День не задался с самого утра.

Купленная вчера колбаса, после вскрытия упаковки, оказалась с душком, и отправилась в мусорное ведро.

Кипятильник, с помощью которого мы кипятили чай и варили сосиски, яйца, задымился в ручке, что означало лишь одно, нужно покупать новый.

Идти в буфет не хотелось, из принципа, а съесть бутерброд с сыром, причём свежим, мы могли и в номере. Что мы и сделали, запив его банкой пива. Это-то с утра, перед работой!

На улице морозная метель. Транспорта нет.

У приёмной нас встретила Светлана с опухшими от слёз глазами, но по-прежнему удивительно красивыми.

— Мне нужно с вами поговорить.

— Что случилось? Умер кто-нибудь? — посыпались на неё вопросы, едва мы зашли в мой «кабинет».

— Нет, никто не умер. Наоборот. У меня задержка, уже неделя. — Она снова заплакала. — Я аборт делать не буду!

— Но ведь ты предохранялась! Или нет?

— Да! Да! Да! Но что толку?

— У врача была?

— Нет. Мне стыдно! Ой! что будет?! — Она зарыдала.

— Это, задержки, бывают и не только из-за беременности. Стресс, там, нервы.

— Какой стресс? Какие нервы?

— Тебя по двое каждый день трахают? Вот и стресс. И скажи, что ты нас не ревнуешь? Вот и нервы.

— Давай преждевременно не гнать волну. Сходи к врачу. А если беременна, то придётся тебе, мать, себе мужа выбирать.

— Или будем жить «шведской» семьёй. Вот здорово будет!

— У! Дураки! Я серьёзно!

— И мы серьёзно. Будем детей вместе растить.

— Каких детей? — не поняла Света.

— Я так думаю, что на одном мы не остановимся. Правда, Макс?

— А, что? Мне идея понравилась! Может вечерком и начнём?

— Что начнём?

— Делать детей, что же ещё?

— Я пока не уверена, что и первым-то беременна!

— Тем лучше? Будем тебя трахать, пока не проявится.

— Боже! Какие вы ещё дети! — Света уже улыбалась.

— Света, ты, если что, рожай. Правда. Но отца тебе придётся выбирать. Это серьёзно.

— Да ладно! Чего выбирать-то? Само проясниться. На кого будет похож, тот и отец.

— А я слышал о параллельном переносе генов. Вдруг наши гены перемешались?

— Не пори чушь. Это женщина становиться похожей на отца своего ребёнка.

— Ага. Давай посмотрим на кого Света стала похожей.

— Мальчики! Да перестаньте вы. Может и нет ещё ничего, а вы спорите кто отец, дурни.

— Так чего ж ты тогда, плачешь?

— Страшно мне. А вдруг, правда?

— Света, успокойся. Всё будет хорошо. И отца, и мужа мы найдёт. Давай сегодня, ведь пятница, у тебя посидим, поокаем.

— Тётку можешь не гнать. Будущая родственница, как ни как. А у неё задержек, случаем, нет?

— Вот сам у неё и спросишь. Умник!

— Ну, так что? До вечера?

— А пусть, что будет, то и будет! Хорошо. До вечера. И Надю я гнать не буду. Она уже давно вас в гости зовёт.

— Вот и отлично!

Света, больше не плакала, а радостно затрусила к дверям.

— Накаркал, мать твою! Ты собирался Светку в жёны брать? Вот и бери теперь!

— А как на счёт «шведской» семьи? Мне показалось, что ты не шутил вовсе.

— Не шутил. Жаль, если Светка залетела, девка-то хорошая. Противозачаточные! Чёрт бы их побрал! Никакой гарантии!

— Ладно. Не бери в голову. Может, рассосётся ещё.

— Остряк! Пошли работать.

На установке заканчивались последние приготовления и моего непосредственного участия не требовали. Хоть здесь всё нормально. Тьфу! Тьфу! Тьфу! Так, присутствовал на всякий случай, подсказывал иногда. Можно было бы, и уйти, но идти было не куда. Сидеть одному в своей берлоге, со своими мыслями, не хотелось. Обсуждать всё ещё раз с Максом, да ещё и в присутствии Марго, упаси Бог. Вот и шатался без дела, не зная куда приткнуться.

К начальнику цеха, он руководил сейчас всем процессом, подошла Алевтина, из библиотеки, передала какие-то папки и, одарив меня взглядом, покачивая бедрами, покинула цех. Я понял намёк. Глянул на часы. До обеда сорок с лишним минут. Сходить, что ли в гости? Мой взгляд забрался в разрез её юбки и член, в знак согласия, кивнул головкой. Ноги сами понесли меня в храм знаний, в библиотеку, но совсем с другой целью.

До дверей библиотеки я догнать её не успел, а когда открыл дверь, то столкнулся с ней лицом к лицу.

— Здравствуй. Ты зачем пришёл?

— Не поверишь. Соскучился.

— Слышала я, как ты тут скучал! Не уж-то тебе без меня баб не хватает?

— Баб хватает, а общения нет.

— Так ты и со мной не слишком много общался. Что случилось?

— Да нет, ничего. Просто увидел, и захотелось поговорить.

— О чём? Мы с тобой чужие люди. Даже не любовники, а так. Если ты думаешь, что мне именно тебя не хватает, то здесь ты глубоко ошибаешься. Моя Лидочка периодически поставляет своих неотёсанных мальчиков, которые обслуживают нас на пару. Ты об этом хотел услышать? Или ты всё-таки пришел ко мне, потому что хочешь меня? Или может быть Лиду?

Я отрицательно мотал головой, даже не понимая, что именно я отрицаю. Такого ожесточенного напора я не ожидал. Ей не хватало, только набросится на меня с кулаками. С чего бы так злиться, если у тебя всё хорошо? Мне надоело выслушивать её россказни, и я заткнул ей рот поцелуем, зажав лицо между своих ладоней. А дальше, как в плохом романе... «она повисла на его шее, отвечая на долгожданный поцелуй». Но никуда от этого не уйдёшь, если всё идёт, как по писанному. И не только я хотел в этот момент её, но и она, вздрагивая всем телом, тянулась ко мне. Я отступил к дверям и защелкнул замок. Подхватил её на руки и понёс вглубь зала, высматривая удобное место. К чёрту! Я смахнул с ближайшего стола стопку книг и, завалив её на него животом, задрал ей юбку, стянул с задницы сразу всю одёжку. Нежные ягодицы задрожали в моих ладонях. В который раз, комбинезон с «матросским» клапаном, одетый на голое тело, выручал меня, сводя до минимума время для высвобождения зверя из клетки. На сей раз я откинул только половину клапана и найдя рукой её мокрую щель направил туда головку. Да! Да! Да! Сильней! Ещё! Её спина выгнулась, подставляя мне ягодицы. Только сейчас я нашел время, полностью расстегнуть штаны и прижаться животом, ляжками, лобком мошонкой к её тёплой нежной коже. Да! Да! Да! Сильней! Ещё! Как заклинание шептала она. Да! Да! Да! Сильней! Ещё! её руки вцепились в край стола, сминая старинное зелёное сукно. Да! Да! Да! А! А! А! Её влагалище стиснула мой член. А! А! А! Выплеснул я в неё семя. Да! Да! Да! А! А! А! Её тело обмякло. И мой член тоже. Я нехотя извлёк его из вздрагивающего тела и шарил взглядом по сторонам в поисках какой-нибудь тряпицы, чтобы вытереть член.

— Почему ты так долго не заходил?

Алевтина опустилась передо мной на колени и принялась облизывать поверженную плоть.

— Я ведь обещал, что зайду. Вот, зашел.

— Я хочу чаще.

— Когда? Я почти всё время занят.

— Не ври! Я всё знаю. Но я хочу тебя. Заходи, а? Когда угодно, в любое время. Придёшь?

— Алевтина, девочка моя, уж не влюбилась ты, случаем?

— Вот ещё! Выдумал! Просто я с тобой, как ни с кем другим, очень бурно кончаю. И мне этого не хватает. Приходи ещё.

Она встала, демонстрируя мне свой чудесный лобок, натянула трусишки, колготки, поправила юбку, волосы и снова стала «строгой училкой». Аудиенция окончена. Я натянул комбез и покинул храм науки.

Обедали с Максом, молча. Каждый думал о чём-то своём. Из столовой, не сговариваясь, пошли разными путями, лишь бы, не встретить Свету. Не хотелось снова начинать разговор об отцовстве, женитьбе. Ещё весь вечер будем об этом говорить. Эх! Напиться бы и уснуть! Невольно глянул на часы, ещё полчаса можно и подремать.

В своей конуре, я влез на стол, накрытый покрывалом, принесённым Дашей. Где она? Почему не заходит? Может, случилось что? Надо будет узнать...

__________________

— Саша, вставай! Тебя в цех зовут!

А вот и Даша объявилась. Протирая заспанные глаза, я встал.

— Что случилось?

— Не знаю. Света тебя искала. Я сюда пошла.

— Ты где пропадала?

— Болела. После вас. Немного. Всё хорошо. Иди.

______

В цеху стояла торжественная напряженность. Оказывается, подготовку завершили досрочно и решили запустить установку на холостом ходу уже сегодня. Действительно, момент и ответственный, и торжественный. Всеобщее напряжение передалось и мне. В цеху собрался, кажется, весь завод. В помещении пульта толпились начальники. Демонстрация. Не хватает только лозунгов. Зачем это всё, начальнику цеха? Прогнуться хочет? А если, что не так? Вот дурь-то! Ну, пустили потихоньку, обкатали, подстроили, если что, а потом уж греми мудями.

Хорошо, что хоть торжественных речей никто не произносил. Загудел предупредительный гудок, замигали оградительные огни, взвыли двигатели, и всё разом зашевелилось, закрутилось, замелькало, заблестело. Десятки тонн металла ожили, превратившись в единый слаженный организм. Минута, вторая, третья. Восторг! Всё, чему было посвящено, несколько лет жизни, сотен, нет, тысяч людей, свершилось. Пусть на холостом ходу, но машина уже жила!

У-р-р — а-а! Прокатилось несколькими волнами из конца в конец цеха. Люди обнимались, целовались. Ура! Пела душа.

Проработав полчаса, разминая механические мышцы, машина успокоилась, укладывая на места свои конечности. Ликование продолжалось. Солидные люди прыгали от радости.

Сегодня будет грандиозная пьянка. Это точно. И если нас на неё пригласят, в чём я почти не сомневался, то вечер у Светы может не состояться. И я не знал радоваться или огорчаться по этому поводу.

— Вас с Максом вызывает к себе директор. — Сообщила, без особой радости, подошедшая Света.

— Максу сказала? Тогда пошли.

По какому поводу сбор, понятно и так. Неясны детали.

В просторном кабинете директора было тесно. Директор, молодец, без лишнего пафоса поздравил всех с успешным, пусть и холостым, пуском. Отметил несколько фамилий особо, и это было приятно, т. к. в список вошли и наши имена. Объявил, что в заводской столовой состоится небольшой банкет и попросил никого не опаздывать, особо подчеркнув, что «форма одежды» — рабочая.

— Ты идёшь?

— Конечно! Директор без меня на торжественные мероприятия не ходит.

— Как думаешь, надолго это?

— Обычно, официальная часть минут на сорок, максимум час. А после этого, что называется — свободный полёт. Ешь, пей, сколько влезет. Для молодёжи — танцы. Пьяных развезут. Всё чин по чину.

— Так может быть после официальной части и слиняем по-тихому? И к тебе? Надя приготовилась, небось?

— Ты ко мне собрался или к Наде? А то валяй, коли так, я могу и не поехать.

— Света! Не дури! Я говорю о закуске. Знатные у неё грибочки.

— Грибочки! Ха! Знаю я, какие вам грибочки нужны!

— Света, Светочка! Всё! Не ревнуй. Тебе вредно волноваться.

— Ах! ты зараза! Вредно мне! Погоди, я покажу вам сегодня, что мне не вредно.

— Ага! Значит едем.

Договорились.

_________________________

Во время официальной части я старался не светиться, потому что знал, стоит с кем-нибудь из наших подруг, а их тут было не мало, переглянуться или, не дай бог, заговорить и все планы на вечер пойдут насмарку. Поэтому, как только был объявлен перекур, мы втроём быстро снялись и поймав такси через каких-то сорок минут стояли у дверей Надиной квартиры.

На трель звонка ответило шуршание за дверью, сдавленная ругань и лязг замка. На пороге стоял мужчина, бомжеватого вида в наколках, покрывающих большую часть тела, в застиранной не свежей майке, вылинявших спортивных рейтузах с вытянутыми коленками и растянутой резинкой. Его оплывшая рожа дышала перегаром. Пытаясь его выпихнуть в спину, жалобно причитала, Надя.

— О! Светик! Заходи. Водки принесла? А это хто?

— Да уйдёшь ты, наконец? Сволочь! Макс, Саша, выкиньте его от сюда!

— Я к тебе в гости, а ты — выкинуть? У! Сука! — Он схватил Надю за волосы, сломав так долго возводимый в парикмахерской, замок.

Дальше всё произошло в считанные мгновения. Рывок Макса. Вопль мужика, у которого почему-то безвольно повисли руки.

— Зачем вы бьёте моего Васечку? — кричала женщина, выскочившая из соседней квартиры.

Замах сковородкой и тяжёлый глухой удар по голове Васечки, которая, как нельзя кстати, оказалась на её пути. Удар тела о бетонный пол.

— Ой! Убили! Милиция! Помогите! — Орала худая баба в бигудях, размахивая сковородой.

Рука Макса скользнула в воздухе и баба, поперхнувшись, замолкла.

Подскочила Надя и врезала бабе пощечину.

— Слышь, стерва? Забирай своего ублюдка, и чтобы больше он на эту дверь даже не смотрел. А сунется и милиция не поможет, в «овощ» превращу! — Макс одной рукой сгрёб в тугой узел на животе одежонку мужика и без видимых усилий отправил безвольное тело за порог его квартиры.

— Ты всё поняла? Не слышу! Ах! да! — снова взмах рукой, — Ну?

— Да. Да. Поняла — прохрипела баба.

— Всё! Вали! Сковородку не забудь. Вещьдок, как ни как.

В тишине мы зашли в квартиру.

— А он не того?

— К утру оклемается.

— Как это ты его, их?

— Секрет фирмы.

Секрет хоть и был, но лишь в том, что Макс не имел права разглашать, что он служил, а может быть и до сих пор служит, в спецназе ГРУ. С виду полноватый очкарик, но под одеждой стальные натренированные мышцы, так нравящиеся женщинам. Я видел его как-то в игре в ручной мяч. Эдакий увалень, неспешно переваливается по площадке. Но вот пасс, двадцатисантиметровый мяч прячется в его ладони. Скорости дриблинга могли бы позавидовать и мировые звёзды. Мяч исчезал и размазывался в овал между его рукой и полом. При броске по воротам вратари с криком «Ой! Мамочка», увёртывались от мяча или влетали вместе с ним в сетку. И снова — забавный косолапый мишка. Видимо он знал и что-то такое, что позволяло без ударов обездвижить человека. Но об этом он никогда со мной не говорил.

— Нет, я не понял, мы зачем сюда пришли? Ну-ка, Надюша, покажись!

Надя действительно готовилась к этой встрече. Причёска, которую с помощью Светы удалось восстановить, и мягкий макияж делали её полноватое лицо впрямь-таки красивым. Темно-зелёное платье выгодно подчеркивало её небольшую грудь, овал бёдер и умело скрывало небольшие излишки плоти на талии. специально для bеstwеаpоn.ru Открытая спина, глубокое декольте. Конфетка! Надя радовалась своему праздничному виду, улыбалась и краснела от наших прямолинейных комплементов и намёков.

Света сегодня не смогла удивлять нас нарядом, ведь пришла она прямо с работы. Но скинув пиджачок и расстегнув блузку, если не затмила, то точно заставила слегка померкнуть прелести Нади. Молодость!

Расселись. Налили. Выпили.

— Надя, ты так хорошо выглядишь. Ты случайно не забеременела? А то у Светы, вот задержка.

— Свет, да ты чо? Правда? Нет у меня всё в порядке. И чего теперь?

— Вот, решили жить «шведской» семьёй. Все женщины, мужья и дети общие. Ты как родственница тоже сюда попадаешь. Ты готова? — Шутит Макс или говорит серьёзно, не мог понять никто.

— Я? Я не знаю. Света, ты как? Согласна? Если Света ваша жена, то я-то, кто? Ведь не вторая жена? А если появится вторая жена, то, как мне быть? Непонятно.

— Мы тут Максом подумали, а не завести ли на вообще общий гарем? Желающие есть. А вы со Светой будете, первыми, так сказать «любимыми» женами.

— Ага! Так всё-таки женами? Если так, то я хоть сейчас. А делать то что?

— Надя, но для этого нужно одно условие — Света должна родить.

— Ну, так в чём дело? Начинайте, или члены отсохли? Ну-ка Макс, иди я взгляну!

— Светик, пошли, потанцуем.

Мы со Светой тесно обнялись. Переминаясь в такт медленной музыке, наши губы слились в долгом нежном поцелуе. Руки искали голое тело и не находя его расстегивали,

выдёргивали, стягивали ненавистную одежду, доводя наши тела от нетерпения до дрожи. Мы стояли посредине кучи измятого белья и гладили, гладили друг друга не в силах насытиться нежностью прикосновений и целовались в губы, задыхаясь и переплетая языки. Её набухшие соски щекотали мне грудь, напряженный член вонзился в удивительный треугольник, образованный ляжками и вульвой, в преддверье вагины, и нежно касался головкой гребешков губ. Тело Светы мелко дрожало от возбуждения и когда я, наконец, протолкнул член в истекающее желанием влагалище, она вскрикнула и забилась на члене, как рыбка, угодившая на крючок. Милая девочка кончила и звала меня с собой, но я медлил, растягивая миг наслаждения, миг обладания. Так и не дождавшись меня, Света потянула меня на пол.

— Возьми меня сильно, глубоко. Порви меня.

Шмотки, разбросанные на полу, я подсунул ей под задницу и воткнул, не ввёл, а именно воткнул, одеревеневший фаллос с размаху по самые яйца.

— Еби меня, сильно! Ещё! Сильней! А! У! Ещё! А! АААААА!

Светик сотрясалась подо мной в оргазме. В широко открытых глазах с огромными зрачками плясали лампочки люстры, но она их не видела. Широко открытый рот ловил воздух. А я всё долбил и долбил её вагину, как будто собираясь погрузить туда и мошонку. Её объятия стали ослабевать. Всё, задрючил девку. Ладно, со своим оргазмом можно и погодить, вечер только начинался.

Я откатился в сторону. Осмотрелся. Макс забрав Наде юбку, охаживал её сзади. Платье сползло, и в разрез декольте вывалились её повисшие груди. Я встал и пошел к ним, погладил груди, потеребил соски, поднёс оголённую головку к её губам. Раскачиваясь всем телом в такт толчкам Макса, она ловила и отпускала мой конец. Пододвинувшись к ней ближе, я больше не позволил выскакивать члену из её рта и напряженно ловил трение венца о гребни верхнего нёба. Подошла Света и взяв пальцами мой член в кольцо начала его мастурбировать. Я чувствовал похлопывание её грудей по спине, проникновение горячих пальцев к яичкам и мягкое поигрывание ими. Макс приближался к апогею. Скорость толчков увеличилась. Наде было уже не до того, чтобы сосать мне член. Она открыла рот и охала готовая в любой момент взорваться в ответном оргазме. Макс зарычал, засунув член по самые гланды. Надя, вторя ему, задёргалась и рухнула без сил. И только я сидел на диване с торчащим, просящим удовлетворения членом. Света встала передо мной на четвереньки и призывно завиляла задом. Я легко, даже не помогая себе рукой, нашел вход во влажный свод пещеры удовольствия. Прогнув спину, женщина ловила мои движения прихватывая влагалищем, ускользающий из неё член. Теперь, вот сейчас, да. Дааааааа! Уууууууу! У! У! У! Досылал я последние капли.

Придя в себя, расселись на диване. С одной стороны, ко мне жалась голенькая Света, руки которой не находили покоя и шарили по моему телу, с другой, к моей ляжке привалились ягодицы Нади. Грудь она закинула на Макса.

— Хорошо будет, если вот так, да каждый день. — Мечтательно проговорила Надя.

— Ага, а если дети пойдут? При них так не оттянешься. — Заметила Света.

— Это кто вам сказал? Делайте, что угодно, без утайки. Для них это будет норма жизни. Подрастут и будут с нами резвиться.

— Да ты чо? Тоже выдумал. Я вам кобелям девочку портить не дам!

— Встречал я семейку, в которой отец всех имел, и дочка от него родила. Ничего. Хорошо говорят, жили. Дружно.

— А племянничка научишь, куда девочкам вставлять надо, и чтоб при этом долго не кончать.

— Племяннику? Так у него писька маленькая совсем, утонет пацан, спасай его потом! Вот подрастёт, тогда можно и подумать. Света, а ты бы смогла сына на себе хорошему сексу научить?

— Пусть его отец учит. Ну, а если для практических занятий им моё тело потребуется, почему бы и нет. Саша, ты же не станешь его плохому учить?

— Ах! Вы шлюшки! Вам двух мужиков мало, так еще и молоденьких подавай!

Я шутя стал шлёпать Светку по голому телу, по грудям, по ляжкам, по щекам, по ягодицам. В свару включились Надя и Макс. Шлепки возбуждали. Я потянулся к соскам Нади, а Макс уже отхаживал дубинкой члена Светкин зад, которая пыталась отползти от него на четвереньках. Итог бегства был заранее предречен. Нагнав её, он вставил в неё свой фаллос. Светка взвизгнула и отдалась на волю победителя. Грациозно прогнув спину и подмахивая задом, Светка размахивала шарами грудей. Глядя на их совокупление, Надя заёрзала, побуждая меня к активным действиям. Я ещё не успел восстановиться после бурного оргазма, а настойчивый язычок Надя уже играл головкой, вдыхая в меня новые силы. Стоило члену обрести уверенность, как его погрузили в горячее лоно. Надя раскачивалась сидя на мне, повернувшись ко мне спиной и внимательно наблюдая за Светой с Максом. Её платье мешало и возбуждало меня одновременно, и я стянул его через голову. Завалив Надю на себя, я овладел её грудями, запустил руку к её клитору. Через плечо женщины мне было хорошо видно, как ладони Макса растянули ягодицы Светы, и в вывернутую наружу вульву входит его длинный, как будто сложенный из трёх трубок, обмотанных тонкой кожей и перевязанных верёвками вздутых кровеносных сосудов, фаллос. Суёт его во влагалище женщины, которая, может быть, уже носит моего ребёнка, а сейчас самозабвенно подставляет себя другому. Его фаллос погружаясь, увлекал за собой лепестки бутона, которые мне так понравилось перебирать губами, натягивал на вздувшийся бугорок клитора капюшон. И вновь, что-то вроде ревности шевельнулось во мне. Чтобы заглушить это неприятное чувство, я ускорил ритм своих погружений в вагину Нади.

— Акх! Акх! Акх! Акх! Акх! Акх! Акх! Акх! — постанывала Надя, заваливаясь на меня и выбирая удобную позу. На миг я встретился с помутившимся взглядом Светы. Как будто почувствовав моё отношение к происходящему, она медленно двинулась в нашу сторону. Макс толчками в зад подгонял её. Вскоре я почувствовал прикосновение к своим ляжкам её рук, грудей. Вот руки коснулись мошонки. Одно, другое яичко утонули у неё во рту, перекатываемые быстрым язычком. Вот её язык лизнул корень члена и набежавшую на него вульву Нади.

— Ууууууууу! — тоненько простонала Надя и, мелко задрожав всем телом, выдала серию умопомрачительных объятий вагиной, которые заставили мои яйца выдавить из себя порцию семени. Видя перед собой, как смешанные соки пульсирующими струйками вытекают из влагалища родственницы, Света накрыла источник губами. Я больше ничего не виде, разметавшиеся волосы накрыли мне лицо, но услышал характерный рык Макса, и крик Светы, который заставил меня подскочить. Это был не крик наслаждения наступившим оргазмом, а внезапно прервавшийся крик боли.

Света безвольно повисла на моих коленях, а Макс вынимал их неё окровавленный член.

— Ты что натворил!? — набросилась на него с кулаками Надя.

— Да, ничего. Как обычно. Я даже сильно не пихал. Так чуть-чуть. Хватит орать! Принеси что-нибудь! У неё открылось кровотечение! Быстро!

Пока Надя хлопала дверками шкафчиков, мы опустили Свету на пол. Я заткнул ей, пузырящуюся бурой кровью, вагину салфеткой со стола. Благо опыт в подобных делах у меня был. У матери часто и без системно начинались кровотечения, и, учитывая наши близкие отношения, она не считала зазорным попросить меня сделать ей затычку. Вот пригодилось.

Я прекрасно понимал, что ни о какой беременности теперь речь не идёт, и испытал при этом смешанное чувство и облегчения, и сожаления. Может я и в самом деле созрел для серьёзных отношений?

Надя, наконец, вернулась. В халате. С ватным тампоном, резко пахнущим аммиаком и ворохом тряпок. Света пришла в себя, бледная. Она жаловалась на боль в низу живота. Это судорожно сжималась матка, выдавливая из себя застоявшуюся кровь. Дело обычное, хоть и болезненное.

— Но-шпа у тебя есть?

— В ампулах была где-то.

— А шприц?

— Не помню. Пойду, посмотрю.

— Макс, ты, что умеешь делать уколы?

— Умею. Это просто. А обезболивающие у тебя есть?! — Крикнул он в сторону кухни.

— Несу! Несу!

Надя быстро застелила постель. Бережно обтёрла окровавленные ляжки. После уколов Свете стало легче, но её трясло как в лихорадке.

— Мне холодно. Лягте со мной, погрейте. Пожалуйста.

Я лёг к стенке, Света прижалась ко мне спиной и холодной попой, Макс припечатал нас к стене, прижавшись к её грудям спиной. Накрыв нас пуховым одеялом, Надя скинула халат и нырнула к нам, прижавшись, попой к Максу. Некоторое время лежали молча.

— Вот. Я же обещала вам показать. Показала. — Шутила она. — Извините, что вечер испортила.

— Молчи уж, дурёха. Вечер был, что надо. И ты была великолепна. Концовка не задалась, это правда. Так в том нет твоей вины. Мать природа так подшутила.

— А я, что? Не понравилась?

— Ты лучше помолчи и не сучи задом, а то на член нарвёшься, хорошая ты моя.

— А ты не пугай! Взял бы и вставил. Вот она я. — Чувствовалось, что Надя усиленно трётся задом о чресла Макса. Макс засопел. — Теперь совсем другое дело. А то такое добро без дела пропадает.

— Только вы не слишком дёргайтесь. Раздавите, ненасытные. — Попросила Света.

— А жаль, что ребёночка не будет. Я бы с ним нянчилась. — Мечтательно сказала Надя. — И вы теперь нас в жёны не возьмёте. Жаль. Смотрите как нам всем здорово!

— Ага! Особенно мне.

Опять лежали молча. Я ласкал Светину грудь, член упирался в ложбинку ягодиц. Её рука обняла член у основания и направила к анусу.

— А то такое добро без дела пропадает. — Цитировала она Надю.

— Ты что? Тебе же нельзя!

— Тебе кто сказал такую глупость. Возбуждённая матка скорее вытолкнет всю грязь. И только. Ну же!

Я толкнул член. Головка медленно раздвигала упругую плоть, но неумолимо погружалась. Уютное тепло поглотило член, а перистальтика кишечника нежно его переминала. Можно было просто лежать, не шевелясь и ловить кайф. Что ещё нужно для счастья? Я, незаметно для себя, уснул.

Утро.

Когда произошла рокировка, я не заметил, слишком крепко спал. Вероятно, повернулись на другой бок, и вытолкнутая Надя перелезла к стенке, подставив мне задницу. Потеряв уютное гнёздышко, я поместил член в новом, и даже не проснулся. Света сопела у меня за спиной, прижав рукой мой зад к своему животу. Я выспался, но, ни встать, ни пошевелиться я не мог, не разбудив всю компанию.

Я лежал, ощущая прелесть своего положения, и думал. О чём? Обо всём понемногу. О благополучно решившейся проблеме беременности. О том, что смог бы я реально поступить так, как говорил, или испугался бы. Чтобы сделал хронический холостяк Макс. И был ли разговор о «шведской» семье только трёпом. А если нет, то почему только Света, а не Марго, например?

— Ой! Дайка я встану! Быстро, а то описаюсь! — Внезапно подскочила Надя, обрывая ход моих мыслей. Все зашевелились. Утро вступало в свои права.