Фууу!