Я открыл глаза. Рука затекла. На ней спала Яна. Я думал, что она ушла, ан нет. Она прижалась, закинув на меня ногу и руку. Глянул на часы-через полчаса вставать. Голова шумела от выпитого. Хотелось пива, но нельзя. Я не разрешал себе являться на работу с запахом спиртного. Попробовал освободить руку и разбудил Яну.

— Ты куда?

— В туалет.

Она стала снимать с меня ногу и внутренней стороной колена наткнулась на мучающегося бессонницей член.

— О! Какой ты неугомонный! Ты меня хочешь?

Я хотел сказать, что просто хочу ссать, но увидев её глаза, соврал.

— Конечно хочу, но тебе сейчас нельзя. У тебя там всё воспалено и тебе будет просто больно и всё. А я не хочу, чтобы твои воспоминания обо мне были связаны с болью.

— Это ничего, я потерплю. Иди ко мне, я тоже хочу.

— Я тебе говорю, что тебе будет очень больно. Не надо этого делать.

Она вскочила на меня верхом и попробовала вставить в себя головку. Она закусила губу, слёзы потекли по щекам.

— Но я хочу! Я хочу тебя! Не уже ли это всё и тебя больше не увижу.

— Тебе надо было прийти ко мне недели две назад. Тогда бы мы с тобой хорошо повеселились. А сейчас извини. Это всё.

Я встал и ушел в туалет. Принял душ, не обращая внимание на долгий звон будильника, гладко выбрился, почистил зубы. Когда я вышел из ванной Яны в номере не было. Ну вот. Ещё одна исковерканная мной судьба, грустно подумал я, не испытывая при этом никакого угрызения совести.

Люся накормила меня плотным завтраком.

— Бабуля наша хоть жива? — спросил я, усаживаясь за стол.

— Ещё не видела. Да что с ней сделается?

— Ну всё-таки. Не хотелось бы быть в числе тех, кто видел её последним.

— Тьфу! На тебя. Накаркаешь ещё.

Дверь открылась и в буфет вошла пожилая женщина с нарочито неряшливо уложенными седыми волосами, с весёлым румяным лицом, совершенно не гармонирующим с траурным чёрным платьем.

— Доброе утро! Всем привет! Как спалось?

— Галина Андреевна? Вас просто не узнать! — воскликнула Люся.

Я вообще потерял дар речи, застыв с вилкой во рту. Галина обошла столы, подошла ко мне, отвела вилку и поцеловала в губы.

— Доброе утро, милый.

— Как самочувствие?

— Превосходное. Я как родилась за ново!

— Искренне рад за вас.

— Люся, будь добра, налей мне рюмочку коньяку.

— С утра?

— У меня сегодня трудный день. Похороны брата, поминки. Если бы ни эта сумасшедшая ночь, я бы, наверное, тоже скоро бы умерла. А теперь я хочу жить. И за это я и хочу выпить. Вам бы я с удовольствием предложила бы составить мне компанию, но ведь вам на работу.

— По пять капель можно. Тем более за жизнь.

— Может быть ещё увидимся? Пока! — она скрылась в дверях.

— Вот тебе и бабуля! А ты ещё о её жизни беспокоился.

Я быстро доел и ушел.

В фойе меня встретила Марья. Живот у неё казалось вырос ещё больше.

— Ты куда с таким-то животом собралась? Сидела бы уж дома. Не дай Бог, родишь по дороге.

— Я не на завод, в консультацию.

— Что-нибудь болит?

— Так, на всякий случай. Скоро лететь. Хочу узнать, как лучше сделать.

— Давай потихоньку.

Макс встретил меня у раздевалки. Видок у него был помятый.

— Привет! Опять «летуны»?

— Они окаянные. Ты сегодня тоже не первой свежести. Гостиница?

Я кивнул.

— Сегодня-то чего делать? Сдали уже всё. Работает как часы.

— Отдыхай и наблюдай. Обкатка. Ладно, до вечера.

— Привет Марго!

— Мог бы и сам зайти.

— Подумаю.

От безделья я болтался по цеху, заглянул в ВЦ, но там занимались чем-то серьёзным и было не до меня. С Марго я только обменялся мимолётным приветственным поцелуем. В библиотеке я надеялся, по крайней мере, поболтать с Алевтиной, но она, в кругу помощников, занималась приёмкой вороха технической документации, присланной к нашей установке. Да и взгляд её от разговора не сулил ничего приятного. Света, которую я давно не видел, сидела в приёмной заваленная папками с актами, которые нужно было проверить, скомпоновать, сделать копии. В общем, и здесь я оказался лишним. Каморка Даши для меня была закрыта. Сестрички? Таня и Маня. Я попробовал на вкус эти имена, вспомнил их фигурки и не ощутил никакого влечения.

Во, блин! Дожил! Даже поговорить не с кем! И кабинета у меня никакого нет и кости бросить не где. Пока я жалел себя, никому не нужного, ноги сами привели меня к дверям столовой, из которых тянуло убийственно соблазнительными запахами свежей выпечки. Дверь была открыта, и я вошел.

— Рано ещё! Мы ещё не отпускаем! — раздался из глубины зычный женский голос.

— Тогда вам сегодня и не придётся открываться?

— Это ещё почему? — высунулась в окно раздачи миловидное полное личико, само напоминающее сдобную булочку, и, что приятнее всего, в разрезе халата мелькали, покачиваясь, полные голые груди.

— Потому, что я умру на пороге, захлебнувшись слюной, и перекрою вход в столовую.

Лицо расплылось в довольной улыбке.

— На, одень — она бросила мне белый халат, — и проходи сюда.

Служебная дверь открылась, и я оказался в святая святых — в цеху столовой. Стучали ножи по разделочным доскам, скворчали сковородки, парили кастрюли, рычали какие-то механизмы. Девушка, это оказалась не высокая, такая же сдобная, как и лицо, особа, провела меня через помещение, явно связанное с мукой, в комнатку и усадила у стола с целым блюдом пирожков, булочек, беляшей, ватрушек и прочей вкуснятины. Я и на самом деле был на грани того чтобы захлебнуться слюной.

— Ешь. Я щас.

Я присмотрел себе сочный беляш и впился в него зубами. Горячий сок закапал по подбородку и пальцам. О! Блаженство!

Девушка вернулась с графином морса и с кружкой молока.

— Или может быть чай или кофе?

— О фея! Из твоих рук я готов выпить и яд. Что за изысканный вкус! И молоко к пирогам как нельзя лучше.

Я взял пухлую руку девушки, со следами муки, и поцеловал.

— Ну что вы, что вы. Как я фей, просто пекарь.

— Вы волшебница и вы не дали пасть мне от злобных духов, соблазняющих путников запахом вашей выпечки. Как зовут тебя, фея?

— Настя. — она зарделась. — Ешьте ещё. Вам понравилось?

Я кивал, поглощая очередной пирог, на сей раз с картошкой и грибами.

— Это что — мухоморы? — я схватился за живот и повалился на пол.

Она в ужасе упала рядом на коленки, а я, растянувшись на полу завалил её на себя и припал к пухлым и мягким как её булочки губам. Ещё через мгновение она лежала на спине, обхватив меня за шею, а я мял её сдобные упругие груди. Что на меня нашло, но ещё через десяток секунд я вошёл в неё откинув морской клапан комбеза и отодвинув в сторону перемычку её трусиков. Это бы сумасшедший секс, спонтанный и быстрый.

— В тебя можно?

— Нет! Хочешь я возьму в рот.

— Я ещё хочу побыть в тебе, там так уютно. Ты можешь кончить?

— Не в такой обстановке. Но мне хорошо. Очень хорошо. Ещё. Мммм! Мммм! Мммм!

Действительно в её мягкой вагине было уютно, и я быстро приближался к финалу. Ещё пара мощных толчков и я перехватываю дёргающийся в оргазме член кулаком, встаю на колени и опускаю головку в овал губ, сомкнувшихся на шейке. Она сглатывает, раз, другой и погружает член глубоко в глотку, а на обратном пути высасывает все остатки семени. У меня кружится голова. Я отрываю её от члена, поднимаю и целую в губы. Я хочу чувствовать её тело, тискать батоны её грудей, но мешается дурацкий фартук, и это немного охлаждает мне голову и порывы.

— Откуда ты взялся? Цунами? Александр Македонский! Пришел, увидел, победил.

— Не Македонский, но Александр. И победил не я, а ты, полностью меня обезоружив и лишив рассудка. Извини, если я тебя обидел, но я неудержимо возжелал тебя.

— Надеюсь, ты получил то, что желал? А я не в обиде. Для меня это подарок судьбы.

— Чего так?

— Я толстая и никому, такая не нужна.

— Вот дураки-то! Иметь такую сдобу в кровати, да ещё и голенькой — это же прелесть. А в том, что ты вкусно кормишь, я не сомневаюсь. Дураки мужики, дураки.

— А ты бы взял такую, как я в жены? — Глаза её заблестели. О! чёрт! Опять!

— Извини, Настя, но я женат. Я здесь в командировке. Извини. Был бы холостой, взял. Мне нравятся пышки.

— Да, нет. Это я просто так. Хочешь ещё пирожков?

Чтобы уйти от опасной темы я с удовольствием согласился и съел ещё парочку с капустой и с рыбой. Нахваливая пирожки и запивая их молоком, я поглаживал её коленки и, забравшись-таки за пазуху, поиграл её грудями. Она умильно улыбалась, радуясь неожиданно обвалившемуся на неё вниманию.

Скоро её позвали и она, нагрузившись подносами со сдобой ушла на раздаток.

Я вышел через чёрный ход ведущий во двор. Морозно. Хорошо утоптанная тропинка среди высоченных сугробов привела меня к двери цеха. Я поднялся по пустынной холодной лестнице на второй этаж и оказался в знакомом коридоре не далеко от столовой, в которой мне сегодня делать было больше нечего. Пирожки сытно улеглись в желудке, удовлетворённые чресла слегка ныли. До обеда десять минут. И, не смотря на просьбу Даши больше не приходить, я направился в каморку в надежде вздремнуть.

Дверь была открыта и из-за неё доносились голоса. Я вошел без стука. Теперь я узнал голоса, доносящиеся из-за шкафа.

— Никуда я с тобой не поеду. Ты что с ума сошел? — Отнекивалась Катька.

— Я же тебя не на гулянку зову, а познакомиться с моими родителями — Гудел Макс.

— Максим, милый, мне с тобой хорошо, ты мне нравишься, но замуж я за тебя не пойду! И не уговаривай.

— Но ведь я тебя люблю! Дурёха ты моя.

— Не могу я быть ни чьей женой! Детей у меня не будет никогда. Я буду толстеть и толстеть, а сердце у меня ни к чёрту. Того и гляди помру. А ты — замуж. И не любовь это у тебя, а влюблённость. Попалась подходящая щель вот и вся любовь. Всё Макс, отстань. Я хотела с тобой напоследок сексом заняться, а ты снова про свадьбу. Ну, какая из меня невеста! Смешно даже. Ну доставай моего дружка...

Я тихонько вышел. Ничего себе, озорные повороты! Макс и женитьба, кажется, вещи не совместимые, так нет, вон оно, как вышло. То-то он хмурной все дни. Да ещё и от ворот поворот. Да! Я Катюху прекрасно понимал. Она объективно везде была права, но, а если Макс влюбился по-настоящему? Толи ещё будет? Ой-ёй-ёй!

— Саша! Ты что ослеп? Чуть меня не сшиб. — Света, едва удерживая стопку папок, стояла передо мной. — Ну, что смотришь? Помоги лучше.

Я принял от неё папки, и она повела меня по коридору.

— Света, ты на нас обиделась?

— С чего ты взял? Просто работы много. Сам видишь. И, понимаешь, тут один из комиссии предложил мне руку и сердце.

— Шутишь?

— Вот! — Она выставила палец с кольцом с бриллиантиком, не большим, но всё же, сияя при этом ярче камня.

Я чуть не выронил папки. В сердце что-то кольнуло и засосало под ложечкой. Блин! И тут дело к свадьбе.

— Поздравляю! От души поздравляю! А я уж думал, не в гарем ли к Надиному соседу ты записалась?

— Дурак! Выдумаешь тоже! Давай сюда. Пришли. Спасибо. На свадьбу, извини, не зову.

Света чмокнула меня в щеку.

Что не встреча, то новости час от часу не легче. А сердце, зараза, ныло, будто меня предали. Дурак. Ой, дурак! Ты что, предлагал ей выйти за тебя? Нет. Так почему же так херово? Во, блин!

Злость закипала во мне. Я понимал умом, что для неё нет оснований, но душа ныла и требовала выплеснуть обиду. Весь день я мечусь, никому не нужный, а вокруг меня решаются судьбы. Чем бы заняться, чтобы в голову не лезли дурные мысли.

— Саша! Саша-а!

Я обернулся на окрик. По коридору в расстёгнутой шубке, размахивая портфелем, скакала дочка Алевтины. Как же её? Во блин! Лида? Ну да, Лида.

— Ты как сюда попала?

— У матери на полставки подрабатываю. А что?

Я не успел ничего придумать, а она, внимательно окинув меня взглядом, спросила:

— Стряхнул плохо или поимел уже кого-нибудь? — и кивнула на предательское мокрое пятно на штанине.

— Дайка угадаю.

Она обошла меня и ловко сунула руку за клапан комбеза, видим хорошо зная, что рядом с карманом есть щель прямого доступа к чреслам. Я и сам иногда пользовался ей перекатывая муди от нечего делать. Обхватив член, она мазнула ладошкой по головке и поднесла руку к носу.

— Так! Свежая девочка. В себя не дала. Кончил в рот. Моляр? Нет, здесь нет ремонтов. Повариха. Угадала?

Я обомлел.

— Откуда ты... ?

— «Элементарно, Ватсон». Пахнет свежо — значит молодая. Запах недорогой помады — значит сосала потом и кончил ты ей в рот, пятно на штанине. Мел, а вернее, мука на груди — повариха.

— Пекарь. — уточнил я. — И пирожки у неё тоже, что надо.

— Ты про эти? — она взяла мою руку и приложила её к себе между ног.

— И эти тоже. Ты к матери? Вот и иди.

— А мои булочки попробовать не хочешь? Да и мать тебя часто ругает, что не заглядываешь. Пошли, а?

— Пошли. Делать мне решительно нечего. Обеденный перерыв в добавок.

— Отлично!

Она взяла меня за руку и потащила к библиотеке. Как только мы зашли она закрыла дверь на ключ.

— Попался? — смеялась Лида, стягивая с себя колготки, оставаясь в шубке.

— Кто тут? — раздался голос Алевтины из-за стеллажей.

Она вышла с бутербродом и кружкой кофе в руках.

— Мама! Смотри кого я привела! Представляешь? Он только что трахнул какую-то повариху, а библиотеку обходит стороной! Вот, забирай готовенького!

— Я утром сюда заглядывал, Алевтина, скажи, но народу было полно, правда?

Алевтина утвердительно кивнула и очень эротично откусила от бутерброда.

— И что мы с ним будем делать? — Лида хищно потёрла руки и оскалилась, пощёлкав зубами.

— Ты привела, ты и занимайся. Мне он не нужен.

— Что ты говоришь? Не нужен он ей! Все мозги затрахала.

— Лида!

— Что, Лида? Хотела? Вот! Принимай! И нечего выёживаться!

— А что я буду навязываться? Может он и не хочет меня вовсе? Вон, нашёл же время на повариху, а для меня нет! В лаборатории шоу устроил, весь завод теперь гудит. Уборщиц всех перетрахал. А сюда носа не кажет! Ну и зачем он мне?

— Ну и что, что всех перетрахал? На это тоже время нужно, вот и не заходил. Боюсь я тебя, Аля! Строгая ты, приду, а ты откажешь? Вот весело всем будет!

— Вот это новости! Испугался он! Мальчик не целованный! Сейчас посмотрим, какой ты трусишка. Лида, освободи-ка его хозяйство.

— Ну, всё! Ты наш!

Лида расстегнула клапан, вываливая моё повисшее достоинство, но осталась не довольна его видом в окружении карманов и расстегнув пуговицы на поясе и на лямках оставила меня без штанов. Довольная проделанной работой, она взяла член в свой нахальный ротик и так засосала, что у меня засвербело в заднице.

— ОООО! Только не оторви совсем! — Боже! Как славно сосёт эта крошка!

А Алевтина, тем временем, расстёгивала пуговицы на платье под синем рабочим халатом. Расстёгивала с низу, постепенно раздвигая полы и демонстрируя ляжки, затянутые в чёрные чулки. Черное нижнее бельё контрастировало с белой кожей ляжек и шикарного лобка, прикрытого тонкой полоской шелка. Она не стала ничего снимать, а села на край стола и раздвинула ноги. Отодвинув полоску ткани в сторону, начала мастурбировать, демонстрируя мне свой мясистый клитор. Мой зеб уже рвался изо рта Лиды, упираясь ей в нёбо, но девочка не отпускала его, придерживая одной рукой, а другой играла со своей киской. О какой это трусости тут говорили?

Я поднял Лиду с колен и, развернув к себе задом и держа её за талию, насадил на фаллос на всю его длину. Лида, застонала, выпрямилась. Её ноги оторвались от пола и обхватили мой зад. Удерживая её на весу и продолжая толчки, я двинулся к Тине. Её вульва призывно поблескивала влагой и там меня ожидал более глубокий приём. Лида, стеная при каждом

толчке, перебирая руками по ногам матери влезла на неё и завалила спиной на стол. Их вагины оказались рядом, но, чтобы взять крепость Тины, мне пришлось скинуть с члена Лиду, и раздвинув сразу две пары ног и отодвинув ненавистную ткань трусиков, ворваться в распахнутые ворота. Да! Да! Да! Так! О! Как хорошо!

Попка Лиды, раскоряченная над животом матери, блестела раскрытыми розовыми створками влагалища из которого сочилась влага и её капли скатывались по лепесткам губ к клитору. Я приподнял эту чашу с нектаром и припал к ней губами. Лида закинула ляжки мне на плечи и периодически вскрикивая от моих поцелуев, играла пальцами на тонких струнах наших с Тиной интимных мест, а иногда, когда член выскакивал из лона Тины, направляла его себе в рот. Если она надолго задерживала его у себя, Тина нетерпеливо отнимала игрушку и рукой направляла его в себя. Мне нравилась эта игра, я лишь ритмично подавал член вперёд, не утруждая себя заботой, в какую дырку его угораздит попасть. Первой сдалась Тина. Обхватив меня ногами, она надвинулась на меня и задёргала тазом. Блеск!!! А! Жаль, что мой оргазм еще за горизонтом, но водить вздутой головкой по пульсирующему влагалищу, разве это не сказка.

Ноги Тины опустились, вагина обмякла, но у меня был в руках запасной вариант и я, поставив Лиду раком между ног матери, продолжил то, с чего начал.

— Лидочка, ты только глянь, какой прелестный бутон распустился между ног у твоей матери. Поцелуй его, пока я буду купаться в твоём озере.

Лида послушно ткнулась губами в вульву Тины. Обе они стонали в такт моим учащающимся толчкам. Но вот Лида вскрикнула и мой фаллос выдавил из неё тёплую волну соков, заструившуюся по мошонке и её ляжкам.

— Всё! Всё! Я больше не могу! Отпусти! А! А! А! Пожалуйста!

— Отпусти девочку. Иди ко мне.

Тина развела ноги, пальцами раздвинула губы, блестящие от желания. Влагалище зияла тёмным дуплом на стволе эвкалипта-бесстыдницы. Я перешагнул через опустившуюся на пол Лиду, и мой дятел с наслаждением влетел в предоставленное ему убежище. О! счастье! Это всё-таки совсем другое ощущение. Это не озерцо Лидиного влагалища, а море наслаждения во влагалище опытной женщины. Лида хорошо ублажила мать и её лоно приняло меня в стадии наивысшего тонуса. Мы кончили с Тиной вместе и это было лучшим завершением встречи. Я долго не вынимал из неё оседающий член, поглаживая ляжка лежащие у меня на плечах.

— Всё хорошее когда-нибудь кончается. — сказал я, с чмокающим звуком извлекая член из Тины.

— Хорошее? Ты уверен? — спросила Тина.

— А что не так? Что тебя не устроило?

Тина слезла со стола, порывисто застегнула халат, не застегнув, однако, платья, и подошла ко мне. Её руки легли мне на грудь, и она прижалась ко мне. Плечи её вздрагивали. Плачет? Этого только не хватает!

— Возьми меня в жёны.

— Что? — переспросил я, едва разобрав её шёпот.

— Если не хочешь меня, возьми Лиду, а я буду хорошей тёщей.

Тина подняла на меня заплаканные глаза.

— Можешь даже по бабам ходить, если тебе будет нас мало, но останься, а?

— Мам! Ты бы меня хоть для интереса спросила, хочу я или нет?

— А разве это не так?

— Нет, конечно! Я хочу ещё потусоваться. У меня и без него мужиков полно, только успевай ноги раздвигать. Да и великоват он для меня. Изредка перепихнуться с ним — приятно, но каждый день, увольте!

Тина скорбно опустила голову, а я облегчённо вздохнул.

— Ну, вы тут решайте без меня, а я пошел. Мне пора.

На ходу натаскивая и застёгивая комбез я вышел в коридор, ловя на себе удивлённые и всё понимающие взгляды сотрудников, ожидающих открытия библиотеки. Виновато пожав плечами, я направился к Максу в ВЦ, куда ещё мне идти сейчас.

— Привет, Марго! Что это за кипишь у вас с утра?

— Ты, не поверишь. Макс запустил программу безопасности, и она тут же начала выдавать результаты. У нас оказывается почти во всех программах для станков ЧПУ есть куски периодически заставляющие станки выдавать брак. Макс говорит, что это компьютерные вирусы, поставленные нам вместе с импортными станками. Я слышала о таком, но считала, что у нас-то такого не может быть, оборонка всё-таки. Ан нет!

— Что, всё так серьёзно?

— Серьёзней некуда. Гэбешники уже занялись этим вопросом. Ты бы не мешался тут. Извини не до тебя сейчас. Хочешь, встретимся вечерком?

— Вечером? Нет, не получится. Пока.

Чёрте что! Макс всё-таки агент. И, судя по последним событиям, не плохой. И хорошо дрючит не только баб. Ладно. Ему сегодня не до меня. Боже! Какой долгий сегодня день.

Я зашел к начальнику АСУТП, который считался сейчас моим начальником, и осведомился, есть ли ко мне какие вопросы.

— Ты слышал, что твой коллега раскопал? Это к счастью не наша ипостась, но аукнется и у нас. Сейчас к тебе вопросов нет, а что?

— Хотел отпроситься пораньше.

— Новую пассию нашел?

— Ну вот, и вы туда же. Устал что-то, голова болит.

— Зайди в здрав пункт, попроси таблетку. Извини, но отпустить в такой обстановке не могу. Особый отдел работает. — он поднял палец в потолок.

— Тогда я в здравпункте.

Не плохую идею мне подбросили. Там и отдохнуть можно и... Там видно будет.

— Фрося, привет! Как живёте можете?

— Ой! Сашенька! — обрадовалась она, вставая мне на встречу.

— Ты что к нам? Опять случилось что? — обеспокоенно осматривала она меня.

— Случилось, Егоровна, страшное. — сделал я страдальческое лицо, но увидев нешуточный испуг в глазах женщины, улыбнулся. — Соскучился я о вас, о ваших процедурах.

— Да ну тебя, охламон! Напугал! А Натальи сегодня нет, она на каких-то курсах. Мы тут с Томой воюем.

— И много навоевали? — я бессовестно лапал Егоровну за грудь, за зад, упиваясь её беспомощной оторопью.

— Саша, Саша, не надо, а?

— Надо, Фрося, надо. Закрывай свою контору на учёт, бери Тому и айда в физиокабинет на процедуры.

— Так не получится закрыть-то. На верху флюорографию проходят, а я карточки оформляю. Давай лучше ты с Томой пойдёшь?

— И долго ещё будет это мероприятие?

— Как минимум ещё час, до трёх по распорядку.

— Ладно, час можно и подождать. Я могу и поспать. А рентгенолог симпатичная?

— Вот кобель! Страшная она и старая, и ноги у неё кривые.

— У! Как интересно! Ты меня заинтриговала, Фрося. Можно я талончик к ней возьму, облучусь за одно.

— И не проси. Нет!

Я задом прикрыл дверь и привлёк Фросю к себе. Одного поцелую хватило, чтобы она обмякла, а проникновение в трусы привело её в трепет. «Нет. Нет. Нет» — продолжала шептать она как заклинание, но она была уже готова на всё, лишь бы получить малую толику женского счастья.

— Ну? Я пошел?

Она махнула рукой и дала номерок.

На верху перед рентген-кабинетом никого не было, но над дверью горел красный транспарант «Не входить». Удобная вещь. Включил и никто не беспокоит. Ждать пришлось достаточно долго и, как-то само собой, думая о предстоящей встрече с медсестричками, я сунул руку мимо кармана и вертел в руках член, который нехотя наливался силой. Но вот красный фонарь погас и из дверей с шумом вывалилась группа молоденьких девиц. Посмотрев в мою сторону и разглядев оттопыренную ткань, они зашушукались и засмеявшись выскочили на лестницу. Вероятно, мы все подумали об одном и том же. «Я бы вас тоже!». Зелёный пригласительный огонёк не зажигался и нетерпение зазудило на моём конце. Я вынимал руку из штанов, как раз в тот момент, когда дверь распахнулась и в коридор, жмурясь от яркого света, вышла высокая худощавая женщина. Она осмотрелась.

— Больше никого нет? — толи спросила, толи констатировала она. — Проходите, раздевайтесь.

Я так и сделал, представ перед ней в одних носках и с торчащим членом. Уж больно мне было интересно, все ли медики одинаково циничны в отношении к сексу.

— Впечатляет. Только зачем этот демарш? — почти равнодушно спросила она.

— Понимаете, доктор... Как говорят — «так пить хочется, что переспать не с кем.»

— И вы предлагаете мне утолить вашу жажду?

— А почему бы и нет?

Она усмехнулась.

— Вставайте сюда. Руки на пояс, плечи вперёд, подбородок выше. — Командовала она из-за перегородки. Что-то зажужжало, и рамка задрала мне голову. — Не дышите.

Раздалось низкое гудение.

— Можете одеваться.

— А как же жажда?

Женщина выглянула из-за перегородки и оценивающе глянула на меня. Мой гордый огурец не желал склонять голову даже после того, как всё это время упирался в холодную сталь аппарата.

— Молодой человек, вам не кажется, что ваше поведение... вызывающе?

— Именно так и есть. Я хочу вызвать в вас желание.

— Боже! Какая наглость?

— Боже! Какое ханжество? Вы бы сейчас посмотрели на свои глаза. Вы же сами себе врёте, вы хотите подойти ко мне, взять член в руки, ощутить его упругость, теплоту и нежность. Вы мысленно примеряете, как он будет раздвигать ваши губы и скользя по уже влажным стенкам углубляться во влагалище. Разве не так? Так иди сюда и сделай то, что хочется, без долбанных запретов и моральных табу. Ну же!

— Красиво говоришь. И почти всё верно. Да я хочу, но у меня есть муж и дети, и я не хочу потерять их ради минутного удовольствия.

— И с какого рожна, ты их должна терять? Кто об этом будет знать кроме нас с тобой? Я не трепач и списки со своими пассиями не публикую.

Я взял член в руку и слегка мастурбируя двинулся к ней. Женщина вскочила со стула и прижавшись к стене не отрываясь смотрела на лоснящуюся головку фаллоса. Её начало трясти. Она прижала руки к груди, как будто удерживала их не преодолимого желания. Я взял её руку и притянул ладонь к головке. Она закрыла глаза. Пальцы сомкнулись вокруг члена. Крепость почти пала. Вторую её руку я положил себе на ягодицы, а сам припал к полуоткрытым тонким губам и прижал к себе. Еще некоторое время её руки просто лежали на моём теле, но вместе с подрагиванием губ приобрели подвижность. Мои руки тут же осмелели и, ощупав её небольшие мягкие груди, которых она, видимо, как и всего своего тела, стеснялась, сделали попытку проникнуть к ним под одежду.

— Не надо, там нет ничего привлекательного. — голос её дрожал от возбуждения.

— А здесь? — мои пальцы сквозь толщу ткани между ног сдавили её губы.

Она лишь томно застонала. Я задрал ей подол и нащупав край резинки стянул всё, что на ней было, ниже колен. Пальцы, путаясь в длинных курчавых волосах, добрались до мокрой щели и углубились во внутрь, скользя по горячим стенкам.

— О Боже! — шептала она и удерживая, и продвигая мою руку. Другая её рука тянула к себе мой член, который, как сеттер, почувствовав дичь встал в стойку. Блин! Вечная проблема с нижним бельём. Снимать долго, не снимая — не удобно. Так как мне её взять. Раком? Нет. Для неё это пошло. Тогда я положил её на стол и задрав ей ноги, так, что она коленями могла обхватить себе уши, не спеша нащупал головкой вход. Раздвинув дебри волос, поводил членом вдоль щели тыкаясь, то в преддверье, то в клитор, доводя её этим до исступления.

— Ну же! Ну! Не томи! — взмолилась она и сама направила член в распахнутые ворота. — АААА!

— А ты боялась.

Я методично работал зебом, перепахивая давно заброшенное поле, накопившее в себе столько плодородной силы, что она скоро заплескалась по моей мошонке стекая вязкими струйками на стол. Чрево её сжалось, но я продолжал медленную пытку. Она тихонько скулила, подмахивая мне задом, вскрикивала, орошая место битвы, замирала не на долго и всё начиналось снова.

— Ты сам-то кончать собираешься? — наконец, осведомилась она, видимо пригасив воспылавшее в ней желание.

— А надо?

— Не у тебя одного жажда.

— А последствия?

— Сегодня можно. Не бойся.

— Мне бояться нечего. Я подумал о тебе.

— Ну, коль подумал, утоли и мою жажду. Не зачем останавливаться на полпути.

Задачка не из лёгких. Сколько там собралось семени, за час? Ладно, если женщина хочет...

Когда я кончил, то сил у меня совсем не осталось. Пот струился по телу, поджилки тряслись. Но мои усилия, были не напрасны. На мои скудные капли спермы, она ответила таким каскадом оргазмов, как будто бы до этого и не кончала никогда.

Я сел на стул, член обвис и съёжился, мошонка подтянулась к промежности. Таким я его видел их лишь однажды, чуть ли не обмороженных, после лыжного кросса. Член спрятался в глубине гармошки из кожистых колец и был сейчас не больше клитора, смотревшего на меня из-под длинного капюшона.

— О чёрт! — выругалась женщина, вставая со стола. — Все книги записей намочила.

Она подняла одну из вязкой лужицы и засмеялась.

— В первый раз с мужем, мы тоже залили все конспекты.

— Только вот я не твой муж. Но спасибо тебе за доставленное удовольствие. Я ещё не встречал женщин с таким... темпераментом.

— Это ты его разбудил. Так что это тебе спасибо. Но я не до конца утолила жажду.

— Боюсь, что я тебе отдал последнее. Мой вояка ушел в глухую оборону.

Я расставил ноги демонстрируя свою недееспособность.

— И когда он из неё выйдет?

— Боюсь уже не сегодня. Предлагаю тебе вспомнить молодость и оседлать мужа.

— Хорошая идея, но он сейчас в плавание и его не будет ещё месяца три.

— Жаль, но помочь ничем не могу. Увы.

— Ну и вали отсюда! — вдруг зло заорала она.

Я не стал возражать и запрыгнув в комбез выскочил в коридор. Коридор был пуст.

О встрече с медсёстрами не могло быть и речи. Я был выжат как лимон. Яйца звенели, член зудел. Какие уж тут медички. Обманул женщин, посулив свидание, а теперь скрываюсь. Я незаметно проскочил мимо двери Егоровны и вышел в коридор цеха.

Болтаться ещё почти два часа. Боже! Вот, что значит мучится от безделья!

Всё, плевать я хотел на особый отдел. На вахте могут и не выпустить, а вот из раздевалки меня никто не выгонит. Эта идея показалась мне привлекательной, и я направился её реализовывать.

Раздевалка была пуста. Пахло потной одеждой, машинным маслом и душем. Я разделся, взял принадлежности и вошел в душевую. Тут я оказался не один. Мускулистая мужская фигура, закрывая собой стонущую женщину, покрывала её сзади. Судя по темпу акт этого спектакля, приближался к финалу. Я решил дождаться конца и не мешая процессу встал в дверях. Красивый вид произвёл на меня впечатление и несмотря на свою немощность, мой член выполз из своего укрытия и, подняв головку, уставился в узкий, ритмично двигающийся, зад парня. Рука потянулась к члену и поддержала в его усилиях. Финал был бурным и шумным. Пара перекрикивая друг друга билась в конвульсиях, и я обратил внимание, что парень кончил в женщину. Она повернулась к нему с явным намерением отсосать остатки спермы, но тут заметила меня и замерла. Парень обернулся, и я узнал их обоих. Это была та шустрая девка, которую трахнул, разорвав ей колготки и тот самый парень подхвативший эстафету.

— Привет ребята! Не стесняйтесь, продолжайте.

— А это ты, Дон Жуан?

— О! у меня и кликуха уже есть? Вам, что трахаться негде?

— Благодаря твоим урокам, мы решили, для остроты ощущений, трахаться везде, где угодно.

— Сегодня она поймала меня здесь. Спасибо, что отдал мне такую классную девчонку.

— Отдал? Она никогда и не была моей.

— Но я смотрю, что ты её хочешь? Бери, мы тоже с ней никак не связаны.

— Нет её я не хочу. Это просто эрекция. Я уже поимел сегодня четверых и с меня достаточно.

— Врёшь!

— А с какого, мне вам врать. Сказал, что есть. А эту ты для себя прибереги, не разбрасывайся. Такие редко попадаются. И смотри чтоб не залетела, а то ваши любовные приключения очень быстро кончатся и начнутся скучные будни.

— Давай я тебе хоть отсосу, ишь как торчит, так бы и села на него.

— Я в душ. Пока.

Тёплые струи упруго впились в кожу. Я вышел из душа, когда в соседние кабинки стали заходить закончившие смену работники. Тело было бодрым и отдохнувшим. Растерев распаренную кожу большим махровым полотенцем, принесённым в номер благодарным персоналом гостиницы, я задумался о том, чем заняться вечером.

«Ах, гостиница моя, ты гостиница...»

Я выше из проходной в туже секунду, когда отзвучал гудок, оповещающий об окончании смены. Старая-старая совковская традиция.

Лёгкий морозец пощипывал распаренные щёки.

Проходя мимо гастронома, я вспомнил о том, что кроме пива и позеленевшей колбасы у меня из съестного ничего не осталось и я зашел.

— Привет, ухажёр! Нинку позвать, или сегодня мне внимание уделишь? — Заорала из аптечного киоска Марина.

Я подошел к окошку и увидел-таки крикливую продавщицу. Её вид не вызвал у меня никакого сексуального влечения. Одутловатое рыхлое лицо с подглазниками, бесцветные глаза, неухоженные волосы. Под халатом, наверняка, скрывалось такое же неухоженное тело. И запах. Этот запах смеси немытой зассанной вагины, застаревшего сыра и несвежей селёдки. Я на сто процентов уверен, что молочница — это самое лёгкое из набора её болезней. Тошнота подкатила к горлу, и я отпрянул от окошка. Женщин я люблю, но это существо женского пола — не женщина. Я вообще не понимаю, как можно допускать таких к торговле и тем более медикаментами.

— Нинка! К тебе пришли! — гаркнула она, увидя мою реакцию на своё предложение.

Мне хотелось обругать её за то, что я её не просил никого звать, но, видимо, это была форма её мести. Проглотив «пилюлю», я стал ждать появления цветочницы, придумывая повод побыстрее улизнуть.

Я деловито рассматривал рекламные щиты, когда из подсобки вышла симпатичная женщина в короткой кроличьей шубке, накинутой на плечи затянутых в платье из цветастого кримплена, в сапожках на высоком тонком каблуке. Волосы аккуратно уложены крупными локонами. Она подошла вплотную, когда я наконец узнал в ней зачуханную цветочницу и потерял дар речи.

— Привет! Прошёл навестить или как? Может цветочки какой-нибудь сотруднице нужно прикупить?

— Нинуля! Что с тобой случилось? Ты преобразилась, прям как золушка! Не влюбилась ли ненароком?

— Золушка? Да, пожалуй. Я один раз почувствовала себя любимой женщиной и мне больше не хочется влезать в старое платье. Я хочу быть любимой, не на ночь, а на всю жизнь. Спасибо тебе, что разбудил во мне это желание. Я поначалу ругала тебя на чём свет стоит, попользовался и бросил. Но ведь ты и говорил об этом честно. И мы с матерью вдруг поняли, что для того чтобы нас любили, нужно самим любить себя. И вот — результат. — она крутнулась на месте, — Я ещё не модель и не девица с обложки, но я стала чувствовать на себе похотливые взгляды мужчин, один даже на свидание приглашал.

— Ты действительно восхитительно выглядишь. Прелесть.

— Не хочешь в гости зайти? Мама будет очень рада. Представляешь? Она Барсика больше к себе не подпускает. Ходит с ним на манеж. Тренирует его, бегает с ним на прогулках. Мне кажется, что она подцепила каково-то собачника. Уж больно цветёт и пахнет.

— Ну и зачем мне мешать этой идиллии? Нет, Ниночка, спасибо за приглашение, но я сегодня не могу. Дела. После завтра должны улететь. Привет маме и Барсику. Счастья и удачи тебе. Извини, если что не так. Мне пора.

Я легонько поцеловал её в губы и ушёл за покупками.

«Ох! И наследил же я в этой командировке! Кому-то помог найти себя, кого-то сбил с пути истинного, кому-то сломал целку, а кому-то может быть и жизнь, и может быть зародил жизнь. Кого-то одарил, кого-то обобрал. Сколько же их, перелюбленных мной женщин, останется здесь? Не упомню. « — так думал я, перебирая имена, лица, события и ситуации, бросая упаковки в корзину.

Корзина стала тянуть мне руку и тяжесть привела меня в реальность. Набранной жратвы хватило бы на неделю на пятерых. Я развернулся и стал выкладывать лишнее. В итоге на кассе я пробил за батончик колбасы, кусок сыра и бутылку водки. Макса, как пить дать, сегодня опять не будет, и ничего не помешает мне напиться и уснуть.

Блажен кто верует.

Наташа, дежурившая сегодня, широко улыбаясь сказала, что ключ уже взяли.

— Максим объявился?

— Сам увидишь. — заговорчески подмигнула она.

— Опять девчонки, что-нибудь замутили? А я хотел отдохнуть.

— Дома отдохнёшь. Ступай.

Что-то сюрпризы меня сегодня не вдохновляли, и чтобы разведать хоть что-нибудь я пошёл в буфет. Если Аня что знает, то расскажет.

Это был не сюрприз, а не слишком приятная неожиданность. Вместо Ани за стой кой стояла совсем незнакомая женщина. Она приветливо улыбнулась и спросила, что я желаю. Я желал сведений, но она их дать не могла.

— Здравствуйте, мм... — я глянул на бейджик, — Светлана. А где Анна? Сегодня вроде её смена?

— Теперь я тоже буду работать здесь. Хозяйка решила, что работать через сутки девочкам трудно.

— Ясно. Плесните водочки сто пятьдесят и мясной салатик я бы, пожалуй, тоже съел.

— Садитесь, я вам принесу.

Я бросил верхнюю одежду на вешалку и сел, вытянув гудящие ноги.

— Трудный день? — Света принесла поднос и присела на стул рядом.

Короткая юбочка не могла скрыть ни пухлых коленок в чулках телесного цвета, ни упитанных ляжек. Я оценивающе оглядел их отметив, что не отказался бы их раздвинуть.

— Бестолковый, но почему-то ноги устали.

— А ты случайно, не Александр?

— Да?

— Аня о вас говорила, и не только она. — Света зарделась.

— Наплели, что я бабник и ни одну юбку не пропускаю?

Она кивнула. Я хлопну водочки и стал закусывать свеженьким салатом.

— Прелесть. — похвалил я салат, но видимо Света приняла это как комплемент в свою сторону.

Она зарделась ещё больше и встала, одёргивая юбку.

— У вас, Светочка, очень привлекательная фигурка. Если вы обо мне столько знаете, то нет ли у вас желания после работы посетить мои апартаменты? Я бы нашел, куда повесить вашу юбочку.

— Мне говорили, что вы наглый, но нельзя же быть таким циничным! — Возмутилась она и спрятала ноги за стойкой. — И потом, у вас ничего бы всё равно не получилось. Вас уже ждут.

— Кто, ждёт?

— Мне запретили говорить, под страхом... смерти.

— Тем более, приходите. Два раза не умирать. Заговорщицы, мать вашу!

Я толкнул дверь в номер. Темнота, даже окно задёрнуто шторой. Выключатель не работал. Но стоил мне войти, как вспыхнул свет, грохнули хлопушки, разбрасывая конфетти и цветные ленты.

— С Днём рожденья! С Днём рожденья! С Днём рожденья!

Из ванной вынесли именинный торт с зажжёнными свечами. Пришлось задувать. Грохнуло шампанское, зазвенели бокалы, звучали заздравные тосты.

Я был ошеломлён. В этой толчее у меня напрочь вылетело из головы, что у меня сегодня, хоть и не юбилей, но не менее знаменательная веха — тридцать три, возраст Христа. Да, уже.

Наконец, я начал приходить в себя и осмотрелся. Здесь, кажется, собрался весь персонал гостиницы, включая хозяйку и охрану. Не было только Макса. Он что не знал, или забыл, или... Да и чёрт с ним. Подумаешь, друг. Так, сослуживец, приятель, собутыльник, пиздобрат.

— А теперь приглашаю всех, кто свободен, подняться ко мне на банкет в честь юбиляра. — провозгласила Виктория, неотразимая в нежно-персиковом платье из тонкого полупрозрачного шёлка, наброшенного на голое тело. Хотя свою скобу она вполне могла и сунуть в себя, для тонуса.

Толпа потянулась мимо меня, норовя прижаться, дотронуться, поцеловать. Гости явно готовились к этому карнавалу и их одежды однозначно свидетельствовали — вечером состоится оргия. Виктория осталась со мной.

— Переоденься. Я тебя подожду.

Я привлёк её к себе и обняв крепко поцеловал в губы.

— Спасибо. Это твоя идея?

— Нет, Макса.

— И где же он сам?

— В Москве, вернее по пути к ней. Его срочно вызвали.

— Так ведь самолётов таких нет?

— Он звонил с военного аэродрома.

— Лихо! Ну Макс — Джеймс Бонд.

— Ага! Только у него женщин больше, чем у этого англичанина. — хохотнула Виктория. — Ладно. Переодевайся вот в это.

— Туника?

— Да, мой повелитель. Не Македонский, но ведь Александр.

Было странно кивать в приветствии встречным постояльцам и идти по коридору гостиницы в обнимку с полуголой красавицей, болтать мудями в накинутом на голое тело куске тонкой ткани, с жестяной короной на голове. Карнавал! И должен признаться, мне было, чертовски приятно.

Двухстворчатая дверь открылась перед нами и о нашем пришествии возвестил гонг. Присутствующие приклонили перед нами колени и Виктория провела меня к импровизированному трону. Я уселся в мягкое кресло и принял вольную царственную позу.

— Встаньте друзья мои и возлюбленные мои женщины. Я благодарен вам за честь восседать сегодня на этом троне. За почести и любовь. Я вас всех искренне люблю. Хау! Я всё сказал!

Ударил гонг. Виктория встала рядом с троном.

— Женщины должны принести нашему повелителю знак уважения и омыть его чресла в устах своих и начнём веселье! Мавры наполните кубку.

Официанты и официантки, покрытые тонирующим кремом под бронзовокожих обитателей юга, в одних набедренных повязках стали обходить нестройные ряды гостей наполняя их бокалы вином.

Полина, в костюме амазонки с кожаным нагрудником, прикрывающим её шрамы, и эффектно поддерживающим её обнаженные груди, в коротенькой юбочке из полосок кожи, едва прикрывающих ягодицы и лобок, в сандалиях зашнурованными ремешками до колен, выглядела потрясающе. Одна мысль о том, что я имел близость, какую к чёрту близость, слияние тел, вывела меня из равновесия и заставила приподняться подол моей туники.

— Господин мой, любовь моя, разреши мне первой выпить с тобой бокал вина и облобызать твой фаллос, доставивший мне столько радости.

Я протянул к ней бокал. Мы чокнулись и она, освободив член от туники, взяла его в рот.

Ударил гонг.

Следующий подошла Анна в длинной белой тунике.

— Повелитель, я желаю тебя каждую ночь так разреши хоть припасть к чреслам твоим.

Женщины проходили чередой, в разных, вернее, по-разному обмотанных, разноцветными тканями обнаженными телами. Все они побывали в моих объятиях, вагина каждой из них вкусила вкус моего семени. А сейчас выполняя церемониал они сосали мне член, который напрягался всё больше и больше. Я отпивал глоток крепкого сладкого красного, очень вкусного вина и пока наложница исполняла свой долг, копался у них за пазухой или между ног. Иногда я протягивал руку к стоящей рядом Виктории и засунув ей палец в вагину гладил её чувствительные места, до тех пор, пока она не начинала стонать и дёргать тазом. Скоб сегодня не было ни на ком.

Ударил гонг. Поток подданных иссяк. Не такой он был и большой, но их поцелуи так будоражили память, что казалось, что здесь из не полтора десятка, а все сто.

Виктория с бокалом вина встала передо мной и сбросила с себя платье. Соски её грудей торчали, ляжки блестели влагой.

— Владыка мой, я кладу себя на жертвенный алтарь. Прими жертву мою или выбери себе другую царицу вечера. Она встала передо мной на колени. Я встал, протянул ей руку с бокалом.

— Я принимаю твою жертву, сегодня ты моя царица.

Скинув тунику, уже изрядно мне надоевшую, я облил член вином и сунул его ей в рот. Когда моё терпение подошло к пределу я подхватил её на руки положил на стол.

— Вина! — приказал я.

Стоящая рядом полуобнаженная красотка протянула мне изящный графин с красным вином. Сказка из «Тысяча и одна ночь»! Так пусть Виктория искупается в своём богатстве. Я начал лить холодное вино на грудь Вики, на её соски, на живот, где тут же в пупке образовалась трепещущая лужица, на лобок и вагину, на расставленные ляжки. Она шумно задышала.

Возбуждённый клитор Виктории бубенчиком трепетал под вздёрнутым капюшоном, с которого стекали капли кроваво-красного вина. И я припал губами к лепесткам её бутона. Вкус вина смешался с вкусом её желания, ноздри будоражила смесь их запахов с тонким запахом духов. Голова кружилась, член рвался в бой, но я осознавал, что впереди у меня ночь со всеми этими женщинами и я выпустил своего пса на коротком поводке, позволив ему только трижды окунуться в пучину её вагины. Но и этого хватило, чтобы я чуть не взорвался.

— Войны мои, вкусите вина с прелестей своей королевы и не оставьте её недовольными вами!

Моё обращение к ребятам из охраны, одетых как римские воины в короткие туники, прозвучало для них, как команда «фас», сторожевых собак. Они набросились на обнаженную хозяйку, с торчащими из-под тупик членами, и стали целовать, облизывать, сосать и ласкать её тело, слизывая и размазывая вино, которое я подливал сверху, прижав к себе сисястую «мавританку».

Прочие женщины с бокалами вина в руках, явно скучали. Только официантка Жанна не растерялась и пристроила к своему заду «мавра», стоящего как истукан с подносом в руках и с закатившимися от удовольствия глазами. Горничная Лариса села на кушетку и мастурбировала. Буфетчица Анна о чём-то спорила со своей сестрой, допущенную, вероятно, в этот круг в качестве исключения.

— О чём спорите?

— Галя говорит, что зря всё это затеяли.

— Конечно! Я думала, что здесь ты хоть ненадолго, но будешь моим! А тут? Неужели ты всех эти женщин поимел?

— Да. Но только ты чуть не оторвала мне член, поэтому ты сейчас же ляжешь и раздвинешь ноги.

— Но я не готова вот так на глазах...

— Это разговоры. Сядь сюда.

Показал я на край стола. Галя подчинилась. Мы отпили вина из моего бокала. Отбросив в сторону полы её туники, я раздвинул ей ноги и выплеснул остатки вина на вагину и вошёл в неё. Она упала на спину, едва не угодив в ещё не тронутые закуски. Вино сладкое, липкое прилепило лепестки её вульвы к стволу члена уходящему в её недра. Вино было крепким, но не обжигало как водка или коньяк, а разливало тепло по шейке члена и мякоти её вагины, которая почти сразу захлюпала жадно заглатывая в себя головку. Я освободил её груди, и они заколыхались в такт нашим толчкам. Соски призывно набухли. И тут я случайно увидел прибор со специями. Окунув палец в горчицу, я нарисовал вокруг сосков круг и облизал палец. Ох и ядрёная! Безвольно лежащие до этого руки Гали, поднялись к грудям и размазали горчицу. Не понимая в чём дело, она открыла глаза и удивлённо посмотрела на горящие соски. Она тёрла вздувшиеся шарики, но огонь только разгорался и не только от горчицы, а я только подливал масла в огонь, ускоряя и ускоряя темп, и чтобы дать ей, то что она от меня ожидала, я принялся дрочить ей клитор. Галя, мотая головой между салатников, мяла себе раскрасневшиеся груди и, наконец, вскрикнув и дёрнув бёдрами, кончила.

Стон Гали слился с криком Виктории, которую меняясь местами после нескольких толчков, пялила всё мужское присутствие, включая и «мавров». Виктория кончила, сотрясаясь всем телом, ощупывая торчащие вокруг неё члены.

— Вижу королева моя осталась довольной?

— О да, милый! Ты очень щедр. Меня ещё ни разу в жизни не имело шесть мужчин сразу. Это ни с чем не сравнимое чувство.

— Девочки! Девочки! Внимание! — она осмотрела скучающие лица — Сейчас предлагаю, всё-таки сесть за стол, выпить за нашего юбиляра. А потом... Потом я обещаю вам весёлую жизнь! За стол!

— Кстати! Если кому-то не терпится, то можно сношаться и за столом, и под столом, и на столе, и вне стола! Как говорил Иван Васильевич — «Танцуют все!»

Не терпелось многим. Мужская часть, уже вкусившая плоти своей хозяйки и не получившая полного удовлетворения, яростно блестящими глазами искала жертвы для своих оголённых клинков.

Вот Семён облапал Ксению за груди и сунул ей руку между ног. Ксения игриво вырывается, извиваясь всем телом в сбившейся тунике и размахивая из стороны в сторону грудями. Великолепное зрелище.

Но больше, желающих завладеть женской плотью, не нашлось. Только Жанна, сев за стол, поставила своего «мавра» рядом с собой и вложила его член себе под мышку. Молоденький парень млел, обозначая свою невинность пунцовыми щеками.

Меня виктория усадила во главу стола и прикрываясь клочками ткани устроилась рядом. Когда все уселись она встала, постучала ножом по графину, требуя тишины.

— Мы давно с вами, милые мои развратницы, готовились к проводам наших, я бы сказала, нетривиальных гостей. Но события развернулись, так, что мою тайную любовь — Макса, вызвали в столицу и в добавок выяснилось, что у Александра именно сегодня день рождения, да ещё и какой. Возраст Христа, не юбилей, но знаковая дата, веха. И опыт уже есть и перспективы не малые, были бы желание и здоровье. Так поднимем бокалы за его здоровье и исполнение желаний!

Грохнуло шампанское, забулькали вино и водка, зазвенел хрусталь. Руки с бокалами тянулись ко мне и пришлось встать и обойти стол. Каждая трогала и целовала меня, я ласкал их, осознавая, что многих вижу и трогаю в последний раз. Я обошёл всех и встал у своего места.

— Дорогие, милые мои, любимые женщины. Сегодня не нужно больше тостов в мою честь. Я вас всех искренне нежно люблю. Вы самый большой опыт в моей жизни, я был счастлив с вами весь этот месяц и простите, если не смог дать всего, что вы от меня ждали. За вас, мои хорошие!

Опять выпили. Застучали вилки. Салат из буфета давно рассосался, и вид запечённого целиком поросёнка терзал мой желудок. Я потянулся к ножу и хотел разделать тушку, но Виктория остановила меня.

— Не царское это дело.

По мановению её руки, мускулистый «мавр» в мгновение ока распотрошил свинушку и подал мне поднос, чтобы я выбрал себе кусок, и я не удержавшись ухватил большой кусок задней ноги. Сочное мясо с пряным вкусом, таяло во рту. И не только у меня. Вскоре от поросёнка осталась только голова и та без ушей и пяточка.

Мои женщины. Они от выпитого раскраснелись, развеселились. Действительно было забавно смотреть на перепачканные жиром лица, растопыренные жирные пальцы, которые они вытирали о груди и ляжки соседей. Звенела посуда и смех. Кто-то из мужчин влез под стол и начал доставать женщин тыкаясь головой между ног. Особого отпора он не ощущал и все веселились, заслышав характерные стоны.

А вот моё настроение весёлым назвать было трудно. Меня охватило безразличие и тянуло в сон. Утолив чрево обильной изысканной закуской и залив всё это изрядным количеством спиртного всевозможного вида, я встал из-за стола и сел на диван, откинувшись на подушки.

Застолье было в самом разгаре. Женщины прилично набрались и пьяно смеялись, отвечая на грубые ласки охранников. «Мавры», хоть и продолжали выполнять свои функции по обслуживанию, но всё чаще пожелания клиенток переходили в сексуальную сферу. То тут, то там кто-то кому-то сосал член или лизал вагину. Дежурная-Наташа оседлала охранника Васю, сидевшего на стуле перед столом.

Моё отсутствие за столом заметила горничная Лариса и направилась ко мне. Короткая туника топорщилась на её бёдрах как балетная пачка, полные груди вывалились из-за полоски ткани переброшенной через плечо и которую, судя по пятнам жира и губной помады, использовали в качестве салфетки. Её не уверенная походка и блестящие глаза свидетельствовали о приличном количестве выпитого. Бритый лобок начал покрываться щетинкой, но губы лоснились гладкой кожей и при каждом шаге как будто жевали торчащий между ними бугорок клитора.

— Со мной выпьешь? — протянула она мне рюмку с коньяком.

— Ларочка! Конечно. Для тебя, что угодно.

— Ловлю на слове! — она плюхнулась на диван рядом. — За твоё драгоценное здоровье, с Днём рождения, милый!

Мы чокнулись и часть янтарного напитка выплеснулась на меня и по животу стекла вниз к паху. Лариса проследила взглядом за каплями и выпила.

— Поцелуй меня, а? Ты ведь обещал, что угодно.

— Соскучилась? — задал я неуместный вопрос и припал к её губам, прижав к себе её пухлое тело.

Её руки шарили по моему телу, пока не нащупали обмякший член.

— Замечали? Совсем затрахали мальчишку. Давай я тебя пожалею. Хорошенький мой. — шептала она горячим дыханием обжигая раскрытую головку.

Она стекла вниз, устроилась у меня между ног и начала играть с пенисом, который никак не хотел становиться фаллосом.

Я махнул рукой проходящему мимо «мавру» и взял у него с подноса запотевший стакан с соком. Молодой парень смотрел, как Лариса самозабвенно трудится над моим причинным местом и его член высунул головку из-под набедренной повязки.

— Ну и чего стоим? Чего ждём? Поставь поднос и возьми девочку. Я что-то не в форме.

— Можно?

— Нужно. Ларочка, приподними свою попочку. Смотри, какой гость к тебе просится.

Лариса задницу приподняла, но отвлекаться от моего члена не стала. Парень довольный предоставленной возможностью присел и с трепетным нетерпение стал искать вход в ворота рая, неумело тыкаясь в их створки.

— Пальцами, пальцами раздвинь губы.

Парень с удивлением посмотрел на меня, как будто я сказал какую-нибудь, глупость.

— Паря! Ты что, в пизду ни разу руками не лазил? Лариса, погоди чуток. Приляг пока грудью на диван, а попку задери повыше. Умница, послушная девочка. Смотри, дурашка.

Я раздвинул Ларисе ягодицы, открывая взору мокрую от желания щель, и сунул в неё два пальца, потом, взяв в руку слегка набрякший член, провёл им по губам, раздвигая плоть, и утопил его лоне, несмотря на недостаточную твёрдость. Лариса томно застонала. Я сделал несколько толчков и вынул член.

— «Учись, сынок, пока папа жив». Давай, не стесняйся.

Парень сунул руку Ларисе между ног, но тут же, скривившись, отдёрнул руку.

— Брезгливый не может по-настоящему любить женщин. Правда, Лариса? Ну? Так ты будешь её ласкать, или другого позвать?

— Буду. Просто я раньше...

— Понятно. Лариса, покажи нам свои прелести.

И Лариса показала. Она перевернулась на спину, задрала и раскинула ноги, а в добавок развела губы пальцами.

— Целуй. Да, да! Прямо туда, это совсем не противно, тебе понравится, и Лариса будет тебе тоже очень благодарна.

Мальчишка неуверенно коснулся губами её вульвы, а она застонала и положив руку ему на затылок прижала к себе. Парень зачавкал, вбирая с себя её плоть. Всё, дело пошло. Я присел Ларисе на грудь и сунул член в рот. Вот! Хорошо! Мой парнишка приободрился. Пора было определить для него другое место. Я поднялся, а «мавр» осмелев сунул-таки свою дудку в Ларискину вагину. Пацан был не опытен и сделав от силы пяток толчков, закатил глаза и со стоном кончил. Бедолага. Ладно, это его проблемы.

— «А вот и подходящий объект для вложения моего мальчишки» — подумал я, глянув на официантку, принёсшую какие-то новые блюда. Маленькая, не выше полутора метров, с копной чёрных негритянских волос, с торчащими грудями-колокольчиками, эдакая шоколадка, одетая в подобие шаровар брючины, которых состояли из трёх, несшитых между собой разноцветных лент, оставляющих прекрасный обзор на чёрный прямоугольник на лобке, рассечённый прямым пробором, упирающимся в чёрный бугорок клитора, зажатым между черных пухлых губ. Круглая попка поблескивала чёрным бархатом. Я сглотнул, а член вздёрнул головку. Негритянок я ещё не пробовал.

С елдой на перевес я двинулся к желанной жертве, которая выставляла тарелки с подноса на стол и, как нельзя кстати, выставила в мою сторону привлекательную задницу.

— Никак моего короля потянуло на экзотику? — услышал я шутливый голос Виктории.

— Я люблю горький шоколад, царица моя, но вот такого ещё не пробовал.

— Крошка Ню! — обратилась Вика к застывшей девушке, — Ты слышала, что сказал наш повелитель?

— Да, моя королева.

— Тогда не теряй время. Ублажи его как ты умеешь, но оставь и нам немного. А я пойду организовывать хоровод.

Виктория, переливаясь всеми оттенками своего загорелого шикарного обнаженного тела, ушла к столу.

— Давайте уйдём в спальню? — предложила Крошка Ню.

Я подхватил её на руки, и мы скрылись в полумраке алькова. Бросив её на перины, я включил свет. Желание рассмотреть её во всех подробностях было моим первым желанием. Сунуть член в её плоть сейчас было для меня не основным. Освободившись от всех навешанных на меня тряпок, прилёг рядом с ней и её разглядывать. Широкий нос на скуластом лице, пухлые почти фиолетовые губы с тёмной окантовкой и разовой сердцевиной. Я провёл пальцем по губам, и они призывно приоткрылись, оголяя белоснежные зубы. Мои губы пощипали её лицо, пушистые ресницы и добравшись до губ припали к ним. Её тело прижалось ко мне, уперевшись в грудь отвердевшими сосками, а рука обхватила вздыбленную плоть. bеstwеаpоn Бархатная упругая кожа приятно скользила под ладонью.

— Почему тебя зовут Ню? — спросил я, оторвавшись от её губ и переползая к грудям.

— Меня зовут Сьюзен. Сначала я была Крошкой Сю, но так как большую часть времени я полуголая, то и переименовали в Ню.

— Как ты здесь вообще оказалась?

— Мама-студентка залетела от кого-то и бросила меня в роддоме, а сама сейчас восьмая жена какого-то вождя. Виктория забрала и удочерила меня.

— И давно ты этим занимаешься?

— Давно. Лет с семи. Не сразу конечно. Сначала минет и всё такое, а в десять меня трахнули по-настоящему, но к тому времени я девственницей уже не была. Девочки постарше научили меня мастурбировать и целку я сама порвала в порыве страсти. Ох! И ругалась же Виктория! К двенадцати я расцвела и стала фавориткой, всех, как и тебя, тянуло на экзотику. Мне это нравилось. Очень. Я могла сношаться всю ночь напролёт меняя по десятку, а то и больше, мужиков. Но я очень боялась повторить ошибку матери и по моей настоятельной просьбе меня стерилизовали. Вот и вся история. Так мы будем делом заниматься или лясы точить?

Сю вскочила и запрыгнула на меня, пытаясь налезть на член.

— Нет! Я хочу посмотреть на тебя! Вдруг у тебя там щель поперёк, а я и знать не буду.

— Смотри коли хочется. — и она легла на меня придвинув вульву к самому лицу.

— Какая у тебя чудесная роза. Какие лепестки...

Я притянул её вульвой к себе и впился в этот чёрный сочный плод с розовой мякотью. Сю застонала, придавая мне сил и желания. Её клитор вздулся и выглянул на встречу моему языку. И снова стон, заставляющий удвоить моё усердие.

— Остановись, а то я сейчас кончу тебе в рот. Мммм!

— Угу.

— М-а! А!!!

И она умыла меня струёй эякуляции.

— Дождался? Давай я тебя вытру.

Но я, не теряя времени перевернул Сю на живот и загнал член в ещё пульсирующее влагалище, мокрое, узкое и на удивление, для её роста, глубокое. Быстрыми движениями я почти догнал свой оргазм, но она соскочила с дёргающегося члена и взяла головку глубоко в рот, куда я со стоном и разрядился.

— Теперь мы квиты, ты попробовал меня, а я тебя. — сказала Сю, высасывая из меня остатки семени. — А у тебя приличная машинка.

— Ты моего приятеля, Макса, не видела. Вот там действительно машина!

— Почему не видела? Он был у Виктории без тебя, а я присутствовала.

— А-а. Ну и как? Понравился?

— Для меня он великоват, но с виду внушительный.

— Так он тебя не...

— Нет. Им полностью владела хозяйка. Тебя бы я еще разок попробовала с удовольствием, можно?

— О чём разговор? Вот только... О-О! Чёрт!

Сю прыгнула, как маленькая обезьянка, и, устроившись у меня между ног, заглотила член. Даа! Минет она делать умела. Прошло совсем не много времени, а мой повисший пенис восстал и с гордо поднятой головкой вошел в чёрные ворота её розового влагалища. И техникой секса Сю владела искусно. Восседая на мне, она доставляла и мне и себе не мало наслаждения чередую медленные и быстрые пассы, сильные и нежные сжатия вагиной, вращения и толчки. Я бы давно кончил, но она, чувствуя моё настроение, всё время держала меня на грани оргазма.

— Крошка Ню. Я же просила тебя оставить и нам немножко.

— Я только подготовила его для вас, моя царица.

— Вот хорошо. Сейчас его сила нам понадобится. Пошли в зал.

Хоровод уже выстроился и два его кольца ждали, видимо только команды.

— А вот и наш повелитель, господа! Подготовка надеюсь закончена?

— Да! — ответил дружный, пьяный хор.

— Клинки заточены?

— Да! — гаркнула мужские голоса, потрясая своими торчащими фаллосами.

— Хорошо. Напоминаю правила хоровода. Тихо! И чтобы потом не обижались.

— Всем вам выданы вот такие медальоны. — Она одела на мою шею золотистому диск, на котором красовался искусно изображенный фаллос, а на Сю серебристый, с не менее прекрасной вагиной. — Переходя по кругу от одной женщины к другой, мужчина должен выполнить только три толчка. Повторяю, три. И если он в этот момент кончит, то выбывает из круга, а свой медальон передаёт женщине, в которую кончил. Если кончила женщина, она вправе, если ещё хватает сил, остаться в круге, но она отдаёт свой медальон, мужчине, который её удовлетворил. Та женщина, которая наберёт наибольшее количество мужских медальонов, поедет со мной на Кипр.

Женщины завизжали и захлопали в ладоши.

— Мужчина, который последним останется в круге, может выбрать себе любую из вас и поиметь её столько сколько сможет, и не только сегодня. Кроме того, он и тот мужчина, у которого будет больше всего медальонов от женщин, могут также поехать со мной на Кипр.

— А если он невыездной? — шепнул я её в ухо.

— Или на Чёрное море, куда пожелает.

Не дружный, но довольный возглас мужчин сотряс воздух.

— Начнём по гонгу и в такт ему переходим!

— Пошли занимать места. — Подтолкнула она меня. и сама встала в круг нагнувшись и высоко выставив зад на встречу моему члену.

— Гонг! — скомандовала Виктория и по первому звуку я вошёл в неё.

— Раз, два, три, гонг, переход. — задавала ритм Виктория,

Это была забавная затея. Ритм был задам, как говориться, на три четверти, и особо разбираться в чьё влагалище ты угодил на сей раз, было некогда. На первых парах я ещё успевал кое с кем я успевал перекинуться фразой или шуткой, но потом стало уже не до этого.

Пятый гонг совпал с первым выбыванием. Это был молодой человек и обслуги. На чёртовой дюжине с воплем выпал еще один официант. В кругу я насчитал шестнадцать задниц, когда снова вонзился в плоть Виктории. Эта хитрая бестия плотно ухватила мой член вагиной, и толчки хоть и доставили мне удовольствие, но и приблизили меня к проигрышу, в котором я не хотел оставаться.

На втором круге сошел охранник Василий и почти сразу за ним, «мавр» которому я оставил Люсю. В начале третьего выбыла буфетчица Анна, которая не дождалась меня на пару гонгов. Но Полину выбил из круга я. Семён и Ксения выбыли в дружном оргазме вместе. Охранник Володя заставил заорать молоденькую горничную Нину, но она осталась в кругу, стеная при каждом толчке, содрогаясь в непрерывном оргазме. Её доконал официант невзрачного вида, но с увесистой елдой, и она выползла из круга. Дальше я потерял счёт. Стоны, вопли, крики, смех. Какой это круг? Что-то он всё уже и уже, а в кругу осталось лишь трое мужчин и шесть женщин. Две задницы нельзя было спутать ни с кем. Это Крошка Ню, со своей шоколадной кожей и Виктория, соперничающая с ней в цвете загорелой кожи, но не имеющая здесь равных в красоте линий. Две официантки Жанна и Ева держали марку под стать своей хозяйке. Пятой была Наташа, дежурная, встретившая меня на входе. А шестой оказалась новенькая буфетчица, Света.

Я глянул на своих соперников. Отдуваясь и обливаясь потоп, рядом методично работал охранник Виктор, а с другой, парень с атлетическими плечами и узкой мускулистой задницей.

Я попытался уловить хоть какую-то прелесть новизны, когда вонзал, член в ранее не знакомую мне Свету, но ничего не ощутил и чуть было не пропустил гонг.

Виктор, идущий за мной, громко хрюкнул и, уже не обращая внимания на гонг,

яростно задвигал задом и с утробным рычанием разрядился в Жанну. Сисястая девушка, почувствовав, как её влагалище заполняется спермой, ойкнула и на последних толчках догнала Виктора и опустилась на колени.

Пятеро на двоих. Кто кого? Способности Виктории и Сю, во владении своим оружием, я знал уже хорошо, про Еву и Наташу я знал лишь то, что они умеют бурно кончать, а про Свету не знал ничего. Что думают, что хотят эти женщины? Поехать на Кипр доведя на себе до оргазма или получить удовольствие отдавшись желанию? С Викой, пожалуй, всё понятно, ей ни к чему бороться за Кипр, она борется за титул самой, самой сексуальной. Сю, тоже Кипр до лампочки, бывала она там с хозяйкой и не раз, и навряд ли она будет плевать в колодец из которого пьёт. Но их соседство в последовательности Сю — Вика — опасно. Сю, стараясь для хозяйки, может довести до предела, а Вика и сама мастер по выжиманию спермы. Моя цель — остаться в круге последним и, по возможности, довести до оргазма всех оставшихся. И мне, как виновнику торжества, я думаю, кто-нибудь из женщин да подыграет.

Я оказался прав. На Сю парень судорожно задёргался и, введя в Викторию член до упора замер, молча выплёскивая в неё надежды на отдых у моря. Задача минимум, не без помощи моих подруг, выполнена. Парень встал, снял с себя медальон и прибавил его к трём другим, висящим на шее Вики. На шее других девушек, оставшихся в кругу, не было ни одного золотистого диска. Наташа уже успела потерять свой медальон и была в кругу ради своего удовольствия. Пора было завершать этот марафон.

Мне показалось, что темп ускорился, так как я уже едва успевал толкнут трижды. Да и наплевать. Я расслабился и прикрыв глаза, почти на ощупь продолжал кружить, чувствуя приближение финала. Как я и ожидал Сю сжала вагину так, что я едва не кончил в неё, но тут же отпустила. Явная подстава. Я вынул член из чёрной Сю и загнал его Виктории, не в заполненную спермой влагалище, а в поблескивающий между ягодиц тёмный кружок ануса. Кончил я бурно, чувствуя вибрацию спермы в уретре. Не знаю, так это было или нет, но Виктория кончила тоже, или, может, только сделала вид. Так или иначе мы обменялись дисками и поцеловались.

Трижды ударили в гонг.

Я осмотрелся. Оргия продолжалась и теперь уже не нужны были ни цари, ни боги. Мужчин, у которых ещё хоть как-то стоял, осаждало сразу по несколько женщин. Кто не мог или пил вино, или спал. Некоторые, в частности, мой молодой «мавр», расположились головой между раздвинутых ног партнёрш.

— Турнир завершен! Те из вас, кто получил трофей подойдите ко мне! Женщины суда! Мужчины напротив!

Люди выстраивались в неровные шеренги.

Вика царственной проходкой обошла круг, пересчитывая медальоны.

Среди мужчин дольше всего побед оказалось на счету у Петра, незаметного охранника, с не большим членом, о котором, кажется Полина, говорила, что он знает где и как щекотать. Хоть он и сошел с дистанции раньше, но на его шее серебрились три женских медальона. Виктория вывела его в центр и пристально рассмотрела.

— Что ж! Один победитель определился.

У женщин сразу у двух оказалось по два медальона и это были, никогда бы не подумал, толстуха-Лариса и сестра Анны — Галина.

— Придётся выявлять победителя дополнительным раундом.

Виктория жестом подозвала к себе высоченного мускулистого «мавра», который не участвовал в хороводе, а бил в гонг.

— Вам, милочки мои, придётся удовлетворить этого красавца. В кого он кончит, та и победит. Чтобы у него не возникло личных симпатий, мы завяжем ему глаза и запретим ощупывать партнёршу руками. Добровольцы! Приготовьте мужчину к бою.

Сразу несколько женщин принялись стаскивать с довольного детины одежды, вернее, подобие набедренной повязки. На свет божий выпал, не ахти какой, по сравнению с его ростом, но всё же приличных размеров член, который сразу стал кочевать из рта в рот и вскоре принял боевую стойку.

На конкуренток накинули непрозрачные вуали, скрывающие их фигуры с головой, но оставляющие свободный доступ к телам сзади.

Детине завязали глаза и подвели к оголённым задницам женщин.

— Условия те же, три толчка — смена. Гонг.

Даже я, хорошо изучивший эти задницы, не мог с уверенностью сказать где, кто. А «мавр», радуясь неожиданному подарку судьбы, пританцовывая под звуки гонга, совал свой поршень на всё длину. На одной из перемен у женщины задрожали ноги и по бёдрам заструились соки, парень замер, тяжело дыша, и больше не обращая внимания на гонг, выдал серию быстрых фриков и с рыком кончил, схватив женщину за талию и насадив её на член по самые яйца.

— Победительница определена! И это — Галина, сестра нашей Анны.

— Итак! Пётр и Галина поедут со мной на Кипр. О времени я сообщу позже. А сейчас они могут уединится, если хотят, в соседнем люксе и отдохнуть от нашего пира.

Пётр галантно накинул на Галю Вуаль и увёл за дверь.

Виктория снова взяла слово.

— Рыцарь мой, ты выиграл этот турнир. Выбирай себе женщину и то место, куда ты со мной поедешь.

— О, царица моя! Заграницу меня не выпустят. Слишком много знаю. В отпуск летом меня вряд ли отпустят, а ехать зимой на Чёрное море — это издевательство. На горных лыжах я кататься не умею. Удовольствие не для моего кармана. А женщину, можно я выберу позже.

— Друзья мои продолжайте пир! Наш повелитель хочет отдохнуть!

Мы перешли в спальню.

— Ты не знаешь моих возможностей, милый. Деньги делают не всё. Куда важнее нужные связи. Так что выбирай куда поедем, а остальное я беру на свои хрупкие плечи.

— Зачем я тебе? Найди себе другую игрушку. Вон парнишка, например, которого вы с Сю передо мной сняли с дистанции.

— Заметил? Догадался? Ха! Он подневольный. Он и заграницей останется для меня рабом. А ты...

— Что я?

— Ты птица вольная. Смотри, сколько тебя женщин любит.

— Это я их люблю и поэтому научил их любить самих себя. Что они сейчас с удовольствием и делают, но уже без меня.

— Но меня же ты не учил? Я и так себялюбива.

— Вот я и спрашиваю — зачем я тебе нужен?

— Не знаю. Просто мне легко, когда ты рядом. Мне приятно делать тебе приятное и радоваться вместе с тобой. Так ты будешь выдирать себе женщину?

— О каких женщинах ты сейчас говоришь? Я своего мальца чуть ли не до крови стёр! И тем более, что я завтра подписываю командировочную и улетаю.

— Нет. Идти тебе никуда не надо. Всё уже подписано и получено и лежит у тебя в номере. Это раз. Улетаешь ты не завтра, а в субботу. Это два. И в-третьих, ты должен сейчас выбрать, куда ты летишь, на работу, домой, или в отпуск со мной.

— Вика! Это шантаж! Я конечно очень благодарен тебе за заботу, но...

— Так куда МЫ летим? Сейчас хороший отдых на Сейшелах.

— Где!?

— На Сейшельских островах.

— Сама сошла?

— Так кого ты себе выбираешь?

Эта женщина! Я был в шоке. И возмущен её бесцеремонностью и рад, как ребёнок, полученному подарку, о котором мог только мечтать. В голове всё перемешалось.

— Сю, принеси нашему господину водки. Или тебе просто чего-нибудь попить?

— Сю, и того, и другого! Вика! Какая же ты стерва! А? Коварная соблазнительница!

— Я очень рада, что ты принял правильное решение. Успеешь ты ещё надышаться пылью своего КБ. Сейчас настоящей работы, стоящей тебя, у них нет. А в отпуске ты не был два года. Это нарушение ГЗОТ.

— Но у меня здесь появились интересные идеи, которые...

— Которые могут и подождать.

Сю принесла поднос с напитками.

— Что зря ходить туда, сюда.

Она налила мне полстакана водки и стакан апельсинового сока. Я взял стакан и хотел выпить.

— Мне тоже налей и себе, если хочешь. Ну? За Сейшелы?

— За Сейшелы. — согласился я.

— А можно я с вами полечу?

— Это и не обсуждается. Ты моя дочь.

— Yеs!!!

— Вот чудненько. Вроде всё решили и обсудили. Так кого ты выбираешь себе из женщин?

— Сдалась тебе эта женщина.

— Мне — нет, но все они ждут твоего выбора.

— Ах вот оно в чём? Тогда я выбираю новенькую буфетчицу. Только её я по-настоящему ещё и не имел.

— Не плохой выбор.

— Так у вас и нет плохих. Все хороши.

— И даже толстуха Лариса? — удивилась Сю.

— Малышка, у каждой женщины есть свои прелести. У Ларисы узкое влагалище и она его очень удобно подставляет. Поэтому она чуть было не выиграла поездку на Кипр. А лежать на её подушках тоже приятно. И сосать она уже научилась.

— А так она может?

Сю сделала мостик и изогнувшись невероятным образом просунула голову себе между ног, которые согнула в коленках. В добавок она подпёрла подбородок кулачками. Её ягодицы лежали у неё на затылке. Такой трюк я где-то уже видел, но поразился гибкости девушки. Раздвинутые ляжки раскрыли чёрные губы с розовым преддверьем.

— Не вероятно! — я склонился над ней и припал к её бутону.

— Щекотно! — Засмеялась она и повалившись на бок выпрямилась.

— Сходи за Светой. И объяви за меня выбор повелителя, пусть веселятся дальше без нас.

Сю вышла.

— Милый, ты кончил мне в зад потому, что не захотел пачкаться в чужой сперме?

— Нет, милая, простоя боялся, что будет слишком скользко и я не успею кончить в тебя и мне придётся терпеть ещё один круг или разрядится в кого попало. Ты ведь этого не хотела?

— Ну ты и хитрец! И льстец в добавок. Ладно. Так или иначе, не желаешь принять со мной душ?

— С превеликим удовольствием. Давай возьмём с собой шампанского выпьем за нашу сделку.

— Потом Сю принесёт.

Душевая комната! Ха! Комната! Зал, не меньше общего, с ванной-бассейном у витражного окна с обнажёнными, в откровенных любовных позах, молодыми людьми. Мраморный пол и стены, душевые кабинки с множеством штуцеров и вентилей. Кадки с пальмами около мягких диванов, мини бар со стойкой. Да! Здесь можно было «помыть» всю нашу компанию.

— Проходи. Можешь в душ или сразу в ванну. Она готова.

— Пожалуй душ.

— Я тоже. Ты любишь контрастный?

— Да, в конце.

— А гидромассаж любишь?

— Не знаю, не пробовал.

— Как много ты потерял. Но ничего наверстаем. Погорячей?

Вика закрыла стеклянную дверцу кабины.

Упругие струи горячей воды ударили со всех сторон, вгрызаясь в кожу.

— Ой! А потише можно?

— Ах ты неженка!

Волосы Вики намокли и локоны превратились в сосульки, макияж поплыл черными струйками. Меня учили, что настоящей женщину можно увидеть только после бани. Посмотрим, что останется от красоты моей царицы?

Вики тем временем вышла из струй, намылила голову, лицо, тело и без стеснения у себя между ног.

— Полей. — просто попросила она.

Я взял лейку и направил воду ей на голову. Вот сейчас она покажется настоящей. Я смотрел, ожидая худшего, но ничего не случилось. Это была та же Вика, что и раньше, те же живые яркие глаза, но без теней. Я привлёк её к себе и, не обращая внимания на струи воды, стекающие по лицу, крепко поцеловал в припухшие губы.

— Уже соскучился?

— Нет. Это я со страху. Вдруг под гримом оказалась бы уродина, а так вроде и ничего даже.

— Ах! Ты, гадина! Сам ты уродина!

Она схватила мочалку и начала лупить меня. Я выскочил из душевой и бросился от неё наутёк. Обожаю вид голых женщин в движении, особенно когда они бегают или прыгают, размахивая и сотрясая грудями и ягодицами. Виктория бегала за мной как девочка, а я ею любовался. Она швырнула в меня мочалку и теперь я побежал за ней размахивая членом и потрясая мошонкой.

Она плюхнулась в ванну и ушла с головой под обильную пахучую пену, облаком накрывшую всю ёмкость. Я шагнул в неизвестность, боясь наступить на Вику, а она выскочила из пены и повалив на спину окунула меня с головой. Моё падение подняло волну, которая разнесла облака пены по всей комнате и очистила зеленоватую бурлящую поверхность воды. Пузырьки щекотали кожу, подводные струю мягко ласкали кожу. Такой ванны я ещё никогда не видел. Виктория села на меня верхом, а какая-то, струя воды снизу играла моей мошонкой.

— Да, может быть я и Баба-Яга, но в молодости, но аппетит у меня ничуть не меньше. Так-то!

Её губы накрыли мои, а когда она оторвалась от меня я готов был бою.

— Госпожа! Света доставлена. Какие будут распоряжения?

— Шампанского, фруктов и четыре бокала.

— Будет исполнено.

— Света иди сюда, а то наш господин тебя не видит.

— Вика, ты бы слезла с меня. Я хочу получше рассмотреть свою избранницу.

— Может тебе гинекологическое кресло подкатить?

— А у тебя есть?

— Как в Греции.

— Не надо, я и так справлюсь. Ну, Светик, покажись!

Ведь я толком её и не видел. Мельком в буфете, мельком в хороводе. И вот она, почти голенькая в своей сбившейся тунике, стоит, перебирая край юбчонки.

— Привет! Скромница ты моя! Ко мне в номер проходить не захотела, а встать в хоровод — это запросто?

— Я хотела к тебе прийти, пришла чтобы увидеть, а в хоровод меня поставили эти мазаные амбалы.

— Зато сразу скольким отдалась. Другие за всю жизнь стольких не пробовали. Понравилось?

Она молчал, как школьница, у директора школы.

— Я не слышу! Понравилось?

Она утвердительно кивнула.

— Кончила, хоть разок?

Отрицательно мотнула головой и посмотрела на нас.

— Ты, дурёха, хоть предохраняешься? — спросила её Вика.

— Мне сейчас можно. Это точно.

Я смотрел на эту девчонку и ругал себя за то, что выбрал именно её. Чёрт меня дёрнул.

— Ты как девственность потеряла? Давно?

— Зачем вам это? Это моё дело.

— Ага, твоё. А если тебя изнасиловали и у тебя на этой почве крыша съехала?

— Нет, я сама по пьянке ноги раздвинула. Парень нравился, вот я и дала.

— И многим ты так давала, по пьянке?

— Немногим. Когда самой хотелось невмоготу, как сегодня. Девки порассказали, что ты с ними вытворял, я чуть не кончила. А когда увидела тебя, чуть не описалась, так захотелось.

Слушая её рассказ, я рассматривал её стройные ровные ножки, стриженный, но небритый лобок с тёмными короткими кучеряшками. Поджарый живот и округлые высокие бедра. Сдвинутые упитанные ляжки равной линией упирались в щель между пухленьких губ. Не тонкая, но выраженная талия и высокая упругая тяжелая грудь оставляли приятное впечатление.

— Ладно. Раздевайся и иди сюда.

Она торопливо стянула с себя тунику и не уверенно подошла к краю ванны. Я подал её руку и помог опуститься в бурлящую тёплую воду.

— Ой! — видимо она угодила чувствительным местом на струю.

— Расслабься. Ложись, погрейся. Трясёшься вся.

— Я не замёрзла.

— Сю, тащи шампанского и лезь к нам.

Я грохнул пробкой и разлил по фужерам.

— За знакомство!

— Девочки, мои сладкие, помойте мою гостью, а я вами полюбуюсь.

Шоколад, какао и молоко смешались передо мной клубком рук, ног, грудей, ягодиц, спин, животов и промежностей. Я гладил скользящие передо мной тела, касаясь интимных мест и влезая в них. И вот я тоже включился в эту круговерть тел. Целовал всё, что проплывало мимо. Вульвы и губы, груди и ягодицы. Искусная Виктория возбудила Свету так, что та дрожала всем телом, а Крошка Сю, вроде бы случайными движениями, дрочила мне член, не давая ему сникнуть. И вот, рука Светы нашла или наткнулась на то, что весь вечер искала и открыв в экстазе рот погрузила меня в себя.

— Да! Да! Да! — задвигала она тазом и кончила, тихо так, почти не заметно дернувшись вагиной.

— И это всё? Нет! Так дело не пойдёт! А ну-ка, милочка, вылезай из ванны на пол и вставай рачком.

Я быстро поставил её коленками на тёплый мрамор и дал волю накопившемуся желанию, которое умело подогревали, не только во мне, мои подруги. Их руки и губы искали и находили то её клитор, то мою мошонку, то её соски, то мой анус. Света плыла на гребне оргазма и купалась в его волнах, которые то и дело захлёстывали её. Я уже несколько раз поменял позу, но сам так и не приблизился к финалу ни на миллиметр. О! Как я был благодарен Свете, когда она взмолилась отпустить её.

— Я больше не могу, пощади. Мне уже больно.

— Ты же этого хотела?

— Да, этого, но не столько сразу.

— Хорошо. Отдыхай. Девочки, а вы что? Тоже устали?

— Я, пас! «Напилася, наеблася, аж самой не верится!» — Пропела Вика.

— Тогда он мой! — и Сю оседлала меня.

— Только не долго. Человеку тоже нужно отдохнуть. — как строгая мама, сказала Виктория.

— Я быстро.

И действительно, Сю застрочила как швейная машинка, вскрикнула, подёргав член влагалищем и упала мне на грудь.

— Всё.

— — — — -------------------------------------------------------

Следующий день мы провели втроём. Виктория напоила меня отваром, и я весь день совал вздыбленный фаллос во все щели, пока женщины не взмолились о пощаде.

Мне исполнилось тридцать три.

_________________________________________________________________

В субботу мы улетели на сказочные острова и целый месяц жили в раю, не стесняясь желаний и позволяя себе любить кого угодно, когда угодно и как угодно, включая очень приветливый персонал.

Вернулись мы в ад.

Дефолт убил все наши надежды на светлое будущее.

Я больше никогда не возвращался в этот город и не знаю ничего о судьбах тех женщин, которые подарили мне столько тепла и ласки. Не знаю проросло ли моё семя и ходят ли по земле мои отпрыски.

Лишь совершенно случайно увидел заметку о бандитской разборке, в которой погибла Виктория.

Никогда я больше не слышал и о Максе.

Моё КБ развалилось, и я остался без работы и теперь работаю автомехаником.

Но я по-прежнему люблю женщин, и они любят меня. Только это и внушает надежду в счастливое завтра. На послезавтра я не загадываю.

________________________________________________________________